Текст книги "Борьба экономических идей: Великие споры и эксперименты последнего столетия"

Глубины депрессии

В начале 1933 года после почти четырех лет глубокого спада, когда промышленное производство сократилось в два с лишним раза, американская экономика достигла дна. В течение последующих четырех лет она с трудом карабкалась вверх, но в 1937 году начался новый резкий спад. С мая 1937 по май 1938 года промышленное производство сократилось на треть. Затем вновь началось оживление. К сентябрю 1939 года объем производства вернулся к уровню сентября 1929 года – но целое десятилетие нормального роста было потеряно. Экономисты Гарольд Л. Коул и Ли Э. Оханиан отмечали: «Реальный валовой внутренний продукт в расчете на одного взрослого жителя, который на пике депрессии в 1933 году был на 39 % ниже тренда, в 1939 году по-прежнему был на 27 % ниже тренда». Лишь в 1942 году объем выпуска в реальном выражении наконец вернулся на линию тренда, сложившуюся до депрессии[326]326
  Steindl F.G. What Ended the Great Depression? It Was Not World War II // Independent Review. 2007. Fall. Vol. 12. P. 180–181; Cole H.L., Ohanian L.E. New Deal Policies and the Persistence of the Great Depression: A General Equilibrium Analysis // Journal of Political Economy. 2004. August. Vol. 112. P. 779–781.


[Закрыть].

Почему же все 30-е годы американская экономика влачила столь жалкое существование? Ряд исследователей экономической истории возлагают вину за это на действия правительства, препятствовавшего адаптации рынка и тем самым затягивавшего переход к оживлению. Томас Э. Холл и Дж. Дэвид Фергюсон в 1998 году составили перечень «порочных экономических мер», в который вошли такие шаги администрации Гувера, как тариф Смута—Хоули, введенный в 1930 году, и повышение налогов в 1932 году, а также принятые при администрации Рузвельта и действовавшие в 1933–1935 годах Закон о восстановлении национальной промышленности (NIRA) и Закон о регулировании сельского хозяйства (ААА), налог на заработную плату, введенный в соответствии с Законом о социальном обеспечении 1935 года, а также дальнейшее повышение налогов в 1933, 1934, 1935 и 1936 годах[327]327
  Hall T.E., Ferguson J.D. The Great Depression: An International Disaster of Perverse Economic Policies. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1998. P. 71–73, 105, 122–126, 128–129, 144–145, 147.


[Закрыть]. Другие авторы делают акцент на том, что Гувер пытался поддерживать номинальную заработную плату в условиях падения номинального спроса, а Рузвельт удвоил эти усилия с помощью Закона о регулировании трудовых отношений 1935 года (National Labor Relations Act, NLRA) – результатом всех этих мер стало то, что дороговизна труда лишала людей рабочих мест[328]328
  Gallaway L., Vedder R. Out of Work: Unemployment and Government in Twentieth-Century America. New York: Holmes and Meier, 1993.


[Закрыть]. Коул и Оханиан, изучавшие NIRA и NLRA, пришли к выводу, что «одним из важных факторов, обусловивших неспособность экономики вернуться к тренду, стала политика картелирования в рамках „нового курса“»[329]329
  Cole H.L., Ohanian L.E. Op. cit. P. 779.


[Закрыть].

