Текст книги "Повелитель душ"

Глава 11

Каменное здание гостиницы «Семь каминов» располагалось к востоку от Бретон Пойнт в Ньюпорте, на скалистом берегу Род-Айленда. Когда-то этот дом принадлежал Руфусу Макомберу, железнодорожному магнату, и название «Семь каминов» придумал тоже он. В спальне каждой из его дочерей был построен камин, и, хотя в доме было еще пять каминов, Руфус Макомбер назвал особняк «Семь каминов» в честь своих дочерей.

Поселившись в гостинице, Кейт сразу же поехала в полицию Ньюпорта. Она оставила машину на стоянке на площади и направилась вверх по улице к полицейскому участку, находившемуся за зданием суда. Кейт сообщила дежурному, что пришла увидеться с детективом Джозефом Виерой, и к ней, поправляя галстук и раскатывая рукава рубашки, вышел подтянутый крепкий мужчина.

– Добрый день, – поздоровалась Кейт, – я Кейт Хэррис. Мы с вами разговаривали по телефону.

– Да, да, пойдемте… Пожалуйста, проходите, – пригласил Виера, пропуская Кейт впереди себя в кабинет.

– Я решила приехать, чтобы лично с вами увидеться, – сказала она. – Спасибо за все, что вы делаете, чтобы найти мою сестру.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – детектив Виера кивнул на стул, стоявший у заваленного бумагами стола. – У вас есть какие-нибудь новости?

Кейт отрицательно покачала головой, и при мысли о том, что вот уже шесть месяцев ее сестры, возможно, нет в живых, она почувствовала, как пол стал медленно уходить из-под ее ног.

– Ну, что же, к сожалению, у меня тоже нет для вас почти ничего нового. Я разговаривал с детективом… как же его имя? – он порылся в своих бумагах. – Да, вот у меня записано: детектив Абрахам О'Нейл, Вашингтон, федеральный округ Колумбия.

– Да, вашингтонская полиция тоже занималась этим делом. Ведь, когда моя сестра пропала, я, в первую очередь, обратилась в полицию Вашингтона.

– Да, это было единственное, с чего можно было начать в такой ситуации. Но потом ее следы привели в Ньюпорт, и ее стали усиленно искать здесь, поскольку это последнее место, где ее видели…

Он не сказал «живой», но это слово все равно прозвучало в ее ушах. Кейт кивнула и попыталась вежливо улыбнуться.

– Ну, так что же вас сюда сейчас привело, мисс Хэррис?

Когда ей задавали этот вопрос, к горлу ее всегда подступали слезы. Она сжала губы, чтобы они не дрожали, и некоторое время сидела неподвижно, глядя на большие часы, висящие на стене. Секундная стрелка преодолела двадцать делений, прежде чем Кейт смогла наконец заговорить.

– Понимаете, мне нужно знать…

Детектив Виера терпеливо ждал. За свою жизнь ему не раз приходилось разговаривать с близкими родственниками пропавших людей, и поэтому он не мог не понимать, что чувствовала в этот момент Кейт.

– Извините, – сказала она, пытаясь взять себя в руки.

– Ничего, ничего, самое главное – не волнуйтесь.

– Понимаете, прошло уже столько времени… Но я до сих пор не перестаю надеяться, что вдруг раздастся телефонный звонок, и я узнаю, что Вилла нашлась…

Детектив согласно кивнул, но, по промелькнувшему в его глазах выражению, Кейт поняла, что он считал ее надежду напрасной.

– Я знаю, что вашингтонская полиция хорошо делает свою работу: они собрали воедино всю возможную информацию, и им удалось проследить путь Виллы через три штата. Но я чувствую, что сама должна здесь побывать. Я должна своими глазами увидеть те места, где была сестра…

– Понимаю.

