Текст книги "Возвращение Дестри"

Глава 28

А теперь, дорогой читатель, вернемся к юному Вилли Торнтону, который за пару часов до описываемых событий добрался наконец до огромного дома Бента и остановился перед ним, от благоговения едва осмеливаясь дышать. В жизни он никогда не видел ничего более роскошного – в его глазах это был настоящий дворец. На каждом углу дома высились узкие башенки, выходившие прямо на главную улицу. Восхищенному мальчику показалось, что прекраснее этих башенок нет ничего на свете, и он представил себе, как в каждой из них днем живет красавица принцесса, а ночью со зловещим уханьем жалобно стонут призраки и летают совы. Робея, он миновал парадные ворота, калитка со слабым щелчком захлопнулась за его спиной, Вилли подумал, что сделал первый шаг в волшебное царство своей мечты.

Его немного смутил висевший на двери массивный дверной молоток. Запыхавшись, мальчик обвел глазами улицу: в конце нее поднималось густое облако пыли – это двигался караван тяжело нагруженных осликов. И вдруг эти ослики, и пыль на дороге, и вывески магазинов показались ему удивительно знакомыми – точь-в-точь такими же, как в других подобных городах Среднего Запада, где ему уже довелось побывать. Вилли понемногу стряхнул с себя оцепенение и взялся за молоток.

Дверь распахнулась, на пороге появилась хмурая негритянка, которая сердито зашикала на него и велела убираться, – мол, в этом доме нет места грязным попрошайкам! Мальчик даже забыл, что у него при себе записка, хотя и сжимал ее в потной ладошке. Наконец спохватился, протянул ее и удивился тому, какое действие она возымела. Правда, ему не позволено было войти в дом с грязными ногами, но кухарка лично снизошла до того, что проводила его до черного хода.

Тут ему вручили чистое полотенце, кусочек мыла, велели накачать воды в бак и отмыться дочиста. После этого чинно усадили за стол в огромной кухне, поставив перед ним столько всяких вкусных вещей, что он обмер.

Такой еды, да еще в таком количестве мальчишка не видел за всю свою жизнь. Ломтики шпигованного чесноком окорока, истекающего соком, свежий кукурузный хлеб с яйцами и настоящее молоко, не снятое, как он пил не раз, а восхитительно густое и жирное. И это было еще не все! Потом перед ним появился огромный яблочный пирог с воткнутым в него ножом.

Вилли деликатно съел один кусочек и замялся.

– Давай, давай, не стесняйся! – подбодрила его кухарка.

Он решил не стесняться. Но с трудом выпив второй стакан молока, понял, что второго куска пирога ему не одолеть. Вилли чувствовал себя немного виноватым, но в то же время совершенно счастливым; а что может быть чудеснее, чем ощущение счастья, которое от сознания смутной вины становится только острее?!

Отодвинувшись от стола, Вилли обнаружил, что у него отяжелели веки и стали слипаться глаза. Заметив это, кухарка отвела его по узенькой винтовой лестнице в крохотную комнатку под самым чердаком.

Пропустив его вперед, женщина горделиво произнесла нечто такое, что окончательно повергло в трепет бедного паренька:

– Посмотри-ка, малыш, напротив! Это комната, где всегда останавливается мистер Дестри. Слышал о нем?

Так, значит, здесь жил сам Дестри!

– Давай-ка ложись, – последовал приказ.

В ту же самую минуту, когда Вилли вытянулся на восхитительно мягкой постели, глаза его закрылись сами собой, как у куклы. Маленькое сердечко затрепыхало от гордости: еще бы, ведь он лежал в двух шагах от того места, где жил герой его детских грез. Но ненадолго – накопившаяся усталость оказалась сильнее.

Последнее, что мальчик услышал прежде, чем провалился в сон, были слова кухарки, бормотавшей себе под нос:

– Сердце-то не камень – и попрошайку пожалел! Вот, а еще говорят, что деньги портят человека! Да ерунда все это! Для нашего хозяина деньги – что вода в пустыне! Только добрее становится!

