Текст книги "50 знаменитых загадок Средневековья"

Конечно, Ричард не был ангелом – он казнил десяток лордов, виновных в подлинных или мнимых заговорах. Но он был куда более гуманен, чем сменивший его Генрих Тюдор, который отправлял своих противников на плаху целыми семьями. Во времена Ричарда ничего подобного не было, что, собственно говоря, и стоило ему жизни. В октябре 1483 года Ричард подавил мятеж своего бывшего сторонника Генри Стаффорда, герцога Бэкингема. Целью этого выступления было возведение на английский престол Генриха Тюдора, тогда еще бывшего графом Ричмондом. Вероломный Бэкингем закончил жизнь на плахе, но другим активным участникам заговора дали бежать во Францию. Замешанная в деле семья Стэнли также избежала репрессий. Лорд Уильям Стэнли был вторым мужем матери Ричмонда Маргариты, которая открыто интриговала в пользу сына. Однако ни она, ни ее супруг не пострадали из-за своего родства с бунтовщиком. Лорду Стэнли, занимавшему важный военный пост в армии Ричарда, никто не мешал обмениваться письмами со своим пасынком Тюдором. Получив обещания чинов и почестей, Стэнли в роковой день битвы при Босворте предал своего господина.

Энергичный администратор, Ричард III расширил торговлю, реорганизовал войско, произвел улучшения в судопроизводстве, был покровителем искусств, особенно музыки и архитектуры. Во время своего царствования он провел ряд популярных в народе реформ, в частности, упорядочил судопроизводство, запретил насильственные поборы (так называемые «добровольные пожертвования» или «беневоленции»), вел политику протекционизма, укрепляя тем самым экономику страны. Правление Ричарда III было одним из самых коротких в истории Англии, тем не менее почти каждое новое поколение ученых давало свою оценку этому монарху. В наше время появились общества Ричарда III, защищающие доброе имя короля.

«Правда – дочь времени» – гласит старая английская пословица. Однако всей правды о восшествии на престол и правлении Ричарда III мы не знаем. Узнаем ли? Уж слишком мало осталось беспристрастных свидетельств с тех далеких времен. Все, что мы знаем о Ричарде III, очень противоречиво. Возможно, он оказался безвинно оклеветанной жертвой, а возможно, и кровожадным злодеем, которого сейчас, не располагая точными сведениями, пытаются оправдать. Кто знает…

«Славный парень Робин Гуд»

Робин Гуд – один из немногих, наряду с королем Артуром, легендарных героев английских баллад, который вышел за рамки фольклора и стал важной культурной реалией. Он становится героем литературных произведений, о нем ставятся спектакли, снимаются многочисленные фильмы и т. п. Легенду о нем все помнят с детства. Робин Гуд – герой средневековых английских народных баллад, предводитель лесных разбойников – действовал со своей шайкой в лесах около Ноттингема и боролся за справедливость – грабил богатых рыцарей и священников, отдавая добытое беднякам. Более семи столетий живет эта легенда о благородном разбойнике, а ученым до сих пор так и не удалось установить, кем в действительности был Робин Гуд и существовал ли он на самом деле.

Изучая историю знаменитого разбойника, почти невозможно отделить факты от вымысла. Первые предания о Робин Гуде (баллады о Робин Гуде были записаны еще в XIV веке), без сомнения, рассказывались и пересказывались, на протяжении нескольких веков и впоследствии обрастали все новыми деталями. По числу упоминаний в старинных сказаниях и балладах ему почти нет равных. В одном из наиболее полных сборников английских баллад, опубликованном в XIX веке, насчитывается 40 произведений о Робин Гуде. Упоминаются «стихи о Робин Гуде» в поэме Уильяма Ленгленда «Видение о Петре-Пахаре» («Piers Plowman»), вышедшей в свет в 1377 году. Симптоматично, что имя Робин Гуд впервые упоминается в поэме, в центре которой стоит человек из народа, простой пахарь, «служащий истине трудом». Также симптоматично, что это упоминание непосредственно предшествовало крестьянской войне Уота Тайлера (1381), когда, по словам Томаса Уолсингема, восставшими был выдвинут в форме иронического вопроса следующий лозунг:

 
Когда Адам: пахал, а Ева пряла,
Кто джентльменом был тогда?
 

