Текст книги "Месть невидимки"

Главка семнадцатая
Месть

Прапорщики вышли из ресторана далеко за полночь. Порядком нагруженные алкоголем, они, прежде чем сесть в машину, еще долго обнимались между собой, клялись в дружбе и любви друг к другу.

– Ребята, видимо, голубые, – предположил Маккормак.

– Нет, здесь среди мужчин принято так выражать свои чувства. Это как свидетельство искренности их отношений…

– Да-да, – поддержал Том. – Поцелуи и объятия – знак высшей степени искренности…

Наконец, «волга» пьяных прапорщиков, заурчав, рванулась вперед.

– Слава Богу! – облегченно вздохнул Ферти, трогаясь с места.

Какое-то время, почти до самой автострады, Ферти держался от них поодаль. Он нагнал их именно там, у светофора. «Волга» немного притормозила, но, несмотря на красный свет, останавливаться не стала. Вырулила на магистраль, повернула налево и помчалась в сторону города.

– Упустим, – забеспокоился Караев.

– Ни за что! – с уверенностью обнадежил Том, последовав примеру пьяной троицы.

«Волга» шла под сто, хотя знак, стоявший на этом отрезке пути, требовал ограничения скорости до шестидесяти километров в час. Кроме того, машина чекистов виляла, мешая обгону.

– Нарочно это делают, – заметил Маккормак.

– Тем лучше! – охваченный гоночным зудом, буркнул Ферти.

Чтобы он, водитель высокого класса, да уступил каким-то пьяным прапорщикам? И не простым прапорщикам, а своим зарубежным коллегам… Да ни за что!

Изловчившись, Том стал обходить «Волгу» с правой стороны. Чуть ли не впритирку. Он делал все, чтобы сидевшие в ней чекисты обратили на него внимание. И он добился своего. Из открытых окон «Волги» на них уставились три пары освирепевших глаз…

Том только этого и ждал. Вытянув из окна руку с выставленным средним пальцем, он четко и громко произнес:

– Козлы!

Такого откровенного хамства не перенес бы ни один человек в мире. А тут – всегда уверенный в своей безнаказанности пьяный чекист.

Ферти надавил на акселератор. И сразу вырвался вперед.

– Теперь, ребята, держитесь, – предупредил он, приходя в раж от начавшейся погони.

Караев посмотрел на спидометр. Стрелка трепетала у цифры 110… «Надо быть готовым», – сказал он себе, пристраивая прибор к заднему стеклу машины… «Волга» не отставала. Она шла в трех-четырех метрах от них.

– Не можешь подбавить газу? – спросил Маккормак, помогая Майклу с аппаратом.

– Я – могу, да «Волга» не выдержит.

– И не вздумай! Дистанция – то, что надо! – по-деловому отрезал Караев.

Промелькнул круг Комсомольского разъезда. Две разъяренные машины одна за другой понеслись к Сабунчинскому мосту.

– Мы на финишной прямой, – дрожащим голосом объявил Караев.

Сначала Ферти, а вслед за ним прапорщики влетели на мост.

– Пора! – сорвалось с губ Маккормака.

Из розетки-антенны, направленной на «Волгу», выблеснула пронзительно-яркая искра света. Это было меньше, чем мгновение…

И на их глазах догонявшая их «Волга» вдруг вильнула влево, на противоположную сторону моста, невероятнейшим образом накренившись, проскочила высокий тротуар и, протаранив железные перила моста, рухнула вниз…

Ферти уже был далеко, когда до них донесся глухой удар о землю, а затем вспышка огня и взрыв…

– Горите вы вечно в аду, – скрипнул зубами Караев.

– Аминь! – произнес Том.

Маккормак, перекрестившись, как бы самому себе заметил:

– Так погибли Диана и Доди.

