Текст книги "Борьба экономических идей: Великие споры и эксперименты последнего столетия"

Ответ Мизеса Ланге

Свое мнение о предложениях Ланге Мизес изложил в трактате «Человеческая деятельность», изданном в 1949 году. Если Ланге предполагал, что руководители предприятий, конкурируя за производственные ресурсы, будут действовать подобно предпринимателям, стремящимся к прибыли, то Мизес утверждал, что выявление цен за счет децентрализованного торга работает только там, где участники действительно стремятся к прибыли, то есть получают материальное вознаграждение за более удачное, по сравнению с другими, участие в торге, а в противном случае несут убытки и могут быть отсеяны. Если на карту не поставлены их личные прибыли и убытки, «конкурентный торг» не будет подлинным: «В спекуляции и инвестиции играть невозможно»[116]116
  Mises L. von. Human Action / 3rd rev. ed. Chicago: Henry Regnery, 1966. P. 709 [Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. Челябинск: Социум, 2005. С. 663].


[Закрыть]. Конечно, в социалистической экономике никто не позволит промышленникам и спекулянтам получать прибыль от своих действий (или иметь достаточно большое состояние, чтобы покрывать убытки по заемным средствам), иначе это будет не социализм, а капитализм. Стопроцентное налогообложение прибыли полностью подавит предпринимательство[117]117
  Ibid. P. 708–709 [Там же].


[Закрыть].

Приверженцы рыночного социализма, настаивал Мизес, сосредоточены на малозначительных управленческих решениях уже существующих фирм, оставляя без внимания важнейшие предпринимательские решения, приводящие к созданию и исчезновению фирм. «Именно эти финансовые сделки промоутеров и спекулянтов указывают производству те направления, в которых оно удовлетворяет самые насущные потребности потребителей наилучшим образом»[118]118
  Ibid. P. 707–708 [Там же. С. 662–663].


[Закрыть]. С точки зрения Мизеса, Ланге упустил из виду значение спекулятивных финансовых рынков в аллокации инвестиций между новыми предприятиями, поскольку он не вышел за пределы вальрасовской модели общего равновесия, где перечень возможных способов производственной деятельности «задан» и технические возможности производства – совокупность всех отображений производственных ресурсов в конечную продукцию – тоже принимаются как «заданное» условие.

Первые критические доводы Хайека в адрес рыночного социализма и ответное письмо Ланге

Хайек дал ответ на аргументы Ланге в пользу рыночного социализма в двух статьях. В первой из них – «Экономический расчет при социализме: конкурентное „решение“» (1940) – он признал работу Ланге шагом вперед по сравнению как с прежней точкой зрения, согласно которой в социалистической экономике возможно планирование производства без экономических ценностных величин и относительных цен, так и с позицией, гласящей, что «цель планирования прежде всего в преодолении результатов конкуренции». Предложение Ланге носит гораздо более утонченный характер: поручить Центральному плановому управлению периодически устанавливать относительные цены с помощью квазирыночного механизма обратной связи, отслеживающего случаи дефицита и затоваривания. Хайек охарактеризовал предлагаемый Ланге механизм ценообразования как более медлительный и громоздкий, чем свободный рынок, где цены корректируются ежедневно. Более того, приказывать производителям рассматривать цены на продукцию и производственные ресурсы как нечто «заданное» или как «константы» – значит, по сути дела, блокировать эффективное производство через устранение соперничества между ними. Последнее проявляется в том, что более эффективные по издержкам производители, стремящиеся расширить свою деятельность или привлечь больше потребителей, предлагают по возможности низкие цены клиентам и по возможности высокие цены продавцам производственных ресурсов. Подобная ценовая конкуренция является главной силой, ведущей «в подлинно конкурентной экономике… к снижению издержек до минимально возможного уровня»[119]119
  Hayek F.A. Socialist Calculation: The Competitive “Solution” // Economica. 1940. May. Vol. 7. P. 125–149; переиздано в работе: Idem. Individualism and Economic Order. Chicago: Gateway, 1972 [Хайек Ф.А. Индивидуализм и экономический порядок. Челябинск: Социум, 2011. С. 223, 234].


[Закрыть].

