Текст книги "Однажды ночью в Лас-Вегасе"

Глава 3

Наступил вечер, а празднество все продолжалось. «Парфенон» засиял огнями, звуки музыки устремились в небо. Петра пошла вместе с Эстел в дом, чтобы помочь той переодеться.

Медовый месяц должен был проходить на борту яхты Гомера «Силвер леди», подновленной для этого случая и вставшей недавно на якорь в порту Пирея, милях в пяти от виллы. Два автомобиля с багажом и обслуживающим персоналом уже уехали туда. Остался только лимузин, чтобы отвезти жениха и невесту.

– У тебя все хорошо? – спросила Эстел, взглянув на дочь.

– Конечно, – бодро ответила Петра.

– И тем не менее ты выглядишь так, как будто что-то тебя тяготит.

Петра действительно размышляла над словами незнакомки: «Если он решит, что вы соответствуете всем его ожиданиям, тогда он вернется и насладится вами, но в удобное для него время и на его условиях».

«Этому не бывать, – решила она. – Если он вернется сегодня, то не найдет меня».

– Ты не будешь возражать, если я поеду в порт проводить вас? – неожиданно спросила она у матери.

– Дорогая, это было бы чудесно! Но я думала, ты собираешься провести бурную ночь в городе?

– Только не я! Я не обладаю твоей энергией.

По дороге в порт они пили в машине шампанское, а когда поднялись на борт, Гомер с гордостью продемонстрировал Петре свое величественное судно, а в заключение привел в огромную спальню с ложем, на котором спокойно могли бы разместиться человек шесть.

– А теперь мы должны найти мужа тебе, – заявил он экспансивно.

– Нет, спасибо, – поспешно ответила Петра. – Мой единственный опыт замужества не вызывает у меня желания его повторить.

Не успел он ответить, как у Петры зазвонил мобильный телефон.

– Боюсь, что мои манеры оставляют желать лучшего, – проговорил мужской голос. – Возможно, я мог бы исправить все, пригласив вас на ужин?

Она на мгновение задумалась. У нее была подготовлена речь со словами отказа, но слова эти не приходили ей сейчас на ум.

– Я не уверена...

– Моя машина у вашего дома.

– Но я не там, я в Пирее.

– Вам недолго вернуться. Я подожду. – Он повесил трубку.

– Нахальство! – возмутилась Петра. – Он не сомневается в том, что я буду делать то, что он хочет. – Увидев, что молодожены нахмурились, она пояснила: – Лисандрос Димитриу. Он решил отвезти меня на ужин, не дав мне возможности отказаться.

– Очень на него похоже, – заметил Гомер. – Когда он чего-то захочет, то не станет терять время.

– Но так нельзя вести себя с дамой! – возмущенно заявила Эстел.

Он усмехнулся и поцеловал жену:

– Ты, как мне кажется, не возражала.

Когда они провожали Петру с яхты, она вдруг встревожилась:

– Откуда у него номер моего мобильного? Я ему не давала.

– Вероятно, подкупил кого-то из прислуги, – сказал Гомер словно о чем-то само собой разумеющемся. – До свидания, дорогая.

Петра торопливо сбежала по мосткам к машине. По дороге в Афины она попыталась собраться с мыслями. Она была зла, но в основном на себя. Все ее благие намерения рассыпалось в прах от одного только его уверенного тона.

Поддавшись порыву, она набрала номер Карпоса, одного своего афинского знакомого, бывшего журналиста, которому можно было доверять.

Выслушав ее, он тяжко вздохнул:

– Все его боятся. Настолько, что не хотят даже в этом признаваться вслух, чтобы он не обрушился на них с обвинениями.

– Но это же паранойя!

– Конечно, но такое впечатление он производит. Никому не дозволяется увидеть то, что в его голове или в его сердце – если у него есть таковое. Тут мнения расходятся.

– Но разве у него не было кого-то... давно? Из другой семьи?

– Правильно. Ее звали Бригитта, но это между нами. Она умерла при невыясненных обстоятельствах. Прессе строго пригрозили, чтобы держалась подальше, поэтому ты никогда об этом и не услышишь.

