Текст книги "Плохая девочка. Путь к тебе"

Мариана

Я смотрю на очередной букет цветов, стоящий посредине стола в нашей «штаб-квартире». Красные розы, перевязанные красной лентой. Опять без записки, и неизвестно, кто их сюда принес. Как только увядает один букет, его заменяет другой.

– Ну, что, ты вычислила дарителя? – Влетает в кабинет Алина.

– Нет. – Отвечаю я. – Думала, застану, если приду пораньше, но розы уже стояли здесь, когда я вошла.

– Кай не колется. Наверное, это Витька. – Наклонившись, она тянет носом их аромат.

– Сомневаюсь. Они знают меня достаточно, чтобы не ассоциировать с алыми розами. – Перевожу взгляд с букета на подругу. – Наверное, это вообще не мне.

– Кому же тогда?

– Даже не знаю. – Лукаво улыбаюсь я.

Но Алинка словно не понимает намека.

– Как ты вообще? – Спрашивает она, буквально ложась на стол.

– Ты о чем?

– Мы с тобой каждый день вместе: на занятиях, здесь, в бассейне, но никогда не говорим о твоих переживаниях. Ты всегда переводишь тему, стоит мне об этом заговорить.

– А что там обсуждать-то? – Даже сейчас у меня ком в горле встает от ее вопроса.

– Ну, как. Например, скучаешь ли ты по нему?

– По кому? – Вздергиваю бровь.

– Блин, хотела тебя подловить! – Смеется Алина. – Столько времени прошло, по кому из них ты скучаешь больше?

Я безнадежно вспоминаю мгновения нашего единения и близости.

– Вообще не скучаю.

– Но мне-то ты можешь сказать?

– Да неважно это все. – Мотаю я головой.

Для него лучше, если мы будем на расстоянии.

– Ты сама не знаешь или не хочешь мне говорить? – Делает новую отчаянную попытку вытянуть из меня хоть что-то подруга.

– Я все еще в сомнениях, правильно ли поступаю. – Признаюсь я. – Но чем дольше нахожусь в одиночестве, тем мне легче, и голова становится яснее. Я снова читаю, много – утром, днем, вечером, снова веду ежедневник, пишу заметки для нашей газеты. Я вспомнила про все свои мечты и цели и снова иду к ним. Мои мысли постепенно приходят в порядок.

– А киска? – Издевательски хихикает она. – Ей не одиноко? Как она все это терпит?

– Спасибо за беспокойство, у Хвостика все хорошо. – Говорю я учительским тоном.

И мы хохочем.

– Если что, я серьезно. – Выпрямляется Алина. – Лично я ужасно голодна и готова наброситься на Вадика на первом же свидании!

– Он наконец-то решился тебя пригласить? – Вскрикиваю я.

– Мальчик-недотрога, ей богу! – Корчит рожицу подруга. – Думаешь, его напугает тот факт, что я ненасытная извращенка?

– А ты такая?

– Откуда мне знать? Вдруг да? – Она обмахивает себя ладонями. – Мне почти каждый день снятся эротические сны с его участием! А сегодня вечером мы идем на футбол: последняя игра семнадцатого тура. Еще и холодрыга ужасная – придется ему прижиматься ко мне, чтобы не околеть, так я, наверное, еще больше распалюсь! И что мне тогда делать с моими желаниями?

– Сегодня всего +3, бедные футболисты, – задумываюсь я о нелегкой доле игроков отечественного чемпионата.

– Да какие футболисты! Мне плохо – я вся горю! – Ржет Алинка.

– Тащи его к себе после матча и соблазняй, а то он действительно какой-то не особо решительный. – Хихикаю я.

– Вот мама-то обрадуется. – Морщит нос подруга.

– Кто, кстати, играет?

– Наши с «темно-красными». – Алина идет делать себе кофе. – А ты, кстати, никуда не собираешься вечером?

– Собираешься соблазнять его в моей квартире?! – Я возмущенно хлопаю ее по попе распечатками статей. – Распутница!

