Текст книги "Найди меня, любимый"

Глава 23

Но в это время на небе плясала звезда,

под ней-то я и родилась.

Уильям Шекспир[49]49
  Пер. Т. Щепкиной-Куперник.


[Закрыть]

Трое всадников въезжали в Уорикшир. Перед ними лежали зеленые лужайки, густые леса, фруктовые сады, полные поспевающих плодов, золотые поля со спелыми колосьями, часть из которых уже убрали в стога и оставили для просушки под последними лучами летнего солнышка. Всадники проезжали деревеньки с маленькими опрятными домиками под соломенными крышами, кони их пили воду и купались в небольших речушках и ручейках.

Длинная улица Стратфорда – небольшого торгового городка у реки – была заполнена людьми и повозками с товарами со всего света. Город сей был лишь промежуточным пунктом следования торговых караванов. Сбыв часть товаров здесь, купцы везли оставшееся дальше, вниз по реке, в более крупные города.

Валентин Уайтлоу, его племянник и верный Мустафа внимательно смотрели по сторонам, надеясь увидеть пропавших. С другой улицы доносились голоса детей, заунывно повторяющих слоги и цифры, – там была школа, а прямо перед школой – ратуша и площадь. Именно туда решил отправиться Валентин, чтобы узнать, где живет Мэри Лестер. Он остановил паренька, бегущего в класс. Судя по несчастному виду ребенка, тот опаздывал, и Саймон искренне посочувствовал мальчику, подозревая, что розог ему не избежать.

Увы, паренек ничего не мог сказать о Мэри Лестер. Извинившись, мальчик побежал дальше. Он только один раз оглянулся на Мустафу. Вероятно, пареньку придется приложить немало усилий, чтобы заставить приятелей поверить, что он встретил на улице настоящего турка в тюрбане и с ятаганом.

Некая пожилая женщина с корзиной, полной только что испеченных булочек, оказалась знакома с Мэри Лестер. Она видела ее неделю назад на рынке. Однако сестры Мэри, как поведала горожанка, в Стратфорде не было. Она уехала на север, в Ковентри, к дочери, которая собиралась рожать еще одного ребенка, уже пятого, в то время как муж ее – всего лишь нищий сапожник. Ничего не будет удивительного, если они вернутся все вместе, чтобы жить у Молли на ферме. Что же тут такого? Молли овдовела, сыновей у нее нет, и должен кто-то помогать ей по хозяйству. Саймон перебил женщину, спросил, не останавливались ли на ферме у Молли какие-нибудь незнакомцы.

Об этом женщина ничего не знала. Потом Валентину с трудом удалось отделаться от расспросов любопытной торговки. Переехав через Клоптонский мост, они двинулась на юг, в сторону маленькой деревушки, где жила Мэри Лестер.

– Она ничего о них не знает, не так ли? – спросил Саймон.

– То, что она о них не знает, еще не означает, что их там нет, – ответил Валентин. Откровенно говоря, он серьезно сомневался, что особа, столь осведомленная о делах ближних, мог упустить из виду такое значительное событие, как приезд к приятельнице оравы гостей.

– Может быть, Мэри их прячет? – предположил юноша. Они ехали в указанном направлении. Миновали дуб, одиноко росший на холме, потом пересекли ручей со старой мельницей. Проехали еще пару миль по цветущим лугам. У каменного моста путники наконец увидели домик Молли.

– Дождь собирается, дядя Валентин, – пробормотал Саймон. Впрочем, тот и без племянника догадался, что будет гроза. Небо закрыли черные тучи. Вдали раздавались раскаты грома.

– Ты прав, Саймон, – согласился Валентин. – Надо бы поискать подходящее укрытие, чтобы не вымокнуть.

Они свернули с узкой дороги на едва протоптанную тропинку вдоль ограды. Слева стоял хлев, рядом с ним – покосившийся сарай, где, вероятно, держали свиней и домашнюю птицу, справа – амбар и голубятня. Всадники въехали во двор, окруженный низкой каменной стеной, и остановились перед домом. Казалось, здесь никто не живет.