Современник Ленгленда Джеффри Чосер в «Троиле и Крессин» упоминает «заросли орешника, где гулял веселый Робин». Более того, в «Рассказе о Гаймелине», который был включен Чосером в «Кентерберийские рассказы», также изображен герой-разбойник.

Несомненно, что в эту эпоху легенды о Робин Гуде, возникшие еще в древности, обогащались новыми подробностями. В парламентских свитках 1439 года говорится о некоем Пирсе Венеблесе (Piers Venables), который «вместе со многими другими, оставшимися неизвестными, совершив восстание, ушел в леса, как некогда Робин Гуд со своей свитой».

XV столетие было, по-видимому, временем расцвета народных баллад о Робин Гуде. К этому времени относятся первые дошедшие до нас рукописные записи баллад. В самом начале XVI века (в 1510 году) была впервые напечатана книга баллад о Робин Гуде, так называемая «Малая джеста[3]3
  Джеста – эпическое стихотворное произведение героического характера; это слово из старофранцузского языка перешло в среднеанглийский, где употреблялось шире, было применяемо и к балладной поэзии.


[Закрыть] о Робин Гуде и его ватаге».

В конце XV века неизвестный автор написал «Балладу о Робин Гуде»: «Робин гордым разбойником был, – представлял он своего героя, – жил он, не зная страха, и веселые песни любил». В каждой из четырех историй, составляющих балладу, читатель встречается с отважным предводителем лесного отряда «веселых разбойников», которые нападали на богатых и помогали бедным. В первой новелле Робин одалживает деньги и своего верного оруженосца Маленького Джона обедневшему рыцарю, чтобы отомстить жадному аббату. Во второй – хитростью заставляет ненавистного шерифа из Ноттингема пообедать с ним олениной, которую разбойники добыли в вотчине стража порядка – Шервудском лесу. В третьей – Робин узнает переодетого короля Эдуарда, который инкогнито приезжает в Ноттингем, чтобы расследовать нарушения закона местными правителями, и поступает к нему на службу. Заключительная часть баллады, опубликованная в 1495 году, повествует о возвращении Робина к разбойному промыслу и предательстве настоятельницы Керклейского аббатства, которая доводит его до смерти кровопусканиями, когда он приезжает к ней в монастырь подлечиться.

В Англии XVI века этот герой стал настоящим любимцем простых людей. Жители деревень и провинциальных городков вроде Стрэтфорда, родины Шекспира, посвящали Робин Гуду майский праздник (May-day). В этот день молодежь плясала вокруг «майского шеста» (may-pol), распевая песни о знаменитом народном герое; некоторые, надев зеленые куртки и вооружившись луками, разыгрывали в лесу перед собравшейся толпой приключения Робин Гуда, Маленького Джона и других «веселых людей» зеленого леса.

Довольно часто высказывались предположения, что Робин Гуд не только собирательное лицо народного фольклора. Историки уже давно ищут прототип легендарного героя. Факт существования Робин Гуда зафиксирован документально. Но вот беда, документы эти охватывают слишком большой исторический период и иногда спорят друг с другом! Было установлено несколько исторических личностей, которые могли послужить прототипами легендарного Робина. В реестрах переписи населения за 1228 и 1230 годы значится имя Роберта Гуда, по прозвищу Домовой, о котором сказано, что он скрывался от правосудия. Примерно в это же время возникло народное движение под руководством сэра Роберта Твинга: повстанцы совершали набеги на монастыри, а награбленное зерно раздавали бедным. Однако имя Роберт Гуд было довольно распространенным, поэтому ученые склоняются к версии о том, что прообразом Робин Гуда стал некий Роберт Фитцуг, претендент на титул графа Хантингтонского, который родился приблизительно в 1160 году и умер в 1247-м. В некоторых справочниках эти годы даже фигурируют как даты жизни Робин Гуда, хотя письменные источники того времени не содержат упоминаний о мятежном аристократе по имени Роберт Фитцуг.

Сведения о «разбойничьей биографии» Робин Гуда можно найти и в 1361 году: о человеке с таким именем и образом жизни упомянул в летописи шотландский историк Джаррэд Фордун (?– 1386).

Следующее «нелегендарное» сообщение о Робин Гуде относится уже к хроникам XVI века. По свидетельству прославленного летописца Джона Стоу, описывающего историю XIV века, это был разбойник, возглавлявший шайку, в которую входила сотня бойцов, хорошо владевших луком и стрелами. Историк пишет, что хотя разбойники промышляли грабежом, Робин Гуд «никогда не допускал притеснения или иного насилия над женщинами. Он не трогал бедняков, раздавая им все, что отбирал у святош и знатных богатеев».

