Текст книги "Найди меня, любимый"

– Прошу вас, не говорите ничего больше. Вы не понимаете, – взмолилась Лили, испуганная его словами, огнем желания в его глазах. Разве он посмел бы говорить такое, если бы знал…

– Ты дрожишь. Но не от страха. Ты хочешь меня так же сильно, как и я хочу тебя. Я вижу по твоим глазам. – Капитан взял корзину у девушки и отставил в сторону. – Я видел то же чувство в твоих глазах, когда мы встретились впервые. Тогда ты не захотела скрывать свою страсть. Ты смотрела на меня так, будто узнала. Будто мы уже были любовниками. Ты не можешь этого отрицать, Франциска. Я чувствовал твой взгляд еще раньше, чем увидел тебя. Ты думаешь, я стал бы охотиться за каждой девчонкой, которая мне понравится? Что-то случилось со мной, когда я тебя увидел. Не знаю, что это: звезды так сошлись или меня околдовали приворотным наговором, – но я испытал странное чувство, словно знал тебя раньше. То же чувство, что испытала ты. Да, я знал тебя. Мне казалось, будто я знаю тебя всю жизнь. В тебе есть что-то знакомое, в этих зеленых глазах. Но я знаю и то, что не смотрел ни разу в твои глаза. Нет, не отворачивайся. – Он держал ее. – Ты кажешься такой невинной, и в то же время ты соблазняла меня так, будто мы уже были любовниками.

– Нет! – Лили попыталась вырваться.

– В какую игру ты играешь? Сначала ты манишь меня, потом отталкиваешь. Как можешь ты быть такой бесчувственной? Или ты боишься, что я мало тебе заплачу? Ну что же, бери. – Валентин бросил в корзину кошелек. – Сейчас ты моя должница. Одна ночь, Франциска. Давай посмотрим, стоишь ли ты этих денег.

Лили не знала, как ей поступить. А он привлек ее к себе и прильнул к ее устам. Потом принялся покрывать поцелуями ее щеки и шею. Затем снова приник к ее губам. Лили было трудно дышать. Лицо ее горело. С каждым вздохом она чувствовала, как он наполняет ее собой, своим запахом, своим вкусом – солоноватым вкусом моря.

Трепет охватил Лили, когда рука Валентина скользнула вниз. Сжав ей бедра, капитан прижал красавицу к себе. Даже сквозь несколько слоев одежды Лили почувствовала, как сильно он хочет ее. Это новое ощущение одновременно и пугало, и возбуждало ее, вызывало одновременно чувство вины и наслаждения от того, что позволила мужчине такие интимные прикосновения. Лили была столь невинна, что не понимала, чего добивается Уайтлоу. Наверное, поэтому она не могла постичь, отчего в ней росло ощущение пустоты, жажды чего-то большего, более полного наслаждения. Лили Кристиан узнала вкус страсти. Но это был всего лишь первый поцелуй.

Валентин оторвался от губ своей русалки и взглянул в ее пылающее лицо. Дыхание девушки участилось, ресницы опустились и чуть-чуть дрожали. Он чувствовал запах ее тела, ее тепло согревало его. Она была так хороша!..

Никогда Лили еще не знала такого наслаждения. Она хотела еще и еще поцелуев, еще ласки. Руки ее поднялись сами собой и обняли ее ненаглядного. Она чувствовала под пальцами черные мягкие кудри. Девушка сейчас боялась лишь одного – что все это кончится и он уйдет…

Жаркая волна страсти захлестнула Валентина. Сейчас красавица уже не просто принимала его ласки, но и отвечала на них. Она тоже хотела почувствовать вкус его языка, и он целовал ее все глубже. Валентин гладил ее бедра медленными, дразнящими движениями. Одной рукой он накрыл ее грудь. Даже сквозь ткань он чувствовал, как твердеют под его пальцами соски. Он прижал девушку к стволу. Поцелуй следовал за поцелуем.

Дыхание его стало хриплым.

– Пойдем прямо сейчас, – прошептал он, глядя в ее зеленые, блестящие от возбуждения глаза. – Пойдем на корабль, Франциска, не отказывай мне, – говорил Валентин. – Прости мне мой напор. Но я не мог сдержаться. Мне так хотелось обнять тебя, дотронуться до тебя…

Ее запах сводил Валентина с ума. Сладковатый аромат женского тела, пряный и нежный, возбуждал его так, что, окажись она сейчас на борту его корабля, ничто на свете не смогло бы ему помешать обладать ею.

