Текст книги "Свобода или смерть: трагикомическая фантазия (сборник)"
Автор книги: Леонид Филатов
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
Провинциал. Да я уж не раз порывался… Да все, знаешь ли, провинциальная застенчивость… Ты ведь теперь известный публицист!..
Менандр. Душа моя, что за церемонии!.. Апомнишь ли нашу юность?! Поэзия, искусство, вдохновение!..
Провинциал. Как не помнить, все помню!.. Прекрасное было время!.. Теперь уж не то!..
Менандр. Э, не скажи!.. Ведь не оскуделаже русская земля деятелями?.. Ведь не оскудела же?..
Провинциал. Где же ей оскудеть?.. Семьдесят миллионов жителей, и если на каждый миллион хотя бы по одному Ломоносову…
Менандр. Вот и я постоянно твержу: не оскудела русская земля!.. Эка беда, что покуда ничего нет!.. Будет!..
Провинциал. Известное дело, будет!.. Не сегодня, так завтра… Как не быть?..
Менандр. Полководцев, говорят, нет. Будут, говорю!..
Провинциал. Будут!
Менандр. Администраторов, говорят, нет. Будут, говорю!..
Провинциал. Будут!
Менандр. Денег, говорят, нет. Будут, говорю!..
Провинциал. Будут! И пословица говорит: когда нет денег – это перед деньгами!..
Менандр. Да, душа моя, не прежнее нынче время! Теперь везде прогресс!.. Свобода книгопечатания – вон мы куда метнули!..
Провинциал. Да, уж это мы и в самом деле… Прямо даже как-то не верится…
Менандр. А ты, душа моя, вдохни поглубже!.. Чувствуешь, как легко дышится?
Провинциал. Как не чувствовать, брат?.. Ясное дело, чувствую!..
Менандр. То-то, душа моя!.. А оглянись вокруг себя… Как светло живется!..
Провинциал. Да уж это именно так, брат!.. Что светло, то светло!..
Менандр. Новое время, душа моя!.. Ах сколько дела впереди, сколько дела!.. Банки, сберегательные кассы, артельные сыроварни!.. А сколько в одном только Ледовитом океане богатств сокрыто!.. А какая, черт побери, нынче корреспонденция!.. Из Шемахи сообщают: произошло сильное землетрясение!.. Из Кишинева пишут: наблюдалось северное сияние!.. Что и говорить – головокружительное время!.. Дай я тебя поцелую, душа моя!..
(Целуются.)
Менандр. (Шепотом.) Только вот что я тебе скажу. Теперь надлежит вести себя как можно тише. Не следует, душа моя, лезть в задор!..
Провинциал. Помилуй, брат, но ежели и впрямь свобода печати, так отчего же тише?..
Менандр. Т-с-с!.. Тише!.. А впрочем, оттебя мне скрывать нечего… Тут у нас недавно образовалось общество под названием «Вольный Союз Пенкоснимателей…» Но, ради Бога, чтобы это осталось между нами!..
Провинциал. Союз Пенкоснимателей?.. И что же оно, это общество?.. Запрещенное?
Менандр. Как тебе сказать… цели нашего общества самые благонамеренные… и ведем мы себя примернейшим образом… Но – странное дело! – для правительства все как будто неясно, что от пенкоснимателей никакого вреда не может быть!..
Провинциал. Известно, никакого!.. И завтра у тебя сборище?
Менандр. Да, душа моя, завтра ты увидишь тут всех. И помни, душа моя, не лезь в задор! А покуда вот тебе писаный устав нашего общества, почитай на досуге!
Затемнение.
Провинциал. Тайное общество!.. Да еще такое тайное общество, цель которого «снимать пенки»! Великий Боже, в какие мы времена, однако, живем!..
А ведь какой прекраснейший малый был этот Прелестнов в незабвенное время нашей юности! И этот человек – один из деятельных членов разбойнической банды «пенкоснимателей»!
Итак, «Устав Вольного Союза Пенкоснимателей…»! Нет, так не пойдет, в глазах рябит, дух занимает, никак не могу прийти в себя!.. Чувствую, что без двух-трех рюмок очищенной тут не обойтись!..
Провинциал выпивает несколько рюмок водки и затем углубляется в чтение.
Затемнение.
1-й пенкосниматель. За отсутствием настоящего дела и для безобидного препровождения времени учреждается учено-литературное общество под названием «Вольный Союз Пенкоснимателей!».