В 1988 году городской совет Ноттингема обнародовал пространный доклад о своем самом знаменитом гражданине – Робин Гуде. На протяжении многих лет в совет приходили тысячи запросов от частных лиц и организаций о нем самом и его бравой дружине. Несмотря на многовековую историю преданий о Робин Гуде, члены городского совета подвергли самым серьезным сомнениям легенду о неуловимом вожаке добрых разбойников. В результате тщательного изучения исторических хроник и других памятников старины несколько групп независимых историков пришли к выводу, что отважный герой, якобы грабивший богатых, чтобы помогать бедным, даже не был знаком с девицей Марианной (согласно легенде – возлюбленной Робин Гуда). Монах Тук – просто вымышленная личность, а Маленький Джон был злобным и ворчливым человеком, ничего общего не имеющим с персонажем фольклора. Что ж, эта версия тоже имеет право на существование…

Один из самых волнующих вопросов – так кто же был королем во времена Робин Гуда? Датировка исторических событий, послуживших основой рассказов о Робин Гуде, осложняется еще и тем, что в различных вариантах легенды упоминаются разные английские монархи. В «Видении Петра-Пахаря» наряду с Робин Гудом упоминается Рандольф, граф Честерский. Последний – реальное историческое лицо. Он жил в царствование нормандских королей Ричарда I, Иоанна Безземельного и Генриха III, то есть во второй половине XII – первой половине XIII века. К этому времени некоторые исследователи и относят возникновение первых преданий о Робин Гуде.

Согласно другим английским балладам, он жил в начале XIV века во время правления короля Эдуарда II, однако в настоящее время наибольшую популярность имеет художественная версия Вальтера Скотта, согласно которой Робин Гуд жил во второй половине XII века (то есть был современником Ричарда Львиное Сердце и Иоанна Безземельного). В 1819 году Вальтер Скотт использовал образ Робин Гуда в качестве прототипа одного из персонажей романа «Айвенго». Но исследования историков развенчали этот миф.

Сэр Уолтер Боуэр, один из первых историков, занимавшихся вопросом Робин Гуда, считал, что он был участником восстания 1265 года против короля Генриха III, которое возглавил королевский родственник Симон де Монфор. После поражения де Монфора многие из повстанцев не разоружились и продолжали жить, как герой баллад Робин Гуд. «В это время, – писал Боуэр, – знаменитый грабитель Робин Гуд… стал пользоваться большим влиянием среди тех, кто был лишен наследства и объявлен вне закона за участие в восстании». Главное противоречие гипотезы Боуэра состоит в том, что большой лук, упоминаемый в балладах о Робин Гуде, еще не был изобретен во время восстания де Монфора.

Грэхем Блэк, директор выставки «Предания о Робин Гуде» в Ноттингеме, считает, что настоящая история Робин Гуда началась в 1261 году, когда в Беркшире был объявлен вне закона некий Уильям, сын Роберта Смита. Судебный клерк, писавший указ, назвал его Уильямом Робингудом – видимо, таково было прозвище молодого человека. В подтверждение этой версии были найдены и другие судебные документы, зафиксировавшие такое написание прозвища.