– А какие угрозы ты имеешь в виду?

– Всякие, – загадочно сказал Карпос. – Один журналист начал задавать вопросы, и тут же с него потребовали выплату всех его долгов. Он оказался на грани разорения, но ему объяснили, что, если он «будет вести себя как надо» в будущем, все может утрястись. Естественно, он дал такое обещание, и все словно по волшебству уладилось.

– А потом с ним ничего не случилось?

– Нет, он бросил журналистику и занялся бизнесом. Он очень успешен, но при одном упоминании фамилии Димитриу немедленно покидает помещение. Даже если тебе что-то известно, лучше делать вид, что ты ничего не знаешь. Например, о том, что у него есть небольшие апартаменты в Афинах или Дом Приама на Корфу.

– Дом Приама? – удивленно спросила Петра. – Я слышала об этом что-то... Люди долгие годы пытались осмотреть тамошний подвал – там что-то есть, – но никому это не было разрешено. Ты хочешь сказать, что здание принадлежит ему?

– Так говорят. Только не проговорись, что знаешь об этом. Кстати, не говори ему, что разговаривала со мной, пожалуйста.

Петра пообещала и закончила разговор. Она посидела молча, понимая, что попала в затруднительное положение. Она также понимала, что существует и нечто такое, что невозможно было отрицать. По прошествии пятнадцати лет у них с Лисандросом Димитриу осталось одно незавершенное дело.

* * *

Он сказал, что будет ждать ее, – и действительно ждал у ворот гомеровской виллы. Как только ее автомобиль остановился, он распахнул его дверцу, взял ее за руку и помог выйти.

– Я ненадолго, – сказала она. – Только зайду в дом и...

– Нет. Вы и так прекрасны. Поехали.

– Я собиралась переодеться...

– Вам это не требуется. Вы красивы и сами знаете это. Так что же мы спорим?

Было что-то в этом прямолинейном высказывании, что повлияло на нее больше, чем изысканный комплимент. Этот человек не отличался светскими манерами – говорил то, что думает, и считал ее красивой. Петра почувствовала, что улыбается.

Она жестом отпустила своего шофера и пересела в машину Лисандроса.

Лисандрос не повез ее в какое-то шикарное место, как предполагала Петра. Выехав на сельскую дорогу, он остановился перед небольшим ресторанчиком. Они подошли к уличному столику – вдали виднелось море, сверкающее под луной.

– Как красиво, – произнесла Петра. – Так спокойно после всей этой сегодняшней суеты.

– Вот и у меня такое же чувство, – сказал он. – Обычно я приезжаю сюда один.

Тут подавали простую еду, блюда традиционной греческой кухни – как раз то, что она любила. Пока Лисандрос сосредоточенно изучал меню, Петра пыталась сопоставить его репутацию безжалостного тирана с тем страдающим мальчиком, которого она встретила много лет назад.

Тот мальчик был ранимым и не стеснялся показывать это до такой степени, что рассказал совершенно незнакомому человеку о предательстве, разбившем его сердце. Теперь это был мужчина, вызывающий страх, отрицающий, что у него есть сердце...

– Пятнадцать лет, – сказал он. – Так много всего произошло, и мы изменились, но в каком-то смысле остались теми же самыми людьми. Я бы все равно узнал вас.

Она улыбнулась:

– Но не узнали же!

– Так только кажется. Где-то в глубине души я узнал вас. Я никогда не думал, что мы встретимся снова, но при этом всегда был убежден, что это произойдет.

– И я тоже. Если бы мы прождали еще пятнадцать лет... или пятьдесят... я все равно была бы уверена, что мы однажды снова поговорим, перед тем как отправиться на тот свет.

Им подали фету с кусочками томатов. Просто и вкусно.

– М-м-м, – блаженствуя, произнесла Петра.

Он еле притронулся к сыру, в основном смотрел на нее.

– Почему вы тогда оказались там наверху, а не внизу, где веселилась свадьба?

