Текст книги "Зарницы на горизонте (сборник)"

Орёл Чингизтауских гор

Стоит мне только оказаться на той части Оренбурга у Урал-реки, где выстроились белоснежные дома и которая летом превращается в своеобразный центр для прогулок горожан, – почему-то перед глазами встают некоторые великие казахские писатели: Сакен Сейфуллин, Мухтар Ауэзов, Сабит Муканов, Габит Мусрепов, Габиден Мустафин… Когда-то ведь они – основатели казахской советской литературы, чьи имена вписаны в историю казахской культуры золотыми буквами – ходили по улицам этой самой «Беловки», воодушевлённо смотрели с этого крутого берега на стремительные воды реки Урал. Здесь они вместе думали о будущей судьбе казахского народа – жили мечтами перестроить жизнь степи, ведь в это время они ещё были больше заняты не писательством, а делом установления и укрепления на казахской земле советской власти. Являющееся украшением этой части города – «Беловки», стоящее лицом к реке Урал трёхэтажное величавое белое здание – это штаб первого казахского Советского правительства.

Сразу после образования Киргизско-Казахской Автономной Советской Республики город Оренбург был определён её столицей. Потому что этот город давно, ещё со времён налаживания первых контактов с казахскими ханами-султанами, уже превратился в своеобразный центр близкого общения и управления со степным краем. При царском правительстве отсюда проложили первые тропы торговые караваны, направляющиеся на казахские, узбекские поселения и города. Правительство в течение двух-трёх веков управляло отсюда жизнью степи. (Второй центр управления царской России народами степной стороны – Омск, по-казахски Омбы – появился позже.)

В том белом, чистом трёхэтажном здании на берегу Урала в годы советской власти размещался и Центральный исполнительный комитет молодой Автономной Республики Казахстан. Первым заместителем председателя Исполнительного комитета и народным комиссаром просвещения был тогда поэт и пламенный молодой революционер Сакен Сейфуллин. До этого он был одним из первых организаторов в степи молодёжного революционного движения. А в 1923 году Сакена (вернее Садуваккаса) назначили председателем Совета Народных Комиссаров Казахской АССР. В те годы ещё одним из деятельных руководителей Исполнительного комитета был другой молодой писатель Мухтар Ауэзов. Позднее к ним присоединится и ещё более молодое поколение коллег по перу…

С этого здания на берегу Урала-реки они управляли своим «самостоятельным государством», мечтали, как поднять уровень образования, авторитет своего народа. Думали, как организовать выпуск учебников, как создать новые газеты и журналы на родном языке. Правда и раньше общеказахская третья газета «Казах» издавалась в этом городе, но она была газетой «буржуазно-байской». А сейчас нужно выпускать издания, посвящённые трудящимся. Да, почему бы не назвать одну из газет «Енбекче казах» («Казах-труженик»)? Наверное, прогуливаясь по улицам этой самой «Беловки», они думали и об этом, и о будущих своих произведениях.

Да, стоит только мне увидеть эти места на берегу Урала, встают перед глазами великаны родственного нам народа. Вот первым шагает статный человек в шинели – непокоримый сокол казахского народа Сакен Сейфуллин… А рядом с ним идёт широколобый, с гордым орлиным взглядом казах, оперившийся у Чингизтауских гор орёл Мухтар Ауэзов…

Мухтар Ауэзов… Один из ярких звёзд на многонациональном небе советской литературы. Его творчество первым из литераторов, писавших на тюркских языках, было удостоено самой высокой награды страны Советов – Ленинской премии. А до этого, после выхода в свет первой книги романа «Абай», в 1949 году Мухтару Ауэзову была вручена Государственная премия СССР. Притом, кроме известной на уровне страны писательской деятельности, он был и личностью, вложившей много сил в изучение истории казахской литературы, учёным, за свои труды в этой области ещё в 1946 году достигшим звания академика Академии наук Казахской АССР. В то же время Мухтар Ауэзов был видным общественным деятелем нашего времени – членом Советского комитета защиты мира, авторитетным представителем Комитета Ленинской премии СССР. Был одним из тех, кто заложил основу объединения, которое начинали организовывать в целях укрепления дружбы, единства прогрессивных писателей стран Азии и Африки. Несколько раз избирался депутатом Верховного Совета Казахской ССР. Мухтар Омарханович Ауэзов родился 28 сентября 1897 года на востоке казахских земель – в местечке у подножия Алтайских гор. В небольшом ауле, кочевавшем у подножия горы Чингизтау, Чингизского уезда Семипалатинской области. Его дед Ауэз взялся с пяти-шести лет обучать его грамоте по рукописи, оставшейся от поэта Абая, который приходился им родственником. Школ-медресе в ближайшей округе не было. Согласно установленному в царское время порядку, школу-медресе можно было открывать только при мечети, а в казахских аулах, которые вели кочевой образ жизни, мечетей практически не было. Правда, в городе Семипалатинске работало знаменитое медресе, открытое просвещённым татарским муллой Ахметом Ризой. Если бы не безвременная кончина отца, наверное, и Мухтара бы отвезли в это далёкое медресе. (Ведь в этом медресе обучался когда-то и Абай, и первые стихи начал писать именно там.)