В документах XV века упоминается «камень Робин Гуда» в Йоркшире. Из этого следует, что баллады, а может быть, и сам обладатель легендарного имени были к этому времени уже хорошо известны. Склонные искать следы подлинного Робин Гуда в 1320-х годах обычно предлагают на роль благородного разбойника Роберта Гуда – арендатора из Уэйкфилда, который в 1322 году участвовал в восстании под предводительством графа Ланкастерского. Согласно источникам, он жил в Уэйкфилде, графство Йоркшир, в XIII–XIV веках. В документах записано, что знаменитый разбойник родился в 1290 году и был наречен Робертом Гудом. И хотя в старых реестрах дается три варианта написания фамилии: Год, Гоуд и Гуд, зато никто не оспаривает происхождение Робина – он был холопом графа Уоррена. Вскоре Робин перешел в услужение к новому хозяину, сэру Томасу Ланкастеру. Когда граф возглавил бунт против короля Эдуарда II, Робину, как и другим слугам графа, не оставалось ничего иного, как подчиниться хозяину и взяться за оружие. Но восстание было подавлено, Ланкастер захвачен в плен и обезглавлен, его владения были конфискованы королем, а графских крепостных, участвовавших в бунте, объявили вне закона. Робин нашел идеальное убежище в глухом Шервудском лесу, занимавшем площадь в 25 квадратных миль. Через Шервудский и примыкавший к нему в те времена Барнсдейлский леса проходила проложенная еще римлянами Северная дорога, на которой было очень оживленное движение. Это и привлекало разбойников, как самый верный источник добычи. В подтверждение гипотезы приводятся сведения о том, что когда король Эдуард II посетил графа Уоррена, то взял к себе на службу в качестве камердинера некоего Роберта Гуда, которому выплачивалось жалованье в течение последующих 12 месяцев, после чего оный Гуд был возвращен графу Уоррену. Все эти факты хорошо согласуются с событиями, изложенными в третьей части «Баллады о Робин Гуде». Если взять за отправную точку упоминание о короле Эдуарде II, то получается, что герой-разбойник совершал свои подвиги в первой четверти XIV века. Однако можно ли считать «Балладу о Робин Гуде» бесспорным источником для хронологии?

По другим версиям, Робин Гуд появляется на исторической сцене несколько раньше – в качестве отважного воина короля Ричарда I Львиное Сердце, правление которого пришлось на период с 1189-го по 1199 год. Но это скорее всего дань романтической традиции, пустившая щедрые всходы с легкой руки Вальтера Скотта (в романе «Айвенго»).

Вероятнее всего, вопрос об историческом прототипе Робин Гуда, а также о времени возникновения преданий и баллад, воспевающих его подвиги, никогда так и не выйдет из области предположений. Баллады часто называют его и «йоменом» (свободным крестьянином). Так иногда он и сам себя называет. Есть баллада, согласно которой отец его был лесничим и знаменитым стрелком из лука. В другой балладе, Робин Гуд предстает незаконным сыном дочери знатного графа, которая, боясь отцовского гнева, ушла в лес рожать сына. «Не в чертоге и не в горнице с расписными стенами родился Робин Гуд, а в зеленом лесу среди ландышей», – сообщается в одной из баллад.

Существует также версия, которая называет Робин Гуда знатным графом, пострадавшим от происков врагов. Ему принадлежал титул графа Хантингтонского, а жил он в царствование Ричарда I (1189–1199). Таким является он, например, в пьесе «Падение и смерть Роберта, графа Хантингтонского», написанной около 1598 года Мандейем и Четтлем.

Стоит заметить, что, возможно, титул «граф Хантингтонский» был сначала шуточным прозвищем: от слова hunt – охота. Прозвищем, вероятно, является и имя: Robin – Robert Hood, возможно, происходит от wood (лес) – «Роберт, живущий в лесу».

Все же мотив «аристократизации» Робин Гуда мог зародиться и в народе. В этом желании сделать во что бы то ни стало своего любимца человеком знатного рода, может быть, скрыто наивное желание простых людей сказать аристократии: чем наши хуже ваших? Поэтому, отнесение Робин Гуда к сословию обедневших и разорившихся дворян скорее всего остается на совести народных легенд.

С определенностью о Робин Гуде можно утверждать только одно: предание о нем постоянно пополнялось все новыми деталями. Сначала Робин – просто вассал-арендатор, фермер, но со временем превращается в благородного изгнанника. Так, в ранних балладах нет упоминаний о девице Марианне, возлюбленной или жене Робина. Впервые она появляется в поздних версиях легенды, возникших в конце XV века. А вот гигант по прозвищу Маленький Джон присутствует в отряде разбойников уже в первоначальных вариантах легенды. Маленький Джон, бывший дубильщик, – самый яркий образ среди товарищей Робин Гуда по зеленому лесу. Он прозван Маленьким в шутку. На самом деле это колоссального роста и силы великан. «Хотя его прозвали Маленьким, он был велик телом и семи футов ростом» («Робин Гуд и Джон Маленький»). Маленький Джон – верный друг Робин Гуда, готовый пожертвовать ради него жизнью, и вместе с тем шутник и балагур.

