Текст книги "Можно ли жить так?"

Ты сказал: «Или Христос, или ничто»; можно ли сказать, с экзистенциальной точки зрения, что даже динамика свободы без Христа абсолютно немыслима?

Без Христа это было бы что-то, что человек интуитивно считал бы справедливым, более естественным, но не имел бы почвы для уверенной ясности, не имел бы, прежде всего, основополагающего элемента, то есть смелости, чтобы утверждать ее.

Это проблема метода?

То, что, чтобы разрешить проблему, нужно использовать положительную гипотезу, а не отрицательную, – это самая серьезная проблема метода, которую только можно привести в пример.

Я это понял на опыте, в школе, я об этом уже рассказывал. У меня по математике всегда были низкие отметки, потому что у меня с ней не ладилось. Мне казалось, что я честно учил ее, но это было не так: я учил ее в отрыве от задачи, без интереса, без inter-esse, не вдаваясь в предмет. До тех пор, пока в четвертом классе гимназии к нам не пришел новый преподаватель, отец Борги, один из любимых учеников Энрико Ферми. В первой работе он дал нам шесть заданий; за каждое неправильно решенное задание он снижал оценку на балл, так что тот, кто неправильно решал все задачи, получал самую низкую отметку. Так вот, в числе этих шести была одна задача, не имеющая решения; в ответе мы должны были написать, что задача не имеет решения. А мы все начали решать по наитию с положительной гипотезой, и поэтому все ее решили! В следующий раз он сказал нам: «Будьте внимательны, первая задача не имеет решения, вы должны это доказать». И все получили самую низкую отметку, потому что никто не был уверен в том, что правильно решил задачу: когда мы заканчивали ее решать, то казалось, что мы решили ее правильно, а потом каждый возвращался к началу и проверял заново, нет ли какой ошибки… Мы возвращались к началу одной и той же первой задачи 3, 4, 5 раз… и так прошел весь урок!

Понимаете? Если исходишь из отрицательной гипотезы, это не позволяет тебе решить. Если человек исходит из отрицательной гипотезы (жизнь не имеет смысла), то жизнь опустошается, жизнь исчезает, люди больше не рождают детей[64]64
  Ср. Л. Джуссани. Религиозное чувство. Цит., с. 147.


[Закрыть].

Какова разница между отрицательной гипотезой, которая тебя блокирует, и меланхоличным темпераментом, который в книге Школы Общины определяется как положительный?

Меланхоличный темперамент определяется как положительный, поскольку он предрасположен с большей легкостью чувствовать предел всего того, что мы видим в вещах. Все вещи ограничены. С восемнадцатого века и далее возникла и развивалась идея, что человек может все. И от этой гордой самонадеянности – от rana rupta et bos, как писал Эзоп, от лягушки, которая надувалась, чтобы стать как бык, – мы перешли в двадцатый век, в котором произошло прямо противоположное: после Первой Мировой войны все увидели, что человек – это катастрофа; и с тех пор мы стали только хуже. Только уверенное утверждение конечной положительности позволяет человеку встречаться с любыми проблемами, вновь ставить их и вновь встречаться с ними и стремиться решать их до тех пор, пока не найдется решение.

Поэтому люди, слыша Иисуса, говорили: Он на самом деле говорит как власть имеющий[65]65
  Ср. Мф 7:28–29.


[Закрыть]. Что значит, что человек говорит как власть имеющий? Человек, который говорит, зная, о чем он говорит, и имея основания утверждать то, что утверждает; рядом с таким человеком ты уверен, что пройдешь по морю жизни вброд. Еще говорили: «Никогда человек не говорил так, как Этот Человек»[66]66
  Ин 7:46.


[Закрыть], потому что никто не давал такого объяснения жизни, как Этот Человек.

Бывает меланхолия, которая дает нам понять, что все имеет предел, что, следовательно, все вещи делаются и поддерживаются иным; такая меланхолия подталкивает тебя к поиску чего-то иного. А бывает такая меланхолия, такая грусть, когда человек говорит: «Все – ничто». Так говорят некоторые люди, от которых меня потом начинает тошнить, потому что они приходят к тебе за утешением, и ты им говоришь: «Ну нет же, ты посмотри, здесь есть и положительные черты…» – а они тебе: «Нет, все – ничто… ничто не имеет смысла»; возвращайся тогда к себе домой!..

