Текст книги "Июнь 1941. Запрограммированное поражение"

Вообще, документ производит странное впечатление: слишком много неясностей в оценке возможных оперативных планов противника на западе. Ближайшие и последующие задачи войск противника по направлениям просматриваются, а каковы дальнейшие? В плане вообще не сделана попытка определить, с какой же целью Германия может развернуть на своей восточной границе столь крупную группировку сухопутных войск. Из приведенной оценки противника получалось, что Гитлер просто хочет отобрать у Сталина то, что он уступил ему по пакту Молотова – Риббентропа – не более того. Похоже на полицейскую операцию с целью наказать непослушного союзника. И для этого могут быть развернуты столь крупные силы, перечисленные во втором разделе плана? Может быть, разработчики боялись, что их обвинят в пораженческих настроениях? Нет, скорее всего, они априори считали, что первые удары врага в любом случае будут отражены.

Основа решения на операцию в наступлении – выбор направления главного удара, в обороне – направления (района) сосредоточения основных усилий. Нереально быть сильным везде. Важно быть сильным в нужном месте и в нужный момент. При протяженности линии фронта около 1500 километров особенно важно сделать правильный выбор направления (района) сосредоточения основных усилий. Ошибка в распределении своих сил в первых стратегических операциях вела к тяжелым последствиям. Поскольку предполагалось, что агрессором может выступить Германия, необходимо было определить наиболее вероятное направление главного удара вермахта и в соответствии с этим противопоставить ему силы, достаточные для отражения нападения. Невозможно оборонять все и вся – для этого всегда не хватает сил. Известно крылатое выражение – «кто обороняет все, не обороняет ничего». Тем более, если вооруженные силы содержатся по штатам мирного времени.

При разработке плана развертывания исходили из того, что противник будет наносить главный удар на юго-западном стратегическом направлении. И здесь же сосредоточивались основные силы Красной Армии. Сосредоточивались не столько для отражения нападения противника, сколько для проведения в последующем наступательной операции с целью разгрома его главной группировки и отсечения Германии от ее союзников и прежде всего от румынской нефти. Столкновение двух крупнейших группировок войск сторон неизбежно могло привести к затяжным боям с неясным исходом.

Направление главного удара противника определяется путем глубокого анализа данных о его намерениях и возможностях, боевом составе, группировке сил и средств, боеспособности, сильных и слабых сторонах, способов боевых действий. При этом при оценке намерений вероятного противника надо было обязательно учитывать возможность дезинформации с его стороны. В то время достоверными и к тому же конкретными сведениями о противнике советское командование не располагало. Ответственными за этот важнейший участок работы были разведывательные органы. Они, к несчастью, оказались совсем не на высоте. И немудрено, ведь в годы репрессий советская военная разведка понесла весьма чувствительные потери. Ее центральный аппарат был почти полностью уничтожен. Достаточно посмотреть на список ее предвоенных руководителей, сменявших друг друга с калейдоскопической быстротой: Я.К. Берзин, С.П. Урицкий, А.М. Никонов, С.Г. Гендин, А.Г. Орлов, И.И. Проскуров. Все они без исключения были расстреляны.

К чему привела эта кадровая карусель, можно узнать из доклада начальника Разведуправления И.И. Проскурова наркому обороны и комиссии ЦК ВКП(б) от 25 мая 1940 г.:

«Последние два года были периодом чистки агентурных управлений и разведорганов. <…> За эти годы органами НКВД арестовано свыше 200 человек, заменен весь руководящий состав до начальников отделов включительно. За время моего командования только из центрального аппарата и подчиненных ему частей отчислено по различным политическим причинам и деловым соображениям 365 человек. Принято вновь 326 человекабсолютное большинство из которых без разведывательной подготовки» [448].

Каких результатов в своей деятельности могли добиться люди, пришедшие работать в военную разведку без специальной разведывательной подготовки? Ответ на этот, по существу, риторический вопрос дает «Акт о приеме Наркомата Обороны Союза СССР тов. Тимошенко С.К. от тов. Ворошилова K.E.», составленный в мае 1940 г.:

«Организация разведки является одним из наиболее слабых участков в работе Наркомата обороны. Организационной разведки и систематического поступления данных об иностранных армиях не имеется.

