Текст книги "Скифский камень. Мифы и сказания"

Глава 16 К морю

Путешественники брели в поисках очередного столба с указателем, куда им двигаться дальше, но решили немного передохнуть по дороге. Они понимали, что это был не праздник и не карнавал, а только иллюзия. Просто бес из вредности решил это так назвать. Но они должны были убедиться в том, что Греция не так прекрасно, как принято о том думать.

Вот они и решили перевести дух перед очередным испытанием. И тут пока не встретились никакие чудовища, и это прекрасно.

Они сидели на берегу реки, только теперь Ника была насторожена, она во всем искала подвох.

– Уж не река ли это забвения, Стикс кажется, спросила она и подумала о том, что для беса это может казаться шуткой, а для них обернется кошмаром.

– Не шути так, – отозвался царевич.

Она заметила, что он изменился в тот же миг, от веселого настроя не осталось и следа. Наверное, теперь умирать ему хотелось меньше всего, а тем более губить спутников, это еще страшнее.

– А что это такое за пугало? – удивленно спросила Ника, – ты был таким храбрым там, что же теперь приключилось?

– Да я так боялся, что ничего не видела вокруг, – признался юноша, – мне казалось, что я ни за что не узнаю тебя. Все фигуры были такими одинаковыми, что найти тебя была невозможно.

Он закрыл лицо руками, чтобы они не заметили его смятения и страха.

Ника приблизилась и обняла его покрепче.

– Успокойся, никто этого не заметил, а чародейка точно ничего не видела. В этой старой ведьме, которой правит злость, есть что-то ужасное, она перепугала бы до смерти любого. Каждый по-своему реагирует на такие жуткие испытания, кто то выходит из себя и теряет самообладание сразу, а кто-то немного погодя.

– А может, надо было проиграть? – размышлял он задумчиво.

– Ты совсем не любишь меня? – спросила Ника.

– Но тогда бы все наши испытания уже прекратились.

– Нет, мы пройдем их до конца, мы все выдержим, и будем помогать друг другу в этом пути, – улыбнулась она.

Глава 17 Сирены

В это время появилась Сиси и торжественно объявила, что она отыскала очередной столб Гекубы и направляет он прямо к морю, им надо двигаться на побережье. И она упорно стояла на своем, с места не сдвинешь.

– Ну что же, не знаю, как вы, а я очень люблю море, – заявила Ника, нам давно пора сменить обстановку и побывать на том самом побережье. Она старалась даже шутить, хотя и понимала в глубине души, что ничего веселого их около моря не ждет. Но раз они затеяли эту игру с бесом, то надо сделать хорошую мину при плохой игре, а что еще им остается?

Она вспомнила слова царевича, что может быть стоило проиграть, чтобы прекратились все более сложные испытания. Она понимала, что волнуется он не о себе, а о них, прежде всего или просто не так сильно любит ее, чтобы подвергаться таким пыткам. Но после всех испытаний он наверняка полюбит ее еще больше, потому что ничто так не сплачивает людей, как победа в таком тяжком поединке. Вот и остановилась она на распутье и не понимала, что лучше.

Но камень указывал направление к морю.

– Море так море, – решила она про себя.

№№№№№№№

А бес уже прохаживался среди сирен.

Ему казалось, что эти творения у него получились на славу. Хотя и о Медее недавно он думал так же, а что из этого вышло.

Они были красивые, изящные, восхитительные, одним словом. Русалки только слабое их подобие, и те явно ему не удались, надо было это признать.

Но в Греции вообще все было раньше, все было в первый раз, а это о чем-то говорит.

Бес заметил, что вместе с тем они страшно капризны, своенравны, порой неуловимы, но должна же быть в них какая-то чертовщинка, не без этого.

Он поспешно напомнил им о прошлом, об аргонавтах, предупредил, что скоро пошлет им новых путешественников, которые будут круче прежних, потому хотя бы, что они прошли Медею, она осталась ни с чем.

– Да кто она такая, твоя Медея, – ударила хвостом по воде одна из них, – иноземка, самозванка, на которую такой дурачок как наш Язон только и мог позариться, да и то не по своей воле. Она никогда ни в чем, кроме колдовства и зверства и не знала толку, хотя и внучка Гелиоса, но и тот тоже страшно жесток бывал часто.

– Но шуму она наделала столько, что на много столетий вперед хватит, – заметил ненароком бес.

– Но даже Язон разгадал и бросил ее скоро, решил на нашей царевне жениться, но не дала она ему жить спокойно, вот и вся твоя Медея

– А ты не помнишь, что стало с настоящей царицей, после того, когда Медея о том узнала? – язвительно спросил у нее бес.

