Текст книги "Найди меня, любимый"

Глава 15

Тогда узнаешь боль незримых ран

От острых стрел любви.

Уильям Шекспир[36]36
  Пер. Т. Щепкиной-Куперник.


[Закрыть]

Впервые за три года в большой зал было приятно войти. В канделябрах у стен горели свечи, огонь пылал в большом камине, и запах вкусной еды наполнял комнату.

– Я подумал было, что мы ошиблись домом, – прошептал Тристрам.

Даже на Рождество Хартвел экономил на дровах и камин в зале не зажигали.

– Хотел бы я, чтобы всегда так было. – Мальчик шмыгнул носом. В животе у него заурчало.

– Так было, когда мы жили здесь с мамой и папой. Когда ты станешь здесь хозяином, Тристрам, мы сможем топить камин даже летом, если захочешь. – Лили хотела приободрить брата, но вышло наоборот.

– Я никогда не стану хозяином Хайкрос, Лили. Никто не верит, что я сын Джеффри Кристиана.

– Ну что же, тогда я передам тебе Хайкрос. Он по праву твой, Тристрам. Как единственный сын нашего отца, ты должен унаследовать Хайкрос. Таково было бы желание папы.

Тристрам недоверчиво посмотрел на сестру:

– Ты в самом деле это сделаешь, Лили? Но даже если я стану хозяином Хайкрос, деревенские все равно не захотят со мной общаться. Они по-прежнему будут считать меня бастардом.

– Не смей больше так говорить! Это неправда! – разозлилась Лили. – Какое нам дело до того, что они думают? Меня они не считают незаконнорожденной, и что, от этого ко мне относятся лучше?

Большой зал был пуст. Вероятно, гости собрались в комнате наверху.

– Спасибо Уайтлоу, – скептически заметила Лили. – Мы хоть согреемся. Должно быть, когда они приехали сюда, в доме было холоднее, чем на улице. Вот Хартвелу и пришлось развести здесь огонь, а гостей пока провести наверх. Там теплее.

– Удивляюсь, как это здесь нет дыма. Камин не зажигали с прошлой зимы. Я думал, что дымоход забит птичьими гнездами. Представляю, как злился дядя Хартвел, когда понял, что ему придется разжечь камин, да еще и самый большой, – усмехнулся Тристрам.

– Мы, пожалуй, успеем отвести щенка в твою комнату. И нас не увидят, – шепнула Лили.

Ей тоже хотелось пройти к себе и переодеться, чтобы предстать перед гостями, а в особенности перед Валентином, в лучшем виде.

– Пойдем. – Она взяла брата за руку. – Попробуем проскользнуть незамеченными.

Лили со свертками в руках и Тристрам со щенком уже подошли к лестнице, когда из-за ширмы, загораживающей вход в кухню и на половину слуг, вышла худая женщина со злым лицом.

– Вы вернулись… Я поняла, когда увидела эту бездельницу Тилли. Только и думает о том, как бы пообжиматься с Фарли. Надеюсь, вы не испачкали пол? У хозяина гости, и я…

Повариха вдруг заметила щенка и, напрочь забыв о прилипшем к рукам тесте, зажала рукой рот. Потом смачно сплюнула и начала кричать:

– Что делает здесь эта дрянь?! Хозяин знает?! С тех пор как вы, трое недоносков, здесь появились, от вас ничего нет кроме неприятностей! Раньше мне только и приходилось делать, что готовить для хозяина! А теперь после вас всех и крошки нам не остается. Бьюсь об заклад, что это ты все устроила! – Старая карга воззрилась на Лили. Но девушка и не думала смущаться.

– Я принес щенка. Это мой подарок Дульси. – Тристрам загородил собой сестру.

– Да? – протянула кухарка, взглянула на мальчика и покачала головой. – Ну что же, я всегда говорила, что хозяину от вас одна беда. Что будет, когда эти Уайтлоу тебя увидят? Что они подумают? Вряд ли они решат, что ты споткнулся. Бедному хозяину придется объясняться, особенно если вас заметит та высокая леди. Вечно она допытывается, как хозяин с вами обращается. Здоровы ли вы, счастливы, нуждаетесь ли в чем. Чуть было дом не перевернула вверх дном, когда ты с крыши грохнулся, а уж по поводу вашей младшей… Подумаешь, разболелась. Если уж вы ей так нужны, пусть бы забирала вас к себе. Хозяин только «спасибо» бы сказал.