Но после смерти отца в 1908 году Мухтар остался на попечении своего дяди Касимбека. А дядя в ту же осень отдал его в пятиклассную казённую школу. Так Мухтар после домашнего обучения у деда по рукописям Абая сразу же перешёл на изучение русского алфавита. Позже писатель вспоминал об этом: «Мой дядя Касимбек, не считаясь с проклятиями своего учителя Камалетдин-хазрата, когда-то тоже бросил медресе и получил образование в русской школе. И меня устроил туда же за счёт стипендии Чингизского уезда. Это пятиклассное училище готовило из местного населения переводчиков или других мелких чиновников, пригодных к царской службе. Народ облагался дополнительным налогом на содержание данного учебного заведения. Но люди относились к школе неодобрительно, считалось, что она открыта в целях крещения народа, и детей туда старались не отдавать. Поэтому учеников набирали в принудительном порядке, иногда отцу ребёнка даже платили некоторые «откупные» суммы… Естественно, наш дед услышал немало укоров от соплеменников из-за того, что позволил своим детям и внукам учиться в этой школе».

Способный к учёбе Мухтар не ограничился образованием, полученным здесь, успешно закончил и семинарию в Семипалатинске, где готовили учителей для местных национальных школ. И во время обучения там написал свою первую поэтическую пьесу, основанную на примерах фольклора и эпосах-поэмах казахского народа.

В то лето, когда Мухтар окончил семинарию, жизнь в степи пережила очень сложный период. В 1919 году в этих краях особенно усилилось противостояние белых и красных. Время крутых перемен. В большей части Средней Азии уже существовала Туркестанская Автономная Республика. Но в пределах Семипалатинской губернии пока властвовали местные беи, которые пока не подчинялись большевикам. Да, влияние большевиков не добралось ещё до окрестностей Семипалатинска, потому и здесь пока в начальниках сидели представители партии Алаш-Орды, мечтающие построить самостоятельное казахское национальное государство. Но время их правления уже приближалось к концу, оставались только недели. Вскоре революционные силы добились победы в губернии, в Семипалатинске установилась советская власть. Порядки времён Белого царя были отменены.

С этого времени раскрылась способность Мухтара Ауэзова к общественной деятельности – он засучив рукава взялся за работу в первых советских организациях. Впрочем, его сверстники, представители первой молодой интеллигенции казахского народа – молодые люди вроде Сакена Сейфуллина, Беимбета Майлина – все были в первых рядах борьбы за новое устройство жизни в своих областях-губерниях, успели прославиться тем, что устанавливали принесённые ураганом революции новые порядки в своих уездах-губерниях. Бывшие царские порядки здешним писателям бвли не по душе.

Вскоре и Мухтара, которому не было ещё и двадцати двух лет, назначили на ответственную работу в исполнительный комитет Семипалатинского губернского совета. Несмотря на то что времена были очень опасные, он разъезжал из уезда в уезд, из деревни в деревню, помогал обустраивать там новую жизнь. Вскоре на него возложили работу по исполнению подобных обязанностей уже, можно сказать, на уровне всего Казахстана: сразу после образования Киргизско-Казахской Автономной Советской Республики в 1920 году он был направлен в ведение Центрального исполнительного комитета. Позднее он вспоминал об этом периоде так: «После учёбы в городе ещё сильнее бросались в глаза старые обычаи степной жизни, классовое неравенство, угнетённость женщин… Эти тёмные стороны отсталой жизни были ещё настолько сильны, что и после установления в Казахстане советской власти пришлось ещё сильно побороться с баями, беями и беками родов и племён, цеплявшихся за устарелые взгляды, привычки и шариатские законы в отношении общественного строя и прав человека…»

Именно в эти дни он, основываясь на увиденном во время пребывания среди народа, используя свойственные начальному периоду творчества Максима Горького, Шарифа Камала приёмы настоящего реализма, написал свои первые рассказы, потрясающие читателей до глубины души – «Сиротская доля», «В тени прошлого», «Погаснуть и разгореться», «Барымта», «Женитьба», «Сирота» и другие.

