Текст книги "Жизнь замечательных детей"

Глава 35

Вопрос: «Сколько нужно настоящих мужчин, чтобы вкрутить лампочку?» Правильный ответ: «Ни одного. Настоящие мужчины могут обойтись без света».

Вечером я зашла в родной подъезд – и попала в кромешную тьму. На всех нижних этажах перегорели лампочки, не видно ни зги. Безобразие, и куда только смотрит домоуправление! Осторожно, чтобы не упасть, я принялась шарить впереди себя ногой. Наконец, мне удалось нащупать первую ступеньку. Держась рукой за стену, я начала медленно подниматься. Вдруг откуда-то сверху, по-видимому со второго пролета, послышался разговор. Я нерешительно замерла. Если люди будут спускаться, может быть, подать голос, чтобы мы не столкнулись в темноте? Однако содержание их беседы заставило меня затаить дыхание.

Нетерпеливый женский голос:

– Ну, скоро ты там? Долго мне еще корячиться в этой позе?

Виноватый мужской:

– Да никак не могу попасть! Пригнись-ка пониже, мне так сподручней будет.

– Да куда уж ниже-то! – запротестовала дама. – Ща совсем коленки подогнутся, завалюсь на фиг!

Я вжалась в стену, прислушиваясь к их тяжелому сопению. Господи, чем они там занимаются?!

– Сейчас, сейчас… – уговаривал мужчина, – еще немного… Вроде попал… Черт, опять мимо!

Дама отвесила в его адрес несколько колоритных выражений, все они принадлежали к разряду непечатной лексики.

– Может, местами поменяемся? – предложил мужчина. – Ты будешь сверху, а я – снизу.

– Не смеши меня! Я ж тебя раздавлю, как таракана! Давай уж как есть…

Опять возня и кряхтение.

– Стой! – закричал мужчина. – Попал! А-а-а!.. Пошло-пошло-пошло! Хорошо пошло-о-о!

И тут вдруг вспыхнул яркий свет. Передо мной предстала картина Репина маслом. Мощная женщина в халате стояла на полусогнутых ногах, упершись руками в коленки. А на ее широких плечах примостился хлипкий мужичонка в старых трениках. Мужичонка вкручивал лампочку в плафон, который находился почти под самым потолком, между первым и вторым этажами. Да, есть еще женщины в русских подъездах!..

Дома всё было как обычно: старшие дети живописно бродили по квартире, на плите готовился ужин, Нина Платоновна смотрела сериал и одновременно присматривала за малышами.

– А где Максим? – спросила я.

– Сказал, заедет на работу подписать какие-то документы, – ответила тетя Нина. – Обещал скоро быть.

Ага, вот и повод для скандала, обрадовалась я.

Когда через пятнадцать минут раздался звонок в дверь, я пошла открывать, уверенная, что это Малахов. Так, что там советовал Невский? Я уже приготовилась рявкнуть: «Ты где это шлялся?!» – но, к счастью, успела прикусить язык. Потому что на пороге стоял Олег Хоркин собственной персоной. Человек, до которого я не могла дозвониться трое суток, сам явился ко мне домой. Вот уж, поистине, на ловца и зверь бежит!

– Здравствуй, Люся, – сказал Олег. – Это тебе.

И он протянул букет хризантем.

Вообще-то я не люблю срезанные цветы. По-моему, цветам самое место в горшках или на грядке в саду. Люди, которые обожают букеты, в моем представлении чем-то сродни некрофилам. Ведь срезанный цветок, по сути, уже мертв. Вдыхать его запах – это всё равно что убить человека и, пока тело еще не начало разлагаться, с наслаждением наблюдать, как из него уходит жизнь.

Конечно, я понимаю, что моя точка зрения, мягко говоря, оригинальна, поэтому я предпочитаю особо о ней не распространяться. Если мне в кои-то веки преподносят цветы, я с милой улыбкой принимаю их, но стараюсь побыстрей избавиться от «покойничков». Вот и сейчас я просто поблагодарила Олега, надеясь, что мой голос звучал искренне.

Интересно, что его ко мне привело? И как он узнал, где я живу?

– Твой адрес мне дал Лёша Невский, – словно прочитав мои мысли, сказал Хоркин. – Я пришел, чтобы поговорить о том убийстве в ресторане.

Мое сердце радостно забилось. Ну надо же, какое совпадение! Ведь именно ради этого я сама искала Олега. Сегодня мне просто фантастически везет!

