Текст книги "Утраченный покой"

Счёт времени потерялся, и как-то так вышло, что мы все трое, опьянённые силой друг друга, провалились в светлую дрёму.

Проснулись мы уже в полдень, вернее, проснулась я и разбудила моих дурашек.

Происшедшее утром казалось какой-то светлой сказкой, которая ушла совсем недалеко; её сейчас нет, но она рядом и может вернуться в любой момент. От этого становилось легко и радостно. Флерсы убежали на кухню готовить еду мне и Ландышам, а я ушла в ресторан, не работать, а так – показаться для виду, да собрать дань фруктами с кухни.

Управившись за четверть часа, я выскочила из ресторана, неся по пакету в обеих руках, и направилась к себе. Вчерашний день, а вернее, грубая реальность поджидала меня на лестнице. Ники и Шон сидели на ступеньках плечом к плечу, повесив головы, то ли изображая раскаяние, то ли размышляя о перспективах наказания.

А я была совсем не в настроении общаться с ними. Ну вот совсем. Ни объяснять, что они неправы, ни тем более как-то наказывать, и уж совсем мне не хотелось вспоминать о том, что через пару дней Тони, возможно, рискнёт своей шкурой и кого-то убьёт, или сам сильно пострадает, или и то, и другое. Но эти двое сидели на моей лестнице, и я не могла пройти, сделав вид, будто не заметила их, хоть мне и очень этого хотелось.

Завидев меня, Шон плавно опустился на колени, в своём дорогом костюме на грязный асфальт.

– Госпожа, – заговорил он, повесив голову и смотря прямо в землю. – Я виноват, что скрыл от вас браконьерство своей бывшей подопечной. Мне нет извинений, и я готов понести любое, – на этом слове его голос дрогнул, – наказание. Но, госпожа, Ники ещё не в полном разуме и иногда просто не понимает, что делает, и не понимает последствий своих поступков. Я прошу снисхождения для неё, – тихо закончил он и приподнял голову, чтобы взглянуть на меня.

А я стояла и размышляла о том, как странно, что в коленопреклонённом Шоне куда больше достоинства и силы, чем в скукожившейся Ники, так и оставшейся сидеть на ступеньке. Тем временем инкуб, подняв голову, не только посмотрел мне в лицо, но и вдохнул запах, рассказывающий ему куда больше, чем он мог видеть. На его лице отразилась какая-то странная смесь эмоций, и он, наплевав на этикет, с силой втянул воздух ещё, и ещё, подавшись ко мне.

– О, всё сущее во всех мирах, – выдохнул он потрясённо. Ники от его слов подняла голову и, наконец, посмотрела на меня. Потом её взгляд расфокусировался – она переключилась на vis-зрение, и… опустилась на колени и пошла ко мне, потянувшись руками, как в трансе.

Это меня отрезвило: вдруг кто-то увидит, что эти двое ведут себя, как христиане при явлении Девы Марии, я ж потом замучаюсь своему персоналу мозги чистить.

– Ладно! За мной. Дома поговорим, – и я, обогнув Шона, быстренько побежала вверх.

Инкуб пришёл в себя быстрее Ники, подхватил её и двинул за мной, таща на буксире спотыкающуюся divinitas. Я как раз успела сунуть ему в руку пакет, чтобы открыть ключом дверь, пропустила их внутрь и оглянулась, как заправский супер-агент, не следил ли кто за нами. Вроде бы не следил, но отчего-то полной уверенности не было.

Зайдя домой, я взглянула в по-прежнему ошарашенные лица Шона и Ники.

– Что? – задала я очень конкретный и по делу вопрос.

– Вы белая, – выдохнула Ники. – Истинно белая.

– А, – я отмахнулась, – Пижма пришёл в себя, и мы… Ну… Вы поняли.

Мне не хотелось ничего объяснять, выяснять, да и вообще с ними общаться, но где-то на краю сознания сидела мысль, что это неправильно. Что нельзя себя так вести, нельзя уступать этой светлой простоте. Опасно.

И опять же каким-то краем сознания я отметила, что Шон шокирован, но, в общем-то, вполне в порядке, а вот Ники почему-то кажется пьяной и не сводит с меня идиотски-восторженного взгляда.

Тут из кухни показались Лиан и Пижма.

– Пати…

– О-о-о, – этот почти оргазмический звук издала Ники, её взгляд перебегал от Лиана к Пижме и остановился на нём.

А мы все таращились на неё.

