Текст книги "Зарницы на горизонте (сборник)"

1989, Офыктагы рәшәләр. – Казан, 1990

Эх, гармонь, гармонь…
^{(Документальная повесть)}

Пожалуй, в первой половине XX века не было ни одного татарина, который бы в своё время не видел на сцене знаменитого артиста, виртуозного гармониста Файзуллу Туишева или хотя бы не слышал по радио его своеобразное, вдохновенное, глубоко лиричное исполнение национальных мелодий. А как же иначе, ведь вряд ли существует хоть какое-то место, которое этот неугомонный музыкант за более чем пятьдесят лет творчества с начала XX века не посетил бы с концертом, или сцена, на которой бы он не играл на своих звонких гармонях разной мелодичности и различающихся по внешнему оформлению и величине. В его коллекции были как настоящие баяны, двухрядки-хромки, так и малюсенькие гармоники со своеобразным звучанием.

Известный писатель Фатих Хусни писал о нём: «Файзулла Туишев – наша национальная гордость, настоящий народный талант». И заслуженный артист ТАССР Файзи Юсупов, долгое время проработавший с видным музыкантом в одном коллективе – в Государственной филармонии, в беседе с корреспондентом журнала «Идел» говорит: «Нам надо бы помнить лучших сыновей народа. Взять Файзуллу Туишева. Интереснейший был человек, исколесил полмира. Он же организовал татарский эстрадный коллектив. В него в числе таких известных артистов, как Галия Кайбицкая, Асия Измайлова, Наиля Рахматуллина, Зухра Байрашева посчастливилось попасть и мне… Он изумительно виртуозно играл на самых различных гармонях. Не только играл, жонглировал ими. И каждая гармонь называлась у него женским именем». Именно этот коллектив во главе с Ф. К. Туишевым в 1939 году стал первым лауреатом на Всесоюзном конкурсе артистов эстрады СССР.

И сегодня, спустя более века с начала концертной деятельности виртуозного музыканта, его имя не забыто. Об этом говорит хотя бы тот факт, что Министерством культуры Республики Татарстан недавно были организованы ансамбль гармонистов, носящий его имя, и конкурсы лауреатов премии имени Файзуллы Туишева. Да, спустя полвека после его ухода из жизни опыт игры, опыт творчества Файзулла-ага отражается в какой-то мере в творческих исканиях современных виртуозов игры на гармонях. Артисты Кирам Сатиев, однофамильцы Рустем и Ренат Валиевы в 1990-х годах поочерёдно заслуженно стали первыми лауреатами музыкального конкурса имени Файзуллы Туишева. А список последователей и учеников великого музыканта очень велик. И некоторых из них, по творческим исканиям близких своему очному или заочному учителю гармонистов, постараемся позже упомянуть.

Файзулла Туишев ещё до образования государства, именовавшегося СССР, повесив на плечо свои серебряноголосые гармоники, объездил вдоль и поперёк все города Поволжья, был и на Кавказе – в Баку и Тифлисе, а также в столицах дореволюционной и послереволюционной России – в Петербурге и Москве. Ещё до революции он был на гастролях и в городах ближней Сибири. Судьба артиста однажды забросила его на очень далёкий от нас Дальний Восток. Да, бесконечные пути-дороги довели его и до расположенного на краю земли Владивостока, пожил он какое-то время и в чужестранном городе Харбине. Не останавливаясь на достигнутом, он постоянно усовершенствовал своё мастерство игры. А однажды ему посчастливилось выступать перед взыскательной публикой на главной сцене столицы Российской империи в Санкт-Петербурге. И выступал он там вместе с великим певцом Фёдором Шаляпиным. И аккомпанировал там своему земляку при исполнении им коронных его песен «Вдоль по Питерской» и других произведений народного творчества. Пожалуй, он один из тех редчайших артистов нашей республики, которому посчастливилось выступать на одной сцене с другим нашим знаменитым земляком – Фёдором Шаляпиным. А по некоторым, пока официально не уточнённым сведениям, он играл на своих послушных инструментах и на сцене Парижа – в то время культурной столицы всей Европы.