Саймон, однако, вскоре убедился, что это не так. Соскочив с коня, он чуть ли не бегом бросился к домику, надеясь поскорее увидеть Лили. Едва он схватился за молоточек, дверь отворилась, и ему прямо под ноги выскочил визжащий поросенок, проскочил у него между ног и кинулся во двор. Саймон упал на четвереньки и в таком виде предстал перед женщиной, выскочившей из дома следом за поросенком. Хозяйка в порыве гнева огрела Саймона веником по спине, по ошибке приняв его за виновника беспорядка на кухне. Увидев, что обозналась, женщина всплеснула руками:

– Господи, кто это? – Затем, узнав гостя, воскликнула: – Господин Саймон! Что это вы тут делаете? Да еще на четвереньках?!

Саймон хмыкнул, издав звук, напоминавший хрюканье свиньи, и выпрямился, стараясь, насколько это было возможно при данных обстоятельствах, сохранить достоинство.

– Я… мы… мы ищем Лили Кристиан, Тристрама и Дульси. Они здесь?

Женщина недоуменно смотрела на гостей.

– Здесь? Почему они должны быть здесь? – спросила она. – А это кто? Капитан?

– Да, Мэри, это Валентин Уайтлоу.

– Так вы меня помните? – улыбнулась женщина, затем нахмурилась. – Вы ищете госпожу Лили, Тристрама и малышку у меня? Почему?

– Они убежали из Хайкрос! – выпалил Саймон и, не в силах скрыть разочарования, ударил кулаком о дверной косяк.

– Убежали, говорите? – В глазах женщины зажегся недобрый огонек. – Готова поспорить, что к этому приложил руку Хартвел Барклай, – сказала бывшая нянька. – Он давно положил глаз на молодую госпожу, меня-то он не смог провести. Почему, вы думаете, он от меня избавился? Я считала своим долгом перед капитаном и ее милой женой, доньей Магдаленой, защищать их детей, особенно молодую госпожу. Этот старый греховодник ходил за ней по пятам. Готова поспорить, он давно вынашивал планы относительно Лили. Никогда не могла понять, как случилось, что Тристрам едва не упал с крыши, да и вообще, как он туда залез. А потом, когда молодая госпожа написала мне о болезни Дульси, я тоже не могла понять, почему оказалось открытым окно в ее спальне. Девочка едва не умерла, бедняжка. Как я по ним скучала! Наверняка этот Хартвел посчитал, что если он избавится от детей, то унаследует Хайкрос. Не смотрите на меня так, я знаю, что говорю. Этот человек ни перед чем не остановится. А когда у него ничего не получилось ни с Тристрамом, ни с Дульси, он решил уложить к себе в постель молодую госпожу. Боялся, что с ее красотой и наследством она недолго засидится в девушках и он потеряет Хайкрос. Видела я, какое у него было лицо, когда в Хайкрос приезжал погостить господин Саймон. Ревновал Лили еще как.

Судя по всему, Мэри ничего не забыла за прошедшие несколько лет.

– Я же говорил, дядя Валентин! – воскликнул Саймон, слегка покраснев от смущения. Уж слишком явно высказала женщина его намерения относительно Лили Кристиан.

– Вы думали, они приедут сюда, к своей старой няньке? – вслух рассуждала Мэри Лестер. – Может, вы и правы. Может, они скоро объявятся.

– Сомневаюсь, – вздохнул Саймон. – Они пропали в июне.

– Господи! Так давно! Почему же вы спохватились только сейчас? – сердито спросила нянька.

– Я виноват, – признался Валентин. – Недосмотрел.

Он до сих пор тревожился только из-за того, что дети оказались без присмотра. Но теперь, узнав, что они находились в постоянной опасности и в Хайкрос, капитан чувствовал себя преступником. В конце концов, в создавшейся ситуации был виноват именно он. Слишком много времени он проводил в море, а когда возвращался в страну, предпочитал отсиживаться в Равиндзаре. Редко когда он задумывался о судьбе детей, позволив их опекуну поступать с ними, как ему вздумается.

Мустафа, наблюдая за капитаном, почувствовал, что тот сердится. Кровожадно улыбнувшись, турок погладил рукоять ятагана. Несладко придется теперь брату Джеффри Кристиана.