Что же касается беглого монаха Тука, то о нем мнения исследователей расходятся. Он принадлежит, по-видимому, к более поздним образам. Одни считают, что этот легендарный персонаж объединяет в себе черты нескольких беглых монахов, по тем или иным причинам нашедшим убежище в Шервудском лесу. Другие полагают, что и впрямь существовал такой жизнерадостный человек, любивший повеселиться в компании «лесных братьев». Согласно же победившей на сегодняшний день второй версии (просто ее отстаивает большинство английских историков), монахом Туком было реальное лицо – некто Роберт Стаффорд, священник из Сассекса, живший в начале XV века.

Веселые и опасные приключения Робин Гуда закончились предположительно около 1346 года: он погиб от вражеской руки.

Его убила родственница – настоятельница Керклейского монастыря. Робин, больной, пришел однажды к ней в монастырь и попросил пустить ему кровь. Монахиня, с виду ласковая и приветливая, отворила Робин Гуду жилу и ждала, чтобы он истек кровью. Потом вышла из горницы и заперла за собою дверь. Тут Робин Гуд понял, что его предали. Он хотел выпрыгнуть в окно, но не в силах был до него добраться. Тогда он трижды слабо протрубил в свой рог. Маленький Джон услыхал его зов и тотчас же явился к Робину, но застал его умирающим. «Положи мой лук рядом со мной в могилу, – сказал Робин Гуд, – он был для меня сладкой музыкой. Могилу мне сделай как следует: из зеленой травы и из камушков. Вырой ее достаточно широкой и длинной. Под голову положи мне кусок дерна. Пусть скажут люди, когда меня не будет в живых: “Здесь лежит храбрый Робин Гуд”» («Смерть Робин Гуда»).

Следует признать, что он мог умереть в монастыре после тяжелой болезни и без вмешательства коварной монахини. Если настоятельница лечила Робина обильными кровопусканиями и клистирами, то это целиком и полностью соответствовало медицинским предписаниям того времени, в результате чего ослабевший и обескровленный, он так и не смог оправиться от недуга.

Сегодня большинство исследователей сходятся во мнении, что Робин Гуд символизирует определенный тип героя-разбойни-ка, который прославлялся в передаваемых из поколения в поколение легендах по крайней мере уже с начала XIV века. Робин Гуд, по словам известного ученого, это «чистое создание народной музы», изобретение неизвестного автора, который хотел прославить простого человека, сражавшегося за справедливость. Именно этим объясняется универсальная притягательность благородного разбойника, так емко выраженная в прощальном благословении, часто встречающемся в легендах о Робин Гуде: «Господи, помилуй его душу, ибо он был добрым разбойником и всегда помогал бедным».

Тайная вера маранов

В XIV веке в Испании и Португалии возникло единственное в своем роде явление религиозной жизни – мараны. Так называли в этих странах евреев, которые официально внешне приняв христианство (как правило, насильно), продолжали тайно соблюдать заповеди иудаизма и еврейские законы. Так кто же они – евреи или христиане? И если уж полноправные христиане, то зачем и почему в историю прочно вошел термин «мараны», который нельзя спутать с каким-нибудь другим феноменом религиозной жизни? Какую же веру они исповедовали, какому Богу молились?

Ведь то, что тайно исповедовали мараны, толком ни христианством, ни иудаизмом в полной мере не являлось. Маранизм – признанный термин у религиозных историков и философов. Интересно то, что по всем параметрам являющаяся нарушением канонов ортодоксального иудаизма, вера маранов все-таки, по мнению авторитетных раввинов, под заповедь о запрете идолопоклонства не подпадала. Хотя де-юре таковым являлась. Почему же де-факто мараны были на таком особом положении?

Проблема религиозной самоидентификации еврейских выкрестов и их положение среди христианского большинства были весьма противоречивы. Мараны как группа с культурной и социальной точек зрения весьма пестра: в ней есть представители элиты, придворные, ученые, есть и ремесленники, и простолюдины. Эта группа не была монолитной и с религиозной точки зрения. Среди выкрестов были насильственно крещенные, которых во время волнений 1391 года силком привели к крестильной купели, но достаточно было и принявших новую веру по собственной воле – кто-то это сделал из религиозных и идейных соображений, кто-то ради повышения социального статуса. Некоторые отошли от еврейской традиции еще до крещения, что облегчило им перемену религии. Но много было и таких, кто стал христианином из фатализма – приняв случившееся и смирившись со своей участью. Но были ли они настоящими христианами?