И во время всех этих гастролей Файзулла Туишев завоёвывал любовь зрителей не только искусным исполнением старинных татарских и башкирских мелодий, но и умелым исполнением русских народных мелодий, а также любимых мелодий народов Кавказа и произведений зарубежных авторов. Файзуллу Туишева всюду принимали тепло, с любовью. Можно сказать, что возглавляемая им бригада артистов побывала за годы его творческой деятельности во всех концах обширной России, занимавшей шестую часть земли. С особой теплотой его искусство было воспринято также во всех городах Союзных Республик Средней Азии, соседних областей и республик. Да, его виртуозные пальцы щедро одаривали сокровенной народной лирикой, светлой грустью людей всех национальностей. Известные писатели Фатих Амирхан, Галиаскар Камал, Муса Джалиль, Гумер Баширов и многие другие видные личности нашего народа выражали своё восхищение его исполнительским мастерством, говорили и писали об этом.

И известный музыковед Георгий Кантор в одном из своих трудов пишет, что «Файзулла Туишев играл мастерски на гармониках-концертино разнообразной формы и размеров… В его репертуаре также были и «Персидский марш» Иоганна Штрауса, и фантазия на темы «Травиаты», и «Русская кадриль», и другие широко известные в мире мелодии».

В 1950–1960 годах любой идущий по улице татарин на вопрос: «Знаешь ли ты музыканта Туишева?» – без раздумий ответил бы: «Знаю». Независимо от того, из какого села или города человек приехал.

По воспоминаниям современников артиста и сохранившимся афишам можно составить представление о том, когда и в каких крупных городах выступал Файзулла Туишев. Симбирск, Самару, Казань, Нижний Новгород и все другие города Поволжья он объездил ещё во время первых гастролей, в самом юном возрасте. Ему тогда не было ещё и двадцати лет. (Сохранилось фото, позволяющее представить, как выглядел он в начале 1910 года. Артист сидя играет на гитаре, а рядом ожидает своей очереди гармонь.) А для представителей татарского народа, которых судьба разбросала далеко-далёко от родных краёв, любимый музыкант всюду был самым долгожданным гостем. Однажды очутившись даже «на краю земли», в Харбине, он на некоторое время почувствовал себя в окружении своих. Да, его везде с нетерпением ждали. Когда статный, приветливый артист с радостной улыбкой выходил на сцену – зал громко аплодировал ему. Стоило только ведущему концерта объявить: «Играет Файзулла Туишев!» – тут же начинались бурные овации.

Да, игру Файзуллы Туишева на своих замечательных инструментах с большим удовольствием слушали не только зрители-татары, но и представители других народов. Через его игру они постигали и впитывали внутренний дух татарского народа. Об этом нам свидетельствуют и воспоминания, сохранившиеся на страницах печати. К примеру, в одной из статей, посвящённых пятидесятилетнему юбилею известного артиста, Муса Джалиль пишет следующее: «Файзулла-ага Туишев уделяет особое внимание разучиванию различных национальных мелодий и их искусному исполнению. Он играет довольно много образцов из произведений современных композиторов и народных мелодий казахов, узбеков, азербайджанцев, кавказцев, чувашей, цыган и других малых народов. В связи с этим деятельность Файзулла-ага в области музыки приобретает интернациональное значение…» Эта статья была опубликована 30 декабря 1934 года в татарской газете «Коммунист», издававшейся тогда Верховным Советом СССР в Москве. (Кстати, и в годы царской власти в бывшей в то время столице Санкт-Петербурге издавалась одна газета на татарском языке под покровительством Государственной думы.)

* * *

В 1927 году, в дни празднования десятилетия установления советской власти, в Москве состоялся фестиваль искусства народов СССР. Прибывшие из разных уголков страны театральные и музыкальные коллективы должны были показать своё мастерство, а концертные бригады – все свои умения, сначала требовательным комиссиям и затем уже выступать перед народом. В состав концертной бригады из Татарстана входили композитор Салих Сайдашев, известные певцы Гульсум Сулейманова, Газиз Альмухаметов и одинаково мастерски исполняющий мелодии разных народов СССР Файзулла Туишев. Тогда концертная бригада из Татарстана добилась достойного почётного места. Самой большой похвалы удостоился заслуженный артист Татарской АССР Файзулла Туишев.

