Текст книги "Пение кузнечиков на ночной дороге"

6. Государство

Про общение с налоговой инспекцией сложено немало анекдотов и всяких смешных и не совсем смешных историй. Но сочиняются они, как правило, теми, кто ни разу не попадал в её железные объятья. Попавшим уже не до смеха. Особенно после общения.

Когда Вадим неожиданно получил письмо из налоговой, в котором было написано, что он обязан погасить долг в сорок тысяч шекелей, он поначалу даже не понял, ему ли это письмо и откуда такой долг взялся. Правда, потом всё же разобрался.

Пятнадцать лет назад, сразу после приезда в Израиль, безуспешно помыкавшись повсюду в поисках более или менее приличной работы, он открыл небольшой книжный магазинчик. Причин тому было несколько. Его приезд совпал с большой алиёй, когда люди, так и не выучив иврит, хватались за любую работу, лишь бы остаться на плаву, и единственная отдушина у них оставалась в чтении русских книг. Кроме того, литература, которую в то время начали массово издавать в России, была действительно интересной и новой, так что жаль было пропускать новинки, о которых все вокруг говорили. И самое главное, статус владельца магазина давал хоть какую-то иллюзию собственной значимости и надежды на то, что и завтра он не останется без куска хлеба.

Именно эта уверенность и подвела его. Три года он худо-бедно продержался, тратя всю прибыль на погашение ссуд, взятых на развитие бизнеса, и процентов на них. Пока удавалось сводить концы с концами, Вадим терпел, потом нули на счетах потихоньку превратились в минусы, а минусы стали стремительно расти. Но и здесь Вадим не запаниковал, а устроился в охранную контору, где заработок был относительно стабильным, оставив жену Фаину вместо себя за магазинным прилавком. А со временем всё-таки пришлось закрыть магазин, чтобы не доводить дело до полного банкротства, после чего ещё года три выплачивал банковские ссуды и долги поставщикам. И вроде бы со всеми до конца рассчитался.

Но откуда же взялся такой немыслимый долг? Насколько Вадим помнил, все налоги он выплачивал вовремя, ни разу не опоздав с платежами. Это теперь и предстояло выяснить.

Одного его Фаина в налоговую инспекцию не отпустила. Вадим ещё слаб и передвигается на костылях. Левая рука никак не хочет срастаться даже после нескольких операций и пока остаётся в гипсе. Но больше всего Фаина опасалась того, что после больницы характер мужа стал несносным, он легко заводился и в гневе мог наговорить лишнего. А уж в налоговой инспекции без крепких нервов делать нечего. Это было ясно.

Первый клерк, к которому они попали, оказался человеком хмурым и неразговорчивым. Он выслушал их с кислым выражением лица – сперва Вадима, потом Фаину, после чего неторопливо прочёл принесённое ими письмо, перечитал ещё раз и, наконец, надолго уткнулся в экран компьютера.

– Всё правильно, – безразлично проговорил он, – за вами числится долг, указанный в письме. Что вы от нас хотите?

– Какой долг? За что?! – Вадим потихоньку начинал закипать. – Я целых полчаса добиваюсь разъяснения от вас!

Клерк лениво отвернулся и, уткнувшись в какие-то графики на стене кабинета, выдавил:

– У вас, уважаемый, вероятно, проблемы с ивритом, или вы просто не удосужились дочитать письмо до конца.

– Причём здесь проблемы с ивритом? За это сегодня уже штрафуют?!

– Нет, хотя… не мешало бы. – Клерк ухмыльнулся и уткнулся в бумаги. – Ещё раз повторяю, в письме всё подробно расписано. Какие могут быть вопросы?

– А вы объясните так, чтобы я понял безо всякого письма!

– Я вам ничего объяснять не обязан. Берите словарь и читайте сами…

– Нет, объясните!

У стола клерка стоял всего один стул для посетителей, и на нём сидел Вадим. Фаина стояла за спиной и теребила его за плечо, чтобы вовремя остановить. Похоже, этот момент приближался.