Что происходит, в конце-то концов?

Не успела я ещё как-то дооформить своё возмущение, как Шон, со своим неимоверным опытом и чутьём, взял ситуацию в свои руки.

– Ники, бестолочь безмозглая, – он схватил её за волосы на затылке и хорошенько помотал головой из стороны в сторону. – А ну, справляйся с опьянением, как я учил, иначе пожалеешь. Я сам тебя накажу, чтобы не отвлекать госпожу, ясно?

И уже мне:

– Это то, о чём я говорил, безмозглая она ещё совсем.

Флерсы тем временем, спрятав польщённые улыбки, скрылись в кухне, им одним пришлась по душе реакция зелёной divinitas на их появление. Мои дурашки, оказывается, не лишены некоего тщеславия, кто б знал.

– Что за дурдом творится, Шон?

– Вы… Вы истекаете силой, она почти непригодна для меня, но Ники опьянела, лишь стоя рядом. Она ещё очень плохо справляется со столь насыщенной белой силой.

Я? Истекаю? Я не ощущала себя истекающей.

– «Фырх! Инкуб! Что он знает? Ты светишься!!! Светишься, как Матери в лучшие времена!» – вторгся в мои мысли Лиан.

– «Хорошо. Я свечусь, но почему при этом я себя ощущаю такой тупой? Я думать не могу, не могу сосредоточиться».

– «Ну… Так выходит. Иначе нельзя».

– «Нет. Так нельзя. Я должна… думать».

– «Не надо!» – но я закрылась от расстроенного вопля и, приложив ладони ко лбу, попрощалась с утренней сказкой, отпустила её и сама ушла. Ушла в реальность. Припомнила вчерашний день, вернее вечер, Самума, Эльвису, визит вожака с преемником и драку. Припомнила, что Тони грозит опасность, и что сегодня ночью Ники попытается его перекинуть…. Сказка ушла далеко-далеко, но как только я решу насущные проблемы, то верну её. Обязательно.

Отняв руки от лица, я посмотрела на собранного и готового ко всему Шона и протрезвевшую Ники.

– Значит, так, Ники, – она вздрогнула, я и сама удивилась льду в моём голосе, ясно ощущая, что ещё несколько минут назад я была совсем другой. – Ты планировала перекинуть Тони этой ночью, тебе для этого нужна какая-то помощь от меня?

– Нет, – пролепетала она.

– Ты знаешь, что он собрался драться с Сугавой на глазах у свободной стаи, если ты сможешь его перекинуть?

– Да.

– Ники, ты очень странная и непонятная divinitas, но если ты сможешь перекидывать Тони, если он благодаря тебе справится с Френком Сугавой, я не буду тебя наказывать за браконьерство и ложь. Более того, ты получишь разрешение на свои опыты с Тони. Но если ты своими птичьими мозгами чего-то не рассчитаешь, если ты подведёшь моего Тони, то ответишь за всё. Ясно? Если ты не сможешь перекинуть его перед стаей, то и не берись за это. Ясно?

– Да.

– Всё ясно? – с нажимом спросила я.

– Да, – вконец перепуганно ответила она.

– Всё, свободна.

– Я… Я могу идти?

– Да!

Молоденькая divinitas рысью бросилась к окну-двери, бросив сочувствующий и виноватый взгляд на Шона.

Когда за ней закрылась дверь, я дала вою чувствам: подскочив к Шону и постучав ему по лбу, проорала.

– Чем ты думаешь? А? Тебе вообще в голову приходило, что как бы нелояльно скрывать от своей госпожи такое, а? Макиавелли красный! Тебе в голову не приходило, что у меня тоже есть мозги! Что я не буду сначала калечить, а потом думать! Отчего ты мне не доверяешь ни на йоту? Отчего? Почему относишься, как к врагу какому-нибудь, Шон?! Ты ведь этим всё разрушаешь. Сам разрушаешь. Как мне тебе доверять?! А?! – кричала я, носясь по комнате, периодически подбегая к нему.

Я слишком увлеклась выпусканием пара и своими эмоциями и не сразу заметила, что он скрючился, и не просто закрыл ладонями лицо, а царапает себя.

– Прекрати! – скомандовала я, рабская метка отбросила его руки от лица.

Он стоял пустой и раздавленный.

– Да что ж такое?! – взвыла я в голос. – Свет и Тень, что ж творится?!

Я же просто бегала и орала, что думаю, я же не отдавала никаких приказов его метке, так что же с ним?

