Текст книги "Борьба экономических идей: Великие споры и эксперименты последнего столетия"

Тейлоризм

На Рексфорда Тагвелла глубокое впечатление произвел «тейлоризм» – теория организации производства, основанная на исследованиях Фредерика Уинслоу Тейлора, автора книг «Управление фабрикой» (1903) и «Принципы научного менеджмента» (1911). Тейлор установил, что производительность труда на промышленном предприятии можно повысить путем изучения «рабочих движений и рабочего времени», что позволяет рационализировать все операции таким образом, чтобы рабочие не делали лишних движений. Он писал, что для того, чтобы выявить или разработать наиболее эффективные производственные методы, необходимо «постепенное замещение наукой грубой эмпирии, господствующей во всех областях механического производства»[298]298
  Taylor F.W. The Principles of Scientific Management. New York: Harper and Brothers, 1911. P. 25 [Тейлор Ф.У. Принципы научного менеджмента. М.: Контроллинг, 1991. С. 20].


[Закрыть]. По мнению Тагвелла, выводы Тейлора подкрепляли идею Веблена, что современный монополистический капитализм не использует технологии, позволяющие добиться большего изобилия промышленных товаров.

Некоторые социалисты истолковали работы Тейлора в том смысле, что производительность факторов производства может быть повышена с помощью научных методов не только в условиях капиталистического контроля над предприятиями, но и без него, а следовательно, планирование, распространенное за пределы отдельной фабрики, обеспечит увеличение производительности во всей экономике. Внимание на концепцию Тейлора обратил и Владимир Ленин. В 1914 году он высказал предположение, что плановое хозяйство будущего позволит еще лучше использовать принципы тейлоризма, применяя их не только к отдельной фабрике, но и к организации экономики в целом:

Капитал организует и упорядочивает труд внутри фабрики для дальнейшего угнетения рабочего, для увеличения своей прибыли. А во всем общественном производстве остается и растет хаос… Система Тейлора – без ведома и против воли ее авторов – подготовляет то время, когда пролетариат возьмет в свои руки все общественное производство и назначит свои, рабочие, комиссии для правильного распределения и упорядочения всего общественного труда. Крупное производство, машины, железные дороги, телефон – все это дает тысячи возможностей сократить вчетверо рабочее время организованных рабочих, обеспечивая им вчетверо больше благосостояния, чем теперь[299]299
  Lenin V.I. The Taylor System – Man’s Enslavement by the Machine // Idem. Collected Works. Moscow: Progress Press, 1972. Vol. 20. P. 152–154 [Ленин В.И. Система Тейлора – порабощение человека машиной // Он же. Полное собрание сочинений. Т. 24. С. 371]. Анализ «советского тейлоризма» см. в работе: Socor Z.A. Soviet Taylorism Revisited // Soviet Studies. 1981. April. Vol. 33. P. 246–264.


[Закрыть].

Насколько грандиозное значение Тагвелл придавал исследованиям Тейлора, можно увидеть из его программной философской статьи «Принцип планирования и институт laissez-faire», опубликованной в 1932 году[300]300
  Tugwell R.G. The Principle of Planning and the Institution of Laissez Faire // American Economic Review. 1932. March. Vol. 22. P. 75–92. До этого Тагвелл подчеркивал значение тейлоризма в качестве инструмента повышения производительности труда (Idem. Industry’s Coming of Age. New York: Harcourt, Brace, 1927. P. 30–32, 120–128). Другие последователи тейлоризма – члены Тейлоровского общества – не имели такого политического влияния в период «нового курса».


[Закрыть]. Тагвелл считал его работы эпохальными – настолько, что именно неспособность экономики в должной мере их учесть привела к Великой депрессии:

Если бы мы следили за ситуацией в промышленности, описывали и анализировали ее так, как должно, мы знали бы, что величайшее экономическое событие XIX века произошло тогда, когда Фредерик У. Тейлор впервые начал изучать с секундомером движения группы навальщиков на заводе Midvale Steel Company. И когда в 1903 году вышла книга «Управление фабрикой», мы бы поняли, что лет через двадцать мир может оказаться заваленным товарами… Если бы мы смогли разглядеть то, что вытекает из исследований Тейлора, то осознали бы, что неизбежное гигантское увеличение производства забьет все прежние каналы сбыта, затопит механизмы искусственно ограничиваемой торговли, и завершится все это периодом резкой перестройки. Тогда, возможно, удалось бы смягчить страдания, которые люди испытывают сегодня… Когда завалы будут расчищены и наступят годы экономического роста, мы, несомненно, увидим появление этой новой технологии, зрелой и всепроникающей. Неужели мы опять окажемся не готовы к половодью еще более дешевых товаров?[301]301
  Tugwell R.G. The Principle of Planning and the Institution of Laissez Faire. P. 86–87.


