Текст книги "Весенний скандал"

– Если я тебе понадоблюсь, – как-то сказал он отцу, сунув ему в руку сложенную бумажку, – пошли за мной по этому адресу. Не говори его никому, понял?

«Если я тебе понадоблюсь…» Мэтью отчаянно хотел быть кому-то нужным.

Вот цена потакания своим слабостям.

– Свифт, – спросил Томас Боумен, – Уэринг говорит правду? – Знакомая вспышка темперамента смягчалась нотой участливого внимания.

– Не совсем. – Мэтью позволил себе осторожно осмотреть комнату.

Он ожидал увидеть на лицах собравшихся гнев, обвинение, страх, но ничего этого не было. Даже Мерседес Боумен, которую никто не назвал бы сострадательной женщиной, смотрела на него – Мэтью готов был в этом поклясться – с добротой.

Вдруг он понял, что находится совершенно в ином положении, чем все прошедшие годы, когда был беден и не имел друзей. Тогда он был вооружен только правдой, но она оказалась плохим оружием. Теперь у него есть деньги и положение, не говоря уж о влиятельных союзниках. А главное, Дейзи. Она по-прежнему стояла рядом с ним. Ее рука лежала у него на плече, сила и покой разливались от нее по его жилам.

Прищурив глаза, Мэтью с вызовом встретил обвиняющий взгляд Уэринга.

Нравится это ему или нет, Уэрингу придется выслушать правду.

Глава 18

– Я был слугой Гарри Уэринга, – глухо начал Мэтью, – и хорошим слугой, хотя знал, что он меня за человека не считает. По его мнению, слуги не лучше собак. Я существовал исключительно для его удобства. Моя работа заключалась в том, чтобы быть виноватым в его проступках, получать вместо него наказания, чинить то, что он ломал, искать и приносить то, что ему нужно. Даже в раннем возрасте Гарри был высокомерным типом и считал, что благодаря семейному имени ему сойдет с рук все, что угодно, за исключением убийства.

– Я не желаю слушать эту клевету! – в ярости воскликнул Уэринг.

– Вы уже высказались, – отрезал Томас Боумен. – Теперь я хочу выслушать Свифта.

– Его фамилия не…

– Дайте ему сказать, – вмешался Уэстклиф, в его холодном тоне сквозило нарастающее волнение.

Мэтью поблагодарил графа коротким кивком. Его внимание отвлекла Дейзи, которая устраивалась в соседнем кресле. Она подвинула его так близко, что правая нога Мэтью почти скрылась в складках ее платья.

– Я ходил с Гарри в самую престижную школу в Бостоне, – продолжил Мэтью, – потом в Гарвард. Я спал вместе со слугами в подвале. Я переписывал у друзей Гарри конспекты лекций, которые он пропустил. Я делал за него задания…

– Ложь! – взвизгнул Уэринг. – Ты, которого учили старые няньки в приюте! Да ты спятил, если думаешь, что тебе поверят.

Мэтью позволил себе насмешливую улыбку.

– Я большему научился у старых нянек, чем Гарри узнал от многочисленных частных наставников. Гарри говорил, что ему не нужно образование, поскольку у него есть имя и деньги. У меня не было ни того, ни другого, и единственный мой шанс – учиться как можно больше и лучше в надежде когда-нибудь подняться выше.

– Куда подняться? – надменно бросил Уэринг. – Ты слуга, ирландец, у тебя нет надежды стать джентльменом.

Странная полуулыбка промелькнула на лице Дейзи.

– Но именно это он сделал в Нью-Йорке, мистер Уэринг. Мэтью занял достойное место в обществе и в бизнесе. И наверняка стал джентльменом.

– Под чужим именем, – парировал Уэринг. – Он мошенник, разве вы не видите?

– Нет, – ответила Дейзи, глядя прямо на Мэтью. Ее темные глаза сияли. – Я вижу джентльмена.

Мэтью готов был целовать ей ноги. Он оторвал от нее взгляд и продолжил:

– Я делал все, что мог, чтобы Гарри не отчислили из Гарварда, пока он с дьявольским упорством предавался тому, за что могут исключить: играл в азартные игры, пил…

Мэтью заколебался, но, напомнив себе, что в комнате дамы, уклончиво завершил:

– …и занимался другими делами. Положение становилось все хуже. Месячного содержания не хватало, карточные долги росли как снежный ком, и Гарри забеспокоился. Он боялся, что отец узнает о его проделках, и нашел самый легкий выход из положения. Именно этим объясняется, что сейф был ограблен во время каникул. Я сразу понял, что это сделал Гарри.