В дверях показался Лиан, надутый, с поджатыми губами, более чем когда-либо напоминая старика.

– Успокойся. Он сам с собой это сделал, – сообщил флерс с порога. – Он не понимал, что ты ему доверяешь и что тебе можно доверять. И теперь понял, чего лишился.

Сказав это, флерс, с оскорблённым видом, скрылся в коридоре.

Дурдом.

Я упала в кресло и зажмурила глаза в глупой надежде, что последние минуты жизни мне привиделись. Но нет! Шон стоял всё там же, как поломанная механическая игрушка, пустой настолько, что даже наша ментальная связь не работала. Вздохнув, я подошла к нему, взяла за руку, отвела к дивану и усадила. Своей пустотой и безвольностью он до боли напомнил Пижму до выздоровления, я села рядом и, потянув на себя, уложила его голову на колени.

Покричала, выпустила пар, а инкубу-макиавелли этого хватило, чтобы довести себя до vis-комы.

Несправедливо. Даже поорать нельзя, ведь он был виноват, и ещё как.

Теперь я понимала, как Шон выживал все эти столетия в рабстве: он опекал тех, кто слабее, прикрывал, брал их вину на себя. Наверное, это всё из-за «подарка Уту»…. Эта белая сила, запертая в нём, не давала ему превратиться в безмозглое орудие, заставляла искать признания и самоуважения, заставляла не забывать себя.

Размышляя над этим, я перебирала мягкие шелковистые волосы, безотчётно подкармливая Шона. Через какое-то время он наполнился настолько, что я, настроенная на него, услышала его мысли.

– «Каких ошибок боишься, те и совершаешь…»

– «Шон…»

– «Я знал, что могу всё испортить, но думал, что это касается кормёжки… Я не умею доверять, Пати. Я не знаю, что это такое, поэтому и предал тебя, сам не поняв, что делаю. Конечно, ты ничего бы не сделала Ники и Грею. Конечно… Мне нет прощения, я предал».

– «Чшш… Просто попробуй научиться доверять мне».

– «Ты простила меня?» – пришла его удивлённая мысль. И, прочитав мой безмолвный ответ…

– Ай… – Шон вспыхнул, как и день назад, только сильнее. – «Что? Опять? Почему это так больно и хорошо одновременно?» – он прижимал руку к груди, улыбаясь и вытирая слёзы.

Тут в комнату вошёл Лиан, и Шон поднял голову с моих колен и чинно сел рядышком: мол, пришёл старшой, и я ни на что больше не претендую.

Флерс без спроса уселся мне на колени и уткнулся носом в шею.

– «Ты перестала сиять. Из-за них», – грустно «произнёс» он.

– «Из-за себя, Лиан. Мне нужна ясная голова. Мы ведь обсуждали это раньше. Я не могу уподобляться Светлым Матерям, иначе меня ждёт их судьба. Ты ведь не хочешь этого?»

– «Не хочу. Но всё равно…»

– «Как только будет можно, я верну это», – пообещала я.

– «Ладно».

Вздохнув, флерс спрыгнул с коленей, недружелюбно окинул Шона взглядом, – тот благовоспитанно потупился, мол, уважаю и не нарываюсь, – и ушёл на кухню, оставив собственное недовольство происходящим, подобно аромату, висеть в комнате.

«Как они все мне надоели!» – я успела захлопнуть связь и не вывалить эту мысль на Шона и Лиана.

– Ладно, Шон, приходи в себя. Помнишь, как ты рассказывал мне про серн?

– Угу.

– Вот тогда ты мне нравился, и очень.

– Я понял, – с улыбкой ответил он и направился к двери. – Я очень постараюсь больше не ошибаться, – сказал он на прощание.

Я лишь улыбнулась.

Выскользнув следом за Шоном, я помчалась к себе в ресторан, как беглец в убежище.

Я сбежала из дурдома!

Заскочив в кабинет, позвонила Вику.

– Приезжай! – отчаянно потребовала я.

Повисло секундное молчание…

– Что случилось? – обеспокоенно спросил он.

– Ничего. Просто ты мне очень-очень нужен.

– Хорошо. Буду через два часа.

Ура! Жизнь налаживается!

