Текст книги "Виолетта"

– Люди прислушивались к нему, – упорствовала Виолетта. – Если бы он остался верен присяге, так же повели бы себя и другие.

Джефф терпеть не мог рассуждений о том, что Должны были сделать южане, как им следовало себя вести и как они должны стыдиться своих поступков. Особенно неприятно слышать об этом от янки.

– Вы не жили на Юге и, следовательно, не знаете, о чем мы думаем, почему чувствуем необходимость отдать свою жизнь за то, во что верим, что для нас честь.

– Честь?! – насмешливо переспросила Виолетта. В это время Бет открыла дверь комнаты и поинтересовалась:

– С вами все в порядке, мисс Гудвин?

– Да вы вообще не представляете, что означает это слово, – почти кричала Виолетта, не обращая внимания на служанку. – О какой чести можно говорить, если причина развязывания войны бесчестна?!

– Вы слишком ограниченны, если не хотите видеть очевидного. Конечно, можете считать, что я неправ. Однако миллионы южан настолько верили в справедливость этой войны, что готовы были поставить на карту и свои жизни, и свое благополучие. Тысячи из них погибли на полях сражений. Тысячи вернулись домой такими же калеками, как я. И все потому, что, по мнению Линкольна, мы должны были стать единой страной. Возможно, это и так, но разве это стоило стольких жизней?

– Я лучше посмотрю, как там девочки, – дипломатично сказала Бет, пересекая холл. Противники продолжили спор.

– Вы настолько фанатичны, что не видите правды, – проговорила Виолетта. – Вам так жалко себя, что весь мир должен чувствовать себя виноватым. Вы никак не хотите понять: потеря руки – еще не самое ужасное в жизни. Ведь вы могли вообще погибнуть.

– Я бы предпочел последнее, – мрачно заметил Джефф.

Первые месяцы после ранения он вполне серьезно собирался расстаться с жизнью, и доктора долгое время держали его связанным. Но они не понимали, как, впрочем, и сам Джефф еще долгие годы, насколько сильным окажется его желание жить. Его отец немного сумел дать своим сыновьям, но каждый из них обладал неукротимой волей и абсолютной уверенностью в собственной правоте. Джефф согласился бы скорее умереть, чем поступиться своим мнением. Отец ошибался: Джефф не был трусом, поэтому никогда бы не предпринял столь трусливого шага, как сведение счетов с жизнью.

– Посмотрите на себя, – сказала Виолетта. – Вы считаете себя страдальцем, а на самом деле отлично преуспеваете.

– Все это я бы с радостью променял на здоровую руку, – возразил Джефф.

– Да сколько же можно скорбеть по поводу своей потерянной руки?! Пора выбросить это из головы.

Да, именно так рассуждают люди, которые никогда не теряли больше ногтя. Они просто не знают, что значит, когда на тебя показывают пальцем, переглядываются, сочувствуют. Окружающие сами никогда не позволят ему забыть обо всем, даже если он и попытается это сделать.

– Я стараюсь, насколько это позволяет мне общественное мнение, – ответил Джефф.

– Именно поэтому вы скрываетесь в офисе и работаете, не считаясь со временем? Чего же вы добились за эти годы? Кучи денег и еще больше жалости к себе?!

– Я…

– Вы ушли в себя, превратив добывание денег в способ компенсации отсутствующей руки.

Виолетта ошибалась. Джефф вовсе не стремился подобным образом компенсировать свою неполноценность. Нет, работа здесь совершенно ни при чем. Как бы много он ни работал, сколько бы денег ни зарабатывал. Джефф по-прежнему чувствовал себя калекой, солдатом-неудачником.

– Я работаю, чтобы жить, чтобы моя семья могла вернуться в Вирджинию. Вы ведь не хотите, чтобы мы вернулись на родину без гроша в кармане?

Рандольфы просто не могли позволить себе подобного. Это было бы равносильно признанию правоты людей, выгнавших их когда-то из Вирджинии.

– Это бессмысленно, – заметила Виолетта. – У вашей семьи столько денег, что смешно желать большего. А что вы сделали, чтобы помочь тем бедным людям, о которых так красиво говорили? Вы предложили им медицинский уход или протезы? Помогли их семьям встать на ноги?

