Текст книги "Возвращение Дестри"

Глава 37

В то же самое утро Вилли Торнтон проспал почти до полудня. Потом его разбудили. Парнишка сонно таращился на незнакомых мужчин, не понимая, что происходит, отказался от предложенного ему завтрака и снова уснул. Мужчины пошептались и решили, что не стоит его уговаривать. Пит даже отважился заявить, что сон – лучшее лекарство от всех болезней. После этого глубокомысленного замечания мальчишку оставили в покое.

Но к вечеру он проснулся как от толчка и, задрожав, рывком сел. Кровь стучала в висках. Вилли вдруг почувствовал, что покрывается холодным потом, – его охватил стыд.

Как же он мог забыть о Дестри?! Господи, ведь только он может спасти его от опасности, а вместо этого валяется в постели! Вилли соскочил с кровати и пошатнулся – голова у него кружилась. Но мальчик упрямо стиснул зубы и несколько раз глубоко вздохнул. Наконец темная пелена перед глазами немного рассеялась, он смог рассмотреть комнату, в которую попал, – до этой минуты видел ее словно во сне. Печка с проржавевшей в нескольких местах трубой, кастрюли, огромная метла. А по углам ворох старой одежды, стоптанные башмаки, и куча всякой мелочи – сломанные силки, проржавевшая винтовка, рыболовные снасти, седло, упряжь, уздечка и еще многое другое. Вилли захлопал глазами – ему показалось, что он попал в лавку старьевщика.

У изголовья постели на гвозде, вбитом в стену, висела его одежда. Он стащил ее и попытался самостоятельно одеться. Увы, это оказалось нелегко. Стоило ему наклониться, и сразу удушливой волной накатывала дурнота, а в висках ломило. Вилли показалось, что слабость растекается по его телу, словно в его венах кровь превратилась в воду. Наверное, из-за этого и руки дрожат, будто у столетнего старика, и колени подгибаются, и шумит в ушах, а перед глазами то и дело появляется какая-то пелена, подумал мальчишка.

Но упрямо одевался. Наконец, покончив с этим, направился к дверям, на всякий случай держась за стену, чтобы не упасть. Последние жаркие лучи заходящего солнца вдруг ударили ему в лицо, согрели дрожащее тело.

Вилли заморгал, потом решительно двинулся вперед – ему казалось, что с каждым шагом он оживает.

В коррале лениво бродила старая лошадь. То и дело она вытягивала тощую шею, чтобы протиснуться между прутьями изгороди и пощипать траву, которая зеленела снаружи. Это было дряхлое существо с бесформенной, уродливой головой и толстыми, похожими на тумбы ногами. Но делать было нечего. Вилли кое-как притащил из сарая потертое седло, вся кожа с которого была то ли оборвана, то ли объедена голодными крысами. Седло показалось ему невероятно громоздким и неуклюжим. Вилли охватила такая слабость, что он с ног до головы покрылся ледяным потом. Руки и ноги его противно дрожали, колени подгибались. Однако тех, кто с самого детства привык к ежедневному тяжкому труду, не так-то просто сломать! Мальчишка не сдавался.

Он раздобыл веревку, но потребовалось не меньше получаса терпеливых уговоров, чтобы упрямый мустанг подпустил его поближе. Пару раз он даже позволил Вилли дотронуться до себя и провести рукой по шее, но потом вдруг ни с того ни с сего взбрыкнул и шарахнулся прочь, вскидывая ноги во все стороны. Мальчишка стиснул зубы, твердя про себя, что все будет хорошо, – то, что ему предстоит, не потребует уж слишком больших усилий. Лишь бы эта дрянь перестала валять дурака, дала себя поймать.

Наконец он заарканил проклятую клячу и потащил ее за собой. Та упиралась, мотая головой, вытягивая трубочкой толстые губы, что придавало ее морде неописуемо глупое выражение, которое не встретишь ни у одного живого существа, кроме как у старой лошади.

