Электронная библиотека » Лена Сокол » » онлайн чтение - страница 7


  • Текст добавлен: 27 ноября 2023, 18:27


Автор книги: Лена Сокол


Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Мариана

Я решаю держаться от Кая подальше. Не попадаться ему на глаза. Мы живем в одном доме, поэтому осуществить это непросто, но ради его же блага я должна постараться. Расстояние поможет нам не фокусироваться друг на друге. Не знаю, как долго получится его избегать, но других выходов для нас обоих я пока не вижу.

Совру, если скажу, что меня не тронули его слова, но отдаю себе отчет: они были сказаны на эмоциях. Кай не готов меняться, его психика не стабильна, он еще не научился контролировать эмоции, и ему неведомы простые человеческие отношения, в которых люди, проговаривая проблемы, учатся находить выходы из жизненных ситуаций.

Ему нужна помощь, но я не психотерапевт, и остаться с ним, несмотря на обстоятельства, значит, принести себя в жертву.

Ничего хорошего из нашей связи не вышло, и новые обстоятельства явно складываются против того, чтобы мы попробовали еще раз. К тому же, мне трудно будет забыть о том, что он действовал по указке своей матери и умалчивал об отношениях с Эмилией. Кай просто использовал меня, и что бы он ни говорил потом на этот счет, я буду идиоткой, если стану верить каждому его слову, каким бы сладким оно не было.

Что по деньгам?

Я собрала все украшения матери, часы из коллекции Харри и заложила их в ломбард. Добавила к полученным средствам остатки наличности из сейфа и передала эти средства Руслану Тимуровичу. Этого хватило на взятку полицейским, чтобы те отпустили Кая без предъявления обвинений, но самому юристу я осталась должна крупную сумму из своей доли наследства.

Теперь у меня не осталось средств к существованию, и приходится соображать, как бы подзаработать. Даже если активно взяться за учебу, стипендия вряд ли покроет расходы на содержание дома, питание и прочее. Половину возьмет на себя Кай – тут ему никуда не деться, нужно будет взять себя в руки и вернуться на работу: надеюсь, он так и сделает, иначе, мы потеряем все.

Обсуждая финансовые и наследственные вопросы в будущем, все равно придется с ним видеться. И общаться. Стоять рядом, смотреть ему в глаза, краснеть, как прежде – и как всегда, дрожать всем телом, испытывать чудовищную душевную боль. Не знаю, затянется ли эта рана когда-нибудь. Возможно, стоит снять квартиру и переехать: моя половина дома никуда от меня не денется – по документам. До момента, когда нам придется его продать.

Мысль о том, что нужно будет отпустить последнее воспоминание о родителях – жилище, в которое они вложили частичку души, становится невыносимой.

Я возвращаюсь в дом после нашего разговора уже только под вечер, когда начинает смеркаться. Вхожу через гараж, замираю, прислушиваясь к звукам, и, воспользовавшись тишиной в гостиной, быстро преодолеваю расстояние до своей спальни. Закрываюсь и только тогда понимаю, как же это глупо – жить в одном доме и прятаться друг от друга, делать вид, что меня не существует, что я ушла из его жизни насовсем. Какая-то извращенная игра. Хотя, мы с ним только к таким и привыкли: по-другому у нас не было.


Нужно подготовиться к занятиям, но у меня не получается сосредоточиться. Мучительно прислушиваюсь к звукам и голосам, раздающимся на первом этаже. Безнадежно вспоминаю, как мое сердце замирало некоторое время назад, когда Кай вот так же точно проходил по коридору, разговаривал с матерью или общался по телефону с друзьями. Дрожь пробегала по телу от желания, чтобы он вошел в мою комнату и дотронулся до меня – пусть грубо, но даже такому вниманию я была бы рада.

Ушедшая радость, мгновения неистовой страсти, крадущие дыхание, пламенная ненависть и не менее горячая любовь – все это сменилось одиночеством. Но стоит представить, как его руки обнимают меня, и безумие наших отношений снова ощущается вполне реальным.


Ночью я осторожно спускаюсь, забираю котенка, и мы вместе уминаем в спальне купленный мной по дороге домой скромный ужин. Заснуть у меня не получается – стены давят. Куда ни ткнись, везде воспоминания, а там – за дверью повсюду запахи, следы и голос другой девушки, которая теперь имеет на него больше прав, чем я.