– Замолчи, – тихо произнесла Лили. – Ты забыла, чтоя здесь хозяйка, а Хартвел Барклай – всего лишь мой опекун. Очень скоро я избавлю его от такой обузы, и тогда, не сомневайся, я подыщу себе новую кухарку.

– Ну-ну. Какие мы смелые, когда рядом эти Уайтлоу. Поживем – увидим. Посмотрим, госпожа, посмотрим…

Лили видела, что за внешней бравадой скрывается страх. Кухарке будет о чем подумать на досуге.

– Я скажу королеве, что Хартвел Барклай натравил на меня этих мальчишек в деревне. – Тристрам опустил щенка на пол и замахнулся на сварливую служанку. Пес залаял. – Мы были в Лондоне и при дворе. Я встречался с королевой. Я могу сказать капитану, что меня побил сам Барклай, потому что хочет прогнать меня, а когда Лили отдаст мне Хайкрос, я вас отправлю к дьяволу!

Откуда-то сверху раздался крик. Гости и Хартвел Барклай с лестницы наблюдали за стычкой между мальчиком и кухаркой.

Лили и Тристрам с ужасом подняли головы. Дядя побагровел. Квинта и Артемис казались необычно бледными. Сердце Лили забилось сильнее, когда она увидела за ними силуэт высокого мужчины, но… Это был не Валентин. Вместе с Уайтлоу приехал сэр Роджер Пенморли. Удивительно, что он не привез с собой Гонорию. Присутствие сэра Пенморли в обществе Квинты и Артемис показалось девушке странным.

Тристрам, оглядев взрослых, опустил голову.

Щенок с веселым лаем носился по залу вокруг детей.

Потом, привлеченный вкусным запахом, четвероногий подарок шмыгнул за ширму. Уже через мгновение он прибежал обратно с жареной бараньей ногой в зубах.

– Вор! Держите вора! Это завтрак хозяина: – заорала кухарка и пустилась в погоню за псом. Тесто летело во все стороны с ее растопыренных рук.

Но щенок считал происходящее игрой и продолжал носиться по залу. Он останавливался только затем, чтобы, на мгновение выпустив ножку, радостно полаять, призывая кухарку побегать за ним еще.

– Господи, – пробормотала Квинта.

– Щенок, щенок! Это твой, Тристрам? – Дульси бежала вниз по лестнице. На лице ее был написан восторг.

Впервые после болезни она казалась по-настоящему радостной. Девчушка очень похудела, сделалась до того воздушной и хрупкой, что больше напоминала эльфа, чем человека. Впрочем, очень красивого эльфа в бледно-желтом летяшем платьице и с желтой лентой в черных волосах.

– Дульси, осторожно! – крикнула ей вслед Артемис.

Но Дульси уже благополучно сбежала по ступенькам и, хлопая в ладоши, смотрела на щенка.

– Как его зовут, Тристрам? – спросила она.

– Не знаю. Я не думал над этим. Он твой, Дульси.

– Мой?

– Я хотел подарить тебе его завтра на день рождения, – объяснил парнишка. – Но лучше сделаю это сейчас.

Тристрам был доволен, что о подарке знают гости. Теперь дяде Хартвелу придется разрешить взять щенка.

– Правда, это мне? – Задыхаясь от счастья, Дульси протянула к собаке руки. Щенок, радостно прыгнув на девочку, сбил ее с ног и принялся облизывать ее.

– Мастифф! – выдохнул Хартвел Барклай. – Мастифф здесь, в Хайкрос? Об этом не может быть и речи! Как мы его прокормим?

Квинта взглянула на пухлые, затянутые в шелк ляжки Хартвела и, хитро улыбнувшись, произнесла:

– Какое мудрое решение, господин Барклай, завести собаку. Представьте, какая прекрасная компания будет у Дульси, особенно сейчас, когда девочка вынуждена спать одна в темной спальне. Как вы бываете временами умны и проницательны!

С этими словами Квинта направилась вниз.

– Он чудо! Моя собственная собака! Спасибо, Тристрам, спасибо! – говорила Дульси, обнимая пса за толстую шею. Вскочив на ноги, она кинулась целовать брата.

И только сейчас, чмокнув Тристрама в щеку, Дульси впервые заметила синяки. Она тут же разрыдалась. И все сразу обратили внимание на мальчика.

– Господи! – сказала Квинта. В суматохе она уже успела позабыть о том первом впечатлении, которое произвел на нее Тристрам.