– Наглая ложь! – брызнул слюной Уэринг.

– Гарри указал на меня, – сказал Мэтью. – Это легче, чем признаться, что он взял деньги, чтобы расплатиться с долгами. Он решил пожертвовать мной, чтобы спасти свою шкуру. Естественно, семья поверила своему отпрыску, а не мне.

– Твоя вина доказана в суде! – прохрипел Уэринг.

– Ничего не доказано. – Мэтью старался дышать глубоко и медленно, чтобы не поддаться эмоциям. Он почувствовал, как Дейзи протянула ему руку, и взял ее. Он сжал ее слишком сильно, но ничего не мог с этим поделать.

– Суд был фарсом, – продолжил Мэтью, – и прошел в спешке, чтобы воспрепятствовать газетам сообщить подробности о случившемся. Назначенный мне адвокат буквально проспал весь суд. Улик против меня не было. Слуга одного из однокурсников Гарри говорил, что подслушал, как Гарри с двумя приятелями договариваются свалить вину на меня, но побоялся выступить свидетелем на суде.

Увидев, как побелели сжатые им пальцы Дейзи, Мэтью заставил себя разжать ладонь.

– Мне немного повезло, – уже спокойнее продолжил он. – В одной из газет появилась статья, в которой сообщалось о карточных долгах Гарри и о том, что они были покрыты сразу после ограбления. Результатом статьи стали нарастающие протесты общественности против пародии на правосудие.

– И несмотря на это вас осудили? – в гневе спросила Лилиан.

– Фемида хоть и слепа, – мрачно улыбнулся Мэтью, – но любит звон монет. Уэринги слишком влиятельны, а я всего лишь нищий слуга.

– Как ты сбежал? – спросила Дейзи.

Тень горькой улыбки мелькнула на лице Мэтью.

– Для меня это столь же удивительно, как и для остальных. Меня посадили в фургон для арестантов и еще до рассвета повезли в тюрьму. Внезапно дверь открылась, и несколько мужчин вытащили меня на улицу. Я решил, что меня линчуют. Но оказалось, что сочувствующие мне горожане решили исправить судебную ошибку. Они освободили меня – охранники не смогли оказать им сопротивления – и дали мне лошадь. Я добрался до Нью-Йорка, продал лошадь и начал новую жизнь.

– Почему ты выбрал фамилию Свифт? – спросила Дейзи.

– К тому времени я уже знал силу уважаемого имени. А Свифты большая семья, среди них проще затеряться.

Тут заговорил Томас Боумен, уязвленная гордость не давала ему покоя:

– Почему ты пришел искать место у меня? Ты считал меня простаком, которого легко обмануть?

Мэтью смотрел ему прямо в глаза, вспоминая свои первые впечатления от Томаса Боумена. Авторитетный, влиятельный человек, он был слишком занят бизнесом, чтобы задавать многочисленные вопросы, и хотел дать молодому человеку шанс. Осторожный, упрямый, целеустремленный, своевольный… большего влияния на Мэтью не оказал ни один мужчина.

– Ни в коем случае, – искренне ответил Мэтью. – Я восхищался вашими достижениями. Я хотел учиться у вас. И я… – У него перехватило дыхание. – Я испытывал к вам глубокое уважение, благодарность и сильную привязанность.

Побагровевший Боумен облегченно кивнул, его глаза довольно блеснули.

Уэринг был совершенно уничтожен, от его самообладания не осталось и следа. Дрожа от ненависти, он смотрел на Мэтью.

– Не марай своей ложью память моего сына, – сказал он. – Я этого не допущу. Ты думаешь, что если ты в чужой стране, никто не сможет…

– Память? – ошеломленно посмотрел на него Мэтью. – Гарри умер?

– Из-за тебя! После суда поползли слухи. Домыслам и сомнениям не было конца. Друзья стали избегать Гарри. Пятно на его чести погубило его жизнь. Если бы ты признал свою вину, отсидел свой срок, мой Гарри был бы сейчас со мной. Но гнусные подозрения отравляли ему существование, он начал пить, вести безрассудную жизнь.

