Текст книги "Зарницы на горизонте (сборник)"

Точно неизвестно, когда Дэрдменд-Рамиев покинул Юлук. Скорее всего, вначале он уезжал и возвращался, не прерывая совсем связи с родным домом.

После завершения учёбы в медресе Орска Закир более года пробыл в Турции, посещал занятия в университете, общался с поэтами и писателями. Там, и возвратясь в конце лета 1881 года в родные края, перевёл несколько рассказов с турецкого языка, пробовал сочинять стихи. Кстати, перевёл чей-то большой роман, но затем сжёг эти рукописи. По сведению составителя двух сборников стихов поэта (1929 и 1959 годы издания) И. Рамиева, один из переводных рассказов был позднее напечатан в журнале «Шура». С того времени сохранилось и стихотворение «Письмо каргалинскому хаджи Сибгатулле», написанное в Юлуке в 1884 году.

После возвращения из Турции зиму провёл в Орске. Там у Рамиевых был свой магазин по продаже мануфактуры и галантереи. Они с братом Шакиром этот магазин и раньше попеременно контролировали и снабжали.

В ту зиму Закир поближе познакомился с семьёй будущего своего тестя – купца второй гильдии города Орска. Мустафа Бурнаев к тому времени был уже крупным торговцем. Мануфактуру и другие товары завозил даже из Москвы и Ирбитской ярмарки. Налаживал связи с московскими фабрикантами Морозовыми. Это был тот самый «тёмный, необразованный купец Бурнаев», который упоминался в переписке между братьями, когда Закир находился в Турции. В доме этого «тёмного, фанатичного купца» Закир вдруг обнаружил «светлый лучик» – им оказалась Махубджамал Бурнаева, старшая дочь Мустафы. По преданию, Бурнаевы являются выходцами из Касимовского ханства и обосновались в этих краях, видимо, в период основания Орска в 1730–1740-х годах…

Купцы в те годы вовсе не сидели безвылазно в своём магазине или только в своём городе. В том числе и Рамиевы, и Бурнаевы торговлю, кроме Орска, вели и в других местах. Бурнаевы имели свою торговую точку и на Ирбитской ярмарке, что находилась севернее Орска на несколько сот километров. Там же у Бурнаевых были постоянно проживающие и организующие дело поверенные лица. Как в пословице о волке, которого ноги кормят, которому никто не принесёт еды, так и купцам приходилось добывать прибыль своими мозгами, руками и ногами, постоянно быть в поиске. Если сегодня они объезжали оренбургские края, то, передохнув пару-тройку дней, уже считали нужным гнать лошадей в Троицк, в Челябинск. Без этого, лишь нежась на перине, татарские купцы не могли заработать себе имя «бай».

Мухаммедсадык и его сыновья Шакир и Закир Рамиевы, хоть уже и входили в число средних промышленников, всё же пока не оставляли и торговлю. Они тоже ездили из города в город, с базара на базар. Если в Поволжье среди городских и сельских купцов самой знаменитой была Макарьевская ярмарка, то торговцы Уральских краёв чаще встречались на Ирбитской ярмарке.

И вот, якобы так совпало, что, возвращаясь из одного из таких путешествий, молодой купец Закир Рамиев целую неделю провёл в пути вместе с отцом девушки. И якобы сблизились они тогда очень, сдружились. Говорят, после этого путешествия молодой бай, оказавшись в городе, уже никогда не уезжал, не посетив своего будущего свёкра – этого самого «тёмного» Бурнаева, лишь очень скудно знавшего русский язык. И встретив во время одного из своих визитов красавицу Бурнаевых – свою Махубу, забывал о прочих делах и путешествиях.

Всё это рассказывают старожилы города Орска, чьи родители когда-то были поверенными или служащими этих торговых дельцов. Если верить пословице «На устах народа – правда», очень может быть, что это предание правдиво.