– Это не я, – начала оправдываться кухарка. – Он сюда уже пришел таким, честное слово.

– Ужасная женщина, – сказала Квинта. – Вы непременно должны ее уволить, Хартвел.

– Тристрам, что у тебя с лицом? – Артемис хотела погладить мальчика по голове. Но Тристрам терпеть не мог, чтобы его жалели. Он отступил.

– Очевидно, парнишка участвовал в битве чести. К сожалению, такие вещи неизбежны, – проговорил сэр Роджер.

– Да сэр, вы правы, но не просите меня рассказывать об этом. Что сделано, то сделано, – хрипло произнес Тристрам.

К счастью, нашелся хоть один человек, который его понял. Однако мальчик боялся, что если он не уйдет немедленно, то может заплакать прямо здесь, перед всеми.

– Мы понимаем, ты вел себя как настоящий мужчина, и довольно об этом, – поспешил согласиться сэр Роджер, заметив подозрительный блеск в детских глазах.

– Разве все так уж понятно? – удивилась Квинта. Сэр Роджер в последнее время стал слишком понятливым.

– Я должна знать, что произошло, Роджер, – сказала Артемис. – Я подам в суд! Кто посмел поднять на Тристрама руку?! Он…

– Он бастард! – выпалил Тристрам, и слезы брызнули у него из глаз. – Из-за этого и вышла драка! – крикнул он и бросился мимо гостей вверх по лестнице, в свою спальню.

– Боже мой! – покачала головой Квинта.

– Стыдитесь, Барклай, – нахмурилась Артемис. – Как вы допустили такое?!

– Но… Я даже не знаю, что произошло! Я не понимаю, почему я должен отвечать за хулиганство мальчишки. Большего наглеца я еще в жизни не встречал. Если бы вы знали, сколько мне приходится из-за него терпеть… – начал было Хартвел, преисполненный решимости доказать свою невиновность. Откровенно говоря, дядя считал что мальчишка получил по заслугам.

– Что произошло, Лили? – спросила Квинта. Визгливый голос Хартвела начинал действовать ей на нервы.

– Несколько деревенских мальчишек окружили Тристрама в конюшне и избили его. Они обзывали его и оскорбляли нашу мать. Он только защищался. Я не знаю, что могло бы произойти, не приди мы вовремя на помощь.

В этот момент дверь отворилась, и в зал вошел высокий человек, закутанный в плащ.

Лили узнала этот шаг, и щеки ее залились краской.

– Слава Богу, что вы благополучно добрались. Я так волновался. Похоже, собирается снежная буря.

– Саймон?

Саймон Уайтлоу подошел к Лили. В глазах его читалось восхищение.

– Здравствуй, Лили. Ты еще больше похорошела.

Он взял ее холодную руку в свою и поклонился.

– Но где… – Лили посмотрела на дверь: не появится ли еще один человек?

– Где я был? Нам сказали, что вы с Тристрамом отправились в деревню. Но прошло уже несколько часов с тех пор, как мистер Барклай послал за вами этого большого парня. Вас все не было, и я начал волноваться. Дороги – сам черт ногу сломит. Надо что-то делать с этим господином Барклаем, – пробормотал Саймон. По тону молодого человека чувствовалось, что он относится к опекуну Лили без всякого почтения.

Квинта бросила на племянника неодобрительный взгляд. Может, Барклай и впрямь был напыщенным дураком, только не Саймону Уайтлоу об этом говорить.

– Смотри, Саймон! Смотри, что Тристрам подарил мне на день рождения! – Дульси тащила щенка. – Сидеть! – приказала она собаке. Щенок послушно сел, и девочка рассмеялась.

– Что же это за чудо! – Саймон присел рядом с сестрой па корточки. – Как его зовут?

– Я не знаю.

– У него должно быть имя, Дульси. Я еще не встречал ни одного порядочного пса, у которого не было бы имени.

Девочка нахмурилась:

– Рафаил. Вот как его зовут. Рафаил. Он смотрит на меня, словно архангел, его тезка. – Дульси удовлетворенно вздохнула. Она, очевидно, была довольна выбором. По всей видимости, и Рафаил тоже остался доволен, потому что он сладко зевнул и потянулся, после чего мирно улегся, положив голову на лапы.

– Раф для краткости, да, Дульси? – улыбнулся Саймон.