Кейт замолчала, зная, что он этого не понимал. Он не мог этого понимать, потому что не знал всего. Она не посвящала Виеру в некоторые ужасные детали, заставившие ее сестру сбежать из дома. О любовной связи Виллы с мужем Кейт детективу было известно; об этом было известно всей полиции. Эндрю и Кейт пришлось все рассказать. Однако Виера не знал, насколько Кейт чувствовала себя виноватой во всем, что случилось. Ведь это она уговорила сестру согласиться работать у Эндрю… Она кричала Вилле, что никогда ее не простит.

– Меня не оставляют мысли про Грега Меррилла, – сказала Кейт, глядя Виере прямо в глаза.

– А, это тот маньяк, который прятал своих жертв в волноломах?

Кейт кивнула.

– Он действовал в Коннектикуте, – заметил Виера. – Если не ошибаюсь, все свои убийства он совершил именно там.

– Просто именно в Коннектикуте все его убийства раскрыты, но ведь могли быть и другие, нераскрытые.

– Ну, хотя Вилла и соответствует тому типу девушек, которых Меррилл выбирал своими жертвами, многие факты говорят в пользу того, что с ней этого не случилось, – сказал Виера, опустив глаза и разглядывая лежащие на столе бумаги. – Возможно, мисс Хэррис, – и я думаю, детектив О'Нейл скажет вам то же самое – ваша сестра просто не хочет, чтобы ее…

– Нашли? – перебила его Кейт.

– Да. После всей этой некрасивой истории она, должно быть, считает, что лучше всего исчезнуть на время из вашей жизни. Вероятно, чувство стыда не позволяет ей вернуться.

– Это невозможно! – воскликнула Кейт. – Вилла знает, как я за нее переживаю, и никогда бы так не поступила со мной!

– Ну, что ж. Вам виднее, вы лучше знаете свою сестру, – сказал Виера, и Кейт пожалела о том, что не сдержала своих эмоций.

Она почувствовала, что детектив сразу замкнулся: лицо его стало очень напряженным, а глаза настороженными. Это означало, что теперь он, должно быть, будет вести себя с ней так, как обычно ведут себя полицейские с нервными и впечатлительными родственниками пропавшего человека: максимум осторожности в словах и минимум откровенности.

Как бы то ни было, держался Виера по-прежнему вежливо и даже дружелюбно. Он любезно показал Кейт все материалы, которые были в его распоряжении.

Среди них была запись состоявшегося в апреле телефонного разговора с детективом О'Нейлом. Тот сообщил, что группа, посланная им на квартиру Виллы, обнаружила там блокнот с записями, свидетельствующими о ее намерении отправиться в Новую Англию.

Данные об операциях с кредитными картами Виллы Хэррис подтвердили эту информацию и привели в Ньюпорт, где и была проведена основная розыскная работа. Теперь в папке у детектива Виеры хранились все ее результаты: записи бесед с хозяевами, горничными и постояльцами гостиницы «Семь каминов», показания продавца из кондитерского магазина и официантки из ресторана «Пиэр».

– Это все, что мы на сегодня имеем, – закончил Виера.

– Все? – спросила Кейт. – Неужели больше никто не видел ее, не говорил с ней?

– Во всяком случае, нам больше не удалось никого найти. Да ведь, в конце концов, есть свидетельства того, что она уехала из нашего города. Как сообщил мне детектив О’Нейл, уже после Ньюпорта следы ее пребывания были обнаружены в другом месте… кажется, где-то в Массачусетсе.

– И еще она была в Коннектикуте.

– Да? Возможно…

– Как я вам уже говорила, я решила побывать везде, где была Вилла. Может быть, мне удастся что-нибудь выяснить. Я уже побывала в Коннектикуте.

– Вам не дает покоя Грег Меррилл? Понимаю… Ну, так вам удалось там с кем-нибудь поговорить?

– Да, – ответила Кейт, вспомнив суровый взгляд Джона О'Рурка.

– Что ж, – сказал Джо Виера, поднимаясь, чтобы пожать на прощание руку Кейт, – боюсь, мне больше нечего вам сообщить, мисс Хэррис. Согласен, информации у нас немного, но мы делаем все возможное, уверяю вас.