– Раздевайся и проходи на кухню, – сказала я.

Олег снял куртку, облачился в домашние тапочки Максима и отправился вслед за мной.

– А почему тебя интересует это убийство? – поинтересовалась я, наливая воду в электрический чайник.

Олег протиснулся за узкий кухонный «уголок» и ответил:

– Ты знаешь, по словам следователя я понял, что они обвиняют Аиду. Но мне кажется, она не могла убить Льва. Ее поведение выдавало совершенно другие намерения. Аида вела себя как женщина, которая хочет вернуть бывшего любовника.

Первая мысль, которая пришла мне в голову, – Олег не убивал Котика. Иначе зачем ему являться к свидетелю преступления и распинаться о невиновности Аиды? Следствие нашло основного подозреваемого, настоящий убийца может сидеть себе тихо да радоваться. То, что Хоркин пытается докопаться до истины, доказывает, что он совершенно не замешан в этом преступлении.

Олег выдержал паузу, но я ничего не ответила, и он продолжил:

– Не знаю, может быть, я и ошибаюсь, однако профессиональный опыт подсказывает мне, что дело обстояло именно так. Во-первых, внешний вид Аиды. Она ведь нарушила условия игры и сделала все, чтобы выглядеть очень симпатичной. Во-вторых…

Умение слушать состоит не в том, чтобы понимать, о чем говорят, а в том, чтобы понимать – зачем. Я слушала Олега, и до меня вдруг дошло: на самом деле ему совершенно не интересно, кто убил Льва Котика. Ему интересна я!

Сначала я решила, что сошла с ума. Ну, какому нормальному мужчине может понравиться то жуткое чудовище, которое я из себя сотворила в ресторане? Но, прислушиваясь к собственной интуиции, я вновь и вновь убеждалась: Хоркин хочет за мной приударить.

В принципе, я не против. Сколько можно безнадежно мечтать о Руслане Супроткине? Пора заводить реальные отношения. К тому же Руслан, узнав о наличии соперника, возможно, наконец-то поймет, какое сокровище он теряет. В любом случае Олег, тихий московский интеллигент, – неплохая партия. Но сначала надо расставить все точки над «i». Кто та гарпия на телефоне, которая не подпускала меня к нему? Если жена, то, увы, наш роман погибнет в самом зародыше. У меня принцип: не связываться с женатыми мужчинами.

Я решила пойти на хитрость.

– Самое странное, Олег, что у меня было точно такое же впечатление от Аиды. И я, между прочим, тоже хотела с кем-нибудь это обсудить. Звонила тебе, но… Ты знаешь, твоя секретарша на телефоне, она так странно ведет себя с клиентами… И я многозначительно подняла брови.

– Это не секретарша, – сказал Хоркин и слегка покраснел, – это моя мама.

Всё понятно. Главный недостаток тихого московского интеллигента – его тихая интеллигентная мама. Которая превращается в настоящую фурию, когда в радиусе двадцати метров от ее дорогого мальчика появляется особа, потенциально годящаяся ему в жены.

Чтобы замять неловкость, я поспешно спросила:

– Кстати, а кто ты по профессии?

– Я психолог, занимаюсь семейной терапией. Консультирую, как сохранить брак, как построить отношения после развода, почему возникли трудности с детьми и как их исправить…

– Да мне же тебя сам бог послал! – закричала я и бросилась вон из кухни.

Через полминуты я уже протягивала Олегу странный рисунок Игорька.

– Вот! Это тест, который проводили в школе. Надо было нарисовать семью, а ты видишь, что у Игорька получилось? На самом деле у него есть папа, мама, старшая сестра и двое младших братьев, но он никого из них не нарисовал, представляешь? Школьный психолог сказала, что подозревает олигофрению…

Хоркин бросил быстрый взгляд на рисунок и спросил:

– Могу я поговорить с мальчиком?

Я позвала Игоря.

– Наедине, если можно.

Я вышла, тщательно прикрыв за собой кухонную дверь.

Минут через двадцать Олег отпустил Игорька и позвал меня.

– Никакой олигофрении у ребенка, конечно, нет, – сказал Хоркин. – И всех членов своей семьи он любит: каждого, разумеется, по-своему.

– Почему же тогда он никого не нарисовал?

