Текст книги "Роза"

Роза застонала. Она придвинулась к Джорджу, ее тело соприкасалось с его. Ощущение близости ее тела сводило его с ума. С трудом контролируя себя, он неимоверным усилием воли сдерживался, чтобы тут же не овладеть ею. Он немного приподнялся и стал целовать ее закрытые глаза, кончик носа, осыпая все более требовательными поцелуями приоткрытые губы. Роза снова застонала, ее тело извивалось под ним, ее губы отвечали на его поцелуи. Джордж целовал ее «все более настойчиво, и Роза обвила руками его шею и сильно прижалась к нему всем телом. Ее полные и твердые груди были прижаты к его груди, соски обжигали его кожу. Он вдыхал ее запах, влага ее тела смешалась с его. Вкус ее губ звал его к чему-то большему. Джордж застонал, но его стон не был чуть слышным: это был стон мужчины, охваченного неудержимым желанием. Язык Джорджа проник ей в рот и завладел ее языком. Он сбросил с ее плеч лямки ночной рубашки и освободил грудь, начав ласкать один сосок языком, другой – своими пальцами. Роза отреагировала бурно: она обхватила его голову руками и прижала ее очень сильно к себе.

Сдержавшись, чтобы не овладеть ею залпом, Джордж сосредоточился на ласках ее груди больше, чем на своем желании. Ожидая этого так долго, он решил продлить удовольствие, медленно наслаждаясь каждой минутой, каждым прикосновением. Он наслаждался ее стонами, когда нежно ласкал ее грудь горячим языком, когда покусывал ее сосок зубами.

Но когда он понял, что больше занят обузданием собственных порывов, чем наслаждением ее тела, Джордж решил больше не сдерживать себя. В следующий раз он будет заниматься только Розой, но его разорвет на кусочки, если он сейчас не прекратит себя удерживать!

Роза помогла ему снять с себя ночную рубашку. Казалось, она больше его хочет, чтобы между ними исчезли все преграды. Она как будто не замечала своего тела. А Джордж не видел больше ничего, кроме нее! Он не мог ею насытиться. Он наслаждался ее телом глазами, руками, губами, каждой частью своего тела. Ее нагота разжигала его, как огромный костер. И ее поглощало желание, непобедимое желание.

Повинуясь влечению, которое вспыхнуло в нем впервые, еще когда он вошел первый раз в ресторан «Бон Тон», и увидел Розу, Джордж быстро сбросил с себя всю одежду и снова лег рядом с ней.

– Сначала это может быть не очень удобным, – сказал он, раздвигая ее бедра.

Расслабленное тело Розы словно приглашало его. Ее тело выгнулось, когда в ее влажное влагалище проникли пальцы Джорджа. Стоны отрывались с ее губ, пока он проникал все глубже и глубже, подготавливая к своему вхождению. Он должен был подождать еще немного, чтобы убедиться, что она сможет принять его, но когда Роза прижалась к нему в порыве страсти, он утратил способность ждать.

– Будет больно, но только одну минуту, – сказал он, заряжая положение над Розой.

Затем он овладел ею. Как мужчины овладевают женщинами со дня сотворения мира. Своими телами. Своим разумом. И своими душами.

Ему пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы сдержаться и осторожно погрузиться в ее тело, а не вторгнуться в него грубо и стремительно. Роза не сдерживала своей страсти. Когда он был готов разорвать ее девственную плеву, она быстро и резко подалась вперед, помогая Джорджу глубоко в нее проникнуть.

Джордж потерял над собой контроль, отдавшись страсти всецело. Повинуясь порыву, он отчаянно овладевал Розой, все глубже и глубже проникая в ее тело. Он только замедлил движение, чтобы она смогла за ним успевать.

Почувствовав, как волна сладкой боли окатила все его тело, он ускорил темп и бросился вперед. В этот момент он испытал ошеломляющее освобождение от всего, что сковывало его и ее.

Некоторое время они лежали рядом друг с другом, ничего не говоря. Когда к нему вернулась способность соображать, он мог с трудом поверить в то, что сейчас занимался любовью со своей женой. Однако было достаточно повернуть голову и протянуть руку, чтобы удостовериться, что Роза была здесь, нежная и зовущая.

