Текст книги "Скифский камень. Мифы и сказания"

Глава 11 Наблюдения беса

Бес все время оставался во дворце Медеи и следил за тем, что происходит.

– Идиотка, – не выдержал он, – неужели она не видит, что мальчишка по-настоящему любит, потому провести его не так просто, как ее безголового Язона. Стоит ли всех по нему ровнять?

Ну раз и первая волшебница оказалась беспомощной, то ему еще немало придется потрудиться, прежде, чем довести их до Скифии. Впрочем, она обижена на весь мир, потому соображает хуже, чем могла бы, ее никогда не любили по настоящему, и она не может знать, что это такое.

Но герои с честью прошли и это испытание – это оказалось не так трудно, потому что среди них была и Сиси, да и остальные не лыком шиты.

Но хватит мечтать, надо бежать к новому препятствию и получше его готовить, чтобы они не смогли двинуться дальше. Бес понимал, что пока покой ему даже и не снится, и хорошо вроде, что они были такими крутыми, но плохо то, что даже он не знает всех их возможностей, а они не так малы, как ему бы хотелось.

№№№№№

Они же брели по лесу, и говорили о том, что будет дальше, куда еще им предстоит отправиться.

Раз Медея оказалась слабовата, надо было придумать что-то еще более существенное.

Но бес давно знал, что люди какие-то странные, и он никогда не совпадал с ними. Тут и были все его несчастья. Да и действия его не всегда оправданы, там, где кажется, что все получится, все рушится, а там, где нет никакой надежды, вдруг все получается внезапно. Это была его не первая, и увы, не последняя промашка, в том надо было признаться.

Бес подумал о том, что мир античности навсегда покинул Люцифер, его тут просто не было. Нет, он был когда-то сыном Титана, хранителем утренней звезды, и вот же диво – дивное, приносил свет людям, но никакой особой роли не играл, они даже не ценили его так, как должно. Хотя оценить можно лишь тогда, когда ты лишился этого света, это же закон незыблемый.

И был он только одним из богов, это потом, в другие времена он стал тем, кем стал – сначала ангелом-светоносцем, а потом, после бунта стал хранителем тьмы.

Если его попытаться отыскать тут, то только напрасная трата сил и времени. Сам бес, наверное, тут значительно выше и важнее Князя Тьмы. Это открытие немного скрасило горечь поражения, вдохнуло в него новые силы. А раз так, то и проигрывать он не должен, когда остался в этом мире в одиночестве, никем не ведомый.

№№№№№№№№

Тут он и вышел к Медее, потому что хотелось на ней выместить зло. А чародейка была мрачнее тучи.

– Ну что, королева ведьм, – спросил он в ярости, – тебя провел влюбленный мальчишка, я все видел, я все видел и все знаю.

Ему не хотелось слышать оправдания Медеи.

– Надо было предупреждать, что он крепкий орешек, – отвечала Медея.

– Не думал, что тебя всему учить надо, – проворчал бес, – они симпатичные ребята, а ты не захотела мне помочь, вот теперь придется бить копыта, придется еще с ними повозиться, но я все равно тебе благодарен за то, что ты развлекла моих гостей.

Медея молчала, она могла многое сказать, но не стала это делать.

А ты жалеешь, что твой грек не был таким? – спросил бес внезапно.

– Я ни о ком их них не жалею, – отвечала она.

– Вот тут ты совершенно права, красотка. Смешно, но все эти Тезеи и Персеи и Язоны на самом деле этого не стоят. Но я тебя оставлю, поживи спокойно, пока мои герои до своей Скифии доберутся.

Вот с этими словами он и исчез.

Медея поняла, что ей остался еще какой-то срок быть среди живых, и это хорошо, она была рада этому.

– Ну что же, нет худа без добра, – этот парень немного продлил мне жизнь, и пусть у него там все получится.

Глава 12 Одиночество чародейки Тайна Медеи

Медея сидела неподвижно и смотрела на огонь. Ее больше не волновало это происшествие, она снова погрузилась в воспоминания о прошлом, приблизилось то, что было так далеко.

Греция, прекрасная и проклятая ею страна, что же было в ней такого, что всегда привлекало и манило, заставляло все бросать и бежать туда, жертвовать всем ради того, чтобы там оказаться? Памятники, герои и боги, сказания и чудесная природа – все это и притягивало и не отпускало людей.