Работа Разведывательного Управления не связана с работой Генерального штаба. Наркомат обороны не имеет в лице Разведывательного Управления органа, обеспечивающего Красную Армию данными об организации, состоянии, вооружении, подготовке к развертыванию иностранных армий. К моменту приема Наркомат обороны такими разведывательными данными не располагает. Театры военных действий и их подготовка не изучены» [449].

К этому добавилось и неприкрытое пренебрежение Сталина данными военной разведки. Это можно проследить по числу личных докладов вождю руководителями Разведывательного управления РККА. Прежний начальник управления Берзин за 11 с половиной лет работы попал к нему на прием 14 раз. Из них трижды – в июле и сентябре 1937 г., сразу после того, как он вернулся из Испании. Сменивший его на срок два года и два месяца Урицкий был у Сталина 13 раз, или каждые два месяца. Сталин оказал ему необычное внимание, ведь его преемники – Никонов, Гендин и Орлов – так и не удостоились его приема. Зато своего выдвиженца из авиации Проскурова за 15 месяцев пребывания на должности начальника Разведуправления вождь принял целых 10 раз. А вот занявший этот пост с 11 июля 1940 г. Ф.И. Голиков в том году побывал у Сталина только четыре раза: 11 октября, 20, 22 и 25 ноября, проведя у него в общей сложности 3 часа 20 минут. С начала 1941 г. до самой войны он попал к нему лишь однажды, 11 апреля, да и то всего на полчаса [450].

Примечательно, что Разведывательное управление, с 26 июля 1940 г. формально являясь одним из подразделений Генерального штаба, на деле напрямую подчинялось Сталину. Донесения Голикова направлялись непосредственно к нему, якобы минуя руководство Генштаба. В связи с этим утверждается, что многие данные военной разведки вообще не попадали к военным и потому не могли учитываться ими при оперативном планировании. Это утверждение не соответствует действительности. Так, по свидетельству бывшего начальника отдела информации Разведывательного управления подполковника В.А. Новобранца военные разведчики тщательно отслеживали обстановку на театрах военных действий. Данные о вооруженных силах вероятных противников суммировались, анализировались и отражались в ежемесячных разведывательных сводках, которые утверждались начальником управления. Эти разведсводки рассылались всем членам правительства и Политбюро, в Генеральный штаб, в центральные управления Наркомата обороны, штабам военных округов и в соединения до штаба корпуса включительно. Другое дело, что Голиков, боясь противоречить мнению Сталина, всячески смягчал выводы своих подчиненных, объявляя многие сведения дезинформацией.

При этом сам Сталин испытывал куда большее доверие к агентуре, работавшей по линии НКВД и НКГБ, и внимательно следил за ее работой. Но чекистская разведка, как и военная, тоже была полностью разгромлена недавними репрессиями. Ее тогдашнее состояние откровенно описано в совершенно секретном отчете 1-го (разведывательного) управления Наркомата госбезопасности за период с 1939 г. до апреля 1941 г.:

«К началу 1939 года, в результате разоблачения вражеского руководства в то время Иностранного отдела, почти все резиденты за кордоном были отозваны и отстранены от работы. Большинство из них затем было арестовано, а остальная часть подлежала проверке. Ни о какой разведывательной работе за кордоном при этом положении не могло быть и речи. Задача состояла в том, чтобы, наряду с созданием аппарата самого Отдела, создать и аппарат резидентур за кордоном» [451].

Заново воссоздать уничтоженную агентурную сеть за рубежом очень непросто. Это требует долгие годы кропотливого труда настоящих профессионалов своего дела. К тому же чекисты занимались, главным образом, политическими вопросами, разбираясь в них намного лучше, чем в военных. Все эти проблемы с разведкой, несомненно, способствовали фатальной ошибке с определением направления главного удара вермахта со всеми вытекающими отсюда трагическими последствиями.

В IV разделе плана Генштаба были изложены основы стратегического развертывания наших войск с распределением их по театрам военных действий (см. таблицу 6.2).

