Текст книги "Найди меня, любимый"

Начался переполох. Дым черными клубами вился над табором. Кричали дети, визжали женщины, животные блеяли, мычали, ржали… Заработали кулаки и дубинки – горожане встретились с яростным сопротивлением цыган и прочего ярмарочного люда.

Сэр Раймонд отделился от толпы и наблюдал за происходящим с безопасного расстояния. Женщины и дети, сбившись в кучки, жались к краям поля битвы. Те, кто не полез в драку, быстро собирали оставшиеся вещи, сваливали их на телеги и в повозки, которые не успел захватить огонь, и откатывали их подальше.

Сэр Раймонд Уолчемпс искал Лили Кристиан. Вдруг он увидел ее. Девушка стояла около телеги, запряженной парой волов.

В шуме и грохоте не было слышно его шагов, и Раймонд подобрался совсем близко к своей жертве. Выйдя из-за деревьев, он занес нож над девушкой. Мгновение – и последовал смертельный удар.

Девушка упала. Улыбаясь, Уолчемпс перевернул ее. И остолбенел. То, что он принял за темно-рыжие волосы оказалось кружевной вуалью цвета меди. Легкая ткань сползла с лица несчастной. Это была не Лили. Цыганка лежала у его ног. Ее черные глаза безжизненно смотрели в небо.

Вдруг сэр Раймонд увидел цыгана. Тот с ножом в руках бежал к нему. Парень налетел на Уолчемпса, и оба покатились в грязь. Убийца закричал, почувствовав жгучую боль. Он уже решил, что умирает. Но злодей не сдавался. Кинжал был у него в руках, и он пытался развернуть оружие, чтобы острие вонзилось в грудь врага. Вдруг нападающий обмяк, Раймонд дернулся, но противник не шевелился. Тогда Уолчемпс откатился в сторону. Осторожно поднялся на ноги, прижимая руку к кровоточащей ране в плече. Теперь он мог разглядеть человека, напавшего на него.

В груди молодого цыгана торчал нож сэра Уолчемпса. Раймонд недоуменно смотрел на рукоять. Лучшего удара он нанести бы не смог. Не сразу понял сэр Раймонд, что борьба кончена, что толпа рассосалась и люди разбежались кто куда залечивать полученные раны.

Достав из камзола носовой платок, сэр Раймонд прижал его к плечу. Странно, но теперь, когда опасность миновала, убийцу совершенно не заботила его рана. Одно не давало ему покоя Лили Кристиан по-прежнему жива.

Раймонд отступил в тень деревьев, глядя оттуда на два мертвых тела, на двоих убитых им людей. Сейчас ему казалось невероятным то, что он обознался. На девушке было то же платье, что и на Лили днем. Да еще эта дурацкая рыжая вуаль.

И вдруг сэр Раймонд оцепенел – Лили Кристиан верхом на белом коне въезжала в лагерь. Спешившись, она направилась прямо к тому месту, где стоял негодяй. Кто-то окликнул ее, и она повернула в сторону.

Мальчик и девочка бежали к Лили. Прижав к себе детей, она поспешила к беременной женщине, пытавшейся опуститься на колени перед мужчиной с разбитой головой. Другой мужчина, ниже ростом, помог ей, затем присел рядом и принялся вместе с женщиной осматривать лежащего без сознания человека.

Лили Кристиан вдруг обернулась, и сэру Раймонду показалось, будто она смотрит прямо на него. Он отступил за дерево.

Сэр Раймонд понимал, что Лили не могла его видеть, зато он видел ее. На этот раз она обманула смерть, но в следующий раз ей это не удастся. В другой раз промаха не будет.

Глава 22

Где ты, милая блуждаешь?

Уильям Шекспир[48]48
  Пер. Э. Липецкой.


[Закрыть]

Близился рассвет. Валентин стоял на палубе «Мадригала», устремив взгляд к берегу, едва заметному в туманной дали.

Он потерял ее.

Пока он ждал встречи с лордом Берли, она исчезла. А теперь, зная из рассказа Мустафы о том, что произошло в таборе, он понимал, что может больше никогда не увидеть красавицу. Валентин проклинал обстоятельства, помешавшие ему встретиться с ней, помешавшие быть рядом с ней в тог страшный момент.