– Судя по всему, ваш сын делал это и до суда, – иронически заметила Лилиан. Она обладала поразительной способностью мгновенно доводить людей до крайности. И Уэринг был не исключением.

– Он осужденный преступник! – кинулся к ней Уэринг. – Как вы смеете верить ему, а не мне?!

Уэстклиф бросился к ним, но Мэтью уже встал перед Лилиан, заслонив ее от гнева Уэринга.

– Мистер Уэринг, – в общей суматохе сказала Дейзи, – пожалуйста, держите себя в руках. Таким поведением вы ничего хорошего не добьетесь. – Ее спокойствие, казалось, одолело его ярость.

Уэринг посмотрел на нее странным умоляющим взглядом.

– Мой сын умер. Фэлан за это ответит.

– Это не вернет вашего сына, – спокойно сказала Дейзи. – И не послужит его памяти.

– Это вернет мне покой, – крикнул Уэринг.

Дейзи помрачнела, в ее глазах была жалость.

– Вы в этом уверены?

Всем было понятно, что это не имеет значения. Доводы рассудка на Уэринга не действовали.

– Я ждал этого момента много лет, я проехал тысячи миль, – сказал Уэринг. – Я не отступлюсь. Вы видели бумаги, Уэстклиф. Даже вы не выше закона. Констебли имеют разрешение применить силу, если понадобится. Вы отдадите мне его сегодня, сейчас же.

– Я так не думаю, – с каменным лицом ответил Уэстклиф. – Это безумие отправляться в дорогу в такую ночь. Весенние бури в Гемпшире неистовые и непредсказуемые. Останьтесь на ночь в Стоуни-Кросс-Парке, а я тем временем решу, что делать.

Услышав это предложение, констебли вздохнули с явным облегчением. В такой потоп ни один разумный человек не отважится из дома выбраться.

– И дать Фэлану новую возможность сбежать? – презрительно спросил Уэринг. – Нет. Вы отдадите его под мою охрану.

– Даю вам слово, что он не сбежит, – быстро сказал Уэстклиф.

– Что мне толку от вашего слова, – фыркнул Уэринг. – Ведь понятно, что вы на его стороне.

Для английского джентльмена слово – это все. И нельзя нанести большего оскорбления, чем не поверить его слову. Мэтью удивило, что Уэстклиф не взорвался на месте. Впалые щеки графа дрогнули от гнева.

– Ну, теперь вам не поздоровится, – с благоговейным страхом пробормотала Лилиан. Даже в самых яростных спорах с мужем она не отваживалась задевать его честь.

– Вы увезете этого человека только через мой труп, – ледяным тоном произнес Уэстклиф.

Мэтью понял, что дело зашло слишком далеко. Он увидел, как Уэринг сунул руку в карман сюртука. Ткань оттопыривалась от какого-то тяжелого предмета. Пистолет. Конечно. Оружие окажется весьма убедительным аргументом на случай, если констебли подведут.

– Подождите, – сказал Мэтью.

Нужно сказать что-то или сделать, чтобы пистолет не понадобился. Дело зашло слишком далеко, противостояние будет лишь усиливаться и дойдет до такой степени, когда ни одна сторона уже не сможет отступить.

– Я поеду с вами. – Мэтью смотрел на Уэринга в надежде, что тот успокоится. – Процесс пошел, и, видит бог, я не смогу этого избежать.

– Нет, – вскрикнула Дейзи, обвив руками его шею. – Ты не будешь с ним в безопасности.

– Мы уедем сейчас же, – сказал Мэтью, освобождаясь от рук Дейзи и заслонив ее собой.

– Я не позволю… – начал Уэстклиф.

– Так лучше, – решительно перебил его Мэтью. Он хотел увезти полубезумного Уэринга и констеблей из Стоуни-Кросс-Парка. – Я поеду с ним, все решится в Лондоне. Здесь не место и не время для дискуссий.

Граф тихо выругался. Как опытный тактик он понимал, что сейчас перевес не на его стороне. Это не та схватка, которую можно выиграть грубой силой. Здесь понадобятся деньги, связи, консультации юристов.

– Я поеду в Лондон с вами, – объявил Уэстклиф.

– Это невозможно, – ответил Уэринг. – Карета рассчитана на четверых, в ней поместятся только констебли, я и арестант.

– Я поеду в своей карете.

– Я еду с вами, – решительно сказал Томас Боумен.

Уэстклиф подошел к Мэтью и по-братски положил руку ему на плечо.