В последнее время мне случилось часто общаться с одним молодым мужчиной, ему было 27 лет, он был болен раком. Это отношение заставляло меня задавать себе много вопросов, потому что в нем было желание жизни, а болезнь уже наложила свой отпечаток на его судьбу…

То есть наша природа является желанием жизни, а ситуация стремится к смерти.

Он чувствовал, что его судьба противоположна тому желанию…

Нет! Ты неправильно употребляешь слово «судьба»! Если судьба предназначена к жизни, а обстоятельства ведут к смерти, то побеждает судьба! Поэтому бессмертие существует, жизнь не заключается только в тех пределах, которые мы видим здесь.

Если человек говорит: «Мне плохо, я должен умереть, но я бы хотел жить, моя судьба должна была быть жизнью», – если человек говорит: «Моей судьбой должна была быть жизнь, однако я должен умереть, поскольку у меня туберкулез; у меня рак, я должен умереть», – это не рассуждение; это психологический упадок, уступка немощи. Если твоя судьба говорит тебе: «Я создана для жизни», – это значит, что судьба сильнее, и она победит, она одерживает победу над тем, что ты, в тех обстоятельствах, в которых ты находишься, должен умереть. Это значит, что существует что-то другое, существует другая позиция; если бы не было другой позиции, чего-то иного, что позволяет судьбе торжествовать, то всему было бы суждено стать ничем. Всему суждено стать ничем: могильной пылью или иссохшей тридцатитысячелетней мумией.

Если Христос призвал нас к этому пути, то это для того, чтобы мы среди людей выполняли эту задачу: кричать всем об истинной причине (истинная причина – это судьба, неотъемлемая от нашей природы) и таким образом поддерживать в людях надежду, без которой люди становятся жестокими к другим, ленивыми в работе (больше не хотят работать) и лживыми перед лицом истинного.

Драма заключается в том, что 99 процентов всех матерей больше не учат этому своих детей, и поэтому они не матери; матерью может стать даже кобылица, если быть матерью означает выбросить что-то из чрева. Мать – это та, кто воспитывает в ребенке сознание судьбы. В самом деле, если женщина усыновляет двух– или трехмесячного ребенка и растит его, уча его жить, уча его ценности судьбы, положительности жизни, она на самом деле ему мать. Поэтому проблема нашего призвания очень серьезна, это то, в чем мир нуждается больше всего. В чем нуждается мир больше всего? Если Бог стал Человеком, то Он сделал то, в чем мир нуждается больше всего; Бог стал Человеком, потому что мир в этом нуждается.

Свобода может позволить полное прирастание, а может и сухое «нет».

Да, именно сухое!

Какова положительная сторона того, что мы имеем свободу? Потому что иногда хочется сказать: лучше бы ее и не было…

Прочитай у Пеги «Мистерия о младенцах Вифлеемских»[67]67
  Ш. Пеги. Мистерия о младенцах Вифлеемских. В Избранное. Цит., с. 317 и далее.


[Закрыть], где Бог говорит: как хорошо иметь слугами свободных людей, а не рабов.

Когда Он сказал: «Создадим человека по образу Нашему и по подобию Нашему»[68]68
  Быт 1:26.


[Закрыть], Он создал человека по образу и подобию того, Чем Сам Он в высшей степени является: наивысшей свободой. Бог – это свобода; свобода – это самый великий дар Себя, который Бог сделал человеку, делая его подобным Себе; поэтому человек – господин над самим собой и над всем творением.

И во-вторых: применение свободы очень просто. Достаточно признавать и принимать очевидное, признавать и принимать, признавать и прирастать к очевидному присутствию. Ты сталкиваешься с этим присутствием; ты выходишь за дверь и сталкиваешься нос к носу с этим присутствием. Нужно просто признавать и принимать очевидное присутствие. Поэтому динамизм свободы – это простейшая вещь, в этом и заключается ее трудность: она проста!

Огонь, стремящийся сжечь свободу, состоит из языков пламени, которые говорят: «А может быть, а если, а на самом деле, однако». Это все слова, которые не позволяют тебе уловить реальность (что противоречит разуму, природа которого улавливать реальность), которые вырывают тебя из реальности, ведут бесперебойный огонь, перегораживая тебе путь к реальности[69]69
  Ср. Л. Джуссани. Религиозное чувство. Цит., сс. 36–37.


[Закрыть], если говорить военными терминами. Но военные термины рождают в нас неправильный образ, потому что военные термины в Библии – это метафора, применяемая к Богу, они являются божественным определением, Библия даже сделала присутствие Бога участником войны за спасение еврейского народа, чтобы сохранить за евреями обладание Им.