Эта ситуация абсолютно не нормальна. Мне нужно бежать отсюда, как только появится возможность.

Но все, что я могу – лежать, кусая губы, и смотреть в потолок. Стараться не думать, что Кай будет заниматься с ней любовью, или уже занимается. Я сама дала ему добро на это, так что не имею прав предъявлять претензий.

Все кончилось. Кончилось.

Я уговариваю сама себя, но мое сердце отчаянно сопротивляется этой простой правде. Не хочет верить. Не желает соглашаться.

Возможно, я еще долго буду корить себя за принятые решения. Буду жалеть, что не стала бороться, что уступила его другой.

Алинка бы сказала сейчас что-то умное, поддержала бы меня пошлой шуткой, а Ник рассказал бы пару историй из жизни, и мне сразу стало бы легче, но они далеко, и наша дружба закончилась из-за меня – винить больше некого. Для всех вокруг жизнь продолжается, а для меня будто стоит на месте, и я шепотом разговариваю с мамой в темноте спальни, глажу кота и плачу от того, что мне никто не отвечает.

Я разговариваю сама с собой – вот, до чего я докатилась.

Больше так не могу.

Мне хочется, чтобы Кай отдал ту часть меня, которую навсегда забрал с собой. Но я не знаю, что это – душа, сердце или что-то еще. Возможно, он заменил собой кровь в моих венах. Отчего-то же мне так больно. Отчего?

– Отпусти меня, пожалуйста. Отпусти. – Шепчу я.

И, наконец, вся в слезах засыпаю под утро.

* * *

– Мне нужно найти работу. – Делюсь я своими переживаниями с Витей утром перед первой парой в универе. – Есть мысли?

Мы забрались с ногами на подоконник, и ему явно не очень удобно сидеть – он вытягивает и разминает не до конца зажившую ногу.

– Зачем тебе?

– Платить по счетам. – Отвечаю я, разглядывая проходящих мимо студентов. – Планирую со временем съехать из дома.

– Что так? Гнетущая обстановочка? Или неприятно смотреть на будущих родителей?

– Стараюсь не сталкиваться с ними. Если честно, Кая вообще не слышно. Он не возвращался на тренировки?

– Не-а. – Мотает головой Серебров. – И пусть не возвращается. Я каждый день провожу в спортзале и на физиотерапии, мне совсем немного осталось до полного восстановления. Пара недель, и выйду на лед, зачем мне конкурент в команде?

Я не могу злиться на Витю, он прав.

– А что с твоим интенсивом? – Интересуется он. – Я слышал, что за стажировку платят: пусть и немного, но зато сможешь совмещать с учебой. Разве не за этим ты так рвалась к Двинских?

– Я пропустила уже пять занятий. – Признаюсь я. – Пропал интерес.

– К литературе?

– Вообще ко всему. – Устремляю взгляд за окно, где вижу Макса Лернера, воркующего с очередной первокурсницей, попавшей под его обаяние. – Ведение ежедневника кажется мне сейчас такой же глупостью и потерей времени, как все эти интенсивы и занятия, на которые нельзя опаздывать. Даже чтение не радует, а ведь раньше книги спасали меня от любых переживаний. Попыталась почитать, поняла, что смотрю на буквы и тупо думаю о своем. Первый раз со мной такое.

– Тебе нужно развеяться. – Он ловит направление моего взгляда. – Вечеринка, танцы, прогулка на свежем воздухе – что угодно.

– Может, дашь мне пару уроков вождения?

Я не рассказывала ему о том, что случилось с Каем, и что внедорожник Харри теперь одиноко стоит в гараже, а ключи я держу у себя.

– У тебя нет прав?

– У меня нет опыта. Харри учил меня водить, и я даже получила водительское удостоверение, но еще ни разу не ездила одна по городу. Страшно даже подумать, что я окажусь за рулем в незнакомом районе, и что-то вдруг пойдет не так. Или, например, автомобиль заглохнет посреди дороги. Или я припаркуюсь и не смогу выехать обратно. Это так глупо, знаю…

– Типичные страхи новичка. – Успокаивает Серебров, улыбаясь. – Не переживай, это излечимо. Нужно выбрать короткий маршрут – например, от дома до магазина, и каждый день ездить по нему, пока не почувствуешь уверенность, затем съездить до университета, например. Посмотреть, как ощущения. Повторить.

