Текст книги "Скифский камень. Мифы и сказания"

Глава 5 Новые испытания

Все должно было измениться в те минуты, раз они не хотели тут оставаться, значит, надо было двигаться дальше. Но почему именно к Медее. Если для Сиси им самой коварной из чародеек мало что говорило, только красиво сочетание звуков, не более того, то Ника встревожилась по-настоящему, она во всех деталях знала по древним трагедиям и поздним драмам, что там случилось, что творила Медея.

Одна из дриад отправилась с ними дальше, но была совсем притихшей, словно онемела в один миг. Ее больше не интересовали спутники, надо было просто исполнить поручение. И сразу понятно, что ей не хотелось встречаться с чародейкой, видимо и она знала обо всех кровавых злодеяниях.

А бес остался с остальными, быстро вынырнув из кустов. Он чувствовал, что путников не остановить, и они впутываются в долгую игру, впереди тяжелые испытания. Мефи слегка удивился, словно не он сам строил этот лабиринт и прочерчивал дорожки в разные его стороны. Но ему совсем не хотелось, чтобы они выбрали эту дорогу, а они ее уже выбрали.

№№№№№№

Дриадами же он был недоволен, вот и говорил обо всем сердито:

– Ну и обольстительницы у меня, двух мальчишек очаровать не смогли, а мне теперь из-за вас трудиться, не покладая руки, никому ничего нельзя доверить. Девчонка, которая никаких чар не ведает, спокойно увела у вас парня, а вы ничего с ней сделать не смогли. Наверное, сговорились, или час этого сатир иноземный купил. Воины Одиссея падали в море и умирали, глазом не моргнув, а эти все остались живы, ничего с ними никогда не случится, проклятые.

Бес готов был еще долго распыляться, если бы ему не нужно было оказаться совсем в другом месте в то время. Ведь на пути у них должна была появиться Медея.

Бросив последний презрительный взгляд на сконфуженных дриад, он полетел стрелой туда, где скрылись его герои. Бес мог гордиться, видя, что Ника не сдалась так быстро, но злился, что она доставила ему дополнительные заботы. Ему снова нужно было что-то доказывать. И еще неизвестно останутся ли овцы целы, и волки сыты в такой игре. Но так будет даже интереснее, надо все сделать и от дел своих получить удовольствие.

Странно устроены люди, когда они идут по жизни, словно по болоту, то появляется надежда, что еще немного и выберешься, но болото становится все опаснее, выбраться почти невозможно, но надежда крепнет. Они могли бы легко погибнуть и в более безопасной местности, но тут выживают и остаются целы. Он много веков за этим наблюдал, и не мог разгадать такой загадки.

Но излишние знания могут его подвести, тем более теперь, когда ему самому придется действовать.

Бесу понравилась эта страна, он любовался ею от души, вот если бы ему было отпущено побольше времени для такой увлекательной игры… Но пока все летело стремительно и покой ему только снился.

№№№№№№№№

Когда исчезли Дриады, и с ними осталась только одна колдунья, Сиси обрадовалась, как ребенок. По свирепому виду беса она догадалась, что пока они победили, и теперь им ничего не страшно. Она так радовалась, что осталась здесь, а не отправилась в свой мир, разве смогла бы она там все увидеть и пережить? И хорошо, что тут о ней не было ничего ведомо. Исполнились ее самые невероятные мечты, и это было замечательно. Хотя она чувствовала, что царевич не любит ее так, как Скитл любит Нику, но она и без того получила много, и чувствовала, что нельзя требовать всего и даже невозможного. Она просто наслаждалась тем, что с ней творилось, не боялась грядущих угроз, молилась о том, что бы это длилось как можно дольше.

И в отличие от остальных она пребывала в полном неведении, не ведала, кто такая Медея, потому радость ее была безоблачной.

Лица принцев затуманились думами и тревогами, они то понимали, что дриады были только милыми забавами. Но отступать они все равно не собирались.