Все эти события, понятно, происходили ещё в начале восьмидесятых годов позапрошлого века. После, уже посватавшись-поженившись, молодые в 1883 году переехали в Оренбург. В те годы в этих краях и не слыхивали гудков паровоза или парохода: железная дорога среди этих гор была проложена гораздо позднее, после Гражданской войны, а по стремительным уральским рекам не ходили пароходы. В каком бы направлении ни собрался в путь – здесь нужны были лёгкие тарантасы или сани, сопровождаемые звоном колокольчика на дуге.

Здесь, в городе Оренбурге, на центральной улице, носившей имя первого генерал-губернатора края И. И. Неплюева, для Дэрдменда-Рамиева была возведена аккуратненькая каменная усадьба. Просторный двор, чтобы можно было заезжать верхом и на тарантасе, амбары и конюшни, возведённые твёрдой рукой, словно на века, и красивый одноэтажный дом, скромно улыбающийся просторной улице сквозь десяток окон…

* * *

Словом, пусть пока дом и усадьба строятся, а мы хоть в нескольких словах опишем многократно упомянутый город. Этот каменный город стоит на месте слияния двух больших рек – между Уралом и Сакмарой. Сакмара же вливается в Яик в месте, где Урал-река резко отклоняется в сторону казахских степей. Так как устье Сакмары болотистое, город как бы подтянут выше по его течению, ближе к возвышенности, которую наши древние предки назвали Актюба (Белое плато). Один край города – на склоне современной горы Маяк, прежней Актюбы. А центр его упирается крутым лбом в обрывистый берег Урала. Со сквера на набережной видны леса-рощи на пологом противоположном берегу реки. Там, в густых кустарниках азиатской стороны, проглядывают местами аккуратные красивые дачные дома городских баев.

Оренбург уже при основании был запланирован как будущий губернский центр и место правления завоёванными землями и народами. И строился исходя именно из этих целей. Стены крепости, когда-то злобно щерившейся пушками в сторону Азии и земель за Сакмарой, даже сегодня выглядят устрашающе… Да, город когда-то был заложен на месте, считавшемся форпостом Российского государства, где исторически соседствовали границы владений казахов, ногайцев и башкир. До назначения начальником «Оренбургской экспедиции»[14]14
  Комиссия, созданная императрицей Анной Иоанновной для подбора места и строительства Оренбурга.


[Закрыть] будущего первого генерал-губернатора И. И. Неплюева, губернскую столицу начали возводить на месте нынешнего Орска. Неплюев же не согласился с таким решением, заявлял в своих письмах в Петербург, что место для города выбрано крайне неудобное, посреди беспокойных башкирских и казахских племён. И не прекращая строительства в устье реки Орь, перенёс «столицу» на триста с лишним километров к западу – к устью Сакмары, расположенному на перекрёстке двух дорог, ведущих к центру России. Таким образом, в 1743 году было заложено основание нынешнего Оренбурга. Отсюда было рукой подать и до казахских степей за рекой Урал – владений заключившего «дружественный договор» хана Абулхаира, и до тянувшихся к востоку за Сакмарой земель почти вольных башкирских кочевников, и до западных районов, хоть и завоёванных более двух веков тому назад, но только сейчас усердно осваиваемых царским правительством.

Историк и географ «Оренбургской экспедиции» П. И. Рычков пишет, что Оренбург появился на месте какого-то древнего городка. «Здесь, – пишет он, – раньше была граница владений ногайских ханов, на возвышенности между Сакмарой и Уралом есть место пограничного ногайского городка». именовавшегося Актюбой. Бей или хан этого владения, человек по имени Басман, погиб на поле боя во время известных битв, и был захоронен на кладбище своего городка». Рычков упоминает, что это кладбище ещё было, когда начинали строительство Оренбурга. «Немного выше по Сакмаре, к востоку, начинаются охотничьи владения башкир», – пишет учёный.