– Так и быть, что с вами поделать! – Клерк тяжело вздохнул и развернул экран компьютера к Вадиму. – Вот смотрите. Вы закрыли свой магазин… э-э, в две тысячи четвёртом году, верно?

– Да, но всё, что я должен был заплатить, заплатил вовремя. Никаких долгов за мной не числилось.

– Правильно. – Впервые за всё время на лице клерка расцвело какое-то подобие улыбки. – Магазин вы закрыли, но бизнес-то – нет! Вы разве не в курсе, что по всем документам вы до сих пор числитесь частным предпринимателем?

– Какой я предприниматель, когда работаю простым охранником? Куда хозяин отправит, там и сторожу. – Вадим облегчённо вздохнул, посчитав, что клерк этого просто не знал, а теперь всё благополучно разрешится. Ошибочно начисленный долг отменят.

– Рано радуетесь, уважаемый. – Улыбка исчезла с лица клерка, и оно снова превратилось в безразличную гипсовую маску. – Каждый частный предприниматель, даже не имеющий дохода, обязан ежегодно представлять нам отчёт.

– В чём? В том, что мой с позволения сказать бизнес больше не существует?

– Именно в этом. А вы ни разу не отчитывались. За что вам начислили штраф, а потом, когда вы его не заплатили, на него начали начислять проценты. Стандартная процедура, предусмотренная законом.

– Но я ничего не знал, и никто мне об этом не сказал! Вы бы хоть одно напоминание прислали…

– Напоминание о чём? О том, что вы должны выполнять закон? Мы этого делать не обязаны. Налоговая инспекция, как вам известно, собирает налоги, а не нянчится с такими горе-бизнесменами, как вы.

Наступила пауза, во время которой уже основательно раздражённый клерк принялся нервно перекладывать бумаги на столе из одной стопки в другую.

– Ну, и что мне теперь делать? Что вы посоветуете? – Вадим растерянно глядел на свои трясущиеся руки и единственное, что ему хотелось, это поскорее уйти отсюда и забыть всё, как кошмарный сон.

– Заплатите долг, а потом в официальном порядке закройте свой бизнес. Тогда новые долги не будут образовываться.

Вадим упрямо боднул головой воздух и угрожающе прошипел:

– Я таких денег не заработал за всё существование моего магазина – откуда мне их взять теперь? И почему сумма долга на сегодняшний день такая громадная?

– Я уже объяснял – что непонятного?! Больше тратить время на это не собираюсь! – Клерк вызывающе посмотрел на него, потом на часы. – И вообще, у меня сейчас обед, а я сижу с вами и твержу одно и то же. Всё, освободите кабинет, пожалуйста.

– Нет, я так просто не уйду! – попробовал возмутиться Вадим, но Фаина силой потащила его к дверям.

– Пойдём, здесь нам делать больше нечего, – громким шёпотом приговаривала она, будто клерк понимал по-русски. – Нужно идти к его начальнику. Только он сможет что-то сделать.

– К какому начальнику?! Пусть этот…

В коридоре Вадим немного пришёл в себя. Фаина принесла ему стакан воды и, оставив сидеть на стуле, стала разыскивать кабинет начальника. Какой-то полный старик с улыбающейся и бритой до синевы холёной физиономией указал ей в конец коридора, а сам ускакал в комнату с надписью на двери «только для сотрудников». Оттуда доносились голоса, и пахло свежезаваренным кофе.

Кабинет начальника оказался закрытым, и Фаина вернулась к Вадиму:

– У них сейчас обед, и до конца перерыва никто на свои рабочие места не вернётся.

Почти час они просидели в пустом коридоре, не глядя друг на друга, и лишь когда из-за двери с надписью «только для сотрудников» стали выходить люди и разбредаться по рабочим местам, они перебрались поближе к кабинету начальника. Последним вышел улыбчивый старик с бритой физиономией и, бодро продефилировав мимо них, заперся на ключ в кабинете начальника. Видно, именно он и был тут главным.

Вадим тяжело поднялся со стула и постучал в дверь. За дверью стояла мёртвая тишина. Моментально разозлившись, Вадим принялся изо всех сил барабанить в дверь кулаком.