Она слышала от Сиси о том, что второй царевич, тень которого тоже была здесь, погиб от рук своих родичей, потому что хотел навсегда оставаться там, в Греции. Как они были похожи, ведь и она пролила ради этого столько крови, за что ей и пришлось нести наказание. Так что же такое странное и таинственное было там, что заставляло становиться героями или злодеями? И если даже в своих мифах они все придумали, то все равно было что-то, что держало их там. Нет, это была страна, которую она любила и ненавидела так же, как и все они.

Было в мире эллинов что-то странное и колдовское, и последние события тому подтверждение. Но она видела, что парень чертовски хорош и не только внешне, а душа его прекрасна. И Медея завидовала этой неведомой девице, которую он любил. Она доказала, что любовь существует, просто ей в том не повезло. И то, что она не смогла ничего добиться, это только ее беда.

Медея сжала кулаки и порывисто взглянула на огонь. Она увидела там силуэт какого-то сгорбленного старика со страхом на нее взиравшего оттуда, ей послышался его голос:

– Змея, проклятая змея, всех погубила.

Колдунья не захотела даже назвать его по имени.

– Это ты, проклятый, это из-за тебя я должна переживать такое, – со стоном произнесла она. Но тут же пламя погасло, ненавистное лицо исчезло.

Прошлое

Как страшно и странно было возвращаться из загробного мира, из своего заточения. Тезей простился с Гераклом, который яростно тащил упиравшегося пса к трусливому царю. Тот должен был убедиться в том, что он выполнил его поручение. И понятно было всем, что спрячется он от Цербера, и прикажет отпустить его и отправить назад. Но такими бесполезными были все подвиги Геракла, он давно уже примирился с ними и терпеливо сносил все издевательства, который у Геры было пруд пруди.

Тезей простился с ним и побрел в неизвестном направлении. Мир за это время странно переменился. Ему не хотелось браться за меч, и возвращать себе Афины. Он вспомнил почему-то Медею в самом начале, как она хваталась за соломинку и боролась за этот мир, кубок с отравленным вином мог еще в самом начале решить все проблемы, но тогда бы ничего печального и радостного в его жизни не случилось.

Вот если бы они столкнулись с ней сейчас, он бы еще подумал, отказываться ли от такого угощения или нет. Какими мрачными были мысли у героя. Даже в вечной тьме он не терял надежды и оптимизма, но что случилось, когда он увидел свет.

Но стоит помянуть Медею, она тут же и явится. Впрочем, она еще до появления Тезея на земле знала, что он нашелся и возвращается. Об этом говорила Цирцея, когда она от нечего делать, заглянула к своей тетушке. Волшебница была спокойна и беззаботно на своем острове, она же совсем не собиралась там в одиночестве оставаться, ей надо было действовать.

– Ты снова за свое, – просила ее Цирцея, когда она, узнав главное, стала поспешно прощаться.

– Я должна довести начатое до конца, – упрямилась та.

– Но что ты еще не доделала до конца, он уже с тобой все прошел и лабиринт, и потерю любимой, и потерю нелюбимой, и в подземном мире сидел послушно, что ты еще хочешь, не достаточно ли?

– Мести никогда не бывает много, если он выбрался и жив, я должна ему помочь вернуться назад, а так как Аид его больше не примет, пусть отправляется к его отцу Посейдону.

– Неутомимая, но зачем тебе это нужно. Уж гонялась бы за Ясоном, а этот парень ни в чем перед тобой особенно не виноват.

Глава 13 Ни в чем не виноват?

И вдруг она взглянула на нее еще раз и словно бы догадалась о главном. И сама удивилась тому, что такой волшебнице, как она, что-то могло быть не известно с самого начала.

– Даже я была уверенна в том, что ты любила того, а не этого, а что же на самом деле.

Она угрюмо молчала, а потом все-таки произнесла.

– В любви к тому кроме стрел Амура и не было ничего. Если бы не богини, я бы даже и не заметила его и не запомнила, а здесь не было никаких богинь, и положение мое было плачевным, но не могла забыть его никогда потом, ни с кем мне больше жизни не было.

Цирцея и верила и не верила тому, что слышала. Ведь во всех сказаниях она была безумно влюблена в Ясона, так что же такое творилось в ее мятежной душе на самом деле. Тот был просто прикрытием для этого?