Кейт покинула полицейский участок крайне разочарованная. Она не узнала абсолютно ничего нового. Кейт бросила все свои дела в Вашингтоне и, взяв на работе отпуск, приехала сюда в надежде найти ту тонкую, не замеченную другими, ниточку, которая должна была привести ее к Вилле. Однако пока все ее усилия были тщетными.

Разговор с детективом ни на что не пролил свет, а лишь всколыхнул в ее памяти старые воспоминания.

Как-то раз родители повезли их на Род-Айленд, чтобы сравнить северный морской пейзаж с их родным Чинкотигом. Они побывали во многих живописных местах, посетили Брейкере, Роузклифф, Миссис Асторз Бичвуд. Бродя над крутым обрывом у моря, они наблюдали за проплывающими мимо яхтами и видели гигантского полосатого окуня, которого поймал рыбак, сидевший на скалистом берегу.

Но самые приятные воспоминания были связаны с обедом в ресторане «Пиэр». Они заказали устриц и суп из омара, камбалу, фаршированную крупными кусочками омара, и запеченного фаршированного омара. Отец, попробовав устриц, заявил, что они ничуть не уступают чинкотигским, а Кейт с Виллой набросились на омара и съели столько, что потом едва могли сдвинуться с места. Мама, увидев в салате горчичные зернышки, очень обрадовалась и сказала: «Вы знаете, что горчичное зерно символизирует веру? Даже если вера в сердце такая же маленькая, как это зерно, она может дать ростки и разрастись. А настоящая вера творит чудеса…»

Кейт хорошо помнила эти слова. Возможно, она понимала их по-своему, но ей казалось, что они относятся и к тому, что сейчас происходило в ее душе. Кейт верила в то, что Вилла найдется, и эта вера придавала ей сил.

Она решила зайти в ресторан «Пиэр», где во время своего пребывания в Ньюпорте ужинала Вилла.

Официантка провела Кейт к столику у окна. Она сидела с рассеянным видом, оглядывая зал и пытаясь угадать, за каким столом ужинала ее сестра. Ей было известно от детектива, опросившего официантку, что именно ела Вилла в тот вечер, и сейчас Кейт заказала то же самое: салат, устрицы, фаршированную камбалу. Все было очень вкусно, а вид на гавань и мост – впечатляющим. Закрыв глаза, Кейт почти физически ощущала руку своей сестры на плече и слышала ее шепот: «Продолжай искать, Кети. Ты должна меня найти».

– Я тебя найду, – произнесла вслух Кейт.

Она разговаривала сама с собой, и люди, сидящие за соседними столиками, удивленно на нее покосились. Вероятно, они подумали, что у нее не все дома. В последнее время Кейт чувствовала, что с ней действительно происходит что-то странное. После исчезновения Виллы она не могла ни о чем думать, кроме сестры. Сидя в своем офисе, она была не в силах сосредоточиться на работе и, закрывая глаза, разговаривала с Виллой.

Когда она ехала в метро от своего таунхауса на Капитолийском холме в офис в районе Фогги Bottom, ей казалось, что Вилла сидит рядом с ней. Она представляла себе, какой разговор состоится у них, когда Вилла найдется: они будут долго, очень долго, говорить и все объяснят друг другу… и Кейт, наконец, сможет сказать сестре, что простила ее. Теперь это было ее самым заветным желанием. Вилла уехала с мыслью о том, что навсегда стала врагом для своей сестры, и Кейт не могла себе этого простить.

– Кажется, я уже сошла с ума, – сказала она вслух, и, вероятно, окружающие ее в «Пиэр» люди думали точно так же.

Ее жизнь остановилась после исчезновения Виллы. Будучи одним из ведущих специалистов Академии наук по вопросам морской экологии, она решилась все оставить и, передав свои дела коллеге, отправилась на поиски сестры.

«Вернись, Вилла, – попросила она, глядя сквозь свое отражение в окне. – Вернись, я тебя простила».