– Бедные малыши! Одни, голодные, беспомощные. Кто угодно мог их обидеть. Кто только не шляется нынче по дорогам! – Мэри покачала головой. – Здесь даже самый отважный мужчина должен быть настороже. Думаете, я бы стала здесь жить, если бы не нужда? Конечно, не все, кто странствует, люди плохие. Сюда заглядывали труппы бродячих артистов. С виду они люди приличные, не знаю, правда, так это или нет на самом деле. Но все они кончают одним – нищенством. Кое-кто, правда, находит приличную работу в Лондоне… Господи, как подумаю, что дети одни…

– Они не одни. С ними братья Одел и Тилли, – сообщил Саймон.

– Ну и ну! – выдохнула Мэри. – Вот так дела! Хорошо, что вы не рассказали мне об этом с самого начала, не то я бы померла прямо на месте. Да эти тупоголовые братцы только притягивают несчастья! А эта овца Тилли если и имеет мозги, так уж точно не знает об этом! Я должна была догадаться, что без Оделов тут не обошлось! Если без них дети и могли как-то избежать неприятностей, то теперь они уж точно попадут в какую-нибудь историю!

Саймон и Валентин переглянулись. Они уже сомневались в том, что поступили мудро, отправившись к Мэри Лестер.

– Ну что ж, раз детей здесь нет, и вы не видели их с тех пор, как уехали из Хайкрос, нам ничего не остается, кроме как вернуться и поговорить с Хартвелом получше. Может, он что-то скрывает, – сказал Валентин. – Долгий нам предстоит разговор.

– Я поеду с вами, – решительно заявила нянька. – Управляться с детьми у меня получается куда лучше, чем с животными. Особенно с этим проклятым поросенком. Клянусь, несноснее свиньи я в жизни не встречала.

– Думаю, лучше будет, если вы останетесь здесь. По крайней мере до тех пор, пока мы не выясним, где дети, – предложил Валентин. – Саймон, возможно, был прав, и они поехали сюда. А мы пока поищем их на дорогах и в деревнях между Хайкрос и Стратфордом.

– Хорошо, сэр. Теперь только и буду думать о том, что могло с ними случиться. Надеюсь, они здесь появятся. И тогда я уже скажу этим братцам все, что о них думаю.

– Если они приедут к вам, скажите, что мы их ищем, и что им не о чем беспокоиться. Хартвел Барклай жив, и отныне он будет навсегда избавлен от заботы по попечительству. Им не придется его больше бояться.

– Жаль, что он жив, – сказала Мэри Лестер.

– Вы передадите им мои слова, если они появятся? – напомнил женщине Валентин.

– Да, конечно. А вы дадите мне знать, если их найдете? – Глядя на этого стройного красавца, такого спокойного и уверенного в себе, она не сомневалась, что тот найдет способ посчитаться с обидчиком ее любимцев.

– Когда мы найдем детей, мы пришлем за вами, Мэри Лестер. И спасибо вам за ценные сведения о Хартвеле Барклае.

– Не за что. Смотрите, как бы под дождь не попасть. Не знаю, удастся ли вам добраться до деревни, пока не начнется ливень. Я бы предложила вам остановиться здесь, но у нас только одна кровать, к тому же кухарка из меня никакая. Никогда ничего не готовила раньше, кроме жидкой овсяной кашки для младенцев. Да и в Хайкрос я всегда ела со слугами. Мне много не надо – кусочек хлеба, сыра и капельку браги, чтобы согреться перед сном. Молли считает каждое полено, – вздохнула нянька.

– Спасибо, мы лучше остановимся в Стратфорде. Постараемся успеть до дождя, – ответил Валентин.

– Уже холодает. Зима не за горами. Страшно подумать, что им нечем укрыться от непогоды. Вы проведете ночь в Стратфор де, а затем направитесь в Ковентри, будете там их искать?

– Нет. Не думаю, что найду их севернее. Не могли же они петлять, если к вам ведет прямая дорога. А в Лондоне их скорее всего не было. Ни один из тех, к кому они могли бы обратиться в столице, их не видел. Мы поедем на запад, вдоль главного пути, идущего от Лондона. Направляясь сюда, мы спрашивали про детей в каждой деревушке, но так ничего и не узнали. Никто не встречал их. Известно только, что они взяли повозку и пару волов, так что они должны были проезжать по дороге, но тем не менее их никто не видел. – Валентин натянул перчатки. – На этот раз мы отправимся в Оксфордшир и Бакингемшир, возможно, они поехали через Оксфорд. Вот так.

– Да, дети могли поехать этим путем. Даже если они побывали в Лондоне, а затем отправились на север, то могли взять западнее. И поехать к Оксфорду. Там о них, вероятно, знают. Они могли поехать на север; до перекрестка дорог, а потом мимо Бакингема и Тауцестера. Вам надо немного срезать где-то между Бэдфордом и Лавелским аббатством. Если они когда-либо проезжали там, вам скажуг. Мой Бог, много же вам придется изъездить дорог!

– Мы найдем их, – пообещал Уайтлоу-старший.

Мэри Лестер стояла на пороге, глядя вслед трем удаляющимся всадникам. Но вот кавалькада скрылась из виду. Вздохнув, женщина вошла в дом. Где могут быть дети?

– Сколько нам еще ехать, Лили? – Дульси дрожала от холода и с тревогой вглядывалась в сгущающуюся тьму.

– Сколько раз нам придется оставаться на ночь в глухих местах, где ни одной живой души не встретишь? – вздохнул Фарли, поправляя ярмо на волах.

– Похоже, мы никогда отсюда не выберемся, – добавил Фэрфакс. – И честно говоря, не очень-то хочется с кем-то встречаться.

– Что это с тобой, Фэрфакс? – Тристрам покачал головой. – Такой большой – и раскис совсем.

– Во-первых, потому, что мы здесь чужие, а во-вторых, потому, что если мы кого и встретим, то скорее всего разбойников, – ответил за брата Фарли. – Знаешь, приятного мало. Не посмотрят, что мы бедные, ножом по горлу – и все.

– Не пугай Дульси, – рассердился мальчик.

Тристрам с тоской посмотрел на стайку птиц, поднявшихся в небо.

– Эй, Фарли, тебе не кажется, что за нами кто-то наблюдает? Может, это разбойники?

– Все может быть, – пожал плечами Одел. – Вот так крадутся они за нами всю дорогу. Или нет, наверное, в этом лесу охотников много. Ну, которых королевская стража вечно ловит. Забивать дичь в дворянских лесах – самое милое занятие, если, конечно, держать ухо востро.

– Эй, Фарли, я слышал, будто умные люди делают у повозок двойное дно. Как ты считаешь, не прогуляться ли нам с господином Тристрамом и стариной Рафом по лесочку? А потом мы все дружно сядем на дичь, и королевские ищейки, если мы их встретим, ничего не заметят.

– Не отказался бы, – вздохнул Тристрам. Перед его мысленным взором возникла жареная куропатка.

– А волки в этих лесах есть? – Глаза у Дульси от страха стали как тарелки.

– Мне кажется, прошлой ночью я слышал вой, – сказал Тристрам, не обратив внимания на знаки, которые подавала ему старшая сестра.

– Прракк! Волки! Уууу! – подхватил Циско. Дульси завизжала от страха. Колпачок, подхватив ее крик, нырнул Тилли под юбку.

– Я знаю, что ты не шутишь, Тристрам, – сказал Фэрфакс, почесывая светлую бороду. – Мне тоже прошлой ночью показалось, что за нами кто-то крадется.

– Возможно, это дикий кабан. Что-то с тобой не то, – добавил Фарли, взглянув на позеленевшее лицо Тилли.

– Она цветом похожа на зеленые бобы. – Дульси уже забыла о своем страхе.

– Ее укачало, – заявил Тристрам.

– Укачало в телеге? – захохотал Фэрфакс.

– Какая разница, телега или корабль? Движение одно и то же, что на телеге, что на корабле, – с видом знатока пояснил паренек. – Туда и обратно. Вверх-вниз. Вот и внутри у тебя все падает вверх-вниз, туда и обратно.

Лили, ехавшая верхом на Весельчаке, смотрела на брата с растущим раздражением.

– Полагаю, ты все и так очень подробно объяснил, – заметила она, и братишка понял, что допустил промах. Тристрам пробормотал извинения, продолжая наблюдать за сестрой. После смерти Ромни Лили была необычно молчаливой и бледной. Тристрам слышал, как сестра плачет по ночам, и утром глаза у нее всегда были красные.

– Если бы ты не свернул не туда, мы бы уже приехали в Стратфорд, – упрекнул брата Фарли.

– Если бы ты не уснул, у меня было бы у кого спросить. И потом, ты сам не лучше меня знаешь, какая дорога куда ведет, – огрызнулся Фэрфакс.

