Текст книги "Скифский камень. Мифы и сказания"

Глава 14 Царевич!!!

Царевич вошел встревоженный. Ника казалась какой-то странной, впрочем, как и почти всегда в последнее время. И снова она говорила о чем-то непонятном. Словно читала какой-то свиток из иного времени. И он слушал внимательно.

– Что это? – спросил он, когда она замолчала.

Он посмотрел туда, куда смотрела и она, но там не было ничего особенного.

– Это роман – летопись, из моего мира. Он не о твоем народе, такого народа в то время уже не было, но я не могла вспомнить его просто так, ведь он о вечном, о том, что снова и снова творится в этом мире.

– И что стало с человеком, который велел казнить? – спросил царевич о самом главном, о палаче, а не о жертвах хотелось ему узнать

– Он покончил жизнь самоубийством, когда его призвали к ответу, – говорила Ника. – Но ведь речь вовсе не о нем.

– Нет, о нем, мне хотелось знать, что испытывает тот, кто принимает такое решение, я никогда не смог бы этого сделать. Наверное потому все складывается так удачно.

И снова они говорили о разном и по-разному, хотя думали об одном. Но царевичу хотелось отвлечь ее, скрыть волнение, свои тревоги. Ему было важно знать, что думает этот человек.

Вот и тот писатель, все так точно нарисовал, что не забыть и не вычеркнуть из памяти.

Ника смотрела на царевича со странной улыбкой, она хотела, но не решалась спросить, что мучает его на самом деле. Но заговорил он сам.

– Странно, там, где белые облака, вижу прародителей Пала и Нана. Мне о них матушка когда-то давно рассказывала. Но никогда прежде я их не видел, хотя порой мне так хотелось на них взглянуть, я даже просил о том у Молоха, но говорят, они появляются редко, а порой не появляются никогда.

Ника не могла выразить волнения, перераставшего в ужас, жившего в ее душе. Она чувствовала, что в мире творится какое-то землетрясение, переворот, но не в реальности, а в душах и телах людей. И дикая гроза потрясла многих. Но остановить ее не смогли бы даже боги. Хотя цари порой считали себя всесильными, но это только обман. Все это так долго копилось в природе и теперь обрушилось на них со всей мощью.

№№№№№

Царь неподвижно лежал на своем ложе. Глаза были прикрыты, словно он дремал. Потому он казался не спящим, а мертвым, таким безжизненным, окаменевшим было его лицо. Он ни о чем не думал, словно душа его покинула тело.

Если бы кто-то в тот момент на него взглянул, то не поверил бы, что он все еще жив.

Но через несколько минут он зашевелился, посмотрел вокруг, словно оказался в чужом мире, а не в своих покоях. Но постепенно память возвращалась к нему. Такое случается, иногда жизнь похожа на сон, а сон становится реальностью, разве ей было о том не знать?

Глава 15 Утром

Во дворце царила тишина. Но до самого утра Ника и царевич не смыкали глаз, не разжимали объятий. Им казалось, что как только они расстанутся на минутку, так все и рухнет.

Страшное явление прародителей только подливало масло в огонь их страхов и ужасов. Они подозревали, что могут и не дожить до утра. Ведь и эта и любая другая ночь может оказаться последней.

Но тут было понятно, что завтра свершится то, о чем постом напишут во всех книгах. Впервые они поняли это, когда исчезла сотворенная бесом Греция, а теперь все вообще для наших героев заканчивалось.

И только на рассвете царевич произнес:

– Мне не страшно, они сами понимают, что творят, но ты в своем времени будешь знать и помнить обо мне.

Но пока эта мысль вовсе не утешала ее. Она понимала, почему богини вдруг становятся смертными. Бессмертие может утешить перед уходом. Но вообще-то оно пустой звук для любящего сердца, живого человека. Она чувствовала и понимала это, пока еще оставалась с царевичем.

Неожиданно раздался резкий стук в дверь. Это значило, что за ним пришли. Но они улыбнулись друг другу. И Ника решила, что не будет никаких слез, что она останется спокойна до конца.