– Что вы говорите?! – невольно притормозив, вскрикнул Ферти. – А я не верил…

Теперь они ехали тише. В салоне стояла тишина. Каждый думал о своем. Мимо, в сторону Сабунчинского моста, празднично сверкая мигалками, не торопясь продефилировала полицейская машина. Они, очевидно, еще не знали о случившейся катастрофе. Дорожной полиции, мыслящей своими стандартами, она странной не покажется. В «Волге», как они установят, сидели пьяные люди.

– Едем дальше! – потребовал Караев.

– Мы и так едем, Майкл, – глядя на профессора в зеркало, улыбнулся Том.

– Вы меня не поняли, Ферти, – металлом прозвучал голос Караева. – Я сегодня намерен поставить точку.

– Что значит «точку»? – с недоумением повернулся к нему Маккормак.

– Что вы имеете в виду? – подхватил Том.

– Что имею, то и введу, – не по-доброму усмехнулся он и жестко добавил:

– Сюрприз Президенту.

– Слишком рано. Пятый час утра, – вяло возразил Маккормак.

– Самое время, – заупрямился Майкл.

– Что ж, – после непродолжительной паузы подал голос Том, – в таком случае за сюрпризом надо заехать.

Пакет они собирали все вместе. Караев хотел вложить в него все, что у них имелось. Ферти возразил, сказав, что достаточно будет двух-трех, но сногсшибательных документов.

На этом и порешили… Вложили одну из кассет, что они сообща прослушали, и несколько донесений.

В первом Худиев ставился в известность о том, кому, где и как сын Президента просадил пять миллионов долларов. К нему прилагалась копия написанной от руки расписки, по которой сын брал на себя обязательства расплатиться с выигравшим, оказав ему ряд услуг. В том числе и прежде всего в выделении в центре Баку территории для постройки гостиницы и нескольких игорных домов.

Во втором полковнику доносили, что брат Президента принудил руководителей нефтеперерабатывающих заводов отпускать его заправкам бензин и дизельное топливо по ценам, вдвое меньше закупочных…

В третьем сообщалось, что тот же Брат за крупную сумму, полученную им из рук в руки через Президента, такого-то и такого (называлась фамилия) назначил министром таможенного комитета. К донесению прилагалась видеолента…

– Думаю, видеокассету не следует вкладывать в пакет, – Ферти отстранил руку Караева.

– Почему? – недовольно вскинулся Майкл.

– Во-первых, – стал убеждать Том, – на видеоленте есть другие жареные факты, проливающие свет на оставшиеся документы. Во-вторых, сюрприз получится объемным и будет напоминать бандероль. А бандероль вызовет подозрение – может показаться ему бомбой…

– Резонно, – согласился Караев.

Когда все было готово, Караев вдруг стукнул пятерней себя по лбу. И Том, и Эм как по команде повернулись к нему.

– Вот незадача, – сказал он. – Сейчас слишком рано, и к президентскому дворцу нас и близко не подпустят.

– Я думал, что серьезное, – перевел дыхание Ферти. – Это мои проблемы.

Цэрэушник есть цэрэушник. Он все продумал. Рядом, чуть ли не стена к стене с президентской резиденцией, находился отель для высокопоставленных гостей и делегаций. В нем остановился один из крупнейших американских бизнесменов, которому почему-то понадобилась помощь Тома. Бизнесмен разыскивал его весь минувший день…

– Сейчас, – засмеялся Ферти, – самое время разбудить его и сказать: «Доброе утро, сэр».

Как ни странно, гость поднял трубку с первого же зуммера.

– Не извиняйтесь, мистер Ферти, я ранняя пташка, – довольно бодро успокоил он «стеснительного» цэрэушника.

– Вы понимаете, – продолжал хитрить Том, – через час я вынужден по делам ехать к границе. Вероятно, задержусь там… Поэтому, если не возражаете, я сию минуту подъеду к вам.

– Буду премного обязан, мистер Ферти.

– В таком случае предупредите администратора о моем приезде, – попросил Том.

– Окей!

В кабинете Президента кто-то шебуршился. «Уборщица», – догадался Караев. Она была не одна. За ней по пятам шествовал один из телохранителей. Мика его не помнил. Он, если по правде, никого из своих обидчиков не запомнил в лицо. Ему, мягко говоря, тогда было не до этого.

