Электронная библиотека » Лидия Чарская » » онлайн чтение - страница 10


  • Текст добавлен: 28 июня 2018, 18:40


Автор книги: Лидия Чарская


Жанр: Детская проза, Детские книги


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Глава II

– Оставьте меня! Не мучьте меня! Что я сделала вам? Отпустите меня! Оставьте! Я не виновата! Я ни в чем не виновата! Отпустите же! Не троньте меня!

Вдалеке от костра с рассевшимся вокруг него взрослым населением табора собралась группа подростков – черномазых мальчишек и девчонок, одетых в такие же, как у взрослых, грязные пестрые лохмотья. Схватившись за руки, они образовали небольшой хоровод и кружились с громким хохотом, свистом и улюлюканьем, выкрикивая то и дело резкие, грубые, бранные слова.

В их кругу, со всех сторон замкнутая ими, металась девочка лет девяти-десяти.

Маленькая, худенькая, тщедушная, с белокурыми, как лен, волосами, она резко отличалась от смуглых до черноты цыганских детей своею внешностью и белой кожей, слегка тронутой налетом загара и пыли.

В ее больших синих глазах стояли слезы, все худенькое тело дрожало. Она испуганно смотрела взглядом зверька, затравленного до полусмерти, на кружившихся вокруг нее ребят.

От быстрого кружения хоровода у девочки рябило в глазах, от крика и гама болела и кружилась голова. Сердце то замирало от страха, то колотилось в маленькой груди как подстреленная пташка.

– Отпустите меня! Отпустите! – молила она со слезами на глазах, протягивая вперед худенькие ручки.

Но шалуны не обращали внимания на ее просьбы и мольбы. Громче, пронзительнее раздавались их крики. Все быстрее и быстрее кружились цыганята. Всё резче хохотали они, потешаясь над маленькой жертвой, метавшейся среди круга и молившей их о пощаде.

И вот неожиданно быстро остановился хоровод как вкопанный.

Высокий, долговязый мальчишка лет четырнадцати, с неприятным воровато-бегающим взглядом и кривой усмешкой, отделился от круга, приблизился к девочке и заговорил, кривляясь и строя страшные гримасы:

– Отпустим тебя, если ты нам спляшешь… Попляши, не смущайся, пряник дадим… А плясать не станешь – не взыщи… так тебя огрею кнутовищем, что небо покажется с овчинку. Ну, пляши! Слышишь, пляши! Ха-ха-ха! – заключил он громким хохотом свою речь.

– Ха-ха-ха! – отозвались ему другие ребята таким же злорадным смехом. – Попляши, Галька, ну же, скорей попляши!

Они запели гнусавыми голосами:

 
Барышня-сударышня,
Бараньи ножки…
Барышня, попляши!
Твои ножки хороши,
Бараньи ножки
Распрями немножко, —
 

и, схватившись снова за руки, завертелись и запрыгали вокруг той, которую называли Галькой, угрожая ей кулаками, сверкая глазами и показывая языки.

А Яшка Долговязый, как звали старшего мальчугана, совсем близко подошел к худенькой девочке и, выхватив из-за пояса кнут – почти такой же, как у дяди Иванки, хозяина табора, только поменьше размером, – взмахнул им над головой несчастной.

– Пляши сейчас же, чужачка негодная! Ой, тебе говорю, Галька, лучше пляши!

– Оставьте меня, я не умею плясать, – с отчаянием в голосе простонала девочка.

– Ага, не умеешь! Хлеб наш цыганский умеешь есть, а плясать не умеешь! Каждая цыганка должна уметь петь и плясать. На то мы и вольные птахи, цыганские птицы певчие…

– Я же собираю милостыньку… Я же не сижу без дела, – чуть слышным шепотом оправдывалась девочка.

– Ха-ха! Много ты собираешь!.. Дармоедка ты, вот тебе и весь сказ!