Вилли обмотал конец веревки вокруг колышка и какое-то время пыхтел от натуги, стараясь укрепить на спине лошади седло. Немало времени понадобилось и на то, чтобы заставить упрямую кобылу разинуть рот и сунуть ей между жесткими губами кусок веревки вместо уздечки. Наконец дело было сделано, но мальчишка так устал, что решил ненадолго присесть, иначе, подозревал, просто не хватит сил, чтобы вскарабкаться на спину животного. Наконец сообразил, как это сделать: взобрался на изгородь, а потом уже оттуда перебрался в седло.

Он тронул пятками клячу, и та потрусила вперед какой-то невообразимо тряской иноходью, от которой бедняга Вилли мотался из стороны в сторону, точно мешок с картошкой. Губы его побелели от напряжения, мальчик прилагал нечеловеческие усилия, чтобы хоть как-то удержаться, упираясь босыми пятками в костлявые ребра лошади. Впрочем, очень скоро почтенное животное решило, видно, бросить свои штучки и довольно резво потрусило вперед ровной, размашистой рысью, что привело мальчишку в некоторое недоумение.

Уже выбравшись на дорогу, Вилли оглянулся и виновато посмотрел назад. Ему стало не по себе при мысли о том, что подумают Пит и Джек, когда узнают, как он отблагодарил их за проявленное к нему милосердие, украв лошадь. Оставалось только надеяться, что будущее поможет ему расставить все по своим местам!

Через некоторое время он въехал в Уом. Наверное, это была самая потешная личность, которая когда-либо появлялась на его улицах: волосы всклокочены и покрыты густой пылью, лицо измученное с ввалившимися щеками и блестящими от лихорадки глазами. Мальчишку бросало то в жар, то в холод.

Возле ближайшего магазина он начал расспрашивать, как добраться до ранчо Дэнджерфилдов. Всадник был настолько странным, что сам хозяин вышел на улицу, удивленно покрутил головой, но указал ему дорогу.

– Что-то неважно выглядишь, малец, – сочувственно сказал он. – Может, передохнешь перед дорогой? А кстати, эта старая кобыла не Джека Лорана?

– Джек как раз и послал меня туда, – заявил Вилли, привстав в седле, чтобы казаться повыше ростом. При этом он уперся босыми ногами в выступающие ребра своего скакуна.

Когда мальчишка выехал из Уома, ему показалось, что какая-то неведомая сила перенесла его в волшебную страну. Был ранний вечер. Перед восхищенным взором Вилли расстилались холмы и луга, залитые щедрыми лучами солнца. Они были окутаны легкой голубовато-розовой дымкой, будто дымом лесного пожара. Копыта лошади звонко цокали по дороге, и густая пыль, поднимаясь вверх, казалась творением чьей-то волшебной палочки – она то висела неподвижно, окутывая все вокруг белесым облаком, то, повинуясь прихотливым порывам ветра, взмывала вверх или свивалась в причудливые клубки. Все вокруг казалось каким-то нереальным: холмы колыхались в жарком мареве, словно качались на волнах, деревья чуть заметно шевелили ветвями, даже дорога мягко поднималась и опускалась, будто дышала под копытами лошади.

Весь этот призрачный, трепещущий мир показался Вилли таким забавным, что он расхохотался. Но тут же осекся – ему почудилось, что он слышит еще чей-то смех. И только потом сообразил, что этот надтреснутый, жалкий и тонкий голосок принадлежит ему самому. Тогда мальчику впервые пришло в голову, что все это ему лишь чудится, потому что сам он от слабости шатается в седле. Вилли испугался. Попытался сжать колени, но они лишь вяло скользнули по бокам кобылы. Он ничего не мог поделать – даже поводья тряслись в его руках. Заметив, что его лошадь замедляет и замедляет шаги, паренек неожиданно подумал, а не свалял ли он дурака, уехав из города? В конце концов, у хозяина магазина было довольно приветливое лицо и вообще он выглядел достойным человеком. Может быть, и поверил бы, расскажи ему Вилли правду об убийстве Клифтона! Ведь неизвестно, хватит ли у него сил добраться до ранчо Дэнджерфилдов. А вдруг, потеряв сознание, свалится с лошади где-нибудь посреди дороги? В глазах у него потемнело. Показалось, будто наступила ночь. Потом его с головой накрыла огромная волна и потянула за собой. Вилли поплыл куда-то далеко-далеко.