К нему вернулось чувство удовлетворения. Оно накрыло его, как теплое одеяло. Если раньше у него были какие-то сомнения в верности того, что он делает, то сейчас он не сомневался ни в чем.

Впервые он испытывал такой покой, удовлетворение и умиротворенность.

Джордж проснулся с первыми лучами солнца. Он взглянул на Розу: она лежала лицом к нему, ее глаза были закрыты. Она спала. Он медленно поднял голову и приподнялся на локте, чтобы лучше ее видеть. Он не понимал, почему, но во сне она казалась ему еще более красивой. Глядя на Розу, на трогательный беспорядок в ее внешности, казалось, что ничто не может помешать ее спокойному сну.

Но Джордж не мог быть спокоен из-за близости Розы. Она была совсем рядом, одной рукой он ее обнимал, он мог коснуться губами ее лица. Близость ее едва прикрытой одеждой груди, белоснежных плеч и шеи сводила его с ума.

Джордж почувствовал, как внутри его снова разгорается огонь желания, к тому же он еще ощущал жар прошедшей ночи.

Он хочет обладать Розой. Зная это с самого начала, он никогда бы не подумал, что его чувства к ней так изменятся. Он не совсем понимал, в чем эта перемена, но знал, что теперь воспринимает все по-другому. И это было к лучшему.

Ему никогда не было так хорошо. Этого он тоже не смог бы объяснить, но он и не хотел пытаться это делать. Он просто будет наслаждаться этим новым чувством…

Это замечательное чувство теперь всегда будет с ним. Пока с ним будет Роза.

Все, что ему нужно сделать, – это протянуть руку. Он коснулся ее щеки, мягкой и прохладной. Щека была сухой. Коснувшись ее губ, он ощутил, что они тоже сухие. Видимо, она не чувствовала сейчас того жара, который снедал его до сих пор, заставляя пот выступать на его теле.

Джордж не переставал касаться пальцами ее лица: он трогал ухо, провел рукой по тонкой шее, плечу. Он испытывал необъяснимое удовольствие от того, что прикасался к ней. Ему и прежде приходилось касаться женщин, но это было другое чувство, совершенно непохожее на то, что он испытывал теперь. Он не просто нуждался в сексуальной разрядке, не просто хотел ее тела. Это было нечто большее: потребность узнать ее, узнать все тайны ее тела. Изучить ее губы, узнать, какие ощущения она получает, когда целуешь ямочку ее плеча и впадинку у шеи, и где нежнее у нее кожа – на губах или на груди. Он хотел выяснить, какие его прикосновения возбуждают ее больше всего. Роза была для него лабиринтом тайн, и он должен был разгадать каждую из них.

От его прикосновений Роза вздрогнула. Он поцеловал ее.

– Который час? – прошептала она.

– Рассвет.

– Мне пора вставать, – Роза попыталась сесть. – Они скоро выйдут завтракать.

Джордж повалил ее снова на кровать.

– Подожди несколько минут. – Его руки скользнули под рубашку и завладели ее грудью. Роза заглянула ему в глаза.

– Мы не можем. Если мы не выйдем в кухню, когда все соберутся, то они догадаются, чем мы занимаемся!

– Меня это не волнует. Пусть об этом знает хоть целый мир, – Джордж обнажил ее грудь, притянув к себе ее за плечи. – Мы муж и жена.

– Но…

– Никаких «но», – был ответ Джорджа, когда он снимал с нее рубашку. – Я никогда не чувствовал себя таким свободным. Не знаю, что я почувствую, выйдя из этой комнаты, но сейчас это не волнует меня. Мне нужна ты.

Джордж сам был поражен тем, что сейчас сказал Розе. Она нужна ему. Это так. Он нуждался в ней больше, чем мог себе представить, но думая, что никогда не сможет признаться в этом себе. Но теперь он сделал это, что оказалось совсем не трудно!

От этого он почувствовал себя еще лучше, заинтересовавшись, какие еще чудеса сотворит Роза с его душой… Но это – потом. Сейчас он хотел окунуться в тайны ее тела.

– Джефф, я изменил планы. Останься, когда все разойдутся, и я объясню тебе!

Джордж выехал в лагерь вместе с близнецами, но по дороге не принимал участия в их шутливой беседе. Он словно переродился. И это благодаря Розе.