– Мальчик просто не успел. Всё дело в том, что школьный психолог грубо нарушила методику проведения теста. Оказалось, она собрала весь класс, раздала каждому ученику листок бумаги и ручку, а через пятнадцать минут пришла и собрала рисунки. А Игорек не понял задание, он задумал изобразить что-то вроде семейной фотографии, но успел только тщательно прорисовать рамку.

Я обозлилась на подлую Марину Остаповну. Зачем она пугала меня школой для дебилов? Неужели только ради того, чтобы выбить из обеспокоенной мамаши взятку?

– Вообще рисуночные тесты, – продолжал Олег, – требуют индивидуального подхода. Психолог должен фиксировать любую мелочь, в том числе и то, в какой последовательности ребенок рисует и что он при этом говорит. И конечно, для интерпретации рисунка необходим профессионализм и большой опыт.

– Значит, школьный психолог – дилетант? – осенило меня.

Хоркин вздохнул и уклончиво ответил:

– К сожалению, в общеобразовательных школах работает очень много непрофессионалов. На маленькую зарплату выпускник университета не пойдет, вот бывшие учителя биологии, труда или физвоспитания на скорую руку переквалифицируются в психологов. Возможно, в будущем эта ситуация изменится. Однако, если у тебя или твоих знакомых какие-то проблемы с детьми, лучше консультироваться у платного специалиста. Вот, держи, может быть, пригодится. – И Олег вытащил из кармана пиджака визитку.

«Олег Анатольевич Хоркин, психотерапевт», – прочитала я на белом прямоугольнике, и у меня тут же возник вопрос:

– Слушай, а зачем ты работаешь в «Радости жизни»? Ни за что не поверю, что ради дополнительного заработка.

– Нет, – улыбнулся Олег, – не ради денег. Дело в том, что я пишу диссертацию. С клиентами фирмы происходят значительные психологические изменения, порой люди вновь обретают смысл жизни. Я изучаю, насколько такое искусственное вмешательство в судьбу может быть полезно. У меня уже собран значительный фактический материал. Тема моего исследования звучит так…

Но он не успел договорить, потому что за моей спиной раздалось вкрадчивое:

– Добрый вечер.

Я обернулась и увидела Максима. И хотя Малахов улыбался, глаза его сверкали нехорошим огнем. Я изобразила бурную радость:

– Олег, познакомься, пожалуйста, это Максим.

– Муж, – веско добавил Малахов, буравя гостя взглядом.

– Очень приятно, – вежливо сказал Хоркин.

– А это Олег, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно беззаботнее. Но провести Малахова мне не удалось.

– Олег?! – взревел он, словно раненый буйвол. – Тот самый?

Увы, я заняла неправильную позицию. Вместо того чтобы изобразить равнодушие или самой идти в наступление, я принялась трусливо обороняться.

– Вовсе нет, – залепетала я, – это совсем другой Олег… мой случайный знакомый… то есть давний коллега… мы с ним выросли в одной песочнице…

– Он твой любовник! – припечатал Малахов громовым голосом.

Бедняга Хоркин попеременно смотрел то на Макса, то на меня. Впрочем, надо отдать психологу должное: он оставался невозмутимым. Наверное, в своей практике ему приходилось видеть и не такое.

А «муж» продолжал бушевать:

– Меня не было всего час, а он уже успел просочиться! – Тут Максим посмотрел на ноги гостя, и его физиономия приобрела багровый оттенок. – И он в моих тапочках!

– Ну, извини, пожалуйста, других не нашлось. Что же, Олегу в носках ходить?

– А по мне – так пусть он вообще убирается ко всем чертям! – завопил ревнивец и вышел из кухни, оглушительно хлопнув дверью.

Сгорая от стыда и не смея смотреть психологу в глаза, я принялась бормотать извинения. Но он жестом остановил меня и как ни в чем не бывало сказал:

– Пожалуй, мне пора. На сегодня у меня запланированы еще кое-какие дела.

Хоркин отправился в прихожую, я благодарно затрусила следом. Олег снял злополучные тапки и, отдавая их мне, сочувственно промолвил:

– Советую вам пройти курс семейной терапии. Вдвоем. По всей видимости, в семье назрели серьезные проблемы, пришло время их обсудить.

Я кивнула. Не объяснять же, что наша ячейка общества благополучным и естественным образом сама развалится через полторы недели.

Когда за Олегом закрылась дверь, я поняла, что только что у меня стало на одного потенциального жениха меньше. И теперь их общее количество равно нулю.