Когда мальчик пришел в себя, оказалось, что он лежит на шее лошади, судорожно вцепившись пальцами в луку седла. Голова его свесилась вниз и безвольно моталась взад-вперед, а кровь тяжело стучала в висках.

Мустанг с довольным видом пасся у обочины!

Вилли кое-как выпрямился, помогая себе слабыми руками, и огляделся по сторонам. Было темно, хоть глаз коли. «Я пропал», – подумал он в отчаянии. Теперь мальчишка ничуть не сомневался, что ему грозит неминуемая смерть, потому что он явно не в состоянии добраться хоть куда-то, где ему смогут помочь. Но что значит его собственная смерть, если на карту поставлена жизнь самого Дестри!

И, странная вещь, стоило ему только вызвать в памяти овеянный славой образ любимого героя, как тьма перед глазами развеялась. Вилли протер глаза и в изумлении оглянулся. Оказалось, вокруг него отнюдь не кромешная тьма, да и солнце, по всей вероятности, только недавно село, небо над горизонтом еще сияло багрово-красными и золотыми отблесками. Вдоль дороги тянулись огромные деревья. Вилли напомнил себе, что надо поторопиться, иначе совсем стемнеет. Он вглядывался вперед, надеясь увидеть свет, но все вокруг было темно. Вздохнув, мальчик слабо ударил пятками кобылу, и та неохотно двинулась вперед, но вскоре потрусила размашистой рысью, словно чуя, что все ее дневные труды близятся к концу, скоро ее ждет заслуженный отдых.

Вилли скорчился в седле, едва дыша от страха, что вот-вот окажется на земле, а уж тогда, он был уверен, ему нипочем не спастись. Силы его были на исходе, он едва держался, вцепившись пальцами в гриву кобылы.

Дорога вдруг резко свернула в сторону, и он с радостью увидел прямо перед собой темную громаду дома. За раскрытым окном приветливо светила лампа. Он направил лошадь прямо к окну, когда вдруг перед ним, словно из-под земли, выросла темная фигура.

– Здорово, малыш! – окликнул его мужской голос. – Откуда ты?

– Скажите, это ферма Дэнджерфилдов?

– Точно, приятель. А что тебе нужно?

– Мне бы потолковать с мисс Дэнджерфилд!

– Так подожди. Она, поди, скоро вернется.

– Мне бы поскорей, – робко попросил Вилли. – Уж больно дело спешное!

– Ну, раз так, поезжай напрямик через поле, там ее и отыщешь. Он пошла прогуляться к старому колодцу. Во-он, видишь там, между деревьями, торчит крыша? Нет-нет, сюда смотри! Вон там – видишь?

– Мне что-то в глаз попало, – пробормотал Вилли. Голос его звучал неуверенно.

– Чего это ты? – хрипло буркнул мужчина. – Реветь-то чего? Сдается мне, ты, парень, уже не маленький, чтобы сопли распускать – постыдился бы!

Вилли промолчал. Он-то знал, голос его дрожит совсем не от слез, а от невыносимой слабости. Однако, как ни странно, это оказалось к лучшему – незаслуженный упрек придал ему сил. Он вспыхнул, как от пощечины. Туман перед глазами немного рассеялся, мальчик увидел впереди какое-то странное сооружение. По-видимому, это и была крыша старого колодца. Туда и направил лошадь.

Через пару минут Вилли въехал в густые заросли кустов, которые немилосердно царапали ему босые ноги, но он был даже немного рад этому. Боль не давала закрыть глаза. Кое-как выпрямившись в седле, малыш задумался над тем, что скажет этой девушке. Если, конечно, ее найдет!