2-й пенкосниматель. Каждому предоставляется снимать пенки с чего угодно и как угодно, ибо в подобном занятии никаких твердых правил установить невозможно!..
3-й пенкосниматель. Пенкоснимательство составляет в настоящее время единственный живой общественный элемент. А ежели оно господствует в обществе, то весьма естественно его господство и в литературе!..
4-й пенкосниматель. В члены Союза Пенкоснимателей имеет право вступить всякий, кто может безобидным образом излагать смутность испытываемых им ощущений!..
5-й пенкосниматель. Газетные репортеры могут вступать в Союз Пенкоснимателей даже в том случае, если не имеют вполне твердых познаний в грамматике!..
1-й пенкосниматель. Пенкосниматель обязан, не пропуская ни одного современного вопроса, обо всем рассуждать с таким расчетом, чтобы из этого ничего не выходило!..
2-й пенкосниматель. Пенкосниматель обязан по наружности иметь вид откровенный и даже смелый, внутренно же трепетать!.. Читатель любит, чтобы беседующий с ним публицист имел открытый и смелый вид!..
3-й пенкосниматель. Пенкосниматель обязан усиливать откровенность и смелость по мере того, как предмет, о котором заведена речь, представляет меньшую опасность для вольного обсуждения!..
4-й пенкосниматель. Пенкосниматель обязан, рассуждая о современных вопросах, стараться по возможности сокращать их размеры!..
5-й пенкосниматель. Пенкосниматель обязан ежеминутно обращать внимание читателя на пройденный им славный путь, но не делать критической оценки этому пути, ибо не все вкусы одинаковы: одному из подписчиков нравится арбуз, а другому – свиной хрящик!..
1-й пенкосниматель. Пенкосниматель обязан постоянно обнадеживать читателей, что в будущем их ожидает еще того лучше!..
2-й пенкосниматель. Пенкосниматель обязан всемерно опасаться, как бы все сие не уничтожилось. И наконец, он обязан опасаться вообще!..
Затемнение.
Провинциал. Так вот вы каковы?.. Заговорщики!.. Почти что революционеры!.. Это ли не карбонарство?..
И как хитро все придумано! По наружности вы видите как будто отдельные издания, а на поверку выходит, что все одна и та же сказка о белом бычке!..
Мало того что родные братья притворяются, будто они друг другу седьмая вода на киселе, – посмотрите, как они враждуют друг с другом, как язвят и чернят друг друга по вопросу о выеденном яйце!..
Мне припомнилось, как в былое время мой друг Никодим Крошечкин тоже прибегал к полемике «для оживления столбцов издаваемой им газеты».
Сначала Никодим писал статью о том, что необходимо держать московские бульвары в чистоте, а в следующем нумере убедительно доказывал, что бульвары должны служить вместилищем человечьего гуано!
И вот теперь, когда я ознакомился с «Уставом Вольного Союза Пенкоснимателей» и сопоставил его с современной литературной и журнальной действительностью, я не могу воздержаться, чтобы не воскликнуть: «Да это Никодим!.. Это он, под разными псевдонимами полемизирующий сам с собою!»
Затемнение.
Вокруг Менандра Прелестнова – толпа любопытствующих. Менандр рассказывает о своем путешествии в Италию. Появляется никем не замеченный Провинциал.
Менандр.…Так вот пред ставьте себе!.. Небо там синее, море синее, по морю корабли плывут, а над кораблями реют какие-то неизвестные птицы!.. Ну буквально неизвестные!..
1-й любопытствующий. Позвольте!.. Не об этих ли птицах писал Страбон?..
Менандр. Нет, это не те. Кювье же хотя и догадывался, что это простые вороны, однако Гумбольдт разбил его доводы в прах!.. Но что всего удивительнее – в Италии совсем нет сумерек!.. Идете по улице-светло, и вдруг-темно!..
2-й любопытствующий. Ну вы подумайте!.. И апельсины на воздухе растут?..
Менандр. Еще бы!.. Я сам видел дерево, буквально обремененное плодами!.. Ну все равно, что у нас яблоки, или, вернее, даже не яблоки, а рябина!..
3-й любопытствующий. А лаццарони?.. Что вы скажете относительно лаццарони?..
Менандр. Что ж об лаццарони?.. Лаццарони лежат целый день на солнце и питаются макаронами!.. Однако ж, если рассказывать об Италии, господа…
(Менандр замечает Провинциала.)