Она должна быть с ним. Не имеет значения, что для этого придется сделать, от чего отказаться… Раньше все было для него так трудно и сложно, а сейчас все стало казаться легким и естественным.

– Что ты надумал делать? – спросил Джефф. Он был таким же мрачным, как всегда. Очевидно, в нем никаких перемен не произошло.

– Я уже обговорил это с близнецами, по-моему, уже слишком поздно гнать скот в Сент-Луис. Будет ли лучше, если мы сделаем это до зимы?.. Ведь если будет сухое лето, вряд ли хватит воды и травы!

– Тогда подожди до весны. Я говорил тебе об этом и раньше.

– Но мы не можем ждать так долго, – сказал Джордж, – я хочу, чтобы ты встретился с Кингом.

– Я лично?

– Да. Поезжай к нему на ранчо, если понадобится, но поговори с ним обязательно сам.

– Но о чем разговаривать, если у нас нет денег для покупки коров?

– Я хочу заключить с ним сделку. Зимой он погонит стадо в Сент-Луис. Его людям это сделать будет намного легче, чем нам. У них есть опыт, рабочая сила, знание таких перегонов. Предложи ему обменять своих коров на наших бычков. Перегнать их к нему на ранчо – не проблема. Выясни, согласится ли он на такую сделку и сколько голов он обменяет. Я хотел бы получить за двух бычков одну корову.

– Чья это идея? – спросил Джефф.

– Моя, – ответил Джордж.

– Это единственная умная мысль, которая пришла тебе в голову с тех пор, как ты вернулся домой, – сказал Джефф. – Но я не знаю, пойдет ли на это Кинг.

– Я тоже не знаю. Но ты единственный, кто может его уговорить.

Сначала Джефф изумился, потом, видимо, почуяв подвох, стал недоверчивым.

– Почему ты так говоришь?

– Ты можешь убеждать, когда захочешь. И ты очень дотошный, когда дело касается денег. Мы должны заключить самую удачную сделку, ты же единственный, кто сможет это сделать!

Джефф выглядел смущенным этим комплиментом. Когда Джордж попросил его остаться, он подумал, что предстоит ссора. Его самозащита была приведена в боевую готовность: губы сжаты, зубы стиснуты. А теперь он был удивлен.

– А если Кинг не согласится?

– В округе должны быть и другие ранчо, которые будут продавать скот весной. Иди скупщики скота. Ты можешь даже найти человека, который перегонит наше стадо за вознаграждение. Мне не по нраву идея перегонять скот так далеко, во всяком случае, пока мы не имеем опыта таких перегоню. Спроси Кинга, не сможет ли он взять с собой близнецов будущей весной – нам надо иметь опытных людей.

– Сколько я должен просить?

– Столько, сколько сможешь, но не меньше двенадцати долларов за голову. Если он не даст такой цены, придется гнать самим. Или придется продать скот на шкуры и сало.

– Когда мне ехать?

– Чем скорее, тем лучше. Я попросил Розу позаботиться, чтобы твои вещи были собраны.

Угрюмое лицо Джеффа стало зловещим. Но Джордж не обратил внимания.

– Я хотел еще попросить тебя кое-что сделать, пока ты будешь в Остине, – сказал Джордж ему. Он подошел к своей лошади и вернулся с длинным узким свертком в руках.

– Это твоя шпага, – отозвался Джефф. – С ней что-нибудь случилось? Я не думаю, что в Остине найдется кто-нибудь, кто сможет починить такую шпагу.

– С ней все в порядке, – сказал Джордж, протягивая шпагу Джеффу. – Я хочу, чтобы ты продал ее.

– Продать?! Зачем? Мы не до такой степени нуждаемся в деньгах.

– Я хочу, чтобы ты продал ее и купил обручальное кольцо для Розы.

Джефф был взбешен.

– Отнеси ее к Макграфу и Хайдену. Спроси Джима Хайдена. Я уже говорил с ним, он знает, какое кольцо мне нужно. Он даст тебе хорошую цену.

– Черт, я не сделаю этого! Я не могу продать твое оружие и купить кольцо для…

– Подумай, прежде чем закончить, – предупредил его Джордж. – И, пока думаешь, постарайся не забывать, что говоришь о моей жене!