В марте 1940 года в Москве состоялось празднование 30-летия творчества нашего писателя-классика Шарифа Камала. На это торжество, проходившее во Дворце культуры писателей СССР, из Казани приехали его коллеги по писательскому цеху Афзал Шамов, Тази Гиззат, Гази Кашшаф, а также знаменитые артисты. Среди них был и близкий друг, сверстник Ш. Камала Файзулла Туишев. В праздновании участвовали и проживавшие в Москве известные писатели и председатель Союза писателей СССР Александр Фадеев. Выступавший на этом торжественном вечере с докладом о творчестве Ш. Камала литературовед Гази Кашшаф в написанной позже статье описывает, что особенно тепло москвичи встречали «знаменитого гармониста Ф. Туишева». Даже после окончания официальной части юбилея артиста вновь и вновь вызывали играть на сцену. На этом вечере он прославился как виртуозный исполнитель татарских и русских народных мелодий, а также произведений некоторых композиторов на баяне и других различных гармониках. «В этот вечер виртуозный гармонист был в своей стихии», – пишет об этом концерте Гази-ага Кашшаф.

Народный артист Татарстана Хаким Салимжанов вместе с известным гармонистом принимал участие во многих концертах. «Наконец, после многолетних разъездов по другим краям, он вернулся в любимую, задорную, лиричную Казань. В Татарском государственном академическом театре состоялся первый концерт Файзулла-ага в Казани. (Здесь речь идёт, конечно, о первом его концерте после установления советской власти, когда он в середине 1920-х годов окончательно обосновался в Казани.) Мне посчастливилось на том концерте представлять Туишева публике и быть ведущим вечера. Стоило только объявить: «Уважаемые зрители, перед вами сейчас Файзулла-ага Туишев», – и последовавшие в зале аплодисменты невозможно ни описать, ни объяснить словами. Зрительный зал устроил бурную овацию», – пишет артист, вспоминая вечер первой встречи с виртуозным гармонистом после долгой разлуки. И продолжает: «В то время он был единственным артистом, игравшим на разных гармонях – от самого большого баяна до тех, что со спичечный коробок. В первом отделении он был одет в нарядный татарский мужской костюм. До сих пор стоит перед глазами в вышитой тюбетейке, камзоле, в ичигах – статный, очаровательный. Вначале он исполнял только татарские мелодии. А во втором отделении оделся в русский наряд и играл русские народные мелодии. Не ограничиваясь игрой на гармони, пускался в пляс и очень умело сочетал свою игру на баяне с пляской. Ни до него, ни после мне больше не приходилось встречать такого же искусного музыканта-исполнителя, как Файзулла-ага Туишев».

Хакиму Салимжанову и позднее приходилось несколько раз участвовать в концертах с Файзулла-ага. А в ходе подготовки ко дням татарской литературы и искусства, которые должны были состояться в Москве в 1941 году, он общался с членами приёмной комиссии, прибывшими из столицы. Был одним из прикрёпленных к этой комиссии представителей республики. «На смотре перед московской комиссией выступал и Файзулла-ага Туишев, – пишет он. – Столичные гости дали его творчеству наивысшую оценку. Сошлись во мнении, что такие искусные исполнители редки и среди русских гармонистов», – вспоминает Хаким-ага. Но из-за начавшейся войны эта декада не состоялась. Артисты, отобранные для участия в том празднике искусства, были определены в отдельные бригады и стали разъезжать с концертами, поднимая боевой дух солдат на поле брани. Народный артист Татарской АССР Ф. Туишев, уже раздробивший шестой десяток лет, возглавлял одну из таких групп. В составе его «фронтовой бригады» была и народная артистка Татарстана Галия Кайбицкая. Имеются и её воспоминания об участии их бригады с концертами на различных фронтах тех лет в сложных условиях войны. Однажды, во время одного из концертов, враг начал обстреливать из пушек именно ту поляну, где они выступали…

Наверное, серебряный напев гармони в руках мастера воодушевлял бойцов, напоминал им о близких, и о природе в родных краях. Многие ветераны сохранили в памяти, как Ф. Туишев наведывался на фронты Великой Отечественной войны с двумя большими чемоданами, в которые были сложены гармони разной величины, и пламенно играл для бойцов в минуты, когда замолкали взрывы бомб и снарядов.