Но у Вилли не было сил задумываться над этим. Огромная, мягкая волна накрыла его с головой, перед глазами все закружилось, он моментально провалился в сон. А когда вновь открыл глаза, уже понемногу смеркалось.

Подняв голову, мальчик уставился в окно, не понимая, где он находится. На западе вдоль горизонта тянулась ярко-багровая полоса заката. Вилли с довольным видом потянулся. В желудке у него не урчало, голова была ясной, он был свеж и полон сил.

Еще раз сладко потянувшись, мальчишка сел на кровати. И вдруг вспомнил, что говорила кухарка, – оказывается, в соседней комнате останавливался Дестри. Восторг охватил его с такой силой, что закружилась голова, весь сон вмиг улетучился.

Вилли неслышно выскользнул в темный коридор и осторожно постучал в соседнюю дверь. Подождал немного, стукнул еще раза три – погромче. Никакого ответа. Наконец он решился повернуть ручку и, обнаружив, что дверь не заперта, робко вошел.

– Мистер Дестри! – позвал прерывающимся от волнения голосом.

Никакого ответа. Комната была пуста.

Мальчишка решился зажечь спичку и в ее тусклом свете оглядел комнату. В углу валялись поношенные ботинки, у стены стояло ружье… И вдруг он почувствовал неясный трепет, будто сам Дестри неслышно возник за его спиной.

Вилли упивался счастьем. Господи, да ведь он видит вещи, принадлежащие великому человеку, и не просто видит, а может любоваться ими сколько угодно!

Неожиданно в душу мальчугана закралось ужасное сомнение: а не случилось ли так, что Дестри и думать забыл о его существовании?! Мысль эта больно задела его гордость. Но стоило ему только вспомнить ту незабываемую ночь в конюшне и то, как вел себя его кумир, на сердце снизошел покой. Нет, нельзя сомневаться в таком человеке!

Успокоившись, Вилли продолжил осмотр, то и дело чиркая спичкой. Он совал свой любопытный нос всюду, заглянул даже в ящики шкафа. И вовсе не потому, что страшно хотел выведать какую-то принадлежавшую Дестри тайну, а просто любая мелочь наполняла его душу благоговейным восторгом только потому, что он когда-то держал ее в руках. Приподнявшись на цыпочках, мальчик вытащил самый верхний ящик и обнаружил в нем старый охотничий нож. Восторженно любуясь им, вспомнил, какие слышал истории об умении Дестри виртуозно с ним обращаться, о его легендарной меткости. Да и отец сколько раз говорил, что Дестри запросто может попасть куда угодно за сотню футов!

А может, опять наврал? Что тут удивительного? Ведь обманывал же, когда рассказывал о Дестри другое, значит, и это мог сочинить. Впрочем, подумал Вилли, какая разница, в конце концов! Главное – это нож Дестри, с выжженной на рукоятке крохотной буковкой «Д».

Затаив дыхание, он положил нож на место, даже не осмелившись потрогать сверкающее лезвие.

Мальчик едва успел задвинуть ящик, как вдруг в коридоре скрипнула ступенька. Он страшно перепугался – а что, если это вернулся сам Дестри?! Что, интересно, тогда подумает? Боже, да ведь примет его за вора!

Вилли забился в огромный шкаф и спрятался за длинным, до самого пола, непромокаемым плащом. Дверцу оставил немного приоткрытой, как и было раньше. И стал свидетелем, как в комнату вошел Честер Бент, засветил лампу, принялся рыться в вещах Дестри. Тревога мальчика постепенно росла. Он не понимал, что с ним происходит, но в этом человеке, который считался другом Дестри, как ни странно, было что-то отталкивающее, опасное, напоминавшее крадущуюся кошку. Подсознательно он чувствовал, что здесь что-то не так. И заметил, как Бент вытащил из ящика нож. Ошеломленный, испуганный, мальчик совсем забыл про дверцу – она тихонько скрипнула.

То, что произошло дальше, напугало его до полусмерти. Бент обернулся, словно разъяренный тигр. Мгновение он дико озирался по сторонам. Потом где-то внизу сквозняк хлопнул дверью, раздался неясный скрип, и, видимо, Бент немного успокоился. Все так же крадучись, он выбрался из комнаты, а Вилли еще долго дрожал в шкафу, окруженный со всех сторон удушливой темнотой.