[Закрыть]

В размышлениях Тагвелла видно неразрешимое противоречие между утверждением в духе Веблена, что капитализм монополистически ограничивает объемы производства, и тейлористским тезисом, что капитализм приводит к гигантскому росту объема продукции, переполняя собственный рынок[302]302
  Хочу поблагодарить Эмити Шлэс за то, что она обратила мое внимание на этот момент.


[Закрыть]. Тем не менее основная политическая линия Тагвелла совершенно очевидна: хватит полагаться на неэффективные рыночные механизмы, необходимо ввести централизованное планирование, чтобы справиться с грядущим изобилием.

Принцип планирования

Тагвелл полагал, что подобно тому, как конкуренция между странами приводит к войнам, конкуренция между фирмами, как показывает Великая депрессия, столь же деструктивна и расточительна: «Война в промышленности так же разрушительна, как и война между государствами», в то время как «порядок и разум лучше авантюристической конкуренции»[303]303
  Ibid. P. 75, 84.


[Закрыть]. Альтернативой является централизованное экономическое планирование, которое Тагвелл предпочитал называть «общенациональным планированием» (national planning) или просто «планированием». Когда мы будем готовы, отмечал он, мы сможем в этой сфере «извлечь уроки из практического опыта современной России»:

Бедствия последних лет заставляют нас вновь задаться вопросом, как разрешить вековечный парадокс бизнеса: порядок вырастает из конфликтов. Интерес тех из нас, кто разделяет либеральные убеждения, к институтам новой Советской России, постепенно передающийся и озадаченным бизнесменам, привел к распространению в широких кругах общества интереса к «планированию» как к возможному убежищу от хронической незащищенности…[304]304
  Ibid. P. 78, n. 7; P. 75.


[Закрыть]

Тагвелл добавлял: «Многие наблюдатели тщательно отслеживают опыт этой страны, который впоследствии может пригодиться и нам», – цитируя при этом собственную статью 1928 года «Экспериментальный контроль в российской промышленности»[305]305
  Tugwell R.G. Experimental Control in Russian Industry // Political Science Quarterly. 1928. June. P. 161–187.


[Закрыть]. В этой статье он отмечал, что хотя советская система пока что не работает с «идеальной эффективностью», она демонстрирует позитивные результаты в том, что касается аллокации оборудования и земельных ресурсов, на основании чего «можно судить о правильности концепции планового управления в целом». Сами русские, сообщал он, убедились, что «при наличии продуманного общенационального плана, охватывающего как промышленность, так и сельское хозяйство, они могут достичь того, что их враги упорно считают невозможным»[306]306
  Ibid. P. 172.


[Закрыть]. Тагвелл надеялся, что в Америке планирование удастся ввести более демократическими методами, чем в России. Несмотря на тот, «вероятно, прискорбный» факт, что в Конституции США «закреплены принципы свободного предпринимательства в духе Адама Смита»,

отнюдь не исключено, что через какое-то время… некий… эволюционный процесс приведет нас к той стадии, когда планирование, а значит, и контроль будут считаться нормальными и рутинными атрибутами экономической жизни. С точки зрения рационального мышления это, конечно, менее удовлетворительно, чем революция и построение всего с нуля, как это было в России. Но, возможно, если мы придем к этому путем убеждения и постепенного осознания правильности такой системы, нам удастся избежать некоторых досадных принудительных аспектов российской практики. Ради этого двойного результата стоит набраться терпения[307]307
  Tugwell R.G. The Theory of Occupational Obsolescence // Political Science Quarterly. 1931. June. Vol. 46. P. 224.


[Закрыть].

Многие из тех, предостерегал Тагвелл, кто лишь недавно приобщился к идеям планирования, не осознают, насколько всеобъемлющими должны быть необходимые перемены в экономической практике:

Фундаментальное изменение подходов, новые меры регулирования, пересмотр юридической системы, непривычные ограничения деятельности – все это необходимо для внедрения планирования. По сути дела, это равносильно тому, что мы наконец откажемся от laissez-faire. На практике же это равносильно упразднению «бизнеса». Вот чего требует планирование[308]308
  Idem. The Principle of Planning and the Institution of Laissez Faire. P. 76.


