Текст книги "Радость и грусть бытия"

«Люблю отчизну я, но…»

 
Я не космополит, а патриот,
И Родину люблю с не меньшей силой.
Но времена пришли такие вот,
Что жить в отчизне страшно и немило.
 
 
Мне так же любы, как и всем из нас,
Родная речь, рябины и берёзы.
Войду ли в церковь, там иконостас
Во мне пробудит очистительные слёзы.
 
 
Люблю полей раздолье и простор,
Лесов озонных сень, грибную щедрость,
Лугов медовый клеверный настой,
И лун то полноту, а то ущербность.
 
 
Люблю разливы синих рек весной,
И майских птиц серебряные звоны,
И, лёжа под смолистою сосной,
Мечтою в небе утонуть бездонном.
 
 
Люблю зачин, вязь сказок и былин.
Люблю Руси величие былое,
Церковный звон, что лечит скорбь и сплин,
И подвиги монахов и героев.
 
 
Люблю поэзию и прозу прежних лет,
Не чýжды мне славянские надрывы.
Люблю друзей (иных уже здесь нет).
Но зреют скорбные в душе моей нарывы.
 
 
В ней грязь и ложь моей страны родной
Не жемчуг порождают, а карбункул.
Здесь нет уверенной надежды ни одной,
Здесь за границу едут, словно в бункер.
 
 
Народ мне мил, и вера дорогá.
Но участи иной желаю я народу:
Чтоб взял судьбу свою он «за рога»
И отчей веры пил святую воду.
 

Апрель 2007 г.

Фемида по-«совковски»[28]28
  «Совок» – в просторечии бывший СССР.


[Закрыть]

 
Опять мне снился странный сон,
И так уныл, похож на явь он,
Где снова попран был закон,
И факт растленья духа явен.
 
 
Закон, что дышло, – говорят
У нас в народе. Точно, дышло.
Такое с ним сейчас творят,
Так крутят им, чтоб «круче» вышло.
 
 
Где правды, бедным, нам искать:
До Страсбурга, ох, как далёко.
Куда ни ткни, за «дышлом» – тать,
И дремлет «государя» око.
 
 
– Пиши, на самый верх пиши! –
Советуют в беде коллеги.
Костюм судьбы наш бедно сшит
Для справедливости телеги.
 
 
Здесь пристяжных такой анклав, –
Телег не хватит и оглобель.
И, если обречён «на сплав»,
Не вытащит тебя и Нобель.
 
 
Что ж удивляться: взяток мёд
Дороже истины сермяжной.
Фемида прибылью живёт,
А для проформы – суд присяжных.
 
 
Но и присяжный пёстрый люд,
Как все, подвержен страсти, страху,
Душевный ценит он уют,
И служит чаще всё же праху.
 
 
К тому ж и факт, как говорят,
С двумя концами та же палка,
И так представят фактов ряд, –
Святого, и того не жалко.
 
 
Обгадят в наше время так,
Подмётные найдя «вещ. доки»,
Что обыватель – лох, простак,
Поёт с судьёю «караоке».
 
 
Иль, взять хотя б такой альянс:
Найдут свидетеля-«игрушку»,
Разложат вам такой пасьянс,
За нитки дёргая «Петрушку»!
 
 
И тот, чьё рыльце-то в пушке,
Так подыграет кукловодам,–
Во лжи вонючем порошке
Придётся жить не дни, а годы.
 
 
Другой устроит самосуд:
Так отвалдошит правд гонитель! –
И тех законы не спасут,
Кто сам себе оговоритель.
 
 
Напишешь жалобу, вернут
К тому, кто обрекал на муку:
И ваш по вам пройдётся кнут,
И в речку выпустят вновь щуку.
 
 
Коль обвинят вас невзначай,
Ругаться, плакать не годится:
Готовь сухарь, табак и чай,
И «правду»[29]29
  Имеются в виду формальные отписки на жалобы пострадавших.


[Закрыть] – чтенье ягодицам.
 

Июнь 2007 г.

Про любовь

 
Что имеем, не храним,
Потерявши, плачем мы.
То, что любишь и любѝм, –
Без «счетов» со «сдачами»,
 
 
Без условий-перспектив,
Без косметик глянцевых,
Не за то, что ты красив,
А за то, что «глянешься», –
 
 
Это ли не лучший приз
От судьбы-капризницы:
Золотинки чудных риз
Любушки-сюрпризницы.
 