Глава 6 Владения Медеи

Медея пробудившись, удивилась, что она еще жива. А ей-то казалось, что все давно закончилось. Но сейчас она думала иначе. Был только сон, и наступило пробуждение вдруг. Но что это было? То ли она снова родилась, то ли просто отстранилась от прошлого. Предчувствия не обманули волшебницу.

Выглянув в окно, а потом и выбравшись на улицу, она снова узрела Грецию. Хотя стоило ей приглядеться, и она заметила, что это был другой мир. Ей хотелось понять, что же там такое происходи. А пока она невольно вспомнила прошлое, которое все это время ей хотелось позабыть и никогда больше не вспоминать.

Но там были и минуты счастья, и большая радость, кроме печали. Какой юной и дерзкой она была тогда до появления этого проклятого грека, который никогда и ничего не мог ценить, неблагодарная свинья.

Если бы он сгинул по пути, и она смогла бы остаться прежней, может быть и злодеяний, и воспоминаний жутких не было бы в ее жизни. Но ее страшный дар всегда был искушением.

Она отстранялась, но они приближались к ней, и разъяренный отец, и убитый брат, ее коварство и вероломство стало частью греческих мифов, ее убитые дети и чужая царевна, все они время от времени снова окружали ее со всех сторон. Но она не могла оставить Язону наследников, он не достоин ее детей, и никогда их не получит. Она их для него породила, но раз он так поступал, то она с такой же легкостью и забрала их. Дети не должны страдать, видя какого отца она для них выбрала.

Потом возникали еще какие-то лица, трудно было припомнить, виновата ли она в их бедах, и что она сотворила. Наверное, это воины ее отца, которые пострадали из-за того, что она должна была оставаться с чужими против своих. Предательство, то что не прощается, то что никогда нельзя простить, змеей вползло в ее жизнь и с нею оставалось.

№№№№№№№

С отцом ей удалось примириться позднее, она помогла ему, когда вернулась домой, им пришлось вместе воевать за Колхиду. Но этого было слишком мало для того, чтобы отношения стали прежними, и она это хорошо понимала.

Так зачем же ее теперь оживили? Зачем вернули из вечного сна, если ей самой не хотелось этого. Она не понимала и не принимала ни этой Греции, ни всего, что там творилось. Но чувствовала, что волшебный дар никуда не делся.

Медея подошла к зеркалу и взглянула на свое отражение. Она очень переменилась с тех пор. Какие-то тени и пятна поползли по ее гордому лику. Миловидное лицо ее теперь казалось зловещей маской.

Она давно заметила, что ее боялись многие, почти все, с кем она сталкивалась. Но были и отважные, ждавшие от нее волшебства и избавления от бед, они пытались приблизиться, о чем-то с ней договориться.

А вот царевна – ее соперница в вечности, относилась к ней снисходительно, словно поняла, что Медея не может ей больше причинить боли и страданий.

Она пыталась понять, из-за чего подвергла себя таким бедам и страданиям. И сразу перед ней появлялся Язон. Теперь издалека она видела больше и лучше, чем тогда, когда страсть была так близко. И эти размышления опечалили ее еще сильнее. Он был красив и печален, это и подкупило внучку Гелиоса. Но в нем не было и не могло быть той силы, которая ей была необходима для счастья. Как и любой сын человека, а не бога, и тем более не титана, он был слаб и зависим от многого в этом мире. Ей самой пришлось все делать за него, так ведь при этом он даже не смог быть верным и благодарным, вот что так угнетало чародейку.

Глава 7 Предательство не прощается

Самое большое, на что Язон отважился, явиться к ее отцу и потребовать золотое руно, словно кто-то ему был что-то должен.