– Но…

– Никаких «но», Джефф! Ты что, думаешь, что твое бешенство что-то изменит? Это не так. Роза останется моей женой независимо от того, чего хочется тебе.

– Надеюсь, что когда-нибудь ты одумаешься и…

– И – что? Отошлю ее назад в Остин? Разведусь с ней? Зачем? Она заботится о нас лучше, чем наша родная мать!

– Как ты можешь такое говорить?

– Потому что это правда. Отец никогда не заботился ни о ком, а мама всегда была на его стороне. Может, ты не помнишь этого, но я помню! – Глаза Джорджа стали такими же страшными, как глаза Джеффа. Он помнил, как отец избивал его, а мать стояла рядом и ничего не могла сделать, он помнил свою злобу, затаенную против нее за ее слабость. – Роза бы просто убила меня, сделай я Заку хотя бы половину того, что отец сделал со мной! И ты знаешь об этом!

– Я не куплю кольца для этой женщины. Даже если бы мне пришлось, я не стал бы продавать твою шпагу ради этого! Эта шпага священная!

– Джефф, это всего лишь обыкновенная шпага. Она напоминает мне о тех ужасных годах, которые я мечтаю поскорее забыть! Ты считаешь ее священной, потому что она олицетворяет для тебя те убеждения, за которые мы сражались. Я помню, как парней, которыми я командовал, разрывало на части, некоторых невозможно было узнать…

– И все-таки я думаю, что тебе не надо продавать ее.

– Я не должен брать семейные деньги: это кольцо я хочу купить сам. А сделать это я смогу, только продав шпагу!

– Я не сделаю этого. Я не могу!

– Что именно: купить кольцо для Розы или продать шпагу?

– И то, и другое.

Джордж взглянул на несчастное, искаженное болью, лицо Джеффа, и его злость стала проходить. Ведь и он мог потерять руку. Как знать, не стал бы он тоже таким же злым!

– Джефф, тебе надо забыть о войне. Правильно это или нет, но она закончилась. Назад пути нет, и не нужно начинать все снова! Если ты не перестанешь оглядываться на прошлое, то сделаешь несчастными и себя, и всех, кто тебя окружает.

– Как мне забыть об этом?! – закричал Джефф, размахивая перед Джорджем своей культей.

– Ты должен избавиться от ненависти! Ты можешь злиться на янки, но не переносить свою ярость и на нас.

– Если ты говоришь о Розе…

– Да, о ней и о близнецах тоже. И о Тайлере, и о Заке. И о себе. Находясь рядом с нами, ты делаешь всех несчастными! Ты не замечал, что, когда ты присоединяешься к нам, все тотчас же замолкают?

– Им неприятно быть рядом с калекой.

– Веришь ты в это или нет, но они любят тебя! И они бы доказали это, если бы ты позволил им.

– Это не правда! Они не могут дождаться, как убежать из комнаты, когда там я. Монти прямо-таки из кожи вон лезет!

– А зачем ему оставаться? С тех пор, как ты вернулся, ты не сказал ему ни одного доброго слова!

– Он нетерпимый, тупой, упрямый, раздражительный…

– Ничуть не хуже тебя!

Казалось, Джефф сейчас лопнет от злости: «Монти в десять раз хуже меня!»

– Если не веришь мне, спроси Розу.

– Я ее ни о чем никогда не стану спрашивать!

– А следовало бы тебе сделать это: ты бы узнал много удивительных вещей для себя, которые бы также тебе помогли!

– Если ты пытаешься передать мне ее советы, то попусту теряешь время!

– Я дам тебе один совет, – сказал Джордж. – Тебе придется выбирать между своей семьей и своей злостью!

– Ты пытаешься заставить меня принять Розу. Но ты же знаешь, что я никогда не пойду на это!

– Я пытаюсь доказать тебе, что ты отдаляешься от единственных людей на земле, у которых есть причина любить тебя, несмотря на то, что ты ведешь себя как жалкий, ослепленный ненавистью ублюдок! Роза стала частью нашей семьи. Монти и Хен через несколько лет женятся: если ты не будешь признавать их жен, то, значит, не будешь признавать и их самих!

– Они не женятся на янки.

– Может, и нет, но выбирать будут они. Ты должен быть готов принять их жен, на ком бы они ни женились!

