Текст книги "Ноттингем"

Нужно давать людям второй шанс. Человеку свойственно учиться на ошибках, ведь если хотя бы половина земного шара не делала бы выводы из собственных поступков, которые больше нельзя повторять, то эта планета уже давно бы пропала.

Но если Фелисити снова перейдет мне дорогу вопреки женскому кодексу или любому другому, то еще одного шанса не будет.

* * *

Начало октября Гамильтон встречает сухим ветром и лучами солнца. Утро перед сдачей SAT я начинаю с пробежки, чтобы ослабить нервное напряжение. Затем заезжаю за Хлоей и, взяв кофе, мы повторяем вопросы по дороге. Ви в это время крепко спит, потому что собирается сдавать экзамен в начале декабря, а нас ждет повторная сдача уже в следующем месяце.

Хлоя больше всего боится части с эссе, а меня пугает математический раздел.

Сев за парту перед перевернутой стопкой листов с заданиями, я сжимаю карандаш вспотевшей ладонью и нервно трясу ногой в ожидании сигнала. Как только разрешают начать, я нетерпеливо переворачиваю лист. У меня есть ровно три часа на то, чтобы выстроить свое будущее.

* * *

– Как прошло? – спрашивает Хлоя, когда я выхожу из кабинета, включая телефон, который попросили отключить перед тем, как забрать на время экзамена.

Хлоя справилась на пятнадцать минут раньше меня и, когда выходила за дверь, выглядела вполне довольной. А вот я закончила лишь за пять минут до окончания таймера, оставшись в полупустой аудитории.

– Застряла на математике, потому что, как обычно, перепроверяла одно и то же решение по несколько раз, боясь допустить ошибку. – Закинув руку на плечо Хлои, я неспешно иду по коридору к выходу. – Как эссе?

– Заключительная часть вышла скомканной, но в целом получилось неплохо. Сегодня после матча ребята собираются в парке Ветеранов. Мы идем?

– Боже, да! – я буквально выкрикиваю это, повиснув на шее подруги, чем заставляю ее засмеяться.

На протяжении сентября мы игнорировали все вечеринки, решив полностью погрузиться в учебу, но сегодня наконец-то можно расслабиться и хотя бы один день не думать о баллах. К тому же я не хочу провести вечер в мыслях о том, что допустила ошибку в ответах к тесту.

Телефон вибрирует от оповещений, которые приходят разом за все три часа, что он был выключен. Увидев имя Сойера, я тут же открываю, чтобы прочитать три сообщения. Одно было отправлено три часа назад, а два других пришли только что.

Сойер:

Удачи, Райлс. Отымей математику своим большим и холодным умом.

Сойер:

Как прошло?

Сойер:

Черт, надеюсь, ты сейчас улыбаешься, а не плачешь.

Райли:

Отымела! Вечеринка в парке Ветеранов после матча. Надеюсь увидеть тебя там сегодня и на стадионе тоже. Знаю, что ты терпеть не можешь футбол и признаешь только соккер. Но ты ведь все равно придешь, чтобы увидеть, как я прыгаю в короткой юбке?

Сойер:

Ты же знаешь, что я всегда там ради тебя и твоей короткой юбки.

У меня в груди словно взрывается салют. А еще жутко хочется спросить, как прошел урок игры на гитаре с Фелисити, но я решаю не давать своей ревности лишний повод выходить на боевую арену.

– Так-так-так, кому ты пишешь с таким довольным лицом?

– Сойеру, – отвечаю я, убирая телефон в сумку. – Вы поговорили о постановке?

– Да, и я приятно удивлена, что он нормальный парень. В смысле, – поспешно добавляет Хлоя, как только я вскидываю брови, – я, конечно, знала, что он не отморозок. Но за все время знакомства мы перекинулись от силы парой слов, а вместе с компанией своих друзей Сойер создает впечатление парня из южного района, от которого стоит держаться подальше. Плюс драки в школе. А о слухах их поведения вне школы я вообще молчу. Потасовки и алкоголь…

– Это называется «выступление в баре, в котором можно заработать деньги».

– Я о другом, но думаю, ты понимаешь, что я имею в виду, говоря о репутации его группы. Даже директор драмкружка вчера засомневалась, стоит ли звать «Мерсер» участвовать в такой важной постановке.

