Текст книги "Джек Ричер, или Сплошные проблемы и неприятности"

Глава 22

– Остановитесь как бы случайно и повернитесь, словно вы хотите в последний раз посмотреть на дом, – сказал Ричер. – Разговаривайте.

О’Доннел послушно повернулся к дому.

– Похоже на казарму для женатых офицеров в Форт-Худе, – начал он.

– Если забыть про почтовый ящик, – подхватил Ричер.

– А мне нравится, – заявила Нигли. – Я имею в виду почтовый ящик.

– В сорока ярдах к западу у тротуара стоит коричневая «краун виктория», – сказал Ричер. – Парень, который в ней сидит, следит за нами. Точнее, за Нигли. Он стоял на парковке, когда я встретился с ней на Сансет, а потом перед домом Франца. Теперь здесь.

– Есть идеи насчет того, кто это может быть? – спросил О’Доннел.

– Никаких, – ответил Ричер. – Но думаю, пришла пора узнать.

– Как раньше?

Ричер кивнул.

– Точно, как раньше. Я сяду за руль.

Они бросили последний взгляд на дом Суона и медленно направились к тротуару. Спокойно уселись в машину О’Доннела: Ричер на водительское место, Нигли рядом с ним, О’Доннел устроился сзади. Ремни безопасности они пристегивать не стали.

– Не обижай мою машинку, – попросил О’Доннел. – У меня нет запасной страховки.

– А следовало бы иметь, – сказал Ричер. – Это очень мудрая мера предосторожности.

Он завел мотор и отъехал от тротуара. Посмотрел, что там впереди, взглянул в зеркало заднего вида.

Никакого движения.

Ричер нажал на педаль газа и быстро развернулся на широкой дороге. Прибавил газу и, разгоняясь, проехал тридцать ярдов. Затем резко нажал на тормоза, и О’Доннел выскочил наружу в ярде от носа «краун виктории», а Ричер снова нажал на газ, потом на тормоза и остановился рядом с водительской дверью. О’Доннел уже стоял возле пассажирского окна. Ричер выпрыгнул из машины, и О’Доннел разбил стекло кастетом, вынуждая водителя спасаться бегством из машины. Тот угодил прямо в руки Ричеру, который ударил его в живот, а потом в лицо, быстро и очень сильно. Мужчина шмякнулся о машину и рухнул на колени. Ричер закрепил успех, врезав ему в третий раз, локтем в ухо. Мужчина стал медленно валиться вбок, словно подрытое бульдозером дерево. В результате он оказался между асфальтом и дверью «краун виктории». Он неподвижно лежал на спине, без сознания, из сломанного носа обильно текла кровь.

– Да, все еще получается, – отметил О’Доннел.

– Пока я делаю тяжелую работу, – сказал Ричер.

Нигли взялась за полу расстегнутого спортивного пиджака и перевернула мужчину на бок, чтобы кровь из носа стекала на асфальт и не попадала в горло. Совершенно ни к чему, чтобы он утонул в собственной крови. Потом она заглянула внутрь в поисках кармана.

И замерла.

Потому что этот парень носил подплечную кобуру, старую, из черной потрепанной кожи, а в ней – пистолет «Глок-17».

Еще на нем был надет ремень, на котором имелся карман для запасных патронов, а также круглое кольцо с парой стальных наручников.

Полицейского образца.

Ричер заглянул в «краун викторию». На пассажирском сиденье валялись осколки стекла. Под приборной доской был вмонтирован радиоприемник.

Не такой, каким пользуются таксисты.

– Вот дерьмо, – выругался Ричер. – Мы только что вырубили копа.

– Ты сделал тяжелую работу, – съязвил О’Доннел.

Ричер присел на корточки и приложил пальцы к шее мужчины. Нашел пульс – он был ровный и сильный. Мужчина дышал. Нос у него был сильно разбит, что станет для него позже эстетической проблемой, но парень и без того не отличался красотой.

– Почему он за нами следил? – спросила Нигли.

– Узнаем чуть позже, – ответил Ричер. – Когда будем далеко отсюда.

– Зачем ты так сильно бил?

– Расстроился из-за собаки.

– Это ведь не он виноват в ее смерти.

– Теперь я это знаю.