Положение выкрестов, оказавшихся как бы между иудаизмом и христианством, было двусмысленным и нелегким, да и отношение к ним исконных христиан было враждебным: несмотря ни на какие перемены статуса, в них продолжали видеть чужаков, скрывших под христианской маской свою подлинную сущность.

Еврейское общество также затруднялось однозначно оценить выкрестов – как из-за их пестрого социального состава, так и из-за сложных отношений, неизбежных между теми, кто остался верным своей религии, и теми, кто крестился, пусть и насильно. В принципе, согласно талмудическим источникам, насильственно крещенные (мараны) могли восприниматься еврейским обществом как претерпевшие собратья. Ведь «еврей, даже согрешив, остается евреем» (Талмуд). Кроме того, «принужденного Милосердный освобождает от наказания» (Там же).

Справедливости ради отметим, что если квалифицировать христианство как идолопоклонство, то, согласно талмудическому постановлению, еврей не может его принять, даже если это будет стоить ему жизни.

Хотя и нет симметрии в отношении к маранам и новым христианам между христианским большинством и еврейским обществом Пиренейского полуострова, все же с обеих сторон выкрест сталкивался с двойственным отношением. Испанское (а позднее и португальское) христианское общество в принципе стремилось ассимилировать обращенного, но одновременно считало его чужеродным элементом и боролось с ним. Еврейское общество, очевидно, стремилось считать маранов и их потомков плотью от плоти своей, но одновременно ряд авторитетов осуждал их, предпочитая называть ренегатами (ивр. мешумадим – букв, «уничтоженные»).

Как же сложилась такая ситуация в христианском мире, если еще на Четвертом Толедском соборе (633) был установлен принцип: «нельзя спасти человека насильно, а лишь по его воле», т. е. нельзя навязывать христианскую веру, в которой якобы только и возможно спасение души, тем, кто не готов принять ее по свободному выбору. Церковь должна убеждать нехристиан «не путем насилия, но используя их свободную волю, не пытаясь их принудить».

Но вместе с тем упомянутый собор придерживался принципа, который стал в христианстве руководящим: тех, кого уже заставили перейти в христианство, «поскольку они уже приняли Божьи таинства, и получили благодать крещения, и были помазаны священным мирром, и причастились плоти и крови Господа, следует заставлять придерживаться веры, к которой они были принуждены и которую приняли, пусть не по своему выбору». Правда, недостатка в церковных законниках, требовавших аннулировать результаты насильственного крещения, не было, но по большей части торжествовал принцип: таинство крещения остается в силе, даже если человек принял его не по своей воле. Такова была и официальная точка зрения властей в Кастилии и Арагоне после погромов 1391 года. Эта точка зрения преобладала и в португальском обществе после того, как все живущие там евреи были принуждены креститься в 1497 году.

Эти волны крещений в странах Пиренейского полуострова породили религиозную и социальную путаницу, которая отразилась на всей истории этих стран в конце Средневековья – начале Нового времени. С одной стороны, от всех выкрестов, даже крещенных насильно, требовалась безукоризненная верность христианской вере. С другой стороны, исконно христианское общество, которое должно было принять их в свою среду, относилось к ним с недоверием и враждебностью и даже ущемляло их в правах по сравнению с остальными христианами. С самого начала в Кастилии и Арагоне проводилось различие между «исконными христианами», родословная которых была безупречно христианской, и «новыми христианами» еврейского происхождения, чья вера была сомнительна. Фольклор и социальная сатира породили новые клички, такие как мараны (исп. шаггапо – свинья), торнадисос (перевертыши) и др. Выкрестам приписывались стереотипные черты, шаржирующие еврейский облик. Несмотря на теологическое требование видеть в выкрестах полноценных христиан и их обязанность вести безупречный христианский образ жизни, они изначально считались особой группой, с представителей которой крещение не смыло типичных еврейских черт.