Объявление. После Рождества начнутся медицинские консультации, и об этих консультациях я хотел сказать пару слов. Мы должны вынести суждение о том, как в будущем году вы проследуете но вашему пути в Memores Domini, и мы просим вас пройти собеседование с врачом, потому что этот путь требует, чтобы человек совершал его всей полнотой своей личности, включая физический и психологический аспекты.

Цель этого собеседования одна: чтобы окончательное принятие вас в пути Memores Domini не противоречило вашей свободе. Чтобы оно было условием, в котором вы бы могли быть свободными, свободными, не задыхаясь. Понимаете? Это любовь к вашей свободе.

Глава третья
Послушание

Сегодня мы сделаем новый шаг в нашем размышлении. Что означает размышление? Оно означает осознание истины, открывающейся перед глазами, позволяющее тебе проникнуть в нее. Она не должна быть бумажным листом, прибитым к стене, к поверхности твоих глаз, то есть к поверхности твоего сердца, она должна быть живыми словами, внутрь которых ты можешь проникнуть. Мы можем проникнуть только в живые слова, то есть в слова, которые говорят нам люди, живущие с нами, участвующие в нашей жизни.

До сих пор мы говорили о вере и о свободе, являющейся условием веры. Без свободы нет веры, есть лишь упрямый осел (если подойти к нему сзади и уколоть его чем-нибудь, он прореагирует!). Сегодня мы увидим, какая добродетель является следствием веры. Вера – это акт познания, свобода – это условие для его осуществления. Какое чувство рождает этот акт познания? Какой тип привязанности он рождает? За каждым познанием следует привязанность: какой тип привязанности следует за познанием веры? Или, другими словами, какой тип добродетели присущ вере? Какая добродетель присуща вере? И здесь слово «добродетель» объясняет слово привязанность.

Привязанность – это определенное поведение. Ты видишь колонну и, поскольку ты очень ослабел от учебы, тебе кажется, что это твоя возлюбленная: за неправильным познанием следует неправильная привязанность. Привязанность – это определенная позиция в отношении познанного объекта: тебе показалось, что колонна – это красивая девушка, и ты начал вести себя определенным образом, и расквасил нос. Привязанность – это определенная позиция по отношению к познанному объекту.

Правильная позиция по отношению к познанному объекту, правильная привязанность, рождающаяся от познанного объекта, называется добродетелью. Привычка выделять перед чтением «Дневного часа» строчку, исполненную истины и смысла, привычка к чему-то называется добродетелью, например, добродетель сострадания. Потому что добродетель – это определенная позиция к познанному объекту, правильная позиция, обычно правильная позиция к познанному объекту, привычно правильная позиция в отношении познанного объекта.

Я пью, потому что у меня пересохло во рту. Я мог бы пить и просто так: стоит здесь вода, вот я и пью. Я же благодарен Глории за то, что она любезно принесла мне воды, я не просил ее об этом. Я пью и благодарю Глорию за то, что она принесла воды. Это добродетель, добродетель благодарности.

Мы должны делать эти шаги таким образом, чтобы больше к ним не возвращаться, нужно изучать эти слова, нужно размышлять над ними, иначе говоря, необходимо прояснить эти слова и понять их. Поэтому мы должны говорить о них, вы должны говорить о них между собой таким образом, чтобы эти шаги оставались позади, чтобы путь продолжался. В этом смысле лучше идти медленно, потому что тише едешь – дальше будешь.

Помните тот день[70]70
  Ср. Мк 6:30–44.


[Закрыть], когда за Иисусом следовала большая толпа людей, которые (и это поразительно), желая услышать, как Он говорил, не помнили уже ни о голоде, ни об усталости, и шли за Ним на протяжении почти трех дней. Взойдя на вершину холма, Иисус увидел это море людей, покрывающее склоны холма, и «сжалился над ними». Краткие заметки, которые дает Евангелие, особенно в другом месте[71]71
  Мф 9:36.