Что говорить об этой глупенькой Елене, если сама Медея все эти годы любила его, потому и в покое не могла оставить, ведь она могла вернуться в Афины после его исчезновения, но Медея даже и не подумала об этом, любой владыка бы сбежал, как только увидел ее. Но нет, – размышляла Цирцея, и истинная картина прорисовывалась перед ней. И волшебницы могут заблуждаться, когда они неправильно что-то принимают и понимают, и ей ошибки не были чужды.

– Но если ты любишь его, тогда оставь в покое, – снова опомнилась Цирцея.

– Не могу и не хочу. Ему плохо здесь, Геракл вернул его напрасно, он бродит как неприкаянный и не знает куда деваться.

– И ты решила помочь ему? – удивленно спросила Цирцея. Она много что понимала, но не свою племянницу, а ведь ее никто не знал лучше, чем она сама.

– Он и сам не знает, что лучше, что хуже.

– А ты думаешь, что тебе это известно, какая самоуверенность.

Но Медея уже вскочила на своего дракона, понимала волшебница, что удержать ее, то же самое, что голыми руками ветер удержать – ничего из этого не получится.

№№№№№№

Тезей подошел к острову Эвбея, где у него оставались какие-то земли, и он решил там укрыться от старых и новых знакомых. Как странно доживать свой век, когда все подвиги уже совершены, все женщины твои на том или этом свете тебе давно не принадлежат, и мир переменился до неузнаваемости.

Остров казался пустынным. Там не было никого, и не знал Тезей, радоваться ему или огорчаться. И только черный всадник – царь Скирос, выехал к нему навстречу. Именно к нему заглянула Медея по пути к Тезею от волшебницы.

– Тезей возвращается, – говорила она, – он отнимет земли, которые ты давно считаешь своими.

И никому ничего говоря, бросился тот догонять непрошенного гостя. Улыбнулся Тезей. Его встречал хоть кто-то, и, кажется, Скирос был ему рад. А герою так не хватало простого душевного тепла.

Встретились они как раз на высоком берегу над морем, долго говорили о чем-то, и когда он отвернулся, услышав пронзительный крик птицы над головой, то какая-то волна налетела на него. И ему показалось, что он взлетел в небо, в какой-то момент полет и падение так похожи, это потом начинаешь разбираться, что есть что. Страшно побледнел царь и отошел от берега, он был уверен, что может полететь туда вслед за Тезеем. Но странный смех заставил его остановиться, рядом с ним стояла Медея.

И Тезей, оглянувшись во время своего полета, заметил ее на берегу.

– Медея, – задыхаясь, произнес он.

Она вздрогнула, и хотела броситься туда, чтобы спасти его, но не могла этого сделать, ведь это она потребовала его смерти от царя и не могла противоречить самой себе. Да и не стоило доверять такому порыву.

Глава 14 Последняя жертва Медеи

Но как странно сжалось ее сердце, ей казалось, что она сама умирает.

– Ты ушел, тебе там будет хорошо, а мне еще оставаться в этом мире, таком жестоком и несправедливом, хотя и у меня тут больше не осталось никаких дел, – повторяла она в забытьи, и чувствовала, как сердце ее разрывается в клочки.

Но еще больше удивилась Медея, когда волны сомкнулись над ним, и он даже не попытался вырваться из них объятий.

Амфитрита давно поджидала героя. Сначала она никак не могла простить ему того, что он был сыном ее мужа и живым свидетельством измены, а потом, когда она узнала, что Персефона была довольна и счастлива, и грустит оттого, что он покинул этот мир, она стала обижаться на то, что он так долго задерживается во тьме, в то время, как принадлежит им.

Медея слишком поздно поняла, что она доставила великую радость повелительнице морской. Конечно, это была ее плата за то, что они когда-то позволили им плыть по морям, и уберегли от свирепых воинов ее отца, только если бы этого не случилось, и корабли их разбились, она не страдала бы столько и не совершила бы столько скверных дел, и не страдала бы так. Вот и не знала Медея, благодарить ли ей Посейдона или проклинать.

Впрочем, ей предстояло еще одно, последнее испытание, когда она оторвала свой взор от морской стихии, то заметила, что с ней рядом кто-то стоит. Царь поспешил убраться, сделав свое черное дело, а может быть, богини возмездия погнали его прочь, только его больше не было нигде видно, зато Афина, Гера и Афродита стояли за ее спиной.

№№№№№№№№№

Их было трое, и настроены они были вовсе недружелюбно.

– Ты так и не можешь остановиться, тебе все герои спать спокойно не дают, – усмехнулась Афина.

Медея пока молчала, она старалась понять, что ей делать и как быть дальше.

– Она помогла ему от нас уйти, он развлекал Богиню Тьмы, а теперь к этой глупой Амфитрите пошел, – вторила ей Гера.

– Да о чем вы, может быть единственный раз она сделала доброе дело для того, кого так беззаветно любила. Подслушала ли богиня любви их разговор с тетушкой или ей и самой все было прекрасно известно, как знать, только она огласила то, о чем Медея никому говорить не собиралась.

– Любовь к юноше, который ни в чем не был похож на вашего бессильного Язона, на этот раз наша Медея не ошиблась в нем, но она все равно сбежала, а потом, когда решила вернуться, он от нее в подземный мир к Персефоне сбежал, этого она никак не могла ему простить.

Они говорили так, словно ее не было тут, и перед ними была не грозная внучка Гелиоса, а простая смертная, над которой можно было издеваться.

Когда на остров прилетел черный ворон, и Цирцея узнала, что погиб Тезей, а Медея столкнулась с тремя богинями, теми самыми, как и в начале своего пути, она взволновалась не на шутку. Сборы были недолги, она помчалась за грозной птицей к тому самому обрыву, где и были они.

№№№№№

– Я не узнаю нашей Медеи, – подступала к ней Гера. – Ты и на самом деле любила этого мальчишку, сына Посейдона? Без нашего ведома и вмешательства ты могла влюбиться? Это что-то новенькое.

– Так, как ты никогда и никого не любила.

– Но почему же ты позволила ему оставаться с этими девицами? – Гера задавала вопрос, о котором скоро должна была пожалеть.

– Он никогда и ни с кем из них не оставался. Все мне помогали в том, и пьяница Дионис, и Гермес, прогнавший Амазонку, которую он никогда и не любил, и Пирифой, который от Елены его в ад увел.

Они вспомнили те события, и на самом деле это было похоже на правду.

– Но зачем, для чего было их вообще допускать, если ты сама с ним не была ни разу? – спрашивала наивная Афина, которая забыла о том, что перед ней могучая волшебница.

– А кто тебе сказал, что она не была, – возражала более искушенная Афродита. – Кто спал с ним, они или сама Медея, этого мы никогда не узнаем. Герои так слепы и немы, когда опускается мгла, разве могут они разглядеть, кто с ними в постели находился.

Об этом не догадалась даже Цирцея, но разве что-то могло ускользнуть от взора богини Любви.

– И все-таки я не понимаю, – упорствовала прямая Гера, – зачем было прятаться.

Глава 15 Кто был с Тезеем?

На этот раз Медея не выдержала, она понимала, что Гера может на нее весь свой гнев обрушить, но молчать она не стала.

– С Ясоном все было: сначала пылкая страсть, потом охлаждение, потому привычка, и желание убежать подальше, я не могла совершать те же самые ошибки снова. И этому молодцу я еще быстрое надоела бы, потому что он ничем не был мне обязан. Тезею всегда нужны были разные женщины, и я дала ему их, пока не надоедали, пока он не уставал, не уходил от одной к другой. Труднее всех было бороться с Ариадной, ведь она была первой и она была мертва, но как странно, как смешно было смотреть на то, как он со мной по мне страдает, как он бежит от меня ко мне. И ты, Гера, была самым ярким примером для того, чтобы не появляться, не вешаться на шею ему, не держать из последних сил, это была своеобразная игра, которая позволила мне сберечь наши чувства и наши страсти. Мне удалось, отсутствуя, заполнить весь этот мир, кто бы из вас смог это сделать?

Цирцея давно уже стояла за высокими кустами и слушала ее монолог, она была уверенна, что придется бросаться в схватку и защищать ее от богинь, потому она и удивилась, когда поняла, что их надо защищать от нее. И хотя все трое они просто молча слушали ее пламенные речи, но каждая из них чувствовала себя явно проигравшей.

Только теперь Гера поняла, что если бы она не гонялась за наложницами Зевса, а, убрав незаметно каждую из них, сама приняла ее облик, то она была бы со своим мужем от начала до конца и ни с кем бы его ни делила. Она бы даже слушала его рассказы, как была страстна Леда и как прекрасна и ласкова Лето, как восхитительна Европа, и какой пылкой оказалась Майя. И она бы тогда не лопалась от злости, а придумывала свой новый облик, который можно было подсмотреть у той богини или смертной, к которой был обращен его взор в данный момент. Медея совершенно права, хотя Гера никогда бы не признала этого. А чего добилась она, кроме лютой ненависти, равнодушия, и шуточек, о том, что если бы Аид узнал о счастье брата своего, то никогда не захотел бы жениться.

№№№№№№

Афродита злилось, думая о себе. Она скорее готова была менять любимых, но не себя с одним любимым. И вместо стабильных многогранных чувств, она получила только тела и лица, которые никогда не могла бы вспомнить, и о многих ли из них она смогла бы хоть что-то определенное сказать, вот в том-то и состояла вся суть тайны Медеи, которая странно унизила, почти раздавила каждую из них.

Но древняя мудрость Бога Солнца, наверное, передалась ей, они же были так молоды, задиристы и неопытны, что им только и оставалось учиться у нее.

Богини ушли, не прощаясь, у каждой нашлись какие-то очень важные, неотложные дела. Запал Медеи кончился, она поняла, что сказала слишком много лишнего, но должна она была как-то остановить их.

Но ей только показалось, что она оставалась в тот момент одна. В лучах заходящего солнца перед ней появилась Цирцея, во всей своей ослепительной красоте.

– Я спешила к тебе на помощь, как только мой ворон сообщил, что происходит, три богини, это много даже для тебя, но я рада, что услышала все, что ты им говорила, ведь мне бы просто так ты никогда такого не рассказала, – мягко улыбнулась она.

– А ты сама не знала этого?

– Знала, конечно, догадывалась, – поправилась она, – только ты так говорила, что я поняла, что это не случайность и не заблуждение, твоя связь с ними и с ним. Но когда же ты все это придумала.

– Когда Язон что-то мямлил о том, что он спасает меня, но женится на ней. С ним было все потеряно, но я решила для себя, что если они не могут любить одну женщину, то остается только меняться самой. И на этот раз помогло. Все оказалось не так плачевно.

– Почему ты не решила выйти к нему и оставаться с ним теперь? – спрашивала ее Цирцея, она догадывалась, но хотела услышать ответ.

– Потому что все уже было, я не могла придумать ничего нового, да и он вернулся безучастный и потерянный, а я слишком его любила, чтобы спокойно принять такого.

Они молчали обе. И золотая колесница Гелиоса остановилась перед ними.

– А я все смотрел вы ли это, дорогие мои, поехали, что вам делать на земле, небеса, полет – это так прекрасно, я хочу показать вам звезды.

№№№№№

И ожила в один миг Медея, и исчезла ее грусть, переходящая в отчаяние. Кто еще из богинь, не говоря уж о смертных, мог бы прокатиться по небесам в его золотой колеснице. И пусть они остаются в своих мирах, цари и герои, а она уносилась к солнцу, чтобы растворится в его лучах и вечно сверкать на небесах.

– Она столько натворила здесь на земле, почему он забрал ее с собой, – спрашивал Гермес у Пана. Они давно уже расположились рядом с той поляной и с удовольствием подглядывали и подслушивали. Богини и не представляли себе, сколько посторонних глаз и ушей было поблизости.

– Она много страдала. И не так уж была виновата, как принято считать, а ему сверху все это прекрасно было известно.

– Я давно за ней наблюдал, Медея ужасна, я не встречал более страшного создания, – говорил Гермес.

– Она прекрасна, и тебе это известно не хуже моего, а говоришь ты так потому что тебе до нее не дотянуться.

– Какая глупость, Аполлон был прав, когда шкуру с тебя чуть не стащил.

– Не с меня, а с сатира, мне эта от рождения дана, какая уж есть. Но ему самому не больше везет, чем мне.

И они стали обсуждать последние происшествия. Медея исчезла, но жизнь на земле продолжалась.