Да, где бы он ни играл – на фронте или в маленьком клубе небольшой деревеньки, – его всегда принимали как своего, родного, заслушивались его игрой. Влюблялись в него самого. Его виртуозная игра на гармонях с разным звучанием, разной величины – одновременно и лиричная, и задорная – утешала людские сердца, рассеивала печали, помогала почувствовать прелесть жизни.

Необходимо ещё добавить, что известный музыкант, видный артист сцены и сам сочинял музыку. Он был автором песен, различных сюит для струнных инструментов и гармони, известного марша, посвящённого памяти безвременно умершего на войне писателя-земляка Аделя Кутуя.

* * *

Где же и как начинался жизненный путь этого артиста, снискавшего великую славу и известность? Кто воспитал и вырастил его таким? Какой земли он сын, какую воду пил? Ответ на этот вопрос в мемуарах-воспоминаниях пока разнится. Известный писатель Фатих Хусни, написавший в 1939 году посвящённую ему повесть «Гармонист», отмечает, что артист родился и вырос в городе Мелекесс. (Современный город Димитровград, расположенный южнее границы Республики Татарстан.) И в некоторых других, более поздних публикациях, видимо, вторя автору «Гармониста», местом рождения Ф. Туишева также указывали этот город. А ведь Ф. Хусни ещё в первой главе своей повести предупреждает, что произведение не отражает точную биографию артиста. И в книге «Народные артисты», изданной в 1980 году в Татарском книжном издательстве, написано следующее: «Родился в посёлке Мелекесс ныне Ульяновской области». И вместо творческой и биографической справки артиста там приводится только короткий отрывок из упомянутой повести.

Возможно, что в некоторых случаях и сам музыкант чаще упоминал Мелекесс «родным очагом». Для этого были у него две причины. Живя в Мелекессе с подросткового возраста, ему пришлось общаться со многими известными артистами тех лет. Действительно, именно в этом городе на берегу реки Большой Черемшан он впервые взял в руки гармонь. Да, как музыкант он «родился» именно здесь. Ведь и другой наш известный земляк, классик русской литературы Максим Горький писал, что «физически родился в Нижнем Новгороде, но духовно – в Казани». В данном случае, повторяя слова великого писателя, и мы можем сказать, что Файзулла Кабирович Туишев как музыкант родился именно в этом уездном городе бывшей Самарской губернии.

А о второй причине частого умолчания артистом места своего рождения я напишу позднее. Это было связано с материальными трудностями детских лет. Семья отца в те годы в родном селе находилась на самой низшей ступени жизни. И известному артисту, когда его расспрашивали о месте его рождения, видимо, не хотелось об этом вспоминать.

По многочисленным рассказам сверстников, Файзулла Туишев сделал свои первые шаги в селе Старая Тюгальбуга, расположенном на берегу того же Большого Черемшана. Село это находится по течению данной реки примерно на сорок километров выше города Мелекесс. Во времена рождения артиста село относилось к Ставропольскому уезду Самарской губернии. (Между тем часто встречаются ошибочные указания, что якобы Ф. Туишев «родился в Симбирской губернии». То есть многие наши современники границы бывшей Симбирской губернии приравнивают с современными границами Ульяновской области. Они не учитывают, вернее, не знают, что территория Симбирской губернии не располагалась восточнее реки Волги.)

