Текст книги "Счастливчик (сборник)"

Глава XXVI

– Это еще что за чучело?

Глаза Курнышова полны изумления. Перед ним нарядная клетка, в клетке попугай. Попугай смотрит на Ваню, Ваня на попугая, Симочка и Счастливчик то на того, то на другого.

– Это Коко, – предупредительно говорит Счастливчик, – он ученый говорящий попугай. Спроси его что-нибудь, он тебе ответит.

У Вани глаза чуть ли не выкатываются на лоб от изумления.

– Да ну-у-у? – тянет он, заинтересованный в высшей степени ученым попугаем, и, обращаясь к последнем у, говорит громко: – Здравствуй, ощипанный хвост!

Хвост у Коко действительно несколько ощипан. Ко-ко линяет. Но это не мешает Коко считать себя, по всей вероятности, самой красивой птицей в мире, и замечание Вани, должно быть, не особенно-то лестным кажется ему.

– Фю-фю-фю-фю! – сердито свистит Коко, который терпеть не может, когда чужие торчат около его клетки.

Ваня еще раз кричит:

– Здравствуй, ощипанный хвост!

Громким голосом отвечает Коко из клетки:

– Здравствуй, миленький!

– Ха-ха-ха! Вот так молодец! – веселым смехом заливается Ваня. – Ха-ха-ха-ха!

– Ха-ха-ха-ха! – неожиданно повторяет попугай. – Ха-ха-ха-ха!

– Вот видите, он не сердится больше! Он смеется! Суньте ему палец, он почешет об него головку! – говорит Симочка самым невинным тоном.

Симочка – коварное существо. Симочка любит иногда подвести других. Симочка – шалунья и проказница.

Не предвидя злого умысла со стороны Симочки, Помидор Иванович просовывает палец в клетку, прежде нежели Счастливчик успевает остановить его.

– Ай-ай-ай! – неистово вскрикивает Ваня. – Что за скверная птица!

– Скверная! Меня зовут Коко! – невозмутимым голосом заявляет попугай.

Палец Вани в крови. Коко умеет быть злым и клюется не на шутку.

Симочка хохочет, несколько смущенно, правда, но все-таки хохочет.

– Как тебе не стыдно! – говорит Симочке Счастливчик и бросает на девочку уничтожающий взгляд.

Из пальца Вани кровь льется как из фонтана. Си-мочке не до смеха сейчас. Ей совестно и страшно. Ах, зачем, зачем она сделала это!

На пороге комнаты неожиданно появляются бабушка и Мик-Мик.

– Что такое? Кровь на полу? Ты ранен, ты ранен, Счастливчик? – испуганно бросается бабушка к своему любимцу.

Но внезапно она замечает прокушенный палец Вани и вмиг соображает, в чем дело, и произносит громко:

– Сейчас же воды сюда, пластырю, бинтов!

Симочка мчится как на крыльях за домашней бабушкиной аптечкой.

Счастливчик очень взволнован. Он боится за Ваню, боится, что негодный Коко совсем откусил палец его другу, и трусит за Симочку: неужели Ваня выдаст Си-мочку и ее накажут?

– Как это случилось? – допытывается бабушка и хмурит тонкие брови.

– Очень просто, – предупредительно поясняет Помидор Иванович, – я сунул палец в клетку, а он меня хвать…

– А он меня хвать! – точно передразнивая, подтверждает из клетки Коко.

Это смешно. Все смеются, и Ваня тоже.

– Занятная птица! – говорит Ваня, протягивая палец бабушке, которая, обмыв его, забинтовывает укушенное место принесенным Симочкой бинтом.

Ловкие пальцы Валентины Павловны сделали свое дело: кровь унялась, не идет больше.

– Ну что, как вы себя чувствуете, мой друг? – осведомляется тревожно бабушка.

– А что мне сделается! – беззаботно, тряхнув своей стриженой головою, говорит Ваня. – Вот только жалко, что рука-то правая. Не больно-то попишешь ею в гимназии теперь, да и работать дома не скоро придется…

– А что же вы делаете дома? – живо заинтересовывается Валентина Павловна.

– Как что? Обыкновенно! Утром дрова колю, печку топлю, самовар ставлю… Из гимназии когда приду, посуду маме мыть пособляю. Ведь отец шьет сапоги. А у матери на руках трое малышей. Вот и выходит, что времени-то у них не больно-то много… А я самый старший. Кому же и пособлять родителям, как не мне! – без малейшей гордости заключает Ваня.