– Я хорошо знаю главного судью уголовного суда. Вы предстанете перед ним, как только мы приедем в Лондон. По моей просьбе вас тут же отпустят. Мы остановимся в моем доме и будем ждать официального запроса от американского посла. Тем временем я соберу целую армию адвокатов и использую все свое политическое влияние.

Мэтью от волнения не мог говорить.

– Спасибо, – только и сказал он.

– Милорд, им удастся экстрадировать Мэтью? – прошептала Дейзи.

Уэстклиф в надменной уверенности сжал губы.

– Разумеется, нет.

Дейзи нервно усмехнулась.

– Хорошо, – сказала она. – В отличие от мистера Уэринга я верю вашему слову, милорд.

– К тому времени я отделаюсь от Уэринга, – пробормотал Уэстклиф, покачав головой. – Извините. Я прикажу слугам приготовить мою карету.

Когда граф вышел, Дейзи взглянула в лицо Мэтью.

– Теперь я многое поняла, – сказала она. – Почему ты мне все не рассказал?

– Я… – хрипло начал Мэтью, – я знал, что это неправильно. Я думал, что потеряю тебя, если ты все узнаешь.

– А ты не думал, что я смогу это понять? – мрачно спросила Дейзи.

– Ты не знаешь, что было раньше. Мне никто не верил. Факты не имели никакого значения. Пройдя через это, я решил, что никто никогда не поверит в мою невиновность.

– Мэтью, – просто сказала Дейзи, – я всегда буду верить всему, что ты мне скажешь.

– Почему? – прошептал он.

– Потому что я люблю тебя.

Это потрясло его.

– Ты не должна так говорить. Ты…

– Я люблю тебя, – настойчиво повторила Дейзи, вцепившись в его жилет. – Мне следовало сказать это раньше… но я хотела дождаться, когда ты окончательно поверишь мне и перестанешь скрывать свое прошлое. Но теперь, когда я знаю худшее… – Она криво улыбнулась. – Ведь это худшее, правда? Тебе больше не в чем признаваться?

Мэтью ошеломленно кивнул:

– Да. Нет. Верно.

Дейзи стыдливо потупилась.

– И ты не собираешься сказать, что тоже меня любишь?

– Я не имею права, – ответил Мэтью. – До тех пор пока все не решится. До тех пор, пока мое имя…

– Скажи, – дернула его за жилет Дейзи.

– Я люблю тебя, – пробормотал Мэтью.

Боже, какое счастье сказать ей эти слова.

Дейзи снова потянула его к себе, на этот раз жестом обладания и самоутверждения. Сопротивляясь, Мэтью взял ее за локти, почувствовав, как горит ее кожа под влажной тканью платья. Несмотря на неуместность ситуации, его тело тут же отозвалось желанием. «Дейзи, я не хочу расставаться с тобой…»

– Я тоже поеду в Лондон, – услышал он ее шепот.

– Нет. Останься с сестрой. Я не хочу, чтобы ты была в этом замешана.

– Ты не находишь, что уже немного поздно для этого? Как твоя невеста, я очень заинтересована в результатах.

Опустив голову, Мэтью коснулся губами ее волос.

– В твоем присутствии мне будет гораздо труднее, – тихо сказал он. – Мне нужно знать, что ты здесь, в Гемпшире, в полной безопасности. – Отцепив ее руки от своего жилета, он поднес их к губам и пылко поцеловал. – Сходи завтра за меня к роднику, – прошептал Мэтью. – Мне нужно загадать еще одно желание на пять долларов.

Дейзи сжала его руку.

– Лучше я брошу десять.

Мэтью обернулся, почувствовав, что сзади что-то происходит. Констебли были явно рассержены.

– Нарушителей закона полагается везти на Боу-стрит в наручниках, – сердито сказал один из них и посмотрел на Дейзи. – Извините, мисс, что вы сделали с ними, когда сняли их с мистера Фэлана?

– Я отдала их горничной, – невинно посмотрела на констебля Дейзи. – Она такая забывчивая, боюсь, она куда-нибудь их засунула.

– Откуда мы начнем поиски? – теряя терпение, поинтересовался другой офицер.

– Думаю, придется проверить все ночные горшки, – с ангельской улыбкой ответила Дейзи.