Дверь моментально распахнулось, и из-за неё выглянул старик. Больше он не улыбался.

– У меня сегодня неприёмный день, – проворчал он скрипучим голосом. – Вы что, читать не умеете? Здесь же ясно написано! – И ткнул пальцем в табличку на двери.

– Но вы-то здесь? – не выдержала Фаина. – А наш вопрос не терпит отлагательств.

– Нет таких вопросов, которые не терпят отлагательств! – Настроение у старика было всё-таки приподнятым, и портить его пререканиями с непрошеными посетителями он, видно, не собирался.

– Вы же видите, – продолжала упрашивать его Фаина, – что человек на костылях. Ему снова сюда приходить в приёмный день? Поставьте себя на его место…

Старик смерил взглядом Вадима с ног до головы, потом махнул рукой:

– Ладно, проходите. Сделаю для вас исключение. Но учтите на будущее – первый и последний раз.

Первое, что бросалось в глаза в кабинете, это большая чёрно-белая фотография в рамке на стене, на которой хозяин кабинета, ещё молодой и в военной форме, стоял в обнимку со знаменитым одноглазым генералом на фоне руин только что освобождённого Старого города в Иерусалиме. Старик заметил взгляд Вадима и приосанился, удовлетворённо ухмыляясь.

– Слушаю вас. – Он удобно устроился в кресле за столом, вытянул ноги и взял в руку остро заточенный карандаш.

Почему-то волнуясь и перебивая друг друга, Вадим и Фаина принялись рассказывать ему о несправедливом штрафе, который на них наложен совершенно ни за что, и старик первое время терпеливо слушал, потом, не выдержав, поднял палец верх:

– Дайте письмо, которое вам прислали. Попробуем разобраться.

Читал он долго и внимательно, от логотипа сверху до подписи, потом перечитал ещё раз и, наконец, развёл руками:

– Тут же, господа, всё ясно сказано. Вам был выписан небольшой штраф за то, что вы вовремя не подали отчёт. Вы его не оплатили или решили, что мы забудем. А потом автоматически стали накручиваться проценты. А ещё через год – проценты на проценты. Компьютерная программа, с ней не поиграешь. Это, надеюсь, вам понятно?

– Но мы об этом ничего знали!

– Неправда! Мы всегда высылаем предупредительные письма должникам.

– Ничего мы не получали!

– А мы сейчас это проверим. – Старик подвинул к себе компьютерную клавиатуру и пошевелил мышкой. – Чёрт побери! – Неожиданно сквозь зубы выругался он по-русски, демонстрируя тем самым своё тщательно скрываемое происхождение, и снова перешёл на иврит: – Компьютер почему-то не работает…

Некоторое время он мучительно соображал, что делать, потом крикнул:

– Гила, срочно зайди ко мне! У меня опять с компьютером проблема…

Тотчас в кабинет впорхнула рыжеволосая толстуха с сигаретой в зубах, ткнула какую-то кнопку и прокуренным голосом сообщила:

– Он просто выключен. Запомните, когда горит вот эта лампочка, компьютер работает, а когда не горит…

– Всё, иди! – Начальник жестом отослал её и погрузился в созерцание чистого компьютерного экрана. Потом, спохватившись, пробормотал сам себе:

– Ага, надо ввести код… Куда же он запропастился?

Вадим с Фаиной переглянулись, и Фаина покачала головой.

Наконец, компьютер загрузился, открыл нужную программу, и хозяин кабинета стал вводить какие-то данные с письма Вадима.

– Ну вот, – спустя некоторое время облегчённо сообщил он, – всё верно. За вами числится долг, и вам дважды были отправлены предупредительные письма с квитанциями для оплаты. Ни на одно из них вы не ответили. Что теперь прикажете делать? Как к вам относиться?

– Но мы в самом деле ничего не получали! Как вам это доказать?! – Фаина даже прижала руки к груди.

– Это, милая, ваши проблемы. – Начальник удовлетворённо откинулся в кресле и потянулся. – Что вы теперь хотите от меня? Долги отменяют, если у человека есть на то веская причина, а у вас такой причины нет.