– Я… я должна сказать вам. Прошу вас, это плохо. Я не хотела, чтобы так получилось. Вы не знаете, я…

– Нет, это не плохо. Это не может быть плохо, когда двое чувствуют то же, что мы. Франциска, послушай меня… – говорил Валентин. Она не может покинуть его сейчас. Только не в эту минуту, когда им так хорошо вместе.

– Капитан, капитан! – раздался голос Мустафы. – Торопиться. Встреча. Мустафа не забывать. Мустафа говорить.

Валентин с трудом оторвал взгляд от девушки и посмотрел на слугу каким-то сумасшедшим взглядом.

– Встреча? Дьявол! Черт ее возьми! Ну, конечно, – пробормотал он и взглянул на Лили.

Девушка отвернулась. Чувствовалось, что она смущена и стесняется того, что произошло.

Заглянув ей в лицо, Валентин удивился. Она плакала. Он нежно поцеловал ее в лоб.

– Я должен идти. Я вернусь, Франциска. Я обещаю, что это только начало. Я приду за тобой. Собери свои вещи. Я увезу тебя.

– Прошу вас, не надо. Вы не должны приходить в табор. Здесь не любят чужих. Это будет глупо. – Лили хотела перенести встречу на завтра. К тому времени она придумала бы как быть. – Приходите завтра.

– Нет, сегодня. Вечером. Или ты согласишься встретиться со мной, или я приду за тобой и смету весь этот твой табор. Встречаемся на берегу, там, где ты вчера скакала на коне. Я приду туда, как только стемнеет. Мой корабль стоит недалеко. Я приплыву на лодке, так что нас никто не увидит. Я не позволю тебе просто так уйти из моей жизни. Не понимаю, что ты со мной сделала, но обещаю, что со мной тебе будет в постели так хорошо, как ни с кем еще не было. До вечера, Франциска. Я вернусь. – Валентин пошел за турком, патом обернулся и с мальчишеской озорной улыбкой сказал: – Ты ни разу не спросила, как меня зовут. А может, ты уже знаешь? Я – Валентин Уайтлоу. Сегодня вечером, Франциска. Не забудь.

Турок тоже обернулся. У хозяина новый роман. Опять нашел красивую девчонку. Вот только кого-то она напоминала Мустафе. Где он мог видеть ее раньше? На базаре? Покачав головой, гурок последовал за капитаном.

– Я знаю, как тебя зовут, Валентин Уайтлоу, – сквозь слезы прошептала Лили, глядя вслед уходящим. – Я не забыла тебя, как никогда не позабуду то, что ты со мной сделал.

Что же он за человек, этот Валентин Уайтлоу, если мог спокойно тискать ее в то время, как где-то совсем рядом его ждала невеста? Встреча. Ну, ясно с кем. С этой ненавистной госпожой Хауэрд. И еще, наглец, притворяется, что обо всем забыл. Да, он, наверное, целовал ее, а сам думал о другой. Дьявол… Так он, кажется, пробормотал? В нем точно было что-то от дьявола. Лили почти не сомневалась в этом. А что он сделал с ней, с Лили? Какое семя посеял в ее душе? Никогда не сможет она быть прежней. Она узнала вкус его губ. Ее тело хранило его запах. Он касался ее так, как до сих пор не смел касаться ни один мужчина.

И это еще не все. Теперь девушка сама себе казалась чужой. Разве это она стоит здесь, у дерева? Нет, кто угодно, но только не Лили Франциска. Валентин перехитрил ее, обманул. Он заставил ее испытать чувства, доселе ей неизвестные, украл у нее самое драгоценное – ее любовь. Она отдала свою любовь человеку, который никогда не сможет ответить ей взаимностью. Человеку, который даже не знал, кто она такая.

Лили попыталась откинуть назад волосы, но длинные пряди спутались. Несколько цветков из тех, которыми она украсила прическу, упали на землю и теперь валялись в пыли. Франциска коснулась губ и поморщилась – они распухли и болели. В мечтах Лили представляла себе любовь совсем другой. Столько лет воображение ее рисовало, как Валентин целует ее. На самом деле все оказалось совершенно не так. Лили вздохнула и поправила корсаж. Ей было жарко и неуютно в этом платье. Хотелось поскорее смыть с себя следы его прикосновений и в то же время поскорее быть в его объятиях снова.