Милтон Фридман и Анна Дж. Шварц в своей знаменитой книге «Монетарная история Соединенных Штатов», объясняя глубину и затяжной характер Великой депрессии, делали акцент на порочной денежной политике. По их мнению, первоначальный спад был таким глубоким потому, что в 1930–1933 годах денежная масса сократилась на треть. Однако цены и заработная плата не снизились одновременно в той же степени из-за естественной либо вызванной государственной политикой «негибкости» и оказались слишком высокими, чтобы восстановить равновесие на рынках готовой продукции и на рынке труда, что привело к затовариванию и безработице. Авторы указывали, что Федеральная резервная система, изъявшая надзор над банковской системой из рук частных клиринговых ассоциаций и взявшая эту функцию на себя, не смогла сделать то, что делали эти ассоциации в ходе прежних кризисов, а именно поддержать банки, не допустить панического изъятия банковских вкладов и предотвратить столь сильное сокращение денежной массы. В дальнейшем, по их версии, меры, принимавшиеся ФРС, активно препятствовали оздоровлению экономики. В 1936–1937 годах ФРС, обнаружив наличие у банков большого избытка резервов (которые те придерживали на случай «набегов вкладчиков» или оттока депозитов по иным причинам), для «устранения излишков ликвидности» повысила обязательную норму резервирования по банковским депозитам. Чтобы восстановить желательный размер свободных резервов (в случае оттока депозитов обязательные резервы по большому счету бесполезны), банки сократили величину создаваемых депозитов в расчете на доллар резервов. Примерно в это же время, в 1936–1938 годах, Министерство финансов США и ФРС занимались «стерилизацией» притока золота из-за рубежа, то есть компенсацией расширительного воздействия, которое этот приток обычно оказывает на банковские резервы. Все это в совокупности привело к новому сокращению денежной массы в США, в результате чего оживление сменилось спадом[330]330
  Friedman M., Schwartz A.J. A Monetary History of the United States. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1963. Ch. 7, 9 [Фридман М., Шварц А.Я. Монетарная история Соединенных Штатов, 1867–1960. Киев: Ваклер, 2007. Гл. 7, 9].


[Закрыть].

Диагноз Кейнса

В этом ретроспективном анализе специалистов по экономической истории акцент делается на ошибках властей, усиливавших первоначальный спад и затруднявших оживление. Кейнс предложил совершенно иную версию: рыночная экономика рухнула сама по себе, попала в порочный круг и не могла из него вырваться. Ей была необходима помощь государства. Биограф Кейнса Роберт Скидельски отмечает: «Именно крах в Америке навел его на мысль, что в капиталистической системе должен быть какой-то фундаментальный изъян, из-за которого даже весьма успешно развивающаяся экономика может внезапно обвалиться»[331]331
  Skidelsky R. Commanding Heights, интервью [www.pbs.org/wgbh/commandingheights/shared/minitext/int_robertskidelsky.html].


[Закрыть]. Свой аргумент о «порочном круге» Кейнс предварительно сформулировал в статье «Великий спад 1930 года», опубликованной в декабре того же года. По его мнению, если боязливая публика сберегает свой доход, сохраняя деньги у себя (тезаврирует их), вместо того чтобы тратить их на потребительские товары или сберегать в такой форме, которая позволяет использовать их для финансирования инвестиций в производственный капитал, то отрасли, производящие как потребительские, так и капитальные блага (такие, как производственное и жилищное строительство, машиностроение, добыча полезных ископаемых), терпят убытки. Банки с неохотой выдают кредиты, а бизнес не склонен инвестировать. Проблемы нарастают как снежный ком:

Если публика не желает покупать [потребительские блага или финансировать инвестиции] …то… производители всех типов будут, как правило, терпеть убытки, следствием чего станет общая безработица. К этому времени сформируется порочный круг, и в результате действий и ответной реакции на них положение будет постоянно ухудшаться, пока не случится нечто, что переломит эту тенденцию… Таким образом, если я прав, главная причина трудностей – отсутствие новых предпринимательских проектов из-за неудовлетворительного состояния рынка капитальных инвестиций… Нежелание кредиторов выдавать ссуды сопровождается почти таким же сильным нежеланием заемщиков их брать[332]332
  Keynes J.M. The Great Slump of 1930 // Idem. Essays in Persuasion. New York: W.W. Norton, 1973. P. 142–144. Эту аргументацию с использованием более специальной терминологии Кейнс изложил в «Трактате о деньгах» (Idem. A Treatise on Money. London: Macmillan, 1930), опубликованном в том же месяце.


[Закрыть].

Затем Кейнс перешел к рекомендациям, как изменение денежной политики могло бы «запустить стартер мировой экономики от внешнего источника тока», хотя он использовал другую автомобильную метафору: в противовес социалистам, требовавшим «замены всего автомобиля», он утверждал, что у капиталистической экономики возникла «проблема с генератором»[333]333
  Keynes J.M. The Great Slump of 1930. P. 139.


[Закрыть]. Его предложение состояло в том, чтобы ФРС, Банк Англии и Банк Франции «объединили усилия в осуществлении смелого плана по восстановлению доверия к международному рынку долгосрочных займов; это поможет повсеместно оживить предпринимательскую и иную активность, восстановить цены и прибыли, так что со временем колеса международной торговли снова начнут крутиться»[334]334
  Ibid. P. 146.