– Взгляните на него, – Фаина ткнула пальцем в мужа, – он очень сильно пострадал на работе и сегодня на инвалидности. А денег таких у нас не было даже тогда, когда мы оба работали!

– Если ваш муж болен, то пускай идёт домой и лечится. – Старик уже разговаривал так, будто Вадим был каким-то неодушевлённым предметом. – Зачем вы пришли? Людям голову морочить? Да ещё в неприёмный день…

– Может, нам в суд пойти? – мрачно поинтересовался Вадим, глядя исподлобья на старика.

И тут начальник развеселился не на шутку:

– Да сколько душе угодно! Потратитесь на адвоката, на судебные издержки, а суд проиграете… Или вам не известно, что в нашей стране никто никогда не выиграл тяжбу с государством?

– Это вы-то государство?! – Вадим закипал всё больше и больше.

И сразу со стариком произошла разительная перемена – лицо его перекосила гримаса злости, а сам он чуть ли не зашипел:

– Да, именно мы и есть государство! Именно мы, а не вы, недавно приехавшие, построили его, защитили от врагов и сделали таким, какое оно есть сегодня. Вы же приехали сюда на всё готовенькое и ещё имеете наглость качать права…

Он подхватился из кресла, резво подбежал к двери и распахнул её со стуком:

– До свидания. Больше ко мне не приходите. Если захотите и дальше разбираться, то сперва погасите долг, а потом что-то просите… Ну, я жду вас!

7. Сломанный костыль

Месяца три после выхода из больницы Вадим каждый день ожидал, что однажды к ним в дверь постучат полицейские и его заберут. Не может быть, чтобы после того, как он задушил старика-бедуина, в палате не осталось следов, по которым его легко вычислить. Он и в фильмах сто раз видел, что криминалистам достаточно отпечатка пальца, волоска, капельки пота. Но то ли плохо искали, то ли произошло что-то другое, только Вадим пока оставался вне подозрений.

А тогда, вернувшись к себе в палату, он сразу лёг, но до утра так и не смог сомкнуть глаз. Под утро не выдержал и попросил медсестру сделать укол морфия, сославшись на боль. Шума, поднявшегося на рассвете, он не слышал, потому что спал мёртвым сном, к тому же двери во все палаты закрыли, и никому из больных не позволили выходить наружу. Правда, даже сквозь сон он слышал, как какие-то люди бегали по коридору, но вопли и плач безутешных родственников старика быстро смолкли. Как потом кто-то объяснил в курилке, полицейские заподозрили в убийстве одного из сыновей старика, не скрывавшего каких-то давних обид на отца, тут же его задержали, а заодно увезли в полицейский участок и всю семейку. При любом раскладе делать в больнице им было больше нечего.

В принципе, в больнице смерть старика никого особенно не удивила, потому что смерти тут были явлением нередким, тем более, через несколько дней в городе произошёл теракт с взрывом автобуса, и в больнице появились новые раненые, к которым было приковано всеобщее внимание.

Однако самое необычное, – и это Вадим сразу почувствовал, – с ним произошли разительные перемены. Постоянное кислое настроение заметно улучшилось, меньше стали одолевать мрачные предчувствия и сниться кошмары, и даже загонять себя в привычное депрессивное состояние уже не хотелось. Он больше не упрекал себя за то, что поддался минутному помутнению рассудка и лишил жизни человека, который, по сути дела, ничего плохого ему не сделал. Он даже не винил себя в смерти террориста в поселении, чью жизнь полицейские оценили в две бутылки водки. Теперь ему уже казалось, что все эти люди получили то, что давно заслуживали, а он, Вадим, стал случайным исполнителем высшего приговора.

Его стало занимать совсем другое. Справедливость рано или поздно восторжествует. Заслужил наказание – получи. Пожелал зла кому-то – получи вдвойне, ведь зло всегда возвращается, и вряд ли избежать встречи с ним. Ничто в этой жизни не остаётся без последствий. А сам он разве исключение? Может, за какие-то свои прежние грешки он уже расплатился здоровьем, а теперь ещё и деньгами, которые должен налоговой. А убийства двух человек – разве такое может остаться безнаказанным?