Лили взяла корзину и, не замечая никого и ничего, побрела к своим. Невидящим взглядом скользнула она по хорошо одетому джентльмену со странного цвета глазами, не обратив внимания ни на его ухмылку, ни на поспешность, с которой тот скрылся в толпе. Перед повозкой она едва не оступилась, а взглянув вниз, заметила небольшой кожаный мешочек – кошелек с деньгами, который дал ей Валентин. Девушка вспыхнула. Стоила ли она того, что ей заплатили? Лили вспомнила, как Валентин целовал ее. Он назначил встречу сегодня вечером и сказал, что придет за ней. Он велел ей быть на месте. Что ж, Лили сделает так, чтобы он ее не скоро забыл. Так просто все не кончится. Это точно.

Франциска улыбнулась. Она придет, так и быть. Вот уж удивится Валентин, когда она швырнет ему в лицо его деньги! Лили едва не рассмеялась, представив, как он будет ошеломлен, когда узнает, что перед ним дочь Джеффри Кристиана. Вначале он не поверит, потом побагровеет от злости, затем побелеет, вспомнив, как обнимал ее, как целовал и признавался в своем желании. О да, она непременно придет. На это свидание она должна пойти во что бы то ни стало.

Но вот Лили увидела Тристрама и Дульси. Дети сидели на земле и ели. Раф устроился подле своей юной хозяйки, внимательно наблюдая за тем, как пища исчезала из миски девочки. Пес всем своим видом показывал, что тоже голоден. Однако, заметив Лили, мастифф поднялся, завилял хвостом и едва не выбил миску из рук Тристрама.

– О, госпожа Лили, – заговорила Тилли, пытаясь подняться со скамьи в глубине повозки, где она сидела вместе с Фарли. Фэрфакс предпочел ужинать в тени раскидистого дуба неподалеку. – Я подам вам ужин. Вы выглядите смертельно усталой.

– Сиди, Тилли, – сказала Лили. Раф, полаяв для приличия, вернулся к Дульси и снова стал заглядывать девочке в миску.

– Ой, да вы продали почти все букеты! – воскликнула Тилли, но, присмотревшись к Лили повнимательнее, всплеснула руками. – Да что это с вами? Вас словно кто-то ударил по губам! Они припухли. Пойду-ка принесу мазь.

– Я сам принесу, Тилли. – Фарли усадил жену.

– Ничего страшного, само заживет, не беспокойтесь, – быстро проговорила Лили, убирая корзинку с оставшимися букетиками и монетами, вырученными за цветы, в дальний угол повозки. Кошелек с золотом она убрала за пояс.

– Лили, тебя тоже в той драке побили? – Тристрам удивленно посмотрел, на сестру. Та была растрепанна. – Похоже на то.

– В какой драке?

– Ты не знаешь? Где же ты ходила последние полчаса?

– Я была занята. Так что за драка? – спросила она оглядываясь. – И где Ром?

– Он в городе, разбирается с констеблем и прочими, чтобы те решили дело миром. На ярмарочной площади была большая драка. Все из-за мальчишки, что украл кошелек у джентльмена. Паренька здорово отделали слуги того человека. Довольно-таки противная сцена. Столько людей дрались! Того и гляди кости переломают, никто уже и не разбирал, кто прав, кто виноват.

– С Ромом ничего не случилось?

– С Ромом? Да ты что! Ему все нипочем. Видела бы ты, как он их отделывал! Раз! Два! И все.

– Я не стал оставлять для него ужин. Все равно, как только ни покончит с делами в городе, его будут ждать на совете старейшин. Там собираются обсудить драку и решить: оставаться нам или нет? – проговорил Фарли. – Есть о чем подумать, госпожа Лили. Зима на носу, и Тилли скоро рожать. Надо бы поскорее найти другое пристанище. Пока что спать под открытым небом даже приятно, но что будет, когда польет дождь? Не думаю, что такая жизнь пойдет нам на пользу.

– Знаю, Фарли, – кивнула Лили. – Я тоже думаю, что пришла пора прощаться с ярмарочным житьем-бытьем. Вряд ли Рому удастся уговорить остальных смириться с нашим присутствием в таборе.