– Я просто спросила! – Отбивается она.

– Кто тут сказал про «темно-красных»? – Вваливается в штаб-квартиру Ник.

– Это все, что ты услышал? – Смеюсь я.

– Это моя любимая команда, обожаю Сапожникова! – Он швыряет сумку на стул. – Вот только билеты кончились еще месяц назад. Не увидеть мне моего краша.

– Извини, билетом поделиться не могу. – Мурлыкает Алина. – У меня там будет свидание – с Вадиком.

– Ого! У вас подвижки? Поздравляю! А я-то думал, вы никогда не сдвинетесь со стадии «Краснею при виде тебя и хихикаю, как дурочка».

– Пошел ты. – Делая вид, что обиделась, улыбается подруга.

– Ты забыл про букеты. – Напоминаю я.

– Точно. – Прищуривается Ник. – Поклонник с розами. Таинственная тайна.

– Заткнулись бы вы оба. – Она наливает кофе и поворачивается к нам. – Просто завидуете, что за мной ухаживает такой красавчик.

– Это да. – Театрально вздыхает он. – Но я больше сожалею про матч. Вот бы твой Вадик заболел и не пошел.

– У меня есть для тебя кое-что. – Спохватываюсь я. Долго роюсь в сумке, затем нахожу и выуживаю абонемент на все игры «темно-красных», подаренный мне прекрасной Катей. – Держи.

– Это что? – Ник уставляется на него. – Это как?! VIP?!

– Ага. – Ухмыляюсь я.

– С кем ты переспала, чтобы его заполучить?! – Он вертит его в руках. – Без даты, без имени, свободный вход в ложу. Я что, сплю?

– Эй, погоди, я тоже хочу VIP. – Алина подходит ближе.

– Нет, вам лучше там, где теснее. – Отмахивается Ник. – Чтобы обжиматься. – Он смотрит на меня. – Мариана, абонемент на двоих, ты пойдешь со мной?

– Сегодня у меня смена. – Улыбаюсь я. – Как-нибудь в следующий раз. Пригласи друга.

– Спасибо… – Ему все еще не верится, что это правда. Ник вертит его в руках, проверяет на свет. – Сапожников. Легенда! Я увижу его. С ума сойти!

– Привет, что там у тебя? – Заходит в кабинет Вадим.

– Лучше тебе не знать. – Ворчит Алинка.

– Серьезно?! – Разглядев получше, вопит он. – Никит, дай посмотреть! Где ты его взял?

Дальше следует обычный пацанский галдеж на тему спорта, во время которого мы с подругой, конечно же, закатываем глаза.

А потом заявляются остальные, и мы начинаем весело и с шумом обсуждать готовящийся к выпуску номер.

– Не знаю. – Говорю я, задумчиво просматривая макет. – Загадки мозаики на тайном фасаде универа – прикольно. Фотоматериал отлично смотрится, студенческое кино – прекрасно, афиши – нужно не забыть дополнить ссылками на сайте, репортаж с конкурса – смотрится супер. Выпускники – материал вышел интересным, рада, что послушала вас. Но…

– Все круто, ты чего? – Удивляются ребята.

– Как будто чего-то не хватает. – Скачиваю себе файл. – Подумаю. Время еще осталось.

* * *

После собрания я возвращаюсь в свою квартиру.

Кормлю Хвостика, мы немного нежимся с ним на диване, а затем я бегу на вечернюю смену в книжный магазин. Он находится недалеко от дома – у подземного перехода. Небольшой и старомодный, с тяжелой стеклянной дверью в деревянной раме и колокольчиком над входом, звенящим, когда входят и выходят посетители. Держит магазинчик милый старичок – Федор Михайлович (да-да), он достался ему по наследству – его семья управляла этим книжным последние семьдесят лет.