– Мне бы для начала вообще вспомнить, где газ, тормоз, и как тронуться. – Смущенно говорю я.

– Не волнуйся, тут как с великом – один раз научилась, уже не забудешь. После пар поедем покатаемся за город, сразу все вспомнишь.

– Спасибо. – Оживляюсь я. – Смотри, у меня ладони вспотели: это я уже заранее волнуюсь, как бы не разбить твою машину.

– Что? Все так плохо? – С опаской интересуется Серебров.

– Угу. – Вытираю ладони о юбку.

– Тогда поищи кого-нибудь другого для первого урока! – Говорит он, вскинув руки.

Я поникаю, а Витька хохочет.

– Ну, тебя. – Улыбаюсь я, толкая его в плечо.

– Смотри, вон Алинка со своим парнем. – Показывает Витя в окно. – Вы с ней так и не помирились?

Я бросаю взгляд вниз, на скамейку, где эти двое присели, чтобы выпить кофе, взятое в университетском кафе. Ник смеется, обнимает ее за плечи, притягивает к себе. Что-то говорит на ухо, и Алина его целует – куда-то в область подбородка. Они действительно выглядят, словно счастливая пара. Хорошо смотрятся вместе.

– Не помирились. – Отвечаю. – Но я больше и не пыталась к ней подходить.

– Думаешь, Вика тогда наврала мне? Про нее. – Спрашивает он осторожно.

– А сам ты как думаешь? – Усмехаюсь я. – Похожа Алинка на ту, что гуляет со всеми подряд?

– Не знаю. – Витя морщит лоб. – Они тогда с Викой были подружками. А Лернер… сама знаешь.

– Как ты вообще не… побрезговал ею? – Недоумеваю я. – Всегда удивлялась, что вам парням все равно, в кого…

Осекаюсь и смотрю на него. Витька хохочет.

– Об кого мараться. – Тоже не удерживаюсь от смеха я. – Это же… ну… физиология. Чужой пот, слюни, бактерии. Это же не товаром на деньги в магазине обмениваться и мыть потом руки, это… близкий контакт!

– Парни действительно, наверное, немного по-другому это воспринимают. – Давится смехом Серебров.

– Не смешно. – Серьезно говорю я. – Фу вам.

И тоже хохочу.

– Черт, на фига ты мне это сказала? – Плюется Витя. – Никак теперь не идет из головы!

– Это очевидные вещи. – Пожимаю плечами я.

Раздается звонок, приглашающий на занятия, и мы спускаемся с подоконника.

– Ладно, до встречи после учебы. – Бросает он.

– Ага. – Машу ему на прощание.

И еще раз смотрю в окно. Алина положила голову Нику на плечо и, не торопясь, допивает кофе.

– Мне так вас не хватает. – Вздыхаю я.

Кай

– Как думаешь, я уже поправилась? – Кружит вокруг меня Эмилия. – Грудь точно налилась, уже не в один лифчик не лезет. Нужно, наверное, купить новое белье. Отец денег выслал. Черное или красное, как думаешь? Эй, ты вообще слушаешь меня, Кай?

– Что? – Отзываюсь я, даже не пытаясь открыть глаза.

– Да что с тобой такое? – Она ложится рядом на диван, придвигается ближе. – Будто случилось что.

Я молчу.

– Хватит уже страдать. – Фыркает Эмилия, ее пальчики дергают край моей футболки, пробираются к животу. – Лучше раздели мою радость. Хочешь пойти завтра со мной в поликлинику?

– Это обязательно?

– Нет. – Отвечает она обиженно.

– Тогда нет. – Говорю я. – Не хочу.

– Я не обижаюсь, тебе нужно время привыкнуть. – Слышно, как она вздыхает, и ее дыхание щекочет мне шею.

Эмилия прекрасно знает, что мне все равно – обидится она или нет.

– Ты планируешь бросить учебу? – Спрашиваю ее.

– Еще не решила. – Она кладет голову мне на грудь. – А ты? Забросил университет, не ходишь на тренировки, в телефоне у тебя куча пропущенных. Решил забить на все? Делаешь вид, будто тебе и дела ни до чего нет.

– Так и есть.

– О ней думаешь? – После паузы спрашивает Эмилия.

Усилием воли я выдираю из горла и выталкиваю наружу подобие голоса:

– Нет.