Ему пришлось прождать около пяти часов, прежде чем лорд Берли смог принять его. Когда Валентин вошел в покои Сесила, усталый хозяин собирался уйти. Королева срочно пожелала принять своего советника. Тот, извинившись и пообещав, что долго не задержится, похромал по коридору.

Валентин терпеливо ждал. Сначала сидя. Затем встал и принялся ходить туда-сюда по темному коридору. Часы тянулись страшно медленно. То и дело он возвращался мысленно к женщине, ожидавшей его на корабле. Успокаивало лишь то, что ждет она не на улице, а в удобной каюте.

Сейчас Валентин вспоминал, как обнаружил каюту пустой и как встревожился, узнав от Мустафы, почему она пуста. В который раз он клялся свести счеты с доном Педро Энрико де Вилласандро, капитаном «Утренней звезды». Испанец и тут все ему испортил.

Лорд Берли вызвал к себе Валентина из-за испанского капитана, поэтому Уайтлоу во всем винил дона Педро. И за то, что Валентин не смог быть рядом с Франциской в минуты опасности, и за то, чего не произошло сегодня ночью на борту «Мадригала». Министр был озабочен растущей напряженностью в отношениях между двумя капитанами и посоветовал Валентину вести себя более осмотрительно. Сесил не хотел, чтобы личная неприязнь двух человек переросла в столкновение между двумя недружественными странами. От испанского посла поступила официальная жалоба на Валентина Уайтлоу, в которой подробно перечислялись случаи пиратских вылазок англичанина против Испании и ее подданных. Дрейк своими последними «подвигами» в Новом Свете вызвал гнев Филиппа II. Испанская сторона подчеркивала, что подобные действия подданных Елизаветы могут обострить и без того напряженные взаимоотношения Испании и Англии.

Министр говорил отважному капитану, что не следует дразнить Филиппа уже для того, чтобы избежать военного вторжения Испании. Валентин знал: Сесил и королева всеми силами стараются предотвратить войну. Однако мнение военного совета, куда входили такие люди, как Уолсинхэм, Хэттон и Лейстер, сильно отличалось от убеждений ее величества.

Сесил известил Уайтлоу, что дон Педро около месяца назад посетил Англию. Испанец, естественно, не хотел, чтобы о его прибытии в страну стало известно. К сожалению, сохранить инкогнито ему не удалось. Дон Педро интересовался, где живет Уайтлоу, куда он плавал последний раз и куда собирается плыть потом.

Валентин улыбнулся. Недолго дону Педро пребывать в неведении. Сесил сообщил, что его враг отправился в Испанию две недели назад, причем на борту его судна находились весьма высокопоставленные члены посольства. Похоже, в последнее время «Утренняя звезда» путешествует в основном по государственным делам. Так что будет скандал, если Валентин случайно потопит корабль, на котором будут находиться члены королевской семьи. Однако, добавил Сесил, если на «Мадригал» нападут, Валентин будет иметь полное право обороняться.

Молодой человек был совершенно согласен с лордом Берли. У него, разумеется, есть свои осведомители, и он вскоре узнает, куда в ближайшем будущем направится дон Педро и будут ли на борту его корабля высокопоставленные лица. Если нет – Уайтлоу будет не прочь побеседовать с доном Энрико.

Но это пока подождет. Сейчас его ждет неотложное дело – разыскать Франциску. Если бы он только был здесь, когда толпа горожан напала на табор! Мустафа говорил, что много повозок и шатров спалил пожар, рассказал о драке.

Турок был глубоко огорчен тем, что не смог выполнить просьбу своего господина. Он переправился на противоположный берег, как и велел ему капитан, но девушка уже ушла. Он решил отправиться на ее поиске, когда вдруг заметил сполохи огня и услышал крики. Турок поспешил в лагерь. Группа людей собралась вокруг мужчины и женщины, раненных во время схватки цыган с горожанами.

Мустафа подошел поближе, думая, что может чем-нибудь помочь. Лицо женщины он разглядеть не смог, потому что люди заслоняли ее, но платье ее из зеленого шелка было в крови. Пробравшись поближе и выглянув из-за спин собравшихся вокруг лежащей на земле пары, он увидел девушку, которую его хозяин просил привести на борт «Мадригала». Да, это была та самая девушка, сообщил Мустафа оцепеневшему Валентину. У нее были те же темно-рыжие волосы и зеленые глаза.