Конечно, он безмерно восхищался Дестри. Но преданность этому человеку не шла ни в какое сравнение с тем ужасом, который сейчас внушил ему Честер Бент! Наконец он набрался храбрости, выбрался из шкафа и на цыпочках выскользнул из комнаты. Потом сломя голову кубарем скатился вниз по ступенькам с одной-единственной мыслью: скорей, скорей убраться из этого страшного дома!

С перепугу он не решился уйти ни через главный вход, ни через заднюю дверь, а незаметно вылез наружу через окно, спрыгнул на землю. Земля была настолько рыхлой, что его босые ноги утонули в ней почти до щиколоток. Заметив рядом тропинку, осторожно перепрыгнул на нее, а потом предусмотрительно уничтожил свои следы.

Вилли бросился бежать по тропинке, вжав голову в плечи, чтобы казаться еще меньше, повинуясь безотчетному инстинкту преследуемого, и шмыгнул за угол дома как раз вовремя, чтобы разобрать последние слова, которые произнес стоявший на крылечке Бент.

Мгновением позже он увидел, как человек, которого он боялся пуще чумы, идет по дороге вместе с каким-то незнакомым коротышкой. Мальчик посмотрел им вслед, с трудом перевел дыхание и возблагодарил Господа за то, что ему повезло.

Однако человеческая сущность такова, что порочные страсти в нашей душе ведут беспрерывную борьбу с оправданными и вескими ограничениями здоровых инстинктов, заложенных самой природой. Хоть и боязно, а все равно упрямец вскарабкивается именно на ту лошадь, от одного вида которой его кидает в пот. Девушка выходит замуж за того юношу, который остается для нее загадкой. И мальчишка крутится около той собаки, которая на него лает.

Вот так и Вилли. Лишь только он порадовался, что благополучно избавился от Бента, как его сразу же потянуло вслед за ним. Опасность неудержимо притягивала его, и было в этом чувстве какое-то странное очарование. Как только раздался щелчок и за приятелями захлопнулась калитка, мальчишка стремглав кинулся за ними. И в тот же миг куда-то испарился страх. Его сменило пьянящее чувство восторга, смешанное с осознанием грозящей опасности. В жилах мальчика кипела кровь, он представлял себя гончей, бегущей по горячему следу. Ловко перебегая от одной тени к другой, от дерева к дереву, то прячась за высокой изгородью, то успевая юркнуть в щелку между прутьями забора, Вилли крался за обоими приятелями, стараясь передвигаться совершенно бесшумно, не наступить ненароком на сухую ветку или пожухлые листья, которые могли бы его выдать. При этом старался держаться как можно ближе к идущим мужчинам, надеясь, что стук их тяжелых башмаков приглушит любой звук, исходящий от него самого. К счастью, он был достаточно осторожен, они так и не обнаружили его присутствия до самой лачуги Клифтона. Бент и коротышка зашли в нее с черного хода.

Вилли остановился. Он понимал, что и так зашел уже достаточно далеко, но инстинкт подсказывал ему, что все еще впереди. Разгадка тайны была где-то рядом. Дрожа, словно гончая, почуявшая запах свежей крови, мальчик переминался с ноги на ногу. Ему не давала покоя мысль о ноже Дестри, ведь он теперь лежал в кармане Честера Бента!

Вилли уже двинулся было вперед, как вдруг пес, который, скуля от радости, семенил за своим хозяином, обернулся и уставился на него. Это было серьезное препятствие. Решив, что наглость – второе счастье, мальчишка решительно открыл калитку и пошел по дорожке прямо к дому. Пес преградил ему путь. Разглядев его хорошенько, Вилли похолодел. Это было настоящее чудовище ростом с теленка. Сейчас он летел прямо на Вилли, опустив голову, низко, хрипло рыча. Но стоило пареньку нахмуриться и смело шагнуть ему навстречу, как пес виновато отступил – дорога была открыта!