– Я не могу.

– Хорошо, подумай об этом по дороге в Корпус Кристи. И когда будешь говорить с мистером Кингом. Подумай, когда будешь продавать мою шпагу и покупать кольцо для Розы. Ты должен решить, что для тебя важнее: твоя семья или твоя ярость! Проведи несколько дней в Остине, если тебе понадобится время, чтобы убедиться в своей уверенности наверняка. Если ты выберешь семью, мы все будем очень рады видеть тебя в нашем доме. Если второе, то лучше перешли кольцо!

– Ты выгоняешь меня?

– Я прошу тебя сделать выбор. Я не позволю тебе разрушить нашу семью!

– Это делаешь ты со своей женой-янки.

Джорджу показалось, что слова Джеффа сведут его с ума, но при мысли о Розе невозможно было сердиться.

– Тебе следовало бы быть дома вчера вечером. Моя жена-янки устроила Заку день рождения. Никто из его братьев не вспомнил об этом, никто из его братьев не додумался испечь ему пирог и приготовить подарки. Только моя жена-янки! Она потратила те деньги, что мы заплатили ей, на то, чтобы купить Заку ковбойские штаны! Знаешь, что я чувствовал при этом?

– Они ему понравились?..

– Он весь вечер прыгал от восторга. А ты знаешь, что еще сделала моя жена? Она сказала, что эти штаны купил я! Тогда я был так противен сам себе, что не поднимал головы! Зак мечтал об этом подарке больше всего на свете, а я даже не знал этого!

Джефф ничего не сказал.

– Никогда не видел малыша таким счастливым. Хен и Монти стали его поддразнивать, это нравилось даже Тайлеру! Они вчетвером устроили свалку на полу и возились друг с другом. А ты смог бы устроить своей семье такой вечер? Я – нет, а моя жена-янки смогла! Во время войны страдали все люди, Джефф! Я знаю, что это не изменит того, что случилось с тобой. И не вернет отца. Но и воспоминания об этом не смогут ничего изменить.

– Итак, если я об этом не забуду, – он помахал перед Джорджем своей культей, – и об отце, и обо всех остальных, то мне лучше уйти?

Джордж тяжело вздохнул. Наверное, его слова не произвели никакого действия на Джеффа. Но он не мог отказаться от еще одной попытки.

– Никто из нас не забудет войну, Джефф. Она всегда будет частью нас, но только частью! Пройдут годы, и эта часть будет уменьшаться, ее легче станет переносить. Но начать мы должны сейчас, когда труднее всего.

– Мне никогда не забыть того, что сделал ее отец!

– Я не прошу тебя об этом, и Роза тоже. Я прошу тебя не ставить это ей в вину! Ты не будешь желанным гостем ни в одном доме, если не станешь уважать жену хозяина!

– Скажи мне, что ты любишь ее, – сказал Джефф, вспыхивая, вся его злость перешла в вызов. – Никогда не слышал, чтобы ты говорил об этом. Не верю, что ты можешь ее любить!

– Это изменит твое отношение к Розе?..

– Может быть, если ты действительно любишь ее. Но я не верю этому!

Джордж пытался объяснить себе смысл вопроса Джеффа: он не знал, касался ли он его отноше-нцй с Розой или нет. Джефф задал вопрос. Может, это поможет найти ответ, необходимый Джорджу!?

– Несколько дней назад я понял, что не знаю, что такое любовь!

– Мама боготворила отца, – возмущенно проронил Джефф, – она была им одержима!

– Это была одна из причин, по которой я боялся брака. Любя маму, я не хотел жениться на подобной ей женщине. Я думал, что любовь – это что-то беспомощное, удушливое, причиняющее боль. И лишь когда я встретил Розу, я понял, что любовь – это сильное чувство, что любящий человек может бороться за того, кого он любит! Любовь – это когда хочется говорить любимой слова, предназначенные только для нее одной. Теперь я знаю, что, когда человек любит, он отдает самого себя и делает другого счастливым! Я не знаю, люблю ли я Розу. Раньше я был уверен, что нет, но…

– Я знал это! Я знал это!