Менандр. А, старый друг!.. Господа, это мой бывший товарищ по университету!.. Написал когда-то повесть, на которую обратил внимание Белинский!
Рекомендую, душа моя! Иван Николаевич Неуважай-Корыто, автор «Исследования о Чурилке!..» Семен Петрович Нескладин, автор брошюры «Новые суды и легкомысленное отношение к ним публики!..» Петр Сергеевич Болиголова, автор диссертации: «Русская песня «Чижик-пыжик, где ты был?» – перед судом критики!» Вячеслав Семенович Размазов, автор статьи: «Куда несет наш крестьянин свои сбережения?..»
Присутствующие жмут Провинциалу руку и тут же теряют к нему интерес. Теперь кружок любопытствующих собирается вокруг Неуважай-Корыто.
Неуважай-Корыто…А я вам говорю, милостивые государи, что скоро от нашей национальной истории камня на камне не останется!..
1-й любопытствующий. Но позвольте, как же так?.. Чурилка – это ведь исконно русский персонаж!.. Неужели вы полагаете…
Неуважай-Корыто. Не только полагаю, но и утверждаю, что «исконно русский» Чурилка на самом деле был не кто иной, как швабский дворянин седьмого столетия. Я, батюшка, пол-Европы изъездил, покуда наконец в королевской мюнхенской библиотеке нашел рукопись седьмого столетия под названием: «Похождения знаменитого и доблестного швабского дворянина Чуриля». Ба, да это же наш Чурилка! – сейчас же блеснула у меня мысль!.. И поверите ли, я целую ночь после этого был в бреду!..
2-й любопытствующий. Но скажите… Илья Муромец… Добрыня Никитич… Алеша Попович… Они-то ведь наши?!
Неуважай-Корыто. Рад бы утешить, милостивые государи, да нечем! Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович – все это не более как сподвижники датчанина Капута!..
3-й любопытствующий. А Владимир Красное Солнышко?.. Уж он-то…
Неуважай-Корыто. Он-то самый Капут и есть!
4-й любопытствующий. Однако ж какой свет это проливает на нашу древность!..
Неуважай-Корыто. Говорю же вам, камня на камне не останется!.. С болью в сердце говорю, но что же делать – это так! Все эти Чурилки, Алеши Поповичи, Ильи Муромцы – все они с детства волновали мое воображение!.. Но против науки я бессилен!.. И я с болью в сердце повторяю: да, ничего этого нет!..
Толпа потихоньку разбредается, но уже через несколько секунд плотно группируется вокруг нового лидера – это Болиголова.
Болиголова.…А я повторяю, милостивые государи, что «Чижик-пыжик» – это самый натуральный подлог!
1-й любопытствующий. Позвольте!.. Да ведь «Чижик-пыжик»… Это же исконно русское, народное!..
Болиголова. А я вам еще раз повторяю: подлог!.. Таковы современные указания науки! Против науки, милостивые государи, ничего не поделаешь!..
2-й любопытствующий. Но каким же образом вы объясните стих: «На Фонтанке воду пил»? Фонтанка – ведь это же… Наконец, наш почтеннейший Иван Семеныч живет на Фонтанке…
Болиголова. Подлог и еще раз подлог!.. В мавританском подлиннике сказано: «На Гвадалквивире воду пил!»
3-й любопытствующий. Это удивительно!.. Но как вам пришло на мысль усомниться в подлинности «Чижика»?
Болиголова. Ну уж это, батюшка, специальность моя такова!.. Всю Европу изъездил, чтобы убедиться в этом!..
4-й любопытствующий. Однако ж какой странный свет это проливает на нашу народность!..
Болиголова. Да-с, милостивые государи, всё чужое! Даже «Чижика» мы не сами сочинили, а позаимствовали! Я вам говорю, камня на камне не останется! С болью в сердце говорю, но против науки я бессилен!..
Толпа снова разбредается и через несколько секунд вновь собирается, на сей раз в центре ее – Нескладин.
Нескладин.…Я сам сейчас оттуда! (Неопределенно показывает рукой вверх.) Дело очень простое. Существуют два проекта: один – об упразднении, а другой – об уничтожении. Теперь весь вопрос в том, какой из этих проектов пройдет!..
1-й любопытствующий. Но тайный советник Козьма Прутков?! Неужели он допустит до этого?..