– А вы? – вопросом на вопрос ответил Джефф. Признаться, он сам никогда не задумывался над этим, хотя дважды приезжал в Вирджинию. Джефф видел опустошенные земли, разрушенные дома, но не хотел встречаться лицом к лицу с растоптанным человеческим духом. Он снова купил Ашберн и несколько ферм вокруг него, заплатив больше, чем все это стоило на самом деле. Джефф убеждал себя, что таким образом он помогает своим землякам, давая им средства начать все сначала.

– Нет, у меня не было такой возможности, – ответила Виолетта. – До переезда в Денвер я была слишком занята, ухаживая сначала за братом, потом за отцом. Но мой дядя оставил мне рудник, который, вероятно, стоит целого состояния. Получив деньги, я постараюсь сделать все, что в моих силах. Люди в Массачусетсе тоже погибали и становились калеками.

– Если бы эти люди занимались своими делами, а не пытались заткнуть нам глотки своими идеями…

– Нет смысла продолжать этот спор, мистер Рандольф. Судя по всему, мы с вами не сумеем достичь согласия ни по одному вопросу. Предлагаю вам заняться своими бумагами. Пока вы здесь тратите время на разговоры, несколько тысяч долларов могут уплыть из ваших рук.

С этими словами Виолетта повернулась и исчезла в комнате прежде, чем Джефф успел ответить. Впрочем, это оказалось весьма кстати, потому что ему на ум не приходило ничего такого, за что потом не пришлось бы краснеть.

Виолетта атаковала его в самые уязвимые места. Признаться, Джефф и сам испытывал сомнения относительно некоторых причин войны, и его не могло не тревожить это. Однако то, что Виолетта подняла эти вопросы, поставив их перед ним ребром, ситуации не улучшило.

Джефф обратил свой гнев на людей, подобных отцу, которые не понимали, что честь – это нечто большее, чем отстаивание в споре какой-то одной, заранее объявленной точки зрения. Слишком много жизней оказалось положено на весы по милости таких блюстителей нравственности.

Разговор с Виолеттой напомнил Джеффу о бессмысленности, жестокости, грубости войны; о погибших; о тех, кто страдал больше него. И все это произошло только потому, что несколько человек не пожелали пойти на компромисс, не захотели найти иной способ решения своих проблем.

Виолетта невольно вернула Джеффа в эпицентр борьбы, которую вот уже долгие годы он вел сам с собой и никогда не выигрывал: в конфликт между любовью к Вирджинии и ненавистью к изуродовавшей его войне. Проклятие! Виолетта разверзла перед ним ад, который Джефф упорно хотел забыть все эти пятнадцать лет.

Виолетте хотелось куда-нибудь спрятаться, пока не пройдет нервная дрожь. Но она так и не вспомнила места, куда бы Джефф не мог последовать за ней. Бет и девочки с изумлением наблюдали за Виолеттой, и она постаралась улыбнуться, притворившись, что все нормально. Но эта улыбка получилась какой-то странной, вымученной. Господи, где же ее хваленое умение держать себя в руках?!

– Мистер Рандольф вернется? – первой спросила Эсси.

– Возможно, после обеда, – ответила Виолетта. – А сейчас он очень занят.

Да, занят тем, что хочет свернуть ей шею! Пожалуй, не следовало нападать на него, с запоздалым раскаянием подумала Виолетта, но как можно было слушать весь это вздор?! Возможно, Джефф действительно верил в то, о чем говорил, и воевал именно за выход из Штатов. Это вполне объяснимо: Джефф – идеалист, и это было вполне в его духе. Вполне вероятно, что после поражения южан идеалы Джеффа потерпели полный крах.

– Мы будем обсуждать прочитанное? – поинтересовалась Джульетта.

– Все уже закончили? – рассеянно спросила Виолетта, но руки подняли только близнецы и Коринна. – Думаю, вам понадобится еще немного времени.

Не стоило задевать лично Джеффа. Он до сих пор не смог забыть войну. Ее брат чувствовал то же самое. Жизнь остановилась для Джонаса в тот момент, когда в его тело вошел кусок металла.