Глава 19

Из-за поспешного отъезда Уэстклиф и Боумен взяли с собой только смену белья и самые необходимые туалетные принадлежности. Мужчины сидели в карете друг против друга и почти не разговаривали. За окнами бушевал ветер и хлестал дождь. Маркус с сожалением думал о кучере и лошадях.

Путешествовать в такую погоду безрассудно, это глупый риск. Но будь он проклят, думал Маркус, если позволит увезти из Стоуни-Кросс-Парка Мэтью Свифта… Фэлана… без всякой защиты и поддержки. Совершенно ясно, что жажда мести у Уэнделла Уэринга достигла предела.

Дейзи оказалась проницательна и умна, сказав Уэрингу, что он не вернет ни своего сына, ни добрую память о нем, заставив другого ответить за преступление Гарри. Но Уэринг вбил себе в голову, что обязан сделать это в память сына. Вероятно, он рассчитывал, что, упрятав Мэтью в тюрьму, докажет невиновность Гарри.

Гарри Уэринг пытался пожертвовать Мэтью, чтобы прикрыть собственное преступление. И он, Маркус, не допустит, чтобы отец победил там, где потерпел поражение сын.

– Вы в нем сомневаетесь? – внезапно спросил Томас Боумен.

Таким озабоченным Маркус тестя никогда не видел. Без сомнения, ситуация была очень болезненной для Боумена, который любил Мэтью Свифта, как сына. А может быть, даже больше, чем собственных сыновей. Неудивительно, что этих людей связывала взаимная симпатия: молодого Свифта, лишившегося отца, и Боумена, которому необходимо было кого-то воспитывать и наставлять.

– Вы спрашиваете, сомневаюсь ли я в Свифте? Ни в малейшей степени. Я считаю его версию куда более убедительной, чем высказывания Уэринга.

– Я тоже. И я знаю характер Свифта. Уверяю вас, все то время, что я имел с ним дело, он всегда был принципиален и чрезмерно честен.

– Как можно быть чрезмерно честным? – улыбнулся Маркус.

Боумен пожал плечами, усы его дрогнули.

– Ну… абсолютная честность порой может быть помехой в бизнесе.

Молния расколола небо, раскат грома грохнул совсем рядом. Маркус поежился.

– Это безумие, – пробормотал он. – Им придется остановиться в ближайшей таверне, если они сумеют выбраться из Гемпшира. Местные речушки превратились в бушующие потоки, дороги размыты.

– Я на это и надеюсь, – лихорадочно сказал Боумен. – Ничто меня так не порадует, как то, что Уэринг и эти два болвана констебля будут вынуждены вернуться в Стоуни-Кросс-Парк.

Карета замедлила ход, потом резко остановилась. Дождь бил в ее полированные бока.

– Что случилось? – Подняв занавеску, Боумен смотрел в окно, но за стеклом была непроглядная темень и низвергавшиеся с неба потоки воды.

– Черт! – выругался Маркус.

Кто-то в панике стучал в дверцу, потом она открылась, и возникло белое лицо кучера. Его черный цилиндр и накидка сливались с окружающей тьмой. Казалось, лицо плывет во мраке, лишенное тела.

– Милорд, – задыхаясь, проговорил кучер, – впереди авария. Вы должны посмотреть…

Маркус выпрыгнул из кареты под тугие струи холодного дождя. Сдернув с крючка фонарь, он пошел следом за кучером к пересекавшей дорогу речушке.

– Господи! – прошептал Маркус.

Карета Уэринга застряла на деревянной переправе. Речушка, превратившаяся в мощный поток, сорвала с берега дальний конец моста и развернула его по течению. Под напором воды трещали сваи, задние колеса кареты наполовину погрузились в воду. Лошади тщетно старались вытащить экипаж. Мост мотало в воде, как детскую игрушку.

Подобраться к застрявшей карете не было никакой возможности. Бушующая река окончательно оторвала мост от берега, попытки прийти на помощь были бессмысленны и равносильны самоубийству.

– О боже! Нет! – услышал Маркус полный ужаса возглас Томаса Боумена.

Им оставалось лишь беспомощно наблюдать, как кучер Уэринга пытается спасти лошадей, перерезая упряжь.

В это время дверца открылась, кто-то с трудом выбирался из оседавшей в воду кареты.

– Это Свифт? – Боумен как можно ближе подошел к берегу. – Свифт!

Но его крик потонул в грохоте бури, шуме реки, сметавшей все на своем пути, и скрежете рассыпавшегося моста.