[Закрыть], словно распахивают перед нами величие души Христа. «Иисус увидел их и сжалился над ними, потому что они были как овцы, не имеющие пастыря», Он сжалился над ними не только потому, что они проголодались и устали, но при этом невозмутимо продолжали следовать за Ним; Его взгляд был шире: почему у этих людей был такой голод и такая жажда по Его словам? Потому что они никогда не слышали, чтобы кто-то говорил, как Он, они никогда не слышали, чтобы кто-то говорил вещи, которые говорил Он, и все же то, что говорил Он, было тем, для чего эти люди были рождены, были рождены их матерью. Они родились для этого, но никто не говорил им этого. «И сжалился над ними», и эта жалость сразу обратилась в реалистическое наблюдение: они проголодались. Сжалиться над людьми от того, что они не знают своей судьбы, и сжалиться над людьми от того, что они голодны (ибо уже три дня они следуют за Тем, Кто говорит им об их судьбе), – это одно и то же, тот же самый поступок. Итак, Он сказал апостолам: «Усадите всех». Они сели… в общем, Он их всех накормил.

И люди, следовавшие за Ним, чтобы услышать, как Он говорил, были настолько зачарованы этим Его последним поступком (ведь даже экономический вопрос был решен: они поели и не заплатили), что их воодушевление достигло максимальной точки, и они принялись восхвалять Христа, как ожидаемого царя, царя – сына Давидова, потомка Давида, который должен был прийти и отдать весь мир в руки иудеям, сделать иудейский народ властителем мира. Спасителем мира, но для них слова «спаситель» и «властитель» имели одно и то же значение, для их черствой души эти слова имели одно и то же значение. «И тогда все окружили Его, – говорит Евангелие, – чтобы сделать Его царем». Он удалился от них и тайно переправился на другой берег озера. Там, на другом берегу стоял город Капернаум с его прекрасной синагогой, останки которой можно увидеть еще и сейчас.

Наступил другой день, была суббота, и привычным для Него было… Он вошел в мир как человек, человек как и все другие; поэтому, как все другие люди его возраста ходили по субботам в синагогу, так и Он ходил в синагогу, молился с другими людьми в синагоге, произносил псалмы, которые произносим мы и произносили евреи в те времена. В определенный момент по желанию можно было поднять руку и вызваться читать отрывок из Библии, то, что попадалось случайно на глаза или же то, что было установлено на тот день. Иисус всегда пользовался этой возможностью, Он поднимал руку и выходил, чтобы говорить. То новое, что Он начинал говорить, было сказано внутри старого: это был новый способ смотреть на мир. Слова были теми же самыми, способ же смотреть на старые слова был новым. Я настаиваю на этом, потому что жизнь христианина заключается в новизне, прокладывающей себе путь внутри старого, это и значит быть христианином.

В тот день в чтении из Библии рассказывалось о евреях в пустыне, которых Бог насытил манной. И Иисус сказал: «Ваши отцы насытились манной, но потом умерли. Я несу вам манну, Я несу вам хлеб, и кто будет есть его, больше не умрет». Сначала все поняли, что Он выражался метафорично (метафора, абстрактное сравнение; когда я говорю: «Мои слова должны быть хлебом для твоей души», – ты понимаешь, что речь не идет о том хлебе, который едят, – как хлеб является пищей для тела, так слова являются пищей для души): «Ваши отцы ели манну, а потом умерли. Мои слова как хлеб: кто будет есть их, то есть кто будет усваивать их, больше не умрет». Люди, как я говорил, пусть даже в некоторой растерянности, понимали, что это метафора, образное выражение. Но в тот момент, когда Он обращался к ним с этими словами, открылась входная дверь и в синагогу влилась людская толпа. Это были те самые люди, что за день до этого следовали за Ним, некоторые из тех, что за день до этого хотели сделать Его царем. Когда Он умело и таинственно сбежал от них, они подумали: «Наверное, Он пошел в Капернаум!» Тогда, ища Его, они обогнули по периметру все озеро и вошли в синагогу как раз в тот момент, когда Он говорил.

При виде входящих в синагогу людей, которые, несмотря на свою усталость, несмотря на свой голод, не успокоились до тех пор, пока снова не нашли Его, у Иисуса (Который был таким же человеком, как и другие, как любой из нас, когда видит что-то красивое и замирает), забилось сердце, и (как в любом из нас эмоция или биение сердца может родить новый образ, может родить красивую идею, так приходили идеи и к Иисусу) Ему в голову пришла самая прекрасная из всех Его идей. Неожиданно Он меняет смысл своих слов, значение своей речи и говорит: «Вы следуете за Мной, потому что Я насытил вас хлебом, «бесплатно» насытил, но Я дам вам нечто лучшее в пищу, Я дам вам плоть Мою в пищу и кровь Мою в питие. И кто будет есть этот хлеб и пить это питие, будет жить вечно».

В этот раз изменение слов, изменение значения слова «хлеб» было очевиднее, чем в начале. Все понимали, что Он говорил не метафорично, не прибегал к образности, а говорил серьезно.