Вадима почти не терзали сомнения в том, что добиваться вселенской справедливости позволено далеко не каждому, а уж на роль судьи и палача он вряд ли подходит. Если бы такое в самом деле разрешалось всем, сколько нашлось бы подлецов и негодяев, пожелавших выдать свои мелкие шкурные интересы за благие цели! Впрочем, об этом долго размышлять не хотелось. Он полагался на свою рассудительность. Гнев, конечно, плохой советчик, но сидеть, сложа руки, получая, как прежде, пинки от судьбы и ождая неизвестно чего, никуда не годится. Лучшая защита – нападение…

А как-то раз он даже подумал, что, наверное, неплохо было бы, раз уж он взял в руки меч правосудия, наказать и этого паршивого надменного старикашку – начальника отдела в налоговой службе. Дело не в том, что он не пошёл Вадиму навстречу и не отменил несправедливый долг, что, наверное, в его силах. Возмущало неприкрытое хамство и доведённый почти до автоматизма механизм унижения несчастного просителя. Наверняка Вадим не первый и не последний, кто проходит через это унижение. Каждый раз, когда вспоминались слова, сказанные стариком, он скрежетал зубами и бессильно сжимал кулаки.

Вскоре пришло новое письмо из налоговой, в котором сумма долга увеличилась ещё больше. Вадим тоскливо прочёл его и чуть не взвыл от злости и бессилия.

– Давай снова сходим к этому начальнику, – предложила Фаина. – Может, у него прошлый раз было настроение плохое. Он же говорил про неприёмный день…

– Но он ясно сказал, что ничего делать для нас не станет.

– Всё равно давай сходим…

В коридоре налоговой инспекции им встретился клерк, с которым они беседовали в самом начале. Он попытался проскочить мимо, сделав вид, что не узнаёт, но Фаина цепко схватила его за рукав.

– Мне с вами говорить не о чем – с пол-оборота завёлся клерк. – Вы же ходили к моему начальнику, и он отчитал меня за то, что я не сумел вам всё внятно объяснить. Он даже заподозрил, что я специально отправил вас к нему, только бы самому ничего не делать…

– Мы без вас решили пойти к нему…

– Вот и я про то. Но разве ему что-то докажешь? А мне этот выговор нужен был?

– Сочувствуем. Но нам нужно что-то делать, дальше медлить нельзя.

– Конечно. Пройдёт ещё какое-то время, и мы будем обязаны подать на вас в суд. А потом процедура стандартная – придут судебные исполнители, опишут ваше имущество и так далее. Это без вариантов.

– Так что нам делать? Что вы посоветуете?

Клерк глянул на Фаину уничтожающим взглядом и произнёс сквозь зубы:

– Теперь все вопросы решайте с моим начальником напрямую, хотя я очень не уверен, что у вас что-то получится. А я с вами разговаривать больше не собираюсь… Отпустите мой рукав!

У кабинета начальника Вадим в нерешительности остановился:

– Не могу к нему заходить. Я там непременно сорвусь и наделаю глупостей. Иди без меня…

Он мрачно сел на стул у дверей и опёрся на костыль.

Однако дверь в кабинет начальника оказалась закрытой, и на стук никто не отозвался. Не было его и в комнате «только для сотрудников», куда заглянула Фаина. Зато в соседнем кабинете сидела уже знакомая по прежнему визиту рыжая толстуха Гила.

– Шефа нет, он в мэрии на совещании, – сообщила она, улыбаясь, – у вас что-то срочное?

В её небольшом кабинетике, увешанном фотографиями вечеринок, на каждой из которых она присутствовала с новым кавалером, обстановка была более рабочей, нежели в кабинете начальника. Быстро проглядев письмо, протянутое Вадим, она пощёлкала по клавишам компьютера и сразу разыскала всё необходимое. Потом, не переставая улыбаться, сообщила:

– А сделать можно так… Напрасно вы поднимали шум в кабинете шефа. Всё можно было спокойно решить со мной…

– Откуда мы знали? – сразу повеселела Фаина.