– Все они чертовски завистливы, – пробормотал Фарли. – Наших кукол сжег кто-то из них. Сдается мне, не слишком-то сообразительны эти цыгане. Раньше они говорили, будто мы переманиваем у них покупателей, а сегодня я уже слышал, как кое-кто из них ворчал, будто выручка упала из-за того, что мы больше не даем представления и народу от этого меньше возле их лотков. Им не угодишь.

– Надеюсь, Ром не сильно их разозлил. Они его друзья, и мне не хотелось бы, чтобы его из-за нас прогнали. Он и так достаточно для нас сделал. У нас еще есть куда пойти, а Рому больше некуда.

– Готов поспорить, что он рассчитывает на большее, – процедил Фарли.

– Куда мы двинемся, Лили? – спросил Тристрам. – Мы же не можем вернуться в Хайкрос.

– Так мы идем к Мэри Лестер?

– Да нет, сейчас в этом уже нет необходимости.

– Что ты имеешь в виду, Лили? Она умерла? Она ведь старая, не правда ли?

Лили вздохнула:

– Я сегодня видела Валентина. Он вернулся.

– Дядя Валентин в Лондоне! – взвизгнула Дульси.

– Валентин! Вот здорово! Лили, это правда? – Братишка вскочил. – Где он? Почему он не пришел с тобой сюда? Ты с ним не говорила?

Лили опустила глаза.

– Нет. Я с ним не разговаривала. Мне нужно было время, чтобы обдумать предстоящий разговор. Я должна буду объяснить, что произошло в Хайкрос и почему мы оказались здесь, на ярмарке. Я послала ему записку, назначила встречу на вечер. Тогда мы и поговорим.

– Сегодня вечером? Так он придет сюда? – уточнил Тристрам.

– Нет. Я встречаюсь с ним поздно вечером, и разговор предстоит долгий. Я не хочу, чтобы вы задерживались со мной допоздна. Довольно трудно будет все ему объяснить, – добавила Лили больше для себя.

Радость от предстоящего свидания заметно поблекла, стоило ей подумать, о чем придется им говорить.

– Я хочу переодеться, – вдруг заявила Лили. – Сегодня так жарко. Надо постирать это платье.

– Нам с Фэрфаксом, наверное, стоит пойти с вами, – предложил Фарли. – Рассказать, почему мы и Тилли оказались тоже здесь. Не хочу, чтобы капитан решил, что мы сделали что-то плохое. Боюсь, увидев нас здесь, он так и решит.

Фарли посмотрел на Фэрфакса. Тот даже рот от удивления раскрыл, услышав предложение брата явиться на встречу с Уайтлоу. Однако, по мере того как Фарли говорил, Фэрфакс все больше убеждался в его правоте. Не стоило оставлять у грозного капитана впечатления, что в несчастье, которое постигло его подопечных, виноваты братья Одел.

– Спасибо, Фарли, но лучше я пойду одна. Не думаю, что разговор у нас будет приятным. Я постараюсь не упоминать о том, как вы прятались на церковном дворе и перепугали до полусмерти преподобного и жителей.

– Верно, пожалуй, – согласился Фэрфакс.

– Если бы кое-кто держал рот на замке, история вообще никогда не выплыла бы наружу, – мечтательно протянул Фарли.

– Я никому ничего не скажу! – заявил Тристрам. Неудивительно, ведь он тоже участвовал в этой затее.

– Я про тебя и не говорю, Тристрам, – покачал головой Фарли, с подозрением глядя на своего тугодума-братца.

– Эх ты, Фарли. Ты-то должен бы знать, что я не проболтаюсь. Помнишь, когда ты с той девчонкой… Как там ее звали? Впрочем, не важно, – осекся Фэрфакс, перехватив недоуменный взгляд Тилли.

– Лили, у тебя же крошки во рту весь день не было. – Дульси протянула сестре миску с булочкой и кусочком сыра. – Это последняя, – заявила девочка, посчитав, что таким образом повысит ценность угощения в глазах старшей сестры.

Но Лили вдруг заплакала. Она напрочь забыла о том, что собиралась купить к ужину жареных голубей.

– Что стряслось, Лили? – нахмурилась Дульси. Она готова была тоже заплакать. – Я велела Тристраму не есть вторую булочку. Я знала, что ты вернешься голодной. Свою я разделила с Рафом.