– Глупый ты, Саймон, – заявила Дульси, глядя на своего питомца с серьезной задумчивостью. – Как ты думаешь, он может все время ходить с этой голубой ленточкой? Ему так идет.

Саймон покачал головой:

– К тому времени как Раф вырастет, мы едва ли сможем подыскать ленту подходящей длины. Этот пес будет здоровым, как бык.

– Я пойду к Тристраму. – Лили стала подниматься по лестнице. На полпути она остановилась. – А где Валентин?

– «Мадригал» ушел в плавание сразу после Рождества. Сейчас, наверное, они где-то у берегов Африки. Если, конечно, верить тому, что дядя сообщил о своем маршруте. – Саймон заговорщически подмигнул. – Я хотел пойти с ним в море, но мама даже слышать ничего не хотела. А сэр Уильям поддержал ее. Мама почему-то забывает, что я взрослый человек и могу сам за себя решать. Знаете, когда дядя приезжает навестить нас, она всегда нервничает. Такое впечатление, что она подозревает его в намерении выкрасть меня и силой утащить к себе на корабль. – Юноша улыбался, но в голосе его слышалась горечь.

– Твоя мать уже потеряла одного очень близкого и любимого человека, – напомнила ему Квинта. – Ты – это все, что осталось у нее от Бэзила. И она куда больше беспокоится о безопасности. Валентина, чем стыдится того, что он стал флибустьером. Валентин всегда ей нравился. Если бы ты спросил моего мнения, я бы сказала тебе, что целиком с ней согласна. И нечего так на меня смотреть, Саймон. Хватит с нас того, что мы потеряли Бэзила и все время тревожимся из-за Валентина.

Саймон вздохнул. Что толку пытаться их разубедить?

– Я знаю, тетя Квинта. Я уважаю ваши чувства и мамины тоже. Но мне уже восемнадцать. Я мужчина, – добавил он чуть тише. – Вы должны это понять.

– И когда он вернется? – спросила Лили, стараясь не показывать своего разочарования.

– Через несколько месяцев. Последний раз он пробыл в море почти год.

– Я не видела его больше двух лет. – Лили опустила голову. Рука ее, лежащая на перилах лестницы, чуть дрожала.

– В последний раз, когда Валентин приезжал в Хайкрос, ты была больна. По-моему, так, Лили? – произнесла Артемис. – Брат очень расстроился из-за того, что не мог с тобой попрощаться. Ты ему очень нравишься. Лили. Он всегда рассказывает о тебе так, будто ты его младшая сестренка.

Артемис говорила от чистого сердца, не подозревая, как больно ранили девушку ее слова.

– Тебе, наверное, интересно будет узнать, Лили. Валентин попортил немало крови испанцам за эти три года. Он плавал в Новый Свет, затем в Испанию, и там, проплывая вдоль испанских берегов, знаешь, какое послание он велел передать? – рассказывал Саймон. – Он велел сообщить дону Педро Энрико де Вилласандро, что Валентин Уайтлоу ждет его. Трусливый дон Педро – твой родственник по матери и тот самый человек, из-за которого у нас все несчастья. Однажды, Лили, дядя Валентин отправит этого испанского ублюдка ко дну, – продолжал юноша. – И в этот день я точно буду на борту «Мадригала»!

– Саймон, какой же ты все-таки, – покачала головой Квинта.

– Мы с тобой заодно, Саймон. – Лили протянула ему руку. Молодой человек с радостью схватил ее.

– Обещай мне, Саймон, что ты дашь мне знать, если услышишь что-нибудь о доне Педро, – потребовала Лили.

– Обещаю, – с готовностью согласился он, не задумываясь над тем, как он сможет выполнить свое обещание.

Квинта поежилась, словно на нее пахнуло холодом из склепа. Если бы только в ее силах было убедить молодых людей в бессмысленности мести! Бэзила этим назад не вернешь, так же как не вернуть мать и отца Лили.

– Почему бы нам не пойти к Тристраму вместе? – предложила Квинта Лили. – Мэри Лестер больше здесь нет. Лечить Тристрама придется тебе, а я могу помочь.

– Лили!

– Что, Саймон?

Юный Уайтлоу улыбнулся, и ей показалось, что он чувствует себя отчего-то неуютно.

– Приятно было видеть тебя, – застенчиво сказал Саймон.

– И мне приятно снова тебя увидеть. – Лили кивнула.

– Я с нетерпением жду ужина, когда мы сможем поговорить. – Сердце его билось так громко, что он боялся, что все вокруг слышат это.