Значит, на месте древнего городка Актюбе – город Оренбург, на одной из спокойных улиц в центре того города – каменная усадьба нашего героя Рамиева… Уже скоро эта усадьба превратится в своеобразный культурный центр, и она ещё прославится на всю округу. А пока всего в двух кварталах от новой усадьбы возвышается другой культурный центр – городок знаменитого медресе «Хусаиния»… Медресе трёх братьев родом из Татарской Каргалы на берегу Сакмары – баев Ахмета, Махмута и Гани Хусаиновых… А мать Гани Хусаинова Накия-абыстай – уроженка Юлука! Значит, Гани Хусаинов, выросший до семи-восьми лет в Юлуке, для братьев Рамиевых был ближе всех, земляк!

Гани-бай Хусаинов, горевший желанием открыть как можно больше школ-медресе не только в городе, но и в сёлах и деревнях Оренбуржья, тоже оценил Закир-эфэнди, получившего образование в Стамбуле и повидавшего мир, ему понравились его взгляды на жизнь. Да и Рамиевы целиком поддержали это дело, начатое Хусаиновыми, ведь они и сами давно грезили мечтами о просвещении народа, о том, чтобы как минимум сделать доступным начальное образование. И от всей души принялись морально и материально способствовать Хусаиновым в благом начинании. как сообщалось ранее, и Махуба-ханум не осталась в стороне от этого дела: внесла свой вклад и в открытие школы-восьмилетки для девочек в Оренбурге, и курировала курсы по подготовке сельских учительниц, организованные в Каргалах. Возможно, под влиянием деятельности своей сестры Махубы, вскоре и супруга Ахметжан-хазрата Махруй Рахматуллина-Бурнаева открыла в Орске школу для городских девочек.

Таким образом, и в «столичном» городе авторитет Рамиевых рос и креп с каждым днём. Не откладывая надолго, Закира Рамиева избрали в состав внешних управляющих медресе «Хусаиния». Это правление, зарегистрированное в документах канцелярии генерал-губернатора как «попечительский совет» уважаемого медресе, было обязано постоянно контролировать учебную программу и задавать нужное направление. Эту ответственную задачу совет, в основном, возлагал на Гайса-мурзу Еникеева – выходца из «тюменей» Давлеканского района Башкирии, на Закира Рамиева и других уважаемых народом людей.

Конечно же, Дэрдменд-Рамиев в это время принимал участие и в других городских и губернских общественных делах. Губернское общество вскоре избрало его депутатом в Государственную думу России первого созыва. В список депутатов разных созывов Думы, призванной решить или хотя бы попытаться облегчить судьбу российских народов, в том числе и татарского, зарегистрировались ещё доктор Байбурин и Гайса Еникеев из Оренбурга, мулла деревни Татарская Каргала Хайрулла Гусманов. Но не их вина, что эти депутаты так и не успели ничего сделать для своего народа. Хотя были избраны депутаты, способные претворить чаяния и мечты в жизнь, но не были созданы условия! В России до сих пор эти чаяния остаются только лишь мечтой…

Многие отмечают, что в повседневной жизни, в быту Дэрдменд-Рамиев был человеком удивительно скромным, с мягким характером. И когда он был избран в 1906 году депутатом в Думу, проявил некоторую сдержанность, даже как будто засомневался в своих возможностях. Фатих Карими вспоминает, что он, давая критическую самооценку, считал, что, наверное, есть люди достойнее его, чтобы принять на себя столь великие обязанности.

Хотя в повседневной жизни Дэрдменд-Рамиев и производил впечатление скромного и терпеливого, но в достижении своей цели – в делах, касающихся выполнения задачи просвещения и образования татарского народа, – был настойчив. Мы ясно видим это и в том, что он организовал выпуск одного из первых в татарском мире печатных изданий – газеты «Вакыт» (февраль 1906 года), и в его деятельности по основанию журнала «Шура» (декабрь 1907 года).

Дэрдменд являлся одним из популярных поэтов своего времени. Значение его философской поэзии и его вклад в культурное развитие своего народа всё ярче проявляются в последние десятилетия – по мере освобождения литературоведения от политических предрассудков предыдущих десятилетий. Издаются труды по исследованию его общественных деяний и поэтического творчества. Печатаются стихи Дэрдменда, издаются отдельные сборники.