Мы с Виком отправились в Парк, в нашу излюбленную его часть – Рэмбл. И хоть там всё создано руками человека, и даже ручеёк фальшивый (его вода отдаёт железом труб), это всё же один из самых живых уголков Манхеттена. Если совсем немного постараться, то вполне можно забыть о рукотворности этого маленького леса. Именно в Рэмбле проводили дни Ландыши, и им было там совсем неплохо, а к вечеру они приходили к ограде парка напротив моего дома. Так и мигрировали каждый день, покуда я вчера не спохватилась. Пройдя по всем тропкам, забравшись на каждый холм и утёс, спустившись во все овражки, мы с Виком, перепачканные, но совершенно счастливые, не спеша вышли к Черепашьему пруду и устроились на его берегу, любуясь замком Бельведер.

– Знаешь, увидев тебя впервые, никогда бы не поверил, что ты способна часами лазить по кустам и оврагам, там, где водятся пауки и неизвестные ранее науке сороконожки, – смеясь, заметил Вик.

– Без тебя я бы туда не полезла. Мне нравится делать то, что нравится тебе, – вырвалось совершенно лишнее признание.

– Правда, Пати? Почему?

Ах, ну что же ему ответить, врать сейчас я совсем не хотела и даже не могла…

– Мне нравится, когда ты счастлив, – буркнула я, глядя на траву.

Он тихо и счастливо засмеялся и притянул меня к себе, я тут же уткнулась ему носом в шею.

– Пати, Пати… Девочка моя… Ты справляешься? – вдруг спросил он.

– Угу.

Он лишь молча кивнул, и я была безмерно благодарна ему за понимание и молчание.

– Знай, я рядом, – тихо произнёс он, и я вдруг вспыхнула белым. Крепко-крепко обняв его, отдала столько, сколько он мог взять.

Время, проведённое с Виком, впоследствии вспоминалось, как попадание в «глаз» урагана. Несколько часов тишины и светлой привычности посреди разверзшегося безумия.

А ураган событий разразился, когда солнце стало клониться к горизонту. Не прошло и суток, как Самум проклял Шона, а это значит, что этой ночью инкубу придётся избавляться от проклятия.

Хвала Свету и Тени, Шон не попытался корчить героя и к закату был в моём переулке. Мы держали с ним «связь», и последнее, что он успел – «крикнуть», чтобы я не спешила ему навстречу. Но я не послушалась, боясь за него, и выскочила через чёрный ход, как раз увидев всё. Это было ужасно. Как будто какое-то невидимое огромное чудовище со щупальцами терзало инкуба, подбрасывая в воздух, выворачивая раз за разом, заставляя харкать кровью, выдёргивая из него всё до последней крохи. Наконец, наигравшись, это нечто бросило его, как сломанную куклу, и пропало, оставив тошнотворную смесь запахов жжёного рога и серы.

Я почему-то подкралась к Шону, безотчётно боясь, что это нечто может вернуться, и аккуратно перевернула инкуба на спину. Его лицо было разбито в кровь от ударов об асфальт, но больше всего меня напугала тёмная кровь из глаз и ушей. Легко подхватив его на руки, – он вдруг оказался очень лёгким, – я рысью побежала к себе, умоляя Свет увести охрану и прочий персонал из коридоров. Свет или Удача услышали, и никто не увидел меня, несущую мужчину, как тряпичную куклу. В кабинете я уложила его, так и не подавшего признаков жизни, на диван, и тут в дверь постучали. От этого звука я взвилась с придушенным перепуганным криком. Подойдя к двери, открыла её в щель. На пороге стоял Родж, а за ним Эльвиса.

– Мэм, эта дама, – сдерживая злость, произнёс Родж, – очень настаивала на встрече.

Я была немного не в себе от увиденного в переулке и скрыть своё шоковое состояние не смогла, Родж и Эльвиса уставились на меня.

– Я могу помочь, – твёрдо произнесла красная.

Я сглотнула, принимая решение.

– Всё в порядке, Родж, спасибо. Заходи, – и я приоткрыла дверь, пропуская Эльвису, а затем закрыла перед носом нехорошо задумавшегося Роджа. «Опять мне придётся на него воздействовать», – с отчаянием подумала я.

– Ты видела, да? – красная уже осматривала и ощупывала Шона и спросила, не оборачиваясь.

– Да.

– Он не так плох.

– Свет и Тень, если это не плох, то что значит плох?! – вырвалось у меня.