Дождавшись, когда уборщица, а за ней охранник войдут в комнату отдыха, Караев улучил момент и положил в стол свой полный сюрпризов пакет. На нём, так, чтобы она не только бросалась в глаза, но и заинтересовала Президента, была наклеена набранная жирным шрифтом записка.

Господин Президент!

Как Вы понимаете, лежащие перед Вами документы – всего лишь копии. Оригиналы хранятся в домашнем сейфе начальника следственно-розыскного управления Министерства Национальной Безопасности полковника Эльхана Худиева.

Судя по материалам, против Вас готовится мощная акция дискредитации. А это похуже покушения.

Не так ли, господин Президент?

Когда Караев вернулся к машине, Ферти еще находился в гостях у своего земляка. Он посмотрел на щиток приборов, где тикали часы, и сверил со своими. Его поразила разница во времени. По автомобильным часам он отсутствовал сорок пять минут, а по своим – всего двадцать пять. Расхождение – двадцать минут. Дело не в часах. И те, и другие работали исправно. Не отставали и не спешили…

Значит, пришел к выводу Караев, уходя за полог реального времени, он оказывался в другом измерении. В иной пространственной среде, где ткань времени более аморфна и потому течет медленнее. А может не аморфна, а, напротив, сжата? Как бы там ни было – эффект весьма любопытный. Надо будет поделиться с Эмом. Об этом стоит поразмыслить…

Караев, верно, сейчас же, не сходя с места, попытался бы найти объяснение этому. И нашел бы. Но его отвлекла вдруг заполнившая салон машины музыкальная фраза из «Лав стори». Мелодию издавал мобильный телефон Ферти. Очевидно, Том, уходя, забыл его… Караев поднес телефон к уху.

– Том?! – услышал он голос Маккормака.

– Это я, – перебил его Караев.

– Ты еще не был?..

– Уже пришел и жду Тома.

– Жаль…

– Почему?

– Ты торопыга и шляпа – вот почему! – проворчал Маккормак. – Ты забыл самое главное. Открытку Премьера.

– Черт! Черт! – от досады Майкл изо всей силы ударил ладонью по сиденью.

– Я приводил бумаги в порядок и наткнулся на нее.

– Что теперь делать?

– Приезжать сюда, а затем снова возвращаться, чтобы положить ее в сюрприз-пакет, – ответил Эм.

– Ничего другого не остается, – соглашается Караев. – Буду дожидаться Тома.

Настроение испортилось. Без этой открытки – сюрприз – не сюрприз. Премьер сделал свое дело, а он, Караев, подпортил его.

«Все из-за моей сволочной рассеянности», – ругал он себя.

… Слишком легко она далась ему. Хотя – как бы не так! После того, как дело сделано, – так только кажется. И подумав об этом, Мика улыбнулся.

Главка восемнадцатая
Побег

Министра национальной безопасности чуть не хватил удар. Он рвал и метал. Как такое могло произойти?!

Сначала побег профессора. У всех из-под носа.

«Тут не обошлось без помощи изнутри», – убеждал он Президента и просил несколько дней, чтобы достать и Караева, и выявить тех негодяев, кто ему помог.

Негодяев он выявил без труда. Вернее, негодяйку. Ею оказалась врачиха. Она сама выдала себя. Под дурочку работала… Худиев раскатал ее по всем правилам. Практически в тот же день, когда посланные им группы захвата по всем родственникам Караева, Марголис и Раппопорт – вернулись ни с чем. Засаду в квартире профессорской тещи Елены Марковны Раппопорт устраивать не стали. Посчитали ненужным. Ни ее, ни внука, профессорского сынка, там не было. Пришлось взламывать дверь. Соседи показали, что Елена Марковна с мальчиком еще три дня назад вылетели в Москву… Проверили по спискам пассажиров – точно. Упорхнули утренним рейсом.