Литературоведы полагают, что «первые стихи Дэрдменда начали печататься в газете «Тарджеман» И. Гаспринского в 1902–1903 годах». Потом в своём произведении «Асма» (1903) Ризаэддин Фахретдинов привёл его стихотворение «Үткән көннәр» («Прошлые дни»), не зная, чьё оно. Это было первое произведение Дэрдменда, изданное на Родине. Когда оно было написано, не установлено.

С 1906 года стихи поэта периодически появляются сначала в газете «Казан мөхбире» («Казанский вестник»), затем на страницах газеты «Вакыт» и журнала «Шура». А в 1910 году выходит небольшая книжечка коротких рассказов для детей («Балалар өчен вак хикәяләр»). Это – единственная книга Дэрдменда, изданная при его жизни. Почему-то издатель Рамиев, явно имея такую возможность, не издал сборника своих творений…

Вначале люди не знали, кто же скрывается за псевдонимом «Дэрдменд». Но своеобразный стиль, лёгкий и точный слог его стихов сразу же привлекли внимание многих любителей поэзии. Интерес к его стихам растёт с каждым новым их выходом в свет.

Характерной особенностью поэзии Дэрдменда является его философский взгляд на жизнь. Большинство его стихов состоит всего из нескольких строф. Однако этим 16–20-строчным произведениям свойственно представить взору читателя судьбу народа, судьбу Родины. Дэрдменд отличается от многих поэтов-современников высоким уровнем своего философско-образного мышления. И даже когда он не выражает открыто свои размышления о судьбе нации, всё равно после чтения большинства его произведений в душе вновь рождается это чувство. Невольно задумываешься о прошлом своего народа и его будущем. Проходят перед глазами и судьба отдельно взятого человека, и дух древней истории, и лучи надежды на будущее. Его произведениям свойственны образность, изящество слога, меткость сравнений.

«Дэрдменд появился в мире татарской литературы на удивительном «Корабле», рассекающем волны бушующего моря… Вокруг сразу заговорили: «Вот на литературном небе татарского искусства взошла новая звезда». Потому что действительно все почувствовали новый дух – особую литературную грамотность, мастерское владение пером, изящный стиль, афористичность… «Словно с какой-то неведомой силой поэт открыто вкладывает в твоё сердце то, что хотел сказать. Возьмём, к примеру, его стихи «Корабль», «Мы», «Надежды», «Не сумел я окропить савана», «Колыбельная»… Например, «Колыбельная», вобравшая в себя все эти совершенства, занимает первое место в нашей печати красотой стиля и удивительной гармонией», – писал Галимджан Ибрагимов в 1913 году в объёмном очерке-исследовании «Татар шагыйрьләре» («Татарские поэты»).

Где истоки творчества поэта Дэрдменда? Откуда черпает он духовные силы? Несмотря на родословную, берущую начало от мурз Казанского ханства, он – уроженец обыкновенного татарского аула, учившийся в обычных татарских учебных заведениях. Живя среди простого люда, он вместе с молоком матери впитал в себя печаль-кручину своего народа. Да и края, где он рос и где жил, очень уж поучительны. Юго-восточные отроги Уральских гор – это места, где, обмениваясь словом, обычаями и песнями, живут родственные народы – татары, башкиры, казахи. Дэрдменду с детства были знакомы башкирские протяжные песни-кубаиры, видел он состязания казахских акынов, подыгрывающих себе на домбре и кубызах, экспромтом слагающих свои хлёсткие стихи. Эти истоки найдут отражение в творчестве нашего поэта.