– Ты должен потребовать от нее съехать, иначе я сама это сделаю. – Говорит она холодно. – Ушла утром, а ее кот навалил в лоток. И кто должен убирать? Я? А кормить его кто будет? Орет, как недорезанный, стоит зайти на кухню.

– Тебе сложно дать ему корм из пакета? – Я открываю глаза и кошусь на нее.

– Нет, но почему я должна это делать? Это ее кот!

– Если тебе сложно убрать лоток, я сам это сделаю. – Пытаюсь подняться, но Эмилия хватается за меня:

– Кошачьи фекалии! Ты в своем уме? Фу, пусть сама убирает!

– Это и мой кот тоже. – Я все же убираю ее руки и поднимаюсь.

– Ты теперь записался в любители животных? – Эмилия подрывается вслед за мной.

– Это просто котенок, Эм. – Устало говорю я, направляясь в уборную, где стоит лоток. – Не раздувай скандал. И говорить об этом с Марианой я тебе тоже запрещаю. Поняла?

– Святая Мариана, – бормочет она, плетясь за мной. Встает в дверях и наблюдает, как я убираю за котом. – Ты готов ей поклоняться, а ее какой-то хахаль забирает по утрам! Недолго она тебе верность хранила, да?

Я продолжаю, молча, убирать, не удостаивая ее резкие слова ответом.

– И взрослыми папиками твоя святоша тоже не брезгует. – С усмешкой произносит Эмилия. – Привез ее тут один вечером на внедорожнике, поставил машину в гараж! А ты ее превозносишь до неба, деперамбы поешь!

– Дифирамбы. – Говорю я, включая воду.

– Да мне плевать, какие там «рамбы»! – Взрывается она. – Обложилась книжками, скорчила невинное личико, губки надула, а ты и повелся. Да такая же как все – у кого больше бабла, тому и даст, а ты для нее – голодрань, и никогда выше не поднимешься!

Я закрываю воду, вытираю руки и поворачиваюсь к ней.

– Это не папик, это юрист, который вытащил меня из дерьма. Она ему заплатила. Вероятно, последнее, что у нее было. Поэтому я здесь, с тобой. Успокойся, пожалуйста, и не закатывай больше истерик.

– В какое дерьмо ты опять вляпался? – Ее глаза испуганно округляются.

– Это неважно. – Я обхожу ее и выхожу из уборной. – Это дом Марианы, и ты не будешь требовать от нее съехать. Ты вообще больше не подойдешь к ней. Обещай мне.

– Да плевать мне на твою Мариану! – Бросает она мне в спину.

Захлебывается в бессмысленных словах, угрожает, потом догоняет, извиняется, льнет к груди, и все по кругу. Пустая болтовня, замешанная на ревности и желчи. Попытки приручить меня, контролировать. Открытый шантаж. Уговоры. Ласка, манипуляции – полный набор рычагов давления, нужно успеть испробовать каждый: какой-нибудь да сработает.

Эмилию, как обычно, швыряет из крайности в крайность в попытке добиться цели: чтобы я ее услышал, понял и сделал так, как нужно только ей. Об искренности даже речи не идет. И как я раньше справлялся со всем этим? Ума не приложу.

Я иду в бассейн и ныряю прямо в одежде, оставляя ее слова и ее саму снаружи. Мне не хочется всплывать и снова слышать это. Я опускаюсь на дно, вспоминая лицо Марианы. Помню каждую его черточку. Ее глаза, ее улыбку. Слышу ее смех.

Она поставила себе цель забыть меня и добьется ее. Мариана очень старательная и упорная, она никогда не отступает от задуманного. Жизнь без нее – кошмарный сон, пугающая пропасть, в которой не действует закон притяжения. Ты застываешь в пространстве, в зачарованном равновесии, в вечном свободном парении между небом и землей и становишься пленником собственных мыслей, что также бесконечны и бессмысленны.

И я не верю, что есть какая-то другая жизнь – там, в будущем. Где я смогу дышать нормально, выглядеть нормально и делать вид, что чувствую себя нормально, как все остальные люди.

Как можно просто жить, зная, что где-то в мире есть она – вдалеке от меня, от воспоминаний о нашей короткой, но такой яркой истории? И она также улыбается, отбрасывает от лица светлые волосы, кусает карандаш за чтением книг, подпевает глупой песенке в душе или болтает с друзьями в парке на траве.