Но Джефф не сдался. Он просто отказывался все забыть. Поистине глупо и неразумно требовать от кого-то, чтобы он забыл такое серьезное событие, как война, собственное увечье, годы, проведенные в тюрьме. Как бы там ни было, но жизнь Джеффа на этом не кончилась. Он продолжал бороться.

– Скучно, – протянула Джульетта.

– И мне тоже, – поддакнула Аурелия. Виолетта вопросительно взглянула на Коринну, но та промолчала.

– Не согласится ли кто-нибудь из вас помочь Эсси с математикой?

– Я могу, – тут же вызвалась Джульетта.

– И я тоже, – сказала Аурелия.

– А ты не хочешь помочь им, Коринна? – спросила Виолетта, зная, что девочке хорошо дается арифметика, кроме того, она была постарше и могла предостеречь близнецов от необдуманных поступков.

– Хорошо, мисс Гудвин.

– Тогда вы вчетвером отправляйтесь в столовую. Только потом все уберите за собой.

– Конечно, – хором ответили девочки.

– Когда все сделаете, возвращайтесь обратно. Мы должны закончить занятия до шести часов.

В комнате воцарилась тишина, и мысли Виолетты снова вернулись к Джеффу, вокруг которого они кружились все эти дни.

Работа, наверняка, помогала ему уйти и от прошлого, и от настоящего. Однако Виолетта начала подозревать, что за этим кроется нечто большее. Джефф так же, как и она, ненавидел войну, считая а ее глупым, неэффективным способом решения споров, и все-таки воевал. Виолетта совершенно не понимала этого. Вот Джонас и отец верили в войну. Она горячо спорила с ними, но они не принимали ее всерьез, считая, что женщина не может разбираться в этих вопросах. То же самое Виолетта услышала и от Джеффа. Однако что-то скрывалось за его словами, что-то такое, в чем он не хотел признаться ни себе, ни тем более ей.

– Мисс Гудвин?

– Да, Бетти Сью?

– Мне тоже скучно.

У Виолетты совсем не было аппетита. Хорошо еще, что Джефф не пригласил ее на обед. Правда, она и не ожидала этого и даже придумала возможную отговорку, но вместо облегчения чувствовала разочарование. Все-таки существовала довольно большая разница между отказом принять приглашение и вовсе не быть приглашенной.

Жизнь всегда была для нее борьбой, думала Виолетта, глядя на остывающее мясо. Денег нет, а за стенами школы ей не найти работы. Вдобавок ко всему она сделала врагом человека, который мог бы помочь и в том, и в другом. Все произошло потому, что Виолетта до сих пор не могла простить Югу гибель своей семьи.

Выходит, она ничем не отличалась от Джеффа. Обвиняя его в нежелании забыть войну, Виолетта сама поступала точно так же. Правда, у нее не было видимой раны или пустого рукава, чтобы показать людям, но оставалась память, подогревавшая гнев. Когда же Юг оказался в столь плачевном состоянии, Виолетта перенесла всю свою ненависть на генерала Роберта Ли.

Непонятно, почему она так удивилась, узнав, что у Ли есть родственники? Они ведь могли оказаться где угодно. Надо же ей было столкнуться с одним из них прямо здесь! К тому же Джефф был первым мужчиной, который возбудил интерес Виолетты после того, как Натан Вейнрайт просил ее выйти за него замуж.

Как же это глупо! Джефф ведь ясно дал понять, что никогда не станет мужем женщины, уехавшей с Юга. Хорошо еще, что она не любит его, по крайней мере пока, хотя он ей безумно нравится. А это, похоже, верный путь к замужеству.

Что и говорить, повезло ей встретить человека, который ненавидит все, связанное с ней, – и ее прошлое, и настоящее.

Внезапно голос Эсси прервал тягостные раздумья Виолетты.

– Мисс Гудвин, можно мне увидеть мистера Рандольфа?

Глава 11

Джефф наблюдал, как Эсси пыталась решить последний пример, и недоумевал, почему у девочки столько проблем с арифметикой. Эта наука должна была хорошо ей даваться, ведь Гарольд Браун прекрасно разбирался в сложении и умножении. Темпы же, с которыми он приумножал свои доходы, скоро сделают его одним из самых богатых людей Денвера. Эсси, как единственный ребенок, станет богатой наследницей.

Перед Джеффом лежала давно заброшенная работа. После недавнего спора он не мог думать ни о чем, кроме Виолетты. Сначала Джеффу казалось, что он больше никогда не захочет не только разговаривать, даже вспоминать о ней. Но на самом деле все – вышло иначе.

Ее злость удивила Джеффа. Виолетта просто уничтожила его своей критикой. Временами ему казалось, что она смеется над ним.

– Правильно? – спросила Эсси, протягивая Джеффу листок.

– Все точно. Почему же ты не делаешь так все время?

– Не знаю.

– Нет знаешь, скажи мне.

– Мне не нравится моя учительница, – чуть помолчав, призналась Эсси. – Она пугает меня.

– Чем же?

– Она сердито смотрит на меня. А я не могу думать, когда боюсь.

– А мисс Гудвин ты боишься?

– Нет, она мне очень нравится. Джульетта и Аурелия тоже. Они мои друзья.

– А ты представь, будто делаешь арифметику для мисс Гудвин, – сказал Джефф и, заметив, что Эсси взвешивает свой ответ, добавил: – Ей это наверняка будет приятно.

– Может, тогда мисс Гудвин перестанет издавать те смешные звуки, – вдруг выпалила Эсси и тут же смутилась.

– Ты должна мне все рассказать. Возможно, это очень важно. В противном случае, мне придется спросить у самой мисс Гудвин.

– Нет! – воскликнула Эсси. При этом она выглядела такой несчастной, что Джеффу стало жалко ее.

– Ты совершила что-то недозволенное? Эсси молча кивнула головой. , – Что? 1» – Это все Бетти Сью, вреди на. Я ненавижу ее!

– Что же ты натворила?

– Бетти Сью плохо говорила о моем папочке, и я плакала. Присцилла – девочка, с которой мы вместе живем в комнате, – сказала, что если я не перестану, то буду спать в холле, и в конце концов выгнала меня. В холле было темно. Я испугалась. Мисс Гуд-вин сама говорила, что всегда спит с открытой дверью, чтобы услышать, если она нам понадобится. Поэтому я пошла наверх.

– Спать в комнате у мисс Гудвин? Эсси покачала головой.

– Нет, около ее двери. Но пол оказался очень твердым, и я не могла уснуть. К этому времени я уже перестала плакать и направилась вниз, в свою комнату.

– Ну, а что за странные звуки ты слышала? – напомнил Джефф.

– Мисс Гудвин очень смешно разговаривала во сне, не так, как всегда, а словно была очень расстроена. Нет, она не плакала, но как будто собиралась это сделать.

– Мисс Гудвин называла какое-нибудь имя?

– Не помню.

– Случайно, не Джонас?

– Я не знаю, – ответила Эсси.

– Она еще когда-нибудь издавала такие звуки?

– Нет, я не слышала.

Джефф посмотрел на лежавшие на столе часы.

– Собирай книги и ступай вниз. Тебе уже пора ложиться спать.

– А завтра вы поможете мне?

– Завтра приедет твой папа. Думаю, ему понравится, если ты обратишься за помощью к нему.

– Папа не любит, когда я прошу его помочь.

– Попроси еще раз, – посоветовал Джефф. – Иногда люди меняют свои привычки.

– Но папа не меняет их.

– Это может случиться даже с твоим папой. А теперь иди. Я не хочу, чтобы мисс Гудвин сама пришла за тобой. Она может наказать меня за то, что я задержал тебя так поздно.

Эсси хихикнула, но собрала свои! вещи. Затем она попросила Джеффа наклониться, поцеловала его и побежала вниз.

Джефф озадаченно потер щеку. Его самого занимало, почему Эсси так привязалась к нему. Даже племянницам никогда бы не пришло в голову поцеловать на ночь своего дядюшку.

Да, если бы все дети были похожи на Эсси! К сожалению, это далеко не так. Впрочем, нет ни малейшего смысла думать об этом. Какой ребенок захочет отца без руки?

Судя по всему, жизнь в пансионате заметно повлияла на него. Сначала он пригласил на обед женщину-янки, потом размечтался о детях. Теперь осталось только подумать о женитьбе.