 
Люба-Любушка-любовь,
Любушка-голубушка,
То ты злишься, хмуришь бровь,
То воркуешь гулюшкой.
 
 
Мотыльком мелькнёшь в цветах, –
Месяцами маешься.
То юнá, а то в летах,
То поёшь, то каешься.
 
 
И желаем, и бежим
От твоих капканов мы.
Ручейком приворожишь,
Захлестнёшь фонтанами.
 
 
Померцаешь нам во мгле
Огоньком приманчивым,
Отгоришь, но и в золе
Всё блестишь обманчиво.
 
 
Обласкаешь светом нас,
Как весною травушки.
То сладка, как ананас,
То горчей отравушки.
 
 
Мать-и-мачеха людей,
Счастье оборотное,
Видно, нет тебя милей,
Зелье приворотное.
 
 
Без любви так грустно жить,
И, когда случается,
Надо б ею дорожить,
Да не получается.
 
 
Что имеем, не храним,
Потерявши, плачем мы,
По утраченным, по ним, –
По любвям с удачами.
 

4 августа 2007 г.

В ожидании заката

 
Закат застал врасплох. Он вызревал
В небесных огородах виноградом,
И красок обещал нам карнавал,
И соблазнял нас облаков парадом.
 
 
Он анонсировал феéрию волшебств
С подсветкой своих солнечных софитов.
Тем, кто внизу, дарил свой щедрый жест,
И разворачивал на небе древний свиток.
 
 
Народ гулял себе по берегу реки
С друзьями, в одиночестве и пáрно:
Супруги с моськами, старушки, старики,
А молодёжь в кафе тянулась «Парус».
 
 
Вороны чёрными заплатами вдали
В верхушках клёнов-тополей гнездились.
На феерѝческое зрелище земли
Не рвался зритель, и фанаты не толпились.
 
 
Пивко потягивала тройка пацанов,
Девицы предпочли коктейль, однако.
Закат не соблазнительней обнов,
И не шумел он, как скандал иль драка:
 
 
То действо совершалось в тишине.
А здесь средь нецензурщины и сора
То пел «Амфибия», что лучше быть на дне[30]30
  Песня из кинофильма «Человек-Амфибия»: «Лучше лежать на дне…».


[Закрыть],
То впаривал оркестрик нам «Семь сорок».
 
 
Потом блатное хриплый голос пел.
Темнела даль загадочной мулаткой.
А уголёк закатный тлел и тлел,
И вспыхнула вдруг облаков облатка.
 
 
Пионом-рóзаном расцвёл небесный сад,
И жемчуга с агатом заиграли,
И отражений их на волны полоса
Легла, сверкая розовой эмалью.
 
 
Но, поглощён привычной суетой,
Народ не видел света представленья.
Он жизнью жил размеренною той,
По яркости сравнить что можно с тленьем.
 
 
Два катера гнались вперегонки.
Укус собачий демонстрировал мужчина.
Пивко тянули под орешки сосунки.
Закат для них – не повод, не причина
 
 
Задуматься о вечной красоте,
Что делает художником, поэтом,
Посланья пишет нам на древнем языке
Цветным фосфоресцирующим светом.
 
 
И между двух желаний я сама
Металась, как между стогов ослица:
Впивать закат, пока не съела тьма?
На ближнего иль на себя сердиться,
 
 
Что фотоаппарат свой не взяла,
А память глаз нестойка, ненадёжна.
Бежать за ним? Но подступает мгла,
Как миг заката удержать возможно?!
 
 
Соседский пёс меж тем устроил стресс
Наездникам коней-велосипедов.
Потом притих. На речку и на лес
Взгляд устремил. Наверно, волчий предок
 
 
В нём пробудился к вечеру: закат
Навеял что-то, – тáк мне показалось
(Но просто склон был крут, а не покат,
А там, внизу, собачка разыгралась).
 
 
Прошли две дамы мимо, и одна
Другой сказала как бы в назиданье:
«Две жизни не прожить». Права она.
Ведь даже и к закату на свиданье
 
 
Придём ли завтра, знает только Бог,
И будет неба цвет и зрители иные.
Но как прекрасен всё ж дня жизни эпилог
И присно, и в веках, а также ныне.
 
 
Нам неспроста даны и этот миг, –
Роскошество цветов у черноты порога, –
И это небо – красоты родник,
Что души смертных приобщает к Богу.
 