Нескладин. Я только что от него! И он мне сказал прямо: о том, чтобы устранить оба проекта, не может быть и речи. Но вероятно, мне удастся провести проект об упразднении, а уничтожение прокатить!..
2-й любопытствующий. Но ведь и это уже будет значительный успех?!
Нескладин. Конечно!.. Но он прибавил к этому следующее: я тогда только смогу ручаться за успех, если пресса наша будет вести себя с особенною сдержанностью!.. Слово особенною он подчеркнул!..
3-й любопытствующий. Означает ли это, что нам следует молчать?
Нескладин. Именно, господа! Молчать, молчать и молчать! Не следует забывать, что в нас воплощается либеральное начало России. Следовательно, нам прежде всего надо поберечь самих себя, а потом позаботиться и о том, чтобы у нашего едва встающего на ноги общества не отняли и того, что у него есть!..
4-й любопытствующий. Нам следует молчать, господа! Молчание – наше оружие!..
Нескладин. Надобно, наконец, иметь настолько гражданского мужества, чтобы взглянуть действительности прямо в глаза. Надо понять, что если мы будем разбрасываться, то сам тайный советник Козьма Прутков окажется вне возможности поддержать нас!..
5-й любопытствующий. И тогда у нас отнимут и то, что мы в настоящее время имеем!..
Нескладин. И будут совершенно правы, потому что люди легкомысленные, не умеющие терпеть, ничего другого и не заслуживают! А ведь если соединить в один фокус все то, что мы имеем, то окажется, что нам дано очень и очень многое!..
5-й любопытствующий. Будем благодарны, господа! То, что мы имеем, – это уже очень много!..
Провинциал. Простите, если я не ошибаюсь, вы изволили выразить опасения, что у нас с часу на час могут отнять даже то, что мы имеем?..
Нескладин. Да-с, именно так. А вы изволите сомневаться в этом?
Провинциал. Нет, я не сомневаюсь, я далеко не сомневаюсь, ибо «все на свете сем превратно, все на свете коловратно!..»
Нескладин. Ну а ежели так, то в чем же затруднение?
Провинциал. Но я не понимаю одного: почему вы предпочитаете проект упразднения проекту уничтожения?
Нескладин. Вот в чем дело!.. А почему вы, смею вас спросить, утверждаете, что дважды два – четыре, а не пять?..
Провинциал. Извините…Действительно, дважды два – это так… Я хотел бы только сказать, что сердце мое как-то отказывается верить, что упразднение…
Нескладин. Так как я имею дело с фактами, а не с тревогами сердца, то и не могу ничего сказать вам в утешение!..
Менандр. (Шепотом.) Ах душа моя, ну что ты наделал!.. Говорил же я тебе, не следует лезть в задор!.. Ведь предупреждал же я!
Провинциал. Прости, брат!.. Но мог ли я думать, что у вас на этот счет так строго!.. Ведь вы же либералы!..
Менандр. Такое серьезное дело затеяли – да чтоб без дисциплины!.. Мы, душа моя, только и делаем, что друг за другом присматриваем!.. (Громко.) Господа!.. Мой приятель – провинциал и, следовательно, как человек дикий, не знает наших обычаев!.. Простим же его, господа!..
Затемнение.
Менандр. Ф-фу!.. Ну вот мы и одни, душа моя!.. Давай выпьем да закусим!.. Помянем старое доброе время!.. Хорошо тогда было!
Провинциал. А разве теперь не лучше?.. Ты же сам говорил: свобода и гласность!..
Менандр. Оно, конечно, душа моя… Я этих господ уважаю, но прескучно мне с ними. Не едят, не пьют – все передовые статьи пишут!.
Провинциал. А ведь я было подумал, что ты один из искреннейших пенкоснимателей!.. А ты, брат, как видно, тово…
Менандр. Ты не знаешь, как они меня мучают, что они меня печатать заставляют!.. Вот, к примеру, статья Нескладина «Онеобходимости содержания козла при конюшнях!..» Каково?!
Провинциал. Знаешь, брат, оно не то чтобы… а действительно глуповато как-то…
Менандр. Не глуповато, а глуповатище!.. А ведь я должен объявить, что автор этой статьи – один из самых замечательных публицистов нашего времени!..
Провинциал. Ну так брось ты этих анафем!.. Хотя по всему видно, это такие молодцы, что и в лесу отыщут!..