Вторая работа Хайека, ставшая ответом сторонникам рыночного социализма, – «Использование знания в обществе» (1945) – стала самой известной его статьей в кругах ученых-экономистов. Социалисты-рыночники вроде Ланге полагают, отмечал Хайек, что кривая издержек для каждого предлагаемого на рынке потребительского или промежуточного блага однозначно определяется ценами на продукцию и производственные ресурсы, использованные при его изготовлении, а также «заданными» производственными функциями (известными наилучшими «рецептами» превращения производственных ресурсов в готовую продукцию). В новой статье он развил свой контраргумент, кратко изложенный в 1940 году, а именно, что Ланге безо всяких доказательств счел решенным вопрос о том, откуда становятся известны производственные функции, соответствующие наименьшим издержкам. Лучшие рецепты не «заданы» – здесь нет никакой «кулинарной книги», в которую можно заглянуть, – а выявляются в рыночной экономике через соперничество предпринимателей, стремящихся к прибыли. Конкурирующие друг с другом предприниматели экспериментируют с различными производственными, распределительными и организационными методами, которые, как они надеются, окажутся более прибыльными. (Не являются заданными и сами потребительские блага, которые будут производиться: предприниматели экспериментируют, внося изменения в сами продукты, в надежде на то, что потребители вознаградят их за это дополнительными доходами от продаж.) В конечном итоге прибыль и убыток покажут им, оказались ли эти инновации удачными.

Ланге, указывал Хайек, исходит из предположения, что у Центрального планового управления уже есть вся необходимая информация для выбора правильных методов производства. Единственная проблема, с которой оно сталкивается, носит чисто математический характер – необходимо решить вальрасовскую систему уравнений для оптимального набора цен и оптимального количества каждого вида продукции, то есть такого перечня цен и объемов выпуска, для которого «предельные нормы замещения между любыми двумя товарами или факторами должны быть одинаковыми при всех различных вариантах их употребления». Хайек признавал, что подобную математическую задачу можно решить: «Если у нас есть вся релевантная информация, если нам дана система предпочтений и если мы располагаем полным знанием об имеющихся средствах, то оставшаяся проблема носит чисто логический характер». Но подобное решение уравнений, будь то с помощью вычислений или методом проб и ошибок, никоим образом не есть решение «экономической проблемы, стоящей перед обществом», поскольку «„данные“, от которых отправляется экономический расчет, никогда не бывают, с точки зрения всего общества, „даны“ какому-то отдельному уму, способному произвести все нужные вычисления, и никогда не могут быть даны подобным образом»[120]120
  Hayek F.A. The Use of Knowledge in Society // Individualism and Economic Order. P. 77. Перепеч. из: American Economic Review. 1945. September. Vol. 35 [Там же. С. 93–94].


[Закрыть]. Отдельные знания и интуитивные догадки о более экономичных по издержкам методах производства посещают множество умов в ожидании того, когда рыночный процесс соединит их и подвергнет проверке. Центральное плановое управление не может знать всего, что необходимо знать, чтобы сравниться в использовании знания с рынком, поскольку централизованное планирование исключает процесс предпринимательского открытия.

Ключевая информация рассеяна

Рыночная экономика лучше использует имеющиеся у нас релевантные знания о ресурсах и технологиях, утверждал Хайек, поскольку она лучше мобилизует информацию, которой владеют разные люди. Каждый владелец бизнеса обладает знанием «особых условий времени и места», которых нет у других:

Экономическая проблема общества – это не просто проблема размещения «данных» ресурсов, если под «данными» понимается то, что они даны какому-то одному уму, сознательно решающему проблему, поставленную перед ним этими «данными». Это, скорее, проблема, как обеспечить наилучшее использование ресурсов, известных каждому члену общества, для целей, чья относительная важность известна только этим индивидам. Или, короче, это проблема использования знания, которое никому не дано во всей его полноте[121]121
  Ibid. P. 77–78 [Там же. С. 94]. Data (лат.) – даяния, дары. Интересные рассуждения о значении хайековского понятия «рассеянного знания» см. в статье: Phelps E.S. Macroeconomics for a Modern Economy // American Economic Review. 2007. June. Vol. 97. P. 543–561.


[Закрыть].