Лили покачала головой и обняла брата и сестру:

– Я не из-за этого плачу. Я просто немного устала. Да и есть мне не хочется. Давайте-ка я съем сыр, а вы поделите булочку. Я уже перекусила. Держите. – Она протянула детям по половине разломленной булки.

– Ты честно ела? – недоверчиво переспросил Тристрам.

– Да. Делайте как я говорю! Не хочу больше ни слова об этом слышать, – быстро добавила Лили. Она не заметила, как Фарли и Тилли обменялись многозначительными взглядами. – Хочу искупаться до того, как стемнеет. – И она направилась к маленькой палатке, разбитой между повозкой и дубом. – Мне хочется прийти на свидание в лучшем виде. Пусть не думает, что мы нищие попрошайки.

– Вам помочь, госпожа? – Тилли поднялась. – Мы принесем вам воды из ручья.

– Спасибо, но я хочу помыться прямо в ручье. Я ненадолго. Взяв зеленое бархатное платье, полотенце и, конечно же, любимые духи, она направилась к ручью. Деревья вдоль ручья создавали надежное укрытие. Вокруг не было ни души. Лили разделась, сложила одежду на камне, затем расчесала волосы, заплела их в косу и убрала наверх. Оставшись в одной тонкой рубашке, вошла в холодную воду, вымыла руки, ноги, лицо, смыла с себя всякое напоминание о прикосновениях Валентина Уайтлоу.

Стоя в воде, прислушиваясь к нежному журчанию ручейка, Лили полной грудью вдыхала напоенный запахами леса воздух. Ручей ласкал ее ноги, плескался у бедер. Лили вдруг захотелось лечь на воду и, отдавшись течению, поплыть вместе с ручейком туда, где несла свои воды Темза, а оттуда в море.

Между тем тени удлинялись, силуэты деревьев на розовато-лиловом небе становились темнее и четче. Смеркалось. Внезапно где-то рядом хрустнула ветка. Стайка птиц с тревожным криком взметнулась в небо.

– Кто здесь? – воскликнула Лили, рассерженная тем, что за ней подглядывают.

Но ответом ей была тишина.

Она выскочила из воды. Девушка отказалась от мысли вытереться насухо и растереться благовониями. Рубашка липла к влажному телу, застежка зеленого платья не хотела слушаться.

Лили, беспрестанно оглядываясь, поспешила к лагерю. Лесок у ручья казался гуще, чем когда она шла купаться. Со вздохом облегчения покинула Лили зеленые заросли и вышла на поляну, все еще залитую золотистым светом. Здесь стоял табор. Теперь с ней ничего случиться не может.

Девушка перекинула шелковое платье через край повозки, туалетные принадлежности положила в мешочек, потом подсела к Фэрфаксу, который подбрасывал хворост в костер. Тилли уютно свернулась возле Фарли. Тристраму и Дульси пора было спать. К вечеру становилось прохладнее. Все сильнее ощущалось дыхание осени.

– Ребятишки, идите спать. – Старшая сестра тронула за плечо Дульси, которая уже клевала носом.

– А ты мне расскажешь сказку? – Девочка зевнула.

– Какую? – Лили наперед знала, каким будет ответ.

– Сказку о белых конях, – сонно пролепетала девочка. – Расскажи мне еще и про остров, Лили. Я хочу услышать про Нептуна и его колесницу.

– Когда мы были на острове, ей все время хотелось услышать про Англию и королеву. Сейчас, когда мы здесь, она все время просит рассказать про остров, – пробурчал Тристрам, снимая с Колпачка курточку и шапку.

– Прррааак! Белые кони!

– Тристрам, ты не забыл покормить Весельчака?

– Дал ему полный мешок овса, а он за мои старания укусил меня в плечо, – ответил мальчик, протягивая ноги к огню. – Мне кажется, он становится все более вредным, Лили.

– Он стареет, Тристрам, – улыбнулась сестра.

– Значит, с возрастом он становится все более вредным, – сделал вывод Тристрам. – Эй, смотри! Я заметил первую звезду!

– Опять ты, Тристрам! Это нечестно. Ты всегда замечаешь первый, – недовольно пробурчала Дульси. – Я вот ни одной не вижу.

– Не печалься, скоро их будет так много, что не сочтешь, – успокоила ее Лили. – После сказки о белых конях я расскажу тебе сказку о танцующих звездах, – пообещала она и начала свой рассказ. Скоро, очень скоро придет время свидания с Валентином Уайтлоу.