Глава 29

Победа, одержанная над свирепым псом, окрылила мальчика. Он подобрался к двери кухни, однако боязливо поеживался, чувствуя жаркое собачье дыхание на голых икрах. Внутри было темно, слышались голоса. Вилли подумал, что сможет воспользоваться этим, чтобы подобраться поближе.

Его так и тянуло к открытой двери, но вдруг осенило – что же он делает, дурачок? Сам, своими ногами идет в ловушку! А что, если дверь захлопнется? О том, что будет с ним в этом случае, страшно подумать! Колени у него подогнулись, в ушах зашумело, ему показалось, что рев могучего горного ручья, который несет с собой поток ледяной воды с самой вершины, становится все громче, будто предупреждая его об опасности.

Мальчик быстро прикрыл дверь, постаравшись сделать это неслышно, но заржавевшие болты все-таки чуть слышно жалобно скрипнули. Вилли похолодел, уже было повернулся, чтобы дать стрекача, но навалившаяся вдруг ужасная слабость застала врасплох. Коленки у него задрожали, он привалился спиной к стене, жалобно всхлипывая. Осмелев, собака двинулась к нему. В горле у нее заклокотало, шерсть на загривке встала дыбом. В сердце Вилли в этот момент царил такой ужас, что он просто-напросто не заметил приближения новой опасности.

Дрожа от страха, с колотящимся сердцем он ждал, что вот-вот услышит звук приближающихся шагов, но в доме все было тихо.

Ему снова повезло!

И, как это часто бывает, леденящий ужас вдруг сменился неожиданной отчаянной смелостью. Что-то подсказывало мальчишке, что ему обязательно нужно подслушать этот таинственный разговор между человеком, похитившим нож, и его крохотным приятелем. Тем более, что вдруг представилась такая возможность. В одном из окон в дальнем конце дома мелькнул свет, Вилли стремглав кинулся туда.

Что касается собаки, то он бросил на нее презрительный взгляд – чтобы она не догадалась, что он боится ничуть не меньше ее! – и даже слегка пнул ее босой ногой в бок. Пес злобно щелкнул зубами, но промахнулся, и после этого с покорным видом удалился.

Это-то и было нужно Вилли, чтобы окончательно решиться. Еще мгновением раньше он был загнанным, перепуганным насмерть кроликом, а теперь он сам стал охотником, хитрым, смелым и изворотливым, как лиса.

Мальчик пристроился под освещенным окном. То и дело до его ушей долетали приглушенные голоса. Кое-что он мог разобрать, но этого было слишком мало, чтобы понять, о чем идет разговор. Вилли огляделся: по периметру дома шел небольшой выступ – как раз то, что ему требовалось.

Ухватившись за его край, Вилли подтянулся. Теперь он мог отчетливо слышать каждое слово, а если повезет, то и видеть обоих собеседников. Он едва-едва устроился на своем наблюдательном посту, как над его головой прозвучал голос Бента, но такой странный, что Вилли едва его узнал.

– Ах, Джимми, ну конечно же аннулировать векселя, для чего же еще?! Только вместо ручки я воспользуюсь ножом!

Наступила тишина, такая зловещая, что у мальчика сердце юркнуло в пятки. Ему было безумно страшно, но, повинуясь какому-то непонятному чувству, он приподнялся на цыпочках и осторожно заглянул в комнату – как раз в тот момент, когда Клифтон вставал.

Вилли не видел лица жертвы, но зато лицо Бента было обращено к нему. Он похолодел – это было лицо убийцы.

В эту минуту весь тот ужас, который ему довелось пережить в ночь, когда погиб Сэм Уоррен, показался Вилли просто ничтожным по сравнению с тем, что сейчас происходило перед глазами. Не было, нет и не может быть ничего страшнее, чем то зловещее молчание, с которым Бент рассматривал несчастного коротышку.

Вилли так дрожал, что боялся свалиться в любую минуту. Да и свалился бы, если бы не страх, что шум от падения привлечет к нему внимание. Ведь убийца был от него всего в двух шагах!