– Ты можешь считать себя польщенным, дорогой, – тихо сказала Квинта.

Не одна она заметила этот обмен нежными взглядами между двумя молодыми людьми. Хартвел наблюдал за ними с неудовольствием. Он почувствовал, что Саймон влюблен в Лили.

Ну нет, он не допустит, чтобы Саймон Уайтлоу женился на Лили Кристиан. Если это произойдет, Уайтлоу приберут к рукам Хайкрос. Они все время этого добивались. Он не допустит подобного. Хайкрос будет его, и Лили будет его тоже.

– Мне пойти с вами? Я тоже могу помочь, – сказала Артемис.

– Где Раф? – раздался звонкий голос Дульси. – Раф! Иди сюда!

Хартвел с ужасом смотрел, как пес бежит в угол зала.

– Нет, Раф, не делай этого! – крикнула Дульси, но было уже поздно. Угол оказался помеченным.

– Помощь? О какой помощи вы говорите? Что-то случилось? – спросил Саймон, до этого момента с нескрываемым злорадством наблюдавший за Хартвелом Барклаем, который гнался за псом по залу. – Лили, ты не больна?

– Нет. Это Тристрам. Он подрался, – объяснила та. – Ею побили.

– Я тоже пойду с вами, – заявил юноша, но, встретив недоумевающий взгляд тети, тут же добавил: – Может быть, Тристраму нужна мужская поддержка.

– В моем сундуке есть мазь и лекарственные травы. Я велю кухарке сварить ему поссет[37]37
  Поссет – горячий напиток из молока, сахара, пряностей, иногда яиц, створоженный вином.


[Закрыть], – предложила Дульси. – Бедный мальчик, верно, продрог до костей. А поссет способен творить чудеса. Ты должна дать этой кухарке свой рецепт, Артемис. Тот, что мы пили здесь в последний раз, мне совсем не понравился. Слишком жидкий и безвкусный. Не надо тебе подниматься, Артемис. Не думаю, что Роджеру понравится, если ты будешь бегать взад-вперед по лестнице.

Артем и Роджер стояли очень близко друг к другу. Сэр Роджер что-то шептал своей спутнице на ухо. Лили удивленно посмотрела на Квинту, и та поняла немой вопрос девушки.

– О, моя дорогая! Ты же ничего не знаешь! Конечно, ты обескуражена. Скандальное поведение, не так ли? – засмеялась тетя. – Тебя ведь не было, когда мы приехали. Артемис и сэр Роджер поженились. Теперь она леди Пенморли. Разве это не чудо? Должна сказать, и для меня этот союз стал сюрпризом. Я уж почти поверила, что сэр Роджер женится на Корделии Хауэрд, но ему, похоже, не удалось уговорить ту даму. Сейчас, однако, я начинаю верить в то, что Корделия отдаст свое сердце Валентину. В прошлом году она приехала в Равиндзару весной, и, клянусь, эту парочку невозможно было оторвать друг от друга. Ты помнишь Тома Сэндрика? Ну так вот, он женился на сестре Раймонда Уолчемпса той же весной. Вполне хорошая пара, – болтала Квинта. Лили попыталась улыбнуться, но улыбка у нее получилась натянутой. – Мы непременно пригласим тебя на свадьбу Валентина. Думаю, когда он вернется из плавания, то будет просить руки Корделии. – Квинта, похоже, была и восторге от всех этих событий.

Итак, Валентин и Корделия поженятся сразу, как Уайтлоу вернется из плавания. Лили прикусила губу. Не было щита, который смог бы защитить ее сердце от жестоких ударов.

– С тобой все в порядке, Лили? – тревожно спросил Саймон.

– Милая, ты вся дрожишь. Иди к себе и переоденься, а мы с Саймоном займемся Тристрамом, – приказала Квинта. – Тебе надо отдохнуть после этой поездки.

Тронув ладонью лоб Лили, Квинта нахмурилась:

– У тебя легкий жар. Я непременно поговорю с твоим опекуном. Как это можно было отпускать тебя в деревню верхом в такую погоду! А теперь беги. Я прослежу, чтобы в твоей спальне зажгли камин. Пошли, Саймон, – позвала она юношу, который не мог отвести от Лили глаз. – Клянусь, временами этот дом напоминает мне могилу – такой же холодный, – пробормотала леди, провожая взглядом Лили.

Глава 16

Да, частенько мне приходилось слышать, как бьет полночь.