Бабушка, Мик-Мик, Симочка и Счастливчик переглядываются между собою. В глазах бабушки мгновенно затепливается что-то неизъяснимо ласковое, доброе. Этот стриженый краснощекий мальчик точно вырастает в ее глазах на целую голову: «Милый, милый краснощекий мальчик. Так вот он каков!»

Глаза бабушки улыбаются и ласкают Ваню.

– А уроки-то! Уроки когда вы успеваете выучить, голубчик? – спрашивает она голосом, в котором так и прорываются невольно мягкие, сочувственные, ласкающие нотки.

– Уроки! А вечер на что? – и быстрым взмахом ресниц Ваня вскидывает глаза на бабушку. – Вот как вечером уберем ужин, помогу маме уложить ребятишек, тогда и сажусь за уроки. Времени мне мало, что ли? Слава тебе господи, до десяти часов много выучить можно.

– А другие спят? – осторожно осведомляется бабушка.

– А то как же? Папа у нас старенький, день в работе, с пяти часов встает. Когда ж ему и выспаться, как не ночью? А маму вовсе за день ребята одолеют. Ей тоже покой нужен.

Ваня задумывается на минут у. Небольшие бойкие глазки его широко раскрываются и принимают такое мягкое, светлое выражение, какого еще у него не видел Счастливчик. Улыбкой озаряется милое, добродушное полное лицо Вани, и он говорит тем захватывающим, грудным, глубоко прочувствованным голосом, который вливается прямо в душу:

– Эх-ма, кабы гимназию окончить поскорее, ученым бы стать, папе помогать… Открою ему мастерскую, настоящую, большую, помощников найму… Отдохнет тогда мой папочка, хороший наш, отдохнет… И мама тоже…

Глаза Вани сияют, точно две звездочки с далекого неба. А некрасивое обычно лицо теперь почти что прекрасно какой-то новой, необыденной, трогательной красотою.

Бабушка и Мик-Мик долго смотрят на Ваню. В лице бабушки умиление. В лице Мик-Мика восхищение, восторг. Этот милый, благородный мальчик совсем покорил сердца обоих.

Счастливчик в восторге. Вот у него какой товарищ! Вот он каков, Курнышов Ваня, его любимец!

Бабушка, точно проснувшись и спохватившись, говорит растроганным голосом своему маленькому гостю:

– Славный вы мальчик! Я рада, что у нашего Киры такой товарищ. Как должны быть счастливы ваши родители, что у них такой сын!

Помидор Иванович изумлен. Эка невидаль такой сын! Что они нашли в нем такого? Что самовар-то умеет поставить да печку истопить? Невидаль тоже…

А Мик-Мик стоит перед ним, протягивает ему руку и говорит весело:

– Давай-ка твою лапку, мальчуган, и будем друзьями! – И обычно смеющиеся глаза студента теперь серьезны и ласковы, как никогда.

В этот вечер Ваня ушел от Раевых поздно. Вечером его угостили на славу щами с кашей и опять всякими разносолами, пирожками, печеньями, тортами и чаем. Бабушка просила его заходить почаще. Больная Ляля смотрела на него ласковым взглядом старшей сестры. Мик-Мик жал ему руку как взрослом у, Счастливчик душил в объятиях.

В последнюю минуту бочком, озираясь во все стороны, незаметно прошмыгнула в прихожую и Симочка проводить Ваню.

– Простите меня! Я была глупая! Я хотела подшутить над вами! – прошептала она смущенно, косясь на забинтованный палец Вани. – А за то, что не выдали меня, спасибо.

– Вот еще! – бесшабашно тряхнул тот своей стриженой головой. – С попкой познакомился… Заживет до свадьбы! – И, кивнув всем на прощанье, нахлобучил на плечи свое старенькое, заплатанное пальто и исчез из роскошной квартиры Раевых, оставляя за собою самое светлое, самое лучшее впечатление.

Глава XXVII

Дни, недели, месяцы…

Время бежит так скоро, точно гонится с кем-то вперегонку. Счастливчик совсем не замечает его.

Утром – гимназия, днем – гимназия, потом прогулка до обеда с monsieur Диро, обед, вечером Мик-Мик и уроки. Нету времени поиграть и пошалить с Симочкой. В девять чай и… «пожалуйте на боковую».