Во вступлении к первому сборнику стихов Дэрдменда Ф. Карими приводит такие факты: «Он наряду со знанием творчества классиков Востока Газзали, Фахеррази, Ибн Рушда, Омара Хайяма, Саади, Навои, Фазули, Абдульхака Халита, Акрама, Тауфика Ризы, Абдуллы Джавдата, был также основательно знаком с творчеством известных людей Запада: Гегеля, Канта, Вольтера, Лютера, Шиллера, Гейне, Толстого, Горького, Пушкина и др.»[15]15
  Дәрдемәнд әсәрләре. – Казан, 1929. – 10 б.


[Закрыть].

Габдельбари Баттал в книге «Казан төркиләре» («Казанские тюрки»), изданной в 1925 году в Турции, таким вот образом представляет творческие истоки и успехи своего современника: «С точки зрения смысла, Дэрдменд – глубокомыслящий поэт… В должной мере знает строение стиха… очень внимателен к созвучности, рифме, размеру. И с этой стороны он – один из наилучших казанских поэтов. Хорошо известно, что он серьёзно занимался древнетюркской литературой, внимательно изучал сборники произведений таких чагатайских поэтов, как Навои, Лутфи, Бабур. И поэтому Дэрдменд вправе считаться самым образованным из поэтов».

И столь величаемый современниками «один из наилучших поэтов», мыслитель, известный общественный деятель и издатель Закир Рамиев после октябрьских событий 1917 года как бы сошёл со сцены татарской литературы и культуры. Его поэзия, мастерски отшлифованная и явившая миру яркие национальные черты татар, была на некоторое время не востребована, как бы забыта.

Только в 1929 году увидел свет первый сборник его литературных трудов под названием «Дәрдемәнд әсәрләре» («Произведения Дэрдменда»). Однако широкая общественность в то время не обратила должного внимания на выход этой книги «одного из буржуев из татар»…

Новые усилия снова вернуть народу поэзию Дэрдменда пришлись на конец 1950-х годов, в период «хрущёвской оттепели». В ноябре 1959 года прошли торжества по случаю 100-летия со дня рождения поэта, проведённые стараниями Института языка, литературы и истории КФ АН СССР. Перед юбилеем был издан сборник «Сайланма әсәрләр» («Избранные произведения») Дэрдменда (1959, автор вступительной статьи – М. Гайнуллин, составитель – И. Рамиев).

Лет десять спустя вышел сборник его стихов на русском языке («Стихи», 1970, составители – Сибгат Хаким, Ренат Харис), а ещё через десять лет вышла книга избранной поэзии «Исә җилләр» («Веют ветры», автор вступительной статьи – Сибгат Хаким, составитель – Раис Даутов). В 1999 году на татарском и русском языках был издан сборник избранных произведений поэта «Агарган кыл – Поседевшая струна» (автор предисловия и составитель – Ренат Харис). Лучшие образцы поэзии Дэрдменда вошли также в «Антологию татарской поэзии» (1956, 1992, на татарском языке, 1957, на русском языке), «Антологию татарской детской поэзии» (1980, на татарском языке) и в 38-й (102-й) том серии «Библиотека всемирной литературы» (Москва, 1977). В те же годы в журнале «Казан утлары» («Огни Казани») и на страницах иных периодических изданий печатались отдельные его стихи, а также статьи, посвящённые биографии и творчеству поэта.

Таким образом, поэзия Дэрдменда постепенно завоёвывала свою нишу в татарской литературе.

Да, из-под пера поэта исходили исключительно классические произведения. Но их было мало. Видимо, он отдавал в печать только те стихи, которые считал идеально завершёнными, достойными. Сколько же их могло быть в личном архиве писателя в Оренбурге или даже в орском доме, который они с женой арендовали в 1920–1921 годах? Но их сегодня нет. Рукописи утеряны. По воспоминаниям сына поэта Ягъфара виноваты в этом он и его супруга (об этом мне сообщила в письме дочь Ягъфара Зубарзят). По просьбе своего старшего брата Искандера, жившего в то время в Уфе, Ягъфар повёз все оставшиеся рукописи отца к нему. Во время одной из пересадок из поезда в поезд, где-то на вокзале в Самаре или Кинели, Ягъфар оставил два чемодана с вещами жене, а сам пошёл за билетами. В это время чемодан с рукописями Дэрдменда и украли. В оправдание Ягъфара следует отметить, что он был одноруким, т. к. левую руку потерял во время войны с поляками осенью 1920 года.