[Закрыть].

Взамен, обещал Тагвелл, централизованное планирование позволит исправить серьезные изъяны капиталистического общества, к числу которых он относил «резкие контрасты в уровне благосостояния», «иррациональное наделение индивидуальной свободой» и «безудержную эксплуатацию людских и природных ресурсов»[309]309
  Ibid.


[Закрыть].

В книге «Промышленная дисциплина и искусство государственного управления» Тагвелл обещал, что планирование даст еще одно преимущество – бо́льшую производственную эффективность. Он утверждал – не приводя, впрочем, никаких доказательств, – что, к примеру, в угольной промышленности оно позволит сократить объем используемых производственных ресурсов («рудников, технологического оборудования, машин и сбытовых структур») «примерно на треть» без сокращения добычи угля, то есть добиться значительного снижения средних издержек. Об экономике в целом он писал:

Таким образом, можно утверждать, что при наличии системы планирования, распределяющей по конкретным отраслям капиталы, достаточные для производства того количества товаров, которое будет приобретено потребителями по ценам, соответствующим максимальной загрузке мощностей, но не выше, цены могут установиться на уровне ниже нынешнего[310]310
  Tugwell R.G. The Industrial Discipline and the Governmental Arts. P. 204.


[Закрыть].

В данном случае Тагвелл, по-видимому, проглядел или отказался признать тот факт, что стремящиеся к прибыли производители угля давно уже ухватились бы за любую реальную возможность добывать тот же объем при меньшем расходе ресурсов. Владельцы фирм, как правило, стремятся производить такое количество товаров, которое будет приобретено потребителями по ценам, покрывающим издержки, но не большее, и подстраивать производственные мощности своих фирм к уровню, который соответствует этому объему продукции (с учетом сезонных и случайных колебаний объемов реализации).

По мнению Тагвелла, с появлением новых производственных технологий «интеграция» промышленности в форме монополий или картелей в целях увеличения масштаба производства дает более эффективный результат, чем конкуренция. Неумолимая экономическая логика интеграции сводит на нет все усилия антимонопольных органов, пытающихся ей противодействовать:

Хотя остановить столь неизбежный процесс нельзя, его можно затруднить и исказить. Если бы сорок или более лет назад мы не занялись столь упорным насаждением конкуренции, у нас сегодня, возможно, уже существовала бы форма организации, подобная немецкой картельной системе[311]311
  Idem. The Principle of Planning and the Institution of Laissez Faire. P. 77.


[Закрыть].

Вместо того чтобы бороться с консолидацией, обеспечивающей эффективность, государству следует взять консолидированные отрасли под свой контроль, гарантируя тем самым, что они будут действовать в интересах общества.

Тагвелл предполагал, что общенациональное экономическое планирование будет представлять собой попросту внедрение тейлоризма в большем масштабе:

Общенациональное планирование можно расценивать – не в политическом, а в техническом плане – как естественное распространение и развитие того планирования, которое стало уже привычной чертой современного бизнеса[312]312
  Ibid. P. 76.


[Закрыть].

Тот факт, что фирмы способны планировать производство на уровне предприятия, а картели – на уровне отрасли, по мнению Тагвелла, служит «достаточным и ясным доказательством того, что общенациональному планированию не препятствуют никакие технические трудности»[313]313
  Ibid. P. 78.


