Текст книги "По понятиям. Происхождение современной общественной морали"

«Комсомольская правда» №19, 24 января 1926 года.

Пока большевики проводили партконференции, съезды, заседания и выдвигали все новые и новые лозунги, преступное сообщество не только становилось все больше и больше, но и потихоньку самоорганизовывалось.

ЛИКВИДАЦИЯ БАНДИТСКОЙ ШАЙКИ

Центральным розыском ликвидирован целый ряд бандитских шаек Мишки Культяпова, Бенховича и других, оперировавших в течение целого ряда лет по Сибири, Уралу и Поволжью.

Только что закончено дело еще одной крупной шайки, подвизавшейся в тех же районах с 1922 года под руководством Ивана Пыжьянова, по кличке «Звезда Урала» (он же «Ванька Екатеринбургский»), группировавшего возле себя немалое количество представителей преступного мира.

В течение нескольких лет эта шайка совершала дерзкие ограбления и убийства. Нередко вырезались целые семьи. Со складов вывозились подводы товаров, бочки спирту, десятки тысяч аршин мануфактуры. Бывали случаи, когда налетчики связывали и обезоруживали десятки сторожей и служащих. В шайке царила жестокая дисциплина. Некоторые из ее участников поплатились жизнью за то, что осмеливались перечить главарям.

Перед судом в Тюмени, на показательном процессе, предстало около 50 участников шайки: подводчиков, притоносодержателей, активных участников, в том числе жена главаря шайки Екатерина Пыжьянова, непосредственная участница налетов, собственноручно зарубившая несколько человек. Некоторые из обвиняемых были и на других процессах, по делам, уже законченным раньше.

10 бандитов приговорены к расстрелу.

«Беднота» №2482, 13 августа 1926 года.

В ответ на жесткие приговоры население отвечает веселыми частушками:

«Два нагана отобрали

Я еще наган куплю;

Я из этого нагана

Доказателя убью».

«Финский ножик, финский ножик,

После брата моего

Брата нету – финский ножик

Отвечает за него!»

«На меня соколика

Четыре протоколика

А как пятый подадут —

Меня в замок отведут!»

«Беднота» №2484, 15 августа 1926 года.

УБИЙСТВО НАЧАЛЬНИКА РАЙМИЛИЦИИ

Бердичев, 11 февраля (ТАСС). Сегодня в с. Дергачевке убит при исполнении служебных обязанностей начальник рушинской районной милиции Бирюков. На место убийства срочно выехали начальник ГПУ, представители милиции и розыска. При аресте двух бандитов возникла перестрелка, вовремя которой убит один бандит, ранен один милиционер; другому бандиту удалось скрыться.

Убийство Бирюкова вызвало возмущение среди окрестного селянства, у которого он пользовался большой популярностью за энергичную борьбу с конокрадами и бандитами.

Недавно в этом же районе были убиты начальник милиции Захаров и два милиционера, и лишь на днях Бирюкову удалось захватить убийц и ликвидировать руководящую убийством банду в 24 человека.

«Известия» №36, 13 февраля 1927 года.

ХРОНИКА ДНЯ:

ЗАДЕРЖАНИЕ СПЕКУЛЯНТОВ

В последние дни производилось обследование состава очередей у государственных и кооперативных магазинов, при чем было задержано много спекулянтов – скупщиков мануфактуры. Обследования продолжаются. Очереди у многих магазинов заметно поредели.

«Известия» №235, 13 октября 1927 года.