Общее число дивизий и доля соединений, развертываемых на Западе с учетом Финляндии, по новому плану заметно выросли. Нужно только отметить, что предыдущий план предусматривал, кроме перечисленных в таблице, развертывание еще 40 дополнительных стрелковых дивизий на Западе и двух – на Востоке в течение первого месяца войны. Добавим, что появление 30 японских пехотных дивизий, из числа учтенных в таблице, в Северной Маньчжурии ожидалось только к концу второго месяца от начала сосредоточения, поэтому соотношение сил на Дальнем Востоке на первом этапе боевых действий предполагалось почти равным. Перед советскими войсками на дальневосточном ТВД ставилась задача уничтожить первый эшелон японской армии еще до сосредоточения ее второго эшелона [452].

Таким образом, главным окончательно выбрали юго-западное стратегическое направление. Это был крупнейший стратегический просчет политического (в первую очередь) и военного руководства страны, во многом предопределивший дальнейший ход Великой Отечественной войны. В обстановке укрепившегося за последние годы непререкаемого авторитета Сталина свободное обсуждение важнейших проблем подготовки армии и флота к войне было невозможно. Чехарда со сменой руководящих лиц в НКО тоже не способствовала разработке планов, наиболее соответствующих складывающейся обстановке. Ее особенно наглядно иллюстрирует пример оперативного управления Генштаба, этой сердцевины «мозга армии». За шесть предвоенных лет там поменялись семь начальников [453]. Непосредственно перед войной сменилось практически все руководство Наркомата обороны, Генерального штаба, главных и центральных управлений, военной разведки, командование войск военных округов и флотов. Руководить практическим осуществлением мероприятий, намеченных новым планом, с февраля 1941 г. пришлось уже генералу армии Г. К. Жукову В связи с этим иногда заявляют, а что мог сделать Жуков за пять с половиной месяцев, оставшихся до начала войны, если все было решено его предшественниками и «высшей инстанцией», то бишь, Сталиным?

Таблица 6.2

ОСНОВЫ СТРАТЕГИЧЕСКОГО РАЗВЕРТЫВАНИЯ ВОЙСК РККА ПО ПЛАНУ НА МАРТ 1941 г.

Между тем, некоторые исследователи не согласны с самим выражением «просчет» в отношении выбора юго-запад-ного направления в качестве главного. По их мнению, Сталин осенью 1940 и даже весной 1941 г. не допускал возможности нападения Германии на Советский Союз. Во-первых, потому, что Германия продолжала бесперспективную борьбу с Британией, во-вторых, он знал, что по соотношению сил и ресурсов Красная Армия намного сильнее вермахта. Следовательно, не было необходимости считать юго-западное стратегическое направление главным при нападении Германии на СССР, ибо таких действий от Гитлера не ждали (?!). Поэтому оперативное развертывание 1941 г., что якобы отлично показали январские штабные игры, строилось, как они считают, на идее внезапного и сокрушительного вторжения РККА в Европу. Однако удар вермахта, де-факто объективно оказавшийся упреждающим, это несостоявшееся вторжение перечеркнул, сделав бессмысленными все планы и намерения Сталина. Отсюда делается вывод: концентрация главных сил РККА на юго-западном стратегическом направлении к 22 июня 1941 г. – не «просчет» в определении основного операционного направления действий вероятного противника, а естественное следствие порочных для страны военно-политических устремлений Сталина и руководства ВКП(б). А Генштаб и Наркомат обороны начиная с августа 1939 г. выступали здесь лишь инструментами осуществления замыслов «Хозяина», ЦК и Политбюро.

Сторонники этой точки зрения, во-первых, неправильно трактуют тематику игр. Что же, по их мнению, Красной Армии, отразив первый удар агрессора, следовало продолжать и далее вести только оборонительные действия? Во-вторых, в спорный тезис о «просчете» они намеренно или невольно вкладывают совершенно другой смысл. А он заключался не в усилении юго-западного направления: это естественно – усилить фронт на вероятном направлении главного удара врага.

Просчет заключался в неправильной оценке намерений противника и, соответственно, в ослаблении западного стратегического направления, что стало одной из основных причин целой серии катастроф 1941 г. Что касается идеи внезапного и сокрушительного вторжения РККА в Европу в 1941 г., якобы планируемого Сталиным (с подачи Тимошенко и Жукова), то этот вопрос мы рассмотрим подробнее несколько позже. А пока отметим, что мартовский план по неизвестной пока причине не был утвержден Сталиным [454].