И тогда начальники: журналисты, политики, преподаватели университета и старших классов, – те, кто старается диктовать другим собственное понимание жизни, и в те времена их называли книжниками и фарисеями, – начали говорить людям (наконец-то им представился повод, потому что до этого они сидели в бешенстве, не имея ничего, за что можно было бы ухватиться): «Вы слышали? Он сумасшедший, Он сумасшедший! Кто может дать плоть свою в пищу, кровь свою в питие? Он сумасшедший, Он сумасшедший!» Они распространяли эту идею, убеждали всех в том, что Он сумасшедший. И все люди, которые всегда идут на поводу, словно стадо баранов (именно поэтому, как я уже сказал, необходимо размышлять), все принялись повторять эти слова: «Он сумасшедший, Он сумасшедший! Как Он может дать нам плоть Свою в пищу?» И пока они переговаривались: «Он сумасшедший, Он сумасшедший!» – фарисеи настаивали: «Пойдемте отсюда, пойдемте отсюда, оставим Его здесь, пойдемте отсюда!» И постепенно люди последовали за фарисеями и книжниками, вышли из синагоги и, поскольку уже наступил вечер (кажется, что эти встречи проводились во второй половине дня), в вечерней полутьме в синагоге сделалась великая тишина. Сидел там только Иисус, глядя в пустоту; представьте, какую боль Он должен был испытывать: момент наивысшего человеческого непонимания… символ наивысшего человеческого непонимания, потому что наивысший момент наступил немного позже.

Но маленькая группа осталась. Это была маленькая группа поклонников, банда, банда безоружных… бедняги! Они все сидели там, опустив головы, в молчании. И Иисус, Который, если говорил то, ради чего Он пришел, то не отступал, настаивал: в то время как толпа говорила: «Он сумасшедший, Он сумасшедший!» – Он настойчиво повторял: «Если не будете есть плоти Моей, не войдете в Царствие небесное». Иными словами, в истину вещей; вы не спасетесь, потеряете самих себя. Иисус говорит той дюжине людей, сидевших в молчании: «И вы хотите уйти?» Он не смягчает непостижимости своих слов, а настойчиво спрашивает: «И вы хотите уйти?» И тогда Симон, порывистый, как всегда, вызывается говорить от лица всех: «Учитель, и мы не понимаем того, что Ты говоришь, но если мы уйдем от Тебя, куда нам идти? Только у тебя есть слова, – именно таким должен быть правильный перевод, – которые соответствуют сердцу, которые дают смысл жизни». Но что означает «слова, которые соответствуют сердцу»? Разумные слова! Разум означает открывать соответствие (по крайней мере об этом мы говорили в последний раз) того, что кто-то говорит тебе о реальности, тому, чего ждет сердце от реальности. Соответствие слов, сказанных кем-то о жизни, потребностям, которые имеет сердце по отношению к жизни, как говорится в «Религиозном чувстве»[72]72
  Л. Джуссани. Религиозное чувство. Цит., сс. 9-12.


[Закрыть].

Учитель, если мы уйдем от Тебя, то куда нам идти? Только у Тебя есть слова, объясняющие жизнь, дающие смысл жизни, только у Тебя есть слова, говорящие о жизни разумным образом, образом, соответствующим сердцу. Это должно бы быть легко, но, как мы видели в прошлый раз, это самое трудное, говорить в соответствии с потребностями сердца – это самое исключительное на свете.

Как должны были поступать люди перед лицом действительно исключительного явления, человека, говорящего соответствующим сердцу образом, объясняющего жизнь соответствующим сердцу образом (поэтому истинно), перед очевидностью истины, заключавшейся в словах Того Человека, перед испытанным очевидным соответствием, перед этим очевидным соответствием того, что Он говорил, сердцу (вот уже на протяжении многих месяцев они слушали, как Он говорил, и все сильнее становилось впечатление того, что Он единственный говорит соответствующим сердцу образом)? Было логичнее, разумнее возмутиться, потому что они не понимали того, что Он говорил, или же разумнее было сказать: «Я этого не понимаю, но если я уйду от Него, никто не будет говорить со мной соответствующим моему сердцу образом»? Я не понимаю, но никто не говорит так разумно, как Этот Человек; поэтому я вынужден быть честным по отношению к Этому Человеку, быть искренним по отношению к Этому Человеку, то есть следовать за Этим Человеком.