– Вот я и говорю, что для такого варварства много ума не надо, – не унималась Сирена.

– Вот и поглядим, на что вы способны, и не надо делить шкуру неубитого медведя.

№№№№№№№№

Сирены нырнули в море, и оказались через миг около скалы, к которой и подходили наши путешественники.

Бес смотрел за ними издалека.

– Ну что же, они, пожалуй, неплохо сохранились, в них есть и честолюбие, а для влюбленного в эллинов царевича они прямо находка. Красота их сражает, а когда он услышит пение, тут сам Зевс не устоит, не то что он, дело сделано, попались, голубчики.

И развалившись на берегу, он размышлял о том, как с течением времени все вырождается, а прекрасное, еще быстрее, чем безобразное. И на славянских землях эти красотки превратятся в чудовищ, и ничего, ну почти ничего от них там не останется.

А еще какие-то умники говорят про эволюцию, что со временем все становится лучше. Просто они мало, слишком мало живут в этом мире, и не понимают, что все со временем изнашивается и становится только хуже.

Но настроение беса переменилось в один миг, и ему уже казалось, что он перехвалил этих чертовок, что вовсе не так они хороши, а песни их на пришельцев могут и не подействовать.

И голова снова пошла кругом, бес стал думать о том, что он предпримет, если сирены окажутся бессильными. Они страшно упрямы, но зачем надо оттягивать то, что рано или поздно все равно случится.

Но теперь придется все это довести до конца.

Глава 18 Новое испытание

Путешественники подошли к морскому берегу и остановились у той самой скалы, за которой недавно спрятались сирены. Море было удивительно спокойным. Умиротворенность охватила и их души. Но разве не ведали они, как обманчива может быть тишина. Она очень скоро нарушится, и тогда.

На воле появились сначала небольшие волны, вызванные движением легких тел, плывших к ним навстречу.

Они насторожились, стали оглядываться по сторонам.

Совсем скоро из воды появились прелестные головки сирен, и тут же раздалось их дивное пение.

Если кто-то и не понимал, что творится, то это была Сиси. Она замерла от восторга, не чувствуя страшной опасности. В ее мире русалки не были так ослепительно прекрасны, они не пели и не говорили даже. Но она догадывалась, что в этом пении и таится какое-то коварство, для смертных точно.

Нельзя быть такой наивной и доверчивой, и не все то золото, что блестит, это точно. Она насторожилась позднее остальных. Очарование тоже может оказаться губительным.

Ну что же, первый натиск сладкоголосых сирен они отбили и вроде бы все остались целы. Но ведь те не отступят так просто, должно последовать что-то еще за всем этим.

№№№№№№

А тем временем сирены вышли на берег, окружили царевича плотным кольцом и увлекли его за собой. Но им для этого не пришлось даже прикладывать каких-то усилий.

Но среди этих дивных голосов, услышали они голос Ники. Они подделали его без труда. Этот голос так ласково и жалобно звал его за собой, что любой влюбленный бы отозвался, бросился туда, остался с ней, такова была великая сила любви. И сирены это знали и использовали не в первый раз, чтобы погубить влюбленных

Ника и сама его слышала, где-то там, и не отличила бы от своего собственного. Но как же они смеют так нагло обманывать влюбленного парня?

И тогда Ника в горести и отчаянии позвала его назад. Два голоса —там и здесь, ему снова нужно было угадать, какой из них настоящий.

Царевич вздрогнул и оглянулся, совсем как Орфей в Аиде. Он сразу же догадался, что все это время шел не туда. Но серены не выпускали его из своего дьявольского кольца, хотя теперь он не был полностью ими захвачен, и они это почувствовали. Хотя они только гадали, как удалось Нике так просто с ними расправиться.

Они тут же превратились в птиц, таких, какими и были в старых мифах. И их было так много, что они закрыли свет своими перьями. От их шума он почти не слышал голоса, но Ника не смолкала:

– Они убьют тебя, не слушай их, вернись к нам.

И царевич бросился прочь, туда, где оставил своих друзей, он вырвался из заколдованного круга.

Они не стали дожидаться появления беса, а он не побежал за ними. Где ему было угнаться за птицами.

Глава 19 Еще одно спасение

Ника бросилась к царевичу, который свалился от бессилия в траву, на первый взгляд он казался мертвым, и она пронзительно крикнула еще раз. Неужели все могло так плачевно закончиться? Хотя чудовища уже отступили, а бес не убьет его своими руками.

Но на их радость через несколько минут, когда Сиси вылила на него воду, он очнулся и теперь старался понять, что с ним такое произошло.

– Все хорошо, – твердила Ника.

Но он почувствовал, что она вроде бы даже охрипла, таким низким ее голос не был никогда.

– Я вспомнила, что Орфей победил их своими прекрасными песнями, тогда они отступили.

– Ты спасла меня и себя, и всех нас, – улыбнулся царевич.

– Да, но нам предстоят новые испытания, – тяжело вздохнула она, – мне все меньше нравится твоя прекрасна Греция, она на самом деле пострашнее Скифии будет.

Но она замолчала, если бес слышал ее слова, то по головке ее точно не погладит.

№№№№№№

Бес все это видел, но не собирался ничего делать, никогда прежде он не мстил и не сводил счеты с кем-то. Они победили, сирены не смогли очаровать и умертвить их, так что же теперь делать?

Как они смеялись над Медеей недавно, и что вышло теперь? Но Ника вырвала из их когтей своего парня, перекричала их всех и вернула его назад. Он сам отличил настоящий голос от фальшивого. А она могла бы и с Орфеем потягаться.

А может быть их столкнуть вместе? Но потом он решил, что ничего не сможет этот сладкоголосый красавец, уж если эти певуньи ничего не могут, то он тем более.

– Пусть это не самый лучший из миров, но тут очень красиво, -говорила Сиси, наверное, потому он так притягивает.

Она рассуждала о том, когда они расположились на морском берегу, решили передохнуть до утра.

– Красота не может быть злой, – сопротивлялась Ника, – если она уничтожает все живое, то кому она нужна.

Она поднялась и пошла по песку, он был мягким и теплым. А ведь именно тут еще недавно было сражение за ее любовь. И чудовища отступили.

Наверное, бес что-то напутал, какими же были настоящие сирены – рыбами или птицами?

Да, конечно, Афродита превратила их в полу девушек-полуптиц за то, что они были равнодушны к любви. Потому в ярости они и должны были отнять у нее любовь. Даже страшно представить, что бы случилось потом.

Она не увидела, а почувствовала, что царевич двигается за ней почти неслышно

Любовь может многое, если это настоящая любовь.

Лунная дорожка появилась как раз там, где они стояли, и оба они оставались в ее свете. Каким же прекрасным казался этот мир. Хотелось петь и смеяться, но они молчали, просто смотрели в глаза друг другу

Глава 20 Адонис

Рассвет на морском берегу был прекрасен. Огромное малиновое зарево тонуло в воде и медленно поднималось все выше и выше. Все еще завороженные песнями сирен, смотрели Ника и Скитл на это чудо. И казалось им, что они только что на свет народились, и это был первый день творения. Но они успели встретиться, чтобы остаться в этом мире навсегда.

И хотя все это было только грезами, но они верили, что все так и будет. Не хотелось думать о том, что нужно двигаться навстречу испытаниям, сколько их еще будет впереди, и снова и снова убеждаться, что их любовь нерушима.

А ведь все это она сама сотворила, вот уж точно, благими намерениями дорога в ад стелется. Вот этот ад, довольно привлекательный внешне, они и проходили круг за кругом.

Она хотела удержать, продлить очарование. Теперь оставалось только исполнять то, что было задумано, а радостно только то, что они отдалялись от варварской Скифии.

– Ты тоскуешь о том мире, из которого пришла? – спросил он.

И показалось Нике, что они увидели друг друга в первый раз.

– Нет, – отрывисто отвечала Ника.

Она вовсе не думала о том мире, он словно перестал для нее существовать. Все, что там было, оставалось так далеко, как скифы, с которыми ей пришлось встретиться раньше, чем с ними – не было в душе никакой тоски, ей даже вернуться туда не хотелось. Она бы даже противилась, если бы ей туда предложили вернуться. Возможно, это случиться дальше, но пока ей этого совсем не хотелось.

– Я думаю о нас, есть такая строчка песни: « И за то друг друга любят, что расстанутся навек». Вот теперь я это хорошо понимаю, Я не хочу в свой мир, там уныло и скучно, не то, что тут. Но мне хочется оставаться рядом с тобой, пока это возможно. А ты снова превратишься в миф, в сказку, мне не хотелось бы этого, и я буду напрасно мечтать о встрече, о том, чтобы меня полюбил царевич.

– Так их много там у вас?

– Там их нет вовсе. Люди так глупы и завистливы, что уничтожили царей,

но сами так и остались ничем, потому что, убив дракона, сам становишься драконом, но убив царя, царем все равно не станешь.

Надо было отправляться в путь, нельзя сидеть у моря, сложа руки, потому что время идет.

№№№№№№№

Бес решил, что пора что-то изменить. Потому он заманил Сиси в лес, и спрятал ее в избушке, которая не была видна простым смертным. Она так долго мешалась под ногами, во все вмешивалась, что пора бы ее спрятать от остальных подальше. Пусть Ника попробует без нее со всем справиться.

Чтобы ей не было скучно, туда же он отравил и парочку сатиров. И напрасно она возмущалась и противилась, он не стал ее слушать.

– Тебе давно пора отдохнуть, девчонка и без тебя обойдется, и попробуй только сбежать отсюда, тебе же будет хуже.

Она давно и хорошо знала беса, и хотя готова была из кожи вылезти, чтобы помочь путешественникам, но противиться не стала. Она смирилась и решила, что все объяснит Нике потом.

Он вернулся к Нике и сообщил, что на время убрал Кикимору, чтоб та не вздумала искать ее. Так они и отправились в путь без нее, понимая, что рассчитывать придется только на свои силы.

Бес думал о том, что ему надо делать дальше. До сих пор он испытывал царевича, и тот прошел и Медею и сирен, но что если теперь переключиться на девицу. Из-за кого там умирали у эллинов их герои, не из-за богинь ли? Нужен был юный и прекрасный бог. Аполлон недостаточно умен, Дионис вечно пьян, конечно, Адонис, нужен именно он, этот любимец трех богинь – богиня любви с богиней тьмы за него боролись, а это не так мало значит

Решено, он должен вызвать из мира теней именно Адониса.

Глава 21 В плену у страсти

Конечно, у Мефи память была не плохая. Но все-таки нужно было освежить этот миф. Он вспомнил, что Ника писала когда-то целый эпос, в прозу заглядывать не стал а вот то, что касается лирики и той глав, где она о нем писала, он резво пробежался по строчкам.

Во первых, узнает ее отношение парнишке этому, личное, а во вторых и сам поймет, что и как там должно происходить. Он смотрел на планшет и читал то, что там было написано.

 
Адонис в тишине поет устало,
О той бессмертной пламенной любви.
И там, где Афродита трепетала,
Растаяла Афина, и вдали
В своем аду молчала Персефона
О юноше, оставшимся во тьме,
И только Зевс, он ничего не понял,
И жил Адонис снова, как во сне.
 
 
Когда любовь, как дивная химера,
Вдруг душу охватила сгоряча,
Что остается? Только белый, белый
Цветок во мраке и одна свеча.
И в облаке внезапно проступила
Иная высь, и от него вдали.
Еще понять пыталась Амфитрита
Ту силу, то безумие любви.
 
 
И только он, вдали едва растаяв,
Явился вновь, и отчего Аид
Грустит во тьме? Печалей вечных стая
За юношей во мрак легко летит.
И где-то там легко и виновато
Поднялись снова розы из травы,
Рев кабана, и за любовь расплата
Богини слезы, с трепетом листвы
 
 
Уносится опять во тьму от мира,
И в тишине несбывшихся надежд
Звучит лишь Аполлона злая лира,
И он не снимет белых тех одежд.
Погиб сатир, он захотел тягаться,
Но Феб не знает жалости, и вот
Во тьме Адонис будет улыбаться,
Там Афродита о любви поет…
 
 
Но осень вновь, не вырваться из плена,
И Персефона к юноше спешит.
Сама надежда в облике измены,
Сама душа в отсутствии души.
Уже не ясно, что же в мире свято,
Лишь розы в пустоте, и зол Аид,
– Куда же ты теперь? – Во тьму куда-то, —
Своей богине тихо говорит.
 
 
И Купидон бессильно отступает,
Психея от страдания мертва,
И только там, в тумане повторяет
Он вечные, он темные слова.
В плену у страсти снова в миг заката
Нарциссу позавидует, шутя,
Твердит: – Она ни в чем не виновата.
О, дивный призрак, вечное дитя.
 
 
А на поляне расцветают розы,
Металась боль по розам и следам,
И только эти призрачные слезы
Все снятся трем богиням, да и нам.
К нам тоже он приходит в плен заката,
Чтоб тихо улыбнутся в пустоте,
Сказать: – Она ни в чем не виновата.
Уйти, остаться тенью на холсте.
 
 
И где-то там Парис уже страдает,
И тоже ей он яблоко отдаст,
В Аду Адонис, но у двери рая,
За ним идут богини по следам,
И тихо улыбнется Персефона,
И Артемида ревность не таит.
 
 
И розы там, где юный и влюбленный.
За Афродиту кровь свою пролил…
В плену у страсти юноша прекрасный
И ни о чем не станет он жалеть
И Зевс его пытается напрасно
Стрелой пронзить, сгоревшему не тлеть
И молнии он ловит до рассвета,
И что ему до Зевсовых страстей,
Когда его богиня, как комета,
Склоняется над розою своей.
 
 
А роза так теперь благоухает,
И капельки росы на лепестках.
Она все видит и прекрасно знает,
Что он познал и страсть, и боль и страх.
А роза аромат подарит снова,
И остается среди тех теней,
Где больше нет создания такого,
Вот потому он плачет все о ней.
 
 
Любовь так коротка и в бесконечность
Уходит он, печаль свою тая,
И только миг, и только свет и вечность,
Таят от Ада небо и земля.
Погасло солнце и восходит снова,
И снова он у вечности в плену,
И в мире нет создания такого,
Прошедшего сквозь ярость, боль и тьму
 

Глава 22 Искушение совершенством

После исчезновения Сиси они немного нервничали. Теперь они и не знали, кто встретится на пути, что их там ждет. Бес не открывал имени нового мучителя, именно так называла Ника любого из тех, с кем они должны были встретиться. Ведь они должны были обольстить. Остановить, увести в небытие. И хорошо еще, что царевич был не робкого десятка. Но если бес захочет испытать ее, то все значительно хуже.

Они снова услышали крик и направились от моря к лесу. Сначала Ника подумала, что Сиси попала в беду, и зовет их на помощь. Но потом поняла, что для них начинается испытание.

Она побежала туда, и огромный черный кабан выскочил к ней навстречу. Животное было ранено, значит там находился еще кто-то, но кто же это мог быть?

Скитл был где-то за ее спиной. Она увидела сначала ступню в траве, потом все тело, извивающееся в муках. Юноша был страшно бледен, но все-таки прекрасен.

– Адонис, – почти в тот же миг подумала она, – конечно, это мог быть только он. Юноша очнулся, посмотрел на нее, как же прекрасны были его глаза.

– Кабан, там был огромный кабан, – залепетал он, – Афродита запрещала мне охотиться, но разве я стал бы слушать ее тогда. Я не сразу его увидел, за это и наказан. Ты так прекрасна, но как ты тут оказалась? – спросил он, – даже моя Афродита не сравнится с тобой, как жаль, что мы так поздно встретились.

Конечно, перед нею был первый Дон Жуан на свете, да еще такой юный и неискушенный, разве могла перед ним устоять и более опытная дева или жена.

Она старалась спасти его и перевязать рану, остановить кровь, но все было так, как было и прежде, ничего не менялось в мире, Адонис должен был погибнуть

№№№№№№№№

Опасность почувствовал Скитл. Он знал, что богиня появится тут с минуты на минуту, она жестоко отомстит за своего возлюбленного, а потому даже не из чувства ревности, а чтобы спасти, он потянулся к ней. Она же совсем забыла обо всех опасностях, которые подстерегали со всех сторон.

– Пошли отсюда, его найдет богиня, и тогда нам будет худо.

– Когда она найдет его, мы не можем его тут бросить, – тихо говорила Ника, дивясь тому, как он был жесток. Но она чувствовала, что делает больно любимому, и все-таки не могла остановиться.

– Не уходите, я не хочу оставаться один, – говорил юноша, изнемогая от боли, пытаясь приподняться.

– Ты хочешь погубить нас, ты знаешь, что тебя любят три богини, вот и пусть они тебя спасают.

– Но их нет, они так далеко пока, – протестовала Ника.

Она упрекала в жестокости своего возлюбленного, уверенная, что сможет спасти Адониса

Она оказалась страшно упряма, и Скитл не мог так просто увести ее отсюда. А он никак не мог применить силу, но понимал, что она так просто не уйдет.

Он следил за тем, чтобы не случилось ничего страшного, и потому никак не мог успокоиться.

– Но почему она не понимает, какой опасности подвергается? – в отчаянии думал он.

Ника еще раз взглянула на юношу. Он лежал неподвижно и страшно побледнел, но в глазах оставалась мольба. И вдруг она поняла, почему бес убрал Сиси. Ее проницательная подруга рассуждала бы значительно трезвее. И она, наконец, поняла, что нужно спасаться. Богиня любви, увидев все это, превратится в богиню мести. И это стало доходить даже до нее.. Она губит себя, понимая, что парню никак не сможет помочь. Он мертв уже давно, и только бес повторяет ту самую историю, которая свершилась. Соперничать с любой богиней – безрассудство, разве она способна на подобное? Зачем ей это нужно?