Как успешные золотодобытчики, открывшие немало новых месторождений на стыке современного Башкортостана, Челябинской и Оренбургской областей, братья Рамиевы участвовали во многих промышленных мероприятиях России, бывали за рубежом на различных выставках и поездках за покупкой современного приискового оборудования. Закир Рамиев активно участвовал в общественной жизни Оренбурга и обширной губернии. Несколько раз избирался в Городскую думу. Был членом губернского бюро кадетской партии, провозглашавшей в своей программе, в отличие от всех иных партий того периода, о равноправии и о возможности культурного самоутверждения всех народов Российской империи. В 1906 году Дэрдменд избирается депутатом Первой Государственной думы России от Оренбургской губернии. Там активно включается в работу мусульманской фракции, избирается в её руководящее бюро. Эта фракция с трибуны Думы должна была защищать интересы своих единоверцев. Но Первая Дума работала недолго и 8 июня 1906 года была распущена указом императора за некорректные высказывания депутатов в адрес руководства страны.

Братья Рамиевы с юных лет прислушивались к нуждам своих единоверцев. Чувствовали двойной гнёт – экономический и национальный, тяготеющий над их соплеменниками. Государственные школы для татар, башкир и других «нацменов» в то время не существовали. А ведь эти народы в местах своего постоянного проживания наравне со всеми платили все государственные налоги, исполняли все повинности. То есть участвовали в пополнении бюджета России и своего города или посёлка наравне с привилегированным населением, то бишь с титульной нацией. А правительство запрещало даже издавать (на деньги частных людей!) газеты и журналы на родном их языке.

Тогда национальные школы могли содержаться только за счёт сборов с населения или за счёт спонсорской, благотворительной помощи. Братья Рамиевы с конца XIX века активно участвовали в создании национальных школ на местах, в привлечении к работе хороших учителей. Их жёны также организовывали школы – в посёлках и сёлах большинства приисков.

По сообщению Ризы Фахретдинова, Шакир Рамиев состоял членом в нескольких благотворительных обществах мусульман России. Его брат Закир был членом бюро Оренбургского мусульманского общества «Җәмгыяте хәйрия», а с 1912 года возглавил ещё и Общество помощи нуждающимся учителям и шакирдам губернии. Каждый четверг в течение часа он принимал всех обратившихся за помощью, не исключая ходатаев из Казахстана и Средней Азии. Дочь поэта – Зайнап Рамиева-Валиева в десятые годы ХХ века входила в руководство Благотворительного общества помощи женщинам губернии. А все эти общественные организации существовали, естественно, за счёт добровольной материальной поддержки какой-то части богатых и именитых людей. Большую долю денежных средств составляли пожертвования Рамиевых, Хусаиновых, Бурнаевых и т. д. Братья Рамиевы также выделяли некоторые средства в помощь перспективным студентам-мусульманам высших учебных заведений. Такую помощь в своё время получал один из первых скульпторов из татар Мирзаджан Байкиев. В 1892 году он успешно окончил петербургское специальное училище и долгое время работал в Эрмитаже скульптором-реставратором. Второй такой пример приводится в воспоминаниях известного историка и государственного деятеля Заки Валиди. Он пишет, что когда намеревался поехать на учёбу в Казань, то пришёл посоветоваться к Дэрдменду. Тот вручил ему пятьдесят рублей, большую по тем временам сумму, достаточную для переезда и обустройства на новом месте.

Братья Рамиевы часто оказывали единовременную денежную помощь и крупным медресе. А в одном из известных высших медресе тех лет «Хусаинии» (Оренбург) состояли членами Попечительского совета. За свой счёт они там полностью оборудовали кабинеты физики и химии. Для этого Рамиевы привезли из-за границы, в основном из Германии, специальные приборы и химикаты.