– Фарид Якубович, – докладывал министру Худиев, – Раппопорт несколько дней назад вылетела в Москву.

– Ничего не знаю! – взбеленился Зейналов. – Найти, арестовать и немедленно доставить! Вместе со щенком!

– Будет исполнено, господин министр! – шаркнул каблуками полковник.

В следующую минуту он уже говорил с московскими коллегами и, дав ориентировку, просил их взять под стражу гражданку Азербайджана Раппопорт Е.М. вместе с ее малолетним внуком. Москвичи, его давние знакомцы, чьи просьбы он, Худиев, не раз выполнял, охотно согласились помочь ему… А пока суть да дело, он вызвал на допрос дежурившую в ту ночь врача.

Хитрая бестия. Тоже еврейка. Правда, горская, но какая разница?! Они все заодно… Она, конечно же, от всего отпиралась. Но Худиев сумел-таки подловить ее.

– Ты помнишь, – как бы набум лазаря спросил он, – перед самым побегом профессора Раппопорт через тебя передавала ему медикаменты?..

– Нет, Эльхан Велиевич, то было за неделю до этого случая. Она пересылала ему простыни.

– Какое ты имела право это делать? – выгнул голову Худиев.

– Ну, – растерялась женщина, – вы же знаете, что у нас нет ни лекарств для больных, ни нормальной пищи… Постельного белья тоже нет… Им все передают с воли родные и близкие. Мы говорим охране, что проносим и говорим кому. Ваши люди проверяют, а потом доставляют к нам в лазарет…

– Не изворачивайся! – рявкнул он. – Тебя видели с ней накануне побега твоего пациента, – опять наугад сказал он.

– Такого не могло быть!

– Почему?

– Да потому что ее уже здесь не было.

Полковник вскочил на ноги.

– Откуда ты знаешь?

– Когда Елена Марковна передавала простыни, она сказала, что у нее на руках билет в Москву. Увозит внука к сестре.

– Почему не доложили?

– А почему я должна была докладывать? Что в том предосудительного?.. – пожала плечами врач.

«Хитроумные» вопросы Худиева сбили ее с толку. Она стала путаться и завираться. Ее оставалось немного дожать, и она, полковник нисколько не сомневался, расколется. Камера для этого хорошее воздействие. Посидит пару часов, а потом с перепугу выложит все, что нужно и не нужно…

Худиев вызвал конвой.

– Препроводите арестованную в камеру! – распорядился он.

Врач забилась в истерике. Стала умолять не делать этого. Кричать, что она ни в чем не виновата… В общем, как все, и как обычно. Но такое, Худиев знал по опыту, срабатывает наверняка. Помечется немного по камере, подумает, а потом – запоет…

Отправив врача «дозревать», Худиев спустился в столовую. И между первым и вторым блюдами ему поднесли сразу «десерт». Вместо любимого компота из урюка – телефонограмму из Москвы.

«Эльхан, Раппопорт Елена Марковна на следующий день после прилета из Баку вместе с внуком отбыла в Штаты. Факт подтвержден. Жму руку. Николай».

– Этот побег, полковник, – продуманная акция! – прочитав телефонограмму, с ходу заявил Зейналов. – Вытряхни ты из этой врачихи все, что она может знать.

Единственная ниточка, ведущая к поимке Караева, оборвалась в Шереметьево. Больше не за что было цепляться. Разве только за Интерпол. Но это значило на целый месяц разводить бюрократию…

… Президент ждал результатов по Караеву, а тут ЧП похлеще… Исчезли. Растворились. Ушли. Вернее, говоря по-русски, смылись из своих камер два суперохраняемых государственных преступника – Премьер-министр и министр обороны.

– Как это могло случиться?! – хватаясь за сердце, орал он на начальника тюрьмы.

Он орал, прекрасно понимая, что если даже начальник тюрьмы захотел бы это сделать, он не смог бы сделать этого так, чтобы никто не видел, как они покидали здание МНБ.