[Закрыть].

В статье, опубликованной месяцем позже, Кейнс уже не проводил различия между тезаврированием, порождающим проблемы, и полезной разновидностью сбережений, за счет которой финансируются капитальные инвестиции. Теперь он объявлял проблемой сбережения как таковые:

Сегодня многие люди, желающие блага своей стране, убеждены, будто самое полезное, что они и их ближние могут сделать, чтобы исправить ситуацию, – это сберегать больше, чем обычно… Что ж, в некоторых обстоятельствах это было бы правильно, но в нынешней ситуации, увы, совершенно неверно. Такое мнение прямо противоположно истине – оно абсолютно вредно и ошибочно. Дело в том, что цель сбережений – высвободить труд для его применения в производстве капитальных благ – домов, заводов, дорог, машин и тому подобного. Но если уже имеется большой избыток безработных, которых можно использовать для достижения этой цели, то результатом сбережений станет просто увеличение этого избытка, а значит, и общего числа безработных. Более того, если человек теряет работу по этой или другой причине, снижение его покупательной способности еще больше увеличивает безработицу среди тех, кто мог бы производить товары, которые он больше не может себе позволить купить. И таким образом возникает порочный круг – положение постоянно ухудшается.

Для наглядности Кейнс подкрепил свой довод, что сбережения приводят к сокращению занятости, числовой оценкой величины их воздействия:

Насколько я могу судить, если вы сберегаете пять шиллингов, то один человек лишается работы на день… В конце концов речь идет о простейшем здравом смысле. Если вы покупаете товары, то кто-то должен их изготавливать. А если вы их не покупаете, то магазины не смогут избавиться от товарных запасов, не станут делать новые заказы и кто-то потеряет работу[335]335
  Keynes J.M. Economy: (i) Saving and Spending // Idem. Essays in Persuasion. P. 151–152. Нигде в этой статье Кейнс не разъясняет, какими статистическими данными и расчетами обоснована его цифра «пять шиллингов».


[Закрыть].

Как и прежде, Кейнс рекомендовал стимулировать спрос на труд и товары за счет расходов на общественные работы[336]336
  Ibid. P. 153. Точно так же Кейнс выступил за общественные работы, оплачиваем за счет бюджетного дефицита, в серии из четырех газетных статей, позднее изданных в виде сборника: Keynes J.M. The Means to Prosperity. London: Macmillan, 1933.


[Закрыть]. Отметим, что в этом рассуждении дополнительные сбережения никак не стимулируют дополнительные инвестиционные расходы через снижение процентной ставки для заемщиков, берущих кредиты на инвестиции.

Пол Кругман в предисловии к недавнему изданию «Общей теории занятости, процента и денег» свел содержащийся там диагноз причин Великой депрессии и соответствующие политические рекомендации в четыре пункта. Вот они:

1. Экономики стран могут страдать и зачастую страдают от общего недостатка спроса, что ведет к вынужденной безработице.

2. Тенденция экономики к автоматической корректировке недостаточного спроса, если она вообще существует, действует медленно и болезненно.

3. Напротив, меры экономической политики, предпринимаемые государством в целях стимулирования спроса, позволяют быстро сократить безработицу.

4. Иногда наращивания денежной массы бывает недостаточно, чтобы убедить частный сектор увеличить расходы, и эту брешь следует заполнить государственными расходами.

Кругман отмечал в этой связи: «Когда Кейнс выступил с этими идеями, они казались не просто радикальными, но почти немыслимыми»[337]337
  Krugman P. Introduction // Keynes J.M. The General Theory of Employment, Interest, and Money. New York: Palgrave Macmillan, 2007. Примечания к главе 5


[Закрыть]. Однако на самом деле к 1936 году многие ведущие экономисты, причем отнюдь не радикалы, а даже ученые из Чикагского университета, более склонные поддерживать рыночную экономику, предлагали государству увеличить расходы на общественные работы в целях сокращения безработицы, возникшей в ранний период Великой депрессии[338]338
  См.: Davis J.R. The New Economics and the Old Economists. Ames: Iowa State University Press, 1971; Barber W.J. From New Era to New Deal: Herbert Hoover, the Economists, and American Economic Policy, 1921–1933. New York: Cambridge University Press, 1985. Краткий обзор предложений чикагских экономистов по поводу финансирования государственных расходов за счет бюджетного дефицита в начале 30-х годов см.: Ebeling R.M. Monetary Central Planning and the State, Part 22: The Chicago School Economists and the Great Depression // Freedom Daily. 1998. October [www.fff.org/explore-freedom/article/monetary-central-planning-state-part-22-chicago-school-economists-great-depression].