У Марианы больше шансов на нормальную жизнь. У меня их почти нет. Я не верю ни в Бога, ни в черта, но знаю, что чувства могут перевернуть твой мир. Любовь – это точка, в которой схлестнулись божественное и земное. Поэтому только она может пробудить тебя от вечного сна. Или убить.

– С ума сошел?! – Подняв меня на поверхность, орет Эмилия.

Я хватаюсь за бортик, кашляю, а она колотит меня по груди и щекам. Плачет. Я вылезаю из воды и помогаю подняться ей. Она садится рядом, рыдает, отжимает волосы.

– Ты напугал меня! Напугал!

– Прости. – Говорю я, подсаживаясь рядом.

Обнимаю ее за талию, прижимаю к себе. У меня не было в мыслях кончать с жизнью, не знаю, что это было. Со мной сейчас вообще все впервые, я только учусь понимать свои чувства.

– С тобой всегда так тяжело. – Всхлипывает Эмилия, отжимая длинные темные пряди.

– Мне жаль. – Отвечаю я.

Никто и никогда не будет так важен в моей жизни, как Мариана. По телу проходит электрический разряд, как в момент засыпания: мозг проверяет, жив ли я, дает сигнал сердцу: «Бейся». Оно сопротивляется, но восстанавливает ритм.

Вместе со всем темным и грязным Мариана пробудила во мне и что-то настоящее, человеческое, которое могло бы спрятаться обратно в глубины души после нашего расставания, но уже не может и не хочет. Уже пора снова становиться собой прежним – неряшливым, пугающим, безразличным, грубым. Но что-то изменилось, надломилось в прежнем мне и потеряло смысл.

Можно быть каким угодно, но это ее не вернет.

Кем бы я ни был, как бы себя не вел, она больше не будет со мной.

И больше нет ни ярости, ни гнева. Ничего.

* * *

Я ложусь в постель и закрываю глаза. Эмилия устраивается рядом. Несмело придвигается, обнимает меня и облегченно выдыхает – ее не оттолкнули.

Но сон не идет.

Дождавшись, когда она заснет, я поднимаюсь с постели и подхожу к окну. Вижу, как Мариана стоит возле куста с гортензиями и глядит в небо. Свет фонаря позволяет разглядеть ее лицо – по-детски восторженное, слегка наивное: она ловит ртом снежинки и улыбается. Подставляет ладони.

Идет первый снег.

* * *

– Может, сходим куда-нибудь? – Эмилия суетится у плиты.

Ставит перед мной тосты: ломти хлеба, которые она умудрилась сжечь по краям и затем намазала маслом. Наливает кофе в чашку.

Пока из чайника льется кипяток, мне труднее прислушиваться к звукам на лестнице, поэтому я инстинктивно хмурюсь. Мой разум пытается вырвать из тишины дома звуки шагов, хотя, я прекрасно знаю – Мариана ушла еще до того, как мы спустились: тихо, почти беззвучно, она не хотела столкнуться со мной, чтобы избежать неловкой сцены.

– В кафе? Кино? Может, на танцы? – Продолжает перечислять Эмилия.

– Не хочу. – Говорю я, глядя на размытое отражение своего лица на поверхности кофе в чашке.

– Ты и так лежишь уже больше недели, как труп! – Вздыхает она. Придвигает ко мне жженый хлеб, от него воняет гарью. – Хочешь, чтобы я покрылась плесенью? Я и так сижу взаперти в этом доме круглые сутки.

Я поднимаю на нее взгляд. Эмилия поджала пухлые губки, которые она регулярно подкалывает какой-то химией в косметическом салоне. Ей бы уже пора остановиться, но, похоже, эта химия воздействует напрямую на чувство меры – верхняя губа уже слегка оттопырилась, обнажив зубы.

– Так сходи, погуляй. В парк, по магазинам, в салон красоты – я ведь тебя не держу.

– Пф. – Она корчит рожицу. – Одна? У меня нет подруг в этом городе, я ничего тут не знаю.

– Тут я не могу тебе помочь.

– Ты можешь сходить со мной куда-нибудь. – Эмилия наклоняется на стол, выгибает спину. – Мы с тобой тысячу лет не отрывались вместе.

– А ты не думала, что в твоем положении лучше сменить образ жизни на более… хм, спокойный? – Выпрямляюсь я.