А в тридцатых годах множество татарских сёл, расположенных южнее от границы Татарстана, входили в Куйбышевскую область. Это Старая Тюгальбуга, Средний и Старый Исантимеры, Эчкаюн, Абдреево, Алга, Тёплый Стан, Елховый Куст, Лабид, Старое Джураево и другие, находящиеся в одной зоне. В этих краях почти нет чисто русских деревень. А чувашские и мордовские расположены вперемежку между татарскими поселениями. А с марта 1943 года эти поселения передали в состав Новомалыклинского района Ульяновской области (кроме Тёплого Стана и Старого Джураева). Об этом подробно пишу потому, что в довоенных татарских газетах, издававшихся в городе Куйбышеве, тоже встречаются заметки, посвящённые знаменитому артисту-земляку Файзулле Туишеву, «прославившему Куйбышевскую область».

Мне, родившемуся в Старой Тюгальбуге, хорошо знакома детская биография артиста. Я сам лично видел его однажды в родном селе. В марте 1939 года гармонист два дня выступал в клубе родного села с большим концертом. Среди зрителей был и я. Мне шёл тогда седьмой годик. Не помню точно, в какой день состоялось это событие. Запомнил, что на стенах клуба висели большие, красочные плакаты, издалека привлекающие внимание. Там, среди различных цветов, были изображены счастливо улыбающиеся женщины. И были нарисованы цифры восемь во всю длину плакатов. Значит, тот концерт, проходивший в Старой Тюгальбуге два дня, возможно, был посвящён к мартовскому празднику. На сольный концерт земляка съехалось очень много народу и из соседних сёл и деревень. Помещение главной мечети села, недавно превращённой в клуб, и на второй день концерта был заполнен до отказа.

Мой отец в те годы работал в соседнем селе Средний Исантимер. Наша семья и товарищи отца по работе приехали в тот вечер в Старую Тюгальбугу на нескольких повозках. Но меня тогда они с собой не взяли. Отец отвёл меня к бабушке. А днём следующего дня этот концерт повторили. Мы с бабушкой пришли в клуб, видимо, чуть позже других. Вход был для всех свободный. В зале клуба мест для нас уже не было. С бабушкой мы поднялись на балкон, выступавший почти до середины зала бывшей мечети. Потеснившись, её там как-то усадили. А я пристроился с края балкона, приткнувшись к его перилам. Зато мне виден был весь зал, битком набитый взрослыми. У многих из них на коленях сидели дети. А за задними рядами скамеек, в большом пятачке без стульев, тоже толпились люди. И среди них я увидел мужчин и женщин в чувашском одеянии. Их полушубки и шали женщин отличались от одеяния наших односельчан. В таких же одеждах они часто приходили и в наш «сельмаг» из соседних сёл и деревень.

Люди увлечённо слушали игру Файзулла-ага. С двух сторон на сцене стояли два стола. На левом столе стояла горка гармошек. Произнося какие-то слова, он подходил к этому столу, брал в руки то большой баян, то голосистую тальянку, затем, сыграв на них, ставил их на стол в правой части сцены. А иногда подхватывал на обе руки по маленькой гармонике и играл на них, чуть-чуть встряхивая их вниз и вверх. Мне, мальчишке, очень запомнился именно этот трюк. Той же осенью на соседнем Салаванском базаре один дядька, держа за длинные ушки крольчат, встряхивал их так же, проговаривая: «Берите, берите! Смотрите-ка, какие они шустрые».

А люди в зале, подбадривая земляка, усердно хлопали в ладоши. Некоторые кричали: «Браво, Файзук! Браво!» А кое-кто, одобряя очередное выступление артиста, по деревенскому обычаю пронзительно свистел.

Какую музыку, мелодии каких песен и плясок играл тогда наш знаменитый земляк – этого не знаю. Не помню. Тогда я ещё в них не разбирался. Из рассказа бабушки запомнил только, что в тот вечер музыкант, оказывается, исполнил несколько мелодий и из чувашских песен. А вот гармошки на столах очень и очень понравились мне. И оказалось, что ни только мне, но и многим мальчишкам села после этого захотелось стать гармонистами. Помню, парни чуть повзрослее нас стали чаще собираться у дома Шауката, имеющего старую тальянку. Всем, видимо, хотелось поскорее научиться играть на ней… А через год, после возвращения с финской войны, и мне отец купил симпатичную тальяночку. Но в тяжёлые годы войны мама вынуждена была эту гармошку продать. На память осталась только фотография, где я держу эту тальяночку как настоящий гармонист.

