Текст книги "Зарницы на горизонте (сборник)"

Амирхан Нигметзянович Еники в послевоенные годы очень активно включился в литературную жизнь республики. Правда, в эти годы ему ещё приходилось совмещать свою творческую деятельность со служебными обязанностями на штатной работе сначала в редакции журнала «Совет әдәбияты», а потом заведующего отделом литературы и искусства Радиокомитета ТАССР. А с 1953 года А. Еники – писатель-профессионал – занят только своими творческими делами.

Первые же его произведения, первые же книги привлекли внимание читателей современностью проблем. В них поднимались вопросы нравственности и правдивости, что особенно ярко проявилось в описаниях внутреннего мира героев в известных рассказах и повестях «Ялгызлык» («Одиночество», 1957), «Йөрәк сере» («Тайна сердца», 1958), «Рәшә» («Марево», 1963), «Төнге тамчылар» («Ночная капель», 1964), «Вөҗдан» («Совесть», 1968). Мещанский дух или стяжательство героев очень выразительно и ярко разоблачаются в известных его повестях «Саз чәчәге» («Болотный цветок», 1955), «Әйтелмәгән васыять» («Невысказанное завещание», 1965), в рассказах, вошедших в сборник «Чәнечкеле чәчәкләр» («Колючие цветы», 1962), и некоторых других сочинениях.

Амирхан-ага Еники хорошо знал духовный мир своих будущих героев и без сложных сюжетных построений, лишних слов и витиеватых выражений сочным, поэтичным языком описывал этот мир своим читателям. Почти ни в одном из своих произведений он не использовал для усиления красоты выражения ни диалектных, ни других редко применяемых слов, которыми иногда злоупотребляют некоторые наши писатели. «Глубоким психологизмом, лиризмом и философской значимостью отличаются… его рассказы», – так пишет видный наш литературовед, профессор Рифат Сверигин, анализируя рассказы автора, написанные между боями в годы Великой Отечественной войны. А совокупная оценка всего творчества А. Еники представляется этим профессором литературы такими вот словами: «Авторская философия основана на оптимистическом отношении к жизни, будущему своего народа. Изображение взаимоотношений поколений отцов и детей в его произведениях дано на уровне чёткой и принципиальной идейно-эстетической концепции. Особенно удавались писателю образы людей старшего поколения с традиционными национальными чертами характера».

Как отмечают и другие исследователи творчества Амирхана Еники, в том числе профессор, литературовед, член Союза писателей СССР Фарит Хатипов, он является большим мастером описания дружеских, родственных и любовных отношений своих героев. Его отличает пристальный, вдумчивый взгляд на взаимоотношения людей. Автор предостерегает: безответственность в этих отношениях чревата неожиданными драмами. Сложные человеческие судьбы убедительно и достоверно изображены не только в приведённых рассказах, но также в более крупных произведениях А. Еники – в повестях «Рәхмәт, иптәшләр!» («Спасибо, товарищи!», 1953), «Әйтелмәгән васыять» («Невысказанное завещание», 1965) и в романе «Гөләндәм туташ хатирәсе» («Гуляндам», 1977), посвящённом юношеским увлечениям композитора Салиха Сайдашева. Сюжет данного романа начинается с ознакомления с дневниковыми записями самой Гуляндам уже по прошествии многих лет с их юношеского увлечения с будущим композитором – с элегантным и несколько стеснительным молодым человеком. Известно, что автор в данном случае был знаком с дневниками и прототипа Гуляндам.

И народный поэт Республики Татарстан Равиль Файзуллин в своей книге «Тернистый и славный путь» (на татарском языке, 2004), посвящённой творческой деятельности членов Союза писателей РТ, отмечает, что в 1960–1990-х годах Амирхан Еники занимал особое место среди коллег. «Его повесть «Невысказанное завещание» была особенно популярной среди татарских и башкирских читателей».

А по поводу романа «Гуляндам» мне хочется сообщить читателю, что, работая над этим произведением, Амирхан-ага Еники пользовался и дневниковыми записями своей ровесницы, младшей сестры друга юности в начальный период совместной учёбы в Казани в середине 20-х годов – Хабибрахмана Ибрагимова. В период работы над романом о юношеских годах Салиха Сайдашева он с интересом изучал эти четыре толстые тетради, написанные когда-то ровным девичьим почерком своей землячки. Эти чтения обогатили его роман искренними откровениями юности и достоверными сведениями о событиях начала XX века, волновавшими молодые сердца тех лет. Да, он использовал эти тетради для подробного изучения внутреннего мира юной Гуляндам и молодого музыканта Салиха. На самом же деле автор этих дневников не являлась прототипом Гуляндам.

Амирхана Еники более всего привлекает исследование внутреннего мира своих героев, их нравственного состояния. Поэтому-то они очень близко воспринимаются читателями его рассказов, повестей и романов. Вроде бы он описывает выражение этих чувств в предельно осторожных тонах, но каждый читатель их понимает и принимает по своему темпераменту, согласно своему характеру.

В произведениях Амирхана Еники нет чётко выраженных производственных тем, не описываются производственные дела и конфликты. А такие произведения в советское время были очень востребованы и поощрялись. Злободневная тема тех лет частично отражена лишь в его повести «Спасибо, товарищи!». Повесть была сразу же замечена и оценена положительно как коллегами, так и руководящими деятелями республики. Поэтому она незамедлительно была переведена на русский язык и опубликована в столичном журнале «Дружба народов» (1954). В последующем столичные журналы на другие, написанные им по понятиям тех лет «на бытовые темы» сочинения серьёзного внимания не обращали. Да и сам автор, кажется, особого усердия для проталкивания сочинений в эти издания не проявлял. Он довольствовался выходом своих трудов на родном языке. А известные столичные книжные издательства периодически и очень охотно издавали большими тиражами почти все его произведения. Первая его книга повести и рассказов была издана в издательстве «Советский писатель» в 1955 году, через девять лет после принятия Амирхана Еники в члены Союза писателей СССР. К этому времени на родном языке им было издано уже пять сборников рассказов и повестей. Это большое достижение для писателя автономной республики. И для писателя, по своим личным качествам признанного коллегами достаточно скромным, несуетливым, но в то же время знающим себе цену человеком. В жизни он обычно не мелочился, вёл себя всегда достойным образом.

Произведения его написаны психологически очень тонко, точно и философично. И сочным, притягательным для читателя языком. Сюжеты его произведений привлекают читателей именно своей обычностью, схожестью с повседневной жизнью обыкновенного человека. Писатель не склонен формулировать свою идею прямо, навязывать своё отношение к персонажам сочинений. Беспристрастно и объективно он изображает то или иное явление, предоставляя делать выводы своему читателю.

«В его произведениях рельефное освещение нравственных проблем подчинено задаче эмоционального воздействия на читателя: с ювелирной точностью анализируются внутренние побуждения героев, ситуации; даются детально разработанные мотивировки, – пишет один из исследователей его творчества. – Произведения Амирхана Еники глубоко психологичны. Разоблачение мещанства, стяжательства, двуличия и эгоизма в его повестях и рассказах порой вызывало разноречивые оценки, ожесточённые дискуссии. Но каждый раз жизнь подтверждала правильность взглядов и позиций автора…»

Здесь имеются в виду различные оценки критиками таких произведений автора, как, например, «Болотный цветок», в котором дан отрицательный образ «погрязшего в мещанском болоте» секретаря райкома партии одного из глубинных районов. Или отрицательное восприятие образов главных героев известной повести «Марево» некоторыми «ортодоксальными» партийными деятелями и литературными критиками с их пониманием «порядочности советского человека». События, сязанные с повестью «Марево», разворачивались в середине шестидесятых годов, когда наряду с этой повестью была подвергнута критике и повесть другого известного писателя – Аяза Гилязева «Три аршина земли» («Өч аршин җир»). Главные герои этих произведений признавались тогда некоторыми критиками как «люди с буржуазным нутром», думающие только о себе и о своём благополучии. Помню, эта критика очень отрицательно подействовала на Амирхана Еники. Ведь в повести «Марево» он ведёт речь о разном понимании общечеловеческих ценностей, о человечности отношений между главными героями. Но «беда» заключалась в том, что в данной повести события разворачиваются на бытовой почве, а не на производственной. В защиту автора повести «Марево» в республиканской, а также и во всесоюзной печати выступили известные писатели и критики. Писатель и литературный критик Рафаэль Мустафин («Литературная газета», статья «Плюсы и минусы», 21 января 1964 года), литератор Разия Фаизова в той же «Литературной газете» – дважды. Они доказывали, что именно высокий духовный мир положительного героя раскрывается в повести «Марево», и позиция писателя в данном случае положительная…

Критик Р. Сверигин отмечает, что во всём творчестве Амирхана Еники «переживания героев часто сопровождает музыка, песня, что позволяет говорить о последовательно проводимой традиционно романтической концепции. Большое место в творчестве А. Еники занимают также ирония, сатира и юмор, в которых отражается своеобразие художественного стиля писателя… Образный, выразительный язык, сатира, порой доходящая до сарказма, придают его рассказам и повестям неповторимую силу воздействия…»

Амирхан Еники очень увлекательно рассказал и о своём участии в Отечественной войне в повести «Без дә солдатлар идек» («И мы были солдатами», 1972). Естественно, в этой повести он не описывает свои героические подвиги на поле боя, а рассказывает о сослуживцах, их переживаниях, и, казалось бы, о случайных, несчастных случаях в солдатской жизни. Таких трагических событий на поле боя было предостаточно. А командир отделения сержант Еникиев был ответственен не только за свою судьбу, но и за судьбу других, несмотря на то, что многие солдаты охранного отделения боеприпасов были намного старше его по возрасту. Да, на командира возложены обязанности отца своих бойцов. И по этому поводу иногда возникали различные курьёзные ситуации… В этой повести жизненные коллизии военного времени описаны со знанием, захватывающим душу психологизмом.

А в «созданных в последние годы жизни писателя произведениях «Хәтердәге төеннәр» («Узелки памяти», 1983), «Соңгы китап» (1986, вышла в переводе на русский язык под названием «Страницы прошлого», 1998), «Кояш баер алдыннан» («Перед закатом солнца», 1996) автор с присущей ему обстоятельностью подытоживает свой жизненный и творческий путь, анализирует политические, общественные и литературные события уходящего XX века, размышляет об истории и будущем татарского народа и всей страны. Их можно рассматривать и как обращение, разговор с будущими поколениями читателей, и как предостережение от повторения ошибок старшего поколения», – пишет Р. Сверигин.

* * *

С конца сороковых и до середины шестидесятых годов Амирхан Еники увлекался и литературными переводами. Впоследствии он напишет, что «вынужден был заниматься художественным переводом чужих произведений…» В его переводе в коллективных сборниках или отдельными книгами вышли в те годы произведения следующих ведущих писателей: роман Олеся Гончара «Знаменосцы» (1951), рассказы Николая Васильевича Гоголя (1952), пьеса Александра Николаевича Островского «Без вины виноватые» (1953), роман Михаила Бубеннова «Белая берёза» (в двух книгах, 1954), сборник рассказов Константина Паустовского «Летние дни» (1960), повесть Эмммануила Казакевича «Синяя тетрадь» (1964) и повесть Чингиза Айтматова «Первый учитель» (1965), а также отдельные небольшие произведения других авторов.

Произведения самого Амирхана Еники также переводились на другие языки народов СССР: на русский, башкирский, казахский, каракалпакский, киргизский, украинский, узбекский, чувашский и др. Отдельными книгами были изданы: на башкирском языке сборник повести и рассказов «Йөрәк сере» («Тайна сердца,» 1963), сборник повестей под названием «Вөҗдан» («Совесть», 1996), на русском языке сборники повести и рассказов «Спасибо, товарищи!» (1955), «Сердце знает» (1963), сборник рассказов «Шило в мешке» (1967), сборник повестей и рассказов «Марево» (1968), сборники повести и рассказов «Глядя на горы» (1974), «Одно лишь слово» (1977), роман «Гуляндам» (1978), автобиографический роман «Страницы прошлого» (1998).

Амирхан Еники, как успешный и активный писатель, был награждён орденами «Знак Почёта» (1957), «Трудового Красного Знамени» (1979), а как участник Великой Отечественной войны орденом Отечественной войны 2-й степени (1975) и боевыми медалями.

С Амирхан-ага Еники я познакомился в начале шестидесятых годов, а с творчеством был хорошо знаком намного раньше. Каждое его произведение для меня, как и для миллионов других читателей, было тогда долгожданным. Где бы ни жил в те годы, я был постоянным и активным читателем библиотек. Помню, с середины 1950-х годов проживая в городе Орск, мы, активисты национальной библиотеки имени Мулланура Вахитова, часто устраивали коллективные читки или обсуждения полюбившихся произведений. На таких литературных встречах бурно обсуждалось нами и каждое очередное произведение или книга Амирхана Еники. На этих встречах-вечерах активно участвовали преподаватели и студенты татаро-башкирского факультета Орского педагогического института.

В январе 1961 года я приехал в Казань. И первыми книгами, купленными в Казани, были тома Г. Тукая, Г. Ибрагимова и недавно изданная отдельной книгой повесть А. Еники «Тайна сердца» на татарском языке.

Скоро и с самим автором данной повести удалось познакомиться. Сначала мы часто встречались в редакции журнала «Азат хатын», где в те годы работал прозаик Хасан Сарьян, переехавший из Уфы в Казань осенью 1960 года. Я тоже приехал из Уфы. Таким образом, первоначально нас объединяла общая тема разговоров, связанная с Уфой, Башкирией. К тому же жена Сарьяна приходилась Амирхан-ага родственницей – Фирюзя тоже была из рода Еникиевых. Её отца – «Султанбек-абзыкай» Амирхан-ага часто вспоминал добрым словом. Султанбек Еникиев в двадцатых годах работал в различных организациях, а потом учительствовал в Уфе. Бывая там, Амирхан-ага иногда заглядывал и к ним.

Когда семья Хасановых обзавелась в старом, двухэтажном доме трёхкомнатной квартирой рядом с Казанским финансовым институтом (Фирюзя-ханум преподавала в этом институте), мы стали ещё чаще встречаться в их доме. Помню, кажется, осенью 1964 года, когда в казанских магазинах появились меховые шапки, с Амирхан-абый произошёл такой случай. Примеряя на свою крупную голову несколько таких шапок в старом нашем ЦУМе, который находился тогда рядом с современной площадью Г. Тукая, но не подобрав подходящего себе размера, он поспешно уехал домой. Из дома он звонит мне: «Лирон-энекәш, сходи-ка быстренько в ЦУМ, я там оставил кошелёк с большой суммой денег. Объясни женщинам, их там было двое, что мол такого-такого-то вида абзый, в таком-то пальто оставил у них на прилавке толстенький кошелёк. Сходи, пожалуйста, сейчас же, пока эти женщины меня совсем не запамятовали». Тогда моё рабочее место находилось рядом с этим торговым центром. Я сразу же побежал в магазин, двум немолодым женщинам постарался подробно описать суть событий, упомянув при этом, что это был известный наш писатель Амирхан Еники. Женщины кое-что спросили, переглянулись меж собой, а потом достали из-под прилавка толстый бумажник, как я и указывал – «коричневатого цвета». Передавая его мне, женщины ещё раз повторили: «Мы вас вроде бы заочно знаем, часто вас видим, лицо ваше нам вроде бы знакомое. Если что-либо случится с этим кошельком, мы вас запомним. Да и этот писатель пусть к нам ещё раз заглянет, мы ему подберём хорошую шапку».

Возвратясь на работу, я тут же сообщил о результатах своего похода Амирхан-ага. Это было около четырёх часов вечера. Он, естественно, очень обрадовался и просил сразу же после работы зайти к Хасановым. «Я скоро у них буду, там и встретимся», – сказал он. В то время он жил в своём частном доме, купленном ещё его отцом в начале тридцатых годов, на улице Достоевского. Точнее, на дальнем её углу, далее поперечной улицы Товарищеской. Через полчаса мы встретились в доме Сарьяна (он им уже сообщил, что мы планируем встретиться у них). Амирхан-ага с собой прихватил мне в подарок очень изящную вещицу в виде неглубокой посудины из разноцветных камешков яшмы. Произведение явно уральского происхождения. Такие сувенирные вещи тогда изготавливали именно в тех краях: в Свердловске, Уфе, Челябинске. Сказал: «Вот тебе подарочек за успокоение моей души. Я держал в нём скрепки, стиралки. А некоторые мои знакомые используют как табакерку», – сказал он. Я и сегодня храню этот дорогой подарок.

Позднее он, узнав, что я тоже поклонник творчества А. Куприна и увидев, что его книг нет в моей бедной ещё тогда библиотеке, подарил мне трёхтомное собрание сочинений этого писателя, сказав: «Я купил себе недавно новое издание, удовлетворись пока этими томами».

В доме Сарьяна раза два был с нами и Наки-ага Исанбет. Они дружили с Амирханом Еники с послевоенных лет. В те годы Амирхан-ага был вхож в коллектив нашего главного театра. Очень недолго работал там заведующим литературной частью. Тогда же им были задуманы и вчерне выполнены два документально-литературных очерка об известных актёрах – о Нагиме Таждаровой и Шакире Шамильском (были изданы им десятилетия спустя).

Встречи эти произошли после возвращения Сарьяна с семьёй из отпуска – из Башкирии. Я их встретил на машине в речном порту. Он обычно привозил с собой несколько бутылок любимого Амирхан-ага «башкирского кумыса». А на этот раз привёз ещё и две большие стопки исписанных тетрадей. В них были записи фольклора, собранные учащимися Бирского педагогического училища и частично студентами Башкирского педагогического института, где раньше учился и работал Сарьян. Сейчас он их привёз по заказу Наки-ага Исанбета. Помню, после «кумысолечения» мы втроём поехали на такси домой и я помог донести тетради до дома Н. Исанбета. Тогда он жил на нынешней улице 50-летия Октября. А я – чуть ниже по этой же улице.

А в конце лета 1968 года Амирхан Еники вынужден был переселиться. Их уютную, обжитую «усадьбу» сносили, освобождая площадку для высотного дома. Он недели две ходил по разным кабинетам, в том числе обращался за помощью и в Союз писателей – просил, чтобы его семье дали такой же участок земли и построили там такой же дом, какой был у него. Но в те годы частные дома не строили и им пришлось переселиться в обычный пятиэтажный кирпичный дом на улице Шмидта. Тогда они жили вчетвером, вместе с младшей дочерью Флюрой и её мужем. Флюра и её муж были тогда молодыми врачами.

Амирхан-ага меня и Сарьяна просил в субботу приехать на машине и помочь им переселиться. Будущий их дом находился недалеко от старого. Днём раньше они часть вещей, которые можно было нести на руках, уже перенесли туда. Нам оставались вся мебель и сотни коробок, набитых книгами, рукописями и архивом. Мы втроём, включая нашего шофёра, трудились весь день. Гульсум-апа на третьем этаже нового дома принимала от нас вещи, указывая где и что ставить. А Амирхан-ага в старом доме подбирал и показывал, что грузить на следующий рейс.

Прощание со старым домом состоялось в круглой беседке, стоявшей посередине обширного двора. И тогда, ещё раз взглянув на узорчатые доски этого сооружения, Амирхан-ага с грустью произнёс:

– Это последняя память отца. Беседку он строил после войны. Столбы и доски год сушил в сарае. Все эти узоры мастерил сам… Знал он толк в хозяйском деле… Ох, жалко же мне покидать этот дом. Эту отцовскую веранду… Сколько приятных вечеров проводили мы здесь. Сколько интересных бесед прошло здесь…

Тогда Сарьян и говорит:

– Амирхан-абый, разреши, твою беседку я заберу к себе.

– С сегодняшнего вечера всё это уже не моё. И дом, и беседка эта… Но если завтра, за один день ты его уберёшь – беседка пусть будет твоей… Жаль только, что печь у тебя прожорливая…

Действительно, в те годы многие старые дома обогревались ещё дровами. И в прихожей комнате Хасановых стояла огромная печь…

– Не беспокойся, Амирхан-ага, такое памятное сооружение я не пущу на дрова…

Прошёл ещё год с небольшим. В октябре 1969 года четырём коллективам творческих организаций – Союзам писателей, композиторов, художников и научным работникам Института имени Арбузова были выделены участки земли для организации садового общества «Идел» у залива Волги. Там получил свой участок в 4 сотых гектара земли и Амирхан-ага. Сидим мы однажды на недавно построенной веранде Сарьяна Хасанова, беседуем. Вдруг он прерывает беседу и говорит:

– Амирхан-ага, сохранил я дорогую вам беседку. В остов этой веранды заложены просушенные вашим отцом столбы и доски из той вашей беседки…

Помню, Амирхан-ага Еники тогда радостно заулыбался, сказав только два слова:

– Рэхмэт, Сарьян-туган!

Наши с ними участки оказались почти рядом. Особенно близок к нам был дом Амирхана Еники. Если идти по катету условного треугольника, то через участок известного поэта, участника войны Заки Нури был участок Амирхан-ага. А если идти по гипотенузе – наши участки упирались углами. В первые годы, когда ещё не было низеньких заборчиков, конечно же, мы с ним больше общались по линии гипотенузы. В нашем углу также были участки Нури Арслана, Хасана Сарьяна, Гарифа Ахунова, Атиллы Расиха. И семья будущего председателя Союза писателей, будущего активного депутата, известнейшего драматурга Туфана Миннуллина тоже в начальные годы обживания этих участков летними месяцами жила там. Участок их находился рядом с домами Н. Арслана и Х. Сарьяна. Помнится, как иногда вечерами, при общих посиделках, приятным голосом своим запевала песни Нажиба Ихсанова и как ей отвечал словами башкирской песни «Азамат» Хасан Сарьян. В те годы Нажиба чаще всего исполняла песню «Акчарлаклар» («Чайки») из пьесы Гарифа Ахунова. Композитор, автор этой песни, Хуснулла Валиуллин тоже был нашим ближайшим соседом. Туда же часто приезжал поэт Равиль Бухараев – дом его отца находился рядом с домами двух Миннуллиных: Туфана и литературного критика Фарваза. С другой стороны к ним примыкал дом поэта, любителя исполнять татарско-кряшенские песни Гарая Рахима.

Да, дружно мы тогда жили. Дружно, помогая друг другу, обустраивали свои жилища, садовые участки. Амирхан-ага и там первым делом посадил любимые им вишни. А при посадке яблонь только он пригласил специалиста-садовода. Другие сажали то, что попадалось под руку. Жаль, что Амирхан-ага там пробыл не более пяти-шести лет. После ухода из жизни Гульсум-апа, передав участок старшей дочери Резиде, он там появлялся очень редко.

В первые годы на большом пустыре, ещё не занятом другими садоводами, рядом с нашим общим забором, мы все вместе устраивали Сабантуй. Там стоял развесистый старый дуб. Вокруг дуба пристраивались скамеечки. На них сажали старейшин садового общества. Часто там вместе оказывались писатели, композиторы, химики: Амирхан Еники, Нури Арслан, Хуснулла Валиуллин, Загид Хабибуллин, Фасиль Ахметов и др. На эти праздничные мероприятия приглашали и гостей из Казани. В одном из первых таких праздников участвовал и московский поэт Евгений Евтушенко. Он в те годы писал поэму о Казанском университете. На Сабантуй пришёл в сопровождении поэта Марса Шабаева, будущего переводчика этой поэмы. Евтушенко тогда участвовал и в борьбе куряш. После чего Наби Даули ещё долго жаловался, что костлявый москвич, упав на него, повредил ребро. В другой раз гостем праздника был известный казахский писатель, зять бывших оренбургских купцов Сатимжан Санбаев. Кстати, и зять Амирхан-ага, муж учительницы Резиды, был также из семьи бывших оренбургских купцов. И деды, прадеды бывшего подполковника, военного разведчика Сагида Тюменева были тоже родом из мурз – из тех же «тюменей». Да, раньше так и говорили: «Мурза себе невесту найдёт даже на краю света» («Морза үзенә тиң киленне җир читеннән барып та таба»).

Амирхан-абый в садовом обществе иногда присутствовал и на вечерних посиделках у костра со своими сверстниками. Такие посиделки-беседы часто устраивались во дворах двух поэтов, двух Нуриев – Заки и Арслана.

* * *

С кем же из коллег-писателей был особенно близок в эти годы писатель Амирхан Еники? Наки-ага Исанбета я уже упомянул. А с семидесятых годов они ещё оказались и ближайшими соседями – Наки-ага поселился тогда в доме, расположенном на углу улиц Достоевского и Товарищеской: через квартал от улицы Шмидта. Другими неразлучными друзьями можно назвать Фатиха Хусни, Атиллу Расиха, профессоров литературы и писателей Ибрагима Нуруллина, Фарита Хатипова. И с Риза-ага Ишмуратовым у них были долгие добрые отношения. Из более молодых коллег он чаще всего общался с Аязом Гилязовым, Нуриханом Фаттахом, Хасаном Сарьяном, Рафаэлем Мустафиным, Миркасымом Усмановым, Туфаном Миннуллиным.

Из среды молодых земляков-башкортостанцев Амирхан-ага очень дружелюбно относился к братьям Юзиевым, поэтам Радифу Гаташу и Роберту Миннуллину. Он два раза выступал вместе с поэтом Нури Арсланом в защиту поэта-фронтовика Махмута Хусаинова. После принятия кандидатом в члены Союза писателей в середине пятидесятых годов его долго не утверждали членом Союза писателей. Причём это было связано с личными взаимоотношениями некоторых его коллег. (Об этом же Амирхан-ага позднее напишет в своём интересном и для литературоведов очерке «Гөмбәгә бару» («За грибами», журнал «Казан утлары», № 10, 1997). Амирхан Еники, как всегда, выступил правдоискателем. Его правдолюбие, естественно, не всем нравилось…

* * *

Как активный, плодовитый писатель, Амирхан Еники с середины 1950-х годов пользовался ежегодно услугами Домов творчества писателей СССР. Там он общался с писателями, приехавшими со всей страны, в том числе и с коллегами из республик Средней Азии. В своих воспоминаниях он упоминает народного поэта Башкортостана Мустая Карима, с кем он неоднократно встречался в подмосковном Доме творчества «Малеевка». И с бывшим генералом Расимом Акчуриным, потомком мурз по линии бека Бихана, познакомился впервые также в подмосковном Доме творчества «Переделкино». Тепло вспоминает он частые встречи в разных Домах творчества и дружеские беседы со своим современником, прозаиком и киносценаристом Павлом Нилиным. Иногда в этих же домах творчества происходили встречи и с будущими переводчиками своих произведений. В общем, царила настоящая творческая атмосфера. Там же часто организовывались беседы и лекции по вопросам международных отношений, встречи с ведущими международными писателями. Амирхан-ага летом пользовался услугами таких домов у берегов Чёрного моря: в Гагре, Коктебеле, Пицунде и Ялте. Часто бывал он и в Домах творчества санаторного типа в Юрмале («Дубулта») и «Малеевке». Любил повторять, что завершающий этап работы над крупными произведениями лучше всего ему удавался в удобных услоиях таких домов творчества.

В одном из последних своих произведений «Кояш баер алдыннан» («Перед закатом солнца») он пишет, что в годы правления страной Л. И. Брежневым и его последователями, живя на пенсию в 120 рублей и тратя часть своего гонорара, ему удалось побывать во многих уголках СССР, встречаться с разными людьми. Эти поездки и встречи очень помогали ему в его творческих исканиях. Он пишет, что ему не приходилось только выезжать за границу. Даже в годы войны не пришлось ему вступать ногой на чужую землю. «Мой боевой путь завершился на нашей границе», – пишет он. Позднее его желание выехать в какую-либо страну будто бы пресекали врачи: они не рекомендовали ему такие поездки. «Но, видимо, за спиной врачей меня охраняли какие-то органы от подобных путешествий за границу. А я ещё тогда был в силах объехать весь земной шар». (Вольный, дословный перевод текста автора.) Но всё же в последние годы жизни, в середине девяностых годов, он сумел съездить на несколько дней в Турцию. Такую поездку ему организовала компания «Татурос». И там встречался с ним сам президент этой компании Рево Рамазанович Идиятуллин – один из последних секретарей Татарского обкома КПСС.

Амирхан-ага Еники долго и плодотворно работал во благо татарской литературы, а значит, и во благо своего народа. Дожив до девяносто одного года, он почти до последнего дня не выпускал хрустального пера из своей тёплой руки. За несколько недель до его кончины мы беседовали с ним по телефону. Он сообщил, что завершает доработку своих воспоминаний о последней поездке в Алма-Ату, совершённой им осенью 1997 года. В середине сентября того года там проходили мероприятия по случаю 100-летия со дня рождения одного из классиков казахской литературы и видного академика-литературоведа Мухтара Ауэзова. С этим писателем, автором романа-трилогии о классике казахской поэзии «Абай» (роман вышел и на татарском языке в Казани), Амирхан-ага был лично знаком с 1957 года и высоко ценил его творчество. Амирхан Еники участвовал на всех мероприятиях, организованных Союзом писателей и Академией наук новой страны: Республики Казахстан. Общался там со многими старыми и новыми коллегами по перу. Был очень рад такой встрече и тому, что его, как писателя, помнят там…

В Алма-Ате же он в последний раз встретился тогда и со своей двоюродной сестрой Зулейхой, с довоенных времён преподававшей в вузах казахской столицы, и с другими родствениками.

* * *

Да, Амирхан-ага Еники навсегда останется в нашей памяти. Его произведения не теряют актуальности и в наши дни. Надеюсь, что они не устареют никогда! Любители татарской литературы в начале нового века обогатили свои библиотеки пятитомным собранием сочинений Амирхана Еники. Память о народном писателе, лауреате Тукаевской премии в настоящее время увековечен в Казани открытием улицы «Амирхан Еники» в центре города. И на родине – в селе Новая Каргала и городе Давлеканово в музейных комнатах школы и дворца культуры установлены стенды, посвящённые Амирхану Еники. При входе в Новокаргалинскую школу каждого встречает мемориальная доска с именем Амирхана Еники. По некоторым данным, в Давлеканове в сохранившемся доме Еникиевых в будущем планируют открыть музей, посвящённый великому земляку…

2012