По результатам оперативных игр в Генштабе, состоявшихся в январе 1941 г., в последующие планы военных действий вносились соответствующие коррективы, но юго-западное стратегическое направление неизменно оставалось главным. В своей основе принятое распределение сил по направлениям не менялось вплоть до начала войны. Война же доказала правоту предвидения Шапошникова: главный удар немцы нанесли, как он и ожидал, севернее Припятских болот, через Минск на Москву. Они не планировали вести против СССР войну на истощение. А для очередного блицкрига экономические цели стояли не на первом плане – главным считалось разгромить вооруженные силы противника, а остальное приложится. Неправильно определив вероятное направление главного удара противника, наше командование неверно распределило свои силы, ослабив важнейшее западное стратегическое направление. Это поставило Красную Армию на грань полного поражения.

Разработка мобилизационных планов. План стратегического развертывания и замысел первых стратегических операций были рассчитаны на полное отмобилизование Красной Армии до начала боевых действий. Планомерный и своевременный переход от организации и штатов армии мирного времени к организации и штатам военного времени осуществлялся на основе мобилизационного плана, наличие которого является одним из условий обеспечения обороноспособности государства. Другими словами, мобплан – это план перевода вооруженных сил в состояние, обеспечивающее выполнение задач, определенных планом стратегического развертывания, а экономики страны – на рельсы военного времени. Он включает мероприятия по мобилизации: подаче и приему призывного контингента, автотракторной техники и лошадей из народного хозяйства, сдаче (приему) военных городков, развертыванию военных училищ и переводу их на ускоренный срок обучения, переход предприятий народного хозяйства на производство военной продукции и т. п. Без мобилизационного плана невозможно обеспечить полную боевую готовность войск: самые умные и глубоко продуманные оперативно-стратегические планы могут оказаться бесплодными, если не будут подкреплены людскими и материально-техническими ресурсами. План мобилизации зависел от мобилизационных возможностей страны, которые, меняясь, в свою очередь оказывали влияние на планы стратегического развертывания вооруженных сил.

В рассматриваемый период мобилизационные возможности СССР определялись ходом выполнения планов третьей пятилетки (1938–1942 гг.). В ее начале действовал мобилизационный план Красной Армии на 1938–1939 гг. МП-22, утвержденный Комитетом Обороны 29 ноября 1937 года. Согласно ему численность РККА мирного времени к 1 января 1939 г. доводилась до 1 665 790 человек, а в случае войны должна была достичь 6 503 500 бойцов. В ходе мобилизации предусматривалось развернуть 170 стрелковых и 29 кавалерийских дивизий, 31 танковую бригаду, в том числе четыре тяжелые, 155 авиабригад, а также 100 артиллерийских полков, из которых 57 были корпусными, а остальные – РГК. На вооружении планировалось иметь 15 613 танков, 15 218 орудий и 305 780 автомобилей. Кроме того, предусматривалось формирование еще 30 стрелковых дивизий, четырех артполков РГК и 80 авиабригад второй очереди [455].

По этому плану была проведена частичная мобилизация семи округов в сентябре 1939 г. На его основе были развернуты войска действующей армии и во время войны с Финляндией. Большие изменения в составе и дислокации войск округов, а также реорганизация военных комиссариатов, проведенная на основе Закона о всеобщей воинской обязанности, принятого 1 сентября 1939 г., требовали немедленного пересмотра мобилизационного плана. Однако работа по созданию нового плана недопустимо затянулась. Об этом свидетельствуют следующие документы. В акте передачи Наркомата обороны К.Е. Ворошиловым новому наркому С.К. Тимошенко в мае 1940 г. указывалось:

«В связи с войной и значительным передислоцированием войск мобилизационный план нарушен. Нового мобилизационного плана Наркомат Обороны не имеет.

Мероприятия по отмобилизованию распорядительным порядком не закончены разработкой» [456].

То же самое отмечалось и в акте передачи Генштаба Б.М. Шапошниковым К.А. Мерецкову в августе 1940 г.:

«В связи с проведением оргмероприятий, передислокацией частей и изменением границ военных округов действующий мобплан в корне нарушен и требует полной переработки. В настоящее время армия не имеет плана мобилизации» [457].