Так что, да – книжный с историей. Все, как я люблю. В нем много уникальных старинных изданий, а также ретро-открыток и сувениров. Но больше всего мне нравятся широкие деревянные стеллажи, уходящие под потолок, и приставная лестница, чтобы доставать с него книги. Нет-нет, не стремянка, именно лестница с гладкими колышками-ступенями, забираясь по которым нужно всегда быть начеку – чтобы не свалиться.

Федор Михайлович говорит, что давно мог заменить ее на удобное приспособление, но в этой штуке ощущается дух старины – ее соорудил еще его отец. Плюс, она держит его в тонусе – попробуй-ка удержись на такой, когда тянешься за томиком Достоевского! Особенно, если тебе семьдесят девять!

Потому-то мы с ними и разговорились, когда я однажды вечером забрела в его магазин в поисках чего-нибудь интересного. Слово за слово, и выяснилось, что старичок совсем не разбирается в современной литературе и даже немного побаивается ее – считает легкомысленной. В ходе двухчасовой увлекательной беседы я разубедила его окончательно, а еще научила выбирать и заказывать книги у издателей через Интернет – трудно представить, но и тут Федор Михайлович долго сопротивлялся современным технологиям.

Следующим вечером я вернулась, чтобы помочь ему перетащить коробки с книгами со склада – некоторые лежали тут по несколько лет. А еще через день помогла выбрать и приобрести современный кассовый аппарат с терминалом для удобной оплаты, а также заказала симпатичные стеллажи в середину зала и стенды для выкладки, которые мы с ним через неделю вместе установили и заполнили новыми книгами.

Сама не заметила, как стала замещать Федора Михайловича по вечерам после учебы. Помогала с учетом, консультировала посетителей, была на связи с дистрибьютерами, что давало ему возможность больше отдыхать и гулять в парке с его любимым псом по имени Роди.

Но больше всего мне нравилось просто быть в его магазине: переставлять книги, рекомендовать их людям и видеть, что они возвращаются снова. А еще я с удовольствием любовалась закатами, заполняющими розовыми бликами все пространство стеклянной витрины, и когда совсем темнело, наблюдала через нее за прохожими, спешащими по своим делам.

Стало ли мне легче за эти пять недель? Даже не знаю. Вряд ли. Пришлось пережить несколько кризисов, когда хотелось буквально лезть на стену от боли и одиночества. Тогда из меня вытекали реки слез, но даже они не приносили облегчения. Мне хотелось набрать номер, но в последний момент останавливала хорошо отложившаяся в голове фраза из одной мудрой книги: «Иногда нужно сказать «нет», чего бы нам это не стоило».

Поняла ли я себя лучше за это время? Возможно.

Осознала, что могу быть сильной, преодолевать моменты слабостей. А еще, наконец-то, пришло понимание: человеку не нужен кто-то рядом, чтобы чувствовать себя счастливым. Да, когда мы любим, и это взаимно, мир вокруг преображается. Но одиночество не делает нас не полноценными – оно дает больше возможностей для заботы о себе, наполнения себя знаниями, позитивными энергиями и маленькими ежедневными удовольствиями.

В начале осени мне казалось, я умру без него. А теперь, когда снег перестает быть редким гостем и становится частым визитером в наших краях, все больше уверяюсь – пожалуй, выживу. А что будет через год? Перестану думать о нем, вспоминать ежедневно?

Черт… Целый год.

«А что, если он забудет обо мне? Найдет кого-то? Что, если мы потеряем единственный шанс быть вместе? К чему вообще ждать целый год? Ведь ты не рвала окончательно, ты обещала подумать, разобраться в себе. Беги к нему!»

И после таких мыслей сама говорю себе: «Стоп». Решилась ли та проблема, которая мешала вам быть вместе?

И отсутствие ответа на этот вопрос сразу расставляет все по местам. Грохот внутри на миг утихает. А работа, которой я себя загружаю с утра до вечера, занимает беспокойный мозг и помогает отвлечься.