В таверне «Бараний рог» было полно народу. Негде поставить кружки с пивом, так тесно стало за дубовыми столами. В большом камине весело потрескивали дрова. Над рекой поднимался туман. Таверна недалеко от порта всегда собирала много посетителей. Сие питейное заведение облюбовали моряки, ибо рядом находилась Лондонская гавань. Да и куда еще пойти корабельному человеку, только что ступившему на берег, как не в «Бараний рог»? Весьма часто раздавался такой родной голос хозяина: «Суши весла!» А в ответ – дружный одобрительный рев. Сколько раз воцарялась тишина в знак уважения к мастерству рассказчика, который умудрялся вставить в речь головокружительное коленце не для дамских ушей.

Уайтлоу встретил Сэндрика в условленное время. Заказали еду и вино. Вскоре их компания разрослась. Подошли Джордж Хагрэйвс, Вальтер Ралли и капитаны – знакомые Валентина.

Вокруг так шумели, что Валентин еле слышал собеседников.

– Тебя долго не было. Ты знаешь, что Фрэнсис Дрейк стал сэром?

– Да он настоящий дьявол, этот парень, скажу я вам!

– Ее величество поднялась на борт корабля Дрейка в Депфорте и посвятила его в рыцари прямо на палубе. Надо было это видеть! Знаешь, как она поступила? Испанцы требовали голову Дрейка, так королева взяла шпагу и… Все уже думали, что она сама казнит Дрейка. Не тут-то было! Она посвятила его в рыцари.

– Миллион фунтов – приличная сумма. Дрейк стоит такого обращения.

– Это верно. Я служил у него и знаю, что он хитер как лис.

– С тех пор как Дрейк зачастил в Новую Испанию, испанцы прозвали его Эль Драгон[47]47
  Дракон (исп.).


[Закрыть]. Дрейк внушает им суеверный страх, и неудивительно: никогда не знаешь, с какой стороны он появится.

– Слышали, что и от тебя у испанцев вставали дыбом волосы, Уайтлоу. Научился у Дрейка своим штучкам, а?

Но Валентин сделал вид, что не расслышал. Он почти не вникал в разговоры. Мысли его были заняты другим. Капитан вспоминал нежное тело, что так недавно сжимал в объятиях, цветочный запах кожи. Скоро, скоро стемнеет. Было уже довольно поздно, а у Вальтера Ралли все не кончались вопросы. Ему хотелось побольше узнать о Новом Свете.

– Томас, мне пора. У меня назначена встреча.

– Готов спорить, что это встреча с женщиной!

– Тогда Валентин на какое-то время исчезнет из нашего общества.

– Она красивая?

– Какая разница! Наш друг вернулся из плавания. Несколько месяцев ни одной юбки. Я после таких путешествий бывал не слишком разборчив. Первая же пара ножек – и она кажется тебе королевой, – проговорил один из моряков, широкоплечий и косолапый, чем-то похожий на медведя.

Он поймал пышнобедрую девицу, разносившую пиво, усадил на колени и чмокнул в щеку. Девушка засмеялась, замахала руками, но, несмотря на ее протесты, чувствовалось, что такое обращение ей по душе.

Валентин брезгливо поморщился. Впервые грубость приятеля задела его, и хотя в словах Матта Эванса не было ничего для Валентина обидного, он почувствовал себя уязвленным. Как можно было сравнить Франциску с рябой девкой на коленях у Матта!

Валентин чувствовал к своей русалке нечто большее, чем просто желание. Что бы он там ни говорил ей насчет единственной ночи на борту «Мадригала», он знал: одной ночи ему не хватит. Капитан уже подумывал над тем, чтобы сделать ее своей постоянной любовницей. Он мог бы поселить ее в городе и сделать так, чтобы она ни в чем не нуждалась. Снял бы для нее красивый дом в Сити. Купил бы карету. Надарил бы ей платьев и драгоценностей. Нанял бы слуг, готовых исполнять любое ее желание. Он баловал бы ее, одевал бы в шелка и бархат, убирал бы жемчугами ее роскошные волосы, умащивал бы ее кожу самыми экзотическими, самыми дорогими духами Аравии.