Мысль о том, что он может потерпеть неудачу сейчас, когда уже был так близко у цели, чуть не свела Вилли с ума. Он постарался выкинуть это из головы. Но на смену ей пришли сомнения. Конечно, она приятельница Дестри, но сможет ли женщина справиться с таким делом? Лучше бы на ее месте оказался мужчина! Дурак он, что ничего не рассказал ни Питу, ни Джеку! Они, видать, люди не злые, глядишь, и поверили бы ему.

Так он и ехал, словно в полузабытьи, бормоча что-то себе под нос, пока не увидел перед собой крышу какой-то покосившейся набок лачуги возле старого колодца.

Вокруг не было ни души.

– Мисс Дэнджерфилд! – позвал Вилли.

Ему показалось, что эхо подхватило его шепот. Или это кусты шевельнулись у него за спиной?

– Мисс Дэнджерфилд! – повторил он.

Чей-то тихий голос ответил ему. Вилли увидел, как женская фигурка выскользнула из-за угла хижины, побежала к нему. Он почти упал с лошади и хотел уже кинуться к ней, как вдруг колени его подогнулись и земля мягко закружилась перед глазами.

Глава 38

Его тело стало противно-легким и текучим, как вода, но голова оставалась ясной. Девушка бросилась к нему, ее руки стиснули его плечи с неженской силой.

Но ведь перед ним не просто женщина, вдруг сообразил Вилли, а женщина, которую любит сам Дестри! Она не должна быть такой, как все! И вдруг он преисполнился уверенности, что эта женщина способна сделать все, как надо!

– Ты кто такой, малыш? – спросила девушка. – Ты меня ищешь? Батюшки, да у тебя жар, парень! Ты горишь, как в огне!

– Мне нужно вам что-то сказать, – прошептал Вилли. – Послушайте, это очень важно!

– Я слушаю, слушаю. Господи, бедняжка ты мой!

Она опустилась на колени, все еще поддерживая его за плечи. При этом ни девушка, ни Вилли не заметили, как позади них из кустов бесшумно выскользнула какая-то фигура и замерла, ловя каждое слово.

– Вы и есть Чарли Дэнджерфилд?

– Да, это я.

– Так это вы – женщина Дестри?

Она заколебалась, но только на мгновение.

– Да, это я, – кивнула. – А почему ты спрашиваешь?

– Поклянитесь, что выслушаете все, что я скажу! Поклянитесь, что поверите мне!

– Клянусь.

– Дестри не убивал Клифтона!

– Ох! – Она то ли всхлипнула, то ли вздохнула. – Слава Богу!

Вилли протянул руку и слабо сжал ей пальцы. Голова у него болталась из стороны в сторону, и Чарли пришлось подхватить его на руки, словно маленького ребенка. Он устало склонил голову ей на плечо. В любое другое время Вилли бы яростно возмутился, что с ним обращаются как с малышом, но сейчас был несказанно счастлив. Ее прохладная ладонь лежала у него на лбу, и он чувствовал, как в него вливаются новые силы. Вилли вдохнул исходящий от Чарли нежный аромат лаванды и с наслаждением прижался к ней.

– Он не убивал Клифтона. Я видел это. А еще я видел, как Бент украл нож из комнаты Дестри.

Губы отказывались ему повиноваться. Вдруг Вилли что-то хрипло пробормотал и замолк. Глаза у него закрылись.

– Ради Бога, соберись с силами! – услышал он умоляющий голос девушки. – Потерпи, прошу тебя! – Ее лицо придвинулось к нему вплотную. – Расскажи мне все до конца! – взмолилась она.

– Я выследил их, Бента и Клифтона. Они вместе вышли из дома Бента. Мне было страшно, но я заставил себя идти за ними. Понимаете, в воздухе просто-таки пахло смертью! Так вслед за ними я и дошел до дома Клифтона, а там сад… собака… – Губы его слабо шевельнулись.