– Я хочу жить полной жизнью, пока могу. – Улыбается она. – Потом вылезет пузо, и уже никуда не сходишь, а после рождения ребенка я вообще буду отвратительной и жирной. Представляешь, пока мы найдем няню, пока я приведу себя в форму в спортивном центре: это может и целых полгода пройти! А я еще не старая, чтобы так долго нигде не отдыхать.

– Я не пойду. Не сейчас. – Холодно говорю ей и опускаю взгляд на кофе.

– М-да. Не такого Кая я знала. – Хмыкает Эмилия. Обходит стол, становится сзади и начинает массировать мне плечи. – Если честно, не понимаю, с чего это вдруг ты не можешь взять себя в руки. Что такого страшного в твоей жизни произошло? С арестом все обошлось, даже права вернули! Еще несколько месяцев, и получишь наследство: поделите все с… этой, и мы купим квартиру в центре. Может, и на машину хватит. Ты не думал о том, чтобы забрать у нее внедорожник? Он, кстати, кому достанется? Или придется пилить за него бабки пополам?

– Об этом рано думать. – Напряженно отвечаю я.

– Расслабь плечи, ты так зажат. – Продолжая разминать мои мышцы, говорит Эмилия. Наклоняется и дышит прямо в ухо. – Пора возвращаться к жизни, Кай. Начинать думать, планировать, что-то делать, а то протухнешь на этом диване. Что насчет возвращения в команду? – Томно произносит она.

– Как раз собирался. – Дернув плечами в попытке прекратить массаж, вру я. Залпом выпиваю горячий кофе и, еле ворочая онемевшим от боли языком, сообщаю. – Все. Мне пора.

Встаю из-за стола и покидаю кухню.

– Ты даже не поел! – Сетует она.

Взлетаю наверх, собираю сумку, хватаю коньки, клюшку и вихрем спускаюсь вниз. Она права. Нужно что-то делать. Нельзя все время лежать и бояться будущего. Бояться того, как будешь жить без Марианы. Нельзя оставаться без смысла, нужно искать его. Или делать вид, что ищешь.

– Если ты на машине, может, подкинешь меня в центр? – Спешит за мной Эмилия. – Прогуляюсь, поищу хороший салон, уже пора сделать маникюр, обновить покрытие.

– Нет, я на автобусе!

Я чуть не сшибаю кота. Хвостик отскакивает, выгибает спину, его шерсть вздымается от испуга.

– Прости, дружок. – Останавливаюсь, треплю его по башке, глажу спину, подхватываю сумку, клюшку и вылетаю за дверь.

Сбавляю скорость, только отойдя метров на сто от дома.

Устраиваю сумку удобнее на спине и, обняв клюшку, медленно плетусь по улице. Дует ветер, лужи замерзли. Нужно было надеть шапку. Я иду, разглядывая дома, и удивляюсь тому, что все то время, пока мне было плохо, мир продолжал жить, люди ходили на работу и по делам, а природа готовилась к зиме.

Мне нравится ощущать жизнь. Такое чувство, будто я впервые замедляюсь для того, чтобы посмотреть по сторонам и увидеть происходящее вокруг.

Веселые ребята в палатке у здания торгового центра режут мясо здоровенными ножами и делают шаверму: запах стоит на весь квартал, рядом бабулька продает кофе с лотка – наливает из термоса в маленькие бумажные стаканчики прохожим из числа туристов. Цена – сущие копейки. Рядом, в ресторане быстрого питания в пять раз дороже.

Даже я не удерживаюсь: рыщу по карманам, выскребаю мелочь и подхожу к ее лотку.

– Варю по своему рецепту. – Гордо заявляет она, и ее рот растягивается в улыбке от уха до уха. Эта не идеальная улыбка делает ее симпатичной и рассказывает мне целую историю ее жизни: наверное, бабушка когда-то была невероятно красивой и прожила долгую, счастливую жизнь. Ну, не могут так выглядеть несчастные люди: она буквально сияет, заряжая светом всех вокруг. – Вот увидишь, это самый вкусный кофе, который ты пробовал. – Подмигивает мне она.

Я пытаюсь всучить ей больше денег, чем требуется, но бабулька ни в какую не соглашается.

– Потом придешь еще. – Отмахивается она. – Все возвращаются.

Ей удается заставить меня улыбнуться.