4 июля 2007 г.

Желаемое жизненное кредо

 
Отпусти от себя всё, за что «зацепился»,
Чем сильнее небес в жизни ты дорожил.
Этот мир со страстями – он тебе просто снился,
И приснилось тебе: в этом мире ты жил.
 
 
Не цепляйся за вещи, за духовность – тем паче:
Те истлеют, а эта лишь к гордыне ведёт.
Не держись ты за счастье, ведь рулетка удачи
В окончательной ставке всё равно подведёт.
 
 
Отпусти ты любовь, что тебя обманула:
Не удержишь ни ветер, ни снежинку в горстѝ.
Золотая рыбёшка в синем море уснула.
Отпусти ты надежду свою, отпусти.
 
 
Не удерживай миг, даже если прекрасен.
Не держи на судьбу зла, и её ты прости.
Если он был не к Богу, то любой путь напрасен. –
Отпусти жизнь саму от себя, отпусти.
 
 
Только так, налегке, без привычного груза
Можно жизнь, как подарок, наконец-то принять.
И тебя посетит твоя поздняя муза
И то нечто, что с жизнью невозможно отнять.
 

2-3 мая 2007 г.

Тоска по лесу и «тихой» охоте

 
То пичуга свистит мне в окошко,
Лает пёс, чуя дух «первача»[31]31
  Первач – самогон.


[Закрыть],
То бранятся гнусавые кошки…
А деревья стоят и молчат.
 
 
Не шуршат они: ветра нет, тихо.
Молча слушают песню сверчка.
Чутко слушают, как олениха
С оленятами поступь волчка.
 
 
Всё молчат, лишь зелёною грустью
Отзовутся на капли дождя.
А в лесу можжевеловый кустик
Ждёт на верной полянке меня.
 
 
Там, средь ёлок, дубов и берёзок
Белый гриб я всегда нахожу.
Вот прошли все июньские грозы,
А я в городе шумном сижу.
 
 
Почему я не еду в маршрутке,
За «лисичками» в лес не гоню,
И свои золотые минутки
Сыплю в прорву какую-то дню?..
 
 
Что за лень или, может, усталость
Обделяя лесной тишиной,
Этим летом к желаньям подкрáлась
И обманом осталась со мной?
 
 
Ждёт в лесу можжевеловый кустик
И охота тишайшая ждёт.
Может, грусть меня всё же отпустит?
Может, как-то усталость пройдёт…
 

7 июля 2007 г.

На жизнь и смерть дождевых пузырей

 
Пузырик пляшет на воде
И с ручейком вперёд стремится,
В прозрачный куполок одет, –
На миг дано ему родиться.
 
 
Обходит камешки, летит,
Круглоголов и быстр, как птица,
Случайный луч позолотит
Ему бочок, – он в блёстках мчится.
 
 
Натянут весь и напряжён, –
Успеть бы путь пройти бурлящий,
Лишь оболочкой снаряжён
Хрустально-призрачно-блестящей.
 
 
В том куполочке целый мир
Шарообразно отразился,
И пролитый мазутный жир
В цвет радуг в нём преобразился.
 
 
В нём – облака, рябины кисть,
Сквозь них – и камешки, и листья.
Как жизнь в ручье бурлит! Держись!
Минуй призыв сирен[32]32
  Сирены – в древнегреческой мифологии полуженщины, полуптицы, которые сладостным пением сводили с ума моряков, что приводило к кораблекрушениям.


[Закрыть]-«залысин».
 
 
Коль занесёт водоворот
На бугорок, где плешь асфальта,
Вдруг лопнет, прыснув, шарик-бот[33]33
  Бот – небольшое парусное, гребное или моторное судно.


[Закрыть],
Круги пуская камнем-галькой.
 
 
Как невидимка-водолаз
Иль тайно рыбина какая
Из лёгких, жабр дыханье-газ
В ручьи и лужи выпускает.
 
 
Кипит ручей, хоть нет огня,
Кругом вода, а в лужах – кипеж.
И почему-то вспомню я
Сказ, как под воду канул Китеж[34]34
  Китеж – упоминаемый в русском сказании город, ушедший под воду при приближении татарского войска.


[Закрыть].
 
 
В ручьях танцуют пузыри,
Несутся в сумасшедшей пляске.
И молча смотрят фонари
На драму ливневой развязки.
 

10 июня 2007 г.