Рамиевы также являлись активными участниками национального движения: выступали за равноправие татар, башкир и других народов империи с титульным населением страны. Зимой 1905 года в числе двухсот видных татар России они подписали письмо-петицию на имя царя Николая II с обоснованием таких прав. В числе подписантов также были симбирские фабриканты Акчурины и Дибердиевы, оренбургские купцы Хусаиновы, многие казанские купцы и видные религиозные деятели. Летом того же года мусульманские деятели решили полулегально создать политическую партию «Иттифакъ ал-муслимин» («Союз мусульман»). Эту идею поддержали и Рамиевы. Дэрдменд лично участвовал во втором подготовительном закрытом съезде, который проходил в Санкт-Петербурге в январе 1906 года. После февральских событий 1917 года он участвует в работе Второго Всероссийского съезда мусульман, который проходил в Казани под руководством Садри Максуди. На этом съезде Закир Рамиев был избран членом Назарата (Министерства) финансов будущего временного национального правительства. Но эйфория свободы, возникшая после Февральской революции, длилась недолго. Уже осенью вновь совершился революционный переворот. Наступили дни, опасные и тревожные для многих зажиточных и деловых людей, подобных Рамиевым. Не прошли и сутки со времени объявления об установлении советской власти, как был издан декрет об экспроприации «богатства буржуев». Правда, в Оренбургской губернии с исполнением этого решения немного запаздывали. В самом Оренбурге первоначально власть Советов установилась только в конце января 1918 года и продержалась она лишь до начала июня. Окончательно большевики укрепились в Оренбурге в конце января 1919 года, а в губернии в целом – только к концу того же года.

* * *

Едва обосновавшись в городе Оренбурге, поэт со своей супругой стали проводить еженедельные литературно-культурные вечера. В этих вечерах, где на общее обсуждение выносились вопросы литературы, искусства, а также повседневной жизни, политики, могли принимать участие не только знакомые Рамиевых, но и новые единомышленники, гостившие в городе. Кроме того, как уже отмечалось, каждый четверг Дэрдменд-Рамиев вёл приём населения, обращавшегося с различными просьбами. К его дому собирались деревенские учителя, бедняки, учащиеся различных медресе.

Здесь будет весьма поучительно привести воспоминания студента медресе «Хусаиния», старшего двоюродного брата Галимджана Ибрагимова – Мухтара Ибрагимова. Вот что он писал: «Однажды весной мы с моим товарищем Гумером Нигматуллиным отправились в Оренбург с целью поступления в медресе «Хусаиния». За спиной – мешки, в руках – палки. Снег ещё не растаял, дорога размытая. Пробираемся по грязи… После поступления в «Хусаинию» мы намеревались не возвращаться летом в деревню, а подзаработать немного денег в приисках Рамиевых. Мы знали, что один из владельцев приисков поэт Закир Рамиев проживает в Оренбурге. Пошли с Гумером к нему, попросили устроить рабочими в один из приисков. Поэт встретил нас приветливо, расспросил про наши дела и учёбу, дал советы. Но на работу не устроил.

– Я непосредственно не участвую в делах приисков, поэтому не могу вас устроить, – сказал он, и, достав из кармана деньги, дал нам обоим по пять рублей. Мы не просили у него денег, но всё же с радостью и огромной благодарностью их приняли…»

В Оренбургских краях часто можно услышать такие воспоминания и из других уст. Есть также и другие письменные источники такого же содержания. Конечно, вряд ли поэт лишь раздавал деньги каждому посетителю – кому что-то советовал, кому указывал путь…

Покойный Исмагил Рамиев тоже рассказывал, что впервые попал в дом Дэрдменда Рамиева именно таким образом. Он ещё раз подтвердил вышесказанное словами: «Дэрдменд по мере сил старался помочь каждому, кто нуждался. К нему особенно часто ходили студенты, обучавшиеся в местных медресе. Там кроме татар и башкир можно было встретить и представителей узбекского и казахского народа из Средней Азии, и деревенских мулл».