Менандр. Отыщут, душа моя, отыщут!.. А я еще хотел завербовать тебя в свою газету!.. Нет, уж лучше ты ко мне не ходи!
Появляется Неуважай-Корыто.
Неуважай-Корыто. Прошу извинить… Я тут калоши искал, да, кажется, и заснул!.. Боже мой, уже четвертый час, а мне еще надо дописать статью «О типе древней русской солоницы!..»
Менандр. (Шепотом.) Он нас подслушивал!.. О господи, нет мне от них спасения, ибо их бесчисленное воинство!.. Попался я, душа моя!..
Неуважай-Корыто. Менандр Семеныч!.. А когда же вы напечатаете мою статью «К вопросу о том, макали ли русские цари соль пальцами или доставали оную посредством ножей?..»
Менандр. Как же, помню-с!.. Непременно напечатаю!.. Вот прямо сей же час и пошлю отдать в типографию!..
Неуважай-Корыто. А вот и мои калоши!.. Закусывайте, закусывайте, господа, не стану вам мешать!.. Честь имею кланяться!
Неуважай-Корыто исчезает.
Менандр. Как они меня мучают!.. Как они меня истязают!.. Белинский, Грановский, Добролюбов!.. И вдруг – Неуважай-Корыто!.. Черт знает что такое!.. Ладно, прощай, душа моя!.. Спокойной тебе ночи!.. А я пойду екатеринослав-скую корреспонденцию разбирать – там нынче суслики все поля изрыли – вон оно куда пошло!..
Затемнение.
Провинциал.…Мы очутились на улице вдвоем с Неуважай-Корыто. Этот загадочный человек, очевидно, олицетворял собой принцип радикализма в пенкоснимательстве. Объездить всю Европу для того, чтобы доказать швабское происхождение Чурилки, – согласитесь, в этом есть что-то непреклонное! И если бы вместо Чурилки этому человеку поместить в голову какую-нибудь подлинную мысль, то из него мог бы выйти своего рода Робеспьер!..
Неуважай-Корыто. Нет, вы решительно не понимаете меня! Не зная пенкоснимательства, вы не можете постичь наслаждения, которое сопряжено с этим занятием!..
Провинциал. Сказать по правде, я действительно почти незнаком с этим делом.
Неуважай-Корыто. Вот почему оно и кажется вам легкомысленным!.. Вы думаете, тут дело только в Чурилке?.. Нет, тут захватываются авторитеты, которым мы, к стыду нашему, до сих пор еще поклоняемся!..
Провинциал. Я так и думал!.. Вы не просто пенкосниматель!.. Вы – радикал пенкоснимательства!..
Неуважай-Корыто. Именно, милостивый государь!.. Никто не хочет понять, что Чурилка – только предлог, который позволяет мне удовлетворить моей страсти разрушения!..
Провинциал. Вы изволили сказать что-то об авторитетах. Кто тут имеется в виду?..
Неуважай-Корыто. Знаете ли вы, что я боготворю Оффенбаха?.. Это само отрицание!.. А между тем я вынужден защищать Даргомыжского и Кюи – не горько ли это?..
Провинциал. Но ежели вы нашли в себе силы, чтобы отставить Чурилку, то почему бы вам не поступить точно таким же образом и относительно Кюи?..
Неуважай-Корыто. Э, нет, не могу! Тут есть одно недоразумение… Покамест не могу!.. Но эта минута настанет! Я утоплю в ложке воды и Даргомыжского, и Кюи!.. Я сниму с них маску!.. Я уничтожу их!..
Затемнение.
Провинциал. В самом деле, что же такое «пенкосниматели»?.. Выражаются они недостаточно ясно, но всегда с таким расчетом, чтобы их загадочность была истолкована в либеральном смысле. Разумеется, пенкосниматели никогда не промолвятся, что крепостной труд лучше труда свободного или что гласное судопроизводство хуже судопроизводства при закрытых дверях – нет, никогда!
Но при этом они все-таки ничего не смыслят ни в действительной свободе, ни в действительной гласности!.. Они жалуются, что им дано мало свободы, но это происходит вследствие дурной привычки клянчить…
И пенкосниматели, и их каратели стоят так близко друг к другу, что серьезной вражды между ними невозможно предположить!.. Никто не поверит, чтобы относительно свободы тянуть канитель, возможны были препятствия!..