Однако Кейт тут же спохватилась: неужели она готова была согласиться с детективом Виерой и поверить в то, что у Виллы все-таки был выбор? Могла ли ее сестра сейчас где-то прятаться, стыдясь вернуться домой?

«Нет, – подумала Кейт, глядя на темную гавань. – Это невозможно».

Огни моста тянулись между двумя высокими башнями, как нити светящихся жемчужин. Куда отправилась Вилла, миновав этот мост? Ее след оборвался в Массачусетсе, и теперь Кейт обязательно хотела там побывать. Для нее это была последняя надежда.

Фэрхейвен, штат Массачусетс, находился совсем недалеко, милях в тридцати к северо-востоку от Ньюпорта. Дорога туда на машине заняла бы всего около часа. А потом… Кейт знала, что, если в Фэрхейвене ничего узнать не удастся, ей придется поехать обратно в Вашингтон и попытаться вернуться к своей прежней жизни.

Впрочем, наиболее трудный этап ее поездки был уже позади. Ей удалось, как она и планировала, встретиться и поговорить с адвокатом Грега Меррилла. Разговор был тяжелым, и после него Кейт не могла с уверенностью сказать, станет ли Джон О'Рурк ей помогать или предпочтет забыть об этой встрече, как будто ее и не было. Он не хотел ее слушать, и был с ней очень холоден и неприступен. Кто знает? Может быть, для этого человека, как и для всех адвокатов, собственная карьера была превыше всего, и его мало беспокоило то, что чья-то сестра, которую вполне мог выбрать в качестве жертвы его клиент, бесследно пропала, и ее родственники обречены мучиться неизвестностью.

Кейт не знала, что происходило в душе Джона О'Рурка. Может быть, он был равнодушен, а, может быть, напротив, разрывался между долгом и состраданием. Возможно, ей все же удалось тронуть его сердце, и он попытается узнать то, о чем она его просила…

Нет, несомненно, Джон не был черствым человеком, и ему было известно, что такое сострадание. Он был любящим отцом, и у него были прекрасные дети. Вспомнив о них, Кейт подумала о том, получила ли Мэгги ее подарок, и удалось ли ей покрасоваться в костюме Эмилии Эрхарт на Хэллоуине.

Официантка принесла счет. Кейт расплатилась кредитной картой, и отпила последний глоток кофе, чтобы укрепить свой дух перед предстоящей поездкой в Массачусетс. Потом она решительно встала из-за стола и покинула ресторан, с которым были связаны столь дорогие ей воспоминания.

Дорога была однообразной, и время тянулось медленно. Бонни терпеливо скучала, свернувшись на пассажирском сиденье. По радио передавали джаз, которому явно отдавала предпочтение местная радиостанция. Кейт подумала, что, возможно, было бы разумнее подождать до утра, чтобы не ехать по темноте, но ее сердце говорило другое: оно увлекало ее в дорогу – в те места, где бесследно исчезла Вилла. По дороге Кейт купила в «Макси-Март» кофе и потом, ведя машину, отпивала понемногу из чашки, чтобы поддерживать себя бодрой.

Проезжая через Фолл-Ривер, она не могла не вспомнить знаменитую Лиззи Борден – жительницу этого городка, убившую своих родителей. Это произошло сто лет назад, но Кейт казалось, что в воздухе здесь до сих пор витал зловещий дух этого убийства. К счастью, в городе было не так темно, как на загородном шоссе: городские фонари, стоящие вдоль дороги, освещали машине путь. Лиззи Борден не выходила у Кейт из головы. Это имя было известно всем, но кто теперь помнил имена убитых ею родителей? «Знаменитые убийцы, забытые жертвы…» – с горечью подумала Кейт.

