Текст книги "Тайная женитьба"

Джанет машинально допила сок, совершенно не чувствуя вкуса.

Ты опять попалась, Джанет Андерсон. Как ты могла снова оказаться такой дурой? Почему своевременно не заметила, что он к тебе не питает никаких чувств, кроме пресловутого чувства долга?

В первый день-два Дэвид и вправду проявлял нетерпение, но Джанет могла поклясться, что потом ему нравилось проводить с ней время ничуть не меньше, чем ей. Выходит, что в мужчинах она не разбиралась.

Теперь Джанет, кажется, » поняла, чего ей не хватало. Дэвид утешал ее, обнимал и даже целовал. Временами он целовал ее с такой страстью, что у нее подкашивались ноги, но ни разу он не упомянул слово «любовь».

Что же ей делать? Как ни в чем не бывало пойти на ужин и притвориться, что ничего не знает о шантаже? Сделать вид, что конец их отношений ее не печалит?

Джанет сомневалась, что сможет пережить это. Сомневалась, что, чувствуя сердечную боль, сумеет смеяться и шутить, как обычно. Хотя, возможно, к понедельнику ее рана затянется и она соберется с духом, чтобы перешагнуть и через это. Ее взгляд упал на камешек в форме сердца, найденный на пляже в их первую прогулку. Перед мысленным взором Джанет возник смеющийся Дэвид, его волосы трепал ветер… Это был чудный день.

Из глаз Джанет хлынули слезы, и она сердито вытерла их ладонью. Нет, плакать по Дэвиду она не станет. Она и так пролила много слез из-за Ральфа. Этому больше не бывать. Ее радовало уже то, что Дэвид не подозревает о ее чувствах. Никто никогда не узнает, что она повторно наступила на одни и те же грабли.

12

На другое утро Джанет проснулась с решительным настроем взять свою жизнь под контроль. Дэвид оказал ей неоценимую услугу. Он сумел заставить ее понять, что своего ребенка она никому не отдаст. Она найдет способ прокормить и себя, и малыша. Вдвоем они пробьются в этом мире. Это было важное открытие. Главное, она и ее ребенок будут вместе, а ее любви хватит, чтобы ребенок не заметил отсутствие отца.

Пусть ее сердце разрывается от любви к Дэвиду, но, расставшись с ним, взамен она получит большее. Как только ребенок родится, у нее не будет времени страдать из-за мужчины, хотя Джанет чувствовала, что эта рана никогда не зарастет.

Она позавтракала и убирала со стола, когда зазвонил телефон. Джанет еще не приняла решения относительно понедельника и страшилась услышать голос Дэвида, но, поколебавшись, все же сняла трубку. Дэвид, если бы хотел поговорить с ней, то позвонил бы в дверь.

– Джанет Андерсон! – Услышав голос матери, Джанет сразу поняла: что-то случилось. – Почему ты не сказала мне, что беременна?! Как ты могла уехать и ничего никому не сказать?!

Даже собственной матери?! Как ты могла?!

– Я не могла, мама, – прошептала Джанет. – Мне казалось, что я не оправдала ваших надежд. Мне хотелось убежать и скрыться. Как ты узнала?..

– Мне сегодня утром позвонила Мэри. Она сказала, что ей сообщил об этом две недели назад Дэвид. Неудивительно, что размолвка с Ральфом выбила тебя из колеи. Неужели о твоей беременности известно всем, кроме меня?

У Джанет потемнело в глазах. Дэвид рассказал обо всем своей матери. Он предал ее. Мэри не обмолвилась на этот счет ни словом, но предупредила, чтобы Джанет не заблуждалась относительно намерений ее сына. Она боялась, что Джанет липнет к ее бесценному сыночку, чтобы найти отца своему ребенку.

Тете Мэри больше не о чем волноваться, мрачно подумала Джанет. Я откажусь от приглашения Дэвида на ужин. Я вычеркну Дэвида из своей жизни.

– Джани? – Дрожащий голос матери вернул Джанет к реальности.

– Знают только Дэвид и тетя Мэри, – заверила ее Джанет и со страхом спросила:

– Что говорит папа?

– Я ему еще не сказала. Мальчикам тоже ничего неизвестно. Иначе они достанут Ральфа из-под земли, чтобы заставить на тебе жениться. Дорогая, что ты собираешься делать с ребенком?

– Я хотела отдать его на усыновление, – призналась Джанет, – но я не могу пойти на это, мама. Я не могу бросить ребенка и не видеть, как он растет, не знать, счастлив ли он, любим ли. Я не могу обречь себя на вечные муки.

– Конечно, милая. – Мать вздохнула. – Приезжай домой. Возвращайся к нам, Джани. Позволь нам заботиться о тебе. Все образуется, вот увидишь. Приезжай домой.

И Джанет вдруг увидела свет в конце туннеля. Как все просто! Она родилась и выросла в Холодном Ручье. Все ее там знают. Джанет не сомневалась, что о ней посудачат некоторое время, но она была готова с этим смириться. В конце концов, быть матерью-одиночкой не преступление.

– Я должна поставить в известность своего шефа, что увольняюсь, а потом приеду.

– Нет! – с отчаянием выкрикнула мать. – Не хочу, чтобы что-нибудь повлияло на твое решение! Приезжай! Сегодня же!

Господи, как Джанет хотелось последовать материнской мольбе – сложить вещи в машину и умчаться. Забыть о Сакраменто и навсегда вернуться в милый ее сердцу Холодный Ручей.

Джанет хотелось этого больше всего на свете.

Нет, больше всего она хотела, чтобы Дэвид ответил на ее любовь взаимностью. Но это было из области фантазий.

– Хорошо, – сказала она, – я уеду завтра утром, как только поговорю с шефом. За квартиру я заплатила до конца месяца, так что у домовладельца претензий не будет, хотя я, вероятно, потеряю залог.

Мать на другом конце провода смеялась и плакала одновременно.

– Все образуется, Джани, вот увидишь. Мы с нетерпением ждем твоего возвращения. Мы очень по тебе скучаем. Особенно папа.

– Надеюсь, он не осудит меня за ребенка.

– Не волнуйся. Он будет очень рад, что ты возвращаешься, так что согласится на все. В конце концов, ты собираешься подарить нам первого внука. Не переживай, все будет хорошо. До скорой встречи, родная.

– До скорой встречи, – прошептала Джанет, проглотив комок в горле.

Она повесила трубку и рухнула на стул. Что она натворила? Как всегда, она сначала делает, а потом думает. Но что ей терять здесь, в Сакраменто? Работу? Но не о такой она мечтала. В любом случае, пока ребенок не подрастет, ей будет пока не до карьеры.

Терять Джанет и вправду было нечего. У нее не было ни друзей, ни семьи, ни Дэвида. До возвращения домой ей предстояло сделать кучу дел. К счастью, вещей у нее немного, она быстро соберется, останется только перенести чемоданы в машину. Потом она скажет Бену, что квартиру, которую она занимала, можно снова сдавать. После чего она сообщит на работе, что увольняется, – и она свободна.

Дэвид сидел в одиночестве в конференц-зале в ожидании Ричарда Твейна и барабанил пальцами по полированной поверхности стола. Эта дурная привычка проявлялась всякий раз, когда он нервничал, и он не мог от нее избавиться.

Чтобы успокоиться и собраться с мыслями перед важной встречей, Дэвид специально пришел пораньше. Слишком многое зависело от ее результатов. Все, к чему он стремился все эти годы, приблизилось на расстояние вытянутой руки. В случае удачи его ждет карьерный взлет.

Он обретет долгожданную самостоятельность и обоснуется в роскошном офисе. Он сам начнет выбирать клиентов, а не ждать, когда выберут его. Он сможет сколотить приличное состояние, и они с Джанет будут путешествовать, а их малыш учиться в университете.

Из задумчивости Дэвида вывел звук резко открытой и захлопнувшейся двери. В конференц-зал влетела запыхавшаяся Мэри.

– Дэвид! Слава Богу, я успела до начала заседания!

Раз мать явилась к нему на работу, произошло нечто экстраординарное. Побледнев, Дэвид медленно встал.

– Мама, что случилось? Я с минуты на минуту жду клиента.

– Джанет пропала!

Дэвид тупо уставился поверх головы матери на голую стену. Кто-то зачем-то снял картину, и на ее месте выделялось светлое пятно. Наверно, картину скоро повесят на место, подумал Дэвид, словно это было в данную минуту самым главным.

– Дэвид, ты меня слышишь? Джанет пропала!

– Что ты имеешь в виду? – выдавил он из себя.

– Она уехала в Холодный Ручей, Дэвид. Что же еще? Уехала из города.

– Зачем? – Дэвид никак не мог взять в толк, о чем говорит мать.

– Потому что я ей сказала, что мне пришлось тебя уламывать, чтобы ты согласился заняться ее досугом. Я не ожидала, что она отнесется к этому так серьезно. Клянусь, Дэвид, не ожидала! Я хотела, чтобы вы оба немного еще подумали. Я…

– Как давно?

– Что?

– Как давно она уехала?! – заорал Дэвид.

В этот момент дверь открылась, и секретарша доложила:

– Мистер Уильямс, к вам мистер Твейн.

В конференц-зал вошел высокий представительного вида мужчина.

– Да-да, присаживайтесь. – Дэвид нетерпеливо махнул гостю рукой. – Один момент. – Он снова переключил внимание на мать. – Ладно, мама, – произнес он более спокойно, – лучше расскажи подробно все, что тебе известно.

– Джанет позвонила мне и объявила, что уезжает сегодня домой. Дэвид, я очень сожалею…

– Никуда я ее не пущу! Я немедленно еду за ней! Моли Бога, чтобы я ее догнал и чтобы она вернулась со мной. В противном случае тебе ох как нескоро доведется снова вмешиваться в мою жизнь.

– Но, Дэвид, твоя встреча…

– К черту встречу!

Все это время Ричард Твейн сидел в кресле, сложив на груди руки, и с любопытством наблюдал за семейной сценой. После секундного колебания Дэвид решительно подошел к нему.

– Прошу меня простить, мистер Твейн, но, боюсь, у меня проблемы. Мне придется вас покинуть.

– Я слышал. – Твейн кивнул и, встав, протянул Дэвиду руку.

Тот сконфуженно пожал ее.

– Действуй, сынок! – сказал Твейн. – Представляю, что это за женщина, если она для тебя главнее встречи, хотя, думаю, мы еще увидимся. Тебе, должно быть, страшно повезло, сынок. Желаю удачи.

– Спасибо, сэр. Она мне не помешает, – угрюмо отозвался Дэвид. – Моя секретарша о вас позаботится.

Дэвид поспешил к двери. За мистера Твейна он был спокоен, другого финансового консультанта он найдет легче легкого.

Ричард Твейн остановил заинтересованный взгляд на Мэри. Та поправила прическу и кокетливо улыбнулась.

Дэвид сел в «кадиллак» и завел двигатель.

Из Сакраменто в Неваду вела одна магистраль, и слава Богу, иначе шанс догнать Джанет равнялся бы нулю.

Из города Дэвид выбрался без приключений и, оказавшись на скоростном шоссе, стрелой помчался вперед. Дэвид вел машину на автомате, всецело сосредоточившись на поиске автомобиля Джанет.

Он так и не свозил ее в горы и теперь испытывал угрызения совести. Вероятно, Джанет очень обиделась, узнав, что он согласился развлекать ее только после долгих уговоров матери.

Действуя из лучших побуждений, мать оказала ему медвежью услугу. Почему Джанет вдруг сорвалась с места? Почему не позвонила?

Господи, что ей сказать?! Как остановить и уговорить вернуться?!

Дэвид понял, что ошибался относительно любви. Психологическая совместимость, убеждения и компромиссы не имеют к ней отношения. Да, они, безусловно, важны, но любовь значит гораздо большее. Теперь Дэвид знал это точно.

Любовь терзала его сердце, затрудняла дыхание и повергала в ужас при мысли о потери любимой. Дэвид осознавал, что без Джанет жизнь утратит для него всякий смысл. Любовь заключалась в непреодолимом желании быть с ней, видеть ее улыбку, стремиться отдать ей себя всего без остатка, делить с ней радости и горе. Джанет и была его любовь, а любовь была Джанет. Без нее мир опустеет и его краски поблекнут.

Несясь по скоростной автостраде, Дэвид неистово, как никогда в жизни, молился. Молился о том, чтобы нагнать Джанет и убедить ее выслушать его. Молился о том, чтобы его любовь оказалась взаимной. Он просил Всевышнего помочь ему, обещая в будущем больше не досаждать ни с какими просьбами.

Джанет взглянула на индикатор. Бензин был на исходе, а до следующей заправки еще ехать и ехать. Дорога пролегала по живописной местности, но восхитительный пейзаж уже не вызывал у Джанет того восторга, с каким она ехала в Сакраменто начинать новую жизнь.

Красота природы не изменилась, но восприятие Джанет этой красоты стало иным и не вызывало больше радости и душевного подъема. Джанет хотелось одного: как можно быстрее оказаться дома и забраться с головой под одеяло у себя в спальне. Пусть мама возьмет на себя заботы о ней хотя бы до тех пор, пока она не распрямит спину и ее жизнь не войдет в привычную колею.

У Джанет болело сердце, и эта боль была гораздо мучительнее той, что появилась после ухода Ральфа. Теперь-то Джанет понимала, что ее чувства к нему на самом деле не имели отношения к любви. Она любила его образ жизни, его стремление к приключениям, его презрение к правилам, удерживающим большинство мужчин в рамках условностей. Ральф был превосходным любовником, но из него никогда не вышел бы хороший муж. Такой, как Дэвид.