Джефф уловил какой-то странный звук, но не придал ему значения, пока тот не прекратился. Тогда он прислушался, но на этот раз ничего не услышал. В здании уже несколько часов царила полная тишина. Виолетта и Бет легли спать около десяти часов вечера, девочки» – еще раньше. Завтра – понедельник, рабочий день и день окончания карантина.

Неужели ему послышалось? Или он еще находился под впечатлением рассказа Эсси о странных звуках? Может, это Виолетта или Бет повернулись в своих кроватях или пробормотали что-нибудь во сне? Вряд ли это стоило его внимания.

Два пятьдесят одна… На этот раз Джефф ясно услышал слабый стон. Прошло чуть меньше пятнадцати минут. Он снова прислушался. Цифры уже не занимали его. Но что Джефф мог поделать, если, действительно, было что-то не так? Даже если Виолетта и плачет во сне, наверное, лучше всего оставить ее в покое. Кроме того, шум мог доноситься из комнаты Бет.

Джефф попытался вернуться к работе, но чувства его обострились до предела. Неужели показалось? В прошлые ночи он ничего не слышал.

И только в третий раз услышав тот же звук, Джефф облегченно вздохнул. Он поднялся, потом сел, не зная, что предпринять. В свои тридцать семь лет ему никогда еще не приходилось успокаивать женщину. Джефф всегда был далек от этого.

Звук повторился. На этот раз ему показалось, будто он слышит плач. Джефф в нерешительности встал из-за стола. Вряд ли Виолетте понравится, что он узнал об этом.

Джефф вышел в коридор и остановился перед ее дверью. Комната оказалась почти квадратной, с окном в центре дальней стены. Справа от окна стояла дубовая кровать, освещенная лунным светом, так что Джефф мог разглядеть лицо Виолетты. Судя по всему, ей снилось что-то тревожное. Она металась, губы безмолвно произносили какие-то слова, руки были сжаты в кулаки.

Неожиданно Виолетта отчетливо произнесла:

– Джонас, ты не должен так поступать. Ты все, что у меня осталось. Ты не должен умирать!

Она становилась все более беспокойной, и Джефф, преодолев нерешительность, вошел в комнату. Господи, что он здесь делает?! У него ведь нет опыта в подобных делах, он ничего не в состоянии изменить. А принимая во внимание дневное происшествие, Виолетта вряд ли захочет принять от него помощь. Но ее отчаяние заставило Джеффа ближе подойти к кровати.

В лунном свете кожа Виолетты казалась неестественно белой, однако от этого ее привлекательность ничуть не уменьшилась. Копна волос, разметавшихся по подушке, выглядела почти черной, и только губы сохраняли свой теплый яркий цвет. Они манили Джеффа к себе, их так хотелось поцеловать…

– Джонас! – вскрикнула Виолетта, придвинувшись совсем близко к краю кровати.

Джефф испугался, что она может упасть, и, опустившись на колени, протянул руку, желая удержать Виолетту. Это оказалось довольно трудно. Помогая себе ампутированной рукой, Джефф правой старался уложить Виолетту на место. Неожиданно она порывисто обняла его и прижала к себе.

– Джонас! – сорвался с ее губ вздох облегчения, почти удовлетворения.

Джефф замер, боясь пошевелиться, но не только из страха разбудить Виолетту. Ни одна женщина еще не искала у него защиты. Джефф стоял на коленях, неподвижный, как статуя, и совершенно не представлял, что же делать дальше.

Видели бы его сейчас братья! Ну, разве кроме Джорджа, остальные, наверняка, получили бы удовольствие от этой сцены. А Роза сказала бы, что происшедшее явно пошло ему на пользу.

Господи, как хотелось Джеффу хоть на миг забыть о своем проклятом обрубке и обнять Виолетту обеими руками!

Нет, нужно уходить отсюда как можно скорее. Не следует даже прикасаться к Виолетте. Что, если проснется Бет? Но отчаяние Виолетты разрывало его сердце. Никогда еще ни одна женщина не действовала на Джеффа подобным образом. Ему так хотелось утешить Виолетту, несмотря на то, что она была янки. Господи, он не должен позволять себе испытывать подобные чувства! Это просто какое-то сумасшествие! Джефф говорил себе, что всего лишь пытается утешить плачущую во сне женщину.