Отсутствие мобплана привело к резкому снижению мобилизационной готовности вооруженных сил, поставив под вопрос реальность планов стратегического и оперативного развертывания, выполнение которых невозможно без своевременных поставок людских и материально-технических ресурсов. Вновь назначенное руководство НКО немедленно приступило к разработке нового мобплана (МП-40). Но время было упущено. К тому же мобилизационная заявка НКО, представленная в июне 1940 г. и еще окончательно не утвержденная Комитетом Обороны, в связи со значительными изменениями схемы организационного развертывания устарела и потребовала пересмотра. А новая заявка по основным видам вооружения и боевой техники могла быть представлена в 10-дневный срок лишь после утверждения схемы организационного развертывания. Схемы оргразвертывания определяли порядок развертывания войск военного округа (армии), их состав, дислокацию и сроки готовности. К работе с ними в полном объеме допускались командующий войсками округа (армии) и его заместители, член Военного совета, начальник штаба и его заместители, начальники управлений и отделов – в объеме их служебной деятельности. В войсковые части высылались лишь выписки из этих схем.

7 февраля 1940 г. округа были оповещены, что указания по разработке новых мобпланов будут даны одновременно с новой схемой развертывания. В связи с частыми изменениями схем развертывания приходилось пересматривать и мобилизационные планы, как общие, так и частные. Насколько это осложняло разработку мобилизационных планов, можно проследить на примере танковых войск Красной Армии, которые накануне войны подверглись неоднократным и наиболее кардинальным преобразованиям.

Впечатляющие результаты кампании 1940 г. на Западе вызвали срочные изменения в организационной структуре Красной Армии. Главной ударной силой вермахта там были моторизованные корпуса, состоящие из танковых и моторизованных дивизий. Неудивительно, что еще в самый разгар боев во Франции, 21 мая 1940 г., Сталин вызвал к себе начальника Генштаба РККА Шапошникова, его заместителя И. В. Смородинова и начальника АБТУ Красной Армии Д.Г. Павлова. Он дал им указание незамедлительно сформировать несколько танковых корпусов по подобию немецких. По мнению Сталина, в корпуса необходимо было включить две танковые и одну мотострелковую дивизию. В их танковых полках он пожелал иметь не менее 200 танков, а всего в корпусе – 1000–1200 танков. Отметим, что всего полгода назад советские танковые корпуса, состоявшие из двух танковых и одной моторизованной бригад и имевшие на вооружении 560 танков, были признаны слишком громоздкими и трудноуправляемыми. Собственно, это и явилось главной причиной их расформирования. Смородинов вместе с Павловым засели за составление штатов будущих соединений. Уже 27 мая Тимошенко с Шапошниковым прибыли на прием к Сталину с детально разработанным предложением сформировать шесть танковых корпусов. Каждый из них должен был иметь на вооружении 1030 танков. Кроме двух танковых и одной моторизованной дивизии, туда входили мотоциклетный полк, дорожный батальон и батальон связи, а также разведывательная авиаэскадрилья. Сталину число предложенных соединений показалось недостаточным, поэтому через пять дней проект был существенно переработан.

Новый вариант предусматривал формирование уже восьми танковых корпусов предложенного состава. Их планировали распределить следующим образом: по два корпуса получали Белорусский и Киевский военные округа и по одному – Ленинградский, Одесский, Московский и Забайкальский. Кроме корпусов, создавались две отдельные танковые дивизии для Закавказского и Среднеазиатского военных округов. На формирование всех этих новых соединений обращались пять управлений стрелковых и два управления кавалерийских корпусов, шесть стрелковых и пять кавалерийских дивизий, 17 танковых бригад, а также четыре существовавшие к тому времени моторизованные дивизии. Кроме них, в составе танковых войск Красной Армии сохранялись 26 танковых бригад, три мотоброневые бригады, учебные полк и батальон, а также 18 танковых батальонов стрелковых дивизий [458]. На этот раз одобрение Сталина было получено, и 9 июня Тимошенко утвердил план формирования новых корпусов и разослал соответствующие приказы по округам. При этом вместо танковых их решили назвать механизированными.