Казалось, все произошло в одно мгновение. Освобожденные от уз лошади бросились на безопасный берег. На мосту мелькнули одна или две темные фигуры, потом с леденящей душу, почти торжественной медлительностью карета погрузилась в воду. Несколько мгновений она держалась на плаву, затем ее перевернуло набок, фонари погасли, и бушующий поток погнал ее вниз по течению.

Дейзи постоянно просыпалась, не в состоянии справиться с тревожными мыслями. Она без конца думала о том, что будет с Мэтью, и опасалась за него. Только то, что с ним рядом – насколько это возможно – Уэстклиф, позволяло ей не терять здравого смысла.

Она снова переживала те мгновения, когда Мэтью наконец открыл все тайны своего прошлого. Каким беззащитным и одиноким он казался, какой груз нес все эти годы… какое мужество и находчивость понадобились ему, чтобы начать новую жизнь.

Дейзи знала, что долго в Гемпшире не выдержит. Она отчаянно хотела увидеть Мэтью, поддержать его и, если понадобится, защитить от всего мира.

Вечером Мерседес поинтересовалась у дочери, повлияло ли прошлое Мэтью на ее решение выйти за него.

– Да, – ответила Дейзи. – Я хочу этого еще больше, чем прежде.

Присоединившаяся к ним Лилиан призналась, что, узнав правду о Мэтью Свифте, стала гораздо лучше относиться к нему.

– Хотя было бы интересно узнать твою будущую фамилию, – добавила она, обращаясь к младшей сестре.

– «Что значит имя?» – процитировала Шекспира Дейзи. Вытащив из стола лист бумаги, она бесцельно вертела его в руках.

– Что ты делаешь? – спросила Лилиан. – Неужели ты собираешься писать письмо?

– Я не знаю, что делать, – призналась Дейзи. – Вероятно, надо послать весточку Аннабелле и Эви.

– Они быстрее все узнают от Уэстклифа, – возразила Лилиан. – И думаю, нисколько не удивятся.

– Почему ты так решила?

– Потому что ты обожаешь истории с драматическим сюжетом и персонажей с таинственным прошлым. Заранее было ясно, что банальное ухаживание тебя не устроит.

– Как бы то ни было, – уныло ответила Дейзи, – но банальное ухаживание кажется в данный момент весьма привлекательным.

Промаявшись ночь, утром Дейзи проснулась оттого, что кто-то вошел в комнату. Сначала она решила, что это пришла горничная зажечь камин. Еще не рассвело, ливень превратился в надоедливый неугомонный дождь.

Но оказалось, что пришла Лилиан.

– Доброе утро, – хриплым со сна голосом сказала Дейзи. – Почему ты так рано встала? Малышка капризничает?

– Нет, она спит, – сдержанно ответила Лилиан. На ней был бархатный халат, волосы заплетены в косу. Она подошла к кровати с чашкой дымящегося чая. – На, выпей.

Нахмурившись, Дейзи подчинилась. Лилиан присела на край кровати. Это на сестру не похоже.

Что-то случилось.

– Что? – спросила Дейзи, у нее по спине пробежал холодок.

– Это может подождать, пока ты окончательно проснешься. Пей. – Лилиан кивком указала на чашку.

Для новостей из Лондона еще слишком рано, лихорадочно соображала Дейзи. Значит, это не имеет никакого отношения к Мэтью. Может быть, мама прихворнула. Может быть, что-то ужасное случилось в деревне.

Сделав еще несколько глотков, Дейзи поставила чашку на прикроватный столик.

– Я окончательно проснулась. Рассказывай.

Откашлявшись, Лилиан сказала:

– Уэстклиф и папа вернулись.

– Что? – ошеломленно смотрела на старшую сестру Дейзи. – Почему они не в Лондоне с Мэтью?

– Он тоже не в Лондоне.

– Тогда они все вернулись?

Лилиан покачала головой:

– Нет. Прости, я плохо объяснила. Буду откровенной. Отъехав недалеко, Уэстклиф и папа вынуждены были остановиться. На мосту произошло несчастье. Ты знаешь старый скрипучий мост, который ведет к главной дороге?

– Мост через ручей?

– Да. Только теперь это не ручей, а бурная река. Мост не устоял перед напором воды, и, когда карета Уэринга въехала на него, он рухнул.