На один ужасный миг капитан поверил, что убили Франциску. Ведь в тот день именно на ней было зеленое шелковое платье. Перед его глазами возникла картина: Франциска лежит на залитой кровью земле с ножом в груди.

Но турок продолжал рассказ. Оказывается, Франциска стояла на коленях перед раненым мужчиной. Видимо, тот пытался защитить убитую. Мертвая была цыганкой: темноглазая, смуглая, черноволосая. Ее обнимал седовласый мужчина. Он же дал указание положить раненого мужчину в одну из повозок. Седовласый приказал всем собираться в дорогу. Цыгане должны были уйти из города до рассвета, не дожидаясь возвращения нападавших.

Девушка, державшая на коленях голову раненого, посмотрела вверх, и турок увидел, что ее лицо залито слезами. Пожар не удалось погасить полностью, и черный дым поднимался над табором. Мужчина стонал. Мустафа слышал, как он говорил «Франциска». Раненый сжал руку девушки и что-то зашептал. Франциска склонилась над ним, затем, умоляюще посмотрев на седовласого, попросила его, чтобы он позволил ей и ее семье ехать с цыганами.

Старик покачал головой, сказал что-то оскорбительное девушке, после чего раненый, приподняв из последних сил голову, шепотом попросил старика позволить ей остаться. Седовласый после некоторого колебания согласился исполнить просьбу умирающего.

Казалось, Мустафе не очень хотелось говорить дальше, но Валентин настоял. Тогда турок сказал, что девушка от раненого так и не отошла. Ближе турок подойти не смог. Он старался держаться поодаль. Мустафа видел, как повозки покатились на юг. Затем он пришел на корабль и стал дожидаться возвращения капитана.

Закончив рассказ, слуга нахмурился. Его беспокоило странное чувство, будто он знаком с девушкой, но Мустафа не стал говорить об этом капитану.

Стоя под деревьями, он заметил человека, джентльмена, который наблюдал за уходом цыган: Турка заинтересовал странный господин. После того как последняя повозка скрылась из виду, джентльмен вышел из-за деревьев. Вёл он себя довольно странно. Оглядывался, словно искал кого-то. И действительно, некоторое время спустя к нему подошли двое с факелами. Человек протянул каждому по мешочку. Один мужчина, видимо, не доверяя джентльмену, высыпал на ладонь содержимое и пересчитал монеты. Не сказав ни слова, двое с факелами ушли.

Турок узнал джентльмена. Это был давний знакомый, капитана – сэр Раймонд Уолчемпс.

Это имя не выходило у Валентина из головы. Он не мог понять, почему рыцарь ее величества находился в цыганском таборе, а тем более расплачивался с людьми, очевидно, принимавшими участие в поджоге.

Уайтлоу стоял на палубе, погруженный в свои мысли. Квинты не будет в Лондоне еще по меньшей мере недели две. Сэр Роджер должен задержаться в столице по своим делам. К завтрашнему дню «Мадригал» должны разгрузить. Значит, у него есть немного времени, чтобы найти Франциску. Нельзя упустить свой шанс и позволить ей так просто уйти из его жизни после того, что произошло между ними. Он знал, что все равно не сможет ее забыть. Первые лучи осветили землю, когда Валентин услышал окрик.

Как бы ни любил Валентин племянника, сейчас, увидев Саймона, махавшего ему с лодки, он не испытал радости.

– Дядя! Дядя! Вы вернулись! – кричал Саймон.

Саймон вскарабкался на борт. Вид у него был расстроенный и несчастный, камзол весь в пыли, один рукав порван. Штаны его имели вид столь же жалкий, а туфли были в грязи. На щеке у юноши краснела царапина, под левым глазом – кровоподтек.

– Мой Бог! Что с тобой приключилось, Саймон? Надеюсь, в Риверхасте ничего страшного не случилось? Я был там вчера утром – навещал леди Элспет и сэра Уильяма.

Валентина встревожил растерзанный вид племянника.

– Нет, в Риверхасте все нормально. Я как раз оттуда. Именно гам я узнал, что вы в Англии и сможете помочь. Я заехал в Риверхаст, чтобы сообщить, что случилось, и мама и сэр Уильям сказали мне, что вы вернулись. О, дядя Валентин, какое счастье, что вы вернулись! Я уже и не знал, что делать. Как хорошо, что…

– Хватит причитать, как девица. Возьми себя в руки. И рассказывай все по порядку. Что с твоей щекой? Ты подрался? – Капитан недоумевал. Очень не похоже все это было на племянника.