[Закрыть].

Мнение Кейнса, что крах и отсутствие оживления стали следствием изъянов рыночной экономики и что для оздоровления необходимы государственные расходы в целях стимулирования спроса, было прямо противоположно тогдашней точке зрения Ф.А. Хайека, утверждавшего, что коллапс был результатом изъянов в прежней (чересчур экспансионистской) денежной политике и что для того, чтобы экономика восстановилась, лучше всего предоставить ее самой себе (при условии, что общие принципы денежной политики не будут допускать чрезмерного сжатия денежного потока). Согласно теории Хайека кризис был вызван расширением кредитования, из-за чего объем инвестиций стал превышать общую величину добровольных сбережений, и поэтому государственная политика стимулирования потребительского спроса в ущерб сбережениям способна лишь углубить депрессию. Позднее Фридман и Шварц сформулировали третий диагноз: рецессия не вышла бы за рамки обычного, если бы не резкое сокращение денежной массы после 1929 года. Их рекомендация, сделанная задним числом, акцентировала необходимость восстановления размеров денежной массы.

Можно ли считать Кейнса «изобретателем макроэкономики»?

Подход Кейнса к объяснению причин Великой депрессии привнес в изучение экономики как агрегированного целого ряд новых понятий. Однако заявление Скидельски звучит все же как преувеличение: «Кейнс был подлинным изобретателем макроэкономики. Понятия, связанные с общими характеристиками экономики, которые мы сегодня воспринимаем как данность, такие как валовой внутренний продукт, уровень безработицы и темпы инфляции, ввел в оборот именно он». На самом деле еще в начале XX века Ирвинг Фишер, опираясь на труды Саймона Ньюкома и более ранних экономистов, разработал количественную теорию денег[339]339
  Идеи Ньюкома и Фишера, а также количественную теорию денег мы рассмотрим в главе 12.


[Закрыть]. Теория Фишера включала широкое понятие агрегированной суммы покупок в экономике в реальном выражении (или объема торгового оборота), а реальный валовой внутренний продукт может служить хорошим приближением для этой величины, при том что его легче измерить. Фишер также стремился объяснить темпы инфляции и ее влияние на номинальные процентные ставки. Так что Кейнс не был изобретателем этих понятий. В том же интервью Скидельски признал этот факт: «Еще до Кейнса существовала теория денег – количественная теория денег, которую, пожалуй, можно назвать стартовой точкой макроэкономики»[340]340
  Skidelsky R. Commanding Heights, интервью.


[Закрыть]. Кроме того, как мы отмечали в главе 3, задолго до Фишера, в середине XIX века, британские экономисты, принадлежавшие к банковской школе, денежной школе и школе свободной банковской деятельности, стремились объяснить колебания безработицы и совокупного объема выпуска. Еще раньше объем производства в целом был предметом рассуждений Мальтуса, Рикардо и Сэя – об этом мы расскажем ниже в этой главе.

Скидельски продолжает: «Кейнсу также принадлежит денежная теория производства. Он включил теорию денег в теорию производства и показал, каким образом то, как люди распоряжаются своими деньгами, может повлиять на уровень производства». Однако в «Общей теории» нет теории производства в обычном смысле этого термина – то есть анализа того, как экономика преобразует сырье и труд в готовые товары и услуги. Идея же, что возмущающие воздействия со стороны денежной системы – шоки со стороны спроса и предложения денег – способны вызвать колебания уровня производства, была отнюдь не нова. Это подчеркивал Фишер, о том же писали Хайек и Мизес, а также другие специалисты по теории денег в 20–30-е годы XX века, такие как Деннис Робертсон и Ральф Хоутри, не говоря уж об авторах трудов, выходивших еще в середине XIX века.