– Давай, милый, давай! – умоляюще прошептала она.

– Я подкрался к окну. Заглянул в комнату – а там Бент и о чем-то разговаривает с Клифтоном. Что-то он все говорил о деньгах, что, дескать, задолжал этому самому Клифтону. А потом он, то есть Клифтон, стал умолять не убивать его. Так страшно было, ужас! Он скулил как собака! Я видел… видел…

– Одно только слово – кто? Говори же, малыш, и я тут же позабочусь о тебе! Я все сделаю, лишь бы поставить тебя на ноги!

– Бент схватил его за волосы…

– Кого – Клифтона?

– Угу! Я сам видел! Он дернул его за волосы так, что голова у Клифтона откинулась назад, а потом как полоснет его ножом прямо поперек горла! Клифтон завизжал, как свинья, когда ее режут, а потом упал на пол! Ноги у него так задергались, задергались… а потом…

Жизнь, казалось, покинула худенькое тело Вилли Торнтона. Он бессильно повис на руках у девушки. Дыхание его было таким слабым, что Чарли перепугалась не на шутку. Но, прижавшись щекой к его побелевшим губам, почувствовала слабое дуновение. Она вскочила на ноги, уже собираясь позвать на помощь, как вдруг темная фигура позади нее шагнула вперед.

– Гарри? – удивленно выдохнула Чарли.

– Да, это я, – чуть слышно отозвался Дестри.

– Ты все слышал?

– Да.

– Неужели это правда, Гарри?! Неужто Чет способен на такое?!

– У меня прямо мурашки по спине поползли, – тихо признался Дестри. – Но парень не стал бы врать. Он уже однажды спас мне жизнь, и я не забыл этого! Сегодня, похоже, сделал это еще раз! Его зовут Вилли Торнтон.

Мальчик что-то невнятно пробормотал. Они склонились над ним, ловя каждое слово.

– Он увидел меня… в окне, погнался за мной. А вокруг было так темно! Он бежал за мной по пятам… он и эта собака. Я прыгнул, вода была ужасно холодная. Но потом… потом Пит и Джек вытащили меня… давай, давай, старая! Пошла вперед! Я не упаду… не упаду!

– Он бредит, бедняга! – сказала девушка. – Послушай, Гарри, он весь дрожит – похоже, у него горячка! Господи, хоть бы все обошлось!

– Давай-ка его мне, – предложил Дестри. – Я пока внесу его внутрь. А ты принеси парочку одеял да позови кого-нибудь на помощь.

Тоненький голосок вдруг отчетливо произнес:

– Ты – женщина Дестри. Я никому не могу сказать, ни одной живой душе, только тебе. Такой долгий путь… жизнь – смерть. С одной стороны – жизнь, с другой – смерть… а кобыла все идет, идет… но я не упал…

Дестри выпрямился и прижал обмякшее тело к груди.

– Он бредит, – прошептала девушка.

– Быстро! – скомандовал Дестри.

Она молча повернулась и побежала к дому.

Дестри внес мальчугана в лачугу, потом ухитрился, одной рукой прижимая к себе Вилли, другой вытащить из кармана спички. А пока он копался в кармане, что-то легко коснулось его лица, настолько легко, что он принял это за паутину. Это «что-то» упало на пол.

– Ты такая сильная, – пробормотал мальчик. – Ты создана для Дестри. Пойди расскажи все судье. Клянусь, что я сказал правду. Перед смертью не лгут, отец мне сто раз говорил. Я умираю… все, что я сказал – правда. Я все видел. Видел, как он убил Клифтона… не Дестри… он не убивал…

– Сынок, – хрипло проговорил Дестри, – это не Чарли. Это я – Дестри!

Он почувствовал, как худенькое тельце напряглось.

– Эй! Это и вправду ты, Гарри?

– Я, старина! Ты не умрешь. Вот увидишь, Чарли живо поставит тебя на ноги.

– Что? А, да ладно, это не важно! – пробормотал Вилли. – Ох, как спать хочется! Пусти меня, Дестри. Со мной все в порядке. Только спать очень хочется.