Увы!.. Убежденные люди безвременно сошли в могилу, а схоластики остались!.. Да еще остались старые болтуны, которые, как давно заброшенные часы, показывают все тот же час, на котором застал их конец пятидесятых годов!..
…Гром гремит, собака лает, медные лбы торжествуют!..
Затемнение.
Прокоп. Ну, душа моя, новости одна печальнее другой! На днях в Калуге семнадцать гимназистов повесились! Не хотят по латыни учиться – и баста!
Провинциал. Да что ты, Христос с тобой! Чтобы из-за латыни вешаться! Да это же, брат, черт знает что!..
Прокоп. А я тебе говорю, повесились! Все экзамены выдержали, а как дошло до латыни – и на экзамен не пошли: взяли и повесились!..
Провинциал. Да врешь ты!.. Все, поди, слухи!.. Да если бы что-нибудь подобное случилось, неужто в газетах не напечатали бы?..
Прокоп. Так тебе и позволили напечатать – держи карман!.. А то еще слышал – Дракин Петр Иванович помешался?..
Провинциал. Господи!.. Да откуда у тебя все такие новости?.. Чтобы Дракин да вдруг помешался!.. С чего бы это?..
Прокоп. Да читал, вишь, постоянно «Московские ведомости», а там все опасности какие-то предрекают: то нигилизм, то сепаратизм… Ну он и порешил – не стоит, говорит, после этого на свете жить!..
Провинциал. Вот беда – так уж беда!.. Жалко Дракина!.. И ведь какой здоровый был!.. А умница-то какая!..
Прокоп. То-то оно!.. Это ладно, душа моя, а ты мне вот что скажи – с чего это Хлобыстовский Петр Лаврентьевич задумываться стал?..
Провинциал. Неужто и он?.. Да что ж это, право!.. Чтобы Хлобыстовский – да вдруг задумался!.. А этот-то с чего?..
Прокоп. Да все от газет!.. Там нынче все с реформами поздравляют, ну вот он читал – читал да и вообразил себя, что идет он по длинному-длинному коридору, а там, по обеим сторонам все пеленки… то бишь реформы развешены!..
Провинциал. Да, брат, спутанное время!.. Везде шатание, пустодушие, пестрота!.. Чья-то теперь очередь с ума сходить?..
Прокоп. Где ни послышишь – везде либо запил, либо с ума сошел, либо повесился, либо застрелился!.. И ведь никогда мы этой… (понижает голос)… никогда мы этой водки проклятой столько не жрали, как теперь!..
Провинциал. От тоски, любезный брат, от тоски! Хоть теперь и не прежние времена, а тоски мы своей избыть не можем, вот что!..
Прокоп. Дела, дела настоящего у нас нет! Вот встанешь утром, начнешь думать, как нынче день провести… Ну хоть ты меня зарежь – нет у меня делов, да и баста!
Провинциал. Беда в том, что понятие «делать» для нас как бы не существует!.. Мы знаем только одно слово – «распоряжаться»! То есть смещать, увольнять, замещать, повышать, понижать и так далее!..
Прокоп. Право, позавидуешь чиновникам!.. Был я намеднись в департаменте – их там, как мух в стакане! Вот сидит он за столом, папироску покурит, ногами поболтает, потом возьмет перо, обмакнет и чего-то поваракает – ан времени-то, гляди, сколько ушло!..
Провинциал. Все кричат: «Устраиваемся!.. Организуемся!.. Хлопот полон рот!» А труда-то и не видно! Мы сделались свободными от труда вообще и остались при одной так называемой «политической задаче»!..
Прокоп. А и дело навернется – тоска на него глядеть!.. Отвыкли!.. Все тоска!.. А от тоски, известно, одно лекарство – водка!.. Вот мы и жрем ее, чтобы, значит, время у нас свободнее летело!.. Пойдем-ка выпьем, душа моя!..
Провинциал. Нет, брат!.. Ну что же все пить да пить?.. Посидим лучше дома, выпьем чаю, потолкуем!.. Может быть, что-нибудь да найдется!..
Прокоп. Ничего не найдется!.. Кончится тем, что посидим часок да и пойдем в Малоярославский трактир!.. Нет уж, брат, от судьбы не уйдешь! Собирайся!..
Затемнение.
Провинциал. (Просыпается.) Где я?..
Хватов. У меня-с!
Провинциал. Хватов?!
Хватов. Точно-с!
Провинциал. Каким образом?
Хватов. Дозором-с!