Счастливчик учится хорошо. Много рублей насчитывается у него в копилке, еще больше полтинников. Если так будет продолжаться, к Масленой у Счастливчика появятся часы.

Вот подошло и Рождество. В первые две четверти у Счастливчика отметки – одна прелесть. Поэтому Рождество Счастливчик проводит как настоящий владетельный принц. Елка у них до потолка и разукрашена, как сказочная царевна.

Едут в цирк, а затем еще на детский бал, куда везут Киру и Симочку, одетых так нарядно, что «ни в сказке сказать, ни пером описать», по выражению няни. Потом – ложа в театре на детское представление и встреча Нового года в кругу семьи.

Проходят праздники, проходит Крещение. Снова начинаются занятия. Снова пятерки и четверки сыплются в классный дневник Счастливчика, и снова прибавляются рубли и полтинники в Кириной копилке. Еще немного таких рублей и полтинников, и у Счастливчика будут часы, купленные на «свои деньг и»…

Часы!

Золотые, настоящие, прекрасные, долгожданные! Часы!

Когда Счастливчик с Мик-Миком отправились покупать их, Счастливчик торжественно нес в руках свою серебряную копилку, в которой при каждом шаге звенели рубли и полтинники. Кире казалось, что все смотрят на него с таким выражением, как будто хотят сказать: «Вот идет мальчик, который приобретет сейчас золотые часы в награду за прилежание».

В магазине они с Мик-Миком учинили настоящее столпотворение вавилонское, отыскивая такие именно часы, каких даже не бывает на свете и какие только разве снятся во сне вполне благонравным мальчикам.

Долго-долго рассматривали они на полках футляры с часами, перебрали около сотни коробок и футляров и, наконец, остановили свой выбор. Мик-Мик похвалил часы, и этого было довольно, чтобы и Счастливчик загорелся к ним самой искренней любовью.

– Вот эти! Вот эти! – кричит в забывчивости Счастливчик, и так громко, что и приказчики, и покупатели, и толстый кассир глядят на маленького потешного гимназистика и снисходительно улыбаются ему.

Впрочем, толстому кассиру суждено не один раз улыбнуться, пока маленький гимназистик и высокий студент находятся в магазине. С чеком в одной руке и с копилкой в другой Счастливчик подходит к кассе и без малейшего смущения высыпает перед лицом толстого кассира все содержимое копилки.

Рубли и полтинники валятся со звоном. Кассир удивлен чрезвычайно.

Мик-Мик ему поясняет:

– Все эти деньги собраны за прилежное ученье.

– А-а! – улыбается кассир. – Очень приятно, очень приятно!

Наконец футляр с часами завернут в бумагу и лежит в кармане. С сильно бьющимся сердцем Счастливчик покидает магазин.

Ему страшно хочется выскочить на середину улицы и прокричать «ура» в честь своей покупки.

Но Счастливчик знает, как это неприлично: надо уметь сдерживать себя и стараться быть маленьким мужчиной.

И маленький мужчина с сияющей рожицей шагает подле Мик-Мика.

Дома часы вызывают целую бурю восторга. Особенно восхищаются няня, Симочка, Франц.

Ляля неожиданно отводит Киру в сторонку.

– Вот это тебе в подарок от меня на память… Я сама на свои деньги купила… Копила тоже… – и сует что-то блестящее, маленькое, золотое в руку брата.

Ах! Это цепочка! Золотая цепочка к часам! И так неожиданно, сюрпризом, чего да же и не подозревал Счастливчик.

О, милая, милая Ляля!

Счастливчик сначала душит поцелуями сестру, у которой глаза так сияют, как два маленьких солнца. Потом он прицепляет часы к цепочке и прыгает от счастья.

В этот вечер Счастливчику не спится. Няня положила ему часы под подушку, потому что Кира заявил, что не ляжет в постель без них. Часы тикают! Тикает им в тон и бьется сердце Киры. А завтра, завтра мальчики всем классом увидят новые часы Счастливчика. Что-то они скажут? Что скажут?..

Батюшки! А история-то? Он забыл со своими часами, что надо выучить историю на завтра. И не сказал об этом Мик-Мик у. Мысли были в часах с цепочкой. Часы и цепочка помешали.

Одна теперь надежда: Франтик не спросит.

«Ну конечно, не спросит! Вызывал в начале недели», – бесшабашно решает Счастливчик и, вытащив из-под подушки часы, любуется ими в сто первый раз. Потом снова прячет свое сокровище под подушку и медленно, точно нехотя, засыпает.