А Файзулла Туишев после этого выступления с концертами уже не бывал в родном селе. Некоторые друзья помнят только один случай, когда «Файзук после войны с одним артистом заезжал сюда по пути в Нурлаты…» Современный городок Нурлат находится от нас недалеко. Об этом приезде артиста мне так же рассказывал в начале шестидесятых годов его ровесник Мухамматша-бабай. Он уже был лежачим больным, и мы долго не задержались у него, подробностей не расспрашивали. Видимо, Файзулла-ага, повидав здесь кое-кого, сразу же и уехал. К тому времени в селе у него близких родственников, кроме вдовы младшего сына его дяди Хуснутдина, почти не осталось.

Да, я больше никогда уже не увидел своего земляка Файзуллу Туишева, скончавшегося в 1958 году в Казани в возрасте семидесяти четырёх лет. Но с детства рос, слушая воспоминания о нём. Сохранилась и часть черновых моих записей, сделанных в шестидесятых-семидесятых годах, когда я уже целеустремлённо собирал сведения о нём со слов тех, кто рос вместе с ним или позже тесно с ним общался. В те годы в Старой Тюгальбуге ещё было много тех, кто помнил детство «Файзука с улицы Курай» или те времена, когда он приезжал на малую родину «концерты ставить». До войны знаменитый артист часто бывал в родных краях. Тогда в селе ещё были живы и его близкие родственники и ровесники. В один из приездов артиста в село будущий историк Джамиль Гильманов, тоже выросший здесь, на школьной встрече с артистом даже повязал ему пионерский галстук. Об этом случае он как-то поведал мне.

В татарской народной песне поётся:

 
Прекрасны берега Черемшана,
Приезжайте отдыхать;
Приезжайте к нам увидеть
Трудолюбивых парней.
 

Село Старая Тюгальбуга расположено в очень живописном месте, вдоль речушки – притока Черемшана. Эта речушка без определённого названия берёт начало на холме рядом со Старым Джураево, протекает через соседнюю чувашскую деревню Вороний Куст и пересекает границу Старой Тюгальбуги с юга. Потом эта речка течёт вдоль поперечной улицы на заречной стороне почти до следующей окраинной улицы села, где круто сворачивает к центру деревни, направляясь на север – к Большому Черемшану. От северной окраины села до Черемшана – менее одного километра. На месте встречи с нашей безымянной речкой Черемшан изгибается дугой и немного отдаляется от нас. Между этой большой рекой и селом – широкий луг с озёрцами и болотцами, подлесье и густо разросшийся черёмушник. А уже после Черемшана начинается «тёмный лес» шириной в двадцать-тридцать километров. Когда поют старинную песню «Карурман» («Дремучий лес»), перед моими глазами всегда встаёт именно этот лес, знакомый мне с малых лет. Позже узнал я, что в длину эта полоса леса тянется вдоль всего Большого и Малого Черемшана от Мелекесса до исторического городка Биляра.

Да, эти места мне очень хорошо запомнились с малолетства. До войны мы часто ездили по этой дороге в село Парау, что за лесом, на родину бабушки. А однажды, во время войны, прошагали пешком эти тридцать километров между сёлами с матерью вдвоём. Кругом нас глухо шумел, от малого ветра неустанно гудел этот дремучий сосновый лес. Узкая дорога между двух стен высоких сосен напоминала мне тогда разные жуткие истории из старых сказок бабушки. Да и, по рассказам некоторых сельчан, прятались тогда в этом глухом лесу «некие дезертиры и бандиты». Одного такого, «с острой саблей в руке», сельчане называли даже по имени. Он был с какого-то ближнего села и часто нападал вроде бы на женщин, идущих в базарный день на рынок с продуктами для продажи.