Но никогда бы он не справился с грозным Ээтом, если бы богини не заставили ее служить ему. А уж ума склонить ее к преступлениям у этого красавца хватило. А после того, когда все было сделано, перепуганный до смерти он постарался отстраниться от нее, убеждая всех в том, что оказался очарован и околдован ею.

Как разбойник, он зарезал ее брата, а потом, как последний трус раскаивался, и твердил, что все это сделала Медея.

И в Греции она продолжала служить ему, и даже царя Пилея для него убила, а когда он добился своего, то решил, что теперь можно и на царевне жениться, а Медея больше не может ему помочь. Он надеялся, что сможет ее уговорить оставаться в тени и дальше служить ему верой и правдой, а куда она интересно денется? Она его любит, у них дети, она больше никому не нужна, внучка Гелиоса, вероятно, он просто сошел с ума., если мог о таком думать.

О, Зевс, почему так ничтожна, нелепа и коварна может оказаться любовь? Почему так слаб влюбленный и так силен тот, кто только позволяет себя любить? Может ли быть гармония у этого чувства, и в чем она таится? Сколько можно служить ничтожеству, и оказаться потом раздавленной и уничтоженной раз и навсегда? Только месть ей оставалась, а могла ли она по другому поступить, стерпеть и смириться. Нет, на такие подвиги ее любовь толкнуть никак не могла.

Но она могла винить во всем не этого мерзавца, а коварных богинь, которые старались уничтожить титанов и их потомков, и себя. И все, что она совершила, не имеет оправдания.

Так зачем же ее снова разбудили неведомые силы, чего от нее хотят теперь?

Вероятно появился кто-то, оказавшийся в таком же положении, она должна была спасти его. показать ему, что этот путь приведет в тупик, в болото, из которого никогда не выбраться даже ей, а что говорить о тех, кто моложе и слабее?

№№№№№№

Дом, где находилась Медея, был ей не слишком знаком. Это был не тот дом, где она жила прежде, и теперь никак не могла вспомнить, как она тут оказалась. Но в момент ее диких мучений и попытки вспомнить, распахнулась дверь, и на пороге появился какой-то незнакомец. Он поразил ее своим безобразным видом, самый страшный грек был значительно симпатичнее, чем этот тип.

– Приветик, чародейка, – обратился он к ней без всякого смущения.

И она не стала злиться и прогонять его, есть ли еще в мире существо, которое могло бы так просто к ней приблизиться? Она решила поболтать с ним и отвлечься от грустных воспоминаний. Да просто выяснить, что тут происходит,

– Как тебе живется на новом месте? – в голоса появилась забота и отблески нежности.

– Так это ты соорудил его для меня?

– А кто же еще о тебе позаботится, дорогуша? – решил немного развлечь моих новых гостей, тут же признался сатир.

Она усомнилась в том, что у такого типа могут быть какие-то гости, а особенно, что он собирался их развлекать.

– Может ты и права, у таких как мы с тобой друзей не бывает, но развлечься все равно можно. В мире нет ничего нового, твоя история повторяется снова и снова и пусть ее узнают те, кто не совершили столько зла, но предательство уже совершили.

Медея все еще ждала объяснения. А что он собственно о ней знает, и главное, что ему от нее нужно? Но незнакомец не торопился с ответом.

Она же поняла, на кого он больше всего похож. Конечно, это греческий сатир. Только эти духи были такими безобразными. Ну хоть что-то прояснилось.

– Ты не любишь эллинов, насколько я могу судить, – наконец заговорил он о главном, – потому я и оживил тебя, а не Медузу, например. Ты должна объяснить одному царевичу, почему Греция так никчемна, почему не стоит восторгаться и нести ее в свой мир. Это не так трудно сделать тебе, потому что ты чужая, и тебе не за что любить эллинов, разве я не прав?

Медея бросила на него сердитый взгляд, показывая, что ей не нравится все, что он требует. Но и противиться сатиру Медея не стала. Ведь он тут же отправил бы ее в небытие, а она хотела немного пожить, посмотреть на изменившийся мир

Глава 8 Дорога к Медее

А тем временем путешественники уже приближались к Медее, и указано им было именно на эти владения.

Ника вспомнила историю волшебницы, поняла, почему к ней они и должны были стремиться. Она коварна и зла, она не пощадила даже собственных детей, чтобы отомстить несчастному греку, мужу-предателю. В ее душе живет коварство и вероломство. И царевич должен узнать об эллинах не самое лучшее.

Когда они вошли, волшебница сидела в своем кресле около огня. Он освещал ее приятно и одновременно страшное лицо.

– Вы не могли обойти моего дома стороной, – усмехнулась она, – но я не могла отказать сатиру, а потому жду дорогих гостей.

В камине затрещали дрова, и огонь стал метаться в разные стороны. Многие испытали какое-то жутковатое волнение, словно и они, как ее дети, были принесены в жертву чужим богам. Но настроение у чародейки было веселым, она не собиралась творить откровенное зло. Да и гости не показывали вида, что они перепуганы. Сиси разглядывала ведьму ведьм с интересом, будет что потом рассказать тем, кому не дано было увидеть Медею.

№№№№№№№№

Ника переживала не за себя, бес им обещал, что с ними ничего не случится, а за царевича:

– Эту волшебницу ты не хуже меня знаешь, – прошептала она, – вряд ли она нас просто так отпустит, она коварна и жестока.

Царевич с ней согласился, но пасовать перед Медеей он не собирался, хотя и выглядела она зловеще.

А Медея тем временем с интересом разглядывала гостей.

Трудно было понять и угадать, что творится в ее душе, какую загадку она собирается им загадать.

– Каким будет ее испытание? – спросил тот, кто был только тенью в мире людей, и его тоже не могли испугать фокусы Медеи.

Никто ничего не ответил.

Медея же видела, что эти люди не эллины, но бес говорил, что они очень любят греков, они готовы на многое, чтобы прикоснуться к этому миру, глупцы. Но не слишком ли быстро они забывают о том, что таится за красивой ширмой. Она многое смогла бы им рассказать об их любимцах, но на все эти рассказы не хватит никакого времени, потому надо было все это показать наглядно.

– Девчонка права, герои злы и коварны, – говорила Медея, – если на них взглянуть поближе, то не так они и прекрасны, как кажется.

– Это не правда, – услышали они голос Скитла, – и Орфей, и Геракл и Адонис, они великолепны.

Она засмеялась:

– Ты забыл про Персея, Тезея, Язона, Нарцисса, – я тоже так думала когда-то, когда отправлялась туда, бросив родную Колхиду. Сколько я прошла преград, сколько бед совершила, а ради чего и кого? Орфей пел красиво, это так, но он больше ни на что не был способен, даже за любовь свою постоять не мог и позволил Аиду себя обмануть. Персей вечно стремился к власти, которой ему всегда было мало, и все сметал со своего пути, Геракл был сильнее всех, кто же спорит, да ума Зевс ему не дал, иначе не стал бы он совершать своим подвиги напрасные. Адонис и вовсе самовлюбленный профан, который только и делал, что любовался, как богини из-за него борются, Нарцисс – самовлюбленный дурень, которому никто не был нужен, кроме него самого, а про негодяя Язона и говорить нечего. Я-то его знала, как облупленного, все для него делала и что получила взамен.

Они не верили ее словам, хотя и понимали, что она права, и до нее они читали о героях то же самое, Медея только озвучила то, что давно и всем было ведомо.

Но хотелось вспомнить что-то хорошее, чтобы возразить ей. Но правда была на ее стороне. Потому веселье их как-то стало пропадать.

– Они прекрасны, все равно они прекрасны, – говорил Ситл, скорее из упрямства.

И правда, он знал о них только хорошее. Они ничего дурного ему не сделали. А человек всегда чужие беды и страдание воспринимал значительно равнодушнее, чем свои собственные.

Глава 9 Коварство Медеи

Медея следила за помыслами каждого из них, решила, что девчонка, самое разумное существо, она вообще не такая как все, непонятно, как среди них оказалась. Но дальше размышления Медеи не пошли. А сатир ей ничего о том не сказал.

– Ладно, вам нужно переночевать, отдохнуть немного, комнаты для вас готовы, – вдруг заговорила она, – располагайтесь там сами, как вздумается, утро вечера мудренее, там и посмотрим, что вам делать дальше.

И хотя доверия они не испытывали, но не ночевать же в лесу под открытым небом. Да и там было еще опаснее, чем тут.

– Ничего, – шепнула Сиси, – в колдовстве я тоже кое – что понимаю, хотя до нее мне далеко. Но голыми руками она нас не возьмет, – и, усмехнувшись, она направилась в комнату.

Ника сразу же оказалась в объятьях царевича, но на этот раз они думали не только о себе, но и о Медее.

– Она говорила о любви, – размышляла Ника, – я не помню ее мифа в подробностях, но она очень любила его. Но даже из-за такой любви я никогда не смогла бы предать отца и убить брата так зло и хладнокровно, – спокойно говорила Ника, – никогда не смогла бы.

– А возлюбленный был недостоин ее, – отвечал Скитл, -разве он не заслужил такой участи?

Потом они лежали молча, больше ни о чем не хотелось говорить, хотя и хотелось понять, кто же она, несчастная и обманутая жена или злодейка, каких свет не видывал прежде.

Но эти двое, наверное, так ничего и не поняли, засыпая.

А может быть Медея и то и другое? Почему должно быть только что-то одно?

№№№№№

Утром действительно все стало казаться другим, словно бы рассеялся туман таинственности, сама Медея, появившаяся перед ними, казалась моложе и прелестнее, чем вчера, но никого это не удивило, скорее порадовало. Насторожилась только Сиси, которая сразу вспомнила пословицу о том, что когда мягко стелют, то жестко спать.

Завтрак был легким и изящным. Перед ними была не злая колдунья, а царица, прекрасная и гордая, внучка самого Гелиоса, но что бы значили такие перемены?

Медея по праву хозяйки, заговорила первой.

– Я не верю всем любовным объяснениям, но вижу, что эти двое влюблены друг в друга. Вот и хочется проверить, насколько крепка такая любовь. Не сердитесь, если вам что-то не понравится. Сама жизнь часто бывает жестокой.

Гости насторожились. Они чувствовали, что должно случиться нечто страшное, им придется все проверить при помощи самой коварной из чародеек.

– Испытание влюбленных – это главное, что мне хочется сделать, чтобы не было заблуждений и разочарований.

Она улыбнулась, словно хотела сотворить что-то доброе и светлое. Но от этой улыбки стало не по себе. Хотя они держались из последних сил.

– А испытание очень простое, – спокойно продолжала Медея, – как в сказке, ты должен будешь найти свою любимую в дюжине ее теней. Это совсем не сложно, если любишь по-настоящему, но если нет любви, то невыполнимо мое задание.

И снова улыбнулась Медея, и странный свет осветил ее лицо.

Коварство чародейки было сродни испытанию Аида самого. А если он не найдет ее, то они больше не смогут быть вместе. Они понимали это, о том же заговорила и сама Медея:

– Прекрасный мир исчезнет, если вы окажетесь его недостойны, за все надо платить.

Они прекрасно понимали все, что от них требуется, они не знали только, смогут ли отказаться от странного испытания, которое им подарила Медея.

Но царевич не собирался отступать, если они хотят его проверить – так тому и быть. Хотя девицам этого вовсе не хотелось. Они чувствовали, что все это будет вовсе не так просто, а может невозможно сделать. История про Орфея не давала им покоя.

Медея придумает что-то такое, что невыполнимо для простого смертного. Уж если сам Язон оказался бессилен, что же говорить про них?

Глава 10 Найди любимую

.И полка они успели глазом моргнуть, перед ними стояло дюжина девиц, как две капли воды похожих друг на друга, и все они были похожи на Нику, не отличить. Голова пошла кругом, и ни одного отличия не было на этих тенях. Паника охватила бы и душу Геракла, окажись он здесь. Но героя не было поблизости,

Как можно было среди них найти одну-единственную, ума не приложить.

– Ну, смотри, царевич, смотри внимательно, какая из них твоя и настоящая, – спрашивала она, и злорадная усмешка появилась у нее на лице – вот теперь Медея точно была настоящая.

– Если ошибешься, только воздух и окажется у тебя в руках, а чаще всего он и оказывается. Мало кто мог пройти такое испытание, не жди подсказки, никто тебе в том не поможет, уж об этом я позабочусь.

Чародейка тяжело вздохнула, вспомнив о чем-то своем. Язон не только не смог бы отыскать ее в такой толпе, он бросил ту, которую и искать не надо было, негодяй. Она так и не поняла, как могда не разглядеть его и так долго с ним оставаться.

№№№№№

В комнате царило молчание, казалось, что они и дышать перестали. И если для самой Ники важнее было, угадает ли Скитл, отличит ли ее от подделок, от теней, то Сиси понимала, что ее принц, ее призрак исчезнет навсегда, свидание их окажется слишком коротким. Да и вообще все переменится, бес не может жить без этих штучек, и поделом, нечего было с ним связываться, – с горечью и отчаянием думала она.

Но теперь все зависело только от принца. Сиси все видела своим вторым зрением. Но ему она никак помочь, ничего подсказать не могла. Волшебница ее околдовала, и она стояла неподвижно. Все зависело только от парня, Медея давно была научена своим горьким опытом, знала, что и как должно быть. И от него зависело, отправятся ли они дальше, останутся ли там навсегда.

Порывисто взглянула на него Медея, ей показалось, что не может этого быть. Уж если ее избранник Язон был так глух, слеп и коварен, что этот чужой мальчишка, совсем юнец, не мог он так просто исполнить ее поручение, найти свою любимую. И она позаботится о том, чтобы ему никто не помогал. А может ему любящее сердце подсказало? Но она не верила в любовь и в то самое сердце. Просто что-то от нее ускользнуло. Неужели эта девица не ошиблась с выбором так, как ошиблась в свое время она?

«№№№№№№№

Чародейка подошла к Нике, а тени исчезли – растворились в воздухе.

Сиси скорее угадала, чем почувствовала, что они выиграли, ничего не кончилось.

Бес, тоже все видевший, потихоньку чертыхнулся, Медея, его гордость —чародейка чародеек, оказалась бессильна, и как это понимать? Они должны отправиться дальше, надо было устроить еще испытания.

Ну что же, где наша не пропадала. Он отчаиваться не собирался, хотя понимал, что надо подумать, прежде чем двигаться дальше.

Ника радовалась и огорчалась одновременно. Их любовь оказалась сильна, она не ошиблась в том, но огорчало ее то, как страшно было стоять в середине зала и гадать, сможет ли он ее отыскать среди теней.

– Видишь, какие они, – перевела дыхание девица. Чем же их варварство лучше того. Это жертвоприношение души. Она просто издевается над любовью только потому, что ей самой однажды не повезло, значит и остальным не должно вести тоже.

Но Скитл кажется даже не слышал ее, он просто чувствовал себя победителем.

Его любовь к Греции была велика и непоколебима, в этом они никак не могли сойтись. Медея ей казалась настоящим чудовищем, и это особенно хорошо видно, когда ты рядом. Она знала, что потом будет с улыбкой вспоминать о том, что пережила, но это будет потом.

Они поспешно простились и покинули дворец чародейки.