Гила развела руками и как бы по секрету сообщила, наклонившись к ней:

– Начальство никогда не занимается конкретными вопросами. Максимум, оно может принять решение, а уж выполнять его – нам, простым исполнителям. Неужели у вас в России не так? – Гила повернулась к компьютеру и сунула незажженную сигарету в зубы. – Полностью отменить ваш долг мы не сможем. Но можно отменить проценты за этот год, а это довольно приличная сумма. И ещё я попробую отменить проценты за прошлый год. Если компьютер даст…

– А может, он даст ещё что-нибудь отменить?

Гила покачала головой:

– Вы хотите, чтобы меня уволили с работы?

В конце концов, долг удалось уменьшить почти в полтора раза, плюс к этому Гила разбила его на несколько платежей.

На улицу Вадим и Фаина вышли повеселевшими. Снова для них засияло солнышко, и они поглядывали по сторонам совсем иначе, чем прежде.

– Гори оно всё синим пламенем! – Фаина улыбалась и не могла скрыть улыбки. – Заплатим как-нибудь. Пускай подавятся этими деньгами… Только ты теперь обязательно сходи и закрой все дела по бизнесу. Чтобы их и духу больше не было…

В отличие от неё, Вадим был настроен не так оптимистически. Он прикидывал, что теперь ему придётся искать какую-нибудь новую работу, ведь назад в охрану его не возьмут. Кому нужен охранник с искалеченной рукой и хромающий на одну ногу? А впереди ещё, как минимум, пара операций. Доктор Мигель, который лечил его, так об этом и сказал.

Спустя два дня он отправился в налоговую закрывать свой бизнес. Как ни странно, но эта процедура заняла всего десять минут, и когда он получил на руки бумагу о закрытии, то неожиданно решил, что не мешало бы в последний раз навестить мерзкого старика-начальника, чтобы сказать всё, что накипело на душе. Всё равно сделать ему он ничего больше не сможет.

Встретил его Вадим у дверей кабинета. Тот возился с ключами, закрывая дверь, но, услышав шаги по коридору, обернулся и, узнав Вадима, скорчил кислую мину:

– Зачем пришёл? Поблагодарить? Так учти, если бы не Гила, я бы тебе никогда навстречу не пошёл.

– Почему? – опешил Вадим.

– Не очень вежливо ты себя вёл.

– А какое это имеет отношение к делу?!

– А вот такое! Не сделал бы и всё. – Старик сунул связку ключей в карман и в упор посмотрел на Вадима. – Ты мне сразу не понравился… А теперь дай мне пройти, я тороплюсь. И больше сюда не приходи… Можешь на меня жаловаться, кому хочешь!

Он быстро прошёл по коридору и остановился у лифта. Перед тем, как зайти в распахнувшиеся двери, он оглянулся и проворчал, указывая на Вадима пальцем:

– А то ходят сюда, как к себе домой, и требуют, требуют, требуют. Лучше бы на работу устроился, чтобы долги вовремя оплачивать!

Вадим бросился к нему, но двери уже захлопнулись, и лифт поехал вниз. По светящемуся табло побежали цифры, и было видно, как лифт спустился на минус второй этаж, где находилась стоянка для автомобилей. Машинально нажав вызов лифта, Вадим тоже поехал вниз. Зачем ему это нужно, он бы сейчас не ответил, но просто уйти отсюда он уже не мог.

В длинной полутёмной кишке автостоянки он разглядел, как старик бодро шагает между рядов машин, что-то насвистывая и размахивая руками. Нагнал его Вадим, когда тот уже распахнул дверцу чёрного джипа. Слегка запыхавшись от быстрой ходьбы, он крикнул:

– Постой, мы ещё не закончили разговор!

– Ты?! Что тебе надо здесь? – В глазах старика мелькнул испуг.

– Я тебя выслушал, теперь ты меня… – Вадим не понимал, что с ним происходит, ведь разговаривать с этим человеком после его последних слов вообще не следовало, но не поставить окончательную точку в их общении он уже не мог.