Так же было и с Грегом Мерриллом. Как звали его жертв? Энн-Мэри Хикс, Жаклин, Бет или Бетси… Из семи девушек Кейт смогла вспомнить сейчас только трех. Возможно, она подсознательно не хотела запоминать их имена, чтобы не повторять их постоянно про себя, сознавая, что в этом списке может оказаться и Вилла. Кейт старалась не думать о жертвах – от этого можно было просто сойти с ума. Ее мысли занимал Грег Меррилл. Он был теперь настоящей знаменитостью: о нем писали в газетах, рассказывали по телевизору. Кейт все это читала, смотрела и слушала. Меррилл был повсюду. Даже в ее снах. Он прочно поселился в ее мозгу, и мысли о маньяке навязчиво преследовали ее.

Почему он был так помешан на волноломах? Казалось очень странным, почему он прятал своих жертв именно в этих каменных сооружениях, которые должны были сдерживать стихию, не позволяя ей сметать все на своем пути, не давая воде во время прилива разрушать берег и то, что находилось на нем.

Грег Меррилл… Кейт произнесла это имя вслух: первая его часть – Грег – была жесткой, как камень, а вторая – Меррилл – мягкой и текучей, как вода. Камень и вода. Волнолом.

Лиззи Борден… Такое смешное детское имя – такое, казалось бы, неподходящее для женщины, зарубившей своих родителей топором.

Что за черная пропасть таилась в душе у этих людей? Что заставило их совершить то, в чем они обвинялись? Ведя машину по улицам городка Фолл-Ривер, Кейт не переставала чувствовать рядом с собой леденящее присутствие Лиззи. Повсюду в городе были видны следы обычных для Хэллоуина проказ: разбитые вдребезги тыквы, увешанные туалетной бумагой деревья, залитые пеной для бритья машины.

Когда город остался позади, Кейт выехала на дорогу 1-95, ведущую на восток. Из радиоприемника по-прежнему мягко лилась джазовая музыка, которую каждые полчаса прерывал приятный, успокаивающий голос диктора, сообщающего краткие новости. На этом участке шоссе не было освещения. Дорога пролегала через равнинную сельскую местность, и по правую сторону от шоссе при свете фар мерцала черная вода болот.

Дороги Нью-Бедфорда были залиты призрачным оранжевым светом уличных фонарей. Проезжая по городу, Кейт невольно обращала внимание на рекламные щиты, стоящие вдоль шоссе. На многих из них размещалась реклама авиаперелетов и теплоходных рейсов на острова Мартас Виньярд и Нантакет. Один из рекламных щитов, сделанный в виде огромного черного кита, приглашал посетить Музей китов.

Увидев этот щит, Кейт вздрогнула от осенившей ее догадки.

Может быть, это и был ключ? Начало той нити, которую она здесь искала?

Вилла непременно захотела бы побывать в этом музее. Она с детства интересовалась морскими млекопитающими. Брат дважды в год, весной и осенью, возил их на своей лодке в открытое море, чтобы посмотреть на миграцию китов.

Кейт хорошо помнила их первую поездку: они плыли втроем на лодке, и Вилла, еще совсем маленькая, сидела у нее на коленях… Мэтт заглушил мотор на почтительном расстоянии от китов.

– Что это? – со страхом и восторгом в голосе спросила Вилла, обхватив Кейт за шею.

– Это горбатые киты – мама со своим малышом, – объяснила Кейт.

– Видишь у них эти белые плавники? – привлек внимание младшей сестры Мэтт. Он был, как всегда, в натянутой до бровей кепке и с вечной сигаретой во рту, висящей на нижней губе. – Как раз по этим плавникам и можно определить, что это горбатые киты.

– Горбатые киты, – старательно повторила Вилла.

– Молодец! – воскликнула Кейт, и Мэтт, прищурившись, одобрительно подмигнул сестренке.

– А, как ты думаешь, что она сейчас делает? – спросил он, указывая на самку кита, которая плавала кругами, пуская огромные пузыри.

– Ловит рыбок? – воскликнула Вилла.

– Правильно, умница, – сказал Мэтт. – Она сгоняет косяк мелких рыб в одну кучу, чтобы всех их проглотить за один раз.

– Наверное, она очень голодная.

– Еще бы, – усмехнулся Мэтт. – Этим гигантам требуется много еды.