[Закрыть]. Рассматривая планирование в масштабе всей экономики как простое расширение планирования на уровне отдельного предприятия, Тагвелл игнорировал важный тезис Мизеса (см. главу 2) о том, что предприятие представляет собой маленький островок планирования в океане рыночных цен. Сверяясь с ценами на производственные ресурсы и готовую продукцию, предприниматель способен оценить прибыльность своего завода, его сравнительную эффективность в ходе преобразования дорогостоящих ресурсов в еще более ценную продукцию. Что же касается централизованного планирования в масштабе всего народного хозяйства, то оно, напротив, призвано избавиться от использования рыночных цен как ориентира для производства. Похоже, Тагвелл даже не подозревал о проблемах с экономическим расчетом при социализме, которые выявил Мизес двенадцатью годами ранее. Правда, следует отметить, что аргументы, высказанные Мизесом в 1920 и 1922 годах, были малоизвестны в англоязычной экономической литературе до появления переводов его работ (1935 и 1936 годы соответственно)[314]314
  Давая обзор «характера и истории проблемы» и «состояния дискуссии» в 1935 году, Хайек упомянул всего четыре публикации на английском языке, вышедшие до 1932 года (см.: Collectivist Economic Planning / Ed. by F.A. Hayek. London: Routledge, 1935 [Хайек Ф.А. Индивидуализм и экономический порядок. Челябинск: Социум, 2011. С. 145–216]). Р.Дж. Хоутри не ссылается на Мизеса и не распознает как таковую проблему экономического расчета, но признает, что в социалистическом хозяйстве, в котором необходимо «заменить независимого торговца функционером», имеются проблемы со стимулами (см.: Hawtrey R.G. The Economic Problem. London: Longmans, 1926. P. 339). Мне не удалось найти экземпляр книги Джона Боудена «Условия общественного благосостояния», которая, как отмечал Хайек, была мало известна в свое время и остается таковой сегодня (Bowen J. Conditions of Social Welfare. London: C.W. Daniel, 1926). В короткой статье Фреда Тейлора Мизес не упоминается и ничего не говорится о проблеме экономического расчета (Taylor F.M. The Guidance of Production in a Socialist State // American Economic Review. 1929. March. Vol. 19. P. 1–8). У. Ропер ссылается на книгу Мизеса, вышедшую в 1922 году, и рассматривает его главный аргумент, связанный с проблемой ценообразования (Roper W.C. The Problem of Pricing in a Socialist State. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1931), но Тагвелл вполне мог не обратить внимания на эту недавно вышедшую (на тот момент) и небольшую (71 страница) студенческую работу, опубликованную лишь потому, что она получила премию.


[Закрыть].

Хотя Тагвелл не привел никаких обоснований того, почему не следует полагаться на систему цен, он был абсолютно убежден, что нам незачем опираться на мотив получения прибыли в качестве стимула при управлении предприятиями. Современные экономисты, утверждал он, ссылаясь на коллегу Гардинера Минза[315]315
  Means G.C. The Separation of Ownership and Control in American Industry // Quarterly Journal of Economics. 1931. November. Vol. 46. P. 68–100. Позднее Адольф Берли и Гардинер Минз в книге «Современная корпорация и частная собственность», во многом следуя идеям Веблена, изложили свой знаменитый тезис о «разделении собственности и управления» (Berle A.A., Means G.C. The Modern Corporation and Private Property. New York: Macmillan, 1932).


[Закрыть],

осознают, что собственность и управление все больше отделяются друг от друга, и из этого нетрудно сделать вывод, что, поскольку прибыль достается только владельцам, контроль, по сути дела, утрачивает связь со своим главным мотивом… Истина состоит в том, что если бы промышленность не могла работать без этого стимула, она уже давно перестала бы работать[316]316
  Tugwell R.G. The Principle of Planning and the Institution of Laissez Faire. P. 79.


[Закрыть].

Ну и хорошо, полагал Тагвелл, существуют лучшие способы аллокации инвестиционных капиталов, чем соблазн прибыли:

Надежда на [получение прибыли] побуждает к опасным авантюрам, скорее спекулятивным, чем производительным, и то, на что оказываются направлены эти действия, создает постоянную угрозу безопасности всего общества… Без сомнения, надежда на крупный выигрыш стимулирует своего рода предпринимательство, и если этого выигрыша не будет, определенная форма предпринимательства исчезнет. Вопрос в том, можем ли мы без этого обойтись. Утверждение, что можем обойтись, представляется вполне правдоподобным. Легко видеть, что зрелые отрасли сегодня функционируют без этого, а новые могут возникать и развиваться на основе чистой склонности к высокопрофессиональной деятельности, а не надежды на спекулятивный выигрыш[317]317
  Ibid. P. 82.


[Закрыть].

Предположение Тагвелла, что на смену мотиву получения прибыли должен прийти дух профессионализма, весьма напоминает идеи Веблена. Оба автора не задумывались по-настоящему над вопросом, как дух профессионализма может заместить критерий прибыли/убытка при оценке того, окупает ли продукция предприятия издержки на ее производство. Экономисты, изучавшие деятельность деловых корпораций в последующие годы, утверждают, что, вопреки гипотезе Берли—Минза об отделении управления от собственности и от мотива прибыли, собственники фирм применяют эффективные и экономичные методы для приведения стимулов, воздействующих на менеджеров, в соответствие с собственным критерием прибыли. Если менеджеры давно существующих фирм, пытающиеся действовать без учета критерия прибыли, не обеспечат нормального уровня доходности, то акционеры их уволят[318]318
  Из числа известных работ на эту тему следует упомянуть Jensen M.C., Meckling W.H. Theory of the Firm: Managerial Behavior, Agency Costs, and Ownership Structure // Journal of Financial Economics. 1976. Vol. 3. P. 305–360; Fama E.F., Jensen M.C. Separation of Ownership and Control // Journal of Law and Economics. 1983. Vol. 26. P. 301–325.