И, злобно сверкнув глазами и грубо дернув девочку за коротенькую белокурую косичку, болтавшуюся у нее за спиной, он прибавил:

– В последний раз спрашиваю я тебя: будешь ты плясать нам или нет?

И так как Галька, окаменев от испуга, не двигалась с места и только моргала полными слез глазами, он снова поднял руку с кнутом и высоко взмахнул им над головой своей жертвы.

Отчаянный вопль боли и ужаса вырвался из груди девочки. Она протянула ручонки по направлению к лесу и громко закричала, собрав все свои силы:

– Орля! Орля! Где ты? Спаси меня, Орля! Спаси!

Глава III

– Я здесь! Здесь я, Галина! – послышался звонкий, свежий голосок, и на опушку леса выскочил мальчик лет двенадцати и в несколько быстрых прыжков очутился в кругу детей.

– Ага! Опять обижали Гальку! Ну уж ладно, теперь не спущу! Держись! – крикнул он по-цыгански и быстрым взором смерил Яшку с головы до ног.

Его черные с иссиня-белыми яблоками белков глаза сверкнули бешенством, сильные грязные руки сжались в кулаки. Курчавые волосы, ниспадая на лоб и брови, придавали дикий вид его смуглому лицу с яркими пунцовыми губами, сквозь алые каемки которых сверкали ослепительно белые, как сахар, зубы.

Яшка был на целую голову выше вновь прибывшего цыганенка и года на два старше его. Но меньше всего об этом думал черноглазый Орля.

– Раз! Два! Три!

С быстротою и ловкостью кошки он прыгнул на грудь Яшки и вцепился в его плечи так быстро, с такой неожиданной силой, что тот не выдержал натиска, зашатался и, не сумев сохранить равновесия, очутился на земле.

– Ага! Попался! Будешь знать теперь, как обижать Гальку!..

Яшка бессильно барахтался, лежа на земле, а на груди его сидел торжествующий Орля. Сильный, здоровый, ловкий мальчуган напряженно сдавливал коленями ребра противника, в то же время руками прижимая его плечи к земле.

Свободными оставались только ноги Яшки, которыми он и выделывал, желая вырваться из рук врага, такие уморительные и потешные движения, что, глядя на него, все остальные ребята не могли удержаться от смеха.

– Ай да Орля! Молодец, Орля! Орел наш, недаром так зовется! – кричали они, позабыв, что только за минуту до этого были на стороне Яшки, который всячески подзадоривал их дразнить и мучить бедную Гальку.

Этот смех и одобрения пришлись, однако, не по вкусу черноглазому Орле.

– Эй, вы! Молчать у меня! Чего рты разинули? – закричал он звучным, сочным голосом. – Знай все: кто хоть раз пальцем посмеет тронуть Гальку, словом единым обидит ее, с тем я разделаюсь по-свойски! Слыхали?.. А ты, Долговязый, вот что, – добавил он с угрозою своему поверженному враг у, – ты у меня смотри: на этот раз отпущу – колотить не стан у, а впредь не помилую. Ты ведь знаешь, я сильнее тебя, Яков, и шутить не люблю… А чтобы ты помнил раз и навсегда слова мои, вот тебе в наказание…

Тут с быстротою молнии Орля выхватил из руки все еще барахтавшегося под ним длинного цыганенка кнут и, в одну секунду разломив кнутовище на несколько мелких частей, далеко отшвырнул обломки в кусты. И прибавил уже с добродушным смехом:

– Ну, какой ты теперь цыган, Яшка? Без кнута цыган – то же, что без седла конь! Осрамился ты, Долговязый, на долгие годы. И поделом тебе!.. Не будешь Гальку обижать.

Красный, сконфуженный, униженный, поднялся с земли Яшка. Его злые, разгоревшиеся как уголья глаза метали целое пламя бешенства, зубы оскалились, как у дикого зверя.

Орля сказал правду: кнут является неизбежной необходимостью каждого цыгана и подростка. Цыганята очень важничают, имея при себе хорошие, прочные кнуты. Потеря такого кнута считалась большой оплошностью как для взрослого, так и для мальчика-подростка.

Вот почем у, рыча по-зверином у, озлобленный Яш-ка подступил к Орле с налившимися кровью глазами, с угрожающе сжатыми кулаками.

– Слушай ты, молокосос! Да я тебя за это!.. Да я тебя за это!..

Он не успел докончить своей угрозы. Пронзительный свисток пронесся в эту минуту по лесной опушке и замер в лесу.

Дети разом встрепенулись и засуетились.

– Дядя Иванка кличет! Хозяин кличет! Слышь, ребята, зовет хозяин! Бежим к нему, живо!

И они кинулись дружной толпой в ту сторону, откуда слышался призыв свистка.

– А мы еще посчитаемся с тобою! – пробегая мимо черноглазого Орли, прошипел ему в самое ухо Яшка. – Ты так легко не уйдешь от меня. Врешь, не уйдешь!

– Ладно! Заведи раньше себе кнут, Долговязый, – добродушно ответил ему тот и, взяв за руку все еще плакавшую девочку, произнес не то ласково, не то ворчливо: – Ну, полно, не реви, Галька! Страсть не люблю, когда ревут! Слышишь? Перестань сейчас же! Дядя Иванка звал. Идем к нем у, – и, держа за руку девочку, он поспешил на зов вслед за другими ребятами.

Глава IV

Под ветвями развесистой липы, на пне срубленного дерева, сидел высокий цыган с серьгою в ухе и строгими, суровыми глазами поглядывал на всех из-под нахмуренных бровей.

Это и был хозяин и начальник табора, дядя Иванка, очень суровый, взыскательный человек, безжалостно наказывавший своих подчиненных за малейшую провинность.

При каждой новой остановке табора дядя Иванка делал тщательный осмотр всем приобретенным на последней остановке добычам.

Старшие уже успели сдать хозяину все, что сумели выклянчить или награбить у людей, теперь наступила очередь подростков и детей.

– Эй вы, команда, все собрались? – грубым голосом окликнул хозяин сбежавшихся к нему ребят.

– Все, дядя Иванка! Как есть все! – отозвались те дружным хором.

– Ну так живо показывай, у кого что есть.

Едва только цыган успел сказать это, как дети бросились врассыпную, каждый к своей телеге.

Бросился и бойкий Орля, Галькин защитник, вместе с другими.

Только одна белокуренькая Галька осталась стоять перед дядей Иванкой с потупленными глазами и опущенной на грудь головой.

Ей незачем было бежать за добычей. Она ничего не смогла выпросить в тех усадьбах и деревнях, около которых они останавливались табором последние дни. Беленькая Галька не умела воровать, а милостыню цыганкам подают скупо.

Впрочем, Галька не была цыганкой.

Лет восемь тому назад Орлина мать, чернобровая красавица Марика, привела откуда-то хорошенькую, нарядно одетую двухлетнюю девочку, сказав, что нашла ее заблудившейся в лесу.

Девочку, названную тут же цыганами Галькой (очутившись среди цыган, с испуга бедная крошка никак не могла сказать, как ее зовут), решено было оставить в таборе и научить просить милостыню по деревням. Марика надеялась, что хорошенькой беленькой нежной девочке будут подавать больше, нежели грубым, вороватым цыганским ребятишкам, но она жестоко ошиблась. Гальке не приходилось часто собирать милостыню. Она постоянно прихварывала и больше лежала на грязной перине под на весом телеги, чем ходила с протянутой ручонкой.

Ее за это невзлюбили в таборе, считая белоручкой и дармоедкой. Пока жива была Марика, заступавшаяся за свою питомицу, жизнь Гальки еще не была особенно тяжела. Но вот, случайно простудившись, Марика схватила болотную лихорадку и, проболев недолго, умерла. И Гальку начали травить и мучить взрослые и дети.

Один только Орля, ее названый брат, защищал приемную сестренку как только мог. Не раз он выручал ее из беды, не раз спасал ее от побоев, от страшного кнута дяди Иванки, уделяя бедной девочке часть добычи, которую особенно ловко приобретал он по усадьбам и деревням.

Но сегодня, как нарочно, история с Яшкой вытеснила из головы Орли мысль о том, что Галька с пустыми руками идет пред грозные взоры страшного хозяина. Да и сама Галька, затравленная Яшкой и его сообщниками, забыла об этом.

Нет, сегодня ей не миновать кары…

Сердце девочки дрогнуло и сильно забилось.

Между тем к дяде Иванке снова сбежались ребятишки шумной гурьбой. Каждый из них принес что-нибудь.

У Орли под мышкой отчаянно бился и визжал поросенок. Яшка тащил кудахтавшую куриц у, его сестра, рябая Дарка, – пару утят, Аниска-кривой – огромный каравай хлеба, кто-то – красную крестьянскую рубаху, кто-то – пояс и горшок с остатками каши. Даже маленький семилетний Михалка сумел стащить из-под носа зазевавшейся хозяйки пару стоптанных туфель.

Каждый из ребят с гордостью складывал свою добычу к ногам хозяина и отходил от него, очень довольный хозяйской похвалой.

Наконец последний мальчуган принес и бросил на колени дяди Иванки огромный кочан капусты, стащенный им на огороде.

Теперь наступила очередь Гальки, и глаза всех направились на нее.

Глава V

– Ну, а ты, белоручка, что принесла? – неожиданно загремел над испуганной девочкой грозный хозяйский окрик.

Галька, едва держась на ногах, дрожа всем телом, выступила вперед.

– Я… я… я… – начала было девочка.

– Опять ничего? Это в который же раз ты ничего не приносишь?! – топнув ногою, крикнул дядя Иванка, и глаза его под нахмуренными бровями загорелись злобным огнем.

Молчание Гальки, ее испуганный вид и бледное как снег лицо не разжалобили свирепого сердца цыгана, а, казалось, напротив, еще более того распалили в нем злобу и гнев.

Он строго посмотрел на девочку, ударил себя рукой по колену и сказал:

– Ну, довольно, моя милушка! Нынче же снимется и отойдет отсюда табор, а тебя мы покинем в лесу. Хочешь – умирай голодной смертью, хочешь – ищи себе новых благодетелей, а нам такая дармоедка, как ты, не нужна.

Услышав эти слова, бедная девочка задрожала всем телом.

Как ни тяжела была ее жизнь впроголодь и в грязи у цыган, но все же у нее был хоть угол в телеге и кусок хлеба с остатками похлебки.

А самое главное – здесь был Орля, ее милый братик и заступник, которого одинокая Галька любила всеми силами своей детской души. Без Орли вся жизнь для Гальки казалась бессмысленной и ненужной.

И вот она принуждена покинуть Орлю и остаться одна-одинешенька в этом глухом, жутком лесу…

Девочка закрыла обеими ручонками побледневшее личико и тихо, жалобно застонала.

– Дядя Иванка! – звонко выкрикнул детский голос, и Орля с быстротою стрелы вылетел из толпы, расталкивая ребятишек и взрослых. – Дядя Иванка! Слышишь! Исхлещи меня кнутом до полусмерти, а Гальку оставь! Оставь, молю тебя об этом! – вне себя, захлебываясь и волнуясь, выкрикнул мальчик и повалился в ноги хозяину, обвивая руками его колени.

– Пошел вон! Еще что выдумал! Просить за дармоедку!.. Сказано, выброшу ее из табора – и делу ко…

Дядя Иванка осекся, смолк внезапно, оборвав на полуслове свою фразу, и замер на месте…

Замерли и все остальные, взрослые и дети, замер весь табор.

Прямо на них по дороге скакали пять всадников. Один взрослый – тоненький студент в белом кителе[22]22
  Ки́тель – летняя куртка военного покроя, с воротником-стойкой и накладными карманами.