– …но сейчас я не уверен. Я знаю, что она нужна мне, что я не представляю без нее свою жизнь. Это любовь? Думаю, что это часть ее! Я знаю, что хочу ее: она успокаивает мою душу и тело как ничто другое. Это тоже часть любви. И я бываю по-настоящему счастлив только с ней.

– Ты говоришь, как одержимый.

– Может быть, это тоже неотъемлемая составляющая любви. Я не знаю, что есть любовь, но я хочу научиться! Иногда это приводит меня в замешательство, я чувствую себя ребенком. Но каждый день я узнаю что-то новое. Это как заново начать жить: хочется отказаться от всех рамок внутри себя, хочется связать себя обязательством на всю жизнь и верить, что все удастся!

– Похоже, ты сошел с ума, – Джефф бросил на него сердитый взгляд.

– Может быть, это тоже любовь. Что бы это ни было, но я хочу этого больше всего на свете! И Роза единственная, кто может научить меня этому! Я не откажусь от нее, Джефф, чего бы мне это ни стоило!

– Черт! – произнес Джефф отрывисто. – Ты любишь ее!

Глава 18

Их спасло шестое чувство Джорджа.

Собирался дождь. Было похоже, что влажная, тяжелая атмосфера беспокоила лонгхорнов. Как раз тогда, когда работа была закончена и скот согнан в загон, один взбесившийся дикий бык сломал забор и увлек за собой почти весь скот, согнанный за день! Пока собрали стадо и подстрелили быка, было уже поздно возвращаться на ранчо. Они сняли с туши шкуру, приготовили мясо, сколько могли съесть, и, до смерти уставшие, стали расходиться на ночлег. Хотелось отдохнуть до того, как их намочит дождь.

Что-то разбудило Джорджа. Может, это был ветер, завывающий в зарослях, а может, упавшая ветка. Было очень темно, и в такой темноте было трудно что-нибудь разглядеть. Луна закрылась грозовыми тучами, только небольшой свет давали угли костра. Одна из собак не спала, она принюхивалась к чему-то, держа нос к ветру, потом зарычала. Повернув голову к Монти, собака жалобно завыла, а потом вновь уставилась в темноту. И снова зарычала.

Джордж не знал, что ему подсказало, что на них готовится нападение. Просто он почувствовал это. Дотянувшись до ружья, он выстрелил в темноту.

– Кто-то идет на нас от реки! – закричал он своей спящей команде.

Налетчики появились внезапно, проскакав через центр лагеря на мулах и низкорослых пони и беспорядочно отстреливаясь. Люди Джорджа повскакивали со своих мест, отчаянно пытаясь найти какое-нибудь укрытие. Пока они нашли свое оружие, бандиты уже скрылись. Нельзя было точно сказать, сколько их было. Одеты они были в темное, на лицах, наверное, тоже были темные маски. Они промчались через мексиканский лагерь, расположенный примерно в пятидесяти ярдах от центра их расположения.

У мексиканцев не было ни души: вакерос умели так же быстро исчезать в зарослях, как и лонгхорны. Джордж услышал звук переворачиваемого фургона, бьющейся глиняной посуды и лязг металлических предметов. Налетчики принялись грабить припасы и снаряжение.

Затем они развернулись и снова скакали через лагерь Джорджа темной, грозной тучей. Джордж предположил, что их, наверное, человек тридцать или сорок: они находились в явном численном преимуществе перед его командой, и им бы не удалось выстоять, если бы не одно ружье, стреляющее с бьющей по нервам методичностью, выстрелы из которого подкашивали одного всадника за другим. И к тому моменту, когда последний бандит скрылся, четверо их безжизненно болтались в своих седлах.

– Хен, это ты? – крикнул Джордж в ту сторону, откуда раздавались выстрелы. Никакого ответа.

Налетчики, развернувшись, снова помчались на них, на этот раз атакуя по всей линии фронта. Но смертоносное ружье скосило еще троих. Даже не доехав до лагеря, они прекратили атаку, исчезнув в темноту, топот их копыт растворился в гнетущей тишине.

– Макклендоны, чертовы сукины дети! – выругался Монти, вылезая из своего укрытия. Он спрятался за бревном, на котором сидел во время ужина. – Я думал, они появятся немного пораньше, если вообще появятся!

– Ты уверен, что это не мексиканские бандиты, которых мы видели, возвращаясь из Остина? – спросил Солти.