С Витей мы виделись всего пару раз после того разговора. Один раз столкнулись в университете на лестнице – разговор вышел ужасно неловким, он спросил, как мои дела, а я брякнула, что непременно верну ему деньги за аренду. Серебров словно ждал, что скажу ему еще что-то, подам какой-то знак, но я позорно сбежала, сославшись на занятость в работе над газетой.

Второй раз мы встретились, когда я выходила из книжного после закрытия: думаю, он поджидал меня специально. Мы прогулялись вдоль набережной, и Витя сообщил, что вернулся к тренировкам. Я обещала прийти на первую же игру, где он будет в составе, и он проводил меня до дома. И опять этот взгляд, опять в глазах вопрос, на который у меня не было ответа. Поцеловав его в щеку, я метнулась в подъезд. Сердце стучало как ненормальное, а от чувства вины еще долго не хватало воздуха.

А вот с Каем мы не виделись вообще. При этом я точно знала, как у него дела, и чем он занят. Иногда заглядывала на тренировки, так – чтобы он меня не заметил, один раз смотрела игру его команды в компании Ника и Алины. Она иногда даже перекидывалась с Каем парой фраз в универе, поэтому я всегда была в курсе того, какие успехи у него в спорте и учебе.

Постоянно ждала, что узнаю что-то эдакое о его личной жизни – от возвращения к Эмилии до новых порочных связей. Но, как назло, эта тайна была покрыта мраком. Сам он Алине ничего не рассказывал, а сплетницы Большого не спешили мусолить какие-либо жареные факты о нем. Поэтому меня бросало из крайности в крайность: в один день казалось, что я узнаю о его новой интрижке, и мне станет легче, в другой – думала, что известие об этом меня точно добьет.

Совсем не интересоваться их жизнями, не получалось. Любопытство и тоска побеждали. Оба этих парня были не безразличны мне, но каждый по-своему. И оба должны были сыграть в одной из решающих игр в субботу – на ледовой арене Большого.

Я недолго ломалась, когда Алина притащила билеты. С удовольствием согласилась составить ей компанию.

Она мне не говорила, но я догадывалась, кто их для нас раздобыл.

Кай

Как только я выхожу на лед, все мои мысли сосредотачиваются только на хоккее. В прошлом месяце «Барсы» одержали над нами победу на выезде, поэтому сейчас мы должны показать им характер и выжать максимум из любой возможности забить.

Тренер не делает изменений в составе. Серебров остается на лавке – еще не до конца набрал силу после травмы: его это расстраивает, но он понимает, что к чему. Слишком многое стоит на кону.

В начале игры хоккей выходит слишком вязким – с множеством силовых приемов и стычек. Улучив момент, «Барсы» забивают, и болельщики гудят. Меня это только бодрит – не хрен киснуть, надо бороться. Спустя мгновение, обе команды получают обоюдное двухминутное удаление. Пока игроки отбывают наказание, я сравниваю счет. Моя клюшка режет воздух, трибуны кричат.

Дальше мы немного поправляем игру в обороне и снова лишаем «Барсов» большинства – это сразу дает результат. Гол в ворота соперников забивает Стерхов. Болельщики ликуют, но мы не расслабляемся – даже с психологическим преимуществом. «Барсы» садятся в свою зону, и мы сосредотачиваемся на атаках. После обреза у соперников Леха выходит один на один с их вратарем, но попадает в перекладину. На последней минуте «Барсы» снимают вратаря и меняют на шестого полевого игрока. Бам, и я забиваю в пустые ворота!

Трибуны взрываются криками восторга.

– Задержись! – Бросает мне тренер, когда я одеваюсь после душа.

– Может, завтра? – Хмурюсь я.

Алина не сможет долго задерживать Мариану у автомата с газировкой, и эффекта случайности не выйдет.

– Нет, сейчас. – Строго говорит тот.

И мне приходится подчиниться.

Бросив снаряжение в раздевалке, я спешу за ним. Обычно слова благодарности и критика после игры от тренера звучат обобщенно: каждый знает, кого ругают или хвалят, но фамилий не называется. Раз он вызывает меня к себе в кабинет, значит, будет разносить меня за ошибки и недоработки. Про «победителей не судят» он вряд ли слышал.