Быть может, он даже взял бы ее с собой в Плимут и тогда смог бы проводить побольше времени у себя на родине. Тогда, чтобы увидеть ее, достаточно было бы нескольких часов езды. Однажды он мог бы даже привезти ее в Равиндзару. Когда молодой человек думал о ней, лежащей рядом с ним в постели, о ее губах, трепещущих под его поцелуями, образы других женщин меркли. Он не мог представить рядом с собой ни одной, кроме этой рыжеволосой и зеленоглазой колдуньи. Думая о ней, он забывал обо всем.

Валентин грезил наяву, а меж тем солнце село. У реки его ждала женщина – предмет его мечтаний. Он поднялся из-за стола.

Но выйти из таверны ему не дали. Его окликнул человек, которого капитан видел впервые. Протянув Валентину записку, посланник пояснил:

– Вас ждет лорд Берли.

– Прямо сейчас?

– Да. Его высочество был занят целый день и только сейчас выкроил время, чтобы принять вас. Итак?

Валентин понял, что ответить отказом нельзя. Едва ли в Англии нашелся бы хоть один человек, который посмел бы не явиться, когда его вызывает сам Уильям Сесил, первый министр ее величества.

Валентин кивнул. Джентльмены вышли. На небе зажглась первая звезда. Он с тоской посмотрел на берег, туда, где должна была его ждать девушка его мечты.

– Мустафа!

– Да, капитан.

– Я не знаю, как долго мне придется пробыть на приеме, – сказал тот и взглянул на посыльного.

– Боюсь, что не могу ничего сказать вам, сэр, – тихо ответил он.

– Мустафа, я хочу, чтобы ты нашел Франциску. Я не хочу, чтобы она решила, будто я обманул ее. Черт! – выругался Валентин, заметив ночного сторожа с алебардой и фонарем. – Сейчас позднее, чем я думал.

– Франциска? Там? Ярмарка?

– Да, Я назначил ей встречу. Но вместо меня пойдешь ты. Она видела тебя со мной сегодня днем. Объясни ей, почему я не смог прийти. Приведи ее на корабль и не слушай никаких возражений. Хотя, я думаю, возражений не будет. – Валентин знал, что нравится женщинам, и был уверен, что в этот раз не получит отказа.

– На борт? – переспросил Мустафа. До сих пор на борту корабля не бывало продажных девок.

– Капитан Уайтлоу, вы заставляете лорда Берли ждать, – напомнил ему посыльный.

– Прошу тебя, Мустафа. Я хочу видеть ее у себя в каюте, когда вернусь. – Валентин бросил прощальный взгляд на противоположный берег, где его должны были ждать, и поднялся на баржу.

– Мустафа будет привести. – Турок поклонился пустому пространству. – Капитан болеть? Капитан женщин водить? А Мустафа рыжая видеть. Давно-давно видеть.

Лили похлопала коня по спине. Темнело быстро. Берег стал почти невидимым. Только судовые фонари отражались в черной глади воды. Но по мере того как туман становился гуще, и этих слабых огоньков стало почти не видно.

Лили становилось все более неуютно здесь одной. С реки доносились какие-то звуки – то плеск, то урчание, то скрежет. Переругивались друг с другом перевозчики.

Лили разглядела силуэт «Мадригала». Она узнала вырезанную на носу корабля сирену. При других обстоятельствах Лили с удовольствием вновь поднялась бы на борт этого судна – самого красивого здесь, на Темзе. Но сейчас – ни за что…

Она вздохнула. Весельчак тревожно заржал.

– Все хорошо, малыш, – прошептала Лили, потрепав коня по шее. – Я знаю, что тебе не нравится здесь. Мне тоже, поверь.

Он не шел. Валентин не спешил к ней на встречу. Какой же дурой она была, когда поверила ему! Он получил все, что хотел, там, под деревьями. В конце концов все остальное он в любой момент может получить в объятиях Корделии. Вполне вероятно, что они сейчас там, на «Мадригале», вдвоем стоят на палубе и смотрят в трубу на нее, ждущую на берегу своего принца, и смеются над ней. Или, быть может, он нашел другую девчонку. Лили начинала сердиться.

Девушка не знала, чего больше в ее чувствах: гнева или разочарования. Не знала, то ли радоваться тому, что капитан «Мадригала» не привел, то ли злиться. Конечно, девушка плохо представляла, каким будет их разговор. Однако было неприятно чувствовать себя одураченной. Оставаться здесь и дожидаться неизвестно чего – глупо и унизительно.

– Пошли, Весельчак, – прошептала Лили, вскочила на коня, и лошадь полетела к табору.

Сэр Раймонд Уолчемпс поднес к носу шарик с амброй: «Ну и воняет здесь!» В корчме набилось невероятное количество народу. Дышать было совершенно нечем.

Кроме того, все были злые как черти. Малейшая вспышка – и этих людей, изрядно поколотивших друг друга на ярмарке, не удержать от новой драки.

Сэр Раймонд улыбался. Сегодня дела у него шли лучше.

– Будь прокляты эти попрошайки! Один из них крепко надул меня сегодня!

– На прошлой неделе один цыган продал мне хромую кобылу. Я пробовал вернуть ее назад, но мне ответили, будто, когда я брал ее, она не была хромой. Пройдоха заявил, что я вру! – кипятился другой посетитель.

– Продают ром, которому и трех дней нет, а стоит он больше, чем даже у меня! Я бы сказал, из чего они его делают, если бы не видел, как кое-кто из вас его пил!

– Так что, Джон? Из-за них ты теряешь посетителей?

– Верно. Пора бы их в шею гнать из Лондона!

– Видел, тебя сегодня побили на площадке для боев. Зачем ты позволил этому светлому парню так себя скрутить?

– Да он смухлевал! Толкнул меня в плечо незаметно, – оправдывался перед приятелем детина, опустив в пол глаза.

– Да он не только тебя побил, он и с дочкой твоей успел полюбезничать!

– С Лиззи?! Наложил на нее свои грязные лапы?! Да я…

– Эй вы, а платить кто будет? – возмущенно спросил трактирщик у нарядного джентльмена в углу.

– Мне нечем вам заплатить, добрый человек, – заявил сэр Раймонд Уолчемпс, оглядывая недоуменно уставившихся на него людей. – У меня украли кошелек. – Он вскочил, и миски, которые трактирщица поставила на стол, покатились по грязному полу. – Шлюха украла. Та, что пришла сюда с цыганами. Эта, с рыжими волосами. Она это сделала. На ярмарке, совсем недавно. Она хотела, чтобы я купил у нее букетик.

– Да, я помню ее, – сказал кто-то.

– Улыбалась мне сладко-сладко. А уж какая наглая! Еле от нее отвязался.

– Хотел бы я, чтобы она со мной так же заигрывала, – протянул другой. Если бы девчонка была с ним поласковее, он бы не стал на нее обижаться, даже если бы пришлось лишиться кошелька.

– Назначила мне встречу за одной из палаток. Но я ведь всего лишь мужчина, не так ли? Девчонка хороша собой. Я и положил на нее глаз, – продолжал Раймонд, досадуя про себя на то, что не подготовил речь заранее и снова дал маху, невольно привлекая внимание завсегдатаев кабака к своим разноцветным глазам. – Однако стоило мне лишь ее обнять, как кто-то ударил меня по голове, а когда я очнулся – ни кошелька, ни колец! – заключил Уолчемпс, спрятав в шляпу шарик с амброй. – Видит Бог, – пожаловался он, – я был так слаб, что смог дойти лишь до вашей таверны, так что, добрый господин, простите, что пью ваше вино, хотя не могу за него заплатить.

– О сэр, даже не беспокойтесь! Это подарок заведения. О чем тут речь! После того, что вы пережили! Их надо всех перевешать! Как смели они так поступить с джентльменом?! Никогда не слышал о подобной дерзости!

– Вы совершенно правы, – пробормотал сэр Раймонд. Двое мужчин у двери в таверну, ждавшие его сигнала, подхватили факелы и зажгли их, к ужасу трактирщика. Язычки пламени начали лизать стропила его дома.

– Спалим их! Пошли! Кто с нами?

– Все!

– Сожжем воров и шлюх! Вон из нашего города!

– Мы покажем этим цыганам!

– Я с вами! – закричал сэр Раймонд.

Он растворился в толпе. По мере приближения к ярмарочному полю толпа увеличивалась. Грозная лавина подкатилась к мирному табору, где люди, сидя вокруг костров, вкушали горячую пищу. Кое-кто уже спал под телегами или в цветастых повозках.

Огонь от подожженных будок и прилавков с неимоверной скоростью распространялся во всех направлениях, захватил палатки, взметнулся ввысь.