Однако в глубине души он признавал: за этим йфоется нечто большее. С момента своего появления в пансионате две с лишним недели тому назад Джефф, не переставая, думал о мисс Гудвин. Она взволновала его, спутала все мысли, воскресила в памяти то, что, казалось, было давно мертво и похоронено.

Джефф осторожно убрал упавшие на лицо Виолетты волосы. Несмотря на многолетние посещения Луизы, он никогда еще не касался другой женщины. Сейчас все было совсем по-другому, словно происходило в первый раз. Джефф даже не представлял, что кожа может быть такой мягкой, как теплый бархат. Ему хотелось провести пальцами по лицу Виолетты, чтобы запомнить контуры щек, густоту ресниц, нежность губ.

Совершенно неожиданно для себя Джефф вдруг поцеловал Виолетту. Это скорее напоминало легкое касание, чем настоящий поцелуй, но эффект оказался просто ошеломительный, точно после страстного поцелуя. Джефф отпрянул от Виолетты, разрываемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, ему хотелось снова приникнуть к этим манящим губам, а с другой – немедленно убежать отсюда, вскочить в свою машину и оказаться на холоде, чтобы прошло это сумасшествие.

Виолетта вдруг проснулась и, оторвав голову от подушки, в замешательстве уставилась на Джеффа.

– Что вы здесь делаете? – спросила она, отталкивая его.

Джефф молчал, не зная, что ответить. Интерес но, почувствовала ли Виолетта, что он поцеловал ее? Конечно, она была шокирована, обнаружив себя в его объятиях, но вряд ли могла предположить, будто Джефф решил воспользоваться ее беззащитностью. Тем не менее он счел нужным все объяснить.

– Очевидно, вам приснился плохой сон, и вы едва не упали с кровати. Когда я попытался вас поддержать…

Виолетта торопливо натянула одеяло на плечи, прикрывая глубокий вырез шелковой ночной рубашки.

– Спасибо, – кивнула она.

– Может, я сумею чем-нибудь помочь вам? Джеффу действительно хотелось что-нибудь сделать для Виолетты. Она выглядела такой одинокой и так нуждалась в утешении.

– Теперь со мной все в порядке. Возвращайтесь в свою комнату.

Джефф почувствовал облегчение.

– Вам точно ничего не нужно?

– Да.

– Вы звали Джонаса. Почему?

– Я же вам говорила: он умер.

– Но это не означает, что вы должны видеть о нем сны. Во всяком случае, предыдущие ночи вы спали спокойно. Что же случилось на этот раз?

– Наш спор о войне вернул эти сны. Я знала, что так произойдет.

– Что же случилось с Джонасом?

– Я ведь говорила вам: он умер, – пожала плечами Виолетта.

– Но было что-то еще, – допытывался Джефф. Виолетта плотнее закуталась в одеяло и опять легла на кровать.

– Джонас не должен был умереть. Он бы непременно поправился, если бы сам этого захотел. Но Джонас решил умереть. Он не принимал лекарств, не ел, не хотел ничего делать и никого видеть. Джонас просто лежал и ждал конца.

Теперь Джефф все понял. Признаться, поначалу он тоже видел в смерти единственный выход, но вскоре к нему вернулась жажда жизни. Правда, жизнь не сулила ничего хорошего. Однако Джефф уже не собирался менять ее на ангельские крылья или рога дьявола.

– Джонаса любила прекрасная девушка. Она даже была готова выйти за него замуж и, будучи довольно состоятельной, оплатить самую лучшую медицинскую помощь. Но Джонас не хотел ее видеть, не читал от нее писем, заявляя, что его жизнь разрушена и он не хочет, чтобы с жизнью этой милой девушки произошло то же самое.

– Как же поступила возлюбленная Джонаса? – спросил Джефф.

– В конце концов она оставила его. Ей нужен был муж, семья. Со временем эта девушка нашла кого-то и сейчас вполне счастлива. Но встречаясь с ее мужем, я всякий раз думала, что на его месте мог оказаться Джонас, если бы у него хватило мужества жить. Я очень любила брата, но почти начала ненавидеть его за трусость.