Хотя, есть и еще вариант – тренер меня похвалит, но это из области моих личных фантазий, в которых он не ограничивается дружеским хлопком по плечу, а всегда добавляет: «Ты лучший игрок моей команды, Турунен».

– Входи. – Он пропускает меня в свой кабинет.

В кресле я замечаю мужчину средних лет в костюме, который, едва завидев меня, подрывается с места и тянет руку.

– Антон Сергиевский, – представляется незнакомец.

– Турунен. – Жму ему руку.

– Антон Дмитриевич – менеджер армейцев. – Уточняет тренер.

– Второй раз прихожу по вашу душу. – Улыбается тот.

– А… О. – Таращусь на него, как умственно отсталый.

– Честно говоря, в моей практике всего второй такой случай, чтобы игрок отказывался от контракта с Клубом Армии. – Указывает на стул мужчина и, когда я опускаюсь на него, он садится рядом и протягивает мне бумаги. – Уверен, у вас в прошлый раз были веские причины для отказа. Поэтому мы пересмотрели условия, и хотим сделать вам более выгодное предложение. Ознакомьтесь, пожалуйста.

Я смотрю на тренера, тот зыркает на меня с выражением: «Не тупи, читай». И мне начинает казаться, что земля уходит у меня из-под ног.

* * *

Через полчаса я выхожу в холл с сумкой на плече и клюшкой в руках. Звуки, с которыми Алина расправляется с автоматом с газировкой, разносятся уже по всему этажу.

– Проблемы? – Спрашиваю я.

И вижу, как Мариана вздрагивает от звука моего голоса.

– Привет. – Я не могу оторвать от нее взгляда.

– Привет… – Теряется она, обернувшись.

– О, здорово! – Вздыхает Алина, утирая пот со лба и тоже поворачиваясь к нам. – Ну, наконец-то, хоть кто-то сможет мне помочь.

– Что стряслось? – Я с трудом перевожу на нее взгляд.

В глазах Алины написано все, что она обо мне думает. Убить готова.

– Мы зарядили стольник в автомат, – тихим голоском объясняет Мариана, – а он отказался отдавать лимонад.

– Падла! – С театральным возмущением пинает его Алина.

– И она с ним уже полчаса борется. – Пожимает плечами Мариана. – Я предлагала выйти и купить газировки в магазине за углом, но Алинка такая упертая…

– Это мой стольник! Я что, должна его подарить ему? – Рычит рыжая. – И это моя апельсиновая кола! А он не отдает!

Она выразительно смотрит на меня: «Должен будешь, я из-за тебя тут полчаса ее держала!»

– Оставь его в покое. – Примирительно говорю я. – Он еще позавчера сломался. Идемте за мной, угощу вас лимонадом, кофе и всем, что захотите.

– Хорошо! – Соглашается Алина, пока Мариана мешкает.

Хватает ее под руку и тащит за мной.

Вечер проносится как одно мгновение – мы сидим в каком-то уютном кафе, разговариваем втроем, как старые добрые друзья, пьем кофе и делимся новостями. Алина рассказывает, как они вчера сходили на футбол и отморозили себе все, что только можно, и мы смеемся так громко, что нам даже делают замечание.

Все это время я бросаю взгляды на Мариану лишь украдкой, и мое сердце переворачивается в груди: все в ней такое родное, такое трогательное, близкое.

Опомниться мне удается лишь дома. Когда я оказываюсь в большой пустой гостиной и, не включая свет, валюсь на диван. Смотрю в потолок и в тишине слышу собственный голос: «Ты договорился с ней встретиться».

– Я договорился с ней завтра встретиться! – Кричу вслух.

И замираю.

Сегодня она меня не оттолкнула.

Сегодня мне предложили контракт, ради которого придется уехать.

* * *

– Мне сразу показалось странным, что ты попросил меня встретиться в ледовом дворце. – Глаза Марианы испуганно расширяются, когда я выхожу к ней с двумя парами коньков.