Утверждая, что «управляющие социалистическим хозяйством будут обладать (или не обладать) теми же знаниями о производственных функциях, что и капиталисты-предприниматели», Ланге исходил из того, что те самые производственные функции можно найти в некоем «техническом руководстве», имеющемся у чиновников в центре. Однако, возражал Хайек, релевантное знание – не технический вопрос. Одна и та же производственная функция не может подходить всем фирмам в отрасли, даже если они используют одинаковое оборудование, поскольку эти фирмы различаются по местоположению, доступному им сырью и квалификации рабочей силы. Для прибыльной работы производителю на месте необходимо знать, как видоизменить производство по целому ряду параметров, чтобы учесть множество изменчивых локальных факторов, таких как цены и характеристики производственных ресурсов, износ данного конкретного комплекса оборудования, погодные условия и так далее[122]122
  Ibid. P. 82 [Там же. С. 100].


[Закрыть]. В нашем мире «экономическая проблема общества заключается прежде всего в быстрой адаптации к изменениям конкретных обстоятельств времени и места»[123]123
  Ibid. P. 83 [Там же. С. 101].


[Закрыть]. Для эффективного производства просто следовать техническому руководству и решать оптимизационное уравнение явно недостаточно.

Кто и для кого составляет планы?

Социалисты апеллировали к идее, что планирование лучше, чем отсутствие планирования. Хайек на это отвечал, что спор идет не о планировании как таковом, а о его централизации. На деле обсуждаемый вопрос состоит в том, кто будет осуществлять планирование.

Планирование в том особом смысле, в каком это понятие употребляется в современных дискуссиях, всегда означает централизованное планирование – управление всей экономической системой согласно одному единому плану. И напротив, конкуренция означает децентрализованное планирование множеством отдельных лиц[124]124
  Ibid. P. 79 [Там же. С. 95].


[Закрыть].

Выбор между этими двумя системами, по мнению Хайека, сводится к тому, какая из них позволяет эффективнее использовать знание, рассеянное среди действующих и потенциальных производителей:

Какая из этих систем обещает быть более эффективной… зависит от того, в каком случае у нас больше шансов преуспеть – при передаче всего знания, которое необходимо использовать, но которое изначально рассредоточено среди множества индивидов, в распоряжение единой центральной власти или при передаче индивидам того дополнительного знания, которое требуется им, чтобы согласовывать свои планы с планами других людей[125]125
  Ibid. [Там же. С. 95–96].


[Закрыть].

Рынок координирует децентрализованные планы с помощью ценовых сигналов

Рыночные цены и обратная связь в виде прибылей и убытков позволяют людям, децентрализованно составляющим производственные планы, координировать их с планами своих потребителей и поставщиков производственных ресурсов. Хайек иллюстрирует это с помощью своего ставшего знаменитым примера с рынком олова. Допустим, месторождение олова истощилось или для этого металла нашли еще одну область применения. В результате купить достаточно олова по прежней цене становится невозможно. Если общество хочет использовать олово только в тех областях, в которых можно получить наиболее ценные результаты в новых, изменившихся условиях, то как вынудить действующих пользователей отказаться использовать олово в областях, где оно приносит наименее ценные результаты? Конкурентный рыночный подход заключается в том, чтобы позволить ценам на олово в ходе конкурентного торга подняться до нового уровня, уравновешивающего спрос и предложение, а каждому пользователю – самому решить, какие области и способы использования олова нецелесообразны при новой, более высокой цене. Производители несколько снизят объем продукции, требующей применения олова, а в случаях, когда его можно вообще заменить, перейдут на производство с использованием металлов-заменителей, если этот вариант будет прибыльнее. Поразительным результатом, по словам Хайека, станет то, что

без чьего бы то ни было приказа, когда, вероятно, лишь горстка людей знает… причину, десятки тысяч людей, чьи личности нельзя было бы установить за месяцы расследований, оказываются принуждены употреблять этот материал или сделанные из него продукты более бережно – то есть сдвигаться в правильном направлении[126]126
  Ibid. P. 87 [Там же. С. 105].


[Закрыть].

Сокращение потребления олова в производстве продолжается (потому что повышение цен не прекращается) до тех пор, пока спрос снова не сравняется с предложением. Без какого-либо единого плана производители децентрализованно жертвуют именно теми способами использования олова, которые имеют наименьшую ценность. Они отказываются от тех способов применения этого материала, которые при повысившейся цене считают неоправданными – и только от них.