Уильям Шекспир

Весна входила в свои права. Апрельские деньки становились теплее и длиннее. Накануне Пасхи неожиданно потеплело, и Лили впервые за несколько месяцев отворила окно в своей спальне. Тилли наполнила водой большую деревянную лохань. Осторожно Лили капнула в воду розовое масло. Комната наполнилась ароматом.

Мешочки с сушеной лавандой и розовыми лепестками она разложила на постели, подвесила под пологом, переложила ими вещи в большом сундуке. Сандаловое дерево, гвоздика, майоран и мята в причудливых композициях стояли в кувшинах на каминной полке. В изящной шкатулке из слоновой кости на маленьком столике хранились духи из Аравии – жасминовые, апельсиновые, гиацинтовые, фиалковые и сильные, с резким запахом духи из пачули. Все они были подарены Лили Валентином Уайтлоу. Прошло уже два с половиной года, но духи не утратили своего аромата.

– Пракк! Мой зад наполовину отмерз! Пошевеливайся, голубка! – декламировал Циско, вышагивая взад-вперед по своей жердочке. – Я сейчас зажарю эту птицу на вертеле, если она не заткнется! Пракк! – Последнее замечание, судя по интонации принадлежало кухарке.

Лили, нахмурившись, посмотрела на попугая. То, что он повторял все услышанное, было иногда неплохо. Надо приглядывать за кухаркой, чтобы Циско и впрямь не лишился своего чудного ярко-зеленого оперения.

– Вы уверены, госпожа, что купаться не вредно? – сказала Тилли, входя в комнату. – Я слышала такие истории, аж кровь в жилах стынет. Не стоит делать этого слишком часто. Я-то мылась всего два раза, и оба раза чуть не померла от холода. Думала, что зубы у меня вылетят, так они стучали. А потом неделю чесалась и кожа горела огнем. Я думала, что помру. – Тилли передернула плечами. – По мне, плеснул холодной водой в лицо – и хватит.

Но Лили видела, что служанка смотрит на лохань почти с завистью.

– Если ты добавишь в воду каплю масла, твоя кожа не будет такой сухой. Почему бы тебе не понежиться в воде после меня? Она так хорошо пахнет, жалко было бы ее выливать. У тебя, должно быть, все тело ноет, Тилли. Целый день ты скребла и чистила. Обещаю, с тобой ничего не случится. Да и Фарли, верно, будет доволен.

– Ой, госпожа, о чем вы говорите? – вспыхнула Тилли и отвернулась. – Слишком уж вы переживаете из-за меня.

– Есть отчего переживать. Сначала ты вымыла кухню, а после еще и холл вымыла. – Лили сняла нижнюю юбку. – На сегодня ты уже сделала всю работу. Не так ли?

– Я перемыла тарелки на кухне и вычистила горшки, но хозяин все равно найдет мне какое-нибудь дело. Ах, как хорошо пахнет, – вздохнула Тилли. – Будто розовый сад. Глубоко, хозяйка. Утонуть можно. Правда-правда. Старуха Хабс поскользнулась как-то в луже на Хай-стрит и непременно потонула бы, если бы та телега не переехала ее раньше. Честное слово, госпожа Лили. Еще до того, как вы приехали в Хайкрос. молодой Дон Бауэр потонул в миске в «Дубах». Хотя Фарли всегда говорил, что этот Дики Сойер подает уж больно жидкую похлебку. Была бы похлебка погуще, тогда и Дон Бауэр был бы жив.

– Не думаю, что стоит волноваться из-за мытья. – Лили сняла чулки и рубашку и залезла в воду.

– Вы умеете плавать, хозяйка, так ведь? Это удивительно. Не много народу может похвастаться этим. – Тилли подняла ведра. – Мне всегда было интересно, как же люди пробуют плавать в первый раз и не тонут. Они же не знают, как это делается, так? Почему же они сразу не идут ко дну? Не думаю, что это очень-то приятно. – И служанка направилась к двери. – Пойду принесу дров.

– Для камина?! – удивленно воскликнула Лили.

Уже год прошел, как здесь не топили. В последний раз в ее спальне разожгли камин осенью, когда у Лили была лихорадка. В тот день Уайтлоу приехали к Дульси. Квинта потребовала от дяди Барклая, чтобы тот распорядился протопить в ее комнате. Суровая женщина предупредила: если с Лили что-то случится, Барклаю придется сполна ответить за свою жадность.