– Мне кажется, я по природе своей цинична. – Она улыбнулась. – Мой дедушка говорил, что я отношусь к миру с высокомерием. И это правда. Учитывая тот дурдом, в котором я всегда жила, иначе и быть не могло.

– И что вы думаете об этом «дурдоме»?

– Мне он нравится. До тех пор, пока меня не пытаются втянуть в него слишком глубоко или воспринимать его серьезно.

– А вам никогда не хотелось самой стать актрисой?

– Слава богу, нет! Один ненормальный в семье – больше чем достаточно.

– А вашей маме известно, что вы так рассуждаете?

– Конечно. Вообще-то она первая это сказала, а мы согласились. Она прелесть, и я обожаю ее, но она живет на другой планете.

– Сколько ей на самом деле лет?

– Столько, сколько ей нужно в какой-то конкретный момент. Я появилась у нее, когда ей было семнадцать. Мой отец ушел от ответственности и просто бросил ее, и она какое-то время выживала одна. Поверьте мне, все, кто видит в ней только киноактрису, должен был бы увидеть те лондонские задворки, на которых мы обитали в то время. – Петра помолчала. – Потом объявились родители моего отца и сообщили, что он недавно погиб в дорожной аварии. Они ничего не знали о нашем существовании, пока он не рассказал обо всем на смертном одре. Они были греками, свято чтили семейные ценности, а я была единственной оставшейся у них родственницей. К счастью, они оказались милыми людьми, и мы поладили. Они присматривали за мной, пока Эстел занималась своей карьерой. Мой дедушка был ученым, который когда-то при ехал в Англию, чтобы читать курс по истории Греции в университете. В первое время я даже не ходила в школу, поскольку он считал, что может преподавать лучше. И он был прав.

– Так что вы выросли здравомыслящим человеком? А как вы умудрились ладить со всеми своими отчимами?

– Нормально. Все они были безнадежно влюбленными и немного странными, так что мне приходилось очень стараться, чтобы не реагировать на это.

– А как с тем, в Лас-Вегасе?

– Он был честолюбивым актером, который считал, что Эстел может помочь его карьере. Когда она в конце концов его раскусила, то вышвырнула его. К тому времени она уже была влюблена в кого-то другого.

– Вы очень спокойно рассуждаете об этом. Разве эта бесконечная любовь не трогает вас?

– «Бесконечная любовь»? – Она задумалась. – Разве это любовь, когда он пытался отобрать у нее каждый пенс, или когда устраивал скандал, когда у нее бывала какая-то любовная сцена, или...

– Ладно. Я понял. Несомненно, мужской пол не производит на вас впечатления.

– Как вы догадались?

– Ну а как же ваш собственный опыт? Должны же были найтись один-два храбреца, которые отважились не обращать внимания на артиллерийские залпы, которыми вы обстреливали их?

Ее губы дрогнули.

– Конечно. Я и смотреть на них не стану, если они не настолько храбры.

– Это первое из ваших требований храбрость?

– Среди прочего. Но даже оно оказалось завышенным. Человек, за которого я вышла замуж, был профессиональным спортсменом, лыжником, выполнял смертельные трюки. Проблема была в том, что это было тем единственным, что он умел делать, и в конце концов мне стало скучно...

– Вы замужем? – осторожно спросил он.

– Больше нет, – сказала она таким довольным тоном, что он невольно улыбнулся.

– Что произошло? Вы вышли замуж вскоре после нашей встречи?

– Нет, после нашей встречи я поступила в колледж и упорно занималась. Это тот самый колледж, в котором мой дедушка был профессором, и это замечательно, потому что люди меньше думали о том, что я дочь кинозвезды, а больше ценили то, что я его внучка. Я делала все, чтобы он мог мной гордиться. Я старалась совершенствовать свой греческий язык, изучала историю, сдавала экзамены. Мы собирались приехать сюда и заниматься исследованиями вместе, но дед и бабушка умерли. Без него все стало по-другому. Я так хотела, чтобы он гордился мной! – Она замолчала, ее лицо потемнело.

Он наклонился вперед:

– Расскажите мне.