Глава 36

Опытный кавалер должен сводить даму в театр так, чтобы чувство благодарности у нее осталось, а желание сходить еще раз – нет.

У меня не было ни того ни другого. Каждые пять минут я поглядывала на часы: сколько еще до антракта? Казалось, минутная стрелка намертво прилипла к циферблату. Нет, это выше моих сил! Я с тоской смотрела на сцену, где балерины синхронно дрыгали ногами, и хмуро размышляла, за каким чертом меня сюда принесло. Но самое неприятное, что винить мне было некого. Я собственными руками организовала этот культурный досуг.

А началось всё после того, как ушел Олег Хоркин. Я отправилась на поиски Малахова с твердым намерением устроить небольшой, но разрушительный скандал. «Муженек» обнаружился на кухне, где в компании Оли и Игорька наворачивал котлеты по-киевски с пюре. Смотрелись они так мило и по-домашнему, что вся моя решимость испарилась без следа. Ну, если разобраться, так ли уж Максим виноват? Как там в народе говорят: ревнует – значит любит? У каждого свои недостатки. Я тоже, в конце концов, не подарок.

Малахов выглядел спокойным, казалось, он начисто забыл о недавнем инциденте.

– Котлеты будешь? – будничным тоном поинтересовался он.

В этот момент в дверь позвонили.

– Я сейчас, – быстро сказала я и выскользнула в коридор.

У меня мелькнула мысль, что это вернулся Олег. Возможно, на моей личной жизни еще рано ставить жирный крест. Но когда я посмотрела в «глазок», сердце ухнуло в пятки. За дверью стоял Руслан Супроткин. Господи, ну почему мужчина моей мечты пришел так не вовремя?

Решение созрело мгновенно: надо быстренько его выпроводить. Я едва приоткрыла дверь, высунула нос наружу и затараторила:

– Привет, извини, но сейчас не лучшее время для визитов, дети разболелись.

– Что с ними? – поинтересовался Руслан, пытаясь просунуть в узкую щель коробку с пирожными. – Бери, это эклеры.

Я схватила пирожные, но на порог следователя не пустила.

– У одного – ветрянка, у другого – коклюш, а третий свинку в яслях подхватил. Ты в детстве перенес эти заболевания?

Руслан наморщил лоб:

– Свинку вроде бы нет.

– Вот видишь! Значит, тебе сюда нельзя, у нас строжайший карантин. Это же очень опасно!

– Ну ладно, тогда я зайду после карантина, – нехотя согласился капитан, и я обрадовалась, что мне так ловко удалось его обхитрить.

Рано радовалась. Словно в фильме ужасов «Мумия возвращается», за моей спиной опять раздался вкрадчивый голос:

– Добрый вечер.

Я представила себе сцену ревности, которую Малахов сейчас устроит, и от страха у меня потемнело в глазах. Однако на этот раз Макс избрал абсолютно другую тактику.

– Ты почему это гостя за дверью держишь? – тоном радушного хозяина спросил он.

Пришлось впустить Руслана в квартиру. Капитан с подозрением оглядывал Малахова, а тот напустил на себя самый добродушный вид.

– Дорогая, представь меня своему другу, – сказал Макс.

Я вздрогнула от этого «дорогая».

– Руслан, знакомься, это Максим, – выдавила я из себя, прекрасно зная, что за этим последует.

– Муж, – добавил Малахов, крепко пожимая протянутую руку.

Супроткин бросил на меня красноречивый взгляд, но ничего не сказал. Мне хотелось крикнуть: «Это неправда! Никакой он мне не муж, просто у меня работа такая!» – но я помалкивала, помня о своем обещании: ни за что не разрушать иллюзию клиента. Хотя, положа руку на сердце, этому клиенту следовало хорошенько настучать по голове, чтобы выбить из нее всю дурь.

А Малахов продолжал разыгрывать хлебосольного отца семейства:

– Отужинаете с нами? А может, по рюмашке? У нас есть отличная абрикосовая настойка, сам этим летом делал. Милая, ведь абрикосовка еще осталась?

Я раздраженно ответила:

– Нет, ты всю ее выдул на прошлой неделе.

– Ах, как жаль! – сокрушенно вздохнул Малахов. – Ну да ладно, найдем что-нибудь другое. Значит, жду вас на кухне. – И, интимно понизив голос, он добавил: – Да, любимая, у Ларика опять понос, не знаю, возможно, это рецидив заболевания. Надо опять вызывать врача. Впрочем, обсудим это позже…

Малахов приветливо улыбнулся Руслану, взял у меня пирожные и наконец-то оставил нас наедине. Я готова была провалиться сквозь землю.