– Ты у нас такая смышленая, – произнесла Кейт, потрепав Виллу по золотисто-каштановым волосам. – Когда-нибудь ты тоже будешь заниматься морской биологией.

– Не слушай ее, детка, – отозвался Мэтт, прикуривая новую сигарету от уже выкуренной и выкидывая окурок в воду. – Когда вырастешь, ты будешь заниматься добычей устриц вместе со мной. У нас будет фирма «Хэррис & Хэррис». Мы облазим все устричные поселения от Чинкотига до Оушн-Сити и найдем Королевскую жемчужину.

– Королевскую жемчужину? Чудесно, – сказала Кейт. – Но учти: если уж ты решил втянуть в это дело Виллу, тебе придется пересмотреть некоторые свои взгляды и перестать, наконец, считать вздором все, что говорит женщина.

– Кети, сестренка, опять ты за свое.

– А, кстати, ты знаешь, что выброшенный в воду окурок может плохо сказаться на твоем улове в следующем году?

– Да? И каким это образом?

– Допустим, его проглотит луфарь, приняв за аппетитную рыбешку. Фильтр закупорит пищеварительный тракт рыбы… – и она умрет. А это значит, что исчезнет одно звено пищевой цепи, и баланс будет нарушен. Если не будет хищников, поедающих других рыбок, то будет недостаточно пищи и для твоих драгоценных устриц – они ведь питаются, помимо всего прочего, и мельчайшими частицами, которые остаются от съеденных хищниками животных.

– Да, каюсь, я нанес непоправимый вред экологии. И что ты теперь предлагаешь – под суд меня за это отдать?

– Неплохая идея.

– Кети, Кети, – сказал Мэтт. – Ты выросла на побережье… Ты знаешь о море больше, чем все эти важные профессора, которые учат тебя биологии и химии и еще бог знает чему. Ты отдаешь такие деньги, чтобы учиться у них, но на самом деле ты сама могла бы их поучить.

– Возможно, но мне тоже есть чему поучиться.

Хмурясь и улыбаясь одновременно, Мэтт затянулся сигаретой и покачал головой.

– Еще киты, – взволнованно глядя на волны, заметила Вилла, не обращающая никакого внимания на разговор Мэтта и Кейт.

В этом возрасте, когда большинство маленьких детей учат первые буквы, Вилла удивляла брата и сестру своими познаниями и интересом к морскому миру. Плавая кругами на безопасном расстоянии от китов, они наблюдали, как животные целых сорок минут охотились и резвились, выпрыгивая из воды, прежде чем продолжить свой путь на юг.

Проехав мимо щита с китом, Кейт еще некоторое время могла видеть его огромный темный силуэт, отражающийся в зеркале заднего вида. Побывала ли Вилла в этом музее, прежде чем отправиться в Фэрхейвен? Не было ли это обстоятельство ключом к разгадке ее странного исчезновения?

Кейт опустила стекло автомобиля, и в салон ворвался прохладный морской воздух. Бонни встала на задние лапы, чтобы высунуть нос наружу. Нью-Бедфорд был портовым городом, и у пристани было полно рыболовных ботов, парусных лодок и катеров. Кейт невольно подумала о том, что Мэтту здесь понравилось бы, и сердце у нее защемило. Воспоминания о брате были для нее очень болезненными. С исчезновением Виллы в его душе что-то надломилось.

Мэтт, всегда любивший уединение, теперь совсем замкнулся в себе. Море стало его единственным другом. Люди говорили, что он разговаривал сам с собой, плавая на своем боте. Он часто выходил в открытое море и, выкуривая одну сигарету за другой, подолгу глядел на проплывающих мимо китов.

Мэтт сторонился людей и жил сейчас на берегу моря в крошечной покосившейся хибаре, окруженной грудами пустых раковин. Он по-прежнему искал Королевскую жемчужину, веря, что она каким-то чудесным образом поможет вернуть Виллу домой. Он был худощавый и бородатый, и дети Чинкотига прозвали его «Отшельником».