Они вместе рванулись к двери, поцеловались в последний раз.

Стражники не стали ждать и сами распахнули дверь.

– По приказу царя, – произнес стоявший ближе всех и схватил царевича за запястье.

– Прощай, дорогая, – услышала она его голос, к ней обращенный.

Она почувствовала, как ноги ее стали подкашиваться и схватилась за стенку. Сколько же сил потребовалось для того, чтобы оставаться на ногах. Она не могла расслабиться и отступить. Ее время пребывания в этом мире истекало.

№№№№№№№

Но еще одно событие в тот день потрясло всех – на место казни внезапно явилась сгоревшая накануне Сиси. Скифы на какое-то время даже позабыли, для чего они тут собрались, только таращились на нее. А она равнодушно на них смотрела, словно и не было никакого сожжения на костре. Девчонка бросала им вызов и не собиралась ни оправдываться, ни говорить с ними, она казалась если не богиней, то Берегиней, и могла бы сказать им о том, что спустилась с небес, чтобы увести царевича. Но у нее не было ни желание ни сил для этого.

Но когда появился царь около поспешно установленного трона, она направилась прямо к нему, и он отшатнулся от воскресшей ведьмы. Длилось это только мгновение. Он понимал, что должен взять себя в руки.

– Ирод, – услышали все голос воскресшей девицы, – не мечтай, он не воскреснет после твоей расправы. Это со мной у тебя ничего не вышло, а он не воскреснет.

И с этими словами она удалилась.

Царь был похож на каменное изваяние, он и на самом деле окаменел. И слуги верные, которых он спасал от эллинской заразы, сновали повсюду.

Они ничего не говорили, казалось, что все были немыми.

– Скитл слишком хорош для них, – насмешливо думала Ника. Она тоже увидела Сиси и не могла понять, зачем та тут появилась вдруг. Хотела ли она еще раз взглянуть на Скитла и морочила царю голову, запугав их своим внезапным воскрешением. Но то, что они запомнят этот день, в том не было сомнения. Ведьма воскресла в тот миг, когда казнили царевича, этой новости им хватит до конца дней, такое не забывается никогда.

№№№№№№

Люди снова зашевелились, хотя никакого шума от них не было. Но многие из них увидели что-то странное и необычное. И Ника заметила это волнение, хотя смотрела только на царевича, стоявшего от нее далеко, они могли видеть друг друга. Она почувствовала, что все они заняты чем-то другим, об этом вопил и ужас в глазах царя.

Снова появились облака в небе, похожие на людей в белых одеждах. Она не могла разглядеть их лиц, но выражение ужаса на лице царя она заметила.

Царевич говорил, что они появляются редко, а некоторые и за всю жизнь не видели их никогда, но они были тут, и это видели все, потом не станут говорить, что кому-то они просто приснились.

И с этим явлением слабая надежда появилась в ее душе, а вдруг царевича можно буде спасти?

Но облака удалились от них на приличное расстояние, люди перестали таращиться на небеса. Царь все еще не шевелился, и было непонятно, жив ли он или испустил дух у всех на глазах. Жив ли он был или мертв, но бездействовал – это точно. Понимал ли он, что все они подошли к пропасти, что сами себя уничтожали? Люди же, не принимавшие никаких решений, только кожей чувствовали что-то неладное. Но разбежавшись, они не могли остановиться.

И только Ника и царевич, забыв обо всем на свете, радовались тому, что все еще могли видеть друг друга, теперь и этой малости было достаточно, чтобы они чувствовали себя счастливыми. И для них не было толпы, странно бледного и окаменевшего царя, непонятного для них мир, дышавшего бедой.

Сколько они так стояли, мгновение или вечность, кто его знает. Такое можно чувствовать только перед вечной разлукой. За спиной принца появилась дама в черном, и она была явно не от мира сего. Они еще видели друг друга, но дотянуться уже не могли. Они просто смотрели друг другу в глаза, оставишь одни в этой толпе.

Глава 16 Казнь

И все оживилось в один миг. Ника видела, что царь участия в том не принимает, кажется, он не понимает даже, что творится вокруг.

Ника отвернулась только на миг, в тот момент, когда тело покачнулось и бесшумно упало около истукана. А потом его окружили плотной стеной, и она больше ничего не могла увидеть.

Она с такой ненавистью взглянула на царя, что тот должен был загореться голубым пламенем, но этого все-таки не случилось. Он не загорелся, и оставался безучастен к тому, что творилось.

Царица поднялась, вырвала из рук служанки своего ребенка, пробралась сквозь толпу и вскочила на коня, оказавшись во дворе. Она уходила и не собиралась возвращаться, ее угроза была исполнена.

– Будь проклят, палач, ты не получишь моего сына.

Она понеслась куда-то, но он даже не взглянул в ее сторону и не слышал того, что она ему сказала.

Только потом он очнулся, приказал догнать и остановить ее, хотя это было вовсе не так просто сделать. У воинов не было коней под рукой, и пока они суетились, она должна была быть уже далеко. Да и кто бы мог остановить женщину, которая спасала от гибели своего ребенка.

А в небесах загремел гром, сверкнула молния, кажется и природа противилась тому, что творили люди.

Собравшиеся на казнь онемели от ужаса, потому что все это видели и слышали. Многим казалось, что боги и предки не принимали этой жертвы, а если так, то скифы будут наказаны, потому что все они действовали или бездействовали, но были причастно к тому, что с ними происходило. А ведь по многим рассказам, жертвы, им приносимые, они встречали молча.

И снова взоры были обращены к царю, но он на них не смотрел, оставшись в полном одиночестве.

№№№№№№№

Все в страха отстранились от того места, где свершилась казнь. И только Ника двигалась сквозь толпу в обратном направлении. Она молча склонилась перед ним. Его лицо не казалось ей мертвым, а ведь она не раз заглядывала в лица умерших, они были совсем другими. Оно было только очень бледным. Но он был жив, она хотела думать только о том, что он был жив, и не мог так просто умереть.

– Ничего не изменить, – произнесла она задумчиво, – но я буду любить тебя всегда, потому что в моем времени ты будешь уже бессмертным. Они узнают, каким ты был, и что произошло на самом деле. И может быть, они перестанут любить чужое, отвергая свое. Разве не заплатил ты за это страшную цену, надеюсь, они будут учиться на твоих ошибках. А если этого не случится, то их ждет такая же участь.

Нике казалось, что Скитл ее слышит, что душа его обитает рядом.

Но она удивилась тому, что все еще оставалась в том мире, в котором они никогда не слышали музыки, а теперь вдруг она услышала Шопена. Она не могла перепутать ни с какой другой любимую минорную «Балладу». Музыка звучала в ее памяти, в ее душе. Но как же она тосковала по ней в те времена. Каким чудом она показалась, как была ей необходима. А разве он не повторил путь царевича в веке 19, навсегда оставив свою Польшу, и так и погиб на чужбине, в мире, казавшемся ему таким прекрасным и совершенным? Вот уж точно, в мире нет ничего нового все только повторяется снова и снова.

И теперь, когда все было кончено, она поняла, что тот мир снова и снова напоминает о себе, зовет за собой.

Она шептала строчки, которые забудутся, как только будут признесены, хотя чем бес не шутит, может быть, она и не забудет их

 
Любить до последнего вздоха,
И верной навеки остаться.
Какая там в мире эпоха,
Какие там в мире сенсации.
 
 
Сквозь время иное и пламя
Костра, догоревшего там,
Любовь не расстанется с нами,
И вечность спешит по пятам.
 
 
Ушел он, от них, но остался
Со мною в веках, в этот миг,
Звучат и поэмы и стансы,
И делим мы мир на двоих.
 
 
В лучах заходящего солнца,
В приливах внезапной тоски,
Лишь только любовь остается,
Когда замолкают стихи.
 
 
Другие событья и лица,
И женщин чужих имена,
Как просто взлететь и разбиться,
Как быстро проходит весна.
 
 
И только она остается,
Алеет в бокале вино,
Внезапно померкшее солнце
Нам светит оно все равно
 

№№№№№№

– Не будет прощения, никогда не будет прощения, – прошептал царь, словно повторял слова молитвы. Он и сам удивился тому, что все еще был жив, мог видеть и понимать все, что творилось вокруг.

– Я не хотел этого, я не мог этого желать, – говорил он, сознавая, что все уже свершилось. Что это было за чародейство, о каком боге, о каких жертвах он думал? Кому они были нужны? Неужели эта чужестранка любила его несчастного сына больше и была ближе к нему, чем он сам?

Он поднялся со своего трона и взглянул наконец на все творившееся. Царь содрогнулся и ужаснулся от того, что творилось вокруг. И тогда он люто возненавидел всех, кто был рядом. Если бы они возмутились, он не решился бы на такой шаг. Он бы очнулся вовремя, а что теперь? Он готов был обвинить всех своих людей, весь остальной мир. только бы снять с себя часть вины за все происходящее.

Ему показалось, что отомстила девица, которая была сожжена по его приказу. Но если она воскресла и снова появилась тут, то и сын его тоже должен воскреснуть. Боги не будут так жестоки по отношению к нему, они не могут быть так жестоки. Она что-то говорила о Дьяволе. Надо было хоть раз посмотреть правде в глаза, хотя это было труднее всего.

Он чувствовал, что должно случиться что-то страшное, еще более страшное, чем то, что уже свершилось. Муки его еще не начались даже, но они были ужасными. Он все еще смотрел на толпу. Он ненавидел их всех, за то, что подчинился, пошел у них на поводу. Он не понимал, что творил, они одобряли то, что он делал, потому все и стало возможным..

Ему хотелось поговорить с Никой, если кто-то и может ему о чем-то поведать, так это она.

Разбежались его советники, понимая, что он отправит их вслед за царевичем. Народ безмолвствовал и оставался за чертой бытия.

Глава 17 Второе явление Зевса

В тот день произошло два чуда на скифской земле. Сначала появилась Сиси, которую не так давно бросили в пламя костра и сожгли по приказу грозного царя. Потом появились праотцы, и как подумала Ника, должно было случиться что-то еще в этом мире, потому что любой бог любит троицу, это всем давно известно.

Но она так устала от всего, что ни о чем больше и думать не хотелось не только действовать. Но не только она одна, многие там ждали чего-то, в воздухе витало страшное напряжение.

Снова ударил гром, и появилась колесница. И страшный грохот заставил встрепенуться и отшатнуться, словно она могла задеть тех, кто столпился на поляне.

Бес решил, что не уйдет отсюда просто так, он должен напомнить о себе, и для этого решил вернуть на часок в этот мир грозного Зевса. Все произошло из-за него, и парень погиб потому, что выбрал его мир, а не свой собственный, Громовержец и не должен оставаться безучастен ко всему. Это был его последний и главный подарок тому миру.

Он полюбовался на сотворенного Зевса и решил, что тот вполне подходящий, достаточно грозен, непримирим. Бес мог гордиться своим творением.

Он не понимал пока, как поступит Громовержец, вот и решил посмотреть, как все там случится, потому и бросился за колесницей бога.

Скифы на поляне замерли, и витал в воздухе и страх, и восторг, и трагедия, и предчувствие беды.

Бес же взирал на то, что там творилось.

Зевс уже увидел тело царевича, девицу белокурую около него, рванувшегося куда-то царя, словно бы тот хотел что-то предпринять и никак не мог решить что именно.

И туда метнул молнию. Все, что там оставалось, должно было мгновенно исчезнуть. И осталась там только гарь и копоть в дыму.

Все в панике, давя друг друга, пустились бежать прочь, не разбирая дороги. Наверное, это было похоже на последний день Помпей. Хотели ли они спасти свои бездушные тела и бесценные жизни, сказать было трудно, может просто паника охватила безмолвную толпу? Они почувствовали, что наступает возмездие, пытались как-то укрыться. Только Ника спокойно смотрела на Зевса.

– Зевс, – прошептала она растерянно, – ты не забыл о нас, но почему так поздно появился.

Бог взглянул на ту, которая посмела его в чем-то упрекнуть.

– Все свершилось, даже если ты уничтожишь их всех, царевич мертв, ничего не изменить.

№№№№№№№

Зевс слушал ее голос, ее речь, к нему обращенную, остановился. И это спасло тех, кто бросился убегать. Они не получили ударов в спину, правда это не помешало им давить друг друга.

Он спрыгнул из колесницы и остановился перед телом царевича, и молчал, казалось, потерял дар речи. Так стояли они и смотрели на того, кто еще недавно был жив, пока не исчезли последние скифы. Но никто не решился приблизиться к этому месту.

– Он был слишком хорош для них, они не достойны эллинов и таких богов, потому мечты его были напрасны. Я во всем виновата, если бы я не выбилась из сил в твоей стране, если бы я вызвала тебя раньше, то ничего бы не случилось

И только теперь Ника разрыдалась. Вскоре к ним подошла Сиси, подавленная и растерянная. Она смотрела на Зевса, которого никогда прежде не видела, но сразу же его узнала по рассказам Ники. Но упрекать его ни в чем не стала.

– Я все-таки увидела тебя, – говорила она.

Они рассеянно посмотрели друг на друга. Еще одна всадница подъехала к ним через несколько минут. И это была царица с ее ребенком.

– Значит, возмездие свершилось, – говорила она, – жаль, что мне не удалось сделать этого раньше.

Громовержец еще раз взглянул на них и на черные угли, а потом уселся в колесницу. А три девы долго стояли на месте и не могли уйти оттуда.

Первой пошевелилась царица. Она пришла к слугам и приказала принести тело Скитла и приготовить его для захоронения. Но слуги не осмелились приблизиться, они чего-то боялись, то ли гнева царицы, то ли этого жуткого места. Девушки пошли за ними туда, во дворец, который казался теперь еще мрачнее и таинственнее.

– Все завершилось, – выдохнула Ника, – странно, словно бы я что-то не то и не так сделала. И страшно ставить точку, но разве мне не было все известно до мелочей. Но чуда не случилось. Было только возмездие, запоздалое возмездие.

Становилось темно, солнце клонилось к закату. Заканчивался не только этот день, но вероятно и целая эпоха подходила к финалу.

Глава 18 Снова святой меч

Рабы и сами скифы готовили курган, но никто не смел заготовить о случившемся. Казалось, что какая-то сила или дурные предчувствия заставляли их молчать, будто если начать готовить, то случится еще что-то более страшное.

Заговорили они, когда кто-то приблизился к тому месту, где еще чернела кровь царевича. Там появилась куча хвороста и меч, который торчал из него.

Сиси тут же побежала туда, как только узнала о находке, быстро сообщила об этом Нике.

– Они не лгут, все так же как тогда, когда мы были в Гелонии, только тут он сверкает зловеще, – в ее глазах появился огонек, – они получат свое, бог войны сообщит им о грядущем сражении.

Ника не решилась больше на него смотреть, помня, как тогда ей было дурно, она повернулась к подруге.

– Что здесь может такое произойти с этими несчастными? – спрашивала она у Ники, потому что та обо всем знала заранее.

– Я не знаю точно, – призналась Ника, – но историки считают, что на них напали какие-то воинственные племена и вытеснили их отсюда.

Хотя возможно это случится позднее, какая разница, они сами себя уже уничтожили, и мы видели, как это случилось.

– А мне их немного жаль, дикие они какие-то, думаешь, наши предки были лучше?

Она усмехнулась, потому что тут уж ведала значительно больше, но не хотела говорить, да и Ника знала о том немало, ведь это не такие уж далекие времена.

№№№№№№№

История с мечом будоражила их умы и сердца весь день, но курган они все-таки насыпали, потому что не могли бросить эту священную работу. Странно, они боялись, что их уничтожат эллины, но они уничтожили себя сами.

Ника почувствовала себя Кассандрой и поняла как это страшно, когда тебя никто не слышит, и живет так, как будто в запасе вечность. Конечно, этим должны были воспользоваться их враги.

А к вечеру, когда меч все еще не исчез, хотя они приносили щедрые жертвы, толпа стала расходиться по своим домам. А потом они стали покидать город, почти ничего не захватив с собой. Они уносились в панике из своего мира, словно какая-то страшная сила гнала их оттуда. Они бросали стариков и малых детей, потому что те могли помешать им убегать. Они переставали быть людьми. Город вымер за несколько часов от рассвета до заката.

Глава 19 За шаг от гибели

Сиси металась по домам, собирала детей, потому что понимали, что они погибнут без нее. Но что было ей с ними делать? Разыскав, наконец беса, она потребовала, чтобы он доставил их туда, где были беглецы.

– Они должны быть с ними, – крикнула она в ярости, боясь, что он станет возражать. Он чертыхнулся, но решил исполнить ее требование, хотя он не сочувствовал детям, но ненавидел тех, кто так с ними поступил.

Ника думала только о том, как ей похоронить царевича и сразу же покинуть этот мир, пока враги не зашли в город. Он достоин обычных похорон, как и любой из людей.

Сиси притащила яростно упиравшихся рабов, которые получили свободу, к ним присоединился и бес, они и перенесли его на курган – охваченные паникой люди так и не успели этого сделать. Рабы все-таки смогли помочь им, и не испытывали при этом такого ужаса, как их хозяева.

И все они еще долго стояли около того кургана в чистом поле. Но надо было что-то делать и куда-то двигаться.

Трудно сказать, что заставило их вернуться в город, теперь уже пустынный и вымерший. Сколько здесь было бед и огорчений еще вчера и вот он пуст, и если кто-то тут поселится, что это будут совсем другие люди.

№№№№№

Тогда Ника и вспомнила колдовской камень, ради которого все и творилось, но она забыла о нем в последнее время, словно его и не было. А ведь это он станет пропуском в мир, который она давно оставила, который ей только снился.

– Я тут немного поболтала с рабами, – говорила Сиси, пока ты возилась со своим царевичем, они думают, что он находится в спальне царя. Ему преподнесли в дар какие-то чужестранцы. Он не представлял себе, что с ним делать, но оставил на всякий случай, вдруг тайна раскроется. Если это не тот самый камень, тогда придется его искать, но давай начнем с него все-таки.

И тогда они пробрались во дворец. Каким зловещим и огромным он казался им теперь. Но они должны были отыскать это сокровище, хотя бы для того, чтобы покинуть мир. Не оставаться же там, где все разваливалось и превращалось в прах у них на глазах

– Надо было прежде о том подумать, а вдруг его кто-то успел прихватить с собой.

– Они и вещи – то свои не взяли, зачем он им теперь? Сама видела, детей побросали на произвол судьбы

Они оглядели покои царя, боясь, что из темного угла может выбраться привидение. Но там ничего такого не было. Даже вещей совсем мало. Где же тут может быть тот самый камень?

Девицы остановились в нерешительности. Сиси почувствовала недоброе и предупредила, что если они еще тут задержатся немного, то их могут забрать в плен и они станут рабынями.

– Но уйти без камня, скитаться в этом странном мире, чем это лучше, рабов кормят и о них заботятся. Она подбежала к трону, на котором недавно сидела царица. Он казался тяжелым, хотя на первый взгляд выглядел изящным.

Она приложила немало усилий, чтобы сдвинуть его с места, под ним было пусто, и не сразу они заметили небольшой ларец в темном углу около задней ножки трона.

Она открыла крышку, там был огромный изумруд, излучавший странный свет.

Это он, тот камень, о котором говорили рабы, и в самом начале рассказывал бес. Она схватила его и потащила подругу к выходу. Они побежали туда, не оглядываясь. Опасность поджидала их на каждом шагу,