– Я, кажется, помешал семейной идиллии? – холодно поинтересовался Руслан. Лицо у него сделалось чужим и отстраненным.

Воровато оглянувшись, я зашептала:

– Это совсем не то, что ты думаешь! Сейчас я не могу тебе ничего объяснить, я связана профессиональной тайной, но потом я тебе всё-всё расскажу. Обхохочешься, честное слово!

– Правда? – Глаза капитана немного потеплели.

– Правда, – ответила я, стараясь вложить в свой голос максимум нежности.

Наш разговор прервал Игорек. Он дернул меня за рукав и радостно сообщил:

– Мама, папа велел тебе передать, что котлеты стынут!

Руслан тут же отстранился от меня, напоследок одарил убийственным взглядом и вышел из квартиры.

Ну, вот и всё! Если раньше у меня была хоть какая-то надежда, пусть даже призрачная, на наши с ним отношения, то теперь она лопнула как мыльный пузырь. Отныне Руслан считает меня лгуньей, к тому же замужней и с кучей отпрысков. Переубедить его мне никогда не удастся, да и вряд ли представится такая возможность. Уязвленный капитан не подпустит меня к себе ближе чем на пушечный выстрел.

Мрачнее тучи я пришла на кухню. Максим пил чай с эклером. Увидев меня, он добродушно поинтересовался:

– А кто это был?

Был? Он сказал «был»? Значит, Малахов уверен, что Руслан ушел? Ага, «муженек» действовал целенаправленно! Специально разыграл комедию, чтобы отвадить от меня поклонника. Зря он это сделал, ох как зря! Подлая выходка стала последней каплей в чаше моего терпения. То, что Максим выгнал Олега, – это я как-нибудь переживу. Но выставить капитана… Он покусился на святое! И месть моя будет страшна!

Оставив вопрос Максима без ответа, я пошла в наступление:

– Я совсем замордована хозяйством! Света белого не вижу! Целыми днями одно и то же: дети и быт, быт и дети. Я так больше не могу!

Малахов застыл с открытым ртом.

– И не делай вид, будто ты ничего не понимаешь! – продолжала я вопить. – Тебя постоянно нет дома, я должна одна везти на себе этот воз! Нет уж, дудки! Отныне всё будет по-другому. Я – человек, и настаиваю, чтобы ко мне относились как к человеку!

– И что ты предлагаешь? – отошел от изумления Малахов.

– Я не предлагаю, а требую! Я требую, чтобы у меня был культурный досуг! Ты должен повести меня в театр! Сегодня, сейчас, немедленно!

Мой голос постепенно набирал обороты, и закончила я свою речь на необыкновенно высокой и визгливой ноте.

– Хорошо, – скривился Малахов, – в какой театр ты хочешь пойти?

– В Большой!

– Туда сложно достать билеты. Может быть, сходим в Большой на следующей неделе? А сегодня выбери что-нибудь попроще.

То ли скандал – это действительно чрезвычайно увлекательное занятие, то ли Малахов, сам того не ведая, наступил на мою больную мозоль, но только на этот раз взорвалась я по-настоящему:

– Почему это я должна выбирать «что попроще»? Я и так всю жизнь во всем себе отказываю! Посмотри, в чем я хожу! – Я в раздражении дернула старые джинсы, купленные на вещевом рынке. – А где я живу? – Я вытянула руку и стукнула по уродливому пластиковому шкафчику. – Это, по-твоему, нормальные условия для существования? Жизнь проходит, а я всегда довольствуюсь тем, «что попроще». Больше так не будет, заруби себе на носу! Я достойна самого лучшего! Пойду только в Большой театр, и чтобы билеты были в первом ряду! – Я перевела дух и для пущей убедительности топнула ногой.

– Ладно, – поспешно сказал Максим, взял телефон и принялся набирать номер.

– Кому это ты звонишь? – подозрительно спросила я.

– В театральное агентство. Они берут дикую комиссию, зато у них можно достать почти любые билеты, – объяснил Малахов. – Алло, агентство? Нам нужны два билета, на сегодня, в Большой театр. Только первый ряд, в центре. Сколько?! Тысяча долларов один билет, – сообщил он, повернувшись ко мне. – Берем?