Сам он, конечно, поехал к дальнему родственнику не с такой просьбой, а с желанием познакомиться поближе. Покойный говорил, что, может, и не осмелился бы, да поехал, чтобы выполнить просьбу Галимджана Ибрагимова.

А дело было так. В конце 1917 года должен был открыться первый съезд башкир – курултай, где планировалось решение вопроса об организации национальной республики. На этот большой сход в качестве представителя татарской газеты «Ирек» («Свобода») из Уфы поехал и Галимджан Ибрагимов. А земляка своего Исмагила Рамиева, состоявшего на службе в одном из полков Уфимского гарнизона писарем, он взял с собой в качестве помощника. Исмагил в этой поездке был и его вооружённым охранником, и помощником, и посыльным. Таким образом, Исмагил почти от начала до конца присутствовал на заседаниях этого курултая, который длился почти две недели и проходил в яростных спорах в Караван-Сарае – в центре Оренбурга под председательством Заки Валиди. Правда, на последние заседания татарских гостей не пустили, не смог побывать на них и Исмагил Рамиев…

И вот в дни этого курултая Галимджан Ибрагимов, заявив, что есть дела, которые бы хотелось обсудить с поэтом Дэрдмендом с глазу на глаз, отправил Исмагила в очередной четверг в дом Рамиева с просьбой назначить встречу на ближайшее время.

Тут я прервал своего собеседника и задал ему несколько вопросов. Самый главный из них:

– Дэрдменд и Галимджан Ибрагимов были лично знакомы до этого, встречались, общались?

– Должно быть, и виделись, и общались, – сказал Исмагил-ага. – Впрочем, это подтверждается и тем, что многие произведения Галимджана Ибрагимова первоначально печатались и распространялись из типографии Рамиевых… Потом… есть у меня и другое… более щекотливое доказательство…

Так он «по секрету» рассказал мне о том, что в дореволюционные годы Галимджан Ибрагимов был влюблён в дочь поэта. Конечно, я тоже знал, что в то время старшая дочь поэта Зайнап уже была замужем за одним из писателей – Яруллой Валиевым, написавшим в своё время довольно много повестей и рассказов. Став членом семьи Рамиевых, ему было поручено заведовать хозяйством типографии «Вакыт». В этой типографии, кроме рамиевских «Вакыт» и «Шура», печатались газеты и журналы и иных издателей, книги и учебники на татарском, казахском и русском языках. Осенью 1917 года Ярулла Валиев также был назначен редактором газеты «Вакыт». Позднее, в 1937 году, он был арестован и умер в застенках НКВД.

Значит, Галимджан Ибрагимов был влюблён во вторую дочь поэта – Раузу Рамиеву, или, по крайней мере, относился к ней с определённым почтением. Правда, Исмагил-ага не называл имени девушки, может, просто запамятовал. Более конкретно о том, что этой девушкой была именно Рауза, мне сообщила дочь Ризаэддина Фахрутдинова Асма-апа Шараф. Впоследствии Рауза была сосватана за сына миллионера-купца Яушева – тоже «лаптёжного дворянина» из рода бывших казанских беков. В годы потрясений она осталась вдовой и умерла на руках брата Искандера в 1938 году.

Итак, в ближайший четверг, во время приёма поэтом простого населения, Исмагил Рамиев тоже пришёл в его дом и изложил просьбу Галимджана Ибрагимова. Был назначен день встречи, и он ушёл.

Затем, в обозначенное время, они пришли в дом Дэрдменда уже вдвоём, чтобы спокойно пообщаться вечером. Поэт и писатель обсудили между собой новшества, привнесённые Октябрьской революцией. Конечно же, Галимджан Ибрагимов сообщил собеседнику, что курултай принял решение о создании отдельной Башкирской автономии, и что земли деревни Юлук и большинство приисков, относившиеся к северной части Орского уезда, тоже войдут в состав этого новообразования.