Дестри лихорадочно чиркнул спичкой и с ужасом увидел белое, как сама смерть, лицо малыша, его дико блуждающие глаза, обведенные черными кругами, и губы, отливающие блеклой синевой, будто присыпанные пылью. Потом поднял глаза и в свете все еще горящей спички заметил, как с потолка лачуги, над которым был крохотный чердак, вдруг упала соломинка.

Даже с очень старой крыши солома не падает вниз просто так, без всякой причины. Ее могло бы сорвать порывом ветра. Но вечер был тихий, даже душный. Ветра не было и в помине, тем более тут, внутри лачуги. Тогда что же там, наверху?

Повинуясь безотчетному инстинкту, Дестри отшвырнул спичку. Она упала на пол, ярко вспыхнув, а он метнулся в сторону. И в это мгновение выстрел разорвал ночную тишину. Вспышка выхватила из темноты бледное лицо стрелявшего. Дестри, молниеносно откатившись в сторону, выхватил из-за пояса кольт и послал пулю туда, где всего мгновением раньше видел лицо убийцы.

А Вилли ничего не слышал – он был без сознания. Руки и ноги мальчика бессильно повисли. Когда Дестри покрепче прижал его к себе, то со страхом почувствовал слабое и неровное биение сердца.

Гарри повезло – и на этот раз смерть прошла стороной. Впрочем, благодарить за это следовало лишь себя самого. Не откатись он вовремя в сторону, лежать бы ему мертвым. Дестри успел заметить, что стреляли из дробовика, а это означало – он был на волосок от гибели!

Интересно, где сейчас этот мерзавец? Гарри продолжал держать пистолет наготове, но боялся, что вспышка выдаст его. В этом случае он превратится в отличную мишень. Поразмыслив немного, он бесшумно отступил назад и прижался спиной к стене, пристроив поудобнее голову мальчика на своем плече.

И вот тогда услышал какой-то неясный звук – такой тихий, что вначале показалось, будто он только почудился. Но звук повторился. Дестри понял – это шаги! Кто-то едва слышно пробирался к двери. Слабо скрипнула половица под чьей-то ногой. Похоже, кто-то спускался с чердака.

Однако было что-то странное в этих шагах, повторяющихся через равные промежутки времени. Да и доносились они из разных частей лачуги: то со стороны окна, то от двери, а через мгновение Дестри показалось, что человек вновь поднимается по лестнице на чердак.

Нервы у него были крепкие – Гарри всегда гордился этим, – но сейчас он подумал, что постепенно сходит с ума. В душу закралось неясное подозрение.

Он просто не мог больше этого вынести! Да и потом, на руках у него лежал Вилли, о котором давным-давно пора было позаботиться. А вдруг это не обморок?! Что, если малыш умирает?! Дестри перепугался – сейчас он не слышал его сердца.

Гарри медленно двинулся к двери, держа наготове кольт. И вдруг что-то горячее капнуло ему на руку. Его передернуло, он отшатнулся в сторону. Потом, сделав над собой усилие, протянул руку – и снова почувствовал, как на ладонь упало что-то горячее и мокрое.

И тут все понял! Его выстрел попал в цель. Поэтому-то он и не слышал характерного звука, когда перезаряжают ружье. Поэтому не было и еще одного выстрела. А кровь, просачиваясь сквозь щели в потолке, капала на пол. Именно этот звук и сводил его с ума, перепугав чуть ли не до смерти.

Дестри потряс головой, стараясь избавиться от неясного чувства тревоги. И в ту же минуту услышал голос – кто-то снаружи громким шепотом позвал:

– Хэнк, Хэнк!

Наступила тишина, а через некоторое время тот же голос с беспокойством повторил:

– Ну что, Хэнк, ты прикончил его?

Дестри в темноте торжествующе улыбнулся. Значит, Хэнк не один заманил его в ловушку! Ну что ж, не один и заплатит за это!