– Привет. – Волнение захлестывает меня.

Секунду мы, молча, смотрим друг на друга, и я вспоминаю все, что было между нами. Плевать, что ждет меня дальше – жизнь без хоккея или с ним, потому что я сейчас мертв. Живу под землей и кормлю червей – вот, кто я без Марианы.

– Что это? – Она выгибает брови, переводя взгляд на то, что у меня в руках.

– Коньки. – Улыбаюсь я.

– Ну, уж нет. Я в последний раз стояла на них в детстве. Да и то не на таких – что это за коньки такие?

– Хоккейные. Пришлось взять у Мальцева, у него самый маленький размер – тридцать девятый.

– Я ношу тридцать седьмой. – Усмехается она.

– Ну, извини. У нас тут нет пункта проката для массовых катаний, а времени, подготовиться у меня было не так уж много. – Оборачиваюсь к сторожу. – Василич, это мы, открой, а!

– Заходи. – Лукаво улыбается он, бросая ключи. А когда мы проходим к нужной двери, добавляет. – Через час придут коммерческие арендаторы на тренировку!

– Мы успеем! – Машу ему рукой.

Помогаю дрожащими руками надеть Мариане коньки и, поддерживая ее под локоть, вывожу на лед.

– Ай! А-ай! – Качается она.

– Погоди. – Кидаю шайбу на лед, беру клюшку и подъезжаю к ней.

– Я сейчас упаду. – Она застывает в неестественной позе с вытянутыми вперед руками.

– Не упадешь. – Подкатываюсь к ней сзади, и, игнорируя бешеный стук сердца, прижимаюсь плотнее к ее спине. Обнимаю ее, одновременно фиксируя ее ноги в одном положении, и кладу ее руки на клюшку. – Держи. Вот так. Тяжесть тела переноси вперед.

Мы начинаем движение: она спереди в моих объятиях, я позади – не давая ей раскачиваться и падать. От жара, идущего от нее, у меня мурашки бегут по коже, а от запаха ее волос – кружится голова. Но я продолжаю катить Мариану вперед, пока клюшка не находит шайбу.

– Отлично. – Говорю ей. Мои губы как раз возле ее уха. – А теперь веди шайбу. Движения широкие и плавные. Держи этой рукой клюшку легко, непринужденно, а этой покрепче.

– Ой! – Восклицает Мариана, когда шайба приходит в движение. – Ух, ты!

Мы держим клюшку вместе, и вместе управляем ею. Шайба двигается в ритм.

– А это исходное положение для броска. Так. – Направляю ее движения. – Ближе к пятке. Давай!

– Гол! – Радуется она, распрямляясь, когда шайба влетает в ворота.

И мы чуть не валимся вместе на лед. С трудом, но мне удается удержать равновесие.

Мариана хохочет:

– Не буду больше так делать!

– Да давай еще!

Я снова склоняюсь над ней, помогаю удерживаться на льду, двигаться и вести шайбу. Показываю, как останавливать ее и подталкивать, учу приемам и ударам по воротам.

– Не думала, что хоккей… вот такой. – Признается Мариана, забив очередной гол.

– Какой?

– Я думала, это просто. Но это так сложно и красиво, аж дух захватывает! И это не просто спорт, это искусство… – Она вдруг о чем-то задумывается и словно прислушивается к какой-то музыке вдалеке, и я осторожно разворачиваю ее к себе.

– Я получил контракт, о котором мечтал с детства. – Выпаливаю с ходу.

– Вау. – Выдыхает Мариана.

Она смотрит мне в глаза, и меня словно бьет током – прямо в грудь.

– Придется уехать.

Ее рука случайно ложится на мою, которой я держу клюшку.

– У тебя все получится, Кай. – Эти ее слова звучат так печально, что у меня сохнет в горле. – Я верю в тебя.

– Спасибо…

«Поехали со мной?» – молю ее глазами.