Вздохнув, Кейт отогнала от себя печальные мысли о брате. Сердце ее не могло вынести одновременно столько переживаний. Сейчас нужно было, прежде всего, думать о Вилле…

Фэрхейвен был меньше и экзотичнее Нью-Бедфорда, но воздух здесь был такой же соленый, пахнущий морем. Проехав по мосту, соединяющему эти два города, Кейт вытащила из сумки листок, на котором детектив Абрахам О'Нейл написал адрес автозаправки «Тексако», где была в последний раз использована кредитная карта Виллы. Взглянув на адрес, Кейт развернула карту, распечатанную ей из Интернета, и нашла на ней Спаутер-стрит.

Чтобы попасть туда, нужно было проехать еще полмили прямо, одну милю налево и затем – повернуть направо, сразу после светофора.

Кейт проехала мимо лодочных мастерских, мимо комплекса офисных зданий и оказалась в районе трехподъездных двухэтажных домов. Остановившись на перекрестке со светофором, она посмотрела направо: по обе стороны улицы тянулись два ряда небольших магазинчиков, и между ними виднелся знак автозаправки «Тексако».

Магазины выглядели довольно скромными, как и сам район.

«Вилла была здесь», – подумала Кейт, и содрогнулась от пронизывающего ее насквозь холода. Это было достоверно известно. Здесь была использована ее кредитная карта: Вилла купила семь галлонов бензина по десять долларов пятьдесят центов.

Припарковав машину и оставив радио включенным, Кейт пообещала Бонни скоро вернуться и направилась к ярко освещенной автозаправке. Согласно инструкции, чтобы самостоятельно заправить машину, нужно было вставить в автомат кредитную карту и выбрать тип бензина. Подписи владельца кредитки для совершения операции не требовалось. Сердце Кейт оборвалось. Это означало, что картой Виллы мог воспользоваться кто угодно.

Кейт решила зайти в магазинчик при автозаправке. За прилавком, уткнувшись в журнал, сидел человек.

– Извините, – обратилась она к нему.

– Слушаю вас? – сказал мужчина, поднимая глаза.

– Вы хозяин этой автозаправки?

– Нет, – со смехом ответил мужчина, словно этот вопрос показался ему чрезвычайно забавным.

– А вы давно здесь работаете?

– Три года, – улыбнулся он, и Кейт почувствовала, как по ее коже побежали мурашки.

– А вы… – у нее перехватило дыхание, и она достала из своей сумочки фотографию, – вы случайно не видели эту девушку?

Мужчина взял из рук Кейт фотографию Виллы и поднес ее к глазам, чтобы лучше рассмотреть. Кейт невольно обратила внимание на его руки. Они были чистые, мягкие, белые: служащие автозаправок теперь не заливали бензин и не занимались ремонтом автомобилей. Но кто знает? Может быть, эти руки прикасались к ее сестре? Может быть, этот человек схватил Виллу, когда она приехала сюда, затащил ее в темное безлюдное место и сделал с ней что-то такое, из-за чего она не могла теперь вернуться домой к Кейт и Мэтту?

Мужчина оторвал взгляд от фотографии и посмотрел на Кейт своими мягкими темными глазами.

– Нет. Меня не было здесь в тот вечер, когда она приезжала. Но ее лицо мне, конечно, уже знакомо. Полиция нас всех опрашивала. Но никто ее здесь не видел – возможно, ее кредиткой воспользовался кто-то другой. А вы… ее сестра?

– Как вы догадались? – со слезами на глазах спросила Кейт.

– Вы очень похожи, – ответил мужчина, снова глядя на фотографию.

– Но вам известно хоть что-нибудь? Хоть что-нибудь, что может мне помочь?

Мужчина отрицательно покачал головой. Увидев, что по щекам Кейт, не выдержавшей очередной неудачи, покатились слезы, он протянул ей бумажную салфетку из стопки, лежащей рядом с кофейником.