В процессе такой адаптации, подчеркивал Хайек, экономится информация. Чтобы понять, что сложившаяся ситуация требует использовать меньше олова, производителям достаточно знать, что цена на него выросла. Таким образом, цены играют роль сигналов: «Мы должны смотреть на систему цен как на механизм передачи информации, если хотим понять ее действительную функцию»[127]127
  Ibid. P. 86 [Там же. С. 104. Две нижеследующие цитаты см.: Там же. С. 106, 107].


[Закрыть]. Координация посредством ценовых сигналов, а не приказов, позволяет каждому индивиду свободно заниматься любым видом профессиональной деятельности или предпринимательства при условии, что он готов принять те цены, которые предлагает рынок за услуги в этой сфере. Спонтанное разделение труда на специализированные профессии, а значит и наша современная цивилизация, возникли только потому, что человеку «довелось натолкнуться на способ, сделавший ее [цивилизацию] возможной», а именно на координацию посредством системы рыночных цен. Централизованное планирование, напротив, ограничивает «ту степень свободы, с какой индивид может избирать себе занятие и, соответственно, использовать свои собственные знания и мастерство». В последующих работах Хайек подробнее рассматривает те последствия, которые влечет за собой централизованное планирование для свободы личности (см. главу 6).

Корректные цены на средства производства определяются не только ценами на готовую продукцию

Ланге был не единственным экономистом, считавшим, что существование математического решения для вальрасовской модели общего равновесия доказывает осуществимость централизованного планирования. Известный экономист из Гарварда Йозеф Шумпетер, как и Хайек учившийся в Венском университете, но не испытавший влияния Мизеса, считал само собой разумеющимся, что теория Вальраса позволяет решить проблему экономического расчета. На это Хайек заметил, что в своей популярной книге «Капитализм, социализм и демократия» (1942) Шумпетер

доказывает, что для теоретика возможность рационального расчета при отсутствии рынков факторов производства вытекает «из элементарного допущения: потребители, оценивая потребительские товары („запрашивая“), ipso facto[128]128
  В силу самого факта (лат.).


[Закрыть] оценивают и средства производства, участвующие в создании этих товаров». Взятое буквально, такое заявление попросту неверно[129]129
  Ibid. P. 90 [Там же. С. 108].


[Закрыть].

Цены на средства производства определяются не только ценами на продукцию, настаивал Хайек, поскольку любой вид продукции можно произвести разными способами. Знание о местных условиях предложения рассеяно. Средства производства оцениваются не потребителями, а конкурирующими производителями в свете их собственных знаний и интуиции. Наилучшие методы производства не заданы раз и навсегда, их приходится постоянно открывать заново, а для этого нужны конкурентные рынки.

Ланге как практик централизованного планирования

Со временем взгляды Ланге претерпевали эволюцию. В частности, в конце 30-х – начале 40-х годов его позиция стала более умеренной. Хайек отправил Ланге экземпляр своей статьи, написанной в 1940 году, и тот в июле этого же года написал ему письмо, в котором неожиданно выразил несогласие с тем, как Хайек представил его позицию:

Я не предлагаю в качестве практического решения, чтобы цены в реальности устанавливались Центральным плановым управлением. В моей работе эта идея использовалась как методологический прием, чтобы показать, каким образом, даже в отсутствие рынка в институциональном значении этого слова, возможно определение равновесных цен методом проб и ошибок. На практике я бы, конечно, рекомендовал, чтобы цены определялись в условиях полноценного рыночного процесса – там, где это оправданно, то есть если количество покупающих и продающих единиц достаточно велико. Лишь там, где количество этих единиц настолько мало, что возникает олигополия, олигопсония или двусторонняя монополия, я бы поддержал фиксацию цен государственным органом… Хочу также добавить, что, как указывалось в заключительной части моей брошюры, я поддерживаю социализацию предприятий на практике лишь в тех областях, где автоматический процесс рыночной конкуренции не функционирует»[130]130
  Lange O. Oskar Lange’s Letter to Hayek, 31 July 1940 // Idem. Economic Theory and Market Socialism: Selected Essays of Oskar Lange / Ed. by T. Kowalik. Aldershot, UK: Edward Elgar, 1994. P. 298.


[Закрыть].

Представленная Ланге модель экономики, где все отрасли обобществлены, представляла собой «методологический прием для анализа», который «немало читателей» ошибочно приняли за «непосредственные политические предложения»[131]131
  Ibid. P. 298–299.