Здесь, во время работы и проживания в Оренбурге, Мухтар Ауэзов продолжил писать и драматические произведения. Как уже было упомянуто, он ещё во время учёбы в семинарии написал поэтическую драму «Енлик-Кубяк», основанную на казахском народном эпосе. Главные герои пьесы Кубяк-батыр и Енлик, подобно известным Кузы-Курпячу и Баян-сылу, Айману и Чулпан, заявляют о своём несогласии с традиционными противоречиями феодализма, бесправием женщин. Они вскоре гибнут, борясь за свою свободу… Таким образом, пьеса хоть и была написана на основе древних эпосов, воспринималась как произведение, вобравшее в себя и отражающее дух борьбы тех дней, в которые жил Мухтар.

Многие писатели и учёные, проследившие начальный период творчества М. Ауэзова, видимо, памятуя о первых рассказах писателя, написанных на основе суровой действительности, и о произведениях вроде «Енлик-Кубяк», говорят о том, что у него прослеживается влияние не только традиционного восточного литературного наследия, а скорее и передовой русской литературы. Да, и такие известные личности, как Вс. Иванов, А. Фадеев, Л. Соболев и Н. Тихонов, отмечают, что Мухтар Ауэзов хорошо изучил и очень умело развивал в своём творчестве эти два огромных наследия – процветавшую в середине века культуру Востока и набравшую силу в последние столетия культуру Европы.

Но, кажется, литературоведы ещё не всегда уделяют внимания посредничеству татарских деятелей, находящихся между двумя культурами, стараются не замечать этот ажурный мостик, соединяющий две культуры. Поэтому я хочу в этом своём труде сделать больший упор на область этого посредничества, высказать то, что знаю сам об этом.

Что касается личности Мухтара Ауэзова, то он, ещё и до прибытия в город Оренбург, который по праву может считаться известным центром татарской культуры своего времени, был в некоторой степени знаком с татарским миром. Во время учёбы в Семипалатинске он тесно общался с передовой татарской молодёжью.

Как известно, в годы, предшествовавшие Октябрьской революции, во многих регионах Казахстана прогрессивно мыслящая казахская и татарская молодёжь – учащиеся, учителя, приказчики, – объединившись, организовывали литературно-художественные кружки, «Молодёжные общества». В городах, где представители этих двух народов жили вместе, в тесном взаимодействии, начала появляться первая казахская прогрессивно настроенная периодика: в 1911 году в городе Троицке, основное население которого составляли татары, на казахском языке стал издаваться литературно-политический журнал «Айкап». В начале 1913 года в городе Оренбурге группа молодёжи, выступавшая за свободу, самостоятельность казахского народа, основала направленную на развитие национального самосознания газету «Казах». Известно, что активно занявшийся в то время творчеством Галимджан Ибрагимов близко общался с редактором газеты «Казах» Ахметом Байторсыновым, был в дружеских отношениях с Магжаном Жумабаевым, считавшимся в эти годы самым известным после Абая поэтом казахской степи. В эти дни, когда наследие Магжана Жумабаева, имя и творчество которого были уничтожены в сталинские годы, вновь возвращается его народу, осталось только снова поставить подпись «Жумабаев» под стихотворением-эпиграфом к роману Галимджана Ибрагимова «Дочь степи» и изучить, обновить взаимоотношения между этими личностями…

 
Посмотри, вот раскинулась широкая степь,
Накрылась шёлковой зелёной травой,
Неприступны здесь горы и воды слаще мёда,
Это и есть мать, родившая меня…
 

(Подстр. пер.)

Да, в начале XX века едиными стараниями казахской и татарской молодёжи в расположенных на границе между двух сторон городах, таких как Троицк, Оренбург, Уральск, Кустанай, Петропавловск (Кызыл-Яр), появились литературно-художественные кружки, любительские театры. По воспоминаниям Галиакбера Туребаева, друга молодости Мухтара Ауэзова, пьесу «Енлик-Кубяк» впервые на суд зрителей представил как раз такой состоявший из казахско-татарской молодёжи драматический кружок «Есаймак» города Семипалатинска.