Это было своевременное и правильное мероприятие, которое имело под собой прочную материальную базу. СССР тогда располагал вполне достаточным количеством боевой техники, снаряжения и транспорта для их полного укомплектования. Хватало для них и обученного личного и командного состава. Поэтому уже к началу октября 1940 г. их штаты были полностью заполнены людьми, хотя положение с боевой техникой было несколько похуже. Половина мехкорпусов получила 83—102 % штатных танков, еще три – 61–78 % и только в одном имелось налицо лишь 47 % [459]. В этих условиях напрашивалось решение не только окончательно завершить оснащение первых восьми мехкорпусов, но и на базе имеющихся ресурсов сформировать больше этих мощных соединений. Такое решение последовало без промедления.

В августе 1940 г. было принято постановление партии и правительства «О плане накопления госрезервов и мобзапасов на 1940 год». Очередной вариант мобилизационного плана был подготовлен к сентябрю 1940 г. Он учитывал итоги только что закончившейся кампании на Западе и был увязан с уже упоминавшимся проектом оперативного плана войны, который после существенных изменений в распределении войск по направлениям был утвержден 14 октября. Одновременно был утвержден и мобплан МП-40, согласно которому предусматривалось формирование пятидесяти авиадивизий, трех корпусов и одной дивизии ПВО. Он закрепил уже почти завершенное к этому времени появление в Красной Армии восьми мехкорпусов и двух отдельных танковых дивизий. После мобилизации численность Красной Армии должна была достичь 8 678 135 человек [460]. В течение первых трех месяцев войны планировалось сформировать еще 30 стрелковых дивизий и восемь управлений стрелковых корпусов, а в последующие девять месяцев – дополнительно 30 стрелковых дивизий и семь управлений стрелковых корпусов, четыре танковые и две моторизованные дивизии, а также ряд других частей и соединений. Таким образом, к концу первого года войны Красная Армия должна была иметь 80 стрелковых и 10 механизированных корпусов, а всего 292 различные дивизии сухопутных войск [461].

В тот же день Тимошенко и Мерецков послали в Политбюро и СНК СССР предложения о создании новых частей и соединений. Самым крупным из них был еще один, девятый по счету мехкорпус, предназначенный для КО ВО. В целях усиления артиллерии РГК предлагалось сформировать три пушечных 122-мм, четыре гаубичных 152-мм, один гаубичный 203-мм артполков, один пушечный 210-мм, три гаубичных 280-мм и один гаубичный 305-мм артдивизион. Кроме того, предлагалось дополнительно сформировать восемь корпусных артполков (это позволяло довести их общее количество до 73 в мирное и 83 в военное время). Причем корпусные и артиллерийские полки РГК в ЗакВО, СКВО, ОдВО, КОВО, ЗапОВО и ПрибОВО предлагалось содержать частично по штатам военного времени, а частично в 80 % от этих штатов, что обеспечивало их повышенную боевую готовность. Для борьбы с вражескими танками планировалось сформировать 20 пулеметно-артиллерийских моторизованных бригад. 20 вновь создаваемых отдельных танковых бригад Т-26 предназначались для усиления и сопровождения пехоты в бою. Их добавление к уже существующим формированиям позволяло обеспечить каждый стрелковый корпус бригадой танков непосредственной поддержки пехоты. Готовность новых соединений планировалась к началу лета 1941 г. На базе опыта, полученного на учениях, намечалось реорганизовать шесть существующих авиадесантных бригад в более мощные бригады, способные действовать самостоятельно. Согласно плану создание частей следовало завершить к 1 мая 1941 г., а полностью обеспечить их материальной частью к 1 октября 1941 г. Численность Красной Армии мирного времени устанавливалась в 3 574 705 человек [462]. 16 октября все эти предложения были утверждены.

В связи с изменением некоторых положений оперативного плана пришлось перерабатывать и мобплан. По его новому варианту, представленному 23 января 1941 г., численность Красной Армии по штатам военного времени предлагалось увеличить до 10 058 791 человека, число стрелковых дивизий довести до 209 (увеличение на 42 дивизии), мехкорпусов – до девяти (увеличение на один мк), авиадивизий – до 79 (рост на 24 ад), авиаполков – до 343 (увеличение на 10 ап) [463]. Количество боевой техники тоже соответственно увеличивалось. Но и этот вариант плана не получил официального утверждения военным и политическим руководством. Видимо, потому, что в нем не нашли отражения новые взгляды участников только что законченных оперативно-стратегических сборов высшего командного состава Красной Армии. В частности, на сборах получила одобрение линия на создание крупных механизированных соединений, способных самостоятельно решать оперативно-тактические задачи в рамках глубокой наступательной операции.

Параллельно в Генштабе велась и работа по составлению мобплана на 1941 г. Решение о его разработке было принято на заседании Главного военного совета РККА 16 августа 1940 г. Срок его готовности был намечен на 1 мая 1941 г. [464]. Несколько раньше – 20 июня 1940 г. – приказом НКО № 0130 было принято и введено в действие «Наставление по мобилизационной работе войсковых частей, управлений и учреждений Красной Армии». Знаменательно, что за год до начала войны в первом же пункте «Наставления…» был сделан весьма актуальный вывод:

«1. Война против СССР, находящегося в капиталистическом окружении, «может вспыхнуть неожиданно. Ныне войны не объявляются. Они просто начинаются» (Сталин).

Поэтому в основу подготовки Красной Армии к защите социалистического государства положены указания т. Сталина о том, что «нужно весь наш народ держать в состоянии мобилизационной готовности перед лицом опасности военного нападения, чтобы никакая «случайность» и никакие фокусы наших внешних врагов не могли застигнуть нас врасплох… (Сталин)» [465].

К сожалению, это важное заключение так и осталось простой декларацией, и не было учтено в основных планах Генштаба. Результат известен – нападение немцев 22 июня застало армию врасплох.

Согласно Наставлению мобилизация по объему проводимых мероприятий делилась на два вида: общую, когда она касалась всей Красной Армии и затрагивала всю территорию СССР, и частичную, когда она касалась одного или нескольких военных округов или отдельных войсковых соединений и затрагивала только часть территории СССР. Важнейшее значение в мобработе придавалось сокращению сроков и обеспечению скрытности проводимых мероприятий. В зависимости от порядка проведения мобилизация разделялась на открытую мобилизацию, когда решение о ее проведении доводится до всеобщего сведения граждан Советского Союза и отмобилизование войск производится открыто. Уведомление об открытой мобилизации передавалось по обычным каналам связи. В тех случаях, когда в интересах обороны страны мобилизацию требуется провести скрытно, отмобилизование производится без доведения об этом до всеобщего сведения и без разглашения действительной цели проводимых мероприятий. Скрытая мобилизация осуществлялась с получением командирами частей и соединений шифрованных мобилизационных телеграмм или под видом «больших учебных сборов» (БУС).

В связи с проводимой реорганизацией стрелковых, танковых войск, ПВО и военно-воздушных сил, а также со значительным перемещением войск в округах и между ними, пришлось разрабатывать и новую схему мобилизационного развертывания Красной Армии. В ее основу была заложена возможность отмобилизования войск по очередям и каждого округа в отдельности в сроки, которые устанавливались в зависимости от дислокации соединений (частей) и их оперативного предназначения.

С утверждением схемы мобилизационного развертывания Красной Армии конкретная работа по созданию мобплана только начиналась. Ведь чтобы спланировать подачу мобресурсов в людях, вооружении и технике, надо сначала определить: откуда, куда, как и в какие сроки они должны быть поданы. Не случайно в проекте Постановления было записано: «Все мобилизационные разработки по новому мобплану начать немедленно, с расчетом окончания всех работ, как в центре, так и на местах, к 1 июля 1941 года»[80]80
  В целях достижения скрытности разработки мобплану 1941 г. было присвоено наименование: по Красной Армии – «Мобплан № 23», по гражданским наркоматам – «Мобплан № 9». Мы далее будем использовать название – мобплан МП-41.


[Закрыть]. Когда практически началась работа на местах, мы покажем ниже, тем более что по некоторым показателям мобплана правительству пришлось принимать дополнительные постановления.

С мая 1940 г. по июнь 1941-го мобпланы кардинально перерабатывались четыре раза. Перед этим, в сентябре 1939 г., в связи с принятием Закона о всеобщей воинской обязанности была проведена реорганизация военных комиссариатов. Это и приход новых работников взамен репрессированных и ушедших в запас породили новые сложности. Качество подготовленных документов было низким из-за имеющихся многочисленных ошибок, несогласованностей, неточных подсчетов и т. п. Мобплан МП-41 в связи непрерывными организационными мероприятиями рождался долго и трудно. Менялись боевой состав, численность и вооружение частей и соединений, места их дислокации.