– Я просто вспомнила, как сильно любила их обоих, а они – меня. Они нуждались во мне, потому что после смерти сына у них никого больше не осталось. Им нравилась Эстел, но они не были привязаны к ней так, как ко мне.

– Ваша мама не ревновала вас к ним?

Петра покачала головой:

– Она любящая мать, по-своему конечно, но я никогда не была ей так необходима, как им.

У Эстел был мягкий характер, и она всегда относилась к своей дочери с искренней, ну, может быть, чуть-чуть наигранной любовью. Петра понимала, что ее любили, но она не была самым главным. Она старалась убедить себя, что это не имеет значения. Но в глубине ее души всегда жила печаль, тоска по кому-то, кому она была жизненно необходима. Возможно, поэтому душевные муки и отчаяние молодого человека ранили ее в самое сердце тогда, пятнадцать лет назад, на крыше в Лас-Вегасе.

– Но ваши дедушка и бабушка умерли, – сказал Лисандрос. – Кто рядом с вами сейчас?

Она взяла себя в руки:

– Вы шутите? Я окружена людьми, словно стаей гусей.

– Включая мужей вашей матери?

– Мама не обременяла себя замужеством со всеми из них. Говорила, что у нее на это недостаточно времени.

– Они были бойфрендами? – осторожно спросил он.

– Некоторые. Но половина из них просто старалась быть поближе к моей матери. Я привыкла сдерживать свои чувства, благодаря чему заслужила репутацию фригидной женщины.

«Фригидная женщина»? Ни у одной фригидной женщины не может быть такого теплого голоса и сверкающей кожи!

– И тогда я встретила Дерека, – сказала она. – Эстел снималась в фильме, герои которого занимались горными лыжами, и он стал одним из консультантов. Он был так красив, что я влюбилась без памяти. Мы были счастливы пару лет, но потом... – она пожала плечами, – мне кажется, я наскучила ему.

– Вы – ему? – изумился Лисандрос.

Она хмыкнула, словно измена мужа была самым смешным эпизодом в ее жизни.

– Теперь мне кажется, что я и не привлекала его вовсе. Ему были нужны деньги, и он думал, что у дочери Эстел Раднор их много. Так вот. Он начал погуливать, и я взорвалась. Мне кажется, что это его немного напугало.

– Вы? Взорвались?

– Считается, что у меня нет характера, потому что я крайне редко выхожу из себя. Но если выхожу... могу наговорить такого, о чем потом жалею. Тем не менее это случилось пять лет назад. Все кончено. Почему вы улыбаетесь?

– А я и не знал, что улыбаюсь, – поспешно сказал он.

– У вас такой вид, что вы вспомнили какую-то любимую шутку. Давайте поделитесь.

«Любимая шутка»! Если бы члены его совета директоров, или менеджер его банка, или рядовые сотрудники услышали это, они бы посчитали, что она бредит.

– Да нет... просто вы так сказали: «Все кончено», словно вычеркнули весь мужской пол из своей жизни.

– Для меня мужчины действительно больше не существуют. Теперь мой мир – эта страна, моя работа, мои исследования.

– Но у древних греков были представители мужского пола, – мягко произнес он. – К сожалению, но это так.

– Да, но их я могу вытерпеть. Они помогли мне начать карьеру. Я написала книгу о греческих героях – еще до окончания университета – и даже опубликовала ее. Позже меня попросили адаптировать ее для школ, и я даже получила приличный авторский гонорар. Так что я очень доброжелательно отношусь к греческим мужчинам.

– Особенно когда они давным-давно ушли из этого мира и поэтому безопасны?

– Вы уловили идею.

Официант принес пирог с луком. Они принялись за него, запивая игристым вином, и на какое-то время замолчали. Наблюдая за тем, как она ест, смакуя каждый кусочек, Лисандрос задумался над ее заявлением о том, что мужчины больше для нее не существуют. Если бы это была какая-то другая женщина, он бы подумал, что она пытается обмануть мир, на самом деле потакая своим чувственным слабостям. Но эта женщина была не такой, как все. Она жила в каком-то своем мире, таком, с которым он никогда раньше не сталкивался...