В те же годы среди казахской молодёжи и вновь появившихся, развивающихся писателей и поэтов рос интерес к творчеству Габдуллы Тукая, Мазита Гафури, Фатиха Амирхана, Галимджана Ибрагимова, это нашло отражение, например, в биографиях автора первого казахского романа Спандияра Кобеева, поэта Султанмахмуда Торайгырова, поэтов Магжана Жумабаева, Сакена Сейфуллина. Мухтар Ауэзов, хоть и продолжил учёбу в подростковом возрасте в русской школе, тоже не сторонился знакомства с татарской литературой. В одной из своих бесед с известным филологом Г. Мусабаевым он открыто говорит об этом и даже заявляет: «Моё первое знакомство с классической русской литературой состоялось через татарскую литературу».

Теперь снова вернёмся к оренбургскому периоду. В то время, когда сюда съехались Сакен Сейфуллин, Мухтар Ауэзов и подобные им деятели в качестве руководителей молодой автономной республики, здесь ещё не успели остыть следы, оставленные великими сынами татарского народа Дэрдмендом, Фатихом Карими, Ризой Фахретдиновым. На сценах театров наравне с пьесами «Галиябану», «Асылъяр» опытного драматурга Мирхайдара Файзи ставились «Кровавые дни» Шамиля Усманова, пьесы Фатиха Сейфи-Казанлы, Карима Тинчурина, Фатхи Бурнаша. В газете «Юксыллар сүзе» («Голос бедноты») работает неуёмный пламенный поэт Хади Такташ. Принимает участие в общегородских общественных делах писатель и драматург Шариф Камал, уже ставший в ряды аксакалов татарской литературы. В это время пробуждения его комедия «Хаджи-эфенди женится» не сходит со сцены, его повесть «Акчарлаклар» («Чайки») читают все любители литературы, передавая книгу из рук в руки. Можно предполагать, что эту повесть классика татарской литературы читала и часть интелегенции, и молодёжь казахского народа. Тогда ещё алфавит был у нас общий. Среди этих «аксакалов татарской литературы» можно было иногда увидеть и выглядящего ребёнком по внешнему виду молодого поэта Мусу Джалиля. На часто проходивших собраниях и митингах тогда он воодушевлённо читал свои стихи вместе с Тухватом Ченекаем.

В это время здесь ещё то и дело проводятся литературно-музыкальные вечера, мастеров слова на сцене сменяют музыканты, певцы. В это время живут в Оренбурге и общаются с молодёжью три будущих татарских композитора – Салих Сайдашев, Джаудат Файзи, Александр Ключарёв, они постоянно оживляют музыкальную часть вечеров. И Газиз Альмухаметов, из известных певцов, часто появляется здесь. Он особенно любил раскатисто исполнять своим мощным, как у Шаляпина, голосом древние татарские и башкирские мелодии. А эти мелодии, конечно же, очень родные, близкие и для казаха, выросшего в привольной степи!

Да, наверное, в те дни эти молодые люди, стремившиеся развивать казахскую и татарскую культуру, образование, нашли общий язык (ведь татарский и казахский языки очень близки друг к другу), конечно, проводили вместе собрания, вечера, посиделки. Только пока не столь многочисленны воспоминания, в которых описаны эти встречи. Потому что в своё время не было необходимости писать «вот мы, татарские и казахские писатели, молодёжь, вместе общались там-то, объединялись». А то, что и было написано, по-моему, никем не подобрано, не изучено.