В эту ночь странный сон снится Счастливчику. Ему снится урок истории, Франтик. Но у Франтика вместо его обычного учительского лица – новые часы, а сзади, точно коса у китайца, болтается цепочка… Часы-голова сердятся на Счастливчика, потому что Счастливчик не знает заданного у рока. И голова-часы ставят Счастливчику единицу…

Глава XXVIII

Уже в гимназической швейцарской, куда Счастливчик попал сегодня ровно за полчаса до молитвы, приходится показывать часы.

Всему классу было известно еще за три недели, по крайней мере, о предстоящей покупке, и каждый вновь появляющийся в раздевальне первоклассник считает своим долгом спросить:

– Ну что, купил?

И прибавляет тут же:

– Показывай, показывай скорее!

Счастливчика торжественно ведут на лестницу и заставляют его вынуть часы из кармана.

– И с цепочкой! Братцы, у него и цепочка есть! Совсем важный барин! Фу-ты ну-ты!

– Покажи, покажи, Лилипутик! Дай подержать, в руки-то дай, не съедим! – звучат вокруг Счастливчика дрожью любопытства детские голоса.

Счастливчик показывает часы, снимает их, дает подержать то тому, то другому.

– Ах, прелесть! – искренне вырывается при виде красивой и изящной вещицы из уст каждого.

Один Помидор Иванович глубоко равнодушен к часам. Взглянул мельком, одобрил, и через минуту его веселый звонкий голос звучит откуда-то сверху:

– Эй, братцы, расступись! Спуск к центру земли совершаю!

Вы знаете, что такое «спуск к центру земли»? Нет, не знаете. И немудрено: чтобы знать это, на до быть гимназистом, и гимназистом преимущественно маленьким – старшие никогда не совершают ничего подобного, они слишком серьезны для этого. Предпринимающий спуск гимназист садится верхом на перила лестницы и скользит по ним до самого низа, причем чем выше начинается спуск, тем больше молодечества для спускающегося.

Сейчас Помидор Иванович катит чуть ли не с самого верха.

Это очень опасно. Лестница высокая. Может закружиться голова. Можно потерять равновесие, упасть на каменные ступени и расшибиться до крови.

Поэтому все сразу оставляют Счастливчиковы часы в покое, и общее внимание сосредоточивается на Ване.

Ваня катит по перилам. Лицо – краснее обыкновенного, глаза щурятся с видом разлакомившегося котенка. Весь он так и сияет.

Чем дальше спуск, тем быстрее, стремительнее катит Ваня.

– Легче, легче на поворотах! Гляди в оба, Помидор Иванович! – кричат ему мальчики.

Но Ваня ничего не слышит. Летит стрелою, только глухо чикает по временам.

– Готово! Теперь я у центра! – весело кричит он, докатившись до самого низа и очутившись в толпе друзей.

– Теперь я! Теперь я! – визжит Янко и чуть ли не через пять ступеней взлетает наверх.

Раз! Два! Три! И синеглазый Ивась уже мчится стремительно вниз, скользя по перилам. Рот улыбается широко-широко, глаза горят.

– Дух захватывает! Чудо что такое! – объявляет он, спустившись, товарищам. – Ах, хорошо!

Счастливчик смотрит с завистью. А что, если ему спуститься разочек?..

Ах! Нет-нет!.. Ведь он не знает урока истории. Совсем не знает. На до хоть раз до молитвы прочесть историю.

Два голоса спорят внутри Счастливчика: один благоразумный, другой шальной. Благоразумный говорит: «Повтори урок! Повтори! Ведь только десять минут оста лось до молитвы». Шальной перекрикивает: «Ну, вот глупости! Спускайся лучше. А урок во время молитвы прочтешь, да и не спросит тебя Франтик».

Счастливчик на минуту задумывается. Потом решительно вынимает из кармана часы и передает их Голубину.

– Подержи, Голубчик!

– Ну, ты не больно-то форсись твоими часами, – замечает Калмык. – Какой барин!

Но Счастливчик уже ничего не слышит. Стрелой взлетает он на лестницу, на самый верх, перекидывает ногу через перила и начинает скользить. Сначала медленно, потом быстрее, еще быстрей, наконец вихрем несется вниз. Дух захватывает… Сердце екает… Ах, какая быстрота! И жутко, и приятно!