– Ну знаешь, человек в здравом уме разберется, с какой стороны солнце всходит! Так вот оно, Фэрфакс, всходит на востоке, но никак не на севере! Та деревня, в которой мы были, называется Бэдфорд. И если мы проезжали через Бэдфорд, а этого, Фэрфакс, не случилось бы, если бы мы выбрали верный путь, тогда нам надо было ехать на запад, а не на восток! Мы должны были оказаться в Нортличе, прямо по дороге в Стратфорд.

– Откуда же мне это знать, Фарли? – угрюмо ответил брат. – Я раньше никогда не бывал дальше Ист-Хайтворда.

– Ничего страшного, – произнесла Лили. – Подумаешь, потеряли каких-то пару часов. Мы снова вышли на верный путь. Если тот старичок не обманул, скоро мы выедем на главную дорогу.

– Хотелось бы верить. Только не знаю, можно ли доверять словам этого странного типа. Уж очень сильно от него несло вином. Он и понял-то, о чем мы говорим, не сразу, – пробормотал Фарли и тяжело вздохнул. Ему-то приходилось довольствоваться родниковой водой, в то время как душа давно просила чего-нибудь покрепче.

– Не знаю, правильно ли мы сделали, что решили срезать угол. Дорога эта такая пустынная, госпожа Лили. – Фэрфакс взглянул на девушку. – Что, если у нас колесо отвалится или ось сломается? Никто и не узнает, что с нами стряслось.

Вокруг не было ни души. Только мрачные ели поднимались по сторонам дороги.

– Зачем же так? Кто-нибудь из нас может дойти до соседней деревни. Старик сказал, что где-то неподалеку должно быть село под названием Чиппинг. – Фарли, хоть и успокаивал брата, тоже чувствовал себя неуютно. – Скажи честно, что тебя беспокоит?

Фэрфакс взглянул на Лили. Девушка отъехала немного вперед и не могла услышать слов Одела:

– Не нравится мне, как эти типы на дороге смотрят на нашу госпожу. Слишком она хорошенькая, чтобы разъезжать верхом одной, без мужчины, который мог бы защитить ее от всяких подонков. Я вот еще о чем думаю, Фарли. Они могут решить, что раз она с нами, то она не госпожа, а уж нас с тобой за джентльменов никто не примет. Нам надо быть настороже. Я тоже слышал, как кто-то бродил вокруг нас ночью. И мне тоже кажется, что за нами наблюдают.

– Да ладно тебе! – махнул рукой Фарли. – Кому мы нужны? Никто не знает, куда мы сбежали. Да и тех парней, о которых ты говорил, мы встретили только вчера. Это просто нервы у тебя сдают, Фэрфакс. Ты же знаешь, это бывает, когда ешь впроголодь.

– Да, может, ты и прав. Только, скажу тебе, Фарли, нам надо быть готовыми ко всему. Мало ли что может случиться.

– Похоже, скоро дождь пойдет, – произнесла Тилли, глядя на небо. – Надеюсь, мы успеем найти какое-нибудь укрытие. – Она с трудом пересиливала тошноту, когда колесо попадало в выщербину на дороге.

– Потерпи чуть-чуть, Тилли, голубка, – сказал ей Фарли. – Смотри по сторонам. Как найдешь хорошую полянку… А вот как раз подходящая. Эй, Тристрам, пойдем хворост искать. Может, нам повезет, и мы поймаем в силки кролика. Если пойдет дождь, спать будем под телегой. Гляди-ка, как здесь уютно.

Фарли и Фэрфакс переглянулись. Место было выбрано не случайно. Здесь их не было видно с дороги, а значит, меньше искушений для всякого темного люда.

Валентин огляделся: впереди дорога, позади дорога и никакой обещанной тропки.

Рано утром, сразу после завтрака, они выехали из Стратфорда. Вскоре город остался за холмом. Вот уже несколько часов тряслись они по узкой грязной дороге, но так и не увидели перекрестка, о котором говорила Мэри Лестер. Ветряной мельницы, которая должна была находиться на полпути между городом и боковой дорогой, тоже не было. Видимо, нянька что-то напутала.

– Дядя Валентин, мы уже почти до Сайренсестера добрались, а ни мельницы, ни дороги не видно.

– Нам остается либо ехать вперед, либо вернуться в Стратфорд и снова спросить дорогу, – ответил тот.