– Нет, это должны быть Макклендоны! Ни один уважающий себя бандит не станет подыхать на таких клячах!

– Неважно, кто они. И тем, и другим нужно одно, – сказал Джордж. – Проверьте, все ли в порядке. Солти, у нас есть какие-нибудь медикаменты?

– Только не от огнестрельных ран.

– Если кто-нибудь ранен, нам придется их отвезти назад на ранчо.

Но, кажется, все были целы.

– Монти, посмотри, как там вакерос, – приказал Джордж.

– Ручаюсь, что они зарылись в зарослях уже к тому моменту, как эти сукины дети въехали в их лагерь!

– Все равно проверь! Монти ушел.

– Похоже, нам придется выставлять часовых, – заметил Джордж.

– Да, как в армии. Будем дежурить в парах или по одному? – спросил Силас.

– Одного достаточно. Собаки окажутся полезнее, чем лишний человек!

– Первым часовым ты должен назначить Алекса – он всегда самым последним ложится спать.

– А где Алекс? – спросил Джордж. – Кто-нибудь его видел?

– Нет, но вот когда ты сейчас сказал об этом… – начал Солти. Не говоря ни слова, Хен бросился в темноту, направляясь к месту, где Алекс устраивался на ночлег возле отдельно растущих деревьев. Он всегда любил спать в каком-нибудь укрытии. Уроженец горной части Алабамы, Алекс не доверял открытым пространствам, говоря, что они заставляют его нервничать. Ему больше нравились леса.

Алекс был тощий и выглядел намного моложе своих двадцати трех лет, но имел всегда выражение добродушной радости на лице и был всеобщим любимцем. Они с Хеном очень быстро подружились. Джорджу было непонятно это: они ведь такие разные.

Джордж шел за Хеном с ноющим сердцем. Когда Хен приподнял ветви над ложем Алекса, его рука повисла в воздухе, а сам он застыл неподвижно. По тому, как сгорбился его брат и как напряженно молчал, Джордж понял, что лучше не задавать вопросов: он с самого начала знал, что найдет Хен!

Но увиденное потрясло Джорджа, даже после опыта четырех лет войны: видимо, стреляли с достаточно близкого расстояния в то время, когда он поднимался на ноги – его невозможно было узнать. Джордж инстинктивно схватил Хена за плечо и почувствовал, как напряжено его тело, сгорбившееся от горя… Но Хен не оттолкнул его руку.

– Он хотел отправиться весной в Сайта Фе, – проговорил Хен глухо. – Говорил, что у него там знакомая девушка. С песочными волосами и веснушками…

– Мы напишем. Я уверен, что она захочет узнать.

– Он любил жить в горах, никогда ему не спалось на ровной земле!

– Мы похороним его на самом высоком холме, который сможем найти, – пообещал Джордж, – мы сделаем это сразу утром.

– Может, надо быть начеку на случай, если они вернутся? – спросил Солти.

– Эти сукины дети не вернутся, – сказал Монти с презрением.

– Они трусы, думали застигнуть нас врасплох. Скорее они нападут на женщин и детей, чем вернутся сюда.

– Дом! – воскликнул Джордж. Холодный страх сжал его сердце. Наверное, Макклендоны направились к ранчо, когда провалилась их вторая атака. Роза, Зак и Тайлер были одни.

Он мчался на лошади как бешеный, остальные скакали за ним.

Сначала Роза ничего не услышала. Она рассказывала сказку Заку: было особенно важно рассказать ее хорошо потому, что Тайлер слушал тоже. Он притворялся, что спит, но Роза знала, что это не так. Он считал себя слишком большим для сказок, но Роза помнила, как любила их до тех самых пор, как отец ушел на войну.

– Но, подойдя к замку, принц не смог попасть внутрь. Двери и окна были оплетены лианами.

– Он мог срубить их, – предложил Зак.

– Но у него не было топора, – ответила Роза, постоянно перебивающий Зак немного сердил ее.

– А как же он колол дрова для печи?

– Принцы не носят с собой топоры, глупый ты мальчишка, – сказал Тайлер, садясь на кровати. – Они носят шпаги и сверкающие доспехи.