– О да, госпожа. Хозяин видел, что я несу вам ведра с водой. Он сказал, что в комнате слишком прохладно для купания. Сказал, что он не хочет, чтобы вы мерзли. Знаете, говоря это, он так улыбался…

Лили пожала плечами.

– Может, он головой стукнулся? – спросила Тилли. До сих пор Хартвела Барклая мало беспокоило здоровье его подопечных.

– Может быть, – произнесла Лили.

– Он уже на ногах еле держался. Весь день кружки из рук не выпускал. Начал с рома, продолжил красным вином за ужином, а потом осушил целый рог горячего вина. Сейчас, должно быть, уже пьян как свинья. Точь-в-точь как старина Гарри[38]38
  Речь идет о короле Англии Генрихе VIII.


[Закрыть], сидит, важничает. – Тилли направилась к выходу. Она не успела выйти, как в дверях показалось личико сестренки Лили. – О, госпожа Дульси! Нельзя вам устраивать сквозняк! Хотите уморить сестрицу?

– Заходи, Дульси, – позвала девочку Лили.

Следом за ней вбежал Раф. Пес вырос на добрый фут в холке и вдвое прибавил в весе. Выглядел он, как маленький пони. Сходство с лошадкой усиливал наездник, сидящий на спине у собаки. То был Колпачок в камзольчике и в шапочке с бубенчиками.

– Ну, разве они не пара? – улыбнулась Тилли.

Дульси, мурлыкая какую-то песенку, подошла к лохани. Колпачок соскочил со спины пса, уселся на бортик ванны. Обезьянка что-то возмущенно забормотала, когда Дульси плеснула на нее водой.

– Что это ты делаешь? – со смехом спросила Лили, брызгая в девочку.

– Ничего, – засмеялась сестренка. – Я просто радуюсь, что стало теплее. Хотела бы я, чтобы озеро не замерзало зимой. Наш залив на острове никогда не замерзал. Мы могли плавать весь год. А сейчас я могу плавать, только когда моюсь, а это совсем не так приятно. – Дульси опять плеснула на Колпачка. Ругаясь на чем, свет стоит, тот забрался на кровать, стащил с головы шапку и принялся ей объяснять что-то.

– Ты оставила вышивку в зале, – сказала Лили сестре. – Я заметила, что ты почти закончила работу. У тебя отлично получилось, Дульси.

– Я старалась работать помедленнее, но не могла удержаться – гак хотелось поскорее посмотреть на то, что получится. Но я старалась шить аккуратно, как мне Джейн показывала – ответила Дульси, польщенная похвалой сестры.

– Работа твоя такая необычная! Цветы напоминают мне те, что были на острове.

– Я пыталась сделать их похожими на настоящие, Лили, но в точности вспомнить не могла.

– Мне кажется, от этого они еще красивее – словно цветы из сказки. Надо нам сходить в деревню и купить еще ниток. Теперь, когда потеплело, дорога будет лучше.

– Правда? Лили, а на этот раз мы сможем купить шелка поярче? Мне очень нравится красный цвет. Я не люблю бледные цвета. Мои цветы и бабочки должны быть яркими, как солнце! Я хотела бы, – добавила девочка, опустив глаза, – подарить вышитую ленту королеве на следующий Новый год, если нас пригласят. Как ты думаешь, она будет довольна?

– Я уверена, что ей понравится, – ответила Лили. – Если у Джейн не найдется нужных ниток, я скажу ей, чтобы она специально для тебя привезла их из Лондона.

– Спасибо, Лили! – Дульси запрыгала. – Это моя любимая комната в Хайкрос. Тут все напоминает мне наш остров. – Она вытащила из вазочки розу. – Даже зимой, когда свежих цветов нет, здесь пахнет весной. И полог кровати пахнет розами, – сказала Дульси и упала на кровать.

Колпачок быстро забрался под покрывало. Дульси перевернулась на живот и засунула руку под подушку. Через мгновение показалась мордочка обезьянки. Колпачок вылез из-под покрывала и сел рядом.

– Я рада, что пришла весна, – сказала Дульси. – Зимой так мрачно, а я не люблю, когда мало солнца.

Тилли принесла несколько поленьев. Вскоре в камине заплясало пламя. Солнце село, и теперь единственным источником света в комнате был живой веселый огонь.

– Ты что, заболела, Лили? – спросила Дульси. – Почему огонь разожгли?

– Нет, – со смехом ответила сестра. – Знаешь, я помою голову, раз уж в комнате тепло.