Дождь ночью

 
Громыхали громы непрерывно.
Сполох молний резал сумрак ночи.
На душе так было бóязно, надрывно,
Страх прогнать недоставало мóчи.
 
 
Дождь лупил и шлёпал по асфальту,
Мокрою пощёчиной лепился,
Песню ливня пел «шлепковым» альтом[35]35
  Альт – музыкальный щипковый инструмент несколько больше скрипки.


[Закрыть],
Затихал и снова лился, лился…
 
 
Никогда таких я долгих грóмов
Средь блистанья молний не слыхала,
Будто низвергались дýхи с тронов.
Через час ночь снова тихой стала.
 
 
Гром ушёл за лес и за болота
И вдали от нас ещё сердился.
Но грозы осталась в доме нота.
Я уснула. Странный сон мне снился.
 
 
Снилось мне, что я должна уехать,
Но исчезли вещи, документы.
Был ли сон былого страха эхо,
Или «завтра» открутило киноленту?..
 
 
Сон нарушил тишь ума кроссвордом:
Может, вновь судьба свои шлёт знаки?..
Был испуг недолгий, как от морды
Вылезшей из-под ворот собаки.
 
 
Утро. Тихий дождик моросящий.
И судьбы «звоночка» ожиданье,
До поры, до времени лишь спящей,
Но и в снах пророчащей свиданье
 
 
С горем-счастьем. Но второе – вряд ли.
Кабы знать, где подстелить соломки.
От дождей и бед пути расклякли,
А мостки судьбы так стали ломки…
 

19 июня 2007 г.

Пивные издержки

 
Хорошо, что завтра понедельник:
Станет тише, может быть, в кафе.
Мелет нам июль Небесный Мельник.
Фантики летят от дней-конфет.
 
 
Отцвели фиалки и сирени,
Липы раздарили свой нектар.
И остались упражнения в смиреньи,
Чтоб кафешный выдержать кошмар.
 
 
Хорошо, что завтра понедельник,
Для меня теперь он – выходной:
По нужде не забежит бездельник
В палисадник дома проходной.
 
 
Под окном моим не пахнет липой,
«Царским кудрям», видно, не цвести, –
Липнут, выпив пива, как полипы,
К дому хамы, Господи, прости.
 
 
Чем, скажите, садик свой украшу,
Освежителем каким его залью:
Превратил и дом, и сад в парашу
Экономный на сортирах люд.
 
 
Этот люд глазам, ушам отвратен,
Я его и нá дух не терплю.
И мечтаю (грех мне!), люди-братья,
Извести из сада вас, как тлю.
 
 
Рада я, что завтра понедельник,
Меньше будет пива и мочѝ.
Мелет нам июль Небесный Мельник…
Так молчи же, грусть моя, молчи.
 

Начало июля 2007 г.

Голубой мост летом

 
Этот мост непростой – голубой переход
В голубую мечту, сказку лета,
Там, где зелень живая, а не в виде банкнот,
Где в азартные игры тень играет со светом.
 
 
Где тропинка бежит мимо клёнов, берёз,
И рябин, вызревающих для осенней наливки,
Где чистейший озон входит в грудь после гроз,
И лежат облака, словно взбитые сливки.
 
 
Слева – дачное царство, справа – царственный парк,
Где настоянный воздух от цветов и клубники.
По утрам над рекою – фимиам или пар?
И на ивах сверкают, словно зеркальца, блики.
 
 
Стоит мне перейти этот сказочный мост,
Я как будто в другую попадаю реальность –
В мир деревьев и птиц, облаков, диких роз,
Позади оставляя серых будней банальность.
 
 
Я цветочку любому рада, как миражу,
Мне и мох под ногою – словно птичья перинка.
Я по травам-коврам изумрудным брожу,
Мнится ниточкой счастья мне в ветвях паутинка.
 
 
Подкукую кукушке, соловьям подсвищу,
Пролечу над болотом длинноногою цаплей,
У берёз на опушке я грибков поищу,
На листке посверкаю бриллиантовой каплей.
 
 
Соберу я для чая трав, цветов луговых –
Пусть зимою на кухне летним раем запахнет,
И уставшая за день от забот круговых
Пусть от запахов лета вдруг душа моя ахнет.
 
 
Этот мост голубой[36]36
  Мост перекрасили 16 августа 2007 г. в рыжие цвета осени, увы. Прощай, голубой мост…


[Закрыть]… Дай ещё постою
Перед сумраком дня, перед берегом дальним.
Я запомню твой свежий бирюзовый уют,
И, даст Бог, устою, когда стану печальной.
 