[Закрыть]. Ланге обещал опубликовать работу, где этот вопрос будет прояснен, но не сделал этого.

Умеренно-реформистская тональность письма Ланге стала неожиданностью. Во второй части своей статьи он действительно признавал: «Это не означает, что было бы необходимым или мудрым действием упразднить частную собственность на средства производства в тех областях, где все еще преобладает подлинная конкуренция, то есть в мелкой промышленности и сельском хозяйстве». Однако эти сферы рассматривались как исключение из правил. Распространение «монополий и торговых ограничений» означает, что «важнейшая сфера современной экономической жизни так же далека от свободной конкуренции, как и от социализма»[132]132
  Lange O. On the Economic Theory of Socialism: Part Two. P. 132.


[Закрыть]. Возврат к мелкому производству и свободной конкуренции экономически невозможен, а любое государственное антимонопольное регулирование неизбежно будет поставлено на службу интересам большого бизнеса, поэтому единственный способ «осуществления общественного контроля над предпринимательством и инвестициями» – «забрать их из частных рук». Государственная собственность на промышленные предприятия – «единственно возможное решение», и переход к социализму должен быть не поэтапным процессом, а «генеральным наступлением на капиталистическую систему»[133]133
  Ibid. P. 133, 136.


[Закрыть].

Теперь же его позиция приобрела менее радикальный, более реформистский характер. В лекции, прочитанной в 1942 году группе студентов-социалистов в Чикагском университете, Ланге намного четче, чем в своей статье, но вполне в духе письма Хайеку, подчеркнул, что целью социалистов должно быть общественное благосостояние, а это требует более широкого применения принципов рыночной конкуренции. Он заявил: «Нам не нужно упразднять рынок из-за того, что капитализм его искажает, вместо этого следует адаптировать нашу систему таким образом, чтобы рынок действительно выполнял те функции, которые он может и должен выполнять»[134]134
  Lange O. The Economic Operation of a Socialist Society: I [1942] // Idem. Economic Theory and Market Socialism. P. 306.


[Закрыть]. В опубликованной в 1943 году статье, в которой он сформулировал свои предложения по проведению реформ в Польше, Ланге, по словам Тадеуша Ковалика, рекомендовал национализировать банки и ключевые отрасли промышленности, но «подчеркивал, что государственный сектор должен всегда сосуществовать с большим частным сектором, включающим и средние предприятия». Экономика страны, по мнению Ланге, должна сохранить «пластичность, гибкость и способность к адаптации, которые может дать только частная инициатива»[135]135
  Kowalik T. Introduction // Lange O. Economic Theory and Market Socialism. P. xxi.


[Закрыть]. Еще одним свидетельством его перехода на более реформистские позиции стала история, произошедшая в 1945 году, когда издатель, собиравшийся опубликовать его статью 1936–1937 годов в виде книги, попросил Ланге переработать ее для нового издания. Ланге отказался на том основании, что «статья эта настолько далека от того, что я написал бы по данному вопросу сегодня, что, боюсь, любая переработка будет представлять собой весьма неудачный компромисс»[136]136
  Ibid. P. xxii.


[Закрыть].

Но затем развитие событий подтолкнуло Ланге на другой путь. В 1945 году он оставил должность профессора Чикагского университета и перешел на службу к контролируемому СССР послевоенному коммунистическому правительству Польши, заняв пост ее посла в США, а вскоре после этого – представителя при ООН. В 1947 году он заявил, что новые плановые хозяйственные системы в странах, находящихся за «железным занавесом», «несомненно, экономически успешны»[137]137
  Lange O. The Practice of Economic Planning and the Optimum Allocation of Resources // Idem. Economic Theory and Market Socialism. P. 170.


[Закрыть]. В 1948 году он вернулся в Польшу, где стал председателем Экономического совета ПНР. Из его опубликованных заявлений явствует, что он выступал за несколько бо́льшую опору на ценовые стимулы, но не за полноценный рыночный социализм. Разумеется, Ланге мог опасаться за свою жизнь в случае, если он выразит слишком резкое несогласие с правящим режимом.