Суд. ПОХОЖДЕНИЯ ШТЕТЕФЕЛЬДА

(В губсуде)

Евгению Штетефельду – 29 лет. Он – человек без определенных занятий. Перед судом он не впервые. Еще в 1923 году, за те же преступления, что и сейчас, он должен был судиться в московском губсуде, но бежал из Сретенского ардома. В 1925 г. Штетефельд судился в Орле за мошеннические операции, летом текущего года – в Витебске за самозванство. В Кременчуге (в 1924 г.) тамошний уголовный розыск держал его на учете, как афериста. «Деятельность» Штетефельда в Москве относится к периоду 1922—23 г.г.. Штетефельд являлся в квартиры, хозяева которых были на работе (преимущественно к служащим и рабочим), и, называя себя то агентом ГПУ, то агентом МУУР, то «агентом связи», сообщал жене находящегося на работе человека, что ее муж арестован. Подавленная неожиданным горем женщина, конечно, начинала расспрашивать: кем, за что, по какому случаю. Тут Штетефельд проявлял большое участие к горю женщины и обычно предлагал ей отправиться вместе с ним хлопотать об освобождении мужа. Женщины соглашались. По пути Штетефельд обычно указывал женщине мифический адрес «лица», могущего помочь ее горю, и покидал ее. Сам же возвращался в квартиру, из которой он только что ушел и где после ухода хозяйки оставались одни дети, забирал из квартиры все ценные вещи и уходил. В одних случаях, когда дети были смышленые и протестовали, Штетефельд действовал запугиванием, в других – дело обходилось проще. В отдельных случаях Штетефельду удавалось убеждать детей в том, что он забирает вещи по просьбе их матери, «чтобы освободить папу». Чтобы на его «визиты» в квартиры в отсутствие взрослых и ухода оттуда с вещами не обращали внимание другие жильцы квартир или дома, Штетефельд частенько брал с собой из квартиры и детей. Когда же они становились ему ненужными в целях маскировки, он бросал их, где попало: в чайной, на улице, на вокзале. Был и такой случай в практике Штетефельда: в одной из обиравшихся им квартир шестилетняя девочка подняла крик, не поддаваясь увещеваниям грабителя; тогда Штетефельд связал ее. В некоторых случаях Штетефельд усыплял детей наркотическими средствами.

Всего Штетефельд ограбил в Москве два десятка квартир. После побега из Сретенского ардома Штетефельд больше трех лет скрывался в различных городах под фамилией Годлевский, продолжая заниматься уголовщиной.

Дело Штетефельда слушалось в московском губсуде под председательством т. Ильина. Обвинение поддерживал т. Кириллов, защищал т. Мамулов (по назначению).

Губсуд признал Штетефельда неисправимым преступником и, учитывая особую социальную опасность совершенных им преступлений, приговорил его к высшей мере социальной защиты – расстрелу, с конфискацией всего принадлежащего ему имущества.

«Известия» №236, 14 октября 1927 года.

ДЕРЕВЕНСКИЕ НОВОСТИ

В течение 8 лет в Велико-Михайловском, Чернянском, Волоконовском и Ново-Оскольском районах Острогожского округа орудовала шайка бандита Пахомова. Бандиты совершили много убийств, десятки ограблений и поджогов. Милиция неоднократно пыталась поймать шайку, но безуспешно. Недавно работниками уголовного розыска бандиты были настигнуты. Завязалась перестрелка, вовремя которой Пахомов был убит. (Из письма С. Л. Лифанцева, п. о. Погранское, Волоконовский район, Острогожский округ, ЦЧО).

По дороге в с. Селижарово, Ржевского округа, на днях, среди бела дня неизвестными злоумышленниками была ограблена почта. Выкрадены все ценные пакеты и 1.350 рублей денег. Лошадь с телегой бандиты увезли в лес, а почтовика убили. Бандиты еще не найдены. (Из письма И. Дебрина, п. о. Ельцы, Ржевского окр. Западной области).

«Беднота» №3413, 14 сентября 1929 года.

Приказ №111

По Алданскому Окружному отделу Объединенного

Государственного Политического Управления.

Прииск Незаметный. 11-го июля 1930 г.

7-го июля с.г. на фельдъегерей Алданского Окружного Отдела ОГПУ, командированных с ценностями, было совершено вооруженное нападение бандитов. Хорошо устроившись в замаскированной засаде, в густой лесной чаще, недосягаемой для поражения, бандиты дали несколько выстрелов, в результате которых фельдъегерь т. Самодумов Прокопий Григорьевич был тяжело ранен в грудь и упал с лошади, но он не спрятался, а будучи стойким и мужественным бойцом-чекистом, в деле защиты доверенных ему государственных ценностей, т. Самодумов набрал силы, с револьвером в руках, бросился в сторону одного из нападавших, произведя выстрелы на бегу. Тов. Самодумов получил еще одно ранение в грудь, от которого, не будучи в состоянии держаться на ногах, упал в канаву, после чего грабители захватили лошадей и ценности и произведя еще один выстрел в лежащего Самодумова, скрылись.

Тов. Самодумов, будучи до самой смерти в полном сознании, сообщил, что он выстрелил в бандитов 6 раз и один патрон оставил себе.…

Последними словами героя – чекиста Самодумова были: «Погибаю за дело революции».

Принятыми энергичными мерами розыска, грабители были задержаны и ценности обнаружены.

Начальник Алданского Окружного отдела ОГПУ Карусь.

«Алданский рабочий» №223, 12 июля 1930 года.

К середине 30-х годов из региональных газет почти исчезают сведения о каком-либо криминале, только в центральной прессе изредка появляются заметки об успешном задержании и заслуженном наказании «бандитских шаек», а чистая бытовуха преподносится исключительно как заранее спланированный террористический акт.

ВЫЛАЗКА КЛАССОВОГО ВРАГА

Убит лучший ударник колхоза

Самара, 15. (по телефону от наш. корр.)

В селе Заборовке, Сызранского района, сын кулака Караваев, родственники сосланных кулаков Серов, Шехов, Родионов и всем известный бандит Мартынов совершили террористический акт: убит лучший ударник колхоза – комсомолец Иван Черин, и избит пионер – общественник Агеев. Предварительное следствие установило, что эта банда ставила себе целью организацию террористических актов над коммунистами, комсомольцами и лучшими ударниками колхоза. Бандиты задержаны.

Но следственные органы и местные партийные и комсомольские организации убийство комсомольца Черина и избиение пионера – общественника Агеева пытаются рассматривать как обыкновенное уголовное преступление. О притуплении классовой бдительности говорит и тот факт, что парторг колхоза Вахромеев, зная о преступлении, в течение 3 дней не сообщил о нем районным организациям. Сегодня краевой прокурор Жалнин дал распоряжение сызранскому прокурору о немедленном и тщательном расследовании убийства.

Курбатский.

«Комсомольская правда» №14, 16 января 1935 года.

ЛИКВИДАЦИЯ БАНДИТСКОЙ ШАЙКИ

В конце 1932 г. в Москве организовалась бандитская шайка, в состав которой вошли несколько воров-рецидивистов. Во главе шайки были Пуняев, отбывший перед тем три года в концентрационных лагерях, Лейферов и Дермичев. Вооруженные револьверами и ножами, бандиты на протяжении двух лет совершили 86 краж, в том числе несколько грабежей с убийством и нанесением ранений.

В ночь на 18 октября 1934 г. Лейферов и Пуняев убили зам. нач. Управления 1-го района Московской милиции тов. Кандиано при попытке последнего задержать их.

Члены шайки Красноперов, Гаврилин и Карлов в октябре 1933 г. совершили убийство и ограбление гр-ки Щедриной в ее квартире на Нижней Божедомке. В ночь на 2 ноября 1933 г. они же в деревне Курово Лоховичского района убили в целях ограбления гр. Гаврилину и нанесли тяжкие ранения ее мужу.

В начале 1934 г. к этой банде примкнул Голованов, состоявший с января по декабрь 1934 г. членом секции революционной законности Дзержинского райсовета. Голованов укрывал бандитов и награбленные ими вещи.

Специальная коллегия Мосгорсуда признала личности обвиняемых – Лейферова А. Я., Пуняева Н. А., Дермичева В. И., Гаврилина И. П., Красноперова А. Д., Карпова В. Ф. – исключительно социально-опасными и приговорила их к расстрелу с конфискацией имущества. Голованов приговорен к 10 годам лишения свободы и другой участник банды Волков – к 5 годам лишения свободы с содержанием в исправительно-трудовых лагерях.

Приговор приведен в исполнение.

«Комсомольская правда» №88, 16 апреля 1935 года.

7 апреля 1935 года выходит очередное постановление ЦИК и СНК Союза ССР «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних», в котором говорится, что детей, начиная с 12-тилетнего возраста, за совершение краж и прочее можно и нужно «привлекать к уголовному суду с применением всех мер уголовного наказания». Уже на следующий день пресса, в которой с каждым годом становится все меньше и меньше сообщений о криминале, разражается рядом статей на эту тему.

ХУЛИГАНЫ ОСУЖДЕНЫ

Ташкент. 7. (По телефону от наш. корр.)

Вчера в Ташкенте закончился показательный процесс над группой хулиганов, терроризировавших школьников, расхищавших школьное имущество и дезорганизовавших учебу в школах. Большинство хулиганов, привлеченных к суду, несовершеннолетние. Суд установил, что эта группа действовала организованно, сплоченно. Ею руководили взрослые хулиганы – бандиты. В течение продолжительного времени хулиганы избивали и грабили школьников, занимались вымогательством. Этих хулиганов приводили в милицию и потом мирно отпускали. Суд приговорил хулигана Шейкина к 6 годам лишения свободы, Гребенникова и Агеева к 5 годам каждого. Остальные 8 человек приговорены от 4 до 2 лет.

«Комсомольская правда» №81, 8 апреля 1935 года.

К концу НЭПа в совдепии возник многочисленный, организованный и профессиональный преступный мир со своими понятиями и нормами поведения, в корне противоположными коммунистическим. Для каждого блатного его личность есть высшая ценность, не подлежащая растворению в трудовом коллективе, производительный труд неприемлем, корпоративная солидарность – всё, а коммунистическое государство – ничто.

По любым блатным понятиям (как, впрочем, и по общечеловеческим) предательство – тягчайшее из преступлений. В той или другой форме тут присутствует миф о Маттео Фальконе, прекрасно пересказанный Проспером Мериме – отец убивает сына за то, что тот выдал незнакомого разбойника жандармам.

Коммунисты строили новое общество с новой моралью и возвели иудин грех в ранг высшей гражданской и человеческой добродетели. Одним из основных мифов красной пропаганды становится рассказ о пионере Павлике Морозове, стучавшем на родного отца.

Очкастые марксисты в упор не видели кардинальных противоречий и продолжали считать преступников социально близкими. Задачей коммунистов было ликвидировать любые проявления общественной морали и уничтожить все нормы и правила поведения, действовавшие в различных сословиях и группах. Наверное, они предполагали, что в преступном мире ничего подобного не существует и тут всё пройдёт легко.

За время НЭПа коммунисты набрались сил, обросли жирком, укрепили свою государственность, заложили основы системы ГУЛАГа и начали коллективизацию, индустриализацию и свои «великие стройки», то есть тотальное наступление на деревню и заодно на всё, что ещё как-то шевелилось в городе.

Всё, что не вписывалось в новый порядок, уничтожалось. Тут-то и обнаружилось, что единственное не пожелавшее исчезнуть общественное объединение – «социально близкий» преступный мир.

Коммунисты, не любящие отказываться от своих постулатов, объявили о ликвидации преступности путём «перековки» социально близких в полностью своих.

В качестве метода был избран принудительный труд, который по мысли Энгельса, уже однажды превратил обезьяну в человека и теперь должен был превратить уголовников в ударников труда и активных сторонников коммунистических порядков.

Урок стали активно отлавливать и отправлять в ГУЛАГ, преимущественно на строительство Беломорканала, где пытались привлечь к сотрудничеству: назначали бригадирами, нарядчиками и тому подобное.

Из постановления Совета Народных Комиссаров Союза ССР об открытии Беломорско-Балтийского канала им. т. Сталина:

«… в процессе строительства Беломорско-Балтийского водного пути, на основе правильного проведения исправительно-трудовой политики Советской власти, Главное Управление Исправительно-Трудовых Лагерей ОГПУ провело большую политико-воспитательную работу среди заключенных, получивших трудовые навыки и квалификацию и в целом ряде случаев хорошо проявивших себя в работе на строительстве…

Председатель Совета Народных Комиссаров

Союза ССР В. Молотов (Скрябин)

Управляющий делами Совета Народных

Комиссаров Союза ССР И. Мирошников.