Старик попытался сесть за руль и захлопнуть дверь, но Вадим не дал. Он с силой вытащил его из машины и толкнул в сторону. А дальше, уже не контролируя себя, принялся бить костылём, и старик, упав на четвереньки, неожиданно закричал громким тонким голосом что-то невнятное. После нескольких ударов крик перешёл в хрип, а потом в стон. Но Вадим бил и бил, не глядя на извивающееся под ударами тело. Почему-то на глаза навернулись слёзы, а горло перехватило.

Он прекрасно понимал, что старик при всём своём высокомерии и хамстве ничего, по сути дела, не решал и был лишь винтиком большого и неповоротливого государственного механизма. Хоть этот винтик и выполнял определённую функцию, потеря его ни на чём не могла отразиться. Винтики всегда взаимозаменяемы, и желающих занять освободившееся место предостаточно. Вероятно, хамство и высокомерие служат здесь всего лишь убогой, но необходимой ширмой для прикрытия бессилия и собственной ущербности. Самые лютые человеконенавистники – мелкие начальники…

Однако Вадим не хотел, чтобы его судьба и благополучие зависели от каких-то винтиков. То, на что он сейчас решился, было подлым и гадким, совершенно ему ненужным – он это прекрасно понимал, – но остановиться уже не мог. Ему казалось, что не сделай он этого, жизнь его опять погрузилась бы в мрачное и беспросветное болото, из которого он не вылезал до сегодняшнего дня… А что изменилось сегодня? Борьба с этими ничтожными винтиками заведомо ничего хорошего не сулит, да и ничего не изменит. Но и обратного пути уже нет.

Когда старик перестал хрипеть и защищаться от ударов, Вадим замер на месте и с удивлением уставился на свой изломанный и размочаленный костыль. Потом спокойно собрал щепки и осколки от него и, не глядя на распластанное тело, отправился к лифту.

Он ещё сильно хромал, но идти мог уже без костылей. Вызвав лифт, он забросил собранные щепки и железные обломки в узкую щель между кабинкой и шахтой лифта и прислушался, как они падают. Уже, поднимаясь в лифте, он оглядел себя в зеркале и перевёл дыхание. Немного растрёпанные волосы, бледное лицо, капельки пота на лбу… и безразличные холодные глаза. Он даже удивился, что в них больше нет ни сожаления, ни волнения…

Спокойно пройдя мимо охранника на входе, он вышел на улицу и огляделся. Горячий полуденный воздух окутал его, но всё равно некоторое время он вздрагивал, словно сильно замёрз и никак не мог отогреться. Нужно поскорее уходить отсюда, пока избитого начальника не обнаружили на стоянке и не начали искать преступника.

Перейдя дорогу, он присел на лавку в маленьком тенистом скверике напротив и принялся ждать. Отсюда был хорошо виден вход в здание налоговой инспекции, и через него по-прежнему спокойно входили и выходили люди.

Выкурив сигарету, Вадим окончательно пришёл в себя и даже принялся размышлять о том, что покупать новый костыль взамен поломанного, наверное, уже не надо. К тому же, у него дома остался ещё один. Он и без костыля может передвигаться довольно сносно, а пройдёт ещё неделя-другая, и хромоты почти не останется.

И уже по дороге к автобусной остановке он услышал за спиной завывание полицейских сирен. Две или три полицейские машины на всех парах пронеслись к зданию налоговой инспекции. Грустно усмехнувшись, Вадим пошарил в кармане в поисках очередной сигареты, но пачка оказалась пустой. Махнув рукой, он пошёл дальше.

Приехав домой, он рухнул в кровать, и тут его начал колотить озноб. Доковыляв до холодильника, он вытащил бутылку водки и залпом выпил почти полный стакан. До самого утра он проспал крепким сном. Ни надоевший Афганистан, ни что-то другое ему больше не снилось. Словно он сделал какой-то важный для себя шаг, перешёл какую-то невидимую черту, отсекавшую его прежнюю неправильную жизнь, а впереди открывалось только что-то хорошее и радостное. Хотя и настоящей радости от этого не было.

Да ещё проклятые кузнечики с той ночной дороги беспрерывно трещали в ушах и не давали наслаждаться нетерпеливым ожиданием перемен…