– Когда-то я знала парня с такой же щербинкой, как у тебя. – Улыбается бабуля, наливая кофе в мой стаканчик. – Ох, сколько он сердец разбил. И я тоже не убереглась от его щербатой улыбки.

Мне хочется знать, чем закончилась ее история, но она не досказывает ее:

– Держи, спортсмен.

Открываю рот, чтобы спросить, откуда она знает, что я занимаюсь спортом, но тут же догадываюсь – клюшка в моей руке.

– Спасибо. – Киваю ей.

– Ох, девки по тебе, наверное, сохнут! – Качает головой бабуля.

Я не привык смущаться, но ее слова заставляют меня застенчиво пожать плечами.

– Выбирай ту, с кем сам становишься лучше. С которой чувствуешь себя орлом, а не павлином. – Лукаво подмигнув мне, она обращает внимание на подошедшую парочку студентов. – Что, ребятки, замерзли? Сейчас мой кофе живо вас согреет!

Ловко орудуя своим термосом, она разливает горячий напиток, и через полминуты парочка уже греет руки о стаканы и пробует его. К этому времени я уже отхожу на приличное расстояние и тоже делаю глоток.

– Ого. – Вырывается у меня.

Приходится обернуться, чтобы показать ей «большой палец вверх». Бабулька смеется: она и так знала, что я оценю. Не удивительно, что возле нее всегда тут толпа.

Через десять минут, согревшийся и взбодрившийся ее чудесным кофе, я беру курс на университет. И пока иду, набираю номер матери. Она ругает, что не звонил, чуть не проклинает за мои поступки, а потом рыдает – по-настоящему. Рассказывает, как было стыдно, когда ее уличили в воровстве, и как тяжело было возвращаться в Сампо. Я спрашиваю про бабушку Хелену, и она отвечает, что та не расстроилась возвращению – она уже все меньше понимает, где находится, и что с ней происходит.

И тут уже рыдать хочется мне.

* * *

Ян и Леха с радостью встречают меня на тренировке.

– Уже совсем тебя не ждали.

– Ты где был? Что стряслось?

Я увиливаю от ответов, здороваюсь с остальными парнями, переодеваюсь, и мы выходим на лед. Не сказать, что я в хорошей форме, но тренер на меня сегодня не орет. Он даже глазом не ведет, когда видит меня в ряду с остальными, хотя, мог послать подальше, абсолютно не стесняясь в выражениях. По-хорошему, я должен был вначале явиться к нему на разговор, объяснить длительное отсутствие и попросить разрешения заниматься с командой. Но он не обращает внимания на условности, и в этот момент я ему искренне благодарен.

Зато после тренировки, когда уже почти все расходятся, и я остаюсь в раздевалке один, он заходит и жестом показывает, что нужно поговорить без посторонних глаз и ушей.

Вхожу в его кабинет и тяжело опускаюсь на стул.

– Как дела, Турунен? – Спрашивает он, обводя меня взглядом. – Что с рожей?

Сначала я думаю, что это он про мое выражение лица, затем вспоминаю, что не до конца сошел след от удара.

– Да так. – Хмурюсь и мотаю башкой.

Тренер проводит рукой по своим редким волосам и цокает языком.

– Ох, сколько ж в тебе дури, сынок.

Я пожимаю плечами. В принципе, он прав, и тут не возразишь.

– Зачем пришел сегодня? – Интересуется он, усаживаясь за свой стол.

– Я хочу вернуться к тренировкам. – Неуверенно отвечаю я.

Тренер крутит в пальцах какой-то листочек, затем сворачивает его трубочкой и постукивает им по столу.

– А зачем мне нужен в команде такой, как ты? Не скажешь?

Я молчу, закусываю губу и сверлю его напряженным взглядом.

– У меня куча других ребят, кто хочет играть. Беспроблемных, азартных, четких. Только свистну, и на твое место прибежит с десяток таких.

– Я виноват. – После тяжкого вздоха подаю голос я. – Но если вы дадите мне шанс, обещаю, больше такого не повторится.

– Что было с тобой сегодня на тренировке? – Спрашивает он, упирая локти в стол и хмуря кустистые брови. – Коровья лепеха больше может сделать на льду, чем ты сегодня. – Его губы презрительно кривятся. – Я привык видеть другого Кая – с огоньком в глазах. Того Кая, который на льду вытворял вещи. Был мастером. Был задирой – в хорошем смысле слова.

– У меня был сложный период. – Ерзая на стуле, оправдываюсь я.