Дейзи похолодела. Мост рухнул. Она повторяла про себя эти слова, но их смысл не доходил до нее, словно они были произнесены на древнем забытом языке. С усилием цеплялась она за здравый смысл, чтобы не поддаться панике.

– Все спаслись? – услышала она собственный голос.

– Все, кроме Мэтью. – Голос Лилиан дрожал. – Он оказался в ловушке, когда река понесла карету по течению.

– С ним все в порядке, – машинально сказала Дейзи. Ее сердце трепыхалось, как пойманный зверек. – Он умеет плавать и, вероятно, выбрался на берег. Кто-нибудь его должен найти.

– Они все обшарили, – продолжила Лилиан. – Уэстклиф организует поисковый отряд. Он всю ночь искал Мэтью и только недавно вернулся. Карету разбило в щепки. Мэтью и следа нет. Дейзи… один из констеблей признался Уэстклифу, – на ее карих глазах выступили слезы, – признался… – с усилием продолжила Лилиан, – что у Мэтью были связаны руки.

Ноги Дейзи помимо ее воли шевельнулись под одеялом, колени поднялись к подбородку. Тело стремилось съежиться, спрятаться от ужасной вести.

– Почему? – прошептала она. – Никаких причин не было.

У Лилиан задрожал подбородок. Она пыталась справиться с эмоциями.

– Учитывая историю Мэтью, они решили, что есть риск побега. Но думаю, на этом от злости настоял Уэринг.

– Нет, – выговорила Дейзи, прижав руки к гудящим вискам. Такое впечатление, что ей в голову вбивали гвозди. – Значит, у него не было шансов? – с трудом проговорила она.

Лилиан покачала головой и отвела взгляд. Слезы капали с ее щек на стеганое покрывало. Как странно, думала Дейзи, что она сама не плачет. Сухие глаза горели, отзываясь жуткой головной болью. Но слезы, казалось, ждали какой-то мысли или слова, которые освободят их поток.

В висках по-прежнему стучало. Дейзи сжимала их руками, почти ослепнув от боли.

– Ты плачешь по Мэтью?

– Да. – Лилиан вытащила из кармана халата носовой платок и вытерла нос. – Но больше из-за тебя. – Наклонившись, она обняла Дейзи, словно пыталась защитить ее от всех бед и горестей. – Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – сдавленным голосом ответила Дейзи.

Поиски продолжались весь день и следующую ночь. Все остальное – сон, еда, привычный жизненный уклад – потеряло значение. Только одно сумело пробиться к сознанию Дейзи сквозь охватившее ее оцепенение: Уэстклиф не разрешил ей принять участие в поисках.

– От тебя не будет никакой пользы, – прямо сказал он, слишком уставший и измученный, чтобы придерживаться обычного такта. – Там опасно и трудно, вода поднялась высоко. В лучшем случае ты будешь обузой, в худшем – пострадаешь.

Дейзи понимала, что он прав, но это не остановило вспышки ее гнева. Чувство, пугающее своей силой, грозило вырваться из-под контроля, поэтому она поспешила замкнуться в себе.

Тело Мэтью могут никогда не найти. Судьба лишила ее и такой малости. Было невыносимо трудно с этим примириться. Такое исчезновение хуже смерти, будто Мэтью никогда не существовал. После него ничего не осталось, даже тела, даже обряда погребения. Прежде Дейзи никогда не понимала, почему людям так необходимо увидеть мертвое тело любимого человека. Теперь она все поняла. Это единственный способ избавиться от ночных кошмаров и, возможно, найти утешение в боли и слезах.

– Я бы почувствовала, что он умер, – сказала она Лилиан, сидя на полу у камина в гостиной.

Дейзи куталась в уютную старую шаль. Несмотря на зажженный огонь, теплую одежду, чашку чая с бренди, Дейзи не могла согреться.

– Я бы почувствовала. Но я ничего не чувствую, словно меня заживо заморозили. Я хочу куда-нибудь спрятаться. Я не могу это выносить. Не хочу быть сильной.

– Тебе это и не нужно, – тихо сказала Лилиан.

– Нет нужно. Потому что это единственный способ не рассыпаться на тысячу осколков.

– Тогда я соберу их вместе. Все, до самого крошечного кусочка.

Дейзи посмотрела на сестру, призрачная улыбка тронула ее губы.

– Лилиан, – прошептала Дейзи, – что бы я без тебя делала?