* * *

В своём регионе Старая Тюгальбуга считается селом с богатой историей. Оно расположено на значимом пути, который шёл из Казани в историческую Нугайскую Орду, а позже в город Самару. Один учёный-путешественник, когда-то побывавший здесь, отметил в записях, что это село с древней историей. Правда, и в названии села угадываются давние древнекипчакско-мишарские признаки. В исторической литературе имеется много примеров, когда мужчин, которые могли бы стать во главе племени или рода, сравнивали с племенным быком, называемым по кипчакски «буга». (Да и у нас в селе могучего, неукротимого колхозного племенного быка называли часто «бугаем».) С включением этого основного компонента и добавлением некой приставки создавались в старину имена или прозвища типа «Тюгаль+буга» («Точно бык»). Скажем, в относящейся к средневековым кипчакам книге «Кодекс куманикус» имеется исторический герой с именем Тюгальбуга. И в других письменных источниках такие имена иногда встречаются. Например, внук основателя «Золотой Орды» Батый-хана Менгу Тимер-хан имел двух братьев с такой приставкой в именах – Акбуга, Талибуга. Из рода этих «бычьих» братьев впоследствии вышли известные руководители Нугайской Орды, в том числе и Ырыс (Счастливый) бек. А обрусевшие потомки этого бека стали потом русскими князьями Урусовыми.

Значит, и наше село основано было когда-то человеком, которого звали именем Тюгальбуга. А может быть, это было не именем его, а прозвищем. Ведь многие исторические личности известны нам больше по прозвищам. Правда, сейчас некоторые представители молодого поколения называют село иногда с укороченным именем – Тюгальба, немного упрощая произношение. Но историческое и современное официальное название села – Тюгальбуга. До перемен, случившихся после 1917 года, здесь насчитывалось семьсот пятнадцать домов. В более давние времена село было расположено ближе к лесу, за нынешним черёмушником, на берегу Большого Черемшана. Примерно четыреста лет тому назад сельчане переселились чуть дальше от леса, чтобы избавиться от набегов лесных беглецов. Ещё в шестидесятых годах некоторые старики села указывали на небольшие холмики на опушке леса, утверждая, что село когда-то находилось на этом месте.

Сегодня село состоит из главных четырёх улиц длиной в три километра, растянувшихся с юга на север, и нескольких коротких улочек. С каждой стороны села имеются по два больших кладбища. А на пустыре между двумя концами села, прозванными Иске и Янавыл (Старая и Новая части села), есть пятое, старое кладбище. В детстве нам запрещали играть на этом пустыре, наспех загороженном длинными тонкими жердями. Речушка, протекающая между Главной и окраинной, прозванной Кураем улицами, ближе к центру села образует большое озеро. Высокую плотину, создающую это озеро, сельчане каждой весной обновляют заново. На небольшой площадке рядом с этой плотиной десяток домов создают своеобразный приозёрный уголок. Именно здесь раньше находилось Приозёрное медресе, где маленький Файзук проучился несколько зим. В годы нашего детства, в довоенное время, в зданиях этого медресе работали разные организации, оказывающие общественные услуги населению, такие как фельдшерский пункт, библиотека. Здесь же размещались новые здания сельсовета, правления колхоза и двух магазинов. Притом большой из этих магазинов, расположенный в современном пятистенном доме с высоким крыльцом, сельчанами был прозван на русский лад «сельмагом». Главная мечеть села, что стояла недалеко отсюда, на перекрёстке улиц Главной и Приозёрной, была в начале тридцатых годов переоборудована в клуб. В 1939 году, когда здесь выступал с концертом Файзулла Туишев, этот клуб ещё сохранял снаружи облик мечети, лишь минарета на крыше не было. А минарет последней, пятой мечети села на улице Курай был разобран только в семидесятых годах, чтобы рыхлая махина не обрушилась на людей. Родной дом будущего артиста Файзуллы находился недалеко от той мечети. Это была их, «Кураевская» махалля. Дед и отец его в конце XIX века, наверно, тоже участвовали в сооружении данной, пятой мечети.