13 июля 2007 г.

Аргументы против

 
«Но всё равно он неудачник», –
Диагноз ставишь с легонцá,
И жизнь, как простенький задачник
Для инфантильного мальца,
 
 
Где есть задачи и ответы,
Как есть ответ на дважды два.
«Орёл» и «решка» у монеты,
Но знаем мы с тобой едва,
 
 
Какую нам сулит «удачу»
Та иль другая сторона:
То ль будет светел день, то ль мрачен, –
Судьба капризна и странна.
 
 
Кто честен был, тот ест овсянку,
И жизнь его бедна, скудна,
А тот, кто сделал всем «подлянку»,
Всплыл нáверх с илистого дна.
 
 
Из грязи в князи, на фуршеты.
Бронь в «пятизвёздные раи»…
Но роскошь может рикошетом
Им забронировать Аид[37]37
  Аид – царство мёртвых.


[Закрыть].
 
 
Каков «удачности» критерий?
Успех и слава? – Шум и дым,
И в их венках так много терний!
И станешь ты, как все, седым.
 
 
Придут и немощь, и забвенье,
И стоил жертв ли всех «Молóх»[38]38
  Молóх – мифологический бог солнца, огня и войны, символ жестокой силы, требующий множества человеческих жертв.


[Закрыть]?
Успех – всего лишь представленье,
И на него попался «лох»[39]39
  «Лох» – в просторечии наивный человек, простак.


[Закрыть].
 
 
Успех в деньгах, дворцах и яхтах?
Красотах лиц и тел Земли? –
Всё, что сияло, будто яхонт,
Спит в исторической пыли.
 
 
Не застрахован даже гений
От бед земных, от нищеты,
И может стать он жертвой мнений.
И кто судья здесь? – Разве ты?..
 
 
Мы, впрочем, все в какой-то мере
Уж тем одним не удались,
Что верим жизни, как химере,
И на земле мы родились.
 
 
Но кто раздал свои именья
И отказался от карьер,
И даже был побит камéньем,
Уют знал келий и пещер,
 
 
Тот жив душой и с нами ныне,
Когда мы страждем и в беде,
Мы чтим их Лики, мысли, Имя
Вовеки, присно и везде.
 
 
Не стал артистом кто известным,
Банкиром, кутюрье не стал,
Займёт, возможно, лучше место,
Чем шаткий славы пьедестал.
 
 
Кто научён смирять гордыню,
Терпеть болезни и нужду,
«Он неудачник», – скажут ныне. –
Не здесь сокровища их ждут.
 
 
Там, где нетленная обитель,
Где благодать иных дворцов,
Там ждёт их щедрый Прародитель
И свет любви Святых отцов.
 

Июнь 2007 г.

На земляничной поляне в парке

 
Земляничная поляна.
Запах ягод и бурьяна,
И крапивы с лопухом.
На коленках брючных пятна:
Хоть ползком, но как приятно
Объедать «кротовый холм».
 
 
Земляника здесь крупнее,
И спелее, и сочнее,
Чем в низинке у тропы.
Что поели, что помяли,
Аппетит слегка уняли, –
Не судите торопыг.
 
 
Целый год по ней скучали, –
В смысле скуки и печали, –
Где ж зимой нам ягод взять?
Разве, в чьей-то морозилке?
Иль из Африки в корзинке
У богатых тёть и дядь?..
 
 
А у нас – картошка с луком,
Телевизор, снег и скука.
И, конечно же, мечта:
Нам дорваться бы до лета,
До полянки чýдной этой,
Где ни глянь, – всё красота.
 
 
Зацветёт нивяник, смолка,
Прилетит из улья пчёлка
Собирать цветочный мёд.
И заветный луг нектарный,
От нектаров чуть угарный,
Зажужжит и запоёт.
 
 
Ах, какая это радость –
Земляничных ягод сладость
И нездешний аромат!
Мы войдём с надеждой в лето
И найдём полянку эту,
Словно древний царский клад!
 
 
Земляничная поляна
Нас простит, от лета пьяных,
Что ползком ползём по ней.
Раз в году такое счастье –
Земляникой причащаться
После грустных зимних дней.
 
 
Земляничная поляна,
Запах мёда, запах пряный
Трав, цветов и лопуха.
Впитана нутром и кожей,
Будешь в памяти такой же,
А потом – в моих стихах.
 

17 июля 2007 г.

Ответ

 
В стихах твоих довольно пессимизма, –
Мне попенял однажды друг мой Паша. –
Зачем про смерть писать, про катаклизмы?
И так ли жизнь уже печальна наша?..
 
 
– Твоя, не знаю, но в моей хватает
Болезней, боли, бедности и грусти.
Мне Муза рубище души стихом латает:
Поставит латку, – на день грусть отпустит.
 
 
Когда-то, помнится, прочла у Цицерона,
Что философствовать – себя готовить к смерти.
Она незримо вызревает в пышных кронах
И ни листочка уж не пощадит, поверьте.
 
 
И кто сказал, что в жизни только радость
Свои насвистывать одна должна напевы?..
Не всё в ней солнце, есть дожди и грады,
И горек плод, доставшийся от Евы.
 
 
Нельзя весь путь протопать в эйфории,
Дивясь красотам, в «ахах», восклицаньях.
Ведь как бы высоко мы не парили,
Вернёмся всё ж к земному созерцанью,
 
 
Которое пристрастно, вовлечённо,
Здесь отстранённость от эмоций единична.
И кто всеобщую увидел обречённость,
Совсем не означает – принял лично…
 
 
Всё так же рвёмся мы к комфорту, славе, дéньгам,
Бежим от грусти в иллюзорность счастья,
Но, как из рая изгнанный когда-то демон,
Всего лишиться можем в одночасье.
 
 
О, как хотелось бы от бед отгородиться, –
Своих и ближнего, не слышать и не видеть.
Но… угораздило нас на земле родиться,
Карикатурной и мифичной, как Овидий[40]40
  Овидий, полное имя Публий Овидий Назон, римский поэт, автор комедии нравов «Метаморфозы».


[Закрыть].
 
 
Не лучше ль будет, все отбросив призмы,
Что радуг счастья лишь давали преломленья,
Грешить осознанным и здравым пессимизмом,
В нём черпать оптимизм средь суеты и тленья?..
 

11 июля 2007 г.

Вид на открытке

 
Черепичные вафельки-крыши,
Грядки белые – яхты в порту.
Взгляд мой с кручи небесной отыщет
Домик ваш, обведённый в черту.
 
 
Пишешь ты, домик тот – с мезонином.
Я представить его не ленюсь,
Только вместо наглядной картины
Слышу чеховский отзвук: «Мисюсь»[41]41
  Героиня рассказа А.П.Чехова «Дом с мезонином».


[Закрыть].
 
 
Сверху камни крутых волнорезов
Чешуёю мне кажутся рыб:
В лапах порт будто держат[42]42
  Вымершие кистепёрые рыбы, которые имели «кисти-лапы».


[Закрыть], отрезав
От напора штормов и волн-глыб.
 
 
Голубые бассейнов кюветки[43]43
  Голубые бассейны с высоты птичьего полёта напоминают кюветки с акварельными красками.


[Закрыть],
Редких рощиц деревья, кусты,
Иероглифы улочек-ветки,
Променажи где делала ты,
 
 
Открывая красоты местечка
В южном сине-зелёном краю.
Трудно сверху узреть человечков, –
Только крыши домов их в раю.
 
 
Взгляд мой ищет, опять что-то ищет…
Что? – Сама я себе не скажу.
Но, как ястреб несытый над пищей,
Над открыткой твоей я кружу…
 

17 июля 2007 г.

Гостья грусть

 
Сегодня грусть ко мне пришла
Забытой тихой гостьей.
На небе серость, муть и мгла.
И дождик чуют кости.
 
 
И сон под утро посетил
С вестями от погоста,
И нет желания, ни сил
Спровадить утра гостью.
 
 
И грустный крутится мотив
Про осень и про маки[44]44
  Песня из кинофильма «Служебный роман»: «Облетают последние маки…».


[Закрыть].
Она нас всех «озолотит»
И отлетит во мраке.
 
 
Ищу причин, не нахожу,
Чтоб выпроводить гостью.
Я от неё не ухожу,
Не строю в радость мостик
 
 
Из хилых досточек мечты, –
Она теперь погасла.
И ты, мой друг ненастный, ты
Не подливай хоть масла
 
 
В костёр осенних дум и слов
В обители печали,
Где птицу счастья птицелов
Всё стережёт ночами…
 

25 июля 2007 г.