«Трус! Трус! Трус!» – эхом отозвался из глубин памяти Джеффа голос отца.

Словно угадав его состояние, Виолетта мягко сказала:

– Вам лучше вернуться к себе. Спасибо за помощь.

Джефф продолжал стоять, хотя чувствовал неловкость ситуации.

– Вы уверены, что с вами все в порядке? – спросил он.

Вопрос прозвучал довольно глупо. В конце концов, это был всего лишь плохой сон, не более того.

– Все хорошо. Теперь я буду спать лучше. Завтра у меня очень напряженный день.

Джеффу по-прежнему не хотелось уходить, хотя он совершенно не представлял, что делать или говорить дальше.

– Вы еще не ложились? – из вежливости спросила Виолетта, чтобы прервать затянувшееся молчание.

– Нет, у меня еще есть работа.

– Джонас предпочел жизни смерть. Работая круглосуточно, вы можете добиться такого же результата. Право, не знаю, что хуже.

Это замечание укололо Джеффа. Впрочем, в этом была вся Виолетта: полупроснувшаяся, напуганная ночным кошмаром, она все-таки продолжала критиковать его.

– Я должен был решить, как заполучить обратно деньги, которым позволил уйти вчера днем, – язвительно заметил Джефф, намекая на неудавшийся обед.

Виолетта изумленно изогнула брови, явно не понимая, о чем идет речь, а вспомнив, так смутилась, что Джефф почувствовал себя последним негодяем.

– Я знаю, мне не следовало затевать разговоры о войне, – сказала Виолетта. – Я всегда говорю лишнее, а потом вижу во сне Джонаса.

Проклятие! Как она умудряется всегда поворачивать дело так, что он чувствует себя виноватым?! Впрочем, Джефф еще ни разу не извинился перед Виолеттой. Тем более слишком поздно начинать это сейчас.

– Рассердившись, мы все порой говорим вещи, о которых впоследствии сожалеем, – совершенно неожиданно для себя вдруг произнес Джефф.

Черт побери! Это было почти извинение. Что с ним происходит? Что за чушь он несет? Джефф решительно направился к двери, чтобы не сказать ненароком что-нибудь еще.

– Позовите меня, если вам что-то понадобится, – на ходу обронил он. – Я пока не буду ложиться.

– Вам следует поспать. Я уверена, рано или поздно вы получите эти деньги. У таких людей, как вы, это всегда получается.

Джефф оглянулся: Виолетта лежала на боку с закрытыми глазами, натянув одеяло до подбородка.

– Закрыть дверь? – спросил он.

– Нет.

Джефф и сам знал это со слов Эсси. Просто он искал повод, чтобы задержаться, пытаясь объяснить себе, почему вдруг поцеловал Виолетту. Джефф старался понять, чем эта женщина отличалась от остальных. Ответ был где-то рядом, и, если не найти его прямо сейчас, возможно, это уже не произойдет никогда.

Впрочем, совершенно ни к чему больше оставаться в этой комнате и искать ответ на свои вопросы, решил Джефф. Чем скорее он забудет о поцелуе, тем быстрее сумеет выбросить из головы эти пять дней.

Джефф отправился в свою комнату. Следовало посмотреть правде в глаза: к Виолетте он испытывал не только физическое влечение. Джефф не понимал, как это могло произойти, но тем не менее факт оставался фактом.

За такую новость его братья, пожалуй, отдали бы половину своего состояния. Они никогда не позволят ему забыть, что он говорил об их женах, как вел себя все эти годы. И не важно, что чувства Джеффа были чем-то немного большим, чем простая симпатия.

Собрав бумаги, Джефф заставил себя заняться работой.

Терпеть ему осталось недолго. Завтра днем он уйдет отсюда и навсегда забудет мисс Гудвин.

Виолетта появилась в дверях в самый разгар тренировки. На Джеффе были все те же штаны и хлопчатобумажная рубашка. Увидев Виолетту, ой положил штангу на пол и выпрямился.

– Я хотела поблагодарить вас за прошлую ночь, – сказала она. – Мне, правда, пришлось вас прогнать, но я была очень расстроена.