– Пати, знаешь, когда он заберёт проклятие дочери, лучше я сама о нём позабочусь. Элейни меня терпела только потому, что я восстанавливала его и никто не умирал, – говоря это, она гладила инкуба, кормя прикосновениями, и в какой-то момент казавшийся полумёртвым Шон вдруг схватил её и грубо притянул к себе, ища рот для смертоносного поцелуя. Это было страшно и противно, в нём опять проступила змеиная сущность, в глазах не было ничего, кроме дикого голода. Эльвиса вывернулась, подставив шею, инкуб впился в неё, и красная ахнула от боли и страха – он порвал vis-вену, как вампиры рвут плоть, и потянул её силу, одновременно наполняя своей.

– Эльвиса! – я подскочила помочь.

– Уйди! Тебе не надо это видеть. Но вернись через пять минут. Пати, через пять минут… Обязательно… – её одежда уже летела клочьями, и сама она рвала его рубашку.

Не помня себя, я выскочила за дверь, мне действительно не надо было видеть то, что произойдёт. То, что сейчас лежало на диване, не было Шоном, которого я знаю, это было нечто страшное и голодное и абсолютно, абсолютно безмозглое. Для него не было ничего, кроме голода.

Ноги не держали меня, я сползла по двери, и тут взгляд наткнулся на Роджа. Мы смотрели друг на друга, и вдруг из-за двери начали доноситься крики. Родж дёрнулся, но я отрицательно помотала головой.

– Нет…

– Её убивают.

– Нет. Всё в порядке.

– Ничего не в порядке, Пати! Ничего! В последние месяцы тут творится, демон знает, что! А всё началось с того глазастого беловолосого!

– Да, Родж, ты прав. И возврата к прежнему спокойствию нет, – тихо ответила я.

Посмотрев на меня, он вдруг развернулся и пошёл по коридору, я глазам своим не верила.

– Ты всё расскажешь мне, – потребовал он, повернувшись. – Всё, Пати, иначе, клянусь Богом, я приведу сюда отца Ворвика, и не только его, и они будут служить здесь до тех пор, пока это место не станет похожим на кафедральный собор!

Я сглотнула, напуганная его решимостью.

– Хорошо. Договорились.

– Если она умрёт, – Родж ткнул мне за спину, – я…

– Она в порядке! В порядке.

О Свет и Тень, чтобы Эльвиса была в порядке, мне надо вмешаться не позже, чем через пять минут, а они истекают. Глубоко вздохнув, я вернулась в кабинет, за считанные мгновения оплетая себя vis-защитой из невидимых лоз.

Шон был сверху, я схватила его за плечи, отодрала от Эльвисы и отбросила на пол. Красная с воплем кинулась за ним, но была схвачена и отброшена обратно на диван. Мгновение, и эти двое опять ринулись навстречу друг к другу, но я вклинилась между ними и отбросила уже не только физически, а и зелёной силой. Эльвиса, вскрикнув, затихла на диване, а я принялась за Шона. Собрав бело-розовой силы, я принялась искать «подарок Уту». Он и так был невелик, – эти белые псевдо-вены и махонький сердечный центр, – а после невидимых щупалец монстра, вызванного проклятием, и вовсе не просматривался. И всё же я нашла его в ядовитом и обжигающем красном вихре, в который превратился инкуб, и наполнила. Хватило с десяток капель на всё про всё. Шон замер, приходя в сознание. Переключившись на обычное зрение и увидев перед собой не бешеную от голода змею, а моего Шона, я направилась к Эльвисе.

Я слишком сильно приложила её зеленью и поспешила снять жгущие её «лозы». Сама зелёная сила и боль от неё вернули красную в сознание.

– Ты вовремя, – прошептала она, кривясь от боли.

– Прости, я не могла иначе, – извинилась я за «лозы».

– Ничего. Это здорово отрезвляет. Где он? – и она выглянула из-за моего плеча. – О, уже в сознании, хорошо. Я молодец.

– Боюсь, не ты молодец, Эль-Виси, – хрипло ответил Шон.

– То есть? – удивилась красная.

– Прекрати, Шон, если бы ты на меня так накинулся, то перепугал бы до полусмерти, а Эльвиса дала время прийти в себя. Плюс меня хорошо мотивировали… неожиданно.

– То есть? – опять спросила красная.

– У меня тут охранник, верует крепко, и он пригрозил из ресторана сделать кафедральный собор.

– Фу, чего ты вообще с рабами Единого дело имеешь?

– Ну, до сегодняшнего вечера проблем не было, а хороших людей не так уж много, чтобы ими разбрасываться.