– Ты этого никогда не узнаешь.

Мать и сестра с трудом уговорили Дейзи поесть за ужином. Она проглотила несколько кусочков и выпила полный бокал вина в надежде с его помощью отвлечься от терзающих ее мыслей.

– Уэстклифу и папе нужно возвращаться, – с тревогой сказала Лилиан. – Они измучились и наверняка ничего не ели.

– Пойдем в гостиную, – предложила Мерседес. – Отвлечемся картами, или Дейзи почитает нам один из любимых романов.

– Прости, – виновато посмотрела на мать Дейзи, – я не могу. Если вы не возражаете, я поднимусь к себе.

Умывшись и надев ночную рубашку, Дейзи посмотрела на кровать. Несмотря на усталость и выпитое вино, сон не шел к ней.

Дом уже затих, когда Дейзи спустилась в большую гостиную. Босыми ногами ступала она по мягким коврам. Причудливые тени на полу напоминали переплетение кровеносных сосудов. Одинокая лампа освещала комнату, ее свет дробился в хрустальных подвесках, бросавших на стены светлые радужные блики. На кушетке стопкой сложены журналы, романы и тоненькая книжка юмористической поэзии, которую Дейзи как-то читала вслух Мэтью, наблюдая, как на его лице появляется скупая улыбка.

Почему все так быстро изменилось? Отчего жизнь сбивает человека с дороги и направляет по совершенно нежеланному пути?

Сев на пол рядом с кушеткой, Дейзи начала разбирать книги. Это нужно отнести в библиотеку… это отвезти в деревню… Наверное, неразумно заниматься разборкой после выпитого вина. Вместо того чтобы образовать две аккуратные стопки, книги и журналы рассыпались вокруг нее, словно несбывшиеся мечты.

Скрестив ноги, Дейзи привалилась к кушетке и положила голову на покрытое покрывалом сиденье. Прикрыв глаза, она поглаживала обложку книги. Книга всегда была для нее дверью в иной мир… мир чудесный и куда более интересный, чем реальный. Но Дейзи наконец поняла, что жизнь прекраснее самой заманчивой фантазии.

И что любовь наполняет реальный мир волшебством.

Мэтью был всем, о чем она мечтала. Как мало времени она провела с ним!

Каминные часы отсчитывали минуты со скупой медлительностью. Привалившись в полузабытьи к кушетке, Дейзи услышала скрип двери. Она медленно повернула голову.

В комнату вошел мужчина.

Он замер у порога, заметив ее на полу среди разбросанных книг.

Взгляд Дейзи поднялся к его лицу. Она похолодела от страха, тоски, желания.

Это был Мэтью, одетый в грубую незнакомую одежду. Казалось, его жизненная энергия наполняет комнату.

Опасаясь, что видение исчезнет, Дейзи замерла. Слезы застилали ей глаза, но она не спускала их с Мэтью.

Он осторожно подошел к ней. Наклонившись, Мэтью смотрел на нее с безмерной нежностью и тревогой. Его большая рука двинулась, отодвигая книги и освобождая пространство рядом с Дейзи.

– Это я, – мягко сказал он. – Все в порядке.

– Если ты призрак… – пересохшими губами прошептала Дейзи, – надеюсь, ты будешь приходить ко мне всегда.

Мэтью сел на пол рядом с ней и взял ее холодные руки.

– Разве призрак стал бы пользоваться дверью? – тихо спросил он, прижимая ее пальцы к своему обветренному лицу.

Прикосновение к его коже отозвалось болезненным узнаванием. С облегчением Дейзи почувствовала, как тает ее оцепенение, просыпаются эмоции, и прикрыла глаза. Ее грудь разрывалась от прорвавшихся наконец рыданий.

Мэтью прижал Дейзи к себе, бормоча нежные успокаивающие слова. Дейзи продолжала рыдать, а он сжимал ее все крепче, понимая, что ей нужно ощущение его реального, живого тела.

– Пожалуйста, будь настоящим, – всхлипывала она, – не превращайся в мечту.

– Я настоящий, – хрипло сказал Мэтью. – Не плачь так, Дейзи, любимая…

Схватив ее голову в свои ладони, Мэтью нашептывал ласковые слова, почти касаясь губами ее рта. Дейзи старалась прижаться к нему еще теснее. Он опустил ее на ковер, весом собственного тела убеждая в своей реальности.