– Но кто-то ведь должен колоть дрова, – настаивал Зак. – Как принцесса приготовит завтрак?

– Ты же ничего не знаешь, – раздраженно повторил Тайлер. – Принцессы не готовят!

– А Роза готовит.

– Спасибо тебе, маленький, – Роза поцеловала малыша, причем вызвала его неудовольствие, – но я не принцесса. А дрова рубит придворный дровосек, – добавила она, надеясь положить конец ссоре, – Принц не носит с собой топор, ему не подобает!

– О, – Зак, видимо, был удовлетворен таким объяснением.

– Дай-ка я подумаю, где я остановилась? Вспомнила. Он обошел вокруг замка в поисках входа, но все стены были покрыты вьющимися растениями с длинными острыми нишами.

– Как кошачьи когти? – спросил Зак.

– Чш! – произнесла Роза. – Вы слышали? Похоже на выстрелы.

– Наверное, это Монти стреляет индеек. Он говорил, что тебе пора приготовить еще одну.

– Но Монти не стал бы убивать столько индеек. Да он и не промахнулся бы столько раз.

– Что-то случилось, – сказала Роза. Вскочив, она бросилась к двери, дети побежали за ней. Выстрелы снаружи слышались более отчетливо, и их было намного больше.

– Это в лагере, – сказал Тайлер. – Кто-то на них напал. Я должен помочь!

– Стой! – приказала Роза.

– Но я нужен им!

– Эти люди могут напасть и на нас, – заметила Роза.

Тайлер застыл на месте.

– Они не придут сюда, пока…

– Может, они разделились на две группы, – сказала Роза, не позволяя себе даже в уме закончить предположение Тайлера. – Одна из них будет нападать на лагерь, а другая – на наш дом.

– Я пойду проверю, – вызвался Тайлер.

– Нет. Мужчины сами о себе позаботятся. Мы должны быть готовыми на тот случай, если они появятся здесь! Принесите сюда все оружие, какое сможете найти. И все боеприпасы.

– Ты умеешь стрелять?

– Достаточно хорошо. Не забывай, что я дочь полковника!

– Можно, я тоже буду стрелять? – спросил Зак.

– Ты будешь заряжать.

– Но я хочу стрелять!

– Сейчас не время спорить. Может быть, мы с Тайлером не сможем отойти от окон. Кому-то придется заряжать наши ружья. Ты справишься?

Зак кивнул, его глаза горели возбуждением: для него это было не более чем приключение, похожее на войну в одной из сказок.

– Скорее постарайся спрятать быка. Но если услышишь, что они приближаются, то немедленно возвращайся домой!

Роза, подходя к каждому окну, проверяла линию обороны, пока Тайлер собирал все ружья и патроны в доме.

– Я их накрою из нашей спальни, а ты застанешь их врасплох из кухни!

– Надо, чтобы все мы были в одной комнате, – ответила Роза. – Если придется убегать, мы должны быть вместе!

Она изумилась, увидев кучу ружей и коробок с патронами посреди комнаты. Такой запас был сделан Монти и Хеном на случай, наверное, очень продолжительной осады. Сейчас Роза была им за это благодарна.

В комнату ворвался Зак.

– Они близко! – закричал он. – Я слышал, как они скачут вдоль реки.

– Сколько? – спросила Роза.

– Их сотни, – ответил Зак.

– Ты будешь сидеть вот здесь, посередине комнаты. Убавь огонь в лампе. Чтобы с нами не случилось, ты не должен прекращать заряжать ружья, от этого сейчас зависят наши жизни!

Зак был уже не таким возбужденным: казалось, он стал более сосредоточенным, деловито сидя среди дюжин коробок с патронами.

– Ручаюсь, что они пойдут за лошадьми и к загону!

– Нам ничего не сделать, – сказала Роза.

– Я мог бы пробраться за домом и…

– Нет! – голос Розы сорвался на крик. – Я не могу позволить тебе рисковать собой, выходя на улицу без прикрытия.

Она услышала панические нотки в своем голосе и это испугало ее. Будут ли спокойными мальчишки, если она паникует? Она должна собрать всю свою волю. И все же она чувствовала, как в ней поднимается страх. Но она не будет бояться. Ее отец был офицером, участвовал во многих боях, но никогда им не овладевала паника, даже под огнем противника.