– Нет, – глядя в пол, ответил Саймон. – Я упал с лошади. Не разобрал, куда еду. Наверное, я задремал. Но со мной все в порядке. Пара синяков не в счет. По крайней мере, хороший урок. В Уайтсвуде тоже все прекрасно. Дядя Валентин, она пропала! Пропала! – вдруг закричал Саймон, и на глазах его появились слезы.

На мгновение Валентину почудилось, что эхо повторило его собственные мысли. Но ведь не могло ничего случиться с его родными.

– Кто пропал?

– Дядя Валентин, как вы не понимаете! Она пропала. И остальные вместе с ней. Лили исчезла!

– Лили?

– Да, Лили Кристиан! Дульси и Тристрам тоже! И с ними Колпачок, Циско, Раф и Весельчак! Они все исчезли. И все из-за Хартвела Барклая! Из-за него! Если бы он не зашел в ее комнату и не свалился в лохань с водой, Бог знает, что могло бы случиться. И вот они убежали. С ними Оделы и Тилли!

Валентин смотрел на племянника. Никогда он еще не видел Саймона в таком состоянии. Он решил было, что мальчишка перебрал вина.

– Саймон, иди сейчас в мою каюту и ляг отдохни. Ты выглядишь утомленным. А после того как ты отоспишься, мы обсудим твои дела.

– Да, дядя Валентин, я устал. Я в седле уже больше суток, но, пока мы не найдем их, я не буду отдыхать. Они ушли, дядя. Им пришлось сбежать из Хайкрос. Все из-за этого толстяка. Он, конечно же, все отрицает, но я знаю правду! Мне он никогда не нравился. А теперь Лили хотят объявить ведьмой! Они хотят сжечь ее на костре! Ну что же, они ответят передо мной за все, передо мной и моей семьей, и я сказал им об этом. Я позабочусь о том, чтобы этот преподобный увидел ад еще при моей жизни.

Саймон все больше распалялся.

– Конечно же, – продолжал он, – поскольку вы, дядя, здесь, вы сами захотите разобраться с этим делом, но я буду сопровождать вас. Хочу я посмотреть на этих ханжей, когда вы вытащите: их за ушко да на солнышко. Особенно этого мерзкого констебля; и злобную бабенку с ее дочкой.

Валентин со вздохом посмотрел на берег. Ему ничего не оставалось, кроме как предложить племяннику пройти с ним в каюту и обсудить положение.

– Я знал, что могу на вас рассчитывать, дядя Валентин. Все время на пути из Хайкрос я думал: лишь бы встретить вас поскорее. Вы ведь придумаете, как нам быть, правда? Может, они отправились к Мэри Лестер?

– Кто такая Мэри Лестер?

– Старая нянька. Только ей они могли довериться. Вас не было в стране. Артемис вышла замуж. Квинта где-то на севере. Представляю, каково пришлось Лили! Они думают, что Хартвел Барклай мертв Бедные дети! Братьев Одел и Тристрама должны были наказать за хулиганство. Я заскочил в деревенский трактир подкрепиться. Слышали бы вы, о чем там говорят. У меня аж волосы дыбом встали. Давайте, дядя, собирайтесь. Поедем в Стратфорд!

– В Стратфорд?

– Да, там живет Мэри Лестер.

Валентин хмурился. Этот мальчишка ему все планы портил.

– Если ты, Саймон, вздумал меня дурачить, я…

– Да что вы! – воскликнул юноша. – Дядя Валентин, я говорю правду. Вы можете съездить в Хайкрос и поговорить с Хартвелом сами. Но он вам скажет то же, что я: моя сестра, Лили и Тристрам ушли из Хайкрос. Нам надо их найти. Один Бог знает, что могло с ними случиться. Быть может, они все еще бродят по стране. Подумайте о разбойниках на дорогах. О бродягах, ворах, цыганах!

Капитан кивнул. Он уже думал о цыганах.

– Стратфорд находится севернее. Кажется, в Уорикшире?

– Да, – кивнул Саймон. – Недалеко от Ковентри, – добавил он.

– Ты уверен, что Лили, Дульси и Тристрам отправились именно туда? – Валентин с тоской смотрел на юг. Затем, приняв решение, отвернулся. У него не было выбора. На нем лежала ответственность за Лили и ее брата и сестру. Внезапно он вспомнил клятву, данную ей однажды. Тогда он обещал, что всегда будет рядом. Эта клятва стоила большего, чем желание найти женщину, которая была нужна ему только для постели.