В предвоенные и военные годы пустое здание мечети на улице Курай было местом, где играли дети этой окраины, прячась от взрослых. Лучи света, проникающие в щели закрытых ставен, создавали волшебный мир сказок. Мальчишки носились по просторному залу мечети, перепрыгивая через эти лучи, либо играли в прятки, укрываясь друг от друга в разных уголках этого здания. Устав играть в догонялки или прятки, взбирались по крутой лестнице на минарет, распугивая приютившихся там голубей. Великолепный вид из щелей наспех заколоченных окон минарета для нас был так же привлекателен, как и другие виды игры в этом таинственном закрытом помещении. Начиная осматривать из высоких окон минарета окрестности, многие из нас представляли себя киношным героем Чапаем. Старая Тюгальбуга и окрестные сёла расположены на очень ровной местности. С минарета этой мечети можно было наблюдать панораму четырёх-пяти соседних деревень. Мальчишки постарше хвастали, что оттуда они ясно видят и силуэты нового Нурлатского элеватора, расположенного, по словам старших, почти в шестидесяти километрах от нашего села. Правда, для того, чтобы увидеть этот с блестящими боками элеватор, надо было вставать очень рано, с восходом солнца. Естественно, так рано мы в эту заколоченную мечеть не ходили. А в безветренные, тихие дни с этого минарета можно было заметить густой белёсый дым, которым пышут поезда, проходящие вдали за горизонтом. Эта дорога, соединяющая Мелекесс с Нурлатом, по рассказам взрослых, проходила чуть далее границы полей нашего колхоза «Батрак».

Да, я часто участвовал в этих мальчишеских забавах внутри заколоченной тогда мечети, когда ходил на улицу Курай к своему однокласснику Умиду.

* * *

Поколению Файзук-абый, конечно, в детстве было запрещено играть рядом с мечетью или подниматься на минарет, чтобы наблюдать за паровозным дымом. Впрочем, тогда по этой дороге поезда ещё не ходили. Да, «чугунная дорога» тогда не была даже проложена. По рассказам его ближайшего соседа и почти ровесника Фатхи-ага Биказакова, мальчишки того времени любили играть на траве, растущей зелёным ковром по краям узеньких уличных дорог или у озера. Тогда ещё тракторов, превращающих улицу в пахотное поле, не было. Зелёная трава вдоль улиц села росла вольно. У заборов густыми кустами колыхались широколистные лопухи и колючие полосы крапивы. Скот, возвращающийся вечерами с пастбищ, эти кусты крапивы и лопухов обходил стороной, изредка пощипывая приглянувшуюся травку зелёного ковра под ногами.

Но эти массивы нелюбимых скотами крупных трав вдоль заборов были излюбленным местом игры для мальчиков. Они прятались друг от друга в густых зарослях лопуха, распугивая куриц. Или кувыркались, валялись на зелёном травяном ковре – эти игры им никогда не надоедали. Устанешь играть на улице, хватаешь удочку и бежишь к воде. Кто-то здесь купается, кто-то отходит в сторонку и забрасывает крючок. А мальчишки постарше, под предлогом того, что на сельском озере рыба плохо клюёт, начинают поглядывать в сторону манящего к себе леса. Потом несколько человек, сговорившись, уходят к берегам стремительно текущего Черемшана. Там и правда, и рыба была крупнее, и клюёт охотнее. Не успеешь закинуть крючок и поискать глазами плавающий поплавок, как он уже начинает тонуть. Особо умелые, знающие как подобрать наживку опытные рыбаки иногда вытаскивали из воды и сома длиной в аршин. Да, такое счастье достаётся не каждому. Очень сложно угадать, на дне какого омута притаился сом в ожидании своей жертвы, своей пищи. Но крупные сомы и щуки тогда, действительно, водились в Большом Черемшане. И умелые рыбаки их ловили тогда не только для себя, но и для продажи на рынке соседнего чувашского села Большой Салаван.