Нигли проверила карманы мужчины и достала удостоверение личности. Внутри был прикреплен хромированный значок, рядом с ламинированной карточкой в белом пластиковом окошке.

– Его зовут Томас Брант, – доложила она. – Помощник шерифа округа Лос-Анджелес.

– А мы в Апельсиновом округе, – сказал О’Доннел. – Он находится за пределами своей юрисдикции. Кстати, в Санта-Монике и на Сансет было то же самое.

– Думаешь, нам это поможет?

– Не слишком.

– Давайте устроим его поудобнее и будем валить отсюда, – сказал Ричер.

О’Доннел взял Бранта за ноги, Ричер – за плечи, и они взвалили его на заднее сиденье машины. Постарались устроить поудобнее и оставили в положении, которое медики называют восстановительной позой: лежа на боку, одна нога подтянута к животу, чтобы он мог дышать и не задохнулся. «Краун виктория» была просторной машиной. Двигатель не работал, а через разбитое окно внутрь проникало достаточно воздуха.

– С ним все будет в порядке, – сказал О’Доннел.

– Да что с ним сделается? – проворчал Ричер.

Они закрыли дверь и повернулись к машине, взятой О’Доннелом напрокат. Она так и стояла посреди улицы с тремя открытыми дверями и урчащим двигателем. Ричер сел на заднее сиденье, О’Доннел – за руль, Нигли устроилась рядом с ним. Вежливый голос из навигатора начал объяснять им, как добраться до автострады.

– Мы должны сдать эту машину, – сказала Нигли. – Прямо сейчас. А потом и мой «мустанг». У этого парня наверняка есть номера.

– На чем мы будем передвигаться? – поинтересовался Ричер.

– Твоя очередь брать напрокат машину.

– У меня нет прав.

– Значит, придется ездить на такси. Мы должны разорвать цепь.

– Тогда нам придется и отели сменить.

– Ну так сменим.

Навигатор не допускал корректировки маршрута во время движения. Очень надежный прибор! О’Доннел остановился и внес поправки, изменив место назначения с «Беверли Уилшир» на станцию проката машин «Херц» в аэропорту Лос-Анджелеса. Приборчик тут же приступил к выполнению нового задания. В течение примерно секунды горела надпись «Расчет маршрута», потом снова зазвучал терпеливый голос, который попросил О’Доннела развернуться и ехать на запад вместо востока, в сторону 405-й автострады вместо 5-й. На боковых улицах движение было нормальным, а на шоссе машин оказалось много, и потому они медленно продвигались вперед.

– Расскажи мне про вчерашний день, – попросил Ричер, обращаясь к Нигли.

– Что конкретно?

– Расскажи, что ты делала.

– Я прилетела в аэропорт Лос-Анджелеса и взяла напрокат машину. Приехала в отель на Уилшир. Сняла номер. Поработала час. Затем поехала в «Денни» на Сансет. И стала ждать тебя.

– Скорее всего, за тобой следили от самого аэропорта.

– Это понятно. Вопрос: почему?

– Нет, это второй вопрос. А первый такой: кто знал, когда и где ты появишься?

– Очевидно, что этот коп знал. Он расставил на меня силки, и как только я купила билет, служба национальной безопасности сообщила ему об этом.

– Хорошо, тогда почему?

– Он расследует смерть Франца как представитель полиции округа Лос-Анджелес. Ему известно, что я служила вместе с Францем.

– Мы все служили вместе с ним.

– Я приехала первая.

– Мы что, подозреваемые?

– Возможно. При отсутствии других.

– Насколько они глупы?

– Они почти нормальные. Даже мы рассматривали близких друзей и знакомых, если остальные варианты отпадали.

– «Не связывайтесь с отрядом спецрасследований», – напомнил Ричер.

– Правильно, – сказала Нигли. – Но мы только что связались с полицией округа Лос-Анджелес. Высший класс! Надеюсь, у них нет такого же лозунга.

– Можешь не сомневаться, что есть.

Аэропорт Лос-Анджелеса занимал огромную территорию и, как все аэропорты, в которых Ричеру довелось побывать, находился в состоянии постоянного строительства. О’Доннел пересек зоны реконструкции и дороги, идущие по периметру, и добрался до пункта возврата арендованных машин. Различные компании выстроились в ряд – красная, зеленая, голубая и, наконец, желтая, принадлежащая «Херцу». О’Доннел припарковался в конце длинной цепочки машин, к ним тут же подошел служащий в форме компании и при помощи ручного считывающего устройства проверил штрихкод на заднем стекле. И все. Они вернули машину и разорвали цепь.