– Кажется, время вышло. – Вдруг замечает Мариана, отводя взгляд. – Нам пора.

Беру ее за руку и помогаю покинуть лед. У меня так и не хватает сил позвать ее с собой. Наверное, я просто боюсь, что не выдержу отказа.

Переодевшись в обычную обувь, мы покидаем спортивный центр. Идем, вдыхая морозный воздух – просто вперед, куда глаза глядят, не сговариваясь, и я прошу ее рассказать о работе над университетской газетой. Мариана рассказывает увлекательно и долго, а я думаю только о том, почему она так легко меня отпускает?

Наверное, нужно сказать ей, что я теперь совсем другой. Что много работал над собой и почти справился с внутренней агрессией. Что не курю больше, не пью и не пропустил с октября ни одной тренировки. Нужно сказать, что не представляю жизни без нее, и никакой контракт без Марианы мне тоже не нужен.

Но вместо этого я слушаю ее и молчу. Задаю все новые и новые вопросы, используя ее развернутые ответы лишь для того, чтобы самому не нагородить глупостей, а она рассказывает про Хвостика, про бассейн возле дома, про старичка из книжного, которому она помогает вечерами – как будто я и так не знаю об этом.

А потом мы удивительным образом оказываемся возле лотка, где румяная бабулька с озорными ямочками на щеках продает свой кофе.

– Ведь говорила же – вернешься! – Смеется она.

Перекидывается парой слов с Марианой, пока наливает нам кофе, а затем дарит мне заговорщическую улыбку, типа «Смотри у меня!» И когда мы уже собираемся идти дальше, к ее лотку подходит седой мужичок – целует ее в щеку, забирает пустой термос, а затем поворачивается к нам:

– Ну, что, ребята, как кофе?

– Ой, спасибо, замечательный. – Благодарит Мариана.

А он дарит ей обаятельную щербатую улыбку:

– Моя Маруся варит лучший на районе!

– Действительно вкусный. – Удивляется Мариана, когда мы отходим. – И совсем недорого.

Мне хочется взять ее за руку, притянуть к себе, обнять, поцеловать, сказать столько всего, но я двигаюсь, как замороженный. И даже вдохнуть нормально не могу в предчувствии неминуемой разлуки.

Неужели, это навсегда?

Я пытаюсь представить, что она встретила кого-то другого, вышла за него замуж, и у них появились дети. Он, конечно же, не обалдуй, как я – достойный человек из хорошей семьи. Такой грубого слова никогда не скажет, не заденет ее и пальцем – потому что правильный до зубовного скрежета.

Будет вместе с ней подбирать занавески в кухню и чертить план дачного домика, сам заберет детей из садика и сходит на родительское собрание в школу, будет регулярно готовить ужин и убирать в доме, а летом повезет ее на море и будет три часа на карачках делать снимки, которые не стыдно выставить в соцсети.

Стоп. Это Мариана. Она не любит соцсети.

А готовить, прибирать и ходить на собрания и я могу. Почему для этого нужен какой-то посторонний мужик?

– Кай? – Вытаскивает меня Мариана из моих мыслей. – Ты чего молчишь?

– Что?

У меня перед глазами проносятся картинки нашего совместного будущего: дети, занавески, дачный домик, посуда, море. Я трясу головой.

– Я говорю, мой автобус. Мне пора. – С сожалением произносит она. – Нужно поработать над статьей в колонку редактора и подписать газету в печать.

– Я люблю тебя до безумия! – Говорю я, но вместо этого выходит. – Ладно, до встречи.

Она с улыбкой касается моего плеча и запрыгивает в автобус. Легким взмахом руки одаривает на прощание. А я смотрю на нее, ощущая дикую панику: нужно запомнить каждую черточку ее лица.

– Эх, не судьба! – Говорит кто-то.

Я оборачиваюсь. Какой-то мужчина в мятом костюме.

– Чего? – Морщусь я.

– Не судьба, говорю. – Поясняет он. – Автобус-то ушел, придется теперь пилить пешком.