– Почему бы нам не спросить у него? – Саймон указал на паренька лет двадцати, идущего им навстречу. – Он похож на местного жителя.

Парнишка шел, погруженный в свои мысли, и заметил всадников только в самый последний момент. Разинув рот, смотрел он на черного человека в странном головном уборе.

– Доброе утро, господа. С хорошей вас погодой. – Он поклонился.

– И тебе доброго утра. Нам сказали, что где-то тут есть дорога на Оксфорд. Мы нездешние, графство нам незнакомо. Мэри Лестер, указавшая нам путь, говорила про старую мельницу. Ты знаешь эту дорогу?

– Мэри Лестер? Имя знакомое. А, сестра Молли Креншоу! Да, теперь припоминаю. Я гостил у нее на ферме меньше недели назад. Тогда еще в Стратфорд актеры приезжали. Многим они не понравились. Хотя мне, признаться, они пришлись по душе. Впрочем, кто нас действительно развлек, так это сама Мэри Лестер. Она рассказывала о семье, в которой работала. А дорогу вы проехали. Конечно, дорогой ее трудно назвать. Это тропинка, и проходит она берегом реки. Там еще жимолости много растет. Должен признаться, я проводил там немало приятных часов. Так хорошо полежать в теньке!

– А где же мельница, о которой говорила нам Мэри? – спросил Саймон. – Не могли же мы ее не заметить.

– Она заросла плющом, и ее вполне можно принять за дерево. Как-то ночью один мой знакомый страшно испугался, когда проходил по этой дороге. Ему показалось, что мельничное крыло оседлал месяц. Это был тот единственный случай, когда крылья мельницы вращались. Впервые с тех пор, как благородный рыцарь был ранен в сердце и умер под этой мельницей. Говорят, она в знак печали перестала петь песни с ветром. Та ночь, наверное, была волшебной, – с улыбкой заметил юноша. – Пойдемте со мной, я покажу вам тропинку.

– Спасибо. Очень любезно с вашей стороны. Не знаю, как нас зовут…

– Уильям. Уильям Шекспир. Я живу в Стратфорде. У моего отца лавка. Он перчаточник.

– Приятно познакомиться, господин Шекспир. Меня зовут Валентин Уайтлоу, это мой племянник Саймон Уайтлоу, а это Мустафа – мой друг. Мы вам очень признательны. Если бы вы не согласились показать нам дорогу, мы потратили бы массу времени.

– В самом деле? Мне приятно оказать вам услугу.

– Вы случайно не видели троих детей? Они путешествуют в повозке, запряженной волами? С ними должны были ехать двое мужчин, один высокий и крупный, другой низкий, и еще женщина. Да, с ними могут быть обезьяна, попугай и собака.

– Нет, я их не видел. Я бы запомнил такую живописную компанию, хотя… Послушайте, не о них ли говорила Мэри Лестер? Вы их разыскиваете?

– Да, они убежали от своего опекуна, который дурно с ними обращался, и нам надо их разыскать, – сказал Саймон.

– Какое несчастье! Похоже, у этих детей не жизнь, а одни неприятности, – пробормотал Уильям. – С вами, надеюсь, все в порядке, господин Уайтлоу? Ваше имя кажется мне знакомым. Я нигде не мог его слышать?

Паренек с интересом поглядывал на Мустафу. Ему любопытно было узнать, что делает турок в самом сердце Англии. Но спрашивать он не осмелился.

– Мой дядя – флибустьер. Он плавал с Дрейком, а теперь у него свой корабль, «Мадригал», – объяснил Саймон.

– Ну конечно! Сэр, для меня большая честь познакомиться с вами. Я слышал о ваших приключениях. И не могли бы вы рассказать о Новом Свете? Мне так хочется побольше узнать об этих загадочных землях.

Молодой человек оказался на редкость заинтересованным слушателем, ловил каждое слово, задавал множество вопросов, и глаза у него блестели. Он качал головой, почесывал затылок. Он так сожалел, что не может побывать в тех сказочных странах.

– Быть может, однажды вы сами побываете в Новом Свете и увидите все своими глазами, – улыбнулся Валентин.