– Ты элементарно не способен выбрать, спортом тебе заниматься или херней! – Ударяя ладонью по столу, вдруг орет тренер. – Так что, иди – занимайся ею дальше!

– Простите. – Я не придумываю ничего лучше, кроме того, как потупить взгляд, подобно нашкодившему школьнику.

– Ты меня за кого принимаешь, мать твою? – Уже спокойнее говорит он. – Почему я должен обрывать телефоны в поисках тебя? У нас тут не детский сад, здесь люди дорожат местом, которое занимают! Они, черт тебя раздери, пашут, как проклятые, чтобы каждый день оправдывать свое нахождение в команде!

– Вы правы. – Выдавливаю я.

И замолкаю, не в силах придумать ничего другого в свое оправдание.

– Ты прекрасно знаешь, что я ценю своих игроков. Особенно тех, кто показывает результат. Нечасто, но даю им поблажки и прощаю мелкие промахи. Но ты, Турунен, исчерпал уже все свои последние шансы.

– Знаю.

Тренер сцепляет пальцы в замок и буравит меня глазами. Я под его взглядом предпочитаю разглядывать свои колени.

– Подумай, нужен ли тебе хоккей. И чего ты вообще хочешь от жизни. Если хочешь связать ее со спортом высших достижений, а не так, чтоб дурака повалять на льду, то нужно что-то менять вот тут. – Он стучит пальцем по своей макушке.

– Да. Знаю.

– Реши свои проблемы и тогда приходи. А пока тебе в команде делать нечего.

– Но… – Смотрю на него с надеждой.

– Извини, Кай, но только так.

* * *

Я покидаю его кабинет с тягостным ощущением: вроде меня лишили чего-то важного и ценного, но у меня даже расстроиться и переживать полноценно не выходит. Внутри пустота какая-то. Апатия ко всему. Разве хоккей может залечить мои раны? Тогда к чему это все? Зачем упираться, бороться? Зачем играть, если даже не хочется жить?

– Кай! – Окликает меня кто-то в коридоре.

А я уже выдохнул с облегчением от того, что все ушли, и никто не увидит меня в таком состоянии, но не тут-то, видимо, было.

– Кай…

Я оборачиваюсь. Это Серебров. Стоит в дверях тренажерного зала, переминается с ноги на ногу. Видимо, на автомате меня окликнул, а теперь приходит осознание того, что в текущих обстоятельствах общение у нас, мягко говоря, простым не выйдет. На его лице рождается смесь смущения и досады.

– Да?

При виде него у меня обратная реакция – голову накрывает черной пеленой ярости. Неудержимо тянет всадить кулак ему в живот.

– Ты… приходил на тренировку? – Он чешет затылок.

Я подхожу ближе, мои пальцы с силой впиваются в твердое основание клюшки.

– Можешь не делать вид, что мы старые добрые друзья. – Говорю ему. – Это не так.

– И не собирался. – Насупливается Виктор.

Делает вдох, слишком явно собирается с духом и вдруг выдает:

– Я хотел тебя предупредить.

– О чем?

Он прочищает горло, тоже подходит ближе:

– Я не дам тебе ее обидеть.

Я застываю с открытым ртом.

Не знаю, что сказать. Он сбил меня с толку. Одновременно хочется вломить ему и… вломить!

Да, мне просто хочется порезать его на кусочки. Но одновременно я ему завидую. Мозг начинает лихорадочно гадать, насколько серьезны их отношения, раз Серебров лезет на рожон, пытаясь мне угрожать.

– Это все? – Уточняю я после паузы.

И вижу, как он опешил.

– Я… надеюсь, ты меня понял. – Говорит Виктор, создавая на своем лице еще большее напряжение, должное создавать впечатление серьезности его намерений и заявлений.

– Вы встречаетесь? – Решаю спросить его в лоб.

И вижу еще большую растерянность в его взгляде.

– Мы… мы не… мы это не обсуждали. – Отвечает он, беря себя в руки.

– Ясно. – Ухмыляюсь я.

Очевидно, ему бы этого хотелось. И это неприятно. Возможно, если бы он ее поимел, и на этом у них все кончилось, мне бы было сейчас легче.

– Слушай, давай на чистоту. – Останавливает меня Серебров, когда я уже собираюсь развернуться и уйти. – Я не хотел с тобой ссориться.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации