Текст книги "Зарницы на горизонте (сборник)"

Вообще, как помнит Исмагил-абый, нить разговора была в основном в руках Галимджана Ибрагимова, поэт же лишь изредка вклинивался в беседу, выражая свои мысли. Исмагил Рамиев же практически не участвовал в ходе беседы.

– Посидев немного с ними, я отошёл. Там была очень богатая библиотека, я стал рыться в одной заинтересовавшей меня книге и забылся, – вспоминал он.

После этих событий Дэрдменд-Рамиев недолго прожил в своём доме. Заседания курултая, где принимал участие и Галимджан Ибрагимов, завершились где-то 22 декабря. Через месяц, 23 января 1918 года, в Оренбурге была установлена советская власть. Тут же стал претворяться в жизнь лозунг «Долой буржуев!». Началась конфискация имущества богатых.

Известно, что впоследствии Дэрдменд и его сын, горный инженер Искандер, добровольно отказались от приисков и передали их советской власти. В том числе писатель отдал в распоряжение представителей Советов и хорошо оборудованную типографию в Оренбурге. Вернее, эта типография явилась первым «подарком» новым хозяевам. Типографию и деньги для двухнедельного его содержания большевикам передал лично сам Рамиев. Вскоре здесь под руководством Загида Шарки-Юсупова начали издавать газету «Мөхбир» («Вестник»), позднее «Эшчеләр дөньясы» («Рабочий мир») и другие. Загид с 1913 года работал наборщиком в типографии газеты «Вакыт», и именно на него мусульманское бюро большевиков Оренбургского ревкома в первые же дни установления советской власти возложило обязанности по приёмке типографии и выпуску новых газет. Позднее он был редактором нескольких татарских газет в Оренбурге и на Донбассе, заместителем редактора всесоюзной газеты «Коммунист» в Москве. Своего земляка и однокашника по медресе «Хусаиния» Мусу Джалиля в эту газету приглашал именно он.

Значит, и типография, и её рабочие отошли от зятя поэта Яруллы Валиева, в последние годы фактически возглавлявшего «Вакыт», к мусульманскому бюро ревкома.

В феврале 1964 года в селе Большие Кайбицы я записал воспоминания пенсионера, бывшего наборщика Хабибуллы Яруллина. Хабибулла-абый, начавший свой трудовой путь в годы Гражданской войны помощником наборщика, рассказал эту историю, связанную с типографией «Вакыт»: «После установления советской власти и закрытия «буржуазных газет» владелец типографии поэт Рамиев пришёл на собрание наборщиков и заявил:

– Выберите из своих рядов одного руководителя и проведите приёмку всего оборудования. – Затем Дэрдменд добавил, указав на свёрток с деньгами: – Здесь деньги, их хватит, чтобы покрыть расходы типографии на ближайшие две недели, и вам на заработную плату.

После чего поблагодарил всех, попрощался и ушёл…»

Это одно из воспоминаний о прощании поэта с городом Оренбургом…

Широким слоям населения Закир Рамиев-Дэрдменд и его брат Шакир были известны прежде всего как основатели и издатели наиболее читаемых и авторитетных в то время (и не только среди татар) газеты «Вакыт», журнала «Шура» и как содержатели самой современно оборудованной типографии в Оренбурге.

Братья Рамиевы обсуждали между собой издательские дела ещё в восьмидесятые годы XIX века, когда Закир совершенствовал своё образование в Турции. Похоже даже, что он по пути домой был в городе Бахчисарае и встречался там с Исмаилом Гаспринским. У них были общие взгляды на будущее, одни стремления по изданию своей газеты. Наверно, не случайна их встреча осенью 1882 года в Казани. Шакир и Закир в Казани арендовали помещение для организации встреч с будущими читателями газеты «Тарджеман». Но на эту встречу никто не пришёл. Тогда же первыми спонсорами и абонентами будущей газеты Гаспринского записались братья Рамиевы.

Позднее они сами неоднократно пытались издать собственную газету. Галимджан Ибрагимов, останавливаясь на таких фактах в своём труде «Материалы к истории революции» (1922), пишет следующее: «Мечту о выпуске газеты у нас в Волго-Уральском регионе в то время имели многие люди. Рашид-кадий (Ибрагимов), Хади Максуди, золотодобытчики Рамиевы… лелеяли идею создать одну газету под каким-нибудь названием. Но самодержавие не давало на это разрешения». В то же время во вновь присоединённых к империи окраинах уже издавались некоторые тюркоязычные газеты: на казахском и узбекском языках с 1870, на азербайджанском с 1875 и на крымско-татарском с 1883 года.

Естественно, немало было образованных мужей и среди татар Поволжья и Урала, мечтающих путём издания национальной периодической печати укреплять национальное самосознание своего народа. Но открыть своё дело пока никому не удавалось. Даже ахун личной конно-военизированной охраны царей Гатаулла Баязитов этого не мог добиться.

В начале 1899 года Шакир Рамиев в Петербурге посетил типографию и издательство Ильяса Бораганского. Выходец из Крыма, из бывшей столицы татарского ханства Бахчисарая, Ильяс-мурза на стыке двух веков выпустил немало интересных книг на русском, немецком и французском языках. Среди них было и несколько книг на смешанном тюркском языке (на базе крымско-татарского языка). Позднее из этой типографии выйдут книги и казанских татар: в 1902 году – «Ауропа сәяхәтнамәсе» («Путешествие в Европу») Фатиха Карими, в 1903 году – роман «Бәхетле Мәрьям» («Счастливая Марьям») Камиля Мутыги и другие.

В момент посещения Шакиром этой типографии, по описанию Ф. Карими[16]16
  Кәрими Ф. Морза кызы Фатыйма. – Казан, 1991. – 192 б.


[Закрыть], на столах лежали шесть-семь тюркоязычных книг. Среди них три книги крымчанина Нури Акчокраклы, написанные на основе исторических событий в бывших татарских ханствах. И с автором они встретились там же: Нури работал в этой типографии. Действительно исторической была эта встреча. Впоследствии Рамиевы пригласят его в Оренбург. И Нури станет их главным советником при оборудовании типографии «Вакыт».

Наступил 1905 год. Переломный год во всех отношениях. После народного бунта вышел царский манифест от 17 октября того же года. Вскоре в Казани и Уральске приступили к выпуску татарских газет. А в Петербурге ахун Баязитов такое разрешение получил ещё до выхода этого манифеста. И первый номер газеты «Нур» был напечатан и роздан ещё 2 сентября 1905 года.

Оренбургский губернатор тоже выдал «Свидетельство… на основе Высочайше утверждённого закона о печати от 24 ноября 1905 года… Мухаммедзакиру Мухаммедсадыковичу Рамиеву на выпуск газеты «Вакыт» («Время»)». Дата выдачи свидетельства – 16 февраля 1906 года. Через пять дней вышел первый номер указанной газеты. В том же свидетельстве редактором издания был определён писатель Ф. Карими. Солидарность и творческая дружба между Каримовыми и Рамиевыми зародилась задолго до этого. В 1899 году, когда Шакир намеревался совершить путешествие по странам Европы, ему в качестве спутника-переводчика предложили Фатиха, недавно вернувшегося из Турции, окончив там высшее учебное заведение…

В те же годы ахун Бугульминского уезда Гильман Каримов, отец писателя, решил взяться за печатание книг, обосновавшись в Оренбурге. Тогда именно братья Рамиевы и оренбургский купец Гани Хусаинов протянули ему руку помощи при покупке дома и типографии.

В энциклопедическом труде Исмагила Рамиева «Татарская периодика. 1905–1925 гг.» (на татар. яз.) есть такие строки: «“Вакыт” – национально-либеральная газета. Издаётся в Оренбурге. Была закрыта в 1918 году, после выхода 2309 номеров. Осторожна в политических проблемах. В вопросах религии и нации указывала направление национальной периодике, следовавшей за ней. Уделяла много внимания проблемам образования, языка и литературы, культуры, выражала солидарность распространению музыкального искусства, последовательно защищала обучение в государственных школах».

В декабре 1907 года Рамиевы получают разрешение и на издание журнала «Шура» («Совет»). Он выходит два раза в месяц, всего 24 номера в год. Первый номер увидел свет 10 января 1908 года. Издатели – «Мухамметшакир и Мухамметзакир Рамиевы». В том же документе редактором указан Ризаэддин Фахретдинов, бывший с 1906 года заместителем редактора газеты «Вакыт». (По просьбе Рамиевых Риза-хазрат осенью 1906 года специально переехал из Уфы в Оренбург, оставив там солидную должность казыя – одного из заместителей муфтия Сибири и Центральной части России.) Журнал издавался на 36 страницах большого формата, иногда давались иллюстрации.

В книге И. Рамиева читаем: «[ «Шура»] издавался до начала 1918 года, выпущено 240 номеров. Литературный, научный, исторический журнал. Самый известный среди татарских журналов. Приобрёл авторитет как регулярное издание, хорошо распространялся… И по техническому исполнению, несомненно, был на первом месте в своё время».

В редакциях газеты и журнала работали известные журналисты и писатели того времени: Бурхан Шараф, Габдельбари Баттал, Шариф Камал, Джамал Валиди, Кабир Бакир и другие. С этими изданиями активно сотрудничали почти все известные писатели и общественные деятели: Галимджан Ибрагимов, Юсуф Акчура, Габдулла Тукай, Маджит Гафури, Нажип Думави, Муса Бигиев, Заки Валиди, Хади Атласи, Галиаскар Гафуров-Чагатай… Например, исследователи творчества Г. Тукая отмечают, что на страницах рамиевских изданий было напечатано около ста его произведений.

«Вакыт» и «Шура» читали не только татары и башкиры, но и другие родственные им по языку народы, например узбеки, казахи, часть «кавказских татар» (к каковым относили кумыков, нугаев, карачаевцев и частично азербайджанцев).

На страницах газеты и журнала занимали достаточно места произведения и труды литературного, научного, религиозного содержания, проводились конкурсы. Произведения, победившие в конкурсе, издавались Рамиевыми отдельными книгами в виде приложений к этим изданиям.

«Закир Рамиев особенное внимание обращал на хорошее жизнеобеспечение работников редакции, на их культурную жизнь, и поэтому платил им большое жалование в невиданных для той поры размерах. Например, назначил месячное жалование в 130 рублей редактору газеты «Вакыт» Фатиху Каримову и редактору журнала «Шура» Риза-кадию [Фахретдинову]. Многие называли это министерским жалованием», – пишет в своей книге «Замандашларым белән очрашулар» («Встречи с современниками», 1968) писатель Зариф Башири, проработавший в 1908–1909 годах в оренбургских журналах «Чүкеч» («Молот») и «Шура». «Так как Рамиевы, особенно Закир, питали большую любовь к литературе, они не смотрели на издательское дело с точки зрения прибыли… За последние годы от издания «Вакыт» и «Шура» они имели убыток примерно в десять тысяч золотых», – писал он. Разумеется, расходы Рамиевых на начавшую свою работу в 1909 году типографию «Вакыт» были во много раз больше этого.

Начав издание газеты «Вакыт», Рамиевы сразу же приобрели в Оренбурге рядом с усадьбой Шакира большой дом на Эссенской улице для работников редакции. В одной из его секций в разные годы жили разные семьи (например, семья журналиста Кабира Бакира, являвшегося в 1914–1917 годах вторым редактором журнала). В остальной же части дома расположилась многочисленная семья редактора журнала Риза-хазрата. Там же был и его рабочий кабинет. На месте того дома сейчас пятиэтажное жилое здание, на стене которого в 1986 году была установлена мемориальная плита. На ней написано, что «в доме на этом месте с 1906 по 1918 год жил писатель, учёный, педагог, редактор журнала «Шура» Ризаэддин Фахретдинов».

Как отмечает писатель З. Башири в той же книге, типография Каримовых, где первоначально печатались «Вакыт» и «Шура», была уже изношенной, шрифты менялись редко, использовалась дешёвая бумага и плохие краски. Рамиевы были не очень довольны её работой и принялись хлопотать об открытии собственной типографии. На улице Вороной, рядом с усадьбой Дэрдменда, было куплено здание, примыкавшее к углу просторного двора поэта. Там оборудовали типографию, выделили комнаты для редакторов. С 1 января 1909 года «Вакыт» и «Шура» уже издавались там, что заметно сказалось на их качестве. А первой книгой, выпущенной типографией в начале декабря 1908 года, была «Мөхәммәд галәйхиссәлам…» («О Пророке Мухаммаде») Р. Фахретдинова.

Начинают издаваться литературные, общественно-культурные, исторические книги, учебники с печатью «Типография “Вакыт”». До конца января 1918 года она принадлежала Рамиевым и выпустила более 150 книг…

Часть изданной в те годы в Оренбурге русской и казахской периодики тоже выходила в типографии «Вакыт». Газета «Казах» (Оренбург, 1913–1918), имевшая большой авторитет среди казахов и внёсшая значительный вклад в развитие самосознания этого народа, а также восемь книг на казахском языке (среди них есть и первая казахская повесть М. Нурбаева «Кургенде бала») – плод работы типографии Рамиевых.

В то время в Оренбурге на русском языке выходило около шести-семи журналов и примерно столько же газет, а единственная частная типография Бреслина закрылась в 1915 году. Типография губернского управления была больше направлена на издание официальных материалов. Вероятно, что какая-то часть и русской периодики тогда печаталась в типографии Рамиевых. Там же печатались ещё несколько татарских периодических изданий, в том числе и журнал «Карчыга» («Ястреб»). Но фундаментальных научных исследований касательно типографии «Вакыт» практически не было, т. к. в эпоху советской власти не очень одобрялось изучение деятельности Рамиевых. И даже в трудах одного и того же автора указывается разное количество книг, напечатанных в этой типографии, и сроки её работы. Библиотеки «Белек» Оренбургского благотворительного общества и «Шарык китабханасы» в Орске, другие фирмы и общества книжно-газетной торговли в городах Троицке, Челябинске, Кустанае и других местах выполняли также и роль издателей, постоянно направляли заказы на издание книг, которые были им нужны, в типографии Казани и Оренбурга. Вероятно, такие заказы выполняла и типография «Вакыт».

Книги каких писателей и учёных печатались в типографии «Вакыт»? На первом месте, конечно, был очень уважаемый Рамиевыми сверстник Дэрдменда Риза-хазрат Фахретдинов. Тридцать пять его книг воспитательного, религиозного и исторического содержания увидели свет в этой типографии. На втором, третьем местах – Шариф Камал и Галимджан Ибрагимов. Все дореволюционные произведения Шарифа Камала публиковались сначала на страницах «Шура» и «Вакыт», потом издавались отдельной книгой (кроме сборника стихов, выпущенного в Санкт-Петербурге в 1906 году). В 1910 году был предложен читателю большой рассказ «Козгыннар оясында» («В вороньем гнезде»), в 1914 году вышел «Хикәяләр төркеме» («Сборник рассказов»), включавший в себя пятнадцать известных произведений писателя, а в 1915 году – повесть «Акчарлаклар» («Чайки»). И первые рассказы Г. Ибрагимова тоже появлялись сначала на страницах «Вакыт» и «Шура», а затем выходили отдельными книгами. И объёмный очерк «Татар шагыйрьләре» («Татарские поэты», 1913) был опубликован в этой типографии. И некоторые произведения Фатиха Карими, имевшего собственную типографию, печатались в «Вакыт». Такова, например, судьба его объёмной книги «Истанбул мәктүпләре» («Стамбульские письма», 1913) и нескольких книжек серии «Дөнья халыклары» («Народы мира»). «Законы литературы» («Әдәбият кануннары») Габдерахмана Сагди, книги Бари Баттала «Габдельвали Яушев» и другие, Джамала Валиди «Татар әдәбиятының барышы» («О татарской литературе»), Шакира Мухамедьярова «Алпавытлар дәвере» («Время помещиков»), сборник стихов и поэм классика казахской литературы Абая («Абай тирмәсе»), сборник воспоминаний об известном религиозном деятеле Зайнулле Расулеве – все вышли в типографии «Вакыт». Там же были изданы татарские переводы произведений языковеда Н. И. Ашмарина «Очерки литературной деятельности казанских татар конца девятнадцатого века», известного писателя Турции Ахмета Мидхата, английского писателя Конан Дойла, книги классиков русской литературы А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, Л. Андреева и других. А количество учебников, изданных в типографии братьев Рамиевых, пока никем не учтено.

Содержа свою типографию, братья не стремились к материальной выгоде, а ставили целью служение своему народу, трудились во благо нации. Типография продолжала свою работу и после установления советской власти в Оренбурге.

Закир Рамиев-Дэрдменд, передав типографию и средства на его содержание, вскоре уехал с женой Махубджамал в город Орск – поближе к своим приискам. В Оренбурге остались дети с семьями: в отцовском доме Зайнап с Яруллой и двумя детьми, Искандер с беременной женой Шарифзадой. А в доме мужа Гарифа Камалова старшая дочь Уммугульсум с четырьмя дочерьми. Семья горного инженера, главного специалиста по приисковым делам Искандера, после рождения первенца Башира тоже уехала в Орск в начале лета 1918 года.

Приближаются последние трагические годы жизни Закира Рамиева. Какими остались в памяти тех, кто знал его при жизни, и в письменных источниках отдельные моменты жизни поэта в городе Орске, где он прожил с конца февраля 1918 по октябрь 1921 года?

В конце февраля 1918 года Закир и Махубджамал решили уехать в Орск, ближе к приискам и родным. В тех местах ещё шла война. Конечно, ехали уже не так, как раньше, – не на тройке благородных коней, собрав необходимые вещи и дорогие одежды, а налегке, практически с двумя чемоданами. Потому что в районе деревни Сара, где-то на полпути между Оренбургом и Орском, шли тяжёлые бои между войсками атамана Дутова и красными. Поэтому Рамиевы были вынуждены выбрать обходной путь. Сначала они поехали по дороге Оренбург – Ташкент на поезде до города Актюбинск. А потом должны были проделать оставшийся путь в сто сорок вёрст на санях, присланных за ними братьями Махубджамал.

Так как железная дорога, соединяющая Оренбург с Орском, ещё только начинала строиться, для Рамиевых было привычным делом ездить на повозках по триста и более километров за раз (от Оренбурга до Орска триста пятьдесят километров. А от Орска до приисков – не менее двухсот наберётся). Они уже привыкли по несколько раз и летом, и зимой колесить по дороге в более трёхсот вёрст между губернским центром и уездной столицей. Правда, в прежние годы Махуба-ханум с детьми в такой дальний путь выезжала только летом. А тут пришлось посреди зимы лишь вдвоём собраться в эту дальнюю дорогу.

Причиной тому, конечно, было не только то, что Оренбург заняли красные. Двое младших сыновей Рамиевых – Ягъфар и Мурад тоже воевали где-то в окрестностях Орска. До взятия Оренбурга красными от них хоть иногда приходили весточки. А теперь связь совсем прервалась. Родители особенно переживали за самого младшего – за своего Мурада. Он, петушась по-юношески, попал в элитный полк дутовцев. Судя по известиям, доходящим до Оренбурга, этому полку поручалось выполнение самых сложных задач, и поэтому среди них были большие потери.

Ягъфар же в более надёжных руках. Он воюет против красных в составе первого башкирского кавалерийского полка. Он ярый сторонник автономии для национальных народов. И входил в группу молодёжи, одобряющей создание национальной автономии башкир. И со своими сверстниками был записан в первые же дни образования армии башкир. Да, один из офицеров штаба этой армии, молодой Ильяс Алкин, сам недавно окончивший реальное училище, часто бывал у них в реальном, сам подбирал активных бойцов… Но до поры до времени родители об этом не знали.