– Это, наверное, тот, что с падре был? – предположил Шон.

– Он, – подтвердила я.

– Ох, Пати, тебе надо было избавиться от него сразу же.

– Если припечёт, я справлюсь, – серьёзно ответила я. – Но если он всё поймёт и согласится молчать, я не буду вывихивать ему мозги и меряться силами с Единым.

Мои гости лишь пожали плечами, давая понять, что считают такую позицию глупой, но оспаривать моё мнение не будут.

– Вас можно оставить одних? Нужно найти одежду, – я вернулась к насущным проблемам.

– Да.

Я выскользнула за дверь и отправилась на кухню, там должны быть халаты, по пути наткнулась на Роджа.

– У вас там нет одежды какой-нибудь?

– Найду, – хмуро ответил он.

Я завозилась, выбирая халат для не обделённой формами Эльвисы, ведь у нас на кухне работали одни мужчины, и все довольно субтильные, за исключением Поля, а когда вернулась, то застала Роджа в моём кабинете.

Эльвиса и Шон недружелюбно пялились на него. Инкуб уже был в мешковатых брюках, а красная возлежала на диване, как натурщица, бесстыдная и равнодушная.

– Видишь, всё в порядке, – преувеличенно бодро произнесла я, тем временем протягивая халат красной, та, подняв бровь, скептически разглядывала обновку.

– Пати, я жду объяснений.

– Объяснений… Видишь ли, мы не совсем люди, мы как бы сверхприродные создания, и нам нужен секс, чтобы… э-э-э… ну, нужен. Как правило, мы занимаемся сексом с людьми, но иногда и с себе подобными.

– У беловолосого были крылья, – с вызовом произнёс Родж.

– Были, – вздохнула я, – и сейчас есть.

– От новичка пахнет псиной, и от того чернявого урода тоже пахло. А ваш друг Седрик жрёт настолько кровавое мясо, что нормального человека стошнило бы.

– Это не в твою смену было, – почему-то запротестовала я.

– Мне рассказали.

– Ну, что мне ответить, они тоже не совсем люди. Новичок – почти человек, куда больше человек, чем мы.

– Не юли, Пати. Кто вы?

– Я инкуб, – и Шон приветственно помахал рукой.

– Я не суккуб, – строго произнесла Эльвиса. – Я божество, – и неохотно добавила. – Забытое.

Родж смешно дёрнул носом и уставился на меня.

– Я дочь богов, – пробурчала я. Почему-то эта фраза прозвучала попыткой оправдаться.

– А этот Грей? – мрачно спросил Родж.

– Он обращается в пса.

– В хаски?

– Да.

– Господи Иисусе.

– А вот поминать своего бога не надо, он тут совершенно ни при чём, – встряла Эльвиса.

Родж сверлил её взглядом.

– Что вы делаете с людьми?

Тонкий лёд…

– А что мы делаем с людьми, Родж? Ты что, не видишь, как они из месяца в месяц приходят? Никто не превращается в высушенную мумию или психопата с горящими глазами.

– Но они спят по полдня.

– Да. Но никакого серьёзного вреда я не наношу.

– Ты – да. А они?

Вот ведь зараза, умная и въедливая.

– О, не волнуйся, – покровительственно отозвалась Эльвиса. – Концепция греха зародилась куда раньше твоего бога. И всегда грехом было убить без необходимости или неблагодарность… Мы не грешим, стараемся, по крайней мере, ибо это слишком дорого стоит.

Красная надела халат и пыталась его застегнуть, отчего стала похожа на порно-актрису.

– Родж, мы не делаем зла. Мы не живём злом, – произнесла я. – Иногда… редко… бывает, мы совершаем то, что твой бог трактует как зло, но мы не зло.

– Ты сейчас говоришь обо всех подобных тебе?

– Я говорю о всех, кого ты видел.

– А ты знаешь, кого я видел, Пати?

– Да, вампиры существуют, и они зло, – тут же выдала я, догадавшись по тону вопроса.

– Вампиров надо убивать при первой же возможности, – вдруг вмешался Шон. Родж испытующе посмотрел на него. – И я это делаю с удовольствием, – со злой улыбкой продолжил инкуб.

– Слышь, Родж, – подпряглась Эльвиса, – тебе бы в истерике полагалось биться, кричать, что мы тебя разыгрываем.

– Фигу тебе. Я знаю, что я видел, и я верю своим глазам.

– Родж, ты понимаешь, что никому ничего нельзя рассказывать? – спросила я.