[Закрыть]. И это совершенно правильно с точки зрения обеспечения того, чтобы редкие ресурсы тратились на выпуск продукции, имеющей максимальную ценность для потребителей.

Отзвуки критики Тагвелла в адрес «погони за прибылью» можно уловить в первой инаугурационной речи Рузвельта:

Спасаясь бегством, менялы покинули храм нашей цивилизации. Теперь мы можем вернуть этот храм к древним истинам. Мерой этого возвращения будет служить мера нашего обращения к общественным ценностям, более благородным, чем обычная денежная прибыль[319]319
  Roosevelt F.D. First Inaugural Address [Инаугурационные речи президентов США от Джорджа Вашингтона до Джорджа Буша. С. 364–365].


[Закрыть].

Чтобы ликвидировать разорительное и опасное, по мнению Тагвелла, стремление к прибыли, он рекомендовал «внедрить схему планирования производства» и контроля над инвестициями. В грядущую эпоху планирования, объявил он, охотникам за спекулятивной прибылью вроде Генри Форда не будет позволено самостоятельно решать, где и как подвергать риску инвестиционные средства. Им придется получать одобрение совета по планированию инвестиций:

Новые отрасли промышленности не будут просто появляться сами по себе, как это случилось с автомобилестроением. Прежде чем можно будет приступить к их созданию, появление этих отраслей должно быть спрогнозировано, обосновано и признано потенциально полезным для всей экономики.

Историк Ральф Рейко саркастически заметил по поводу этой картины будущего, что в ней речь идет об «инновациях, осуществляемых бюрократическим комитетом»[320]320
  Raico R. FDR – the Man, the Leader, the Legacy, Part 11 // Freedom Daily. 2001. February [www.fff.org/explore-freedom/article/fdr-man-leader-legacy-part-11].


[Закрыть].

Наследие институционализма

После 1950 года ведущим наследником идей институционалистов стал возмутитель спокойствия и автор ряда бестселлеров экономист Джон Кеннет Гэлбрейт (1908–2006). Наряду с научной деятельностью он неоднократно занимал высокие государственные посты. Во время Второй мировой войны Гэлбрейт был одним из руководителей Управления по регулированию цен. В 1948 году в качестве чиновника Госдепартамента, надзиравшего за экономической политикой оккупированной Германии, он отверг идею возрождения немецкой экономики путем отмены контроля над ценами и распределением (см. главу 9). В «Теории регулирования цен» (1952) Гэлбрейт выступил за экономическую политику, которая подразумевала отказ от системы свободных цен. В другой книге – «Американский капитализм: концепция уравновешивающей силы» (1952) – он утверждал, что сильные профсоюзы создадут противовес большому бизнесу, прежде обладавшему исключительным контролем над экономикой. Гэлбрейт предсказывал, что в будущем американская экономика будет совместно управляться большим бизнесом, мощными профсоюзами и федеральными властями – этот рецепт весьма напоминал корпоративизм NRA. В «Обществе изобилия» (1958), развивая идеи Веблена, он утверждал, что за счет рекламы бизнес создает ложные нужды потребителей там, где их прежде не было. В 1961–1963 годах, будучи послом США в Индии, Гэлбрейт поддерживал переход этой страны к централизованному планированию (см. главу 10). В «Новом индустриальном обществе» (1967), развивая выводы Тагвелла из гипотезы Берли—Минза, он доказывал, что крупные корпорации действуют уже не в интересах прибыли акционеров, а в интересах защищенности и комфорта менеджеров. Его рекомендации в этом вопросе, как и предложения Тагвелла, сводились к усилению роли государства в экономическом планировании.

Глава 5
Великая депрессия и «Общая теория» Кейнса

Джон Мейнард Кейнс познакомился с Джорджем Бернардом Шоу в Кембридже, и после этого в течение нескольких десятков лет они переписывались. Шоу был не только знаменитым драматургом, но и экономистом-любителем (см. главу 7). В январе 1935 года Кейнс писал ему:

Но чтобы понять мое умонастроение, вам следует знать, что я пишу книгу по экономической теории, которая, как я убежден, произведет настоящую революцию в том, как мир мыслит об экономических проблемах – не сразу, конечно, а в течение следующих лет десяти[321]321
  Keynes J.M. The Collected Writings of John Maynard Keynes / Ed. by E. Johnson, D. Moggridge. Cambridge: Cambridge University Press, 1973. Vol. 14. P. 492.


[Закрыть].

Прогноз Кейнса оказался на удивление точным. Однако определение, которое он дал своему проекту, – «книга по экономической теории» – несколько вводит в заблуждение. И хотя в конечном итоге его труд был опубликован под названием «Общая теория занятости, процента и денег», Кейнс писал текст по большей части на злобу дня, что отметили многие комментаторы.

Он считал своим долгом разобраться с актуальными вопросами. В статье в память Альфреда Маршалла, написанной в 1924 году, Кейнс заявил, что времена теоретических экономических трактатов прошли и современный экономист должен стремиться к политической актуальности своих исследований: «Следует оставить Адаму Смиту славу создателя объемного труда, а современные ученые-экономисты должны ловить момент, забрасывать публику брошюрами, действовать оперативно, а бессмертие завоевывать лишь случайно, если им вообще это удастся». Биограф Кейнса Рой Харрод приписывал ему убеждение, что «прогресс в экономической науке, вероятно, будет состоять в применении теории для решения практических проблем. Его рекомендация молодым экономистам сводилась к тому, что следует знать назубок труды Маршалла и каждый день внимательно читать Times»[322]322
  Keynes J.M. Alfred Marshall, 1842–1924 // Idem. The Collected Writings of John Maynard Keynes. Vol. 10. P. 199 [Кейнс Дж. М. Альфред Маршалл // Маршалл А. Основы экономической науки. М.: Эксмо, 2007. С. 32]; Harrod R.F. The Life of John Maynard Keynes. London: Macmillan, 1951. P. 324.


[Закрыть].

В 1965 году журнал Time высоко оценил совершенную Кейнсом революцию в образе мыслей всего экономического мира, поместив его портрет на обложку номера и дав передовой статье заголовок «Экономика: теперь мы все кейнсианцы»[323]323
  [www.time.com/time/covers/0,16641,19651231,00.html].


[Закрыть]. В статье выражалось восхищение успешным, как тогда казалось, применением макроэкономических идей Кейнса экономистами, на время покинувшими науку и занятыми разработкой экономической политики администрации Линдона Джонсона:

Кейнс и его идеи, хотя они до сих пор вызывают у некоторых раздражение, стали настолько общепринятыми, что превратились как в новую университетскую ортодоксию, так и в краеугольный камень управления экономикой в Вашингтоне… Люди, разрабатывающие в Вашингтоне экономическую политику страны, применили принципы Кейнса не только для того, чтобы избежать резких циклических колебаний, как в довоенные годы, но и для обеспечения феноменального экономического роста, а также для достижения поразительной стабильности цен… По существу, те, кто управляет экономикой из Вашингтона, достигли этих высот, следуя лейтмотиву учения Кейнса: современная капиталистическая экономика не работает автоматически с максимальной эффективностью; достичь этого уровня ей может помочь вмешательство и воздействие государства… В Белый дом идеи Кейнса принесли такие активные экономисты, как Гарднер Экли, Артур Оукен, Отто Экстейн (все они входят в Совет экономических консультантов при президенте), Уолтер Хеллер (бывший председатель Совета), Пол Самуэльсон из Массачусетского технологического института, Джеймс Тобин из Йеля и Сеймур Харрис из Калифорнийского университета в Сан-Диего[324]324
  The Economy: We Are All Keynesians Now // Time. 1965. December 31 [www.time.com/time/magazine/article/0,9171,842353-1,00.html]. Подробнее о влиянии рекомендаций Кейнса по поводу фискальной политики см. главу 15.


[Закрыть].

Самым известным подтверждением влияния Кейнса на политику государства стало высказывание президента США Ричарда Никсона, который в 1971 году заявил в одном из интервью: «В экономике я теперь кейнсианец»[325]325
  Reeves R. President Nixon: Alone in the White House. New York: Simon & Schuster Paperbacks, 2001. P. 295.


[Закрыть].