Такую возможность грех было не использовать. Лили расплела косы, опустила волосы в мыльную воду.

– О, госпожа, вы испытываете судьбу, – вздохнула Тилли. Уж она-то знала, что бывает, когда намочишь голову. И мигрень, и даже что похуже, а уж если вода в уши попадет, и говорить нечего. Шепча про себя молитвы, чтобы Бог помог им обеим, Тилли помогла прополоскать хозяйке волосы чистой водой из кувшина. Затем подала ей одеяло – чтобы госпожа не замерзла, когда выйдет из ванны.

– Лили, – позвала Дульси.

– Что?

– Можно я расчешу тебе волосы?

– Конечно, Дульси.

– Лили!

– Да?

– Можно я посплю у тебя сегодня?

Дульси, кажется, все никак не могла согреться. Было бы несправедливо спать в тепле, в то время как сестра дрожит от холода и страха в темной спальне.

– Конечно, малышка.

– Я пойду надену ночную рубашку.

Становилось темно, и скоро для того, чтобы переодеться, пришлось бы зажечь свечу.

– Иди, – сказала Лили. – А где Тристрам?

Дульси обернулась:

– После ужина Тристрам ушел с Фарли и Фэрфаксом.

Лили нахмурилась. Где появлялись Фэрфакс и Фарли, там начинались неприятности.

– Ты знаешь, куда они пошли, Тилли?

Служанка отвела глаза.

– Я? Госпожа Лили, да мне о таких делах не докладывают, – пробормотала служанка, глядя в пол. – Надо бы вылить воду из лохани.

– Это можно сделать и утром, – сказала Лили. Она начинала беспокоиться всерьез. Нужно разговорить Тилли. Она-то знает, что задумали эти сорванцы.

– Хорошо, завтра так завтра. Пойду помогу госпоже Дульси одеться.

– Тилли!

– Да, госпожа.

– Почему бы нам немного не поболтать, пока я буду сушить полосы?

– Хорошо, госпожа.

– Так куда же ушли братья Одел с Тристрамом? Тилли затеребила фартук.

– А они ушли?

– Куда? – повторила вопрос Лили.

– Мне кажется, они уже вернулись. Сбегать вниз, посмотреть? – с готовностью предложила Тилли. – Мне кажется, они у конюшни.

– Я ничего не слышала. Так откуда они должны были вернуться, Тилли? – допытывалась хозяйка.

– Мне кажется, они в деревню ходили, – призналась наконец служанка.

– В Хайфорд? Зачем? Кроме «Дубов», там все сейчас закрыто.

– Наверное, не за покупками они туда ходили, госпожа.

– А для чего?

Тилли кусала губы и молчала.

Лили вздохнула. Слишком хорошо она знала Фарли и Фэрфакса, чтобы ждать от них чего-нибудь хорошего.

– Что придумали братья Одел на этот раз?

Тилли тяжко вздохнула и наконец решилась поднять на хозяйку глаза.

– Ладно. Фарли говорил, что нет на земле человека, которому не в чем было бы каяться. Если на деле не согрешит, так уж в мыслях точно. И еще он говорил, что настала пора напомнить преподобному, что он тоже человек. Фарли надоело, что всякий раз во время проповеди преподобный Баксби тычет в него своим длинным пальцем. Будто Фарли один проводит время в «Дубах». И еще Фарли не нравится, что говорит святой отец о вас, госпожа Тили, – неохотно добавила Тилли.

– И ты знаешь, каким образом они решили ему напомнить про то, что он грешен, как и все мы? – спросила Лили.

У Тилли дрогнули губы, и Лили могла бы поклясться, что дело было не в страхе.

– Кажется, они решили устроить так, чтобы преподобный увидел призрак святого Георгия. Привидение должно стонать замогильным голосом и звать пастора по имени. Сегодня как раз полнолуние. Фарли говорит, что на кладбище возле церкви и впрямь водятся призраки.

У Лили сердце сжалось.

– И Тристрам пошел с ними, – обреченно прошептала она.

– Да, госпожа. Молодой хозяин услышал их разговор и напросился с ними. Сказал, что у него есть полное право быть там тоже. Кроме того, Фарли согласился, что втроем им будет лучше. Двое будут изображать призрака, а один – дракона. Знаете, господин Тристрам в последнее время так расстраивался из-за того, что преподобный говорил, будто… ну… вы знаете, что он несет насчет…