В Дэвиде было все, о чем могла мечтать женщина. Он тоже возбуждал у Джанет интерес, но интерес иного плана, интерес, который не померк бы со временем. Дэвид искренний, благородный и бесконечно милый. Правда, он придает чересчур большое значение своей работе, но любимая женщина быстро избавила бы его от этого недостатка. Жаль, что ей, Джанет, не удалось стать этой женщиной.

К глазам Джанет подступили слезы, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы не расплакаться.

Шедшая за ней машина посигналила, но Джанет не отреагировала. На дороге места достаточно, она никому не мешает. Кому надо, пусть обгоняет.

Нетерпеливый водитель снова посигналил.

Джанет с раздражением сбросила скорость, позволяя себя обойти. Когда водитель на ее любезность не отреагировал, Джанет сердито посмотрела в зеркало заднего обзора и помахала рукой, давая идиоту понять, что пропускает его.

Но он продолжал висеть у нее на хвосте и жать на клаксон. Тогда Джанет решила, что, вероятно, у нее проблемы. Может, потекло масло или чертова машина загорелась. Она резко затормозила и съехала на обочину, подняв облако пыли. Ее обогнал блестящий черный «кадиллак» и остановился впереди. Только тут Джанет узнала своего преследователя.

Открыв рот, она наблюдала, как Дэвид вышел из машины и направился к ней. Он рывком открыл дверцу и, наклонившись, приказал:

– Подвинься!

Его лицо выражало непреклонную решимость.

– Что? – пробормотала Джанет, обретя дар речи.

– Я сказал, подвинься.

Поскольку Джанет не пошевелилась, он опустился рядом на сиденье и движением бедра попытался переместить ее с водительского места на пассажирское.

– Я поведу.

Это был новый Дэвид. Властный, замечательный, красивый, невероятно сексуальный и бесконечно дорогой Дэвид. Джанет повиновалась.

Дэвид завел двигатель, пристегнулся и подождал, пока Джанет сделает то же самое. Потом он выехал на дорогу и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, помчался в сторону Сакраменто.

Джанет потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.

– Постой, Дэвид. А как же твоя машина?

– Я заберу ее потом.

Джанет была поражена. Ей с трудом верилось, что Дэвид оставил свой ненаглядный «кадиллак» без присмотра на шоссе.

– Но ведь у тебя важная встреча с Ричардом Твейном, – вспомнила она.

– Ага.

– Что случилось?

– Выражаясь твоим языком, я на нее наплевал.

– А куда мы едем? – пробормотала Джанет, силясь превозмочь изумление.

– За брачным свидетельством.

– Не поняла?

– Я сказал, что мы едем за брачным свидетельством, – терпеливо повторил Дэвид.

Джанет лихорадочно соображала, что ей делать: то ли обрадоваться, что ради нее он бросил все, то ли рассердиться, что Дэвид не поинтересовался ее мнением. Кроме того, она не понимала, к чему такая спешка, столь не свойственная Дэвиду.

– Зачем тебе все это, Дэвид?

– Потому что я так хочу.

– Я не выйду замуж за человека, который собирается заботиться обо мне из чувства долга.

– К черту чувство долга! – яростно выкрикнул Дэвид.

Джанет вздрогнула и вжалась в сиденье. Дэвид съехал на обочину, властно притянул Джанет к себе и припал к ее губам, лишив Джанет возможности не только говорить, но и думать. Когда он выпустил Джанет из объятий, она дрожала.

– А теперь давай уясним одну важную вещь, произнес он тоном, не допускающим возражений. – Я делаю все это не из чувства долга, а потому что люблю тебя, черт подери. Я хочу заботиться о тебе и твоем ребенке, и о других детях, которые могут у нас появиться. И сейчас все остальное не имеет для меня значения: ни моя работа, ни мой автомобиль, ни моя мать.

Хотя, думаю, что она будет счастлива принять тебя в нашу семью.

Опьяненная радостью Джанет не сумела удержаться от искушения и вставила:

– А тебе не кажется, что прежде всего следовало бы спросить меня?

Дэвид на мгновение стушевался.

– Что я и собирался сегодня сделать. За ужином. Я заказал столик в ресторане, где хотел сделать тебе предложение.

.. – О! – выдохнула Джанет. – Я чертовски сожалею, что пропустила это.

– Еще не все потеряно, – утешил ее Дэвид.

– И ты еще можешь сделать мне предложение?

– Похоже, что да. – Дэвид внимательно посмотрел на Джанет, и она уловила в его глазах беспокойство. – Но, боюсь, я не вытерплю до вечера.

– Тогда ты можешь сделать предложение сейчас.

– Хорошо. – Дэвид прочистил горло. – Джанет, я люблю тебя. Я люблю в тебе все. Я сделаю все и все брошу, чтобы пойти за тобой туда, куда ты скажешь, только выходи за меня замуж и позволь мне всю жизнь заботиться о тебе и наших детях.

По его лицу Джанет поняла, что Дэвид говорит от всего сердца. Чтобы справиться с охватившими ее эмоциями, Джанет сделала вид, что обдумывает предложение.

– Если ты действительно хочешь вернуться в Холодный Ручей, – добавил Дэвид с чувством, – то я уже размышлял на эту тему. Я понимаю, что для финансового консультанта там вряд ли найдется работа, но я мог бы заняться торговлей недвижимостью. Вместо того чтобы давать советы людям, как лучше распорядиться деньгами, я смогу их консультировать по вопросам покупки жилья и…

– Мы можем обсудить это позже, – прошептала Джанет, тронутая его великодушием, и решительно поцеловала Дэвида в губы. – Я тоже должна тебе кое-что сказать. Я люблю тебя, Дэвид Патрик Уильямс, и не могу представить лучшего мужа для себя и отца для наших детей.

Я очень-очень хочу стать твоей женой.

Дэвид снова заключил Джанет в объятия и прильнул к ее губам. Потом, когда оба начали задыхаться от нехватки воздуха, он оторвался от Джанет и, заглянув ей в глаза, пробормотал счастливо:

– Ух ты!

Джанет никогда не забудет того момента, когда впервые увидела свою маленькую девочку, никогда не забудет выражения лица Дэвида, взявшего крошку на руки, его сияющие любовью глаза. Он в тот же день оформил документы, дав девочке свою фамилию, и теперь она была Мэри-Линда Уильямс, законная дочь Дэвида Патрика Уильямса и Джанет Андерсон.

Когда Джанет выписывалась из больницы, в вестибюле ее ждал сюрприз: кроме Мэри, она увидела всю свою семью – мать, отца и трех братьев. Они шумной толпой бросились к ней, каждый норовил заглянуть в розовый конверт с новорожденной крохой, который бережно держал Дэвид.

– Мы с Линдой глубоко тронуты, что вы назвали ее Мэри-Линда, – затараторила Мэри, принимая девочку из рук сына.

– Мы хотели, чтобы дочка всегда помнила, как зовут ее дорогих бабушек, – сказал Дэвид. – Скажи лучше, как ты себя чувствуешь в роли бабушки, мама?

– Словами этого не описать! – отозвалась Мэри и нежно прижала сверток с ребенком к груди. – Как жаль, Дэвид, что вы все же решили уехать из Сакраменто, – посетовала она и сразу погрустнела. – Не знаю, как смогу жить вдали от милой Мэри-Линды и не видеть, как она растет.

– Мы решили остаться, мама, – заявил Дэвид.

Последовала продолжительная пауза. Мэри обвела всех недоверчивым взглядом, ее глаза увлажнились.

– Они решили остаться, – подтвердила Линда и улыбнулась.

– Я полагала, что ты тоскуешь по дому, – обратилась Мэри к Джанет.

– Тосковала раньше, потому что чувствовала себя одинокой в большом городе. Но теперь у меня здесь есть семья; дочь и муж, свекровь, в конце концов. Разве не это главное в жизни женщины? Чувствовать свою принадлежность к крепкой, дружной семье. Вместе радоваться и печалиться, и стоять друг за друга горой.

– А как же твои родители?

– Мы все понимаем, – ответила за дочь Линда. – В Сакраменто у них гораздо больше возможностей, да и Дэвиду не придется бросать любимую работу. К тому же у нас есть сыновья, а у тебя, дорогая Мэри, никого не останется, если они уедут.

– Спасибо, мои родные. Я вас всех очень люблю. – Мэри прослезилась. – А теперь едем ко мне. Я заказала лимузин.

– Почему к тебе, мама? – удивился Дэвид.

– Все вопросы потом.

Когда все расселись в просторной гостиной, Мэри призвала собрание к вниманию.

– А теперь разрешите вам представить, – она сделала выразительную паузу и театрально взмахнула рукой в сторону двери, – моего мужа.

В гостиную в абсолютной тишине вошел высокий красивый седой господин.

– Знакомьтесь, мистер Ричард Твейн! – объявила Мэри.

– Я же говорил, что мы еще встретимся, сынок, – обратился Ричард к Дэвиду. – Может, у тебя наконец найдется время заключить наш договор?