Москва, Кремль,

2 августа 1933 г.»

«Известия», №193, 5 августа 1933 года

Там же:

«В 1932 году Ковалев, человек с 20-летним уголовным стажем, написал стихи:

«Эй, прощай моя жизнь воровская

И картежная с нею игра.

Не махну уж ножом у виска я

Все былое – как дым от костра.

Никогда уж не буду я вором,

Не попутчик ворам, не собрат.

Эй, студеное Белое море!

Твоей свежести очень я рад…»

Канал строят бывшие воры, карманники, спекулянты, рецидивисты. Управление беломорско-балтийских исправительно-трудовых лагерей создало специальный культурно-воспитательный отдел. Во главе его стоят работники ГПУ, все остальные работники, даже руководящие – заключенные».

Какая-то часть преступного мира действительно приняла участие в строительстве коммунизма и даже существенно повлияла на методику этого строительства. Именно тогда, по ходу «перековки», появились такие основополагающие методы коммунистического хозяйствования, как туфта и приписки.

Основная часть блатных отреагировала на «перековку» сугубо негативно.

 
«…воровка никогда не станет прачкой
и урку не заставишь спину гнуть —
грязной тачкой рук не пачкай, да
мы это дело перекурим как-нибудь…»
 

Именно в это время, в силу необходимости отличить агнцев от козлищ, нормы поведения уточняются и более четко формулируются.

Простое нежелание работать сменяется презрением к труду, а затем и запретом – «работать за падло».

Власть становится врагом и любое сотрудничество с ней не просто исключает из порядочного круга, но и требует штрафных санкций, которые становятся всё жестче.

История «перековки» хорошо изложена в песне про Кольку-ширмача99
  ширмач – карманный вор


[Закрыть]:

 
«…Маруся едет в поезде почтовом,
И вот она у лагерных ворот,
А в это время, зорькою бубновой
Идет веселый лагерный развод.
 
 
Канает Колька в кожаном реглане,
В военной кепке, яркий блеск сапог,
В руках он держит разные бумаги
А на груди – ударника значок!
 
 
«Ах, здравствуй, Маня, детка дорогая,
Привет Одессе, розовым садам.
Скажи ворам, что Колька вырастает
Героем трассы в пламени труда!
 
 
Ещё скажи – он больше не ворует,
Блатную жизнь навеки завязал,
Он понял жизнь здесь новую, другую
Которую дал Беломорканал.
 
 
Прощай же, Манька, детка дорогая,
Одессе-маме передай привет».
И вот уже Маруся на вокзале
Берет обратный литерный билет.
 
 
На Молдаванке музыка играет,
Кругом веселье пьяное шумит.
Там за столом, бокалы наливая
Сидит пахан и мрачно говорит:
 
 
«У нас, воров, суровые законы,
И по законам этим мы живём,
А если Колька честь свою уронит
Мы ширмача попробуем пером».
 
 
А в этот день на Беломорканале
Шпана решила марануть порча,
И рано утром, зорькою бубновой
Не стало больше Кольки-ширмача».
 

Коммунисты мобилизовали на пропаганду своей «перековки» полностью подконтрольные им СМИ, литературу, театр и кинематограф.

Преступный мир ответил полным отрицанием советской паракультуры и контрпропагандой. Расцветает блатная песня и устные легенды, передающиеся от двора ко двору.

Коммунисты ведут пропаганду с трибун, экранов и эстрад. Урки – в парадных, подворотнях и у лагерных костров.

Вниманию свердловской областной прокуратуры:

ВО ВЛАСТИ РЕЦИДИВИСТОВ

В начале марта, на одной из улиц города Кабаковска, в районе, известном под названием «Красная фабрика», группа детей среди бела дня ограбила проезжавшего на санях председателя в.-сосвинского сельпо Тронихина. Воры – ученик 2-й школы Миша Шошин, Беляев, ученик 7-й школы, и юный, но опытный рецидивист Григорий Егоров, он же «Рыжик», имеющий 7 приводов за карманные кражи.