Он тоскливо огляделся по сторонам, стараясь собраться с духом и спрыгнуть вниз. Позади него темными рядами тянулись грядки зелени в небольшом огороде. Среди них Вилли разглядел смутный силуэт – это была собака, по-прежнему не спускавшая с него подозрительных глаз. Пес хоть и трусил, но не решался оставить пост. Далеко вдали слышался рев реки Камбер, которая с грохотом неслась вниз по каньону неподалеку от окраины Уома. По соседству какие-то женщины громко болтали, перебивая друг друга, и их высокие, звонкие голоса были похожи на птичий щебет.

Странно, но в такую минуту сознание Вилли само собой отмечало все ночные шорохи и звуки. Особенно почему-то его поразили доносившиеся издали звуки мандолины. Он так и не смог разобрать мелодию, лишь несколько аккордов, да вторивший им голос.

И вдруг его оцепенение как рукой сняло. Прямо над ухом Вилли прозвучал голос Клифтона:

– А ты здорово напугал меня, Чет! На тебя и смотреть-то страшно – ну, ты и актер! Я уж было подумал, что и впрямь решил меня прикончить! – И рассмеялся.

Это был такой громкий и беззаботный смех, что паренек даже осмелел и заглянул в комнату. В его душе вновь пробудилась надежда – скорее всего, подумал он с облегчением, это просто шутка! Но нет! Стоило ему только взглянуть в глаза Бента, как сомнения исчезли. В доме просто пахло смертью!

Клифтон тоже это понял! Он все еще пытался смеяться, но очень скоро смех превратился в испуганное блеяние. Джеймс поперхнулся и затих, заложив за спину сжатую в кулак руку. В комнате вновь повисло зловещее молчание, и Вилли показалось, что в тишине слышно даже, как колотится у него сердце.

– Ты ведь не дурак, Джимми, – процедил Бент сквозь стиснутые зубы. – Неужели все еще не понял: ведь если мне ничего не стоило засадить Дестри в тюрьму за ограбление, которое совершил я, так что мне стоит заставить тебя захлебнуться собственной кровью?!

– Тебя повесят! – дрожащим голосом прохрипел Клифтон.

– Не будь идиотом, – заявил Бент. – Даже и не мечтай об этом, Джимми! Можешь не сомневаться – я опять воспользуюсь Дестри как прикрытием. Нож, который найдут в твоем теле, принадлежит ему. Он даже был столь любезен, что пометил его своими инициалами – вот, можешь посмотреть! Все сразу же поймут, кому этот нож принадлежит. Да ты и сам знаешь, как он всегда гордился, что мастерски им владеет! Никогда не упускал случая похвастаться, что за двадцать шагов может попасть куда угодно – да еще при этом всадить нож так, чтобы снаружи торчала одна рукоятка! Нет, нет, Джимми! Все это повесят на Дестри!

– Тогда он сам перегрызет тебе горло!

– Неужто? Да ему это и в голову не придет! Уж я-то его знаю! Он один из тех простофиль, которые предпочитают закрывать глаза, когда речь идет об их друзьях. А уж обо мне и подавно! Вот ведь странно: знает меня много лет, знает все мои недостатки, слабости и грехи. И догадайся собрать их воедино – мигом бы понял, кто я такой на самом деле! Так ведь нет же! Лишь дело доходит до Честера Бента, так Дестри глух и слеп, хотя далеко не глуп. Еще бы, ведь я его друг! Кое-кто, конечно, может решить, что хитрый убийца украл нож из его комнаты с одной-единственной целью – бросить на него подозрение. Но остальные будут только рады, что нашелся предлог вздернуть этого Дестри!

Он закинул голову и в свою очередь рассмеялся. Похоже, его переполняла гордость. Бент будто вновь и вновь смаковал задуманный им план и все смеялся этим ужасным смехом, не в силах остановиться. Клифтон снова заговорил, и стоило ему только открыть рот, как с беспощадной ясностью стало видно, что вся его храбрость испарилась. Вилли тоже это понял, ему стало страшно – прямо у него на глазах мужественный человек превратился в дрожащую от ужаса собачонку.

– Послушай… меня, Чет, – прохрипел он.