Ни одного свидетеля!.. Нонсенс!.. Президент разорвет его…

Никому и в голову не могло придти, что к этому делу имел самое прямое отношение человек, за которым весь личный состав чекистов последние дни охотился. И не только он. Еще три американца да неприметный местный бизнесмен Азизов. Что касается американцев и Азизова, чекисты, даже если и имели бы о них какое-то представление, вряд ли могли увязать их со столь таинственным происшествием. Разве только в бредовом сне…

…В операции участвовало трое. Джилл, Эльдар Азизов и он, Караев. Разработал же ее, как полагается, по всем правилам тайных игрищ – Том Ферти. И он же вместе с Маккормаком прикрывал их. Мика должен был проводить беседы с узниками, а Джилл обеспечить нейтрализацию видеокамер и подслушивающих устройств. Она уже знала, где находится операторская, и сделать это ей не представляло особых проблем.

…Резко сбросив с себя простыню, Премьер вскочил на ноги. Озираясь по сторонам, он с дробным стуком зубов прошептал:

– Кто здесь?

Взъерошенный, в мятом исподнем, свисавшем с костлявого тела, и до смерти напуганный Премьер походил на затравленного звереныша, готового на отчаянную драку.

Еще бы! На его месте любой другой выглядел бы не лучше. Трудно даже представить реакцию задремавшего человека, надежно изолированного от мира, которому в полночь на плечо ложится чья-то рука и кто-то доверительно, в самое ухо, говорит:

– Господин Премьер-министр, вставайте… У меня к вам серьезный разговор.

В камере свет не тушат. В ней светло. А значит, тот, кто тормошил тебя, да притом выдал вполне понятную тираду, должен, по идее, стоять над головой. Во всяком случае, у кровати. А рядом – никого. Пусто…

Надзиратели будят так, что не перепугаешься. Ну, в худшем случае, – вздрогнешь, а увидев хамскую рожу – успокаиваешься и начинаешь думать о предстоящем допросе… А тут тебя явно расталкивали, вежливо попросили и… исчезли…

Сначала Премьеру подумалось, что это со сна. Галлюцинация. Такое в тюрьме не в новинку. И он, натянув на голову простынь, хотел продолжить прерванный сон. Но невидимая рука стала стягивать ее и тот же голос человека, которого он в упор не видел, тихо и требовательно повторил те же самые слова, только добавил:

– Пожалуйста, не пугайтесь.

Хорошо сказать: не пугайтесь. А как не испугаться? Нигде никого, а Некто или Нечто дергает за простынь. Да еще и говорит.

Караев такое предвидел. Он терпеливо и долго убеждал Премьера в том, что он никакой не призрак, что ему ничего не чудится и не снится, и что он пришел помочь ему бежать отсюда.

Премьер ровным счетом ничего не понимал. Он никак не мог взять в толк, как Караев проник сюда и почему его не видно. Никакие объяснения профессора по поводу того, что его невидимым делает новейшая техническая разработка, которая держится в строжайшей тайне, – до прагматичного Премьера не доходили. Сковавший его страх не давал возможности упорядочить разбегавшиеся мысли и дойти если не до разумного, то хотя бы до логического аргумента в пользу всего, что сейчас происходит с ним…

Премьер двумя руками с силой провел по впалым щекам. Караев понимал – он это сделал, чтобы доказать самому себе, что не спит и что происходящее – явь.

– Кто послал вас? – спросил он.

– Не могу сказать, – отрезал Караев.

– Ваша цель спровоцировать убийство при попытке к бегству?

– Ни в коем случае! – успокоил его Караев. – Хотите правду?

– Только ее и жду, – и уже освоившись со своей ролью вести диалог с невидимкой, строго предупредил:

– И не говорите, пожалуйста, будто вы хотите в отношении меня восстановить справедливость и другой чепухи.

– По большому счету, господин Премьер-министр, не без этого. Но вы правы, двигает нами другое… Нам нужен ваш побег, чтобы подставить под удар Фарида Зейналова и садиста Худиева… У меня с ними личные счеты, – не торопясь внушал профессор.