«Одним из самых странных и труднообъяснимых поступков Ланге, – отмечает Ковалик, – стала его апологетическая статья о книге Сталина „Экономические проблемы социализма в СССР“». Но после того как Хрущев осудил Сталина, пишет Ковалик,

Ланге начал играть важную роль в реформаторском движении. Он стал кумиром ревизионистов, провозгласив необходимость демократизации и экономической децентрализации. Однако, что интересно, он не вернулся к своей идее рыночного социализма. Отвергая свои прежние труды, он даже дошел до того, что запретил их публикацию на польском языке. В частных беседах Ланге оправдывал это решение тем, что не хотел поддерживать сторонников «социалистического laissez-faire»[138]138
  Kowalik T. Oskar Lange’s Market Socialism: The Story of an Intellectual-Political Career // Why Market Socialism? Voices from Dissent / Ed. by F. Roosevelt, D. Belkin. Armonk, NY: M.E. Sharpe, 1994. P. 150–151.


[Закрыть].

В статье, опубликованной в 1956 году, Ланге, в противоположность высказанной в письме Хайеку рекомендации, «чтобы цены определялись в условиях полноценного рыночного процесса – там, где это оправданно», теперь подчеркивал, что это редко бывает оправданным: «Только в исключительных случаях, в мелкой промышленности, общественной или частной, там, где существует большое количество предприятий, эффективно конкурирующих друг с другом, цены могут свободно определяться рыночным механизмом»; но и в этом случае «в определенной мере необходим контроль со стороны государственной власти»[139]139
  Lange O. How I See the Polish Economic Model // Idem. Economic Theory and Market Socialism. P. 330.


[Закрыть].

В 1957 году в одном из своих выступлений Ланге отстаивал необходимость в период перехода к социализму придерживаться сталинистской модели планирования объемов производства, а не модели рыночного социализма, при котором производители руководствуются ценами: «Мне кажется, сам процесс социальной революции, ликвидирующей один общественный строй и устанавливающей другой, требует, чтобы новое революционное государство централизованно распоряжалось ресурсами, и, следовательно, подразумевает централизованное управление и планирование». Задача ускоренной индустриализации усиливает необходимость «аллокации ресурсов путем административного установления приоритетов». После завершения переходного процесса власти смогут заменить централизованный контроль «новыми методами, основанными на использовании экономических законов»[140]140
  Lange O. Role of Planning in Socialist Economy // Idem. Economic Theory and Market Socialism. P. 342–344.


[Закрыть]. Однако Ланге уже не говорит о социализме как о способе более эффективно реализовать принципы рыночной конкуренции. Даже после окончания переходного периода централизованное планирование будет по-прежнему «активно определять основные пути развития народного хозяйства», включая «распределение капиталовложений между различными отраслями экономики». Чтобы обеспечить «эффективное планирование социалистической экономики… необходимо использовать» как ценовые стимулы, так и количественные задания, хотя соотношение этих методов должно смещаться в пользу первых. При социализме, в отличие от капиталистической экономики, стимулы должны не создаваться потребительскими запросами, а «осознанно формироваться организованным обществом таким образом, чтобы приводить к желаемому результату»[141]141
  Ibid. P. 344–348.


[Закрыть].

В статье, опубликованной посмертно, в 1967 году, Ланге вернулся к обоснованию части своей аргументации, содержащейся в работе 1936–1937 годов. Наблюдая развитие электронно-вычислительной техники, он пришел к предположению, что теперь Центральное плановое управление может устанавливать цены без использования громоздкого метода проб и ошибок, применяя компьютеры для непосредственного решения вальрасовской модели экономики:

Если бы я писал свою статью сегодня, моя задача была бы гораздо проще. Я бы ответил Хайеку и Роббинсу: в чем проблема? Заложим все уравнения в ЭВМ и получим решение меньше чем за секунду. Рыночный процесс с его громоздкими tâtonnements теперь выглядит старомодным. Его, по существу, можно считать вычислительным механизмом доэлектронной эпохи[142]142
  Lange O. The Computer and the Market // Economic Theory and Market Socialism. P. 361.


[Закрыть].

Однако с позиции Хайека главный изъян аргументации Ланге состоит не в вычислительной задаче быстрого решения одновременно заданного набора уравнений. Проблема заключается в том, что заданного набора уравнений просто не существует. Знание методов производства с наименьшими издержками в любой сложной экономической системе не «задано», а должно открываться и постоянно переоткрываться заново в ходе состязательного рыночного процесса, в рамках которого предприниматели проверяют свои догадки о наилучших способах производства.