– Тогда каким образом вы так много поняли в ту ночь в Лас-Вегасе? – задал он наконец мучающий его вопрос. – Вы привели меня в шоковое состояние, прочитав лекцию об Ахиллесе.

Она грустно засмеялась:

– Вот именно – лекцию! Этим почти все сказано. Боюсь, что это так, и люди сыты этим по горло, а я не могу винить их. Я вспоминаю, что вы тогда очень рассердились.

– Мне было не особенно приятно... – согласился он. – Но мне было всего двадцать три. И кроме того...

– И кроме того, вы были очень несчастны, правда? – спросила она. – Из-за нее.

Он пожал плечами:

– Я не помню...

По ее глазам было видно, что она не поверила ему.

– Вы верили ей, а потом оказалось, что не можете верить, – напомнила она ему. – Такое не забывается.

– Хотите еще вина? – вежливо спросил он.

Значит, он не был готов рассказать то, что ей очень хотелось узнать. О той катастрофе, которая разбила ему жизнь.

– Значит, ваш дедушка обучил вас греческому языку, – продолжил он, явно пытаясь сменить тему.

– В душе я чувствую себя настолько же гречанкой, насколько англичанкой. Мой греческий дедушка добился своего.

– Поэтому вы знали историю об Ахиллесе...

– Да. Ахиллес был одним из героев Троянской войны. Кстати, там было много красивых героев помимо Ахиллеса. – Петра хитро улыбнулась. – Почему ваша мама выбрала именно это имя?

– Она родом с Корфу, где, как вы знаете, его до сих пор чтут.

– Он был самым отважным и самым красивым из всех, хотя и было у него уязвимое место – ахиллесова пята.

– В итоге именно это и убило его, – кивнул Лисандрос. – Его уязвимость не так уж тщательно и скрывалась. Его убийца точно знал, куда нацелить свою стрелу, и натер ее наконечник ядом, чтобы удар был фатальным.

– Никто не может считать себя настолько защищенным, как ему кажется, – задумчиво произнесла она.

– Девизом моего отца было «Никогда не позволяй никому знать, о чем ты думаешь. Это – проявление слабости».

– Иногда становишься сильнее, потому что другие понимают тебя, – возразила Петра.

– Если найдется такой человек, которому я смог бы доверять... думаю, это были бы вы... Но я такой, какой есть. – Лисандрос иронично улыбнулся. – Даже вы вряд ли сможете изменить меня.

Петра ласково посмотрела на него, прежде чем дотронулась до его руки.

– Опасаетесь людей, которым, как вам кажется, сможете доверять? – прошептала она.

– Разве я так говорил? – поспешно спросил он.

– Что-то вроде того. В Лас-Вегасе.

– Я был в ужасном состоянии в ту ночь. Сам не знаю, что говорил.

Он замолчал, пристально глядя на свой бокал, и она поняла, что теперь он снова спрячется за стены осторожности и подозрений.

Существовал ли способ пробиться к израненному сердцу этого человека?

Глава 4

Какое-то время они оба сидели молча.

– Вы никого не пускаете к себе в душу? – не выдержала молчания Петра.

Он решительно покачал головой:

– Но я скажу вам одну вещь. Возможно, это только совпадение, но довольно странное. После того как я проводил вас в ваш номер, я вернулся в казино и внезапно начал отыгрывать все, что потерял. Я просто не мог проиграть, и это было как-то связано с вами, словно вы настроили меня на выигрыш. Чему вы улыбаетесь?

– Тому, что вы суеверны.

– Наверное, – согласился он. – Но возможно, вы к тому же обладаете большой колдовской силой?

– Колдовской силой?

– Да, и к тому же вы очень умная женщина. – Он улыбнулся. – Можете пролить свет на все окружающее, не оставляя места предубежденности.

Тихое жужжание донеслось из внутреннего кармана Лисандроса. Он достал свой мобильный телефон и поморщился, прочитав послание.

– Вот незадача! Я в любом случае собирался завтра в Пирей, но сейчас думаю, что лучше сделать это сегодня. Меня не будет несколько дней.