– В такое поверить могу, – проговорил Премьер, – с одним уточнением. Кому – вам? И кто за вами стоит?

– Вопросы резонные. Однако отвечать на них я не уполномочен, – слукавил Караев. – Могу с полной ответственностью сказать, что люди, которые стоят за мной – достаточно серьезные люди. – И чтобы убедить собеседника в чистоте своих намерений, добавил:

– Они не стали бы экипировать меня столь секретным механизмом. Тем более для дурных целей.

– Да, – соглашается Премьер, – они могли бы прибегнуть к иным методам. В их арсенале много иных иезуитских приемов.

Кого он имел в виду под «они» и «у них», было ясно. Караев оживился. Диалог приобретал предметный характер.

– Тем более, господин Премьер-министр, мы задались целью вместе с вами освободить и министра обороны.

– Вы с ним уже имели беседу? – полюбопытствовал он.

– Начали с Вас…

Премьер надолго задумался.

– Какова наша задача? Моя и его, – задавая переговорам деловую конкретику, наконец отозвался он.

– Мы можем отсюда вас вывести. Это будет ориентировочно в час или в половине второго ночи. В вашем распоряжении будет чистых три часа. Времени достаточно, чтобы успеть пересечь границу…

– Насколько я понял, от нас – колеса и документы…

– Для «Золотого сюзгеча» не так важны документы, сколько – деньги, – напомнил Караев.

– Знаю, – кивнул Премьер и опять умолк.

– Когда планируете? – после непродолжительной паузы поинтересовался он.

– Все в ваших руках.

– Бумагу и ручку! – потребовал Премьер и в один присест написал довольно лаконичную записку: «Аждар, сделай все так, как скажут эти люди. О моей записке – никому ни слова».

– Он мой самый верный человек. Его имя нигде и никогда не всплывало. Никто о нашей дружбе не знает. Он поймет, от кого она.

Премьер подробно объяснил, как найти Аждара, и попросил на словах передать, чтобы тот позаботился и о деньгах, и о документах. На него и министра.

– Машину пусть подберет по моему вкусу. Он знает, на что я намекаю. Поезжайте к нему сейчас же. Позвоните в дверь и – чей бы голос не спросил вас: «Кто там?» – отвечайте: «Товарищ из Красноярска».

– Почему из Красноярска? – удивился Караев.

Премьер многозначительно посмотрел в сторону, откуда доносился голос невидимки.

– Это откроет вам дверь. В любое время дня и ночи.

– Простите. Вопрос мой был глупейшим, – поспешил извиниться Караев.

– Почему же? Наши отцы в печально известном 1937 году были репрессированы… И мы с ним родились в один год и в одном городе – Красноярске… Впрочем, что об этом вспоминать, – Премьер махнул рукой.

– Да, и еще, – вдруг спохватился он. – Мой товарищ человек подозрительный. Чтобы он поверил вам, – Премьер лукаво улыбнулся, – чтобы он поверил, задайте ему вопрос. Это шутка, которой мы обмениваемся при встрече друг с другом. Спросите: «Это не вы снимались в кинофильме „Застава в горах“»? А потом добавьте: «В роли Буяна». Он вас поймет.

После коротких и точных указаний Премьер сказал, чтобы Караев прошел к Министру.

– Утрясите и с ним… Если хотите, я могу черкнуть записку ему. Она поможет избежать вам долгого с ним разговора, – предложил он и не задумываясь написал: «Я дал согласие. Слово за тобой».

– Извольте, – протянул записку Премьер…

… Министр спал чутко. Почувствовав на себе руку чужого человека, вслух, как ужаленный, крикнул:

– Что вам нужно?! Кто здесь?!

Хорошо поставленный командный голос, очевидно, донесся до надзирателя и тот поспешно подошел к дверному глазку.

– Что орешь? – грубо прохрипел он.

– Дурной сон приснился, – мотая головой из стороны в сторону, сказал Министр.