Что нового предложил Кейнс

Действительным новшеством в «Общей теории» стало исключение инвестиций, унаследованных от предыдущих периодов (используемых в многостадийном процессе производства, который анализировали Джевонс, Бём-Баверк и Викселль), из теории, объясняющей, чем детерминируется объем выпуска продукции, доступной для потребления. Внимание теперь полностью сосредоточивалось на текущих инвестициях и других текущих расходах (потреблении, государственных расходах, чистой величине покупок, совершаемых из-за рубежа) как факторах, определяющих текущий объем производства. В предисловии к французскому изданию книги, вышедшему в 1939 году, Кейнс кратко охарактеризовал свою новую концепцию следующим образом:

Показано, что в общем и целом фактический уровень производства и занятости зависит не от производственных возможностей и не от уже существующего уровня доходов, а от текущих производственных решений, зависящих, в свою очередь, от текущих инвестиционных решений и нынешних ожиданий в отношении текущего и будущего потребления[341]341
  Keynes J.M. The General Theory of Employment, Interest, and Money // Idem. The Collected Writings of John Maynard Keynes. Vol. 7. P. xxxiii.


[Закрыть].

Вместо хайековского межвременного треугольника представления Кейнса о причинах, определяющих текущие доходы в закрытой экономике, представляются в учебниках в виде схемы кругооборота, представленной на рисунке 5.1.

Рисунок 5.1. Кейнсианская схема кругооборота

В кейнсианской модели доходов и расходов, основанной на понятии кругооборота, текущие расходы E (сумма покупок домохозяйств C, покупок бизнесом инвестиционных благ I и государственных закупок G) определяют равновесный текущий объем производства товаров и услуг Y. Уровень расходов (а значит, и равновесный доход) зависит от доли доходов, направляемой на потребительские расходы, – того, что Кейнс называл «склонностью к потреблению». Как объяснял сам Кейнс,

когда нам известна склонность к потреблению и к сбережению (как я это называю), то есть результирующая психологической предрасположенности индивидов в масштабах всего общества к тому или иному способу распоряжения данной величиной дохода, мы можем рассчитать, какой уровень доходов, а значит, производства и занятости, представляет собой равновесие с нулевой прибылью при заданном уровне новых инвестиций…[342]342
  Ibid.


[Закрыть]

В графическом изображении, как мы видим на рис. 5.2 (хорошо знакомом многим поколениям студентов экономических факультетов), равновесие достигается, когда линия, обозначающая совокупные расходы, пересекается с линией, расположенной под углом 45° (множеством точек, удовлетворяющих условию равновесия Y = E). Линия расходов отражает предположение, что C представляет собой линейную функцию от величины Y – T (доходы за вычетом налогов), а I и G «заданы», то есть не зависят от Y и C)[343]343
  Как утверждает Пол Кругман в процитированном ранее предисловии, этот график впервые появился в учебнике Пола Самуэльсона «Экономика» в 1948 году.


[Закрыть].

Рисунок 5.2. Кейнсиансное равновесие доходов и расходов

Парадокс бережливости

Кейнс воспринимал сбережения как некую утечку в кругообороте. Если люди пытаются сберегать больше, то это уменьшает совокупные текущие расходы, тем самым сокращается уровень производства, и в конечном итоге объем фактических сбережений остается неизменным из-за снижения доходов. Этот результат – заключающийся, по выражению самого Кейнса, в том, что «увеличение склонности к сбережению при прочих равных условиях ведет к сокращению доходов и производства», – получил название парадокса бережливости[344]344
  Предисловие к французскому изданию: Keynes J.M. The General Theory of Employment, Interest, and Money // Idem. The Collected Writings of John Maynard Keynes. Vol. 7. P. xxxiii.


[Закрыть]. Канал, через который сбережения направляются на финансирование инвестиций, полностью исчезает, и поэтому процентная ставка не может уравновесить сбережения и инвестиции вопреки тому, что утверждала теория процента Бём-Баверка, Викселля, Фишера и Хайека[345]345
  О противоположности взглядов Кейнса и «викселлианцев» на теорию процента см.: Leijonhufvud A. The Wicksell Connection // Idem. Information and Coordination. New York: Oxford University Press, 1981.


[Закрыть].