– И что теперь? – спросил О’Доннел.

– Теперь сядем на автобус, который довезет нас до терминала, а там возьмем такси, – ответила Нигли. – После этого выпишемся из отеля, и мы с тобой вернемся сюда с моим «мустангом». А Ричер найдет новый отель и начнет работать над цифрами из файла Франца. Хорошо?

Но Ричер не ответил. Он смотрел в сторону офиса, в котором оформляли документы на прокат машин. Через большое оконное стекло была видна стоящая внутри очередь.

Ричер улыбался.

– Что? – спросила Нигли. – Ричер, что случилось?

– Посмотрите вон туда, – сказал Ричер. – Четвертая в очереди. Вы ее видите?

– Кого?

– Невысокую женщину с темными волосами. Бьюсь об заклад, это Карла Диксон.

Глава 23

Ричер, Нигли и О’Доннел торопливо зашагали по парковке. Их уверенность в том, что Ричер не ошибся, росла с каждой секундой. Когда до офиса оставалось десять футов, они уже в этом не сомневались. Внутри действительно находилась Карла Диксон. Это точно была она. Смуглая, невысокая жизнерадостная женщина, предполагавшая в людях самое худшее. Она стояла там, теперь уже третья в очереди. Язык ее тела говорил о том, что она недовольна ожиданием, но смирилась с ним. Как всегда, она выглядела расслабленной, но не вялой, ее переполняла энергия, и создавалось впечатление, что двадцати четырех часов в сутки ей недостаточно. Карла похудела по сравнению с тем, какой ее помнил Ричер. Ее густые черные волосы были коротко подстрижены. Она была в обтягивающих черных джинсах и черном кожаном пиджаке. На плече у нее висела черная кожаная сумка на ремне, а рядом стояла черная кожаная дорожная сумка.

И тут, словно почувствовав их взгляды, она повернулась, посмотрела прямо на них, и в ее лице ничего не изменилось, точно она виделась со своими друзьями совсем недавно, а не несколько лет назад. Карла коротко улыбнулась, немного грустно, будто уже знала, что происходит. Она мотнула головой в сторону служащих за стойкой, и ее жест был понятен без слов: «Я скоро выйду, но вы же знаете этих гражданских». Ричер показал на себя, потом на Нигли и О’Доннела, поднял четыре пальца и одними губами произнес: «Возьми четырехместную машину». Диксон кивнула и стала ждать.

– Какой-то библейский сюжет получается, – сказала Нигли. – Люди продолжают возрождаться.

– Ничего библейского, – возразил Ричер. – Просто мы сделали неправильные предположения, вот и все.

Из задней части офиса вышел четвертый служащий и встал у стойки. Диксон из третьей в очереди стала первой, и ее обслужили примерно за тридцать секунд. Ричер увидел розовый промельк водительских прав, выданных в Нью-Йорке, и платиновую вспышку кредитной карты. Служащий принялся печатать, Диксон подписала кучу каких-то бланков, получила толстый желтый пакет и ключ, поправила сумку на плече, взяла дорожную сумку и поспешила к выходу. Выйдя на улицу, она остановилась перед Ричером, Нигли и О’Доннелом и посмотрела на всех по очереди серьезным, спокойным взглядом.

– Извините, что опоздала на вечеринку, – сказала она. – Впрочем, народу что-то собралось не слишком много.

– Что тебе известно? – спросил Ричер.

– Я получила ваши сообщения, – сказала Диксон. – Не хотела ждать в Нью-Йорке прямого рейса. Решила не терять времени. Первый подходящий самолет летел сюда через Вегас. Мне пришлось два часа болтаться в аэропорту, и потому я сделала пару звонков и кое-что проверила. Выяснила, что Санчес и Ороско пропали. Складывается впечатление, что три недели назад они просто исчезли с лица земли.

Глава 24

Диксон получила от «Херца» приличного размера четырехместный седан «Форд-500». Она положила сумки в багажник и села за руль. Нигли устроилась рядом с ней впереди, а Ричер и О’Доннел втиснулись назад. Диксон завела мотор и поехала на север по Сепульведа. Первые пять минут она говорила. Рассказала, что работала под прикрытием в качестве нового сотрудника в брокерской компании на Уолл-стрит. Ее клиентом был крупный ведомственный инвестор, которого беспокоили незаконные сделки фирмы. Как и все оперативники, действующие под прикрытием, она не хотела, чтобы ее раскрыли, и потому старательно придерживалась своей легенды, а это означало, что связь с ее прежней жизнью на время оказалась прерванной. Она не могла позвонить в свой офис по мобильному телефону, выданному брокерской компанией, а также по городскому телефону, предоставленному брокерской компанией, из квартиры, принадлежавшей брокерской компании. Она не могла получать электронные письма на компьютер брокерской компании. В конце концов она тайно отправилась на автобусный вокзал на Восьмой авеню и из телефона-автомата связалась со своим офисом. И обнаружила на автоответчике кучу отчаянных посланий. Она тут же отказалась от работы и клиента, поспешила в аэропорт Джона Кеннеди и села на рейс «Америка Уэст». Из аэропорта в Вегасе она позвонила Санчесу и Ороско, но те ей не ответили. Хуже того, их голосовая почта была переполнена, а это плохой знак. Поэтому она взяла такси и поехала в их офисы, где никого не обнаружила. Зато за дверью скопилась почта за три недели. Соседи заявили, что уже давно их не видели.

– Понятно, – сказал Ричер. – Теперь нам точно известно, что остались только мы четверо.

Следующие пять минут говорила Нигли. Она четко изложила факты, которые уже повторяла тысячу раз. Никаких лишних слов или пропущенных деталей. Она рассказала обо всех точных данных и предположениях, начиная с первого звонка Анджелы Франц до настоящего момента. Отчет о вскрытии, маленький дом в Санта-Монике, разгромленный офис в Калвер-Сити, флешки, посещение «Новой эры». Появление О’Доннела, мертвая собака, нападение на полицейского перед домом Суона в Санта-Ане, решение вернуть машины в «Херц», чтобы задержать неминуемое преследование.

– Ну, по крайней мере, проблема передвижения решена, – заметила Диксон. – Сейчас за нами никто не следит, так что некоторое время эта машина останется чистой.

– Выводы? – спросил Ричер.

Диксон думала триста ярдов, пока они медленно катили по запруженному машинами бульвару. Потом она выехала на 405-ю автостраду, оттуда на автостраду Сан-Диего, но на север, в противоположную от Сан-Диего сторону, к Шерман-Оукс и Ван-Найс.

– Собственно, вывод один, – сказала она наконец. – Дело не в том, что Франц позвонил лишь некоторым из нас, поскольку думал, что остальные не смогут ему помочь. И не в том, что он недооценил серьезность проблемы, с которой столкнулся. Франц был слишком умен для этого. И к тому же очень осторожен, учитывая, что у него был ребенок и все такое. Значит, нам нужно по-другому взглянуть на ситуацию. Посмотрите, кто здесь, а кого нет. Я думаю, Франц позвонил только тем из нас, кто мог быстро до него добраться. Очень быстро. В первую очередь Суону, потому что тот находился прямо здесь, в городе. Следующие – Санчес и Ороско, потому что от Вегаса досюда всего час. Остальные были ему бесполезны. Потому что нам нужен по меньшей мере один день, чтобы добраться до Лос-Анджелеса. Получается, речь идет о скорости, панике и срочности, когда даже полдня имеют огромное значение.

– Например? – спросил Ричер.

– Понятия не имею. Жаль, что вы уничтожили одиннадцать паролей. Мы могли бы посмотреть, как менялась информация и что там появлялось нового.

– Думаю, имена, – сказал О’Доннел. – Это единственные определенные данные.

– Цифры тоже могут являться определенными данными, – заметила Диксон.

– Ты ослепнешь, пытаясь в них разобраться.

– Может, ослепну, а может, и нет. Иногда цифры со мной разговаривают.

– Эти ничего тебе не расскажут.

В машине некоторое время царила тишина. Движение стало не таким напряженным. Диксон оставалась на 405-й автостраде, промчавшись мимо пересечения с 10-й.

– Куда мы едем? – спросила она.

– Давайте в «Шато Мармон». Он не в центре, и там тихо.