– Давай ложись! – приказал надзиратель и пошел по коридору дальше.

Министр продолжал сидеть, придирчиво осматривая каждую пядь своей камеры. Караеву пришлось потратить на него полчаса. Он оказался не таким сообразительным, как Премьер. А может, просто прикидывался. Наверное, ломал дурака, потому что после записки Премьера, которую он обнюхивал с разных сторон, Министр вдруг сразу все стал понимать и даже проявил осторожность.

– Нас могут видеть и слышать. Ты это знаешь? – он опасливо вперился в потолок.

– Не волнуйтесь. Вся система прослушки заблокирована, – успокоил Караев.

– Уведите меня прямо сейчас, – неожиданно предложил он.

– Нет, только вдвоем с Премьером. Возможно, это будет завтра. Так что будьте готовы.

– Завтра так завтра, – обреченно вздохнул он…

…Все прошло как по нотам. Джилл, заблокировав наблюдающую аппаратуру, вышла на улицу, чтобы отдать свой контур Мике. Этим-то контуром Караев и вывел узников на волю…

Сначала Караев привел Премьера. Прямо к дверям «Вольво». Машина, которая отвечала его вкусам и которую он держал подальше от посторонних глаз в гараже у своего верного друга. Обняв Премьера, Аждар заволок его в салон и, смеясь сквозь слезы, спросил:

– Это не вы снимались в кинофильме «Застава в горах?»

– Я… Я… В роли Буяна, – придушенным голосом ответил Премьер.

Пока Караев ходил за Министром, Эльдар протянул Премьеру открытку.

– Вам надо написать письмецо Фариду Якубовичу Зейналову. Благодарственное, конечно, – уточнил Азизов.

– Понял. Давайте!

Положив открытку на дипломат, Премьер долго думал что написать и, наконец, выстроив в уме удовлетворявший его текст, произнес:

– Напишем так!

Дорогой Фридик!

Спасибо за свободу. Я распоряжусь ею как надо. Придет время и мы рассчитаемся с тираном, вероломно обманувшим меня.

Президент знал почерк Премьера. И, конечно, знал, кто кроется за именем «Фридик». Это обращение относилось однозначно к Зейналову. Так его между собой называли друзья.

…И про эту открытку он, Караев, забыл.

«Какая досада! Скорей бы пришел Ферти. Дело еще можно поправить», – сетуя, ерзал он.

С того момента, как он вернулся, прошло уже сорок пять минут. Караев стал нервничать. Что могло случиться?.. И в этот самый момент из вестибюля, вальяжно покачиваясь, вышел Ферти. Довольный. Сияющий. Хмельной.

– Я уже стал беспокоиться, – угрюмо пробурчал Караев.

– О!.. Вы уже здесь?! Я и не думал… Ну тогда вперед, – бесшабашно скомандовал он самому себе.

И от встречного порыва ветра так же бесшабашно затрепетал водруженный на капоте американский вымпел.

Поведав вкратце о своей промашке, Караев сказал, что им вновь придется возвращаться сюда. Реакция Ферти показалась ему неожиданно легкомысленной.

– Не обязательно, Майкл! – отмахнулся он.

– То есть как не обязательно! – взорвался Караев.

– Не горячитесь, Майкл. Президент ее получит.

– Не понял?!

– И понимать нечего… Президент является на работу в одиннадцать, не так ли?

– Так, – подтверждает Караев, еще не понимая, куда клонит Ферти.

– А в половине одиннадцатого открытка будет покоиться в рабочем столе министра Фридика… Такое устроит вас?

– Лучшего и быть не может! – воскликнул Караев, по-дружески хлопнув Тома по плечу.

Не выдержав бессонной ночи, Эм уснул прямо в кресле.

– Будить? – спросил Том.

Караев только коснулся его плеча, и Эм тотчас же открыл глаза.

– Ну как? – выпалил он.

– Все окей, – успокоил его Караев и весело добавил:

– Теперь можно на боковую…