Первые дети Израилевы появились в Испании еще во времена раннего христианства. Их существование было тихим и мирным, пока в начале V века на Иберийский полуостров не вторглись вестготы. Поначалу, пока захватчики придерживались своей языческой веры, евреям жилось спокойно. Но уже в VI веке, после принятия католичества, поведение вестготов резко изменилось. Евреям больше не разрешалось занимать общественные должности. Запрещались публичные религиозные действия, следование традиции иудаизма, возник запрет на заключение браков между евреями и христианами. Положение ухудшилось в 616 году, при короле Сизебуте. Настоящий фанатик, он распорядился насильственно крестить еврейских детей. Взрослые совершали обряд крещения под страхом смерти. Мучения евреев закончились только в 711 году, когда одна из вестготских группировок призвала на помощь арабов и берберов из Северной Африки, которых впоследствии назвали маврами. Мавританским корпусом руководил генерал Тарик ибн Зияд (название Гибралтар происходит от его имени – «Скала Тарика»). Тарик вторгся на полуостров, и через четыре года в его руках была почти вся Испания.

В 755 году был провозглашен Кордовский халифат. Для евреев наступила эра мирного развития и процветания.

В Кордовском халифате и в других арабских государствах в Испании евреи добились значительных успехов в экономической и культурной области. Некоторые из них стали государственными деятелями. Одним из таких был Хасдей ибн Шапрут (915–970). Он занимался языкознанием и медициной. Халиф Абдурахман III назначил его своим советником по иностранным делам. В Гранаде жил знаменитый еврейский поэт Соломон ибн Габироль (1020–1058). Выдающимся поэтом, философом и врачом был Иегуда Галеви (1086–1142).

Постепенно укрепившись, христианские государства Испании начали отвоевывание страны, известное под названием Реконкиста. В XIII веке арабы были вытеснены из большей части Испании, в их руках осталась лишь незначительная территория в районе Гранады. Вначале в отношении евреев христиане проявляли веротерпимость. Они могли свободно жить в стране, не подвергаясь преследованиям.

Однако золотой век испанских евреев подходил к концу. Хотя евреи играли большую роль в экономической жизни страны, на них начались гонения. Им был дан выбор: крещение или смерть. Многие соглашались на христианский обряд, однако, несмотря на это, новообращенные не были приняты обществом. За крещеными евреями закрепилось название «мараны». На юге Италии массовые насильственные обращения в конце XIII века привели к полному исчезновению еврейского населения.

Может быть, этот пример впервые в истории евреев Европы показал, что массовое насильственное обращение не обязательно ведет к социальной и культурной ассимиляции евреев в христианском большинстве. Потомки выкрестов поколение за поколением сохраняли свой особый традиционный уклад, и их окружение постоянно подозревало, что они остаются верны религии своих отцов, что часто отвечало действительности. Вообще с религиозной точки зрения маранизм – уникальное явление. О чем немного ниже.

Однако, как показало время, эти волны насильственных действий в отношении евреев были только началом серьезных испытаний.

Испанская католическая церковь и инквизиция преследовали тех, кого они считали еретиками. Тысячи людей были брошены в тюрьмы, замучены и сожжены на кострах. Все это общедоступные исторические сведения. Но многие ли из нас знают, что была одна «особенная ересь», которую пыталась раскрыть и уничтожить испанская инквизиция?

Для понимания ситуации надо кое-что пояснить. Вопреки широко распространенному мнению, инквизиция – даже ставшая притчей во языцех испанская – поначалу «чисто евреями» не занималась. Ей и дела не было до евреев, пока они оставались евреями, то есть пока они не крестились. Еврейство влекло за собой массу жизненных сложностей, но суду инквизиции не подлежало. А вот когда еврей крестился, то есть становился полноправным испанцем, тут-то и поджидала его Зеленая Дама (так в Испании именовали инквизицию – по цвету мундиров). С этого самого момента евреев, как и других людей христианского вероисповедания, могли пытать и сжечь. Заметим, что тогда еще существовало формальное равенство. Это позднее, во второй половине XVI века ввели закон «о чистоте крови», так что даже еврейская бабушка становилась бедой. Это напоминает что-то из новейшей истории: чистота расы, проверка предков до четвертого колена, неполноценные народы…

За этими «католическими евреями», которых и называли маранами, вели особенно пристальное наблюдение – нет ли в их действиях какой-нибудь «ереси». «Еретические деяния» включали: отказ от употребления в пищу свинины, отказ работать в субботу, отказ надевать лучшую одежду по воскресеньям, соблюдение любых еврейских обрядов, чтение еврейских молитв, приготовление пищи по еврейскому обычаю, общение с некрещеными евреями и брачные связи маранов между собой.

В конце XIV века иудейская община оказалась под сильнейшим давлением. Выбирая между гибелью и насильственным крещением, многие выбрали второе, часто втайне оставаясь иудеями.