– Если сильно опасаешься ребят, то почему предложила им участвовать?

– Слышала, как они играют. Они звучат слишком хорошо, это именно то, что мне нужно. Я не сомневаюсь, что они хорошие ребята, иначе бы ты не дружила с одним из них, но все равно немного опасаюсь.

К сожалению, я понимаю предубеждения насчет группы. Митч, бас-гитарист, бросил школу в прошлом году, к тому же он живет в трейлерном парке, а к этому у многих людей пренебрежительное отношение. И никому не интересен тот факт, что Митч оставил школу, чтобы устроиться на работу и помочь матери-одиночке прокормить трех младших сестер и брата. Нико – ударник, часто срывает уроки и рад влезть в конфликт, хотя дома с молчаливой выдержкой терпит удары пьющего отца-тирана. По вечерам он убирается в захудалом спортзале «Деф», благодаря чему может бесплатно заниматься там. Не знаю, насколько часто он тренируется, потому что тощим телосложением больше напоминает барабанную палочку. А Зак, уже бывший солист «Мерсер», сидит в исправительной колонии за распространение и торговлю запрещенными веществами, хотя по факту даже не знал, что несет в том рюкзаке, который его старший сводный брат попросил отнести со словами: «Друг забыл, занеси ему, если не в лом. А еще он мне денег должен, заберешь и возьмешь оттуда себе пару баксов, сводишь девчонку в кино». Лучше бы Заку было в лом.

При всем плохом в перечне их заслуг парни из «Мерсер» – хорошие ребята, но каким-то образом постоянно умудряются найти приключения на задницу.

Глава 12

Стадион разочарованно охает, когда во второй четверти матча «Красные волки» выходят вперед, обыгрывая «Северных звезд» на два очка. Тренер Брайт орет на команду, и в особенности на Каллума. Его форма уже испачкана следами травы после того, как он проехался по земле пару ярдов, пытаясь завести мяч в зону «Волков». Мне даже не нужно видеть лицо Каллума, чтобы понять: слушая крик отца, он улыбается. Не знаю, как это работает, но, чем хуже «Звезды» играют в первых четвертях, тем лучше Брайт проявляет себя в последней. Создается впечатление, что он делает это специально: ждет, когда команда будет в отчаянии, зрители на трибунах поникнут, и тогда он, как гребаный мессия[16]16
  Мессия – Помазанник; обещанный Ветхим Заветом божественный спаситель, который должен явиться на Землю для установления Царства Божьего.


[Закрыть], подарит Ноттингему победу.

Миссис Кинни недовольна нашим выступлением, и сильнее всего Линдси, которую Ви взяла вместо Клариссы. Она не успела толком подготовиться: отстает, забывает кричалки и движения, из-за чего сильно заметно, как нарушается наша синхронность.

Разогрев зрителей между четвертями, мы с девочками смотрим на команду «Волчиц», прыгающих в красной форме с помпонами. Ненавижу красный.

– Ни черта не умеют, – делает вывод Ви. – Еще чуть-чуть, и флайер левого фланга воткнулась бы головой в землю.

Меня не столько интересуют соперницы, сколько Сойер, рядом с которым на зрительских трибунах сидит Фелисити. Мои родители всегда приходят на матч, чтобы поддержать меня, и даже сейчас мама указывает на «Волчиц», а затем опускает большой палец, показывая, что они отстой. Она проделывает так каждый матч и сделает это, даже если на стороне противника будут выступать акробаты «Цирка дю Солей».

Когда я отпрашивалась на вечеринку, родители попросили меня взять Фелис с собой и присматривать за ней, выполняя роль няньки и охранника в одном лице, и я совсем не рада тому, что согласилась.

Постучав Сойера по плечу, Фелисити указывает на поле, говоря что-то. Он склоняется к ее уху, чтобы ответить, и она смеется.

– Сучки идут, – предупреждает Ви, когда «Волчицы» возвращаются с поля.

Джессика поправляет на предплечье красную повязку капитана, Ви тут же складывает руки на груди, демонстрируя свою – обязательный вражеский ритуал. Я сотни раз представляла себя на этом месте, репетируя надменный взгляд перед зеркалом. Однажды папа застукал меня за этим занятием и назвал «Оменом»[17]17
  «Омен» – американский фильм ужасов 1976 года режиссера Ричарда Доннера, первая часть киносериала «Омен», повествующего о воцарении Антихриста на Земле.


[Закрыть]. В любой другой ситуации я бы обиделась, но взгляд мальчика-антихриста тоже отлично подходит для приветствия врага.

– Ваши парни просто находка, – радостно пропевает Джессика, намеренно задевая Ви плечом. – Они вообще умеют играть или в Ноттингеме во все команды набирают дилетантов, включая чирлидерш?

– Сними корону, – отвечает Ви, – разница всего в два гребаных очка.

– Плевать на игру, что с вашей техникой? Где взяли программу, у учениц младшей школы?

– О, да ладно! – Я взмахиваю руками. – Иди погугли значение слова «синхронность», Барби, пригодится для вашего следующего выступления.

Их смех раздражает меня еще сильнее. Вообще, перепалки чирлидерш на поле выглядят жутко, потому что мы можем говорить самые ужасные вещи на свете, но при этом на наших ярко накрашенных лицах, усыпанных блестками, всегда сияют неестественно широкие улыбки.

Сжав кулаки, я иду в сторону футболистов, готовящихся выходить на поле на предпоследнюю четверть.

– Вы! – зову я, и ребята тут же поворачивают головы, спрятанные под шлемами. – Сделайте их уже! Сделайте так, чтобы они плакали по дороге домой и просились к маме. Каллум! – Ткнув его пальцем в грудь, указываю на поле. – Знаю, что мы сейчас враги, но порви им задницы! Ты умеешь, вы все это умеете! Вот так их! – Кивая, я хлопаю напряженной ладонью по сжатому кулаку. – Давайте-давайте, мальчики!

– Беннет. – Сжав мое плечо, тренер Брайт подталкивает меня в сторону трибун. – Тише, место тренера уже занято. Ради всего святого, иди на свое место.

Я возвращаюсь к девчонкам. Мама с папой, кажется, не поняли, что произошло, потому что показывают мне большие пальцы. Сойер улыбается, и я точно знаю, что эта улыбка посвящена тому, что я, пусть и не очень удачно, но отчитывала и вдохновляла игроков. В такие моменты он обычно говорит: «Обожаю смотреть на то, как ты командуешь не только мной, но и другими».

За две минуты до окончания третьей четверти преимущество «Северных звезд», как линия кардиограммы, прыгает вверх-вниз, но в итоге счет равняется. К последней четверти мои нервы на пределе, а горло болит от криков. В каких бы плохих отношениях мы ни были с игроками вне поля, во время матча все меняется: если кто-то из команды соперников оскорбляет наших ребят, я готова порвать их. Я болею за команду всей душой, и если нужно будет, то сама выбегу на поле, чтобы повалить квотербека на землю.

На последних секундах матча Каллум принимает пас Уилла и стремительно несется к голевой линии «Волков». Соперники быстро нагоняют, Каллум уворачивается и выбрасывает мяч вперед. Тот стрелой пролетает пару ярдов и падает в зачетной зоне «Волков». Тачдаун и шесть очков наши!

Стадион радостно ревет. Лишь тренер Брайт не выдает эмоций и сдержанно сжимает кулаки. Вся команда бежит к Каллуму и вместо объятий валит его на траву с радостными возгласами. Мы с девочками тоже бежим обнять ребят. И, клянусь, в эти секунды в пределах поля, мы все снова друзья.

«Волки», понурив головы, уходят, но после победы я уже не чувствую к ним той агрессии, которую испытывала пару минут назад. К нам потихоньку подтягиваются наши близкие, родители поздравляют футболистов, а мама обнимает меня так, будто тачдаун – моя личная работа.

– Райли, ты была великолепна!

– Ну хватит уже, мам, – рассмеявшись, я отстраняюсь, чтобы обнять папу.

– Ты молодец. – Папа крепко прижимает меня к себе, прежде чем отпустить. – Но у меня каждый раз сердце обрывается, когда вы подбрасываете друг друга в воздух, как мячи для бейсбола.

– А кто-нибудь из вас вообще смотрел игру?

– У меня дочь на поле, – отмахивается мама. – Какая к черту игра? Ви, иди сюда, обниму! Ох, вы посмотрите на нее, ну какая красавица выросла! Бедные сердца парней в школе с такими-то чирлидершами.

– Мам, все, перебор. – Поджав губы, я качаю головой. – Достаточно.

Это бесполезно, она все равно не слышит, продолжая хвалить всех и все вокруг. Я поворачиваю голову и, увидев Сойера, не могу сдержать улыбки. Весь в черном на фоне разноцветной формы и зеленого поля. Прохладный вечерний ветер подхватывает его темные волосы, колечко в ухе блестит в свете прожекторов. И в этот момент Сойер так красив, что у меня колени дрожат и слабеют.

– Ну как? Все еще ненавидишь футбол, печенька? – пританцовывая на ходу, я виляю бедрами по пути к нему. – Или эта юбка заставила тебя передумать?

– Тут был футбол? – Усмехнувшись, Сойер потирает ладонью грудную клетку. – Черт, прости, Райлс, я даже не заметил, был отвлечен совсем другим.

– Вот это правильный ответ. Хочешь, еще раз шпагат покажу?

Прикрыв веки, он запрокидывает голову:

– Умоляю.

Рассмеявшись, я подхожу вплотную и крепко обнимаю Сойера. Сбоку доносится радостный визг Хлои, она поздравляет нас, обнимая сразу меня и Сойера, и я тут же отстраняюсь и перехватываю ее объятия, потому что знаю, что Сойер не в восторге от групповых обнимашек.

– Это невероятно, Райли! – взволнованно говорит Фелис, когда Хлоя убегает обнимать Ви и моих родителей. – Вы с девочками и игра…

Глянув в сторону, она резко замолкает. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что Фелис увидела Каллума. Нервничая, она натягивает рукава лонгслива на пальцы, и мне приходится приложить все усилия, чтобы проявить тактичность и не попросить ее не растягивать таким образом вещи.

– Спасибо. Отлично выглядишь, кстати, – подбадриваю я, имея в виду макияж. Сегодня Фелисити не стала перебарщивать с косметикой, воспользовавшись лишь тушью и блеском для губ.

Фелис отходит в сторону восхищающейся всеми мамы, и я вновь поворачиваюсь к Сойеру.

– Все хотела спросить… – Я тянусь к резинке, чтобы распустить хвост и спрятать оттопыренные уши. – Как прошел урок игры на гитаре?

– Не надо.

– Не надо спрашивать об этом?

– Я про это. – Он перехватывает мою ладонь, не давая снять резинку. Считает, что я сама себе выдумала комплекс по поводу ушей, но мне так не кажется, особенно когда я вижу свое отражение в зеркале.

– Мы с тобой хоть и друзья, – говорю я, стягивая резинку с волос и расчесывая их пальцами, – но я не собираюсь ходить так, как нравится тебе.

Кому я вру. Однажды Сойер сказал, что считает сексуальным, когда девушка носит оверсайз, и я всю неделю носила папину огромную толстовку, но это не произвело никакого эффекта.

– Ты ведь знаешь, что я о другом. И кстати, – сжав кулак, он несколько раз ритмично бьет по нему ладонью, пародируя меня перед третьей четвертью, – это было потрясающе.

– Заткнись.

– Эй, Бриджит Джонс, идешь на вечеринку или так и будешь стоять рядом с недоразумением? – слышится голос Каллума. Одним упоминанием Бриджит он словно дает понять: будешь так близко стоять рядом с Сойером на моих глазах, и я вскрою все твои секреты.

– Поздравляю с победой, принцесса, – говорит ему Сойер, а затем оглядывает с головы до ног, задерживая внимание на спортивных бриджах. – Классные легинсы.

В ответ Каллум показывает средний палец.

– Хоть это и не легинсы, но я не знала, что тебе знакомо это слово.

– Благодаря нашей дружбе я даже знаю, что такое хайлайтер и патчи. А еще все, что я знаю о Тейлор Свифт, я знаю против своей воли.

Рассмеявшись, я смотрю в спину удаляющегося Каллума, который продолжает показывать нам средний палец, будто это всерьез может обидеть кого-то.

– Кажется, я не нравлюсь твоему бывшему.

– Кажется, тебе просто нравится сам факт того, что он мой бывший.

– Не представляешь насколько.

Вообще-то представляю. Эти двое были в напряженных отношениях задолго до то того, как мы начали встречаться. Каллум начал первым задирать Сойера еще два года назад, когда в соцсетях со школьными сплетнями перед самым переходом в старшую школу девчонки проводили голосование на самого горячего парня средней школы Ноттингема. В финале оказались Сойер, Каллум и Уилл.

Сойер выиграл с приличным отрывом, и Каллум словно с катушек съехал. Как так вышло, что самый красивый, улыбчивый, харизматичный и популярный парень школы проиграл вечно хмурому и неразговорчивому Сойеру, который дружит всего с парой ребят, бренчащих музыку? Но если бы в Ноттингеме только знали, какой Сойер на самом деле, клянусь, что абсолютно все голоса были бы его.

Я больше чем уверена, что Каллум боится результатов выпускного бала, где снова может проиграть.

* * *

Переодевшись, мы провожаем родителей до парковки. Папа просит меня не пить алкоголь, угрожая домашним арестом, а затем требует отдать ключи от моей машины Сойеру, что я и делаю.

Сев на пассажирское сиденье, я могу расслабиться, не думая о дорожных знаках и правилах вождения. Ви, Хлоя и Фелисити устраиваются сзади. В салоне повисает напряженная тишина, такая некомфортная, что ее хочется поскорее заполнить, ляпнув что угодно. И я точно знаю, что причина этого – Фелис. Даже боюсь обернуться и увидеть, как Ви до самого парка сверлит Фелисити осуждающим взглядом.

– Сойер, может, позовешь ребят из группы? – спрашивает Хлоя. – Будет отлично, если мы сможем познакомиться перед первой репетицией в непринужденной обстановке.

Кивнув, он достает из кармана расстегнутой толстовки телефон и протягивает мне.

– Напишешь Митчу и Нико? Можешь кинуть сообщение в чат «Мерсер».

– Ты вот так просто даешь ей свой телефон? – удивляется Ви. – Однажды я заглянула в экран к Уиллу, чтобы посмотреть время, так он сказал, что я нарушаю его личные границы.

– Все потому, что мы не встречаемся, – поясняю я, вводя пароль и открывая мессенджер. – Близким друзьям можно доверить свой телефон, а вот своему партнеру почему-то нет. Даже не знаю, в чем логика.

– Друзья не полезут искать дерьмо, – отвечает Сойер, – а партнеры часто залезают в телефон, чтобы найти что-то, что докажет измену и предательство. Люди словно ждут от своей половинки самого худшего.

– В этом есть смысл. – Отправив сообщение, я возвращаю мобильник. – Если я оставлю свой телефон рядом с Сойером, то это значит, что в галерее появится пара его дурацких селфи или же он поставит новый тупой рингтон, о котором я узнаю в самый неподходящий момент.

– Тупой?

– Хочешь сказать, что, когда во время семейного ужина мне позвонили и заиграло: «Киски, я люблю мокрые киски», это было не тупо? Я весь вечер пыталась объяснить родителям, что не лесбиянка, пока они без остановки повторяли, что примут меня такой, какая я есть, и просили открыться.

Облизнув губы, Сойер тихо усмехается.

– Да, это было тупо, – повторяю я. – Но я это к тому, что Каллум постоянно просил сказать ему мой пароль от телефона. А на вопрос: «Зачем?» – говорил, что у нас не должно быть секретов друг от друга.

– Красный флаг, – выдыхает Хлоя.

– Так ты дала Брайту свой пароль? – спрашивает Ви. – Надеюсь, ты не настолько глупая.

– Нет.

– Извините, что вмешиваюсь, – подает голос Фелис. – Но разве между любящими друг друга людьми не должно быть абсолютного доверия? Если он хочет заглянуть в твой телефон, то почему нет?

– Во-первых, это личное. – Увидев огни парковки парка Ветеранов, я отстегиваю ремень безопасности и оборачиваюсь. – Во-вторых, там не только твое личное, в переписках могут быть и секреты твоих близких.

– А если человек слишком сильно хочет залезть в твой телефон, – добавляет Сойер, – значит, он подозревает тебя в измене, и вот это как раз то самое недоверие.

Именно из-за этого недоверия когда-то расстались Сойер и Стефани. Она так сильно подозревала его в изменах с другими девчонками и хотела прочитать его сообщения, что в какой-то момент начало казаться, будто Стефани не боится найти подтверждение своим словам, а мечтает об этом.