[Закрыть]
, и четыре мальчика-гимназиста – все на обыкновенных сытых и быстрых господских лошадях, а один, передний всадник, крошечный по росту мальчуган, белокурый и хорошенький, на статном чистокровном арабском коне.



При виде этого коня дух замер у всего населения табора. Такого красавца еще не встречали на своем пути ни дядя Иванка, ни все остальные цыгане за всю их жизнь.

Рыжая шерсть лошади червонным золотом отливала в лучах утреннего солнца. Пышной волной струились пушистая грива и хвост. Стройная лебединая шея гордо выгибала прекрасную голову с парою горячих как уголья глаз и розовыми трепетными ноздрями.

– Смотрите, господа, – цыгане! Целый табор! Как это их не видно из усадьбы от нас! – серебристым голоском крикнул передний маленький всадник и круто осадил красавца коня. Осадили своих лошадей и другие.

Цыгане поспешили навстречу вновь прибывшим.

Старая цыганка Земфира, помахивая своими седыми лохмами, подошла к старшему из всадников, черненькому студенту.

– Барин-красавец, хороший, пригожий, – затянула она гортанным неприятным голосом, протягивая смуглую морщинистую руку, – дай ручку, посеребри ладош-к у, алмазный барин, брильянтовый, яхонтовый!.. Земфира судьбу твою тебе расскажет… Всю правду скажу, ничего не утаю, барин хороший, пригожий, посеребри ручку, богатый будешь, счастливый будешь, сто лет проживешь! Посеребри ручку моему Ваньке на рубашечку, Сашке на юбку!

На эту странную гортанную болтовню черненький студент только рассмеялся звонким молодым смехом.

– Не надо сто лет, бабушка, ой не надо… Что же это: все свои перемрут, а я один останусь столетний! Скучно! – отмахиваясь от гадалки, шутил он.

– А ты посеребри ручку, глазки твои веселые, – не унималась Земфира.

Студент с тем же смехом полез в карман и, достав какую-то мелочь, подал старухе.

– Да и не нужно гадать, я сам гадать умею, – смеялся он.

В это время Иванка и другие цыгане окружили маленьких всадников и жадными глазами разглядывали красавца коня. Белокурый мальчик, сидевший на нем, весь зарделся от удовольствия при виде такого внимания к своему скакуну.

– Хороший конь! Редкий! Откуда он у тебя?.. Поди, тысячу рублевиков за него дадено, – сверкая глазами, выспрашивал гимназиста цыганский начальник.

– Не знаю, сколько! Мне его бабушка подарила, когда я перешел из первого класса во второй, – с некоторой гордостью отвечал гимназистик.

– А эти кони тоже, поди, бабушкины? – снова спросил цыган.

Мальчик не успел ответить. Черненький студент подъехал к нему и, перегнувшись в стременах, сказал по-французски:

– Ну, не советую распространяться больше. Среди цыган много воров… Бог ведает, что у них на уме сейчас… Поэтому всего благоразумнее будет повернуть домой и скакать обратно. Ну, друзья мои, стройся – и вперед рысью марш!..

И черненький студент первый пришпорил свою лошадь. Четыре мальчика последовали его примеру и, кивнув цыганам, во весь опор понеслись по мягкой проселочной дороге.

Глава VI

– Вот так конь!

– Не конь, а картина!

– Жизни не пожалею за такого коня!

– Диво-лошадь, что и говорить! Тысячу стоит, ничуть не менее…

Так говорили между собою цыгане.

Всадники давно уже скрылись из вид у, а цыгане, всем табором собравшись в круг, все еще жадно смотрели вслед ускакавшим.

Наконец дядя Иванка вернулся первым на свое место под липой и, почесав кудлатую голову, проговорил:

– Такого коня в жизни я не видывал еще доселе. Теперь день и ночь о нем думать буду… И том у, кто мне этого коня раздобудет, я все отдам, ничего не пожалею! Помощником, рукою своею правою сделаю, как брата родного лелеять стану и беречь, а состарюсь – весь табор ему отдам под начальство, хозяином и старшим его на до всеми поставлю… Только бы вызвался кто из молодцов раздобыть мне красавца коня!

Едва успел окончить свою речь хозяин, как все находившиеся в таборе мужчины, юноши и подростки шумною толпою окружили его и загалдели своими гортанными голосами:

– Пошли меня, дядя Иванка!

– Нет, меня пошли! Я тебе это дело оборудую ловко!

– Лучше меня, хозяин, у меня счастье особенное!

– А мне бабка-колдунья наворожила удачу – всякий раз счастливо коней уводить.

– Ладно, врешь ты все! Я тебя счастливее! Все это знают… Я докажу, пускай только хозяин меня пошлет…

Вдруг звонкий детский голосок покрыл мужские:

– Дядя Иванка, пошли меня!

И, сверкая глазами, Орля вынырнул из толпы.

Дружный насмешливый хохот встретил его появление:

– Тебя?.. Да ты бредишь, что ли, мальчишка!

– Не суйся не в свое дело, не то попадет!

– Ишь ты! Наравне со старшими нос сует тоже!

– Проучить бы его за это, братцы!..

– Кнутом бы огреть, чтобы небу жарко стало!

– И то бы кнутом!

Последние слова точно огнем опалили Орлю. Он затрепетал всем телом, вытянулся как стрела. Лицо его побледнело, губы вздрогнули, и белые зубы хищно блеснули меж ними. В черных глазенках загорелся гордый огонь.

– Дядя Иванка! – проговорил он, окидывая окружавших его цыган презрительным взглядом. – Ты – хозяин и начальник на до всеми, следовательно, голова. И ты меня хорошо знаешь. Кто тебе больше меня добычи приносит? Никто!.. Двенадцать годов мне, а другой старый цыган послужил ли табору так, как я?.. Вспомни: я тебе трех коней у помещика увел, корову у крестьянина, из стада четырех баранов, а сколько перетаскал поросят, овец да кур, и счет потерял… Сам ты меня в пример другим ставишь, Орленком – Орлей прозвал за лихость, так почто же позволяешь издеваться надо мной? Вот они все за награду тебе коня привести обещают, а мне ничего не надо от тебя. Одного прошу: приведу коня – не выгоняй Гальки, дай ей жить у нас, не заставляй ходить на работ у. А больше ничего не спрошу… Так пошли же меня, дядя Иванка, Богом тебя заклинаю, пошли!

Горячо и убедительно звучала речь мальчика. И когда он кончил, долгое молчание воцарилось кругом.

Дядя Иванка сидел, опустив голову на грудь, и что-то раздумывал. Прошло минут пять. Наконец он поднял голову снова и обвел глазами толпившихся вокруг него и Орли мужчин и женщин.

– Слушайте все! – возвысил он голос. – Мальчишка правду сказал. Ловчее и проворнее его не найти среди нас. Да и ростом он много меньше всех нас будет. Куда мы, большие, не пролезем, он без труда пройдет. Его и посылаю… Слышь, Орля? Посылаю тебя! Отличись, Орленок! Приведешь коня – тебя и твою сестренку к себе возьму в хозяйскую телегу и заместо родных детей буду держать… Вырастешь – опять-таки хозяином вместо себя назначу. И Гальке не житье будет, а масленица тогда. Так и знай… Если же бахвалишься зря и коня не раздобудешь, не погневись, мальчик: тебя кнутом исполосую, а Гальку брошу среди леса – ты это знай…

А теперь к дел у. Не надо нынче идти на работу! Собирайтесь, женщины! Сейчас двинемся в путь, отойдем подальше через лес, на прежнюю стоянку… Слышишь, Орля, мчись во весь опор. А как уведешь коня, прямо к последней нашей лесной стоянке лети – там тебя и будем дожидать, – закончил свою речь, обращаясь к мальчику, дядя Иванка.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 | Следующая
  • 4.8 Оценок: 5

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации