Текст книги "Скифский камень. Мифы и сказания"

Глава 20 Опоздавший

А в городе по-прежнему было пусто.

Нике показалось, что Сиси волновалась напрасно, ей просто передалась паника этих людей.

– Стены города укреплены, хотя их некому больше защищать. Но еще вчера их воеводы успели что-то предпринять, но вероятно, разрушить эти укрепления не составит труда, – почему-то подумала Ника. – Хотя зачем им губить пустой город, который вполне пригоден для жилья.

Что-то их удерживало, хотя шкатулка со скифским камнем была у них в руках. Но казалось, что прежде чем пропасть, она должна кого-то увидеть, встретить тут.

Из покинутого города они уходили последними. Она представила, как станет рассказывать об этом, а потом напишет роман. Она его обязательно напишет, как интересно в 21 веке рассказывать о том, что творилось в древности, да так, как будто ты сам там был. Ну как не считать таких людей сумасшедшими?

И к ним стал приближаться по пустой дороге человек в белом, он шел очень медленно, оглядываясь по сторонам. И было очевидно, что он не из этого мира. Тогда девы и пошли к нему навстречу, все-таки приятно встретить живую душу в мертвом городе. Даже если она тебе причинит вред через минуту, пока ты думаешь только о хорошем. Они остановились перед пустой площадью и дворцом.

– Где же все они, я должен их спасти, – твердил незнакомец.

– Их больше нет, они исчезли, они в панике разбежались кто куда, некого больше спасать. Сначала ими был убит царевич, потом возникла паника, – торопливо говорила Ника, – мы были тут и все знали.

– Я опоздал, – говорил он снова, – но я же ничего не ведал, – повторял он снова.

– Это странно, они убили сначала первого царевича, потом второго, с вашим именем на устах, принесли его вам в жертву. А вы снова опоздали, как же так?

№№№№№№№

Ника понимала, что не стоит играть с огнем, потому она и произнесла поспешно:

– Простите мою подругу, мы ждали чуда до последней минуты, пока он еще был жив, но так и не дождались. Этот мир рухнул, как и написано в сказаниях о скифах.

Незнакомец в белом молчал, ему нечего было сказать..

– Мы уже похоронили его, удалось уговорить рабов похоронить его по-людски.

– Все когда-нибудь кончается, но тут все закончилось так быстро.

Они услышали какой-то странный шум, поняли, что не могут больше тут оставаться, если хотят выжить. Они направились к запасному выходу, ведущему из города прямо к курганам.

Враги уже начали штурмовать врата, которые были заперты.

Старик шел молча, очень быстро, хотя был стар и немощен. Они были на той стороне кургана, когда врата распахнулись.

Но старик теперь странно согнулся, хотя до сих пор держал спину прямо. Кажется последние силы его оставляли. Он шел все медленнее, остановился около первого кургана, присел на широкий пень дерева.

– Идите дальше, – потребовал он, – мне некуда больше идти, я останусь с ними, идите.

– Но они убьют вас, – не унималась Сиси

– Меня никто и никогда не сможет убить.

Они еще немного помедлили, посмотрели, как он сидит, маленький и сгорбленный, самый маленький на фоне высоких курганов. Он растворился рядом с усыпальницами последних скифских царей.

– Вот такие у них боги, из-за этого старика погиб юный царевич.

– Может он защитит курганы от разграбления, они ведь доживут до нашего времени, – отвечала подруге Ника.

Они направились к кургану Скитла, еще раз оглянулись на Сотера. Но кажется, он уже окаменел к этому времени.

Бес, шедший за ними, еще раз взглянул на старика. Ему вовсе не было его жаль, ему казалось, тот нарочно не пришел вовремя, чтобы погиб его мир, до которого ему давно не было дела. Он и прежде никогда и никого не мог защитить, а теперь тем более.

Глава 21 Скифские курганы

Наши герои уходили все дальше от этих мест. Ника нашла несколько незабудок, такие как те, которые она положила на курган своего царевича.

Она хотела снова вернуться к кургану, но Сиси возмутилась:

– Ты совсем страх потеряла, а если они придут сюда?

– Уже закат, вряд ли они во мраке пойдут к курганам, не такие они и бесстрашные.

Но они не вернулись, Ника смотрела на курган издалека, старалась его запомнить. А может быть в своем времени она сможет разыскать это место и вернуться к нему?

Она положила цветки в записную книжку. Потом, из другого времени, она принесет их сюда и тут оставит.

– Вот и все, мы были счастливы, но смерть победила, как и всегда случалось, во все времена так было. Но я теперь всегда буду помнить, каким прекрасным ты был, а мои друзья никогда не узнают этого.

Ей показалось, что царевич шел рядом. Но он остановился на перекрестке, и дальше не двинулся, словно проводил их до этого места и все.

Стало совсем темно, больше они не могли разглядеть курганы, превратившиеся в черные точки и слившиеся с темнотой.

№№№№№№№

Девицы вместе с бесом уселись на опушке леса. Надо дождаться рассвета, двигаться во тьме смерти подобно.

Сиси привязалась к нему с расспросами, что там без них происходило. И он решил ответить.

– Что там творится? Они носятся по всем жилищам, заглядывают во все ямы и не могут понять, куда делись все люди, ведь ни одной живой души отыскать не могут. Они считают, что это какое-то колдовство, вот и ищут того самого колдуна. Но ночевать в городе не остались, боятся, что скифы вернутся и разобьют их спящих. Они слишком хорошо думают о скифах, мы с вами знаем, что они не вернутся туда больше. А мне еще пришлось их царицу похоронить. Она воткнула нож себе в грудь недалеко от града. Она оказалась мужественнее всех мужей храбрых.

– Неужто царица погибла? – вырвалось у Сиси, – а я считала, что у нее на это не хватит духа, а вот как обернулось.

Они помолчали немного. Говорить больше не хотелось.

Ника передала ему ларец с камнем.

– Ты все-таки отыскала его, – говорил бес, разглядывая камень, – а я думал, что в суматохе ты обо всем позабыла. Он спрятал подальше бесценную реликвию и просиял от радости

Они очень устали, но заснуть в чужом мире под носом у захватчиков так и не смогли. Девицы ждали рассвета.

;№№№№№№№№№

Ожидание рассвета, – последнее, что им еще осталось в том мире. И он наступил, хотя сколько же пришлось его ждать.

Они понимали, что им надо попрощаться, потому что может быть поздно. Сиси усмехнулась:

– Вот и все, нам пора расстаться, но мне кажется, что это еще не конец, что мы увидимся, точно еще встретимся.

Ника грустила, но душа ее была далеко, в том мире, откуда она сюда явилась. Это потом она пожелает, что так и не успела обнять подругу. Но в этом мире ей стало пусто, так как никогда не было в том, другом. И она была теперь такой же несчастной, как когда-то счастливой. Целая вечность прошла между ее появлением и исчезновением. Что не говори, но она была обыкновенной смертной, в отличие от подруги. Но они могли еще встретиться в другом времени при других обстоятельствах.

Но пока надо возвращаться, скорее возвращаться домой.

Бес заметил ее нетерпение и решил не мучить и не пытать ее больше, ведь она исполнила все, что он от нее требовал, не создавала ему особых проблем.

Сначала показалось, что наступило затмение, полное затмение. Потом снова замелькал свет. Ника пошевелилась, попыталась открыть глаза, но ей это долго не удавалось. Наконец она сделала усилие над собой и проснулась в своей комнате, огляделась по сторонам и поняла, что она дома.

– Как же долго я спала, – подумала она, – и кажется, летала во сне.

На руке ее был перстень старинной работы, перстень скифской царицы.

– Настоящий. Курган, его надо поскорее разыскать, – подумала Ника, -но сначала записать то, что она видела, слышала и пережила.

Память у нее была хорошая, но часто она подводит нас, а потому хотя бы заметки о Скифском камне, прежде чем она начнет жить в своем привычном времени.

И начала она с лирического отступления

Глава 22 Славен и Скиф

Лирическое отступление

В древнерусской летописной традиции широко распространена «генеалогическая» легенда, повествующая о походах древних князей Скифа, Славена и Венда (Вандала). Она также была воспроизведена Татищевым в его «Истории Российской», благодаря чему стала известна и для круга неспециалистов (так, Пушкин даже собирался использовать ее в одной из своих незавершенных поэм). Эта легенда содержится и в так называемой «Велесовой книге». Фабула легенды достаточно несложна, выдавая этой своей примитивностью глубокую архаичность. Указанные герои-князья, находящиеся между собой в родственных отношениях, совершают походы и колонизируют новые пространства. Достигнув в своих странствиях озера «Ирмер» (Ильмень), Славен основывает «град великий» Славенск, в котором летописцы видят будущий Новгород.

В русской версии братья Скиф и Славян приходят из причерноморских степей в неизведанный край на Севере, где Славян закладывает Славенск

 
СЛАВЕН И СКИФ… ДАР СВАРОГА
Явился господин в плаще из звезд,
Сгоревших, но светивших нам когда-то,
И в душу смуту яростную внес,
Священник все твердит: – Грядет расплата.
– За что? За то, что знания в цене?
И мы хотим расширить их пределы.
И дерзко повернулся гость ко мне.
– Слабо увидеть мир, ведь ты хотела…
 
 
– Но кто вы? – Мефи —стофель, -говорит, —
Тот самый, но философ лгал устало,
Борьба за души – бред, да мне своих
Девать куда? – Потребуешь немало?
– Не мало, правда, камень скифский там,
За пеленой времен еще томится,
За этот камень мир тебе отдам.
– Зачем же он? – В хозяйстве пригодится.
2.
Вот так велась беседа с у огня
Хранитель звезд сгоревших улыбнулся,
Иль усмехнулся, загорелась я,
Нет, не пожар, азарт, и он вернулся:
– Ну что же, в мире слишком много дел,
Извлечь героев надо нам с тобою.
Разоблачить, не то сказать хотел,
Вернуть их сущность мир, я открою
 
 
Тебе секрет, что свет потухших звезд
Еще нам память дивную тревожит,
И бередит воспоминаний грезы,
Там прошлое в грядущем видеть можно,
А потому и извлеченье вновь
Поможет нам все изменить до срока.
– Пусть торжествует страсть или любовь?
– Гармония, – ответил он, – жестоко
3.
Любить и безответно горевать,
А страсти звезды стольких погасили,
Гармония – ее мы добывать
Пойдем туда, где жили и любили
Когда-то скифы гордые во тьме,
Вперед летели, устали не зная,
И пели песни где-то при луне,
И растворялись, мир не создавая.
 
 
– Да, скифы мы, – я вспомнила в тот миг
печальный глас последнего пророка.
И распахнулся звездный этот мир
Хранитель тьмы летел уже высОко,
И высокО звучал какой-то гимн —
Ни звуки, ни слова неразличимы.
Душа стремилась в высоту за ним,
И только тени пролетали мимо.
4.
Ретивый конь и царь – в ночной тиши
Их голоса и скомканные речи.
– Да скифы мы, к истокам поспеши.
Сгорели звезды их, остались свечи.
Но те, кто дом не строил на века,
Не слышал речи бога на закате,
Сгорит до срока, жизнь так коротка,
Но свет погасших звезд порой охватит
 
 
Далеких душ печали и покой,
И снова будут в мир иной стремиться,
И где-то там, над темною рекой
Я вижу тени, скорбные их лица.
И музыка, о, как она звучит,
В печали и любви ее так много.
Но что там за отчаянный мотив,
Куда вела их млечная дорога?
5.
Хотел к Славену он вернуться вновь —
Бунтарь веселый, младший в этой стае
Орленок догонял свою любовь,
Летел вперед, гармонии не зная.
Славен был так серьезен в этот миг,
Он старый замок обживал сурово.
И на заре Боян пред ним возник —
Посланник неба, и звучало Слово.
 
 
Смутился он, услышав в этот час
Слова отца, врезавшиеся в душу,
– Я завещание несу для вас,
Я вам спою, запомни все, послушав.
И вот над замком и над миром вновь
В тиши безбрежной заговор несется.
Что там – огонь любви, такой огонь,
Что заменить способен будет Солнце.
6.
Славен внимал, боясь забыть слова,
Но суть той песни с ними оставалась,
Когда он пировал и горевал,
Вдруг эта песня дивная являлась.
И старший сын, все слышавший тогда,
Запел вдруг снова в трудную годину,
И нет уже от ворога следа,
Боянов гимн – их песнь – они едины,
 
 
Но где же в это время гордый Скиф?
Он говорил, что сможет жить без брата,
И вот в пустыне грез земных летит,
Сражается, страшны его утраты.
И лишь обрывки непонятных слов
Звучат вдали, за ними не угнаться,
И там, где миром правит страсть, любовь
Ужиться вряд ли сможет, и боятся
7.
Его враги, но мир нет в душе,
И хочется услышать снова песню.
Но ускользает навсегда уже,
Сгоревшая звезда его воскреснет?
Но кто же сохранит ее опять,
И нам вернет с любовью на закате?
И будут скифы гордые взлетать
Метаться, и сражаться силы хватит,
 
 
Но не построят в мире городов,
Растают где-то огненные дети,
А страсть еще не вечная любовь,
Она, как звезды, тает на рассвете…
И виден свет, когда там ночь темна,
Но стоит только Даждю появиться,
Бессильная, растаяла Луна,
Напрасно гордый Скиф уже ярится.
8.
– Да, скифы мы, – твердит опять поэт,
Но вижу я прекрасного Славена,
И гимн Бояна, тот нетленный свет
Звучит в душе, и снова вдохновенно
Над пропастью равнины поднялись
Леса – им заповедными остаться,
И просит нас Славен: – Остановитесь,
Да сколько ж можно по земле метаться?
 
 
Есть дом и свет, и в душах есть огонь.
И есть заклятье из огня и света,
Гордыня и упрямство, Скиф, с тобой,
О, младший брат, ты помнишь песню Деда?
Но надо на земле создать свой мир,
Услышать Гимн Боянов – это благо,
И сжиться с ним, навеки слиться с ним,
Ведь в том твоя надежда и отрада.
9.
Но Скиф молчит, и ржет в тумане конь.
Свой путь он видит, но совсем иначе,
Когда душа устала от погонь
Он валится к костру, но озадачен —
Он музыки не слышит в этот час,
И ничего теперь не значит Слово.
Да, скифы часто просыпались в нас,
Но ждал Славен – отчаян и взволнован.
 
 
И преломленье музыки в борьбе,
Когда бессилен меч, царит заклятье,
Тогда Славен опять придет к тебе
И распахнет отцовские объятья.
И скажешь ты: – Прости меня, отец,
Твой блудный сын в твой дом опять вернулся,
Я знаю, что скитаниям конец,
Ты мне не веришь? С грустью улыбнулся
10.
Но будет в старом замке пышный пир,
Все лучшее к столу несут славяне,
Как долго по земле наш Скиф бродил,
Но он вернулся, он сегодня с нами….
И в первый раз он слышит эту песнь,
Поет Боян седой нам гимн устало,
И растворилась за любовью спесь.
И плакал Скиф, она напоминала
 
 
Ему о мире, матери, любви,
О том, что так дружны когда-то были,
Забытая Гармония в крови
Проснулась вдруг, и пусть там волки выли
И так манила мутная луна,
Из замка брата он не вырывался,
И знал, душа усталая должна
Найти свой стан, о, как он улыбался
11.
И старый Род им радугу послал,
Он был доволен внуками своими,
Скиф в капище пришел и меч отдал,
Боянов гимн хранил его отныне…
Лес заповедный, капище во тьме,
Мы камень Перепутный отыскали.
Хранитель звезд опять пришел ко мне
Не дерзок был теперь он, а печален.
 
 
На камне Золотая цепь блестит —
Боянов гимн там высечен когда-то…
– Мы извлечем его, – он говорит, —
И в этом и награда и расплата,
Но странно хриплый голос изменя,
Он сам передо мной разоблачился…
– Руслан? Руслан!!! – и так стихи звенят,
И древний Витязь в бесе проявился
12.
– Был зачарован столько я веков,
Но в этот мир не мог я не вернуться,
Меня спасла к гармонии любовь,
Гармония в любви, и я очнулся,
Как дерзкий Скиф, пошли скорей домой —
Закончено сраженье вековое,
Ты камень Перепутный им открой,
Он опоясан Цепью Золотою.
 
 
Сокровище нам сохранил Кащей,
И ярок свет звезды, давно сгоревшей.
И мы свободны от иных цепей,
Поет Боянов гимн Руслан воскресший.
Ему внимают птицы, духи, мир,
И радуга богов над ним сверкает,
Из Тьмы идут сюда Славен и Скиф,
И их Руслан и волхв здесь встречают.
13.
Могучей и прекрасной стала Русь.
От сна очнулась в этот миг рассвета,
Молитвы позабыв, страданья, грусть
Мы гимны наши повторяем светлые…
Они звучат, как в прошлые века,
Погасшие светила их хранили,
И пусть была дорога не легка,
Но мы с тобой Славена не забыли
 
 
Он с нами, Золотая цепь нам явит гимн
Сокровище, заклятье, завещанье.
Парит Орел – наш Рюрик там над ним.
Князь Святослав нас радостно встречает
И вместе с ними и Славен, и Скиф,
Мы внуки их, мы вечные славяне,
И не было, и нет богов других.
Боянов гимн – он вечно будет с нами
 

Эпилог Зачем Мефистофелю души?

Заметки  Ники  для нового романа

Сначала была тьма. Ей не было конца и края. Не было солнца на небесах. Не было огня костров на земле, даже еще ни одного пожара не случилось. Тогда появился Властелин тьмы со своей свитой темных духов.

Он был изгнан из какого – то другого мира. Они нашли этот пустынный мир и поселились тут, решив, что не допустят света и огня сюда, чтобы жить и не тужить вечно. Но однажды сюда долетела Жар-птица.

На какой-то высокой горе, невидимой во тьме, она оставила золотое яйцо. Сколько не пытались добраться до него воины тьмы – ничего у них не получалось. Они были упрямы, и решили погасить ослепительное яйцо или отнести его подальше, только гора оказалась неприступной. Так в мире появился свет, и покой хранителей тьмы был нарушен.

А уж опасность стала очень зримой. Они по очереди следили за золотым яйцом, чтобы не прозевать чего-то важного, не допустить рождения огненного мира.

Самый хитрый и коварный страж Золотого яйца Мефистофель, не выдержал и заснул в тот миг, когда из Золотого Яйца на свет появились Лада и Род. А когда проснулся он, то свет лучезарной богини ослепил его и всех, кто вышел к ним навстречу из Пекла. Воинство тьмы взвыло от ужаса и бессилия. Они бросились в пещеры под землю, туда, куда не доходил ослепительный свет, там и спрятались от этого огненного кошмара.

И только Мефистофель, знавший, что Властелин его по головке за такое не погладит, остался на земле.

Его глаза стали привыкать к свету, он больше не пугал духа тьмы. В душе же его жила только одна мечта – забота. Ему хотелось исправить сотворенное при его участии – погасить свет…

Вместе со всеми тяжело вздыхал он о временах, когда царила тьма, и хотел только одного – вернуть их назад. Он торжественно обещал, что сделает все для того, чтобы прошлое вернулось.

Из небесного пламени родился бог огня Сварог. Лада и Род радостно приветствовали своего огненного сына. Зная, что свет слаб и мал, они думали только о том, как сохранить и умножить его, чтобы отступила тьма.

Боги охраняли огонь в небесной кузнице, зачаровав это место так, что туда не мог пробраться никто чужой. Но ведь мало только небесного огня, надо, чтобы он появился на земле.

Мефистофель первым поднялся на небеса, только сразу же в плену у чар онемел и не мог и приблизиться у свЕщенному огню.

– Плохо дело, – тяжело вздохнул он, – видно тут он и останется навсегда, ладно, надо хотя бы не допустить его дальше, на землю, мы погибнем, если он окажется еще и на земле. Его и без того слишком много в мире.

А тем временем хранитель огня Сварог, все делал для того, чтобы огня становилось больше и больше. Неустанно трудился он в своей небесной кузнице, так появлялись боги, волшебные предметы, чудесные животные, сотворенные из небесного пламени. На небесах появились звезды, на которые в ярости взирал Мефистофель – Это было уже страшной наглостью огненных пришельцев. Да как они смеют так издеваться над тьмой

Когда появились звезды, отступила тьма, свет завоевал этот мир, если не полностью, то большую его часть.

Но и это не стало пределом творений для солнечных, огненных богов.

Еще во время творения звезд и других огненных стихий стали на землю падать искры из небесной кузницы.

Из этих искр на земле появились духи – хранители.

Расселились они по лесам и равнинам и стали хранить мир, заполненный светом. Кто-то из молодых богов, оказавшись на земле, увидел духов, стал творить создания по их образу и подобию.

Так появились первые люди. Только пока они были неподвижны.

Не знали боги, как их оживить, сидели они перед своими творениями в грусти, когда вдруг одна из небесных искр упала прямо на это творение.

Встрепенулся и ожил человек. Вторую искру духи-берегини принесли сами и оживили второго человека.

Когда Лада спустилась на землю и увидела первых людей, она похвалила молодых богов:

– Они станут хранителями небесного огня на земле, он никогда не погаснет, пока живы люди, – улыбнулась богиня.

Мефистофель видел и слышал все, что творилось на земле, и понял, что это конец тьмы.

Когда люди стали рождаться и множиться, Мефистофель окончательно приуныл. Он боялся даже показываться на глаза Хранителю тьмы.

Но все время думал о том, что же можно сделать, чтобы как-то исправить все и избавиться от света. Ведь теперь тьма ему могла только сниться.

Звезды в небе, духи, люди, не слишком ли много на земле огня и света, – размышлял хранитель ускользающей тьмы.

Нет, конечно, со всем вместе ему не справиться, только с чего-то надо начинать, не мог же он сидеть без дела, и даже не попытаться вернуть тьму.

– Начнем мы с людей, пока их развелось не так много, а потом до духов и до звезд доберемся, – решил он.

Только после всего этого осмелился он вернуться к своему Властелину.

– Явился, не запылился, – усмехнулся тот, – только не говори мне, что все это допустивший, ты знаешь, что теперь можно сделать.

– Знаю, – упрямо заявил тот, хотя остальные хранители либо хихикали, либо тяжело вздыхали за его спиной.

– И что же мы с ними делать станем?

– Для начала их души отнимем, без душ люди останутся только мертвыми куклами – закинем их во тьму, пусть наш огонь пользу приносит, но это будет темное, фиолетовое пламя, чтобы никакого золотого блеска и в помине не было.

– А не слишком ли нас мало, чтобы с людьми справиться, а ведь есть еще и духи, и звезды? – засомневался Властелин тьмы.

– Ничего справимся, надо хотя бы попробовать, – упрямился Мефистофель.

Властелин хотел отправиться в странствия, чтобы найти новый мир, где бы царила тьма. Но, видя такой напор своего любимчика, он пока решил подождать и посмотреть, что же тот делать станет. Уйти всегда можно, а вдруг у него что-то получиться.

Вот с той поры Хранители тьмы и бросились на землю.

Они хотели только одного – отнять у людей их огненные души.

Чего только они не делали, как только не соблазняли людей, чего только им не обещали, чтобы забрать душу и погасить небесное пламя, дар Сварога и Лады. И надо сказать, что порой у них все получалось, тогда белые волки несли души во тьму, а люди умирали в тот же миг, получив иллюзию того, о чем говорил Мефистофель и его братья.

Те, кого они никак не могли уговорить и соблазнить, отправлялись в заповедный лес к берегиням, и те помещали их в деревья на хранения до определенного срока, пока они снова могли понадобиться, чтобы оживить новых людей.

Почему Берегини не боролись с Мефистофелем и его помощниками и встречали их благодушно?

Потому что они были уверены, что те, кто окажется в их руках, испорчены, и самое место им оказаться в Пекле, пусть перепекаются, нельзя их снова людям отдавать.

Так им Яга и объяснила, когда они узнали о том, что на людские души объявлена настоящая охота хранителей Тьмы.

– Берегите настоящих, тех, кто стоит того, а в этих и огня с гулькин нос, никакого от них нет прока.

Наверное, Мефистофель даже не догадывался, что, борясь с духами и солнечными богами, на самом деле они даже помогали им и делали доброе дело, иначе бы не было им так легко и вольготно в новом мире.

Недаром потом он изрек:

– Я часть той силы, которая вечно хочет зла и вечно совершает благо.

Страстно желая вернуть тьму, они хранили свет, стирая, словно ненужные черты, мертвые души.

№№№№№№№

Не сразу понял Мефистофель, что людей значительно больше, чем ему того хотелось. Но ему казалось, как Сизифу в Аиде, что еще немного, и он закатит камень на вершину, и избавится от труда своего мучительного.

Но все мы знаем, что в последний момент камень неизменно падал вниз, и ему приходилось снова бежать назад, и все начинать сначала.

Так и нашим борцам с небесным огнем. Трудам их не было конца и края.

Людей меньше не становилось. Хранители тьмы подозревали, что их было даже больше и больше. Но и они сами уже не могли остановиться, все забирали, покупали, гасили новые и новые души.

Фиолетовый огонь в Пекле согревал землю в лютые морозы, немного освещал тьму, так что и там она не была уже кромешной. И даже радовал обитателей подземного мира этот мрачноватый свет.

Но были такие темные и бедственные времена, когда Хранителям тьмы помогали голод, мор, пожары, войны. Тогда им казалось, что еще немного и свет отступит, и они, наконец, вернут кромешную и такую для них желанную тьму.

Берегини в тревоге доставали последние души из деревьев, тяжело вздыхали и наказывали Домовым и Кикиморам получше их ранить, не дать погаснуть небесному огню.

– Мы все не можем допустить того, чтобы погас огонь, и миром завладела тьма, не бывать этому.

И как – то им все-таки удавалось спасти этот мир. И в очередной раз отступала тьмы… Светили звезды, трудились духи, сохранялись люди.

О духах и звездах на небесах Хранители тьмы вместе с Мефистофелем уже и не думали, они хотели только справиться с людьми и погасить хотя бы этот свет. Иногда люди и сами помогали им так яростно, что берегини с ужасом говорили, что никакого Мефистофеля не надо, если они так стараются себя истребить, и так радостно бросают чужие, а часто и свои души во тьму, погасив небесный огонь.

Казалось, еще немного и нарушится равновесие, и Хранители Тьмы победят… Тогда снова наступит тьма.

А Пряхи небесные говорили о Последней битве, когда вырвутся погруженные во тьму мертвые души – их там было слишком много, и погасят тех, кто горит и сверкает, и хранит небесный огонь.

Но в последний момент кому-то из богов удавалось спасать этот мир.

Не только Велес, но и вечный его противник Перун выходили на сражение с Хранителями тьмы и побеждали, понимая, что мир без солнечного света и огня погибнет.

А в самый критический момент, когда огонь был погашен, и лютые морозы сковали весь мир льдом, появилась вдруг снова Жар – птица, когда ее уже и не ждали. Сияние ее и растопило лед, и бежали в ужасе в Пекло Хранители тьмы, понимая, что и на этот раз они не вернут свою любимую Тьму. Сами едва отогрелись у подземного огня. Но как только поняли, что не погибли, не заморозились совсем, снова принялись за старое.

Пошли они по миру гасить огонь наших душ, и забрасывать их безжалостно во тьму. И всегда находились те, кто с радостью, а кто с яростью бросались в их объятья и радовались, что избавились от огня и от света.

Разве мало тех, кому никакого света не надо, только тьму подавай?

Берегини называли их мертвыми, пропащими душами, и, махнув на них рукой, хранили тех, в ком не гас огонь, кто готов был передавать его другим.

Вот и сегодня борьба Мефистофеля с Духами и Берегинями продолжается, и с того момента, когда отступила тьма, и им и нам всем покой только снится, а кому-то он и не снится вовсе.

И смысл нашей жизни – это хранение небесного огня и борьба с тьмой, хранение огненных душ столько, насколько хватит сил.

Но даже когда огонь в душе гаснет, человек не бессмертен, главное, куда отправится душа – на небеса, чтобы не погасли, ярче светили звезды, Лада там стала селить наши души в звезды, чтобы их свет был ярче, или в Пекло, чтобы он превратился в мрачное фиолетовое пламя, которому уже не суждено стать тем ослепительным светом, без которого не может существовать мир.

Иногда мы сами зовем Мефистофеля или все делаем для того, чтобы он явился, и погасил огонь, порой так получается случайно… Легкомыслие, капризы, безрассудство – разве не это часто руководит нашими действиями.

Не надо искать оправдания и на Мефистофеля пенять, Хранители тьмы вовсе не так сильны, как кажется. Мир устроен так, что с ними по силам справиться самому человеку, да и берегини придут на помощь, если мы этого страстно хотим.. Но если человек этого не хочет, если он все делает для того, чтобы оказаться во тьме, вот тогда никто, кроме Мефистофеля, ему помогать не станет. И унесет его белый волк в Пекло, куда ему и дорога.

Проснувшись ночью где-нибудь в чистом поле в теплую летнюю ночь, человек видит россыпь звезд в небесах.

Почему так долго и пристально смотрим мы на эти дивные огненные узоры? Потому что это тот божественный небесный свет, то яркое пламя, которое светило и согревало нас на земле, позволило нам появится в этом мире в назначенный срок и светить какое-то время, порождая новую жизнь.

А когда «звезда с звездою говорит», то это огненные души наших предков, которым никакая тьма не страшна, пытаются до нас докричаться, дотянуться, и напомнить о себе.

Когда прекрасные люди покидают мир, то зажигаются и ярче светят звезды. Они дарят нам надежду на то, что тьма отступила навсегда, что никогда не наступит конца света.

Только всем нам надо быть осторожнее и осмотрительнее. Хранители тьмы надеются ее вернуть. Они все время где-то рядом, и с радостью готовы погасить наши души.

Битва между светом и тьмой продолжается. Ей нет конца и края.

Человек находится в самом центре этой битвы. От него не так уж мало зависит. Свет или тьма, тьма или свет? Берегиня или Мефистофель? – это решать каждому из нас…