В городе происшествие не произвело особого впечатления. Никто в ограблении не видел ничего необычайного. Массовые побоища детей – обыденное явление на «Красной фабрике». Драками руководят уголовные преступники. Рецидивисты показали себя куда лучшими организаторами, чем комсомольские и пионерские работники. Им удалось подчинить своему влиянию большое количество школьников.

Власть рецидивистов над 7-й школой упрочилась настолько, что они запрещают пионерам носить галстуки и ходить в отряд, а иной раз запросто являются в школу и бесцеремонно, не встречая отпора, уводят с урока ребят. Так стали ворами ученики Беляев, Костромитин, вожатый пионерского звена Коля Косых и пионеры Халтурин, Черезов, Сорокожердев, Щекатов, Соколов.

Есть все основания утверждать, что этот список еще далеко не полон.

Не намного лучше положение и в других школах.

Вечерами детей очень часто можно видеть на 5-й линии в доме №72 у Халтуриной – содержательницы воровского притона. «Сборы» бывают и по соседству, в заброшенной конюшне, где живет, не имея никаких документов, совершенно деклассированная и вечно пьяная личность. В этих местах устраиваются попойки, после которых детей посылают добывать деньги. Отсюда начинаются уголовные преступления.

Недавно двенадцатилетний Володя Сорокожердев, взломав сундук, украл у матери четыреста рублей. Ученик первого класса Витя Костромитин украл у родителей двадцать рублей, купив на них бутылку водки и папиросы.

В столе у председателя КОМОНЕС (комиссия о несовершеннолетних) Найденовой беспорядочно свалены в кучу объемистые дела о неоднократных поимках почти каждого участника воровской кампании с «Красной фабрики». Всех их, в том числе и самих «атаманов» комиссия спокойно отпускала домой, не принимая никаких мер.

г. Кабаковск. Гр. Липшиц.

«Комсомольская правда» №83, 10 апреля 1935 года

На экранах появляется фильм «Путёвка в жизнь», рассказывающий о том, как приблатнённый беспризорник Мустафа становится ударником труда и бригадиром на строительстве железной дороги, вовлекает в это других беспризорников и трагически погибает от руки злого уголовника, но «дело его живёт» и беспризорники дружно становятся на путь исправления.

В дворовом репертуаре тут же появляются куплеты:

 
«… Мустафа дорогу строил,
А Жиган по ней ходил.
Мустафа Жигана предал,
А Жиган его убил…»
 

Конфронтация становится всё жестче и жестче.

Блатные выигрывают. В том смысле, что сохраняют себя и ужесточают свои понятия.

Коммунисты прекращают «перековку» и гнилой базар о «социально-близких». Тезис о преступности как пережитке капитализма и о её исчезновении при построении социализма сохраняется.

В ходе коллективизации, индустриализации и тотальной индоктринации коммунистическая революция была завершена, Российская Империя превратилась в СССР, а её население в «винтики государственной машины».

Общественная, сословная и личная мораль исчезают вместе с обществом, сословиями и личностями. Любые проявления перечисленного расценивались властью как «родимые пятна капитализма» и выжигались калёным железом.

Не вписавшаяся в новую структуру жизни часть населения попросту уничтожалась, не одурманенная пропагандой часть граждан, боясь ГУЛАГА, внешне соблюдала правила игры и становилась полезными винтиками коммунистического механизма.

Построились все, кроме блатных, которые на пропаганду с прибором положили, а тюрьму объявили домом родным.

В стране осталось всего два мировоззрения: коммунистическое и воровское.

Общественный институт «воров в законе» сформировался практически одновременно с установлением на территории России коммунистического тоталитаризма, а сталинская Конституция появилась синхронно с воровским законом.

В отличие от Конституции, написанной не для исполнения, а исключительно в интересах пропаганды, закон был исключительно прагматичен и реально регулировал жизнь.