– И очень дорого, – сказал Ричер.

Что-то в его голосе заставило Диксон оторвать глаза от дороги и оглянуться назад.

– Ричер на мели, – сообщила ей Нигли.

– Меня это не удивляет, – усмехнулась Диксон. – Он не работает вот уже девять лет.

– Когда он служил в армии, то тоже не слишком переламывался, – заявил О’Доннел. – Зачем же менять привычки?

– Ему неловко, когда другие за него платят, – добавила Нигли.

– Бедняжка, – сказала Диксон.

– Просто я стараюсь вести себя прилично, – проворчал Ричер.

Диксон оставалась на 405-й до бульвара Санта-Моника, затем свернула на северо-восток, собираясь проехать через Беверли-Хиллз и Западный Голливуд и выбраться на Сансет прямо у начала бульвара Лавровый Каньон.

– Цель миссии: «Не связывайтесь с отрядом спецрасследований», – сказала она. – Мы, четверо, должны это доказать. Ради тех четверых, которых с нами нет. Следовательно, нам требуется командная структура, план и бюджет.

– Я позабочусь о бюджете, – сказала Нигли.

– А ты сможешь?

– Только в этом году семь миллиардов долларов из системы национальной безопасности ушло в частные структуры. Часть попадает к нам в Чикаго, и мне принадлежит половина.

– Так ты богата?

– Богаче, чем когда была сержантом.

– Мы получим эти деньги назад, – сказал О’Доннел. – Людей убивают из-за любви или денег, и уж можете не сомневаться, наших ребят убили не из-за любви. Значит, речь идет о деньгах.

– Итак, мы все согласны с тем, что Нигли будет отвечать за бюджет?

– У нас что, демократия? – спросил Ричер.

– Временно. Мы согласны?

Все четверо дружно подняли руки. Два майора и капитан позволили сержанту платить по счетам.

– Так, хорошо, а теперь план, – продолжила Диксон.

– Сначала командир, – прервал ее О’Доннел. – Нельзя ставить телегу перед лошадью.

– Ладно, – согласилась Диксон. – Я предлагаю Ричера в качестве командира.

– Я согласен, – поддержал ее О’Доннел.

– Я с вами, как всегда, – сказала Нигли.

– Не получится, – возразил Ричер. – Я избил копа. Возможно, мне придется сдаться и оставить вас троих разбираться с этим делом без меня. В такой ситуации я не могу быть командиром.

– Давайте сначала подойдем к мосту, а уж потом будем думать, как его перейти, – проговорила Диксон.

– А мы к нему вот-вот подойдем, – сказал Ричер. – Можете не сомневаться. Завтра или в крайнем случае послезавтра.

– Может, они не станут ничего предпринимать.

– Размечталась! Разве мы спустили бы такое?

– Ему будет стыдно докладывать о том, что случилось.

– Ему не нужно ничего докладывать. Все и так увидят. У него фасад разбит и нос сломан.

– А он знает, кто вы такие?

– Он ввел имя Нигли в систему. Он за нами следил. Он знает, кто мы такие.

– Ты не можешь сдаться, – сказал О’Доннел. – Тебя отправят в тюрьму. Если дойдет до этого, тебе придется уехать из города.

– Если им не удастся заполучить меня, они займутся тобой и Нигли как соучастниками. Нам это совсем ни к чему. Сейчас нам нужна надежная опора под ногами.

– Мы наймем тебе адвоката. Дешевого.

– Нет, хорошего, – возразила Диксон.

– Как бы там ни было, я буду вне игры, – прервал их Ричер.

Все замолчали.

– Командиром должна быть Нигли, – сказал Ричер.

– Я отказываюсь, – тут же выпалила Нигли.

– Ты не можешь отказаться. Это приказ.

– Пока ты не командир, ты не можешь мне приказывать.

– Тогда Диксон.

– Я отказываюсь, – заявила Диксон.

– Ладно, в таком случае О’Доннел.

– Мимо.

– Ричер – до тех пор, пока его не посадят в тюрьму, – сказала Диксон. – Потом Нигли. Все согласны?

Три руки поднялись в воздух.

– Вы об этом пожалеете, – предупредил их Ричер. – Я заставлю вас пожалеть.

– Итак, какой у нас будет план, босс? – спросила Диксон, мгновенно вернув Ричера на девять лет назад, когда он слышал этот вопрос в последний раз.

– Как всегда, – ответил он. – Мы расследуем, готовимся, уничтожаем. Мы их найдем, прикончим, а потом помочимся на могилы их предков.

Глава 25

«Шато Мармон» оказался богемного вида старым отелем на Сансет у начала Лаврового Каньона. Здесь останавливались все самые знаменитые кинозвезды и рок-музыканты. На стенах висело множество фотографий: Эррол Флинн, Кларк Гейбл, Мэрилин Монро, Грета Гарбо, Джеймс Дин, Джон Леннон, Мик Джаггер, Боб Дилан, Джим Моррисон. «Led Zeppelin» и «Jefferson Airplane» тоже здесь побывали. Тут умер Джон Белуши, после того как принял столько героина с кокаином, что этого количества хватило бы, чтобы свалить всех до одного постояльцев отеля. Его фотографии на стенах не висели.

Портье у стойки регистрации потребовал удостоверения личности, не удовлетворившись платиновой карточкой Нигли, и им пришлось снять номера под собственными именами. К тому же в отеле имелось только три свободных номера. Нигли не могла жить с кем-то еще, а потому Ричер и О’Доннел решили поселиться вместе, предоставив женщинам отдельные номера. О’Доннел повез Нигли в машине Диксон в «Беверли Уилшир», чтобы забрать вещи и выписаться из отеля. После этого Нигли предстоит вернуть «мустанг» в «Херц», а О’Доннел поедет за ней, чтобы доставить ее обратно. Все это должно было занять у них три часа, которые Ричер и Диксон намеревались потратить на изучение цифр.

Они устроились в номере Диксон. Портье сказал им, что здесь однажды останавливался Ди Каприо, но его бывшего присутствия ничто не выдавало. Ричер разложил семь листков в ряд на кровати и стал наблюдать за Диксон, которая наклонилась и принялась их изучать, так же как некоторые люди читают ноты или стихи.

– Главная особенность, – сказала она, – заключается в том, что здесь нет стопроцентных значений. Например, десяти из десяти или девяти из девяти.

– И что?

– На первых трех страницах имеется двадцать шесть чисел, на четвертой – двадцать семь, а на последних трех снова двадцать шесть.

– Что это значит?

– Я не знаю. Но ни одна из страниц не заполнена до конца. Таким образом, двадцать шесть и двадцать семь имеют какое-то значение. Это сделано не случайно, а сознательно. Перед нами вовсе не длинный список чисел, который продолжается с первой страницы по седьмую. Иначе Франц записал бы их на шести страницах, а не на семи. Значит, у нас семь отдельных категорий чего-то.

– Отдельных, но похожих, – сказал Ричер. – Это последовательный ряд.

– Результаты становятся все хуже, – заметила Диксон.

– Гораздо хуже.

– И резко. Сначала они вполне приличные – и вдруг словно падают в пропасть.

– Но что это такое?

– Понятия не имею.

– Что можно измерить таким образом, периодически повторяя? – спросил Ричер.

– Думаю, что угодно. Например, умственные способности при помощи ответов на простые вопросы. Или физическое развитие при помощи заданий на координацию. Возможно, здесь зарегистрированы ошибки, и в таком случае результат становится лучше, а не хуже.

– О каких категориях идет речь? На что мы смотрим? Семь чего?

– Это и есть ключ к разгадке, – кивнула Диксон. – Первым делом нам нужно понять именно это.

– Явно не медицинские исследования. И не какие-то другие тесты. Зачем вставлять двадцать семь вопросов в середину последовательности из двадцати шести? Это разрушает логику.

Диксон пожала плечами и выпрямилась. Она сняла пиджак и бросила на стул. Подошла к окну, отодвинула выцветшую занавеску и выглянула вниз, на улицу. Потом посмотрела на горы.

– Мне нравится Лос-Анджелес, – сказала она.

– Наверное, и мне тоже, – откликнулся Ричер.

– Но Нью-Йорк я люблю больше.

– Наверное, я тоже.

– Но они классно контрастируют друг с другом.

– Наверное.

– Мы встретились при дерьмовых обстоятельствах, но я рада тебя видеть, Ричер. Очень рада.

Ричер кивнул.

– Я тоже рад тебя видеть. Мы думали, что ты погибла. Это было отвратительно.

– Можно мне тебя обнять?

– Ты хочешь меня обнять?

– Я хотела обнять вас всех, когда увидела перед офисом «Херца». Но я не стала, потому что Нигли это не понравилось бы.

– Она пожала руку Анджеле Франц. И мегере из «Новой эры».

– Это прогресс, – заметила Диксон.

– До некоторой степени, – согласился Ричер.

– Думаю, в прошлом ее изнасиловали.

– Она об этом не говорит, – сказал Ричер.

– Грустно.

– Да уж.

Карла Диксон повернулась к нему, Ричер обнял ее и крепко прижал к себе. От нее восхитительно пахло. Волосы окутывал едва уловимый запах шампуня. Ричер поднял ее в воздух и медленно закружил. Она казалась легкой, хрупкой и тоненькой. У нее была узкая спина. Кожа под черной шелковой блузкой излучала тепло. Ричер снова поставил ее на ноги, она выпрямилась и поцеловала его в щеку.

– Как же я скучала по всем вам!

– Я тоже, – сказал Ричер. – Я и сам не понимал, как сильно соскучился.

– Тебе нравится жизнь после армии? – спросила она.

– Да, очень нравится.

– А мне – нет. Но может быть, тебе лучше меня удалось перестроиться.

– Я не знаю, удалось ли мне перестроиться. И вообще что со мной происходит. Я смотрю на вас, и мне кажется, будто я еле-еле держусь на плаву. Или вообще тону. А вы все прекрасно плаваете.

– Ты действительно на мели?

– У меня практически ни гроша.

– У меня тоже, – призналась она. – Я зарабатываю триста тысяч в год и едва свожу концы с концами. Такова жизнь. Но ты в эти игры не играешь.

– Обычно меня это устраивает. Пока не приходится возвращаться в реальность. Нигли положила на мой банковский счет тысячу тридцать долларов.

– Намек на радиокод десять-тридцать? Умница.

– И чтобы я смог купить билет на самолет. Без ее денег я бы все еще добирался сюда автостопом.

– Ты бы шел пешком. Никто в здравом уме не посадит тебя в свою машину.

Ричер посмотрел на себя в старое запятнанное зеркало: шесть футов пять дюймов, двести пятьдесят фунтов, ладони огромные, точно замороженные индюшки, вздыбленные волосы, щетина на щеках, обтрепавшиеся манжеты рукавов, закатанных на предплечьях, как у чудовища Франкенштейна.

Бродяга.

«Из большой зеленой машины – и сюда!»

– Можно задать тебе вопрос? – спросила Диксон.

– Валяй.

– Я всегда хотела, чтобы мы были чем-то большим, чем просто сослуживцы.

– Кто?

– Ты и я.

– Это было утверждение, а не вопрос.

– Ты чувствовал то же самое?

– Честно?

– Пожалуйста.

– Да, то же самое.

– Так почему же мы ничего такого не делали?

– Это было бы неправильно.

– Мы игнорировали кучу других правил.

– Это разрушило бы наш отряд. Остальные завидовали бы.

– Включая Нигли?

– В определенном смысле.

– Мы могли хранить наши отношения в тайне.

– Размечталась, – усмехнулся Ричер.

– Мы можем сейчас сделать это и никому не говорить. У нас есть три часа, – сказала Диксон и, не дождавшись ответа, добавила: – Извини. Просто все эти кошмарные события заставляют меня думать о том, что жизнь коротка.

– А отряд все равно разрушен.

– Именно.

– Разве у тебя никого нет на Востоке?

– Сейчас нет.

Ричер подошел к кровати. Карла встала рядом, касаясь бедром его бедра. Семь листков бумаги по-прежнему лежали в строгом порядке на покрывале.

– Хочешь еще на них посмотреть? – спросил Ричер.

– Сейчас не хочу, – ответила Диксон.

– Я тоже. – Он собрал листки и положил на ночной столик под телефон. – Ты уверена насчет этого?

– Вот уже пятнадцать лет.

– Я тоже. Но это должно остаться тайной.

– Согласна.

Он обнял ее и поцеловал. Прикосновение языком к ее зубам подарило ему новые ощущения. Пуговички на ее блузке были маленькими и неудобными.