Валентин горько усмехнулся. Фортуна в этот раз отвернулась от него. Приходилось смириться с обстоятельствами – не всегда жизнь складывается так, как хочется человеку.

– Ну что же, Саймон. Будем надеяться, что ты прав и они поехали к Мэри Лестер.

– Франциска? Моя Лили Франциска, – бормотал Ром в полубреду. – Где ты, Франциска? Не оставляй меня. Здесь так темно. Я хочу солнца. Я так замерз.

Цыгана бил озноб, потом раненый сбрасывал одеяла и жаловался на жар.

Дело было после полудня. Джон Сильвер велел остановиться на широкой поляне, чтобы дать отдых животным и перевязать раны тем, кто пострадал во время поджога и драки.

Лили прикладывала к пылающему лбу Ромни мокрую тряпку.

– Я не оставлю тебя, Ром. Я здесь, рядом с тобой, – заверяла она умирающего.

– Любовь моя, моя красавица Лили Франциска, – говорил он и смотрел на нее так, словно хотел навек запечатлеть в памяти любимые черты.

Лили ласково улыбалась ему.

– Я люблю тебя. Лили Франциска. Наверное, я всегда любил тебя. Ты была для меня словно драгоценный золотой кубок, о котором я мечтал всю жизнь, но никогда не мог получить. Я всегда мечтал о том, что было мне недоступно. Когда я увидел, как на тебя напал этот человек, я почувствовал, будто теряю самое главное в жизни. Я так бежал, но я не успел. Ты упала. Так много крови. Твоя кровь текла по моим рукам. Твоя кровь. Такая алая, – говорил он, вздрагивая всем телом. Бред возвращался.

– Все хорошо, Ром. Пожалуйста, не думай об этом. Я не мертва. Никто меня не обидел. Я здесь, вот, ты чувствуешь мою руку?

Ром судорожно сжал ее пальцы.

– Нет, ты не умерла. Я чувствую твое тепло, твой запах. Твое сердце так сильно бьется. Я чувствую, – сказан он, легко касаясь ладонью ее груди.

Лили не отстранилась.

– Я растерялся. В этом моя вина. Я думал, ты умерла. Я, думал, что ты умерла из-за меня. Я лгал тебе, и своим предательством я убил тебя. Но потом я увидел лицо Навары. Это ведь она была? Ее убили вместо тебя. Я не мог ничего понять. Все было как в кошмаре. На ней было твое платье, ведь так, Франциска? – бормотал Ром. – Она была одета в твое нарядное зеленое платье. Франциска, где ты?

– Я здесь, – нежно ответила та.

Навара умерла, и девушку не оставляло чувство, что цыганка пала случайной жертвой от руки, занесенной над ней, Лили.

Старая Мария, однако, восприняла смерть Навары без всякого удивления, как будто предвидела ее. Лили судорожно вздохнула – при воспоминании об увиденном прошлой ночью ее охватывал ужас. Ей тогда показалось, что мертвые глаза Навары смотрят на нее и обвиняют ее. На цыганке было платье Лили, то самое, в котором она была днем. Зеленый шелк пропитался кровью бедняжки. В ту секунду Лили показалось, что она видит себя мертвой. Холодный пот прошиб ее.

Теперь она поняла, что тогда, у ручья, за ней наблюдала Навара. Цыганка видела, как она повесила платье на борт телеги, и украла его. Несчастная всегда завидовала ее нарядам.

Вероятно, кошелек с деньгами Валентина тоже оказался у цыганки. Когда Лили вспомнила про забытые деньги и вернулась за ними, то ни кошелька, ни платья на месте не оказалось.

Лили Франциска, ты простишь меня? – вдруг спросил Ром.

– За что, Ромни? Я всегда буду тебе благодарна за твою дружбу. – Она убрала со лба раненого влажный каштановый завиток.

– Ты считаешь меня другом? Я не заслужил. Но я люблю тебя так, как никого не любил. Не проклинай меня за то, что я украл у тебя это лето, Лили Франциска. Не кляни меня, прошу.

– Никогда, Ром. – Лили поцеловала его в щеку.

– Никогда?