В момент создания стихов

 
Где я бываю – забываю
В тот час, когда пишу стихи,
В каком-то мире пребываю,
Где все тела, как пух, легки.
 
 
И мысль незримою пушинкой
Плывёт куда-то в облака, –
Где души всех ацтеков-инков[45]45
  Ацтеки и инки – древние народы, жившие в Америке и имевшие высокий уровень цивилизации, необъяснимый с позиций современной науки.


[Закрыть], –
Через пространства и века.
 
 
На сон похожи откровенья –
Бери и царствуй, и владей:
Открылась дверь в Сезам[46]46
  Сезам – сказочная гора, «напичканная» сокровищами.


[Закрыть] мгновенья
И вход в надмирный мир идей[47]47
  Мир идей – в теории древнегреческого философа Платона был первоначален в отношении материального мира.


[Закрыть].
 
 
И смещены пространства рамки,
И час вмещает уйму лет.
Себе кажусь я иностранкой
С каких-то сказочных планет,
 
 
Иных отчизн нащупав нити,
Их языков и городов –
Тутанхамонов[48]48
  Тутанхамон – один из египетских фараонов.


[Закрыть], Нефертитей[49]49
  Нефертити – жена фараона, имевшая прекрасную внешность.


[Закрыть], –
И древних истин их родов.
 
 
И лишь когда поставлю точку,
Скитанья рифмой утоля,
Я обретаю плоть и почву
И вижу вновь твой свет, Земля.
 

25 июля 2007 г.

В городе мечты в дождь

 
Как хочется сказки и тёплого моря,
Его изумрудных волнистых полей,
Роскошных закатов, воздушных просторов,
Где прямо с небес льётся синий елей.
 
 
Где светятся, солнцем играя, ракушки,
Алмазно блестят от водички морской,
Где лето ладошкою гладит макушку,
А камни истории просят: «Постой,
 
 
Прислушайся к звукам времён: Мнемозина
Сама здесь, босая, ходила вчера…».
Здесь вежливы люди и ласковы зимы,
И утра – как жемчуг, агат – вечера.
 
 
Забудь обо всём, – напевают Сирены,
И привкус их песен-сиропа во рту.
Здесь выйдет на берег Венера из пены[50]50
  На картине Боттичелли изображена Венера, выходящая из морской пены.


[Закрыть],
Стыдливо прикрыв красоты наготу.
 
 
Соборы хранят дух и след кардиналов,
А замки в портретах – величие лиц,
И роскошью прежнею веет в их залах,
И помнят предметы интриги кулис.
 
 
В руинах и замках здесь царствует древность.
Ухожены улочки, парки, сады.
И крона пышна здесь истории древа,
И ныне её благодатны плоды.
 
 
Зачем я не там? Кто сыграл злую шутку? –
В деревне Гадюкино[51]51
  В репризе-анекдоте Г.Хазанова фигурирует это название.


[Закрыть] снова дожди…
Мне Муза поёт в тростниковую дудку:
«Утешься, не плачь, подожди, подожди…»
 

25 июля 2007 г.

Запущенный луг в парке «Дружба»

 
В моей памяти луг никогда не увянет:
Каймой там крапива, репейник-лопух,
Звенит колокольчик, белеет нивяник,
И к смолке всё липнет – и мошки, и пух.
 
 
А в гуще травы, в комариных угодьях
Рубинчики ягод рассыплет июль.
И тащим домой мы в авоськах походных
Пучки трав от хворей – «зелёных пилюль».
 
 
Пустырник, чтоб тихие сны ночью снились,
Цвет «мяты собачьей» – от кашлей-простуд,
Чтоб лёгкие наши к зиме укрепились, –
Травы-муравы ото всяких остуд.
 
 
Смородины листья – суставам подмога,
Желтки одуванчиков и репешок.
Покажется длинною к дому дорога,
Поддержит кленовый в пути посошок.
 
 
Развешу я в доме пучки и пучочки,
Пусть пахнут и сохнут: поклон тебе, луг!
Отправлю с оказией травок я дочке,
Чтоб чаем из трав скрасить зимний досуг.
 
 
Цветёт в моей памяти луг и не вянет,
И я каждый год с ним свидания жду.
Пусть в холод зимы клевер, смолка, нивяник
Костёр цвета летнего счастья мне жгут.
 

25 июля 2007 г.