С его командиром, человеком богатырского сложения, – Мусой Муртазиным Закир Рамиев отчасти был знаком. Муртазин – самый надёжный и самый опытный командир в войсках Башкортостана. Да и для самого Заки Валиди, руководителя «самостийной республики», Рамиевы не посторонние. Разве не Закир благословил его при отъезде на учёбу в Казань и дал будущему шакирду денег? И было это событие самое большее восемь-девять лет тому назад. Имеющий память такую помощь не забудет… Да и красные пока не так сильно давят в районе расположения муртазинского полка. Об этом сообщали знающие люди. И Ягъфар, имеющий кое-какое техническое образование, не сражается в первых рядах этого полка. Муртазин определил его в отдел снабжения оружием. Поэтому родители чуть спокойней за Ягъфара. Да и парень уже взрослеет, не в том возрасте, чтобы кидаться сразу в огонь[17]17
  Когда в 1929 году всех Рамиевых арестуют и запрут в Челябинской тюрьме, комдив Муртазин подаст прошение о помиловании Ягъфара. И его выпустят из тюрьмы раньше всех.


[Закрыть].

Кроме судеб родных детей, Закира Рамиева беспокоило и положение дел в приисках. Что там творится в это смутное время? Не разбили ли, не сломали ли там всё оборудование? В надёжных ли руках каменные амбары, где хранилось золото, добытое трудом сотен золотодобытчиков? Часть земель, на которых расположены прииски, пока в распоряжении Башкирской автономии, под присмотром башкирских военных сил. А как дела в расположенных в сторонке от границ автономии приисках на Балкане, Кумаке, Шейхане? Хоть новые «ханы» и атаманы, заявляющие «я сам хозяин всех богатств на моих владениях», множатся с каждым днём, ведь всё равно ответственность за прииски в этих владениях несут прежние хозяева – Рамиевы, Дашковы, Тимашевы. И пока ещё они отвечают перед работающими там людьми. Надо будет безотлагательно и прииски передать властям, как передал Советам без всяких претензий типографию «Вакыт». Всё идёт к этому. Большевики, наступая, уже почти прошли Урал. Вскоре и до Орска доберутся. Победа явно за ними. Они заявляют, что и земля, и все её богатства должны быть в руках трудящихся – рабочих и крестьян. Понятно, что составляющие большинство эти самые рабочие и крестьяне будут всеми силами бороться за свою долю. Пожалуй, они непременно победят. Видимо, сословие меньшинства – сословие пока владеющих этими богатствами Рамиевых, Романовых, Дашковых, – не сможет удержаться на ногах.

 
Пески взметёт бураном бед, исчезнет след, –
Так мы умрём, так мы уйдём на склоне лет[18]18
  Дәрдемәнд. Без (Мы. – Отрывок, пер. С. Липкина).


[Закрыть].
 

Наверное, и такие мысли терзали Дэрдменда при отъезде в Орск. Видимо, поэтому и собрались в Орск зимой, не стали дожидаться, как обычно, пока установятся дороги. Орск – центр, объединяющий хозяйства в приисках. При случае оттуда можно будет и на прииски съездить. Может, получится узнать что-нибудь о детях, воюющих в тех краях. В каком, интересно, положении сейчас банки городов Орска, Верхнеуральска, с которыми Рамиевы вели дела?

В Оренбурге, в руках новых управляющих, ещё пока не казавшихся такими уж чужими, тоже осталось его большое хозяйство. В центре города, в основном его доме на перекрёстке улиц Неплюева и Введенской, скорого возвращения Дәрдменда остались ждать его деловые бумаги, любимая библиотека. Старший сын Искандер, беременная невестка, любимая дочь Зайнап с мужем и детьми пока остались жить в главном доме-усадьбе в Оренбурге. Да, кроме неизвестно где пропавшего сына Гарифа, часть их детей и внуков остались в распоряжении новой власти. Не случится ли с ними чего? Из-за большой войны, начавшейся между Россией и европейскими державами, Гариф со своим двоюродным братом Ахмет-Мидхат Рамиевым оказались отрезанными в Бельгии. В 1914 году Закир сам ездил устраивать их в высшее техническое учебное заведение в городе Льеже. Как оказалось, на свою беду. Живы ли они сейчас? Не забрали ли их в какую-нибудь армию, как были мобилизованы Мурад и Ягъфар? Может, они тоже от безысходности воюют против кого-то. Вон ведь, германская армия заняла земли Польши, Украины. А завоевания не бывают без крови. На поле боя погибают солдаты с обеих сторон. Кто может сказать, что среди них нет Гарифа и Ахмет-Мидхата – сына Шакира, старшего брата? Наверняка и в Германии есть обычай насильно уводить в армию всех юношей, способных держать ружьё. Сейчас ведь время войн, уничтожающих очень много людей.

Возможно, к началу лета в Орск приедет и Искандер. Если беременность невестки, Шарифзаде, благополучно разрешится. Если к тому времени получат надёжное известие и о сыне Гарифе, на душе станет легче… (К сожалению, Гарифу Рамиеву не суждено было вернуться на родную землю. После Первой мировой войны он жил в Финляндии, обучал детей. В 1971 году, приехав в Рим, чтобы увидеться с двоюродной сестрой Камилёй Рамиевой-Максуди, вдруг заболел и умер. Гариф Закирович Рамиев похоронен на мусульманском кладбище Рима. Ахмет-Мидхат Рамиев, возможно, остался жить в Бельгии, а возможно, подался к сестре в Турцию. Кто-то даже утверждает, что после Второй мировой войны он уехал в Америку.)

Возможно, именно такие мысли крутились в голове поэта, пока они проделывали длинный, стосорокакилометровый путь из Актюбинска в Орск. В этих краях лишь редкие казахские кишлаки и недавно переселённые, довольно безобразные, безрадостные русские деревеньки. Да и расстояния между деревнями довольно дальние. И беспрестанно не дают покоя февральские метели: не успеет пройти буран, догонявший следом, так впереди поджидает следующий. Не спасают даже тулупы поверх шуб. Пока ехали от одной деревни до другой, Махубджамал-абыстай совсем окоченела. Только когда уже почти приехали – в районе Алимбетовки, что рядом с Орском, солнце смилостивилось и улыбнулось им. (Я когда-то записал эти слова: «Лишь на подъезде к Алимбетовке показалось солнце, на душе потеплело» из уст Шакиры Мустафиной, имевшей отношение к роду Бурнаевых.)

Жители деревень, где останавливались передохнуть, говорили, что и на этой дороге встречаются никому не подчинённые вооружённые банды. Памятуя об этом, Мухаммеджан Бурнаев направил за ними две повозки. Рамиевых в той поездке сопровождали вооружённые парни на вторых санях.

Закир и Махуба, по прежней традиции, остановились в отчем доме Бурнаевых. На первом этаже этого очень большого дома на одной из центральных улиц Орска вместе с магазинами братьев Бурнаевых располагались ещё и магазины бая Гали-хаджи Далатказина и других купцов. На втором этаже жили сами хозяева. Здесь ещё со времён старика Мустафы Бурнаева для дочери и зятя содержались отдельные комнаты. Они ведь бывали в Орске регулярно. После кончины Мустафы в отчем доме остался младший сын Мухаммеджан с невесткой Махмузой и с двумя сыновьями. Для Габдуллажана же был заранее возведён отдельный двухэтажный жилой дом на соседней улице. (Этот двухэтажный дом, нижний этаж которого выполнен из природного камня, а второй этаж – из сруба, стоит до сих пор. Расположен на перекрёстке нынешних улиц Пионерской и Энгельса. В девяностые годы там размещался детский сад. А двухэтажный большой торговый дом, хранивший память о великом поэте, был разобран в 1984 году, при строительстве новой типографии газеты «Орский рабочий».) Когда в середине мая 1918 года сюда приедет семья Искандера Рамиева с новорождённым Баширом, они заселятся в доме Габдуллажана.

Ко времени переезда Рамиевых в Орск в 1918 году у Мухамметжана было двое сыновей – Рашит и Шамиль. Рашит родился в 1910, Шамиль – в 1913 году. В 1966 году мне довелось встретиться с тем самым Рашитом Бурнаевым, записать его воспоминания. Ему было около восьми лет, когда к ним переехал «дед поэт». Дэрдменд иногда брал его с собой на рыбалку. «Дед садился сзади, я с кучером на козлах, так катались мы и на Ущелье, и на реку Губерлю», – рассказывал он мне. Река Урал до города Орска течёт по восточному склону Уральских гор, а потом вдруг резко поворачивает на запад. Место, где река Урал прорезает хребет Уральских гор, в городе так и называют – Ущелье. До Ущелья река образует несколько озёр-запруд. О том, что Дэрдменд в 1918–1919 годах часто ездил на рыбалку к этим, расположенным в десяти – пятнадцати верстах от нынешнего Старого города, озёрам, где росли кувшинки и было много рыбы, мне приходилось слышать не только от Рашита Бурнаева, но и от других людей.