– Угу. Иначе ты же и вызовешь санитаров.

Я пожала плечами.

– Ладно, Пати, я ничего против тебя не имею. А вот вы мне не нравитесь, – с нажимом сообщил он, глядя на красную и инкуба. Эльвиса изобразила дрожь от страха, а Шон похабно облизнулся.

– Прекратите, – прикрикнула я. – Родж, давай попытаемся сделать вид, что ничего не было, а?

– Ну, похоже, у нас нет другого выбора. Цугцванг.

– Именно. Взаимный цугцванг.

– Луна взошла, – вдруг тихо произнёс Шон. – Как там Грей…

Родж стрельнул глазами на него, потом на меня, спросил:

– Спокойной ночи не будет?

– Скорей всего, – согласилась я.

– Хаски?

– Caucasian Shepherd, надеюсь.

Родж тут же вспомнил о поиске питомника для меня и вышел из кабинета, бормоча что-то вроде «Господи, помилуй».

– Шон, тебе надо повременить с забором сломанной клятвы у Венди.

– Нет, Пати, нет, – тут же перепуганно запротестовал инкуб. – Её нужно забрать обязательно до полной луны, следующей ночью.

– Ага, а ещё через сутки, когда тебя надо будет спасать, Тони будет биться с Сугавой. Я не разорвусь!

– Значит, я заберу её сегодня. До полуночи время есть. И у тебя будут почти сутки в запасе между мной и Греем.

– Шон… Обдумай ещё раз.

– Пати, – вмешалась Эльвиса. – После того, как он заберёт проклятье, его всё равно свяжут крепко-накрепко, чтоб не убил себя. И я не поняла, как ты его остановила, но таких проблем, как сегодня, быть не должно, он не напугает тебя… Ну, по крайней мере, не вцепится.

Я сдалась. Не знала, как будет лучше, и потому не стала настаивать.

– Пошли, Шхан, – Эльвиса восприняла молчание как согласие.

– Куда в таком виде? – запротестовала я. – Ещё на полицию нарвётесь.

– А что, копы не люди, что ли? А если нелюди, так даже лучше, – отшутилась Эльвиса.

– Пати, не переживай за меня, и… Мне жаль, что ты видела меня таким… настоящим.

– Я знаю, какой ты настоящий, Шон. И голодная змея – это не весь ты, это лишь часть тебя, опасная, но не главная. Храни тебя Тень.

Когда они ушли, я поняла, что не успела поблагодарить Эльвису. Всё же не вмешайся она, кто знает, справилась бы я или нет. С тяжёлым вздохом я поняла, что Шон опять забыл предупредить меня о самом главном – когда он настолько голоден, то страшен до колик и опасен… до смерти.

Но теперь меня врасплох не застать. Во всём есть свои положительные стороны.

На столе зазвонил телефон, и я подняла трубку. Это была Венди.

– Леди, у Ники вышло. Вы ведь хотите посмотреть на Тони?

– Ну конечно, хочу.

– Значит, ловим такси и едем. Скоро будем.

Я задумалась. У Ники вышло… Но она взяла для подстраховки Венди. О! Сообщила по связи Шону, что Венди едет ко мне, но получила невнятный ответ: мол, ему всё равно надо подготовить место для ритуала, однако Венди надо поскорее отпустить.

Не прошло и часа, как я заслышала цокот когтей по полу и собачье хеканье. Открыв дверь, я чуть не упала – зверюга встала на задние лапы и лизнула в лицо. Вместо приветствия. Пока я приходила в себя, он проник в кабинет и успел по-хозяйски пройтись.

– Тони, не испытывай моего терпения, – гаркнула я, взбешённая облизыванием и его наглостью. – Или ты мозги не сохранил в этом теле?

Псина обиженно и оскорблённо скульнула, и тут в коридоре показались девушки.

Венди тащила на себе Ники. Человек мог посчитать брюнетку пьяной, но я видела, что divinitas пуста, а свалиться в беспамятство ей не даёт Венди, по чуть-чуть скармливая той свой запас.

Венди с нервной приклеенной улыбкой уставилась на меня, а я, грозно сдвинув брови, на неё. Ещё одна любительница поставить перед фактом. Без предупреждения.

– Ты дочь своего отца, – выдала я. – И не зови его младшим. Ты его копия! И наступаете вы на одни и те же грабли!

Венди потупилась и молчала. Правильная тактика. Не встретив сопротивления, я успокоилась.

– Ты знаешь, где он готовится проводить обряд?

Она кивнула.

– Заноси Ники и езжай. Завтра утром отведёшь меня к Шону.

– Да, леди, – и она резво отволокла Ники в кабинет.

Псина заскулила и залаяла с новой силой. Не люблю собак!

Бросив на прощание виноватый взгляд, Венди скрылась, а я осталась с опустошённой зелёной и разумным псом.

Долго стоять в раздумьях мне не позволили. Тони, поскуливая, вылизывал лицо Ники, а после подбегал ко мне и умоляюще заглядывал в глаза, скуля, как умирающий. Через несколько секунд снова возвращался к девушке, и так раза три. Наконец, я не выдержала:

– Тони, блохастый и тупой пёс! Ты не даёшь мне сконцентрироваться и прийти в себя! Пошёл вон отсюда! Пошёл! Позову потом! Или вышел из комнаты, или не надейся, что я ей помогу!

Сообщив мне взглядом, что я распоследняя сволочь, здоровенный пёс вышел в коридор и плюхнулся возле двери. Тупой! Тупой и блохастый!

В раздражении я захлопнула дверь так, что стены задрожали.

Ники спала. А я села в кресло, пытаясь успокоиться. Отчего я впала в такое раздражение? Посидев минут пять, пришла к выводу, что всё дело в страхе: я не контролирую ситуацию ни на йоту. Я просто плохо или хорошо затыкаю течи в своём корабле-жизни. И скорее плохо, чем хорошо, потому что пробоин всё больше.

Успокоившись, я смогла работать с силой и, обратившись к резерву, конвертировала часть в зелёный vis-цвет. Влив большой глоток в поцелуе, я отошла к окну, ожидая, когда Ники придёт в себя.

– Тони… Тони… – в полубреду позвала зелёная. Ну, надо же, прям как в романтической сказке: зовёт любимого, – ехидно, с оттенком зависти, подумалось мне.

– Бав! Бав! – здоровенная туша принялась выбивать дверь.

– Да чтоб ты провалился! Безмозглый пёс! – подбежав, я открыла дверь, предусмотрительно убравшись с его дороги.

Тони подбежал к Ники и принялся прыгать и радостно лаять. Зелёная, освоив мой подарок, взбодрилась и не менее радостно чесала мохнатую псину.

– Бав! – и туша понеслась ко мне в порыве благодарности. Захотелось провалиться под землю – там тихо, спокойно и никто не лезет слюнями в лицо.

Ники хоть и была глупенькой, но моё состояние уловила или рассмотрела. На лице.

– Тони! Тони, успокойся, мой хороший мальчик, успокойся, – она опять трепала за ушами подбежавшего при звуке своего имени волкодава.

– Я дала тебе силы, потому что хочу узнать, что именно ты сделала и как, – это, сказанное ледяным тоном, прозвучало неожиданно стервозно. А что? Им можно меня бесить, а я и слова не скажи?

На Тони мой голос подействовал как ушат холодной воды. Хвала Свету. Он улёгся, положив морду на лапы, и изобразил умильный взгляд вверх, мол, я очень хороший пёсик.

Я уселась в кресло напротив дивана, а Ники принялась рассказывать, периодически поглаживая «своего хорошего мальчика».

Вкратце дело было так: весь день она наносила ритуальную татуировку на пузо Тони, и не просто татуировку, а резервуар для vis. Весь вечер накачивала его, а когда взошла луна, Тони сам вынул резерв из «мешка» и перекинулся быстро и безболезненно.

– Я смогу наполнить его снова, – под конец произнесла она. – Мне хватит суток, чтобы прийти в себя.

– Сомневаюсь, Ники, у тебя vis-вены ходуном ходят, пульсируют, а это признак сильной перетруженности и истощения.

Я погрузилась в раздумья, столкнувшись с совершенно новыми для себя возможностями. Нет, я знала, что руны и прочая графика используется для работы с vis. Но я привыкла относиться к этому как к забаве слепоглухонемых – мне это не нужно, я всё вижу и могу. А поди ж ты – создали псевдо vis-центр в волке. После такого поверишь, что и с людьми можно нечто подобное творить. Я подробно расспросила о рисунке, о том, как она наносила его, Ники принялась объяснять детали. Я слушала и, как говорят люди, шизела: девочка, слабо видящая силу, смогла провернуть такое, на что и я бы не решилась.