Я в раздражении дернула плечом. Речь идет о великом искусстве, а он торгуется, словно на базаре!

– Берем, – обреченно сказал Малахов в трубку.

Вот так мы оказались в Большом. И всё было бы прекрасно, если бы сегодня давали оперу. Оперу я обожаю. Но увы! – мы попали на «Лебединое озеро». Классическая постановка. Белый лебедь, черный лебедь, а между ними прыгает Принц в белых колготках.

Скажу честно: балет я не люблю. Потому, что не понимаю. Я убеждена: если у тебя перед глазами нет текста либретто, понять балет в принципе невозможно. Что бы ни пыталась выразить балерина – гнев, радость, любовь или ненависть, – она всегда вертится в одну и ту же сторону с одинаковой скоростью. Конечно, бедняжка не виновата, ведь в ее распоряжении не так уж много выразительных средств. Однако смотреть на балетные па мне всегда скучно до зубовного скрежета.

Я скосила глаза на Малахова. Он тоже сидел с кислым лицом. Не догадываясь, что я за ним наблюдаю, Макс несколько раз сладко зевнул в программку. Я наклонилась вперед и бросила взгляд на других зрителей в первом ряду. Выражения лиц у всех были постные. Некоторые нетерпеливо поглядывали на часы, какая-то девушка в вечернем платье пристально рассматривала кольца на своих пальцах, а полный мужчина в. костюме-тройке откровенно спал.

Зато по другую руку от меня сидела настоящая балетная фанатка. Женщина ни на секунду не отрывала взгляд от сцены. Во время представления на ее лице сменилась целая гамма эмоций и переживаний. А когда в финальной сцене балерина закрутилась волчком в фуэте, соседка даже застонала от восхищения.

Еще не смолкли последние звуки оркестра, а откуда-то сбоку уже раздалось истошное «Браво!». Наверное, так кричит женщина, находящаяся на грани истерического припадка. Я вздрогнула и непроизвольно посмотрела в сторону зрительницы. И с удивлением обнаружила, что голос принадлежит… Александру Каминскому. Тому самому заместителю Льва Котика, который несправедливо уволил Михаила Бартенева.

Интересно… Вот уж никогда бы не подумала, что Каминский так любит балет. Хотя, впрочем, ходят слухи, будто все балетные мужчины принадлежат к категории сексуальных меньшинств, – может, Александр Александрович связан с ними этим боком?

Каминский еще раз пустил «петуха», потом его крик по цепочке подхватили другие зрители, и уже через несколько секунд весь зал рукоплескал артистам. Девушка с кольцами довольно улыбалась, толстяк встрепенулся от сна и радостно отбивал ладони.

– Правда, здорово?! – воскликнул Малахов, тоже заметно взбодрившийся.

Соседка-фанатка услышала его слова и презрительно скривилась:

– Клака!

– Что, простите? – наклонилась я к ней.

– Я говорю, что овацию организовали клакеры! – прокричала мне женщина в самое ухо. – Ненавижу их, за деньги и корову объявят великой балериной. Они не способны на бескорыстную дружбу и восхищение!

Всё ясно. Сама дама, по всей видимости, принадлежала к так называемым «сырам» – поклонникам какого-либо артиста, которые везде следуют за своим кумиром и зачастую трудятся у него бесплатными секретарями или прислугой.

– Вы знаете вон того, в светлом джемпере? – спросила я, указывая на Каминского.

– Я их всех знаю, – словоохотливо отозвалась женщина. – У этого кликуха Маняша. Ну, ходят слухи, что он любит с мужиками поразвлечься. Впрочем, не знаю, я своими глазами не видела, врать не стану. А главный у них был Котик.

– Тоже прозвище? – спросила я с замирающим сердцем.

– Нет, вроде настоящая фамилия. Его недавно убили, говорят, месть бывшей жены. – И дама скептически хмыкнула.

Я поразилась, насколько быстро распространяются слухи. А капитан Супроткин еще твердил мне про какую-то тайну следствия!

– А на самом деле что произошло? – Я постаралась, чтобы мой голос звучал спокойно. Хотя внутри я вся дрожала от возбуждения. Неужели вот так, средь шумного бала, случайно, я узнаю имя убийцы Льва Котика? Право же, ради такого подарка я бы вытерпела не только балет, но и бокс.

Однако собеседница меня разочаровала.

– Кто его знает… – пожала она плечами. – Когда из искусства делают бизнес, ничего хорошего не жди.