Виолетта выглядела неуверенной, почти смущенной, очевидно, чувствуя, как что-то неуловимо изменилось в их отношениях. Джефф тоже не мог найти объяснение случившемуся, но точно знал: между ними словно протянулась невидимая нить.

– Не стоит извиняться, я сам во всем виноват. Я не должен был находиться у вас так долго, кто-нибудь мог войти в комнату.

Виолетта заметно нервничала.

– Я знаю, вы не любите женщин, в особенности янки.

С губ Джеффа сорвались запоздалые возражения. Впрочем, скоро он уедет. Так имеет ли смысл оправдываться?

– Обычно мне не снятся кошмары, ну, разве только когда я сильно устаю, – продолжала Виолетта. – А последние две недели я работала без выходных. Но как только закончится карантин, все войдет в норму. Большую часть дня девочки будут находиться на занятиях. . – И я уеду, – добавил Джефф. Виолетта снова разволновалась, словно собиралась сказать что-то очень важное.

– Конечно, скоро вам станет гораздо легче, – заметил Джефф. – Эти несколько дней, наверняка, были для вас очень напряженными.

Он почти молил Бога, чтобы поскорее закончился этот проклятый карантин, хотя и чувствовал, что вместе с ним подойдет к концу и что-то очень важное. Виолетта оказалась на редкость властной и . своенравной женщиной, но Джеффу нравилось ее общество. Правда, она могла довести его до белого каления, коснуться самых больных мест, но в то же время Виолетта была свежим ветром, заставившим Джеффа почувствовать себя более живым и менее ущербным.

– Между прочим, все прошло не так уж плохо, как я ожидал. Надеюсь, у Эсси наладятся дела с арифметикой.

Виолетте, наконец-то, удалось взять себя в руки. Глубоко вздохнув, она заговорила о повседневных заботах:

– Думаю, да. А теперь поторопитесь принять ванну. Сегодня учебный день, и девочки встанут пораньше.

Джефф задумчиво смотрел вслед удаляющейся по холлу Виолетте. Платье сочного кораллового цвета развевалось при ходьбе, подчеркивая стройность ее фигуры. Через мгновения она уже скрылась из виду. Скоро и Джефф в последний раз спустится по этим ступенькам, но выйдет отсюда уже совсем другим человеком. Правда, он пока не знал, каким именно: лучше или хуже.

Айрис приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Ферн сидела на кровати, уставившись в окно. На коленях у нее стоял нетронутый завтрак.

– Я же говорила Монти, что ты уже встала, – улыбнулась Айрис. – Он думает, что ты спишь до полудня.

– Айрис? Что ты здесь делаешь? – в глазах Ферн мелькнуло подозрение. – Когда ты приехала? Я полагала, вы останетесь на ранчо до Рождества.

Ферн порывисто обняла золовку. При этом поднос с завтраком съехал в одну сторону, а остатки кофе – в другую.

– Дай-ка я все уберу, – предложила Айрис, ставя поднос на стол рядом с кроватью. – А теперь выкладывай, как твои дела?

– Только после того, как ты объяснишь, что здесь делаешь, – ответила Ферн.

Айрис усмехнулась и опять уселась на кровать.

– Признаться, я не хотела приезжать, но мой упрямый муженек настоял на этом.

– Где он сейчас?

– Играет с мальчиками.

– Не могу понять, зачем Монти это делает, но я ему благодарна. Мальчики его просто обожают. А теперь перестань юлить и выкладывай все начистоту.

– Наконец-то свершилось чудо!

– Какое чудо? Неужели Монти вырос?

– Наверное, мне все-таки следовало позволить твоему кофе вылиться на тебя, – заметила Айрис.

– Ну, ну, не обижайся. Кроме того, Монти мне нравится такой, какой он есть.

– Мне тоже, и все больше, – загадочно ответила Айрис, к которой снова вернулось хорошее настроение.

– Так в чем же дело?! – нетерпеливо воскликнула Ферн.

– Я беременна! Наконец-то! – Айрис снова обняла Ферн. – Как только это выяснилось, Монти сразу же решил, что я слишком слаба, чтобы последующие семь месяцев провести хоть минуту без наблюдения врача. Если бы я не настояла на своем, Монти, наверняка, не позволил бы мне даже ходить.