Нет, он не мог быть тем человеком. Кейт чувствовала теперь, что это был не он.

– Полиция обыскала все окрестности. Если им что-то и удалось найти, нам об этом ничего не известно – они ничего нам не говорили. Так что, боюсь, я вряд ли чем-то могу вам помочь. Мне очень жаль, действительно, очень жаль… Простите…

– Ничего, ничего, – пробормотала Кейт.

Она положила фотографию Виллы обратно в сумочку и, опустив голову, вышла из магазина. Ураган, сотрясающий ее душу, рвался наружу. Нервы были натянуты, как струны гитары.

Она села в машину, чувствуя, как к ее горлу подступают рыдания. Бонни встревожено лизала ей руку и повизгивала, пытаясь привлечь к себе внимание, но Кейт сидела в каком-то оцепенении, не реагируя ни на что. Здесь, на этой автозаправке, она остро ощущала присутствие Виллы. Ей так хотелось взять сейчас сестру за руку, погладить ее по щеке… Но Виллы не было рядом, и Кейт становилось страшно, когда она думала о том, насколько далеко, возможно, была теперь ее сестра.

Сердце Кейт разрывалось от боли, и душераздирающий крик рвался из ее груди. Бонни тыкалась носом в руку хозяйки, обеспокоенная ее состоянием, но та по-прежнему не обращала на собаку никакого внимания. Ей хотелось просто опустить голову на руль и разрыдаться, и поэтому, вместо того, чтобы сразу уехать, она, обогнув автозаправку, остановила машину на темной, пустынной автостоянке позади магазинчиков.

Свет фонарей в этом месте был очень тусклым. Автостоянка была отделена от тротуара невысокой оградой, а напротив нее стояло несколько маленьких и опрятных, ярко освещенных домов. В свете, лившемся из их окон, Кейт увидела припаркованную у проволочной ограды легковую машину с кузовом и силуэт мужчины, выбрасывающего что-то в мусорный бак.

Спокойная мягкая музыка, льющаяся все это время из радиоприемника, неожиданно превратилась в надрывное соло саксофона, и Кейт, в конце концов, не выдержала. Она была слишком измучена неизвестностью и бесплодными поисками, и слезы, уже давно стоящие у нее в горле, полились бурным потоком.

Она разразилась такими отчаянными рыданиями, что Бонни в панике отпрыгнула от нее. Кейт плакала, вспоминая, как Вилла сидела у нее на коленях, не сводя глаз с китов, как она работала за своим мольбертом, как они вместе с Мэттом украшали рождественскую елку плоскими морскими ежами. Она думала о том, что ее брат все еще ищет Королевскую жемчужину, о том, что Вилла была любовницей Эндрю, о том, что Вилла исчезла… и слезы ручьями текли по ее щекам.

Ей хотелось завыть, закричать во весь голос. По радио все еще передавали музыку, но саксофон уже уступил место фортепиано и бас-гитаре.

Кейт плакала навзрыд, и ее сердце пульсировало, как струны бас-гитары. Слезы были для нее сейчас единственным другом: они поддерживали ее, давая почувствовать, что она не одна. И вдруг Кейт поняла, что рядом, действительно, кто-то есть: она с ужасом услышала, как в окно кто-то скребется. Кейт испуганно затаила дыхание, но Бонни приветливо тявкнула.

Перед дверцей машины стоял Брейнер, царапая передними лапами боковое стекло, а по темной автостоянке шел Джон О'Рурк.

Кейт была в таком смятении от всего пережитого, что в первый момент даже не удивилась, увидев Джона. А ведь его неожиданное появление на этой пустынной автостоянке могло бы показаться в высшей степени странным и даже подозрительным. Неизвестно, что было у него на уме…

Однако, хотя Кейт почти не знала Джона, сердце говорило ей, что этот человек не способен ни на что плохое Она распахнула дверь своей машины, позволив Брейнеру запрыгнуть внутрь, чтобы поздороваться с Бонни, и, бросившись в объятия Джона, зарыдала у него на груди.