Петра, затаив дыхание, отвернулась. Вечер, который они провели в разговорах и который начал открывать их сердца, должен был привести к ночи в объятиях друг друга. И только теперь, когда стало ясно, что этого не случится, она поняла, как сильно хотела близости с ним.

– Вы будете здесь, когда я вернусь? – спросил Лисандрос.

– Да, еще погощу какое-то время.

– Я позвоню вам.

– Нам пора, пожалуй, – согласилась она. – Вам надо ехать.

* * *

Когда они подъехали к вилле Лукасов, огромные ворота раздвинулись перед ними, словно кто-то ждал их возвращения. Возле дома он распахнул дверцу машины и поднялся вместе с Петрой по ступенькам. Она подняла на него глаза в любопытном ожидании следующего его шага.

– Вы помните ту ночь? – мягко спросил он. – Вы были такой невинной, что я уговорил вас идти спать и проводил до дверей.

– И велели мне запереть ее, – напомнила она.

Никто из них не упомянул о том, что он сделал еще. О поцелуе, легком, как дуновение. Никакой страсти, только нежность, память о которой она пронесла после того вечера сквозь дни и недели, сквозь годы.

Он прижался на секунду к ее губам и отпрянул, словно в смущении.

– Спокойной ночи, – тихо пожелал он ей.

И только когда его машина скрылась из вида, она вспомнила, что так и не спросила, откуда у него ее номер телефона.

* * *

Вскоре Петра поняла, что у нее нет ни минуты свободного времени. Ее известность сделала свое дело. Несколько исторических обществ обратились к ней, приглашая присоединиться к их экскурсиям. Она приняла столько приглашений, сколько смогла, – лишь бы заполнить то время, пока не будет Лисандроса.

Одно из приглашений, которое ее особенно привлекло, последовало от Общества по изучению пещер. Это была группа энтузиастов-англичан, которые исследовали один из островов в Эгейском море в двадцати милях отсюда. Там в пещерах находились бесценные исторические реликвии.

Никатор язвил по поводу этой идеи, утверждая, что эта легенда показала себя несостоятельной еще много лет назад, но мысль провести день в море на яхте привлекла Петру.

– Место, которое я действительно хочу увидеть, – это Дом Приама на Корфу, – сказала она ему. – Это правда, что он принадлежит Лисандросу?

Никатор пожал плечами:

– Кажется...

Впрочем, Петра не так уж часто беседовала с Никатором. Он проводил много времени вне дома, давая ей возможность исследовать прекрасную библиотеку Гомера. Иногда она вынимала из своей сумочки крошечную фотографию и клала на стол, чтобы та охраняла ее.

– Как ты делал это при жизни, дедушка, – говорила она по-гречески человеку на снимке.

У дедушки было тонкое, приятное лицо и робкая улыбка. Петра вспомнила, что он всегда улыбался ей при жизни. Он рассказывал ей об ее отце и показывал его фотографии. Отмечал и сходство сына и внучки:

– Он был очень нетерпеливым, сначала говорил, а потом уже думал. – Он нежно смотрел на нее. – И ты такая же.

Это была правда. Еще будучи замужем, Петра наговорила такого, из-за чего всякое примирение стало немыслимо.

В один из вечеров Никатор неожиданно вернулся домой и заперся в своей комнате, отказываясь кому бы то ни было открывать дверь. Даже Петре.

– Может, позвать к нему Дебру? – решила она посоветоваться с домоправительницей.

– Она уехала обратно в Америку, – поспешно сказала Аминта. – Ей пришлось уехать внезапно, а мне необходимо вернуться к своей работе. – И она поспешно убежала.

В конце концов Никатор все-таки вышел со слегка припухшими губами, объяснив это тем, что упал.

После того вечера в день свадьбы она видела Лисандроса только однажды, и то случайно, на банкете у одного из представителей городской власти. Он подошел к ней и завел вежливый разговор ни о чем.

У Петры голова шла кругом. За его блестящим фасадом она разглядела человека, который был пугающе одинок. У нее болело сердце за него.