Провинциал. Благодарю!
Хватов. Не стоит-с!
Затемнение.
Прокоп. Ты уж, наверно, слышал, душа моя, что господство хищений кончилось! – Не слыхал?.. Ну так вот слушай: хищения прекратились!
Провинциал. Да полно, брат, ты что-то путаешь!.. С чего бы им вдруг прекратиться?! Право, не верится!.. А откуда тебе это известно?..
Прокоп. Да все из газет! Вообрази, так и написано: кончились хищения, прекратились! Все ликуют, душа моя!..
Провинциал. Однако же это странно!.. Ведь еще недавно на наших глазах происходил такой грандиозный обмен хищений?! Это все равно, как если бы у индивидуума прекратился обмен веществ!..
Прокоп. То-то и оно!.. Так вот обмен веществ прекратился!.. Каким образом?.. С чего?.. Да так, ни с того, ни с сего!.. Прекратился – и будет с вас!..
Провинциал. Да, брат, и радостно, и жутко!.. Что-то будет?! Как-то вынесет общество столь внезапную утрату?..
Прокоп. Ä что станется с нашими раутами, пикниками, катаньями на тройках?.. И выдержит ли кризис торговля модными товарами?.. И перед кем будут обнажать себя наши дамочки?.. И на кой предмет?..
Провинциал. Нет, ты вот что скажи, отыщет ли общество новые основы для жизнедеятельности?.. Или возьмет да и захиреет?!
Прокоп. Захиреет, душа моя, как пить дать захиреет!.. Однако это уже не нашего ума дело!.. Главное – хищения прекратились!..
Провинциал. Не знаю, что и думать!.. Поверить на слово газетчикам или отнестись к газетным ликованиям с разумной осмотрительностью?..
Прокоп. Не сомневайся, а радуйся, душа моя!.. То есть прежде всего обрадуйся, дабы засвидетельствовать, а уж потом сомневайся!..
Провинциал. Да ведь трудно поверить!.. Хищения прекратились, шутка ли!.. А откуда взялась эта добрая весть?.. Кто ее распубликовал?..
Прокоп. А распубликовал ее некто Подхалимов, известный корреспондент и публицист. Он и сам в свое время был не прочь похищничать. Но теперь, конечно, без слез вспомнить об этом не может!..
Провинциал. Так можно ли ему доверять, этому Подхалимову?.. Каких хоть он взглядов?.. Либерал или консерватор?
Прокоп. Когда требуется мыслить либерально – он мыслит либерально, когда нужно мыслить консервативно – он мыслит консервативно. А впрочем, пойдем-ка к нему, душа моя, – тут все и объяснится!..
Затемнение.
Прокоп. Здравствуйте, Подхалимов! Мы на минуту! Скажите, вы не соврали, утверждая в вашей газете, что хищения прекратились?
Подхалимов. А что, хищения прекратились? Совсем? Вот новость! Не чересчур ли волшебно у вас выходит?..
Провинциал. Помилуйте, так ведь не мы, а вы говорите в вашей уважаемой газете! А мы только пришли узнать, правда ли это…
Подхалимов. Разве?.. Нет, вы подумайте!.. Неужто я в самом деле намекал, что хищения прекратились?
Прокоп. Не намекали, а можно сказать, возвещали! И притом совершенно решительно!
Подхалимов. Странно!..A-а, действительно, что-то в этом роде как будто было… Да вам-то не все равно?.. Есть хищения – так есть, нет их – так нет!.. Эка беда!..
Провинциал. Ну нет, это совсем не так безразлично, как вы полагаете!.. Поймите, Подхалимов, ведь это не реформа какая-нибудь, которую взял, похерил, и никто не заметит!.. Это целая нравственная революция!..
Подхалимов. Революция?! Сколько я, однако ж, накуролесил!.. Но это, так сказать, «в минуту жизни трудную!..» Призывает меня редактор и спрашивает: «Можете вы, Подхалимов, «стихотворение в прозе» написать?» Ну а мне – что ж? Я и черкнул!..
Прокоп. Вот вы всегда так, Подхалимов!.. Удивительно, как вас земля за такие проделки не поглотит?!
Подхалимов. А по-моему, так еще удивительнее, что вы столько лет живете, а до сих пор всякое лыко в строку пишете!..
Провинциал. Но как же вас читать?.. Неужто, взявши газету, нужно предварительно сказать себе: все, что тут написано, есть мистификация?!