Из уст Рашит-ага я записал ещё одну фразу касательно Дэрдменда: «Дед-поэт разговаривал по-французски, когда скучал, гуляя по двору». Конечно, скорее всего, эту фразу ребёнок услышал от взрослых. А знал ли поэт французский язык на самом деле? Пока нельзя сказать точно. Возможно, во время учёбы в Турции, где ощущалось активное влияние французской культуры, он и интересовался в какой-то мере французским языком. Известно, что он и позднее проявлял интерес к иностранным языкам. К примеру, у его внука Башира Рамиева хранился турецко-немецкий словарь с автографом поэта. Как сообщает Фатих Карими, он знал арабский язык – мог читать книги и поддержать беседу с говорящим на этом языке. Известно также, что в 1914 году Закир Рамиев путешествовал по странам Европы. После Бельгии, где преобладал французский язык, он побывал ещё во Франции и Италии. А значит в словах Рашита Бурнаева есть доля правды. Но в то же время невозможно однозначно утверждать, что он владел французским в совершенстве. Ведь во время путешествия по Европе его сопровождали дочь Зайнап, дочь брата Камиля. Они получили образование в русской гимназии и наверняка усвоили и иностранные языки. А муж Камили – Садри Максуди – окончил в Париже университет Сорбонны. И он тоже тогда путешествовал вместе с ними.

Но в то же время известен один случай, рассказанный самим поэтом своему единомышленнику Фатиху Карими. В годы жизни в Турции Дэрдменд начал переводить роман одного французского писателя. Позднее, перечитав перевод и разочаровавшись в нём, он разорвал рукопись, как сообщает Ф. Карими. Однако не пишет точно, с какого языка был сделан перевод – напрямую с французского или же с перевода на турецкий.

В шестидесятых годах в городе Орске мне, кроме Рашит-ага, не встретился больше никто из рода Бурнаевых. А несколько человек из списка городских телефонных абонентов, носящих эту же фамилию, сослались на то, что «они не из этого рода». Были ещё живы дети тех, кто в своё время состояли на разной службе у Бурнаевых. Из таких Шакира Мустафина, Абдулла Исенбаев дали много сведений о жизни поэта в Орске. Но с ними я был знаком уже с 1956 года и ко времени второго приезда в Орск от них более новых данных о семье Рамиевых я не получал.

В начале лета 1918 года в Орск приехали и Искандер с Шарифзадой с одномесячным Баширом на руках. (В биографических документах Башира Рамиева указана лишь мачеха – Минсафа. Только в последней автобиографической рукописи он раскрыл, что его мать – Шарифзада Дашкова… Писать так в анкетных данных ему порекомендовал когда-то отец. Потому что прежняя «девушка Минсафа, ранее прислуживающая у самовара в доме Рамиевых» – была из обычных крестьян Чистопольского уезда. То есть не представительница из рода мурз, как Дашкова. И другие внуки и правнуки Рамиевых в те годы старались выбрать себе пару из простого народа. Похожая судьба и у трёх сирот, оставшихся от старшей дочери поэта Уммугульсум. К примеру, её вторая дочь Суфия – красавица и умница, в молодости по примеру деда-поэта мастерски писавшая стихи и небольшие литературные зарисовки, выбрала себе в мужья рабочего в Москве. Сестре Асме объяснила свою философию так: «Надо выходить замуж за рабочих, чтобы рождённые нами дети не были чужими для власти. Чтобы смогли поступать в вузы и получать образование». Попытки подстроиться под требования времени в двадцатых-тридцатых годах – явление, свойственное не только наследникам этого рода…)