С первых дней образования Киргизско-Казахской автономии довольно много представителей татарской интеллигенции были привлечены к организации системы образования в Казахстане, на местах. Скажем, оставивший некоторый след в татарском мире писатель Зариф Башири, засучив рукава занимался составлением учебников для уйгурских и казахских школ, обустройством по-новому системы образования. И многие вновь открытые газеты-журналы встали на ноги с помощью татарской интеллигенции. К примеру, на старшего однокашника Мусы Джалиля, бывшего шакирда медресе «Хусаиния» Загида Шарки-Юсупова в начале 1924 года были возложены обязанности по организации издания и редактированию казахской газеты «Юл» («Путь»). Возможно, сам Мухтар Ауэзов, заведовавший в исполнительном комитете делами просвещения и культуры, и поручил ему это дело. До этого Загид Шарки-Юсупов работал в одно время с Шарифом Камалом в редакции газеты «Вакыт» («Время»). Опытный журналист, работавший позже, после установления в Оренбурге советской власти, редактором газет «Мухбир» («Корреспондент»), «Юксыллар сүзе», и сам иногда брался за перо. В двадцатых годах несколько его пьес были поставлены на театральной сцене Оренбурга, на страницах газет и журналов постоянно публиковались литературно-критические статьи, очерки. Свой для известного комиссара Шамиля Усманова, писателя Шарифа Камала, он и позже близко общался с известными писателями: когда редактировал в Донбассе татарскую газету «Пролетар» («Пролетарий»), привлёк к писательству Наби Даули, в тридцатых годах в Москве работал с Мусой в одной газете «Коммунист», был заместителем редактора. После закрытия в декабре 1934 года газеты «Коммунист», был переведён в отдел национальных литератур «Литературной газеты», издаваемой Союзом писателей СССР. И работал он в данной газете, долгое время являясь заведующим этого же отдела. Он ушёл с работы только потому, что с началом войны выпуск газеты на некоторое время был прекращён. Да, Мухтар Ауэзов, Сакен Сейфуллин, Сабит Муканов знали наших Мусу, Загида, Такташа не только в годы совместной работы в Оренбурге, но и потом, постоянно общались с ними по жизни.

Мухтар Ауэзов за свою жизнь написал довольно много произведений. И как драматург он работал очень плодотворно. К примеру, написанная им драма «Абай» и созданная на её основе для оперной сцены с участием нашего земляка, композитора Латифа Хамиди опера «Абай» и сегодня не сходят со сцены. А уж успехи в жанре прозы не надо перечислять – они известны всему миру. Татарскому читателю хорошо знаком и близок его роман-дилогия «Абай» и «Путь Абая», посвящённый жизни и творчеству поэта Абая Кунанбаева, одного из основателей письменной казахской литературы, равного по значимости Пушкину у русских и Тукаю у татар. Это широкомасштабное эпическое произведение в своё время было переведено на татарский язык писателем Сарвар-апа Адгамовой, прекрасно знавшей язык и обычаи казахского народа.

Понятно, что столь уважаемые личности вроде Мухтара Ауэзова, которых у одного народа рождается всего несколько на век, никогда не забываются и после смерти. Мухтар-ага ушёл из жизни зимой 1962 года. После его смерти построенный специально для него двухэтажный величавый дом-усадьба был превращён в музей великого писателя. Двери этого дома-музея, расположенного на центральной улице города Алма-Ата не закрываются вот уже около тридцати лет, всегда открыты для гостей из разных регионов и стран.

Находясь в этом музее, я каждый раз испытываю чувство огромной гордости. Я радуюсь тому, что рядом с таким великим человеком, как Мухтар Ауэзов, в качестве его советчиков, друзей, единомышленников было довольно много и моих земляков. Вон на полках музея казахские книги, которые набирали татарские наборщики. Они увидели свет в типографиях Казани, Оренбурга, Уфы. Прямо рядом с ними – тома Габдуллы Тукая, Галимджана Ибрагимова, Мусы Джалиля. Мухтар-ага снова и снова брал их в руки, перечитывал. Ещё на одной полке книги, преподнесённые своему великому современнику лично авторами: вон Хатип-ага Гусманов подарил сборник «Татарская литература», Кави Наджми – свой роман «Весенние ветры», Ибрагим Гази – роман «Простые люди». А из глубины музея смотрит, улыбаясь, большой привлекательный портрет Мухтара Ауэзова. Его написал и подарил в 1941 году наш великий художник Баки-ага Урманче…

Сколько в этом музее воспоминаний! Но и во время хождения по его залам перед моими глазами встаёт дальний город Оренбург, белое здание, возвышающееся на крутом берегу Урала – здание, сохранившее следы Сакена, Мухтара, Мусы. В конце июня 1925 года столица Казахской автономии была переведена в Кзыл-Орду. Оренбург остался всего лишь столицей области. Белое здание на берегу Урал-реки было передано областному комитету комсомола.

Да-да, после Мухтара Ауэзова и его товарищей в этом здании разместился Оренбургский областной комсомольский штаб. Муса Джалиль начал работать там инструктором…

1990