По ночам она вспоминала его короткий поцелуй. Любой другой мужчина сжал бы ее в своих объятиях и целовал до беспамятства, на что она, честно говоря, и надеялась. Вместо этого он повел себя почти с викторианской благопристойностью. И это трогало ее больше, чем любая страсть.

Но страсть существовала, она знала это. В один прекрасный день – и этот день был не за горами – Петра сломает его самоконтроль и соблазнит.

Но постепенно появилось раздражение. Петра словно снова слышала голос той странной женщины на свадьбе, предупреждавшей, что она одна из многих и так же легко уступит Лисандросу, как и другие.

– Ни за что! – пробормотала она. – Если ты так думаешь, мой мальчик, тебя ждет потрясение!

Петра предупредила всех домочадцев, что будет отсутствовать несколько дней. Она находилась в своей комнате и собирала вещи в небольшую сумку, когда зазвонил ее телефон и голос Лисандроса произнес:

– Я бы хотел увидеть вас сегодня вечером.

Она выдержала паузу, чтобы не взорваться от такой наглости, и спокойно произнесла:

– Сегодня я уезжаю на несколько дней.

– А это не может подождать до завтра?

– Боюсь, что нет. Я правда очень занята. Мне было приятно увидеть вас. До свидания. – Она повесила трубку.

– Молодец, – произнес Никатор, стоя в дверях. – Пора уже кому-то осадить его.

– Очень мило, что ты так беспокоишься обо мне, Никки, но в этом нет необходимости. Я сама за себя отвечаю. Так всегда было. И всегда будет.

Телефон зазвонил снова.

– Я знаю, что вы сердитесь, – сказал Лисандрос. – Но неужели я недостоин прощения?

– Вы неправильно поняли, – холодно ответила она. – Я не сержусь, а просто занята. Меня ждет работа.

– Вы хотите сказать, что я действительно недостоин прощения?

– Нет, я... Тут нечего прощать.

– Я бы хотел, чтобы вы сказали мне это в лицо. Я невнимателен, но я не... это... помогите мне, Петра... пожалуйста.

Он словно включил волшебный переключатель. Его высокомерию она могла противостоять, но его мольба о помощи тронула ее.

– Думаю, что смогу скорректировать свои планы, – медленно сказала она.

– Я жду у ворот. Выходите прямо сейчас. Это все, о чем я прошу.

– Иду.

– Ты безумная, – покачал головой Никатор, слушавший ее разговор.

Петра вздохнула:

– Наверное. Но ничего не могу поделать.

* * *

Лисандрос стоял там, где говорил. Он не поцеловал ее и не продемонстрировал никаких эмоций, но его рука крепко сжала ее руку на мгновение, и он прошептал пылко:

– Спасибо.

Стемнело, когда Лисандрос привез ее в центр города и остановился у какого-то небольшого ресторана с вынесенными на тротуар столиками. Отсюда они могли любоваться залитым огнями Парфеноном, возвышавшимся на Акрополе.

Подошедший официант вежливо поинтересовался, готовы ли они пройти на кухню. Петра была знакома с этим обычаем – разрешать посетителям наблюдать за тем, как готовится еда, и с удовольствием последовала за ним. Соблазнительные ароматы немедленно окружили их, и им потребовалось какое-то время, чтобы попытаться сделать свой выбор. Наконец они остановились на жареных кальмарах, за которыми должно было последовать фрикасе из ягненка, и вернулись к своему столику.

На какое-то время еда и вино отвлекли ее. Иногда, подняв глаза, она видела, что Лисандрос наблюдает за ней. Выражение его лица говорило ей обо всем, что она хотела знать, о его чувствах, которые он не мог выразить словами.

Наконец он вежливо произнес:

– Вы были заняты?

– Я много читала в библиотеке Гомера. И получила несколько предложений принять участие в экспедициях.

– И вы их приняли?

– Не все. А как дела с вашей работой?

– Все как обычно. Проблемы решаемы. Я пытался много работать, потому что... потому что... – он резко замолчал, – когда я был один, я думал о вас.