Неявное допущение Кейнса состояло в том, что сберегаемые средства покидают кругооборот, как если бы все они оказывались у сберегателя «в кубышке». Сбережения не поступают в банки и взаимные инвестиционные фонды, то есть не возвращаются в кругооборот ни через кредиты для финансирования инвестиционных или потребительских расходов, ни через прямое приобретение ценных бумаг, за счет продажи которых финансируются инвестиции. Анализируя равновесие «при заданном уровне новых инвестиций», Кейнс трактует уровень инвестиций так, как будто он не зависит от уровня сбережений. Согласно его рассуждениям, если склонность к сбережению у получателей доходов повышается при заданном уровне инвестиций, то чтобы восстановить равенство между сбережениями и инвестициями, корректироваться в сторону понижения должна не процентная ставка, а доходы, в результате чего величина сбережений возвращается к прежнему значению. На рис. 5.3 при сдвиге функции потребления вниз от C₁ к C₂ первоначальный уровень дохода Y₁ уменьшается до Y₂. То, что изменение равновесной величины Y оказывается больше первоначального изменения величины расходов (в данном случае это изменение величины C, но то же самое происходит и при изменении I или G), называется эффектом мультипликатора. На этом моменте мы подробнее остановимся в главе 15, когда речь пойдет о дискуссиях по поводу фискальной политики.

Рисунок 5.3. Сокращение потребительских расходов (сдвиг от С₂ к С₂) уменьшает доходы в еще большей пропорции (с У₁ до У₂) – эффект мультипликатора

В «Общей теории» Кейнс приходит к мысли, что в отсутствие полной занятости сбережения даже вредят экономическому росту. Инвестиции положительно зависят от ожидаемых потребительских расходов, а потому «до достижения уровня полной занятости рост капитала вообще не стимулируется слабой склонностью к потреблению [то есть сильной склонностью к сбережению], а, напротив, сдерживается ею»[346]346
  Keynes J.M. The General Theory of Employment, Interest, and Money // Idem. The Collected Writings of John Maynard Keynes. Vol. 7. P. 372–373 [Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. Избранное. М.: Эксмо, 2007. С. 332].


[Закрыть]. Вскоре Пол Самуэльсон формализовал этот динамический эффект в виде «принципа акселерации», в соответствии с которым объем инвестиций уменьшается в ответ на снижение потребительских расходов и соответственно усиливает само это снижение за счет эффекта мультипликатора. При правильно подобранных функциях отклика результатом становятся регулярные колебания величины Y – синусоида экономического цикла[347]347
  Samuelson P.A. A Synthesis of the Principle of Acceleration and the Multiplier // Journal of Political Economy. 1939. Vol. 47. P. 786–797. О вкладе Элвина Хансена и Роя Харрода в разработку модели Самуэльсона см.: Besomi D. Harrod, Hansen, and Samuelson on the Multiplier-Acceleration Model: A Further Note // History of Political Economy. 2003. Vol. 35. P. 305–322. Однако при небольшом изменении параметров модели колебания в экономике становятся либо усиливающимися до бесконечности, либо затухающими до нуля.


[Закрыть].

Теория процента, основанная на понятии предпочтения ликвидности

Если процентная ставка не уравновешивает рынок ссудного капитала, то в чем же заключается ее роль? В «Общей теории» Кейнса она уравновешивает рынок денежных остатков:

Функция процентной ставки состоит в поддержании равновесия, но не между спросом на новые капитальные блага и их предложением, а между спросом на деньги и их предложением – иначе говоря, между спросом на ликвидность и средствами удовлетворения этого спроса[348]348
  Предисловие к французскому изданию: Keynes J.M. The General Theory of Employment, Interest, and Money. P. xxxiv.


[Закрыть].

В теории Кейнса процент – это не цена в межвременно́м обмене, не вознаграждение за ожидание и отказ от текущего потребления, а плата за отказ от ликвидности. Согласно стандартной денежной теории, равновесие между предложением денег и спросом на них в условиях закрытой экономики в конечном итоге поддерживается изменением покупательной способности денежной единицы (или, если пользоваться для измерения обратной величиной, изменением уровня цен), а в малой открытой экономике, функционирующей в условиях международного золотого стандарта, – потоками золота, меняющими величину денежной массы (см. главы 11–12). Сам Кейнс не прояснил, каким образом, по его мнению, определяется уровень цен. Кейнсианская экономическая теория в поисках модели формирования этого уровня в конечном итоге остановилась на кривой Филлипса.