– О, сомневаюсь в этом, сэр. Через два месяца я женюсь. До сих пор мне не доводилось отъезжать от Стратфорда на сколько-нибудь приличное расстояние. Сомневаюсь, что мне удастся побывать хотя бы в Лондоне, – сказал Уильям. – А вот и ветряная мельница. Если вы посмотрите внимательно, то раз глядите крылья. – Молодой человек указал на странного вида дерево. – Было приятно с вами познакомиться, господа. Семь футов вам под килем!

Валентин кивнул юноше. Путники свернули на тропинку.

– Пока! – крикнул Саймон, и Шекспир, обернувшись, помахал им рукой.

– Дульси, ты не голодна?

Дульси кивнула, затем, улыбнувшись, взглянула на сестру.

– Я умираю от голода, – сказала девочка, стараясь увернуться от гребешка, которым ее расчесывала сестра. – Я вчера думала, что мы будем есть кролика.

– Что поделаешь, если Фарли ничего не поймал.

Увы, приходилось довольствоваться тем, что осталось: черствым хлебом да небольшой головкой сыра на всех. Накануне вечером они доели мясной пирог, купленный в Барфорде, а последние орехи и фрукты доели на завтрак.

– А может, рыбу какую-нибудь?

– Фарли не видит в темноте, дорогая, – объяснила Лили. Оделы ловили кроликов, пока не стемнело, а потом ловить рыбу было уже поздно.

– Сегодня все будет по-другому, я обещаю. – Она поцеловала сестренку.

Фарли с Тристрамом ушли вперед, чтобы проверить, сможет ли проехать повозка по узкой тропинке, в которую постепенно превращалась дорога. Дождь, прошедший накануне ночью, не прибавил им хорошего настроения – вода заливала костер, и густой коричневый дым разъедал глаза, да и спать пришлось на холодной земле под телегой.

– Колпачок не голоден. Он все утро поедал ягоды и орехи. – Дульси с завистью смотрела на обезьянку. Весь бархатный колпачок его был в репейнике, да и колокольчики он растерял. Сейчас, стащив с себя шапочку, обезьянка разглядывала ее и грустно причитала.

Фэрфакс распряг волов. Тилли сидела на своем обычном месте в телеге. Ходить ей было очень тяжело. Сейчас она штопала Фарли штаны. Циско прогуливался по бортику и щебетал, подражая голосам птиц. Услышав из уст попугая испуганный храп коня. Лили удивленно оглянулась на Весельчака, мирно пощипывающего траву неподалеку, на небольшой лужайке. Вдруг конь замер, вскинул голову и заржал, но, не услышав ничего в ответ, снова принялся щипать травку.

Раф, лежавший у ног Дульси, встал и навострил уши, прислушиваясь к какому-то шороху в кустах. Потом зарычал. Лили удивленно смотрела на Рафа. Что это с ним?

Она отдала Дульси гребень, а сама пошла посмотреть, на что рычит Раф.

– Фэрфакс, это ты? Эй, кто там? – позвала она, вглядываясь в полумрак. – Фэрфакс! – крикнула девушка снова, но ответа не было.

– Что там, Лили? – Дульси подбежала к сестре. Раф замахал хвостом.

– Не знаю. Может быть, олениха. Она, наверное, испугалась еще сильнее нас, – пожала плечами Лили, стараясь подавить странное ощущение, что за ней наблюдают.

– Смотри! Вон туда! Это Тристрам и Фарли, и Фэрфакс с ними! – воскликнула Дульси.

– Угадай, что я знаю! – воскликнул Тристрам, выбегая вперед.

– Вы нашли дорогу?

– Не совсем, но зато мы видели домик, – ответил мальчик. – И людей тоже. Там была женщина. Она кормила цыплят. Там еще двое малышей были.

– Домик как раз за перелеском. Я думаю, мы могли бы обменять на еду кое-что из рукоделия и этих ваших мешочков, от которых так приятно пахнет, госпожа Лили. Несколько яиц, хлеб, сыр, может, жареного цыпленка. Готов поспорить, та женщина захочет купить какие-нибудь красивые безделушки. Найти такие можно только в ближайшем городке, а до него путь долгий. Думаю, она не слишком-то часто может позволить себе такое путешествие. Да и цену за ленты я не стал бы заламывать особенно высокую, – сказал Фарли. – Я даже думал, не стоит ли покопаться в сундуке и продать пару ножей, которые мы почти не используем. Там им нашли бы применение.

– Мне можно с вами?! – воскликнул Тристрам.