Подхалимов. Мистификация – это ежели преднамеренно, а тут, я повторяю, просто стихотворение в прозе. На вашем месте я, главным образом, обращал бы внимание не на сущность газетной статьи, а на то, как она написана, – хлестко или возвышенно, забористо или благодушно!.. Вот главное!..
Прокоп. Главное – факты!.. Ведь были же какие-то факты, которые послужили вам отправным пунктом для вашей передовицы?..
Подхалимов. Как фактам не быть?.. За фактами никогда дело не станет!.. Все зависит от того, как посмотреть!.. Ежели одним оком взглянуть – есть хищения, ежели другим – нет хищений!.. Но кроме того, есть еще читающая публика! А она так огорчена всевозможными хрониками из области хищений, что голосом вопить начинает: «Утешьте вы меня!.. Скажите, что хищения прекратились!»
Провинциал. Но ведь хищения-то не прекратились?! Стало быть, это явный обман!.. Остроумно, что ли, вам это кажется, или так уж само перо у вас лжет?..
Подхалимов. А вы позабыли, голубчик, что еще Пушкин сказал: «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман?!» Дело в том, что нынче в газетах на ликования спрос большой!.. За ликования-то нынче по десяти копеек со строчки платят, за сетования – по пяти, а уныние, нытье и прострацию и совсем прочь гонят!..
Прокоп. Черт знает что такое!.. Уж на что я… дак и то с принципами!.. Да неужто у вас нет никаких убеждений?
Подхалимов. Убеждения, любезный друг?.. Вы говорите об убеждениях?.. Убеждения могут иметь только люди беспокойные и недовольные. А я человек спокойный и довольный, я не страдаю так называемыми «убеждениями»!.. Умиление потребуется – я умилюсь, ликование – я возликую, вера в славное будущее – я и от веры не прочь! Я стремлюсь и достигаю!
Провинциал. Но ведь это же грязь, Подхалимов!.. Чтобы эдаким путем чего-нибудь достичь… необходимо переплыть целый океан грязи!..
Подхалимов. Вы говорите, грязь?.. Да, грязь!.. Но какая грязь – в этом весь вопрос!.. Если бы эта грязь пачкала наглядно, осязательно – тогда так!.. Но ведь эта грязь отвлеченная, метафизическая!.. Переплывите этот грязный океан, окунитесь в него с головой – и вы все-таки выйдете на берег, словно из душистой ванны!.. Ни брызг, ни пятнышка!
Прокоп. Но как же ваша репутация?.. Вы же литератор!.. Литературному деятелю не мешает подумать о репутации порядочности!..
Подхалимов. У меня – перо, голубчик!.. А в наше просвещенное время это порядочная-таки редкость!.. Ну а коли перо – стало быть, есть у меня и репутация!.. Вы скажете, что эта репутация непрочная, фиктивная?.. Но ежели кто не апеллирует к потомству – тому и фиктивная репутация за настоящую сойдет!..
Провинциал. Ах Подхалимов, Подхалимов!.. Скажите, неужели вам не страшно жить?..
Подхалимов. Страшно ли?.. Да гнать их надо, страхи-то, вот и не страшно будет!.. Да и кого мне бояться?.. Не прежнее время, господа!.. А хотите я к завтрему еще передовицу напишу?.. Ну хоть о правосудии?.. Сегодня напишу, что правосудие бодрствует, а завтра – что правосудие спит!.. Печать-то ведь нынче сила, а?..
(Подхалимов хохочет.)
Затемнение.
Провинциал.…Пестрое время, пестрые люди… Жизнь их представляет перепутанную, бессвязную и не согретую внутренним смыслом театральную пьесу, содержание которой исключительно исчерпывается переодеванием!..
Всем они в течение своей жизни были: и поборниками ежовой рукавицы, и либералами, и западниками, и народниками. Все их искусство всегда состояло в том, чтобы выждать потребный момент и как можно проворнее переодеться и загримироваться!..
По наружному виду их можно принять за фанатиков убеждения, но они просто фанатики общественного пирога. Это люди, у которых что ни слово, то обман, что ни шаг, то вероломство, что ни поступок, то предательство и измена.
Бесстыдство – как замена руководящей мысли!.. Сноровка и ловкость – как замена убеждения!.. Успех – как оправдание пошлости и ничтожества стремлений – вот тайна века сего, вот девиз современного триумфатора!..
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.