– Конечно. С радостью выслушаю все, что ты скажешь. И сам полюбуюсь, как ты станешь валяться у меня в ногах, идиот!

– Чет, – продолжал Джимми. – Чет, я ведь никогда не держал на тебя зла! Да и ты на меня тоже, помнишь?

– Если не считать этих злополучных векселей, старина!

– Они твои! Забирай их! Можешь порвать, если хочешь! И чек тоже порви, он мне не нужен!

– Господи, Джимми, неужели ты такой осел?! Конечно, я порву их, можешь не сомневаться! Но вот оставить в живых человека, которому известна моя тайна – источник моего богатства?! Да ты спятил!

– Я уже все забыл, Чет. Клянусь Богом, старина, я ничего не слышал! Да что там! Клянусь, ноги моей не будет в Уоме. Ты ведь знаешь, мое слово что банковский вексель! Никогда не вернусь…

– Ну, зачем такие жертвы? А потом, зачем возвращаться? Достаточно только написать шерифу…

– Послушай, клянусь всем, что для меня свято – все, что ты сказал, умрет во мне! Каждое твое слово, каждое мгновение нашего разговора, считай, что этого не было! Клянусь Богом, я буду молчать даже под пыткой!

Бент слушал, и на лице его играла довольная улыбка. Он, словно вампир, пил ужас своей несчастной жертвы, будто это была живая, горячая кровь.

Несчастный Клифтон, увидев его зловещую ухмылку, догадался, что пощады не будет. В отчаянии он рухнул перед палачом на колени.

Бент сделал крошечный шаг назад – похоже, он испытывал какое-то животное удовольствие при виде его унижения. Но Клифтон на коленях пополз за Честером, в отчаянии цепляясь за него дрожащими, худыми руками. Голова его была откинута назад, в глазах стоял смертный страх. Вилли заметил, как судорожно дергался кадык на тонкой, почти детской шее.

– Чет, послушай! Ты и я… Бога ради! Мы ведь всегда были друзьями… еще со школьной скамьи…

У Вилли готов был вырваться крик, но застрял в пересохшем горле, словно кость.

– Встань и посмотри мне в лицо – ты же мужчина! – велел Бент.

– Чет, Чет, вспомни, я всегда уважал тебя, любил! Да, да, я любил тебя, слышишь?! Мы же друзья! Чет, я ведь так молод, я как раз собирался жениться!

– Лжешь! Вставай, иначе мне придется тащить тебя за волосы, проклятый трус!

– Клянусь, это правда! Я собирался жениться на Дженни Кливер. Она ждет меня в Денвере… я так молод, Чет… вся жизнь… мы же друзья…

И тут Бент сделал шаг вперед. Казалось, он не торопится, словно паук, подбирающийся к парализованной ужасом несчастной мухе. Он медленно наклонился вперед, схватил дрожащего Джимми за волосы и резко закинул ему голову.

Вилли видел, как взметнулись вверх костлявые руки, как открылся рот, из которого не вырвалось ни звука, и понял, что несчастный от страха не может даже позвать на помощь.

И в это мгновение Честер нанес удар.

Сверкнуло лезвие ножа. Оно вошло глубоко в горло Клифтона. Бент оставил нож там, а сам шагнул назад с обагренными кровью руками.

Тело убитого рухнуло на землю. Ноги его еще дергались какое-то время, потом он перекатился на спину и затих. Джимми был мертв! Его смерть была не первой, которую видел Вилли, но раньше все было по-другому. Прежде смерть являлась ему в поединке между равными по силе соперниками, когда сильный, мужественный человек был побежден, убит, изрешечен пулями и умирал, но умирал в бою! Вся слава доставалась победителю. Теперь же… впервые он столкнулся с тем, что не смог бы выразить никакими словами!

Он не выдержал и всхлипнул. Звук был едва слышен, но этого оказалось достаточно!

Бент поднял голову, его сверкающие глаза уставились мальчику прямо в лицо. Вилли понял, что убийца узнал его. Яркий свет лампы ударил прямо в него и выхватил из темноты лицо свидетеля.