Незамедлительная реакция, которую испытал бы человек, которую испытал бы справедливый человек перед вопросом: «И вы хотите уйти?» – была бы такова: «Мы должны следовать за Тобой, потому что Ты единственный человек, единственный настолько исключительный случай, потому что Ты всегда говоришь соответствующим сердцу образом. И если сейчас Ты говоришь что-то другое, то значит, что сейчас мы этого не понимаем. Ты объяснишь, и завтра мы поймем это, но мы не можем оставить Тебя из-за того, что не понимаем этих слов». И даже про те слова, которых они не поняли, такие как: «Я дам вам плоть Мою в пищу», – нельзя было сказать: «Это сумасшествие!» Можно было лишь сказать: «Кто знает, что это значит!» Разумной позицией было: «Кто знает, что это значит!»

Впрочем, необходимо добавить одну очевидную вещь: люди, пришедшие из-за того, что за день до этого Он бесплатно накормил их, и которые ушли, подстрекаемые фарисеями, поступили неразумно. Почему? Потому что если они ушли лишь из-за того, что Он только что сказал что-то непонятное, действительно непонятное (нельзя было сказать, что Он говорил против сердца, но Он действительно говорил непонятно), они поступили неразумно. Потому что их поступок противоречил тому, что они видели за день до этого. За день до этого они следовали за Ним, потому что Он раздавал хлеб; уйти от Него из-за непонимания означало отрицать очевидность предшествующего дня. Накануне они увидели что-то, что подтолкнуло этих людей идти искать Его. Но поскольку то, что Он говорил, было непонятно, они ушли, оставив Его и назвав Его сумасшедшим: «Он сумасшедший!» Хорошо, Он-то, может быть, и сумасшедший… а, может быть, сумасшедший ты сам, потому что за день до этого ты искал Его! Это скорее ты сошел с ума накануне. Но им и в голову не пришло так рассуждать: для них было очевидно, что накануне они поступили правильно, они не упрекали себя за то, что пошли искать Его, оставшись голодными еще один день. Слишком очевидным было то, что Он сделал в тот день.

Поэтому перед исключительным событием Этого Человека, Который всегда говорит соответствующим сердцу образом, как никто другой и никогда, самым незамедлительным и разумным следствием было следовать за Ним, как сказал святой Петр: «Если мы уйдем от Тебя, то куда нам идти? Нет другого смысла в жизни. Только у Тебя слово, объясняющее жизнь, слово, соответствующее сердцу». И действительно, тот, кто ушел, противоречил самому себе, ушел, противореча самому себе.

Подведем итоги. Во-первых, мы рассмотрели евангельский сюжет, правильным выводом из которого был вывод, сделанный апостолами, видевшими на протяжении многих месяцев, как и многие другие, что делал и говорил Иисус. И все говорили: «Действительно появился пророк. Чудесно. Только Он говорит так, и видно, что Он говорит как власть имеющий», – потому что то, что Он говорил, соответствовало их сердцу. Но в определенный момент, услышав Его выражение, на первый взгляд непонятное выражение, они отступили под напором общественного мнения, под напором газет, телевидения и политиков. Они сказали: «Он сумасшедший!» – потому что то, что Он говорил, не входило в привычный ход их мыслей; Его слова не были против их сердца, они были непонятны. Правильно поступили Петр и другие Его друзья – они, несмотря ни на что, последовали за Ним: «Пусть и мы не понимаем, но никто не говорил таким соответствующим человеческому сердцу образом как Ты, поэтому если мы уйдем от Тебя, то к кому пойдем? Жизнь больше не имеет смысла». Поэтому они последовали за Ним. Именно они поступили разумно: разумно поступил Симон, разумно поступили апостолы, которые остались в растерянности, ведь и они не понимали. Они все равно последовали за Ним: вот источник позиции, основанной на привязанности. Остальные ушли, отвергнув Его, несмотря на все то, что они видели и слышали, а эта маленькая группа осталась, прирастая к Нему, следуя за Ним: здесь лежит начало понятия послушания, которое рождается из разума, рождается, лучше сказать, как разумная позиция. «Кто говорит, как Ты? Без Тебя жизнь не имеет смысла, только Ты можешь давать смысл жизни». Это была положительная позиция в отношении Него, позиция прирастания к Нему, и в тот момент эта позиция подвергалась испытанию. Но было правильно следовать за Ним, потому что в противном случае им пришлось бы отрицать все предшествующие месяцы, проведенные с Ним, на протяжении которых для них становилось все очевиднее, что Этот Человек отличается от всех остальных.