– Вы очень успешно это скрывали.

– Вы имеете в виду, что я не звонил вам? Я собирался несколько раз, но воздерживался. Вы знаете почему.

– Не уверена.

– Вы не похожи на других женщин. С вами или все, или ничего, и я...

– Вы не готовы для всего, – закончила она за него. Без всякого предупреждения ее характер дал о себе знать. – И это прекрасно, потому что я тоже не готова. Вы считаете, что я провоцировала вас?

– Нет. Я не это имел в виду, – сказал он поспешно. – Я просто пытался извиниться.

– Все нормально, – ответила она.

На самом деле нормально не было. От ее прекрасного настроения ничего не осталось.

– Можно мне еще немного вина? – спросила Петра, с улыбкой протягивая ему бокал.

Он принес извинения, отчего она сразу почувствовала себя виноватой и решила разрядить обстановку.

– На самом деле самым увлекательным для меня было приглашение от Общества по изучению пещер.

Как и Никатор, Лисандрос отнесся к этому предложению скептически.

– Я не очень обольщаюсь, – успокоила она его. – Не думаю, что в этих пещерах можно что-то найти. С другой стороны, я обычно срываюсь ради находок, так что, возможно, мне следовало бы поехать.

– Но что вы собираетесь найти там, где тысячи других потерпели неудачу?

– Конечно, они потерпели неудачу, – поддразнивая, сказала Петра, – потому что они не я. Что-то лежит там, дожидаясь, когда я появлюсь из тумана времен, веря, что триумф этого открытия будет принадлежать мне, и только мне! Потом вы увидите, что мою статую воздвигнут в Парфеноне. – Она поймала выражение его лица и разразилась смехом. – Простите, – задыхаясь, выговорила она, – но если бы вы только видели выражение своего лица!

– Вы пошутили, правда? – осторожно спросил он.

– Да, пошутила.

– Боюсь, что я немного... – Он пожал плечами. – Это трудно выразить.

– Я знаю, – сказала она. – Вы считаете чувство юмора слабостью, поэтому держите свое при себе до поры до времени.

Лисандрос попытался ответить как-нибудь шутливо, но не смог.

– Вы готовы для следующего блюда? – вежливо поинтересовался он.

– Да, пожалуйста.

Пока официант их обслуживал, Петра заметила, что к ним приближается какая-то пара.

– Это она! – выдохнула женщина. – Это ведь вы, правда? Вы действительно Петра Раднор?

– Да, это я.

– Я видела вас на одном из телевизионных ток-шоу прямо перед отъездом из Англии, и я читала ваши книги. О, это так увлекательно!

Лисандросу ничего не оставалось, как вежливо пригласить их сесть к ним за стол. Петра подумала: «Уж не рад ли он тому, что их прервали?»

Новых знакомых звали Энджела и Джордж. Они были членами Общества по изучению пещер и только что прибыли в Афины.

– Президент нашего общества сказал нам, что написал вам, – затараторила Энджела. – Вы же примете наше приглашение посетить тот остров, правда? Это будет так много значить для нас! Вы крупный специалист.

– Прошу вас, – замотала головой Петра. – Я совсем не крупный специалист.

– Но вы...

Это все продолжалось и продолжалось. Петра почувствовала, что оказалась в ловушке. Она услышала тихий звонок телефона Лисандроса. Он ответил, и сразу на его лице появилось тревожное выражение.

– Конечно, – резко сказал он. – Мы сразу же придем. – Он отключил трубку. – Боюсь, что произошла кризисная ситуация. Мой секретарь сказал, что я должен немедленно вернуться и мисс Раднор тоже. Ее присутствие необходимо.

Он жестом пригласил к себе официанта, заплатив не только за их ужин, но и за заказ, который сделали их гости.

– Хорошего вечера, – сказал он, поднимаясь и увлекая Петру за собой. – Было очень приятно познакомиться.

Они бежали до тех пор, пока не оказались за три улицы от ресторана. Тут под покровом темноты Лисандрос обнял ее.

– Наконец-то! – сказал он.