«Вот бы бабушка увидала, Ляля, Ами! – думает Счастливчик. – Вот бы испугались-то!.. А Мик-Мик бы увидал, похвалил бы, наверное! Ну, конечно, похвалил бы! Сказал бы: „Да вы настоящий маленький мужчина, Кира! Смелый. Бесстрашный“».

И Счастливчик мчится вниз, едва-едва успевая взглядывать на товарищей.

Но что это? Веселые лица делаются испуганными. Голоса, подбадривающие Счастливчика, смолкают… И вся толпа перепуганных мальчиков отшарахивается в сторону.

В самом «центре земли», то есть в самом низу лестницы, у перил стоит кто-то черный и высокий, с чем-то белым на груди. Счастливчику нет возможности рассмотреть, кто это, нет возможности остановиться. Он скользит теперь вниз с головокружительною быстротою, со всего размаха ударяется в чей-то живот и кубарем валится набок.

Глава XXIX

Счастливчик поднимается со ступеней, потирает ушибленный бок и коленку и смотрит, смотрит насмерть перепуганными глазами. Перед ним – учитель истории, тот самый, которому Счастливчик не выучил урока, – высокий, тонкий, со строгим молодым лицом, нахмуренный гневно, в новом, с иголочки, вицмундире, с белой манишкой, весь свежий, чистенький, опрысканный духами. Счастливчик ткнулся головой в самый его живот, смял манишку, едва не сшиб с ног.

– Это еще что за шалости? – сердито кричит Франтик. – Как можно так беситься? Сам красный, глаза вытаращены! Бог знает что за вид! На кого вы похожи? – еще сердитее выкрикивает учитель.

Счастливчик смущен. Учитель спросил – значит, надо отвечать. Но что ответить? На кого же он, Счастливчик, похож?

Счастливчик с секунду трет лоб, как бы что-то соображая. Потом поднимает ошалелые глаза на учителя и выпаливает как ракета:

– На бабушку и на Лялю.

– Что?!. – Глаза у учителя истории округляются от негодования. – Что-о? Что вы сказали?..

– Я сказал, что я похож на бабушку и на Лялю! – спокойно повторяет Счастливчик и вдруг замечает свою ошибку. – Простите меня, пожалуйста, – прибавляет он, – я вас, кажется, ушиб!

Франтик, то есть учитель истории, хочет рассердиться и не может.

– Будьте впредь осторожнее, – говорит он сурово и спешит в учительскую наверх.

Сконфуженный Счастливчик уныло плетется сзади. Урок истории окончательно позабыт. Разве после такой катастрофы есть возможность думать об уроке?..

* * *

– Подгурин, Казачков, Раев…

Голос Франтика звучит раздраженно. Толчок Счастливчиковой головы еще ощущается неприятным воспоминанием в животе учителя.

Подгурин и Казачков, ленивые ученики, встают на этот раз с довольными лицами. Они успели выучить урок накануне. Счастливчик поднимается со своего места с лицом белее мела. Его осеняет страшная мысль.

– Отвечайте! – сурово бросает Франтик.

Счастливчик испуганно моргает своими огромными глазами и молчит.

– Ну, что же вы?

Молчит.

– Урок выучили?

Счастливчик снова молчит. Только глаза хлопают, хлопают, хлопают.

– Можете идти, я ставлю вам единицу. Вот видите, шалости не доводят до добра! – совсем уже раздраженно говорит учитель и ставит Счастливчику в журнал тощую, узенькую, как паутинка, единицу.

Ах, что скажет Мик-Мик?! Что скажет его добрый, милый репетитор?!

Счастливчик грустно бредет на место, устало садится за парту и опускает голову на грудь.

Маленький Голубин, зная, чем можно утешить Счастливчика, преисполненный жалостью к своему друг у, шепчет, наклонив к нему личико с обворожительной улыбкой:

– У тебя есть часы, Счастливчик? Скажи, который час, я хочу знать, много ли осталось времени до конца урока.

Счастливчик лезет в карман, вынимает часы, бросает на них взгляд безнадежного отчаяния и шепчет в забывчивости, к полному изумлению Али:

– Половина тринадцатого…

Глава XXX

– Война! Господа, война! Объявлена война на дворе в большую перемену! – раздается звонкий голосок Ян-ко, разом наполнивший все углы и закоулки огромного класса.

– В одних куртках можно пойти! На дворе сегодня совсем тепло. Солнышко светит. Дедушка в одних куртках позволил! – перекрикивает его Калмык и как волчок кружится на одном месте.

Счастливчик и Голубин стоят и с аппетитом завтракают Счастливчиковой булкой с начинкой. Сегодняшний печальный случай с единицей еще свеж в душе Счастливчика. Но что же делать? Нельзя же изменить дело, нельзя ожидать чуда, чтобы кол вдруг превратился волею судьбы в пятерку! Счастливчик довольно грустен и даже как будто похудел и осунулся со времени злополучного урока.

Но весть о предстоящей снежной войне по мановению волшебной палочки преображает Счастливчика.

Последняя война! В эту зиму, по крайней мере. Скоро стает снег и его рыхлые комки, которыми так легко и весело бросаться, исчезнут вовсе, и тогда нельзя будет уже играть в веселую игру.

– Идем! – решительно заявляет Счастливчик Голубину и хватает его за руку.

– Я не пойду, – мнется с минуту на месте маленький Аля, – у меня что-то горло болит.

– Пустяки, – говорит Счастливчик, – завтра принесу тебе конфеты от кашля, их у бабушки много, а сейчас бежим на двор.

– Как?! В одних куртках? – ужасается Аля.

– Нет, для тебя принесут одеяло! – хохочет Янко, пробегавший мимо и услышавший эти слова.

– Ведь ты слышал? Дедушка позволил не надевать пальто, – уже нетерпеливо роняет Кира, которому очень хочется быть, как и все другие мальчики, в одной куртке.

«Вот бы наши узнали – была бы буря!» – вихрем проносится в голове Счастливчика быстрая мысль.

– Ну, катим во двор, что ли, братцы! – и, не ожидая ответа, Янко, со свойственной ему живостью, подхватывает на руки Голубина, сажает его на плечо и тащит на лестницу.

Развеселившийся, оживленный, Счастливчик мчится за ними.

На дворе война уже в самом разгаре. Комки рыхлого, липкого снега так и носятся с одного конца на другой. Бомбардировка идет по всем правилам военного искусства. Мальчики разделились на два лагеря и дерутся, залепляя друг другу снегом носы, уши, глаза…

– К нам! К нам, Лилипутик! – неистово кричит Помидор Иванович, хватая за руку Киру и втаскивая его в свою толп у, которой он командует, как настоящий предводитель.

Янко с Голубиным очутились в противоположном лагере. Они сейчас Счастливчиковы враги.

– Ну, берегись!

Белые снаряды летят теперь с удвоенной быстротою. Визг, шум, хохот, крики!..

– Братцы, в рукопашную! – кричит Янко и первый налетает на Курнышова.

Снежные бомбы забыты.

По всей линии идет настоящий бой.

– Господа! Пленников – в дровяной сарай! – раздается над головами борющихся голос Курнышова.

И Помидор Иванович тащит куда-то в угол двора высокого Верст у, упирающегося, отчаянно отмахивающегося от него руками и ногами.

Но – бац! Вывернулся Верста и налетает на Курнышова… Новая схватка, и оба с хохотом валятся в сугроб.

Счастливчик как вихрь носится по двору… Схватывается то с тем, то с другим, борется, хохочет… Пусть другие больше, сильнее его… Он зато такой увертливый, быстрый, подвижный и ловкий… Ему весело и любо… Любо, как никогда… Глаза горят, щеки тоже. Жарко ем у, точно в печи… Ах, если бы можно было снять куртку!

– Пленников – в сарай! – слышен снова чей-то веселый выкрик.

На минуту перед Счастливчиком мелькает худенькое, маленькое, но порозовевшее от возни личико. Это Голубин. Вот с этим справиться легко. И, не рассуждая слишком много, Счастливчик, не помнящий себя от охватившего его веселья и задора, хватает за руку Алю, протаскивает его через двор и силою вталкивает в открытую дверь пустого сарая, не обращая внимания на испуганные крики Голубина, на его молящие гл аза.

– Один пленник у нас есть! – кричит Счастливчик, поворачивая свое оживленное личико к товарищам, и, быстро захлопнув дверь сарая, запирает ее на задвижку.

– Ах, инспектор!

Действительно, инспектор. Его лицо показывается в раскрытую форточку учительской. Он недовольным голосом кричит:

– Назад, в класс! Не умеете себя вести! Слишком шалите на дворе!

И сконфуженные мальчики спешат в класс.