В начале их отношений она действительно была милой, но со временем превратилась в человека, который хочет контролировать каждый шаг Сойера. Устраивала настоящие истерики, если он вдруг не брал трубку, частенько просила своих подруг написать ему, чтобы проверить на верность, отслеживала его лайки в соцсетях и мониторила список друзей. Из-за нее же мы отдалились друг от друга на какое-то время.

Стефани забрала у меня Сойера, и это разбило мне сердце. Стефани обращалась с Сойером плохо, и за это я ее ненавидела.

Он порвал с ней в начале прошлой зимы после очередной истерики из-за ревности. Я отметила это большой порцией мороженого и вишневой газировки, потому что мы со Стефани просто ненавидели друг друга и вечно ругались. В конце учебного года она переехала с родителями в Вермонт из-за работы отца, и я ни капельки не расстроилась, что больше никогда не увижу ее в Ноттингеме.

От парковки мы идем вдоль главной аллеи парка и сворачиваем к озеру, где уже начал собираться народ. Всюду звучат голоса и смех, хорошее настроение витает в воздухе из-за победы, но когда парни притаскивают кеги с пивом, на которые мы дружно скидывались перед матчем, то все кричат так радостно, будто «Северные звезды» только что одержали еще одну победу.

На песчаном берегу озера разводят большой костер, и к тому моменту, когда он высоко разгорается, половина ребят успевают изрядно напиться.

– За сдачу экзаменов, – Хлоя протягивает стакан, чтобы чокнуться с моим.

Я делаю большой глоток, и теплое пиво течет по горлу, заставляя меня сморщиться.

– А нет чего-нибудь сладкого?

– Пей то, что есть, здесь тебе не бар. И только посмотри туда, – Хлоя указывает на Ви, которая сидит на коленях Уилла. Ребята целуются и жадно лапают друг друга. – Как думаешь, через сколько они снова расстанутся?

– Ставлю на следующую неделю.

Сделав еще один глоток, я отставляю стакан и, уперев ладони в прохладный песок, вытягиваю ноги. В мыслях всплывают вопросы из сегодняшнего экзамена, и я изо всех сил стараюсь прогнать их прочь. Раздражает, что у меня не получается по-настоящему расслабиться. Кажется, это произойдет только тогда, когда я получу заветное письмо из университета.

– Ладно, ты мне лучше скажи, когда Митч Уорнер успел стать таким горячим? – После второго стакана Хлоя явно захмелела: глаза блестят, а на губах ленивая улыбка, которая даже не думает исчезать. – В прошлом учебном году перед самым уходом из школы он был в два раза меньше и на две головы ниже.

Я перевожу взгляд на трио группы «Мерсер», собравшую вокруг себя приличное количество хихикающих девушек. За прошедший год Митч сильно вытянулся, и теперь они с Сойером почти одного роста. Мышцы стали больше то ли из-за того, что он записался в зал, то ли потому, что таскает тяжелые коробки, подрабатывая грузчиком. Рыжие волосы в свете языков пламени отливают почти красным, на руках появились татуировки, а на длинных пальцах, в которых зажата сигарета, поблескивают металлические кольца.

– Ты поэтому так быстро завершила разговор о репетициях и ушла? Застеснялась его?

– Вроде того. – Хлоя допивает пиво и тянется за моим почти нетронутым стаканом. – Я думала, что он начнет язвить в крутом рокерском стиле, а он оказался вежливым, даже слишком.

Ее слова заставляют меня рассмеяться.

– С каких пор тебя пугает вежливость?

– С тех самых, когда парни в самом начале знакомства начинают делать пошлые комплименты и кидают грязные намеки. Черт, Райли, это так отталкивает, но при этом я словно не знаю другой модели поведения. Поэтому вежливость меня пугает, это ведь ненормально, верно?

– Погоди, ты не дала Митчу шанс. Ты знаешь его только по паре предложений, может, еще несколько минут разговора, и он бы спросил, какого цвета на тебе нижнее белье.

Отпрянув, Хлоя вздрагивает, словно я влепила ей пощечину. Ви наконец-то решает отлипнуть от губ Уилла и, отправив его за новой порцией пива, идет к нам.

– Зададите хоть один вопрос про наше воссоединение, и я сделаю вид, что не слышу. – Усевшись между мной и Хлоей, она закидывает руки на наши плечи и притягивает к себе. Меня окутывает запах ее черничного лосьона для тела. – А мисс Манчестер сегодня в ударе.

До нас доносится звонкий смех Фелисити. Держа в руке банку колы, она стоит в компании ребят из кружка по физике.

– Кажется, она отлично проводит время, – говорю я.

– В отличие от тебя. – Ви сжимает мое плечо. – В чем дело? Просто подойди уже к Сойеру и отодвинь Мишель в сторону.

– Не хочу быть навязчивой.

– С каких пор? Как ни посмотрю, ты вечно висишь на Сойере. Уверена, если заглянуть в твой паспорт, то в графе «место рождения» будет указано его плечо.

– Ладно, я не хочу быть навязчивой именно сегодня. Я плюс алкоголь – равно мой самый худший враг. Вдруг ляпну что-нибудь не то.

– Выпей и иди. Алкоголь решит все твои проблемы.

– Алкоголь только что вернул тебя в абьюзивные отношения, – напоминает Хлоя.

– Мы подростки, абьюз – наше перманентное состояние. Да и что мы вообще можем об этом знать? Все вокруг учатся выстраивать отношения по сериалам от «Нетфликс». Обречены ли мы? Нет. Обречено ли следующее поколение? Абсолютно точно! Но кто мы такие, чтобы противостоять этой машине прогресса?

Мне сложно уследить за ходом мыслей подруги, потому что Ви напилась вдрызг и явно не планирует останавливаться.

Уилл приносит пиво. Хлоя тут же забирает себе новый стакан, хотя завтра пожалеет об этом. Ви снова возвращается к поцелуям со своим парнем. А я вздрагиваю, не понимая от чего: от холодного ветра или чавкающего звука мокрых поцелуев. Поежившись, я потираю плечи, чтобы согреться, и делаю пару больших глотков пива, надеясь, что оно сможет хоть немного заглушить звуки, исходящие от Уилла и Ви.

– В понедельник открывается кастинг на пьесу, – напоминает Хлоя. – Придешь посмотреть?

– Как будто заранее не известно, кто возьмет главные роли. Мишель, как обычно, сыграет Джульетту, а Даниэль получит роль Ромео.

Мы оборачиваемся, чтобы взглянуть на Даниэля. Его светлые волосы всегда идеально уложены, раз в час он обязательно мажет губы гигиенической помадой и может подолгу смотреться в зеркало. Самовлюбленный метросексуал с невероятным актерским талантом и мордашкой, как у парня с канала «Дисней». Он идеальный Ромео, в этом нет сомнений.

– Кто знает, рок-мюзикл – эксперимент, может, я захочу перетасовать актерский состав и… Сойер прямо по курсу.

Я поворачиваю голову. На ходу расстегивая молнию и снимая с себя толстовку, Сойер останавливается рядом и накидывает ее на мои плечи. Меня мгновенно окутывает тепло и аромат его парфюма. А еще греет мысль о том, что, даже находясь в окружении девушек, он заметил, что я замерзла. Значит, смотрел в мою сторону.

Это дружба или любовь? Или дружеская любовь? Или это пиво уже захватило мой разум? Я предусмотрительно отвожу стакан от губ и ставлю его на землю.

Сев на корточки напротив нас, Сойер сцепляет пальцы в замок.

– У вас обсуждение важных сплетен или вам правда неинтересно общаться с остальными?

– Говорим о постановке, – поясняет Хлоя. – И о парнях. Пытаемся понять, в какой момент все парни резко стали кретинами.

– Или вы выбираете кретинов.

– Хотела бы я возразить, – говорю я, продевая руки в рукава, – но мой бывший только рад испортить мне жизнь.

– Мне все еще кажется, что он просто сотрясает воздух своими угрозами. Если бы Каллум хотел слить твои нюдсы в сеть, он бы уже это сделал.

Все мышцы в моем теле словно каменеют, из-за чего я при всем желании не могу толкнуть болтливую подругу в бок.

– Что? – переспрашивает Сойер.

– Говорю же, пустая угроза, – отмахивается опьяневшая Хлоя.

Сойер напрягает челюсть, а затем медленно поворачивает голову, чтобы заглянуть в мои глаза. Я не двигаюсь, не дышу и даже не моргаю.

– Он правда угрожал тебе этим? – Тон его голоса становится низким и почти незнакомым.

Я предупреждающе вскидываю ладони с прилипшим к ним песком.

– Он этого не сделает. Слушай, он правда того не стоит.

Коротко кивнув, Сойер оглядывает толпу в поисках Каллума.

– Эй, – подавшись ближе, я опускаю руку на его запястье. – Посмотри на меня. Он не станет этого делать.

– Уже сделал, Райли. Он уже угрожал тебе. Это, черт возьми, ненормально.

– Помни о словах директора: тебе нельзя влезать в неприятности, чтобы не выгнали из школы.

– Мы сейчас не в школе.

Сойер поднимается, и я тут же подскакиваю следом. Где-то рядом ойкает Хлоя, до которой с запозданием дошло, что она сболтнула лишнего. Сойер смотрит куда-то за мое плечо, и черты его лица становятся жестче – он нашел Каллума.

– Подожди меня здесь.

Сняв металлическое кольцо с пальца правой руки, он прячет его в карман джинсов и идет в сторону компании футболистов.

Плохо дело.

Без остановки повторяя: «Нет-нет-нет», я несусь следом. Каллум стоит на берегу озера в компании ребят из команды и личного женского фан-клуба. Эти девушки вечно следуют за Брайтом по пятам, смотрят на него с обожанием и мечтают однажды оказаться за нашим столом в кафетерии, сидя на самом почетном месте Ноттингема – на коленях Каллума Брайта.

– Брайт, отойдем поговорить?

Прищурив глаза, Каллум раздумывает, а затем его взгляд падает на меня и губы растягиваются в улыбке.

– Говори здесь. – Он разводит ладони в стороны. – У меня нет секретов от друзей.

Каллум произносит это громче нужного, словно пытается привлечь внимание всех. И у него выходит – разговоры вокруг заметно стихают.

– Или начнет наша маленькая чирлидерша? Есть что рассказать всем, Райли-Майли?

Сойер подходит ближе, и плечи Каллума мгновенно напрягаются. Парни из футбольной команды стоят неподвижно, словно хищники, готовящиеся к прыжку. Я оглядываюсь в поисках подмоги, но Нико и Митч, как назло, словно испарились в самый неподходящий момент.

– Ты угрожал слить в сеть фото Райли.

Сойер не спрашивает, он утверждает. Кадык Каллума заметно подпрыгивает, когда он тяжело сглатывает. Продолжая улыбаться, он мельком осматривает толпу, пытаясь понять реакцию окружающих. Брайту просто необходимо знать, что большинство на его стороне. Зря он это сделал. Я тут же использую эту слабость против него же.

– Интимные фото! – выкрикиваю я. – Вот так и доверяй парням! Они просят нюдсы, а при расставании угрожают слить все в сеть. Девчонки, задумайтесь, прежде чем кидать парням что-то, а парни, которые перестанут получать нюдсы после сегодняшнего дня, могут сказать спасибо Каллуму и его угрозам.

Девушки возмущенно перешептываются, а парни с неодобрением переглядываются. Многие из присутствующих еще не добрались со своими девушками до третьей базы[18]18
  Третья база – идиома в английском языке, обычно означающая, что партнеры начали сексуальные отношения.


[Закрыть], так что нюдсы – их спасение.

Уголок рта Каллума дергается, а затем он сжимает губы в плотную линию, словно пытается сдержать брань. Он явно растерян и не знает, как действовать. Как тебе такой тачдаун, кретин?

– Извинись перед Райли и пообещай, что фото не попадут в сеть.

– Или что?

– Или, – Сойер пожимает плечами, – я заставлю тебя извиниться.

Каллум смеется, и свита его друзей, обычно поддерживающая и подражающая во всем, подхватывает смех не так охотно, как обычно. И дело не в том, что они на стороне благородства и Сойера, просто под угрозой откровенные фото, которых они могут лишиться.

– Это была шутка, только и всего. Не стоит принимать все шутки за чистую монету, Райли, иначе тяжело придется в жизни.

– Я, кажется, пропустил момент, где ты извиняешься.

Брайт напрягает челюсть.