– Ну, если госпожа Лили разрешит.

– Ты можешь идти, но при условии, что будешь Фарли помощником, а не обузой, – сказала девушка.

– Конечно, Лили!

– Я думаю, Тристрам мог бы поразвлекать малышей, пока я буду говорить с хозяевами. У нас еще сохранились те коробочки, которыми он жонглировал на ярмарке?

– Можно? – И Тристрам кинулся к сундуку, где хранились их пожитки.

– Интересно бы узнать, госпожа, – спросил Фэрфакс, – у вас еще осталась кукла, та самая, что не сгорела?

– Колдун?

– Да, он самый. Помню его безобразную рожу.

– Да, он у меня в сундуке. Я думала, он нам пригодится, если мы решим устраивать спектакли. Остальных кукол сделаем еще раз.

Лили погрустнела, вспомнив Ромни Ли. Этот спектакль был его детищем. Он так много для них сделал! Так теперь не хватало его поддержки!

– Я подумал, что, если Тристрам развеселит детей, у родителей поднимется настроение. А это способствует торговле, – с самодовольной улыбкой заявил Фарли. Создавалось впечатление, что ему уже есть, чем гордиться – наторговал всего и дешево.

– Я найду эту куклу. Ты пойдешь с ними? – спросила Лили у Фэрфакса.

– Нет, я останусь. Пока Фарли будет выменивать продукты, я попытаюсь поймать рыбу. К тому времени как они вернутся с провизией, мы могли бы уже запечь рыбу.

– Да, к тому же лучше будет, если с вами останется кто-то из мужчин, – добавил Фарли.

– В этом случае и я бы остался, – сказал Тристрам, но Лили знала, что мальчику очень хочется пойти с Фарли.

– Мы не задержимся долго. Тем более тут недалеко. Похоже, наше путешествие подходит к концу, госпожа Лили. Отдохнем, наедимся. – Фарли потянулся.

Забравшись в повозку, Лили открыла большой сундук – тот, что стоял в ее спальне в Хайкрос. Когда она подняла крышку, воздух наполнил запах лаванды, роз и восточных растений. В этом сундуке лежали ценности – по крайней мере для нее, Лили. Эти вещи разделили с ней тяготы пути. «Вы были со мной и в горе, и в радости», – думала девушка, глядя на аккуратно сложенные платья, маленькие коробочки и шкатулки Тристрама и Дульси, которые они попросили ее сохранить у себя. Снова она вспомнила Ромни Ли. Цыган всегда заглядывал ей через плечо, когда Лили открывала этот сундук. Смотрел на вещи, иногда подносил к носу флакончик духов или надушенный носовой платочек. Лили временами казалось, что он даже хочет, чтобы она сделала ему замечание, отругала его за то, что он трогает ее вещи. Но только зачем? Тогда она не могла его понять, но теперь, зная, что он любил ее…

Улыбка сошла с губ Лили, когда она увидела куклу. Безжизненная деревяшка вдруг показалась ей живым существом, омерзительным и опасным, жутким из-за этих странных глаз.

– А вот и колдун, – ухмыльнулся Фарли. – Пусть сослужит нам последнюю службу – за него можно будет выручить целое состояние или, на худой конец, пирог.

Сказав это, Фарли грубо схватил куклу и сунул ее в корзину с лентами и мешочками с ароматными травами.

– Надеюсь, что за него можно будет пару пирогов взять. Я страшно голодна, Фарли. Не знаю, что со мной будет, если я не съем чего-нибудь в ближайшее время, – сказала Тилли. – У меня в животе словно рота солдат марширует.

– Ну что же, мы накормим их пирогом. Не волнуйся, ты не успеешь и до трех сосчитать, как мы с Тристрамом обернемся. Давай, парень, пошли!

Тилли занялась штопкой другой пары штанов.

В животе у нее так громко заурчало, что Раф вскочил, ощетинился и зарычал. Потом бочком подошел поближе к источнику звука, а затем, вильнув хвостом, спрятался под повозкой.

Фэрфакс захохотал.

– Пес не понял, откуда гром! Придется Фарли раздобыть пирогов не меньше дюжины, – говорил он, аккуратно наматывая на здоровенный кулак веревку.

– Поищи ягод, Дульси. Хоть их пожуем, пока ребята не раздобудут еды, – предложила Лили.