– Хочешь знать один секрет? Я вовсе не считаю, что лето пропало. Мне нравилось путешествовать с тобой от ярмарки к ярмарке.

Ромни вздохнул:

– Мы будем счастливы вместе, Лили Франциска. Мы будем ездить по стране от ярмарки к ярмарке. Наш кукольный театр делает нас богатыми. Мы купим красивый вагончик, резной, расписанный ярко, как солнце. Он будет нам домом. Мы будем любить в нем друг друга и растить наших детей. Ты ведь будешь спать со мной, Лили Франциска? – спросил он с задорно-невинным выражением, казавшимся жуткой гримасой на его лице.

– Да, Ром. Я буду спать с тобой.

– Ты будешь любить меня? Меня одного, Лили Франциска?

– Да, любовь моя.

– Мой красивый цветок, ты ведь любишь меня?

– Да, Ром, я люблю тебя, – отвечала Лили. Да, она любила его, но как друга. Совсем не так, как того хотел Ромни.

В глазах ее стояли слезы. Лили наклонилась к цыгану и легонько поцеловала его в губы, обещая то, чему никогда не суждено сбыться.

Через два часа Ромни Ли умер на руках у Лили. Джон Сильвер подошел к повозке:

– Мы возьмем его с собой. Там, на южных болотах, родились они с Наварой оба, там же они будут лежать вместе, – проговорил старый цыган, глядя в сторону. Он всегда относился к Рому как к сыну, считая, что рано или поздно тот станет мужем его племяннице. – Я сообщу сестре Рома о его смерти, но похороним мы его сами. Он был одним из нас, и моя Навара любила его. Я нашел у нее за поясом деньги. Не знаю, где она их взяла, но я собираюсь устроить им на эти деньги достойные похороны. Навара посчитала бы это справедливым. – Джон пристально посмотрел на Лили. Оба они прекрасно знали, что на его племяннице в ту роковую ночь было платье Лили.

– Вы должны уйти.

Лили кивнула.

– Мы позволили вам остаться только из-за Рома. Он убедил меня. Но сейчас уходите побыстрее. Так будет лучше для вас, потому что… Кое-кто готов обвинить тебя в смерти Рома. И Навары тоже. Так что уходите, пока не поздно.

Лили побрела к своей повозке. Тристрам и Дульси притихли. Тилли и Фарли громким шепотом спорили о чем-то, Фэрфакс перевязанной головой сидел, прислонившись к колесу.

– Мы уезжаем, – сообщила Лили.

– Ром умер?

– Да.

– Куда поедем?

– На север. Нам, кроме как к Мэри Лестер, некуда податься.

– Разве мы не можем вернуться к Валентину? Он бы помог нам. Ты ничего не рассказала ему, Лили? – спросил Тристрам. – Он не поверил тебе?

– Я его не встретила. Наверное, он уже плывет в Корнуолл, – ответила сестра.

Может быть, так оно и лучше. Едва ли капитан мог что-то для них сделать. Они не нуждаются в его помощи.

– Вижу, нас погнали прочь, – пробормотал Фэрфакс. Голова у него горела как в аду, и ему до смерти надоели цыгане.

– Становится холодно, Лили. Может, разведем костер? – попросила Дульси. – И еще я есть хочу. Мы весь день не ели.

– Да, мы разведем костер, но не здесь. Запрягай волов, Фарли, мы должны отойти подальше до темноты. Тогда можно будет отдохнуть. – Лили старалась не смотреть в сторону повозки, где лежал Ромни Ли. Однако, седлая Весельчака, она обернулась. И встретилась взглядом со старой Марией. Та стояла и смотрела им вслед со странной печальной улыбкой. Подняв скрюченную кисть, похожую на птичью лапу, цыганка указала на север и погрозила им пальцем. Затем, согнувшись почти пополам, побрела прочь, к телу покойной внучки.

– Что это старая ведьма делала? – с опаской пробормотал Фарли. – Не наслала ли она на нас заклятье?

Волы были запряжены. Фарли щелкнул кнутом, и животные тронулись с места. Телега покатилась по дороге, ведущей на север. Вскоре табор пропал из виду. Небольшая задержка произошла только у реки, когда им пришлось подождать баржу, но очень скоро беглецы переправились на противоположный берег и покатили по узкой пыльной дороге.

Никто из них ни разу не обернулся. Поэтому таинственный всадник, следовавший за ними, так и остался незамеченным.