Текст книги "Чалын – дочь снежных вершин. Книга 1. Южные ветры"

Глава 17. В поисках Казыра

Задерживаться в лагере путники не стали. Удравшие с поля боя вояки в любой момент могли вернуться с подмогой, уж больно их прельщала обещанная за девочку награда. Наспех перекусив, друзья пополнили съестные припасы, отпустили толстяка на все четыре стороны и отправились к Мёртвому лесу. Учинчи Кулака, конечно же, прихватили с собой. Его посадили на Чыдамкай-Кара, перед Кыркижи, но предварительно заставили превратиться в барсука. Обращённый в зверя Учинчи Кулак был намного легче, нежели в своём истинном человеческом обличии. На задней лапе ему затянули петлю, чтоб не сбежал, а другой конец верёвки человек-гора намотал себе на запястье и зажал в кулаке.

Прошло много дней. Путь был долог и труден: сквозь непролазные дебри Боджингского ханства, через таёжные сопки да глубокие, утопающие в седых туманах лога. Чужие аилы друзья обходили тайными тропами, о которых знал лишь человек-барсук, и по пути им не встречались даже охотники. Привал устраивали редко. Снеди хватало, ели досыта, ни в чём себе не отказывая, а вот выспаться, напротив, никак не удавалось. Казалось, только сомкнёшь глаза, как снова пора вставать и отправляться в путь. О хорошем отдыхе оставалось только мечтать. Пером друзья пользовались крайне редко, тайком от человека-барсука. Проверяли, насколько правдиво тот указывает дорогу. А он и не врал – боялся разоблачения.

Первое время Учинчи Кулак и думать забыл о побеге. Однако позже он осмелел, и уже бывало строил планы, как бы ловчее улизнуть. Размышляя об этом, человек-барсук украдкой косился на Чалын, а та не обращала на него никакого внимания. Тогда у барсука закрадывались сомнения в даре девочки, и он тайком пытался освободиться. Но стоило ему ослабить на лапе петлю, как богатырь снова её затягивал и награждал незадачливого беглеца увесистым тумаком. Учинчи Кулака это усмиряло, но лишь на некоторое время. Он прекрасно понимал: встреча с Казыром сулила беду. Одноглазый шаман не простит предательства, а до Мёртвого леса оставалось лишь рукой подать. Нужно было что-то делать. Вот только что?

«А если их запутать и по ложному пути направить? А что?! Завести в болото, и пока они выбираться будут, я как раз… – размышлял Учинчи Кулак. – Хотя нет, кызычак догадается. Она меня всегда поправляет, когда я от верного пути отклоняюсь, словно сама дорогу знает, а меня проверяет. В обмане заподозрят – хуже будет».

От этого замысла ему пришлось отказаться. Учинчи Кулак осмотрелся и поймал на себе взгляд Чалын.

– Далеко ещё? – спросила она.

Услышав слова девочки, задремавший Кыркижи дёрнул верёвку, отчего барсук чуть было не свалился с коня. Он просто чудом удержался на широкой спине Чыдамкай-Кара. Учинчи Кулак сильно разозлился, однако гнев свой утаил. Богатырь же, удостоверившись, что пленник на месте, снова заклевал носом.

– Далеко, – ответил барсук.

Чалын взглянула на коней. Склонив головы к земле, те вяло переставляли копыта. Высокие луговые травы нежно поглаживали их бока, и они засыпали. Затем девочка перевела взгляд на Кыркижи. Склонившись к гриве вороного, богатырь снова дремал. Опустив глаза, Чалын посмотрела на Рыса-Мурлыса. Тот спал, сладко посапывая. Да и сама девочка пребывала в полудрёме – всем требовался отдых.

– Привал, – произнесла Чалын так тихо, что никто из друзей даже и ухом не повёл. – Привал! – громче повторила она.

Услышав команду, кони остановились, рысёнок приподнял голову, а богатырь спросонок дёрнул за верёвку так, что барсук слетел с Чыдамкай-Кара и повис вниз головой.

Стоянке путники несказанно обрадовались и все как один решили обед променять на сон. Умяв вокруг траву да разгрузив коней, друзья выставили рысёнка дозорным, а сами улеглись отдыхать. Рыс-Мурлыс не возражал, удобно устроившись у арчимака, он принялся проверять его содержимое, при этом присматривая за барсуком. Тот вертелся у ног Кыркижи не находя себе места.

Чуть погодя Учинчи Кулак всё-таки улёгся и, притворившись спящим, стал внимательно наблюдать за караульным в надежде на то, что тот скоро тоже уснёт. Человек-барсук давно подметил, как любит поспать пятнистый сторожевой. Смекнув о замысле пленника, Рыс-Мурлыс несколько раз с притворством зевнул и, растянувшись на траве с закрытыми глазами, засопел.

Немного выждав, Учинчи Кулак принялся высвобождаться. И так и эдак крутил он на ноге петлю, а та всё никак не давалась. Увлёкшись верёвкой, барсук даже не заметил, как со спины к нему подкрался Рыс-Мурлыс.

– Далеко собрался? – спросил рысёнок.

От неожиданности незадачливый беглец подпрыгнул и, указав взглядом на верёвку, испуганно промолвил:

– Си-си-сильно трёт, решил вот ослабить и только.

– И только?! Да я вот сейчас уколю тебя в зад как следует и только, – показав когти, с угрозой прорычал Рыс-Мурлыс. – Ты лучше со мной не шути! Понял?

В ответ Учинчи Кулак смиренно закивал, хотя внутри его переполняла злоба. Он ненавидел рысёнка и хоть сейчас готов был с ним сразиться, да только барсук понимал: из этой затеи ничего хорошего не выйдет. И ему ничего не оставалось делать, как снова ждать подходящего для бегства момента.

Спустя некоторое время Рыс-Мурлыс себе на смену растолкал Кыркижи. Едва открыв глаза, тот по привычке дёрнул на себя верёвку, пленник оказался на месте. Чтобы взбодриться, богатырь растёр ладонями заспанное лицо и всё своё внимание отдал Рысу-Мурлысу. Разъяснив жестами о намерении барсука бежать, рысёнок лёг спать, а человек-гора принялся охранять друзей и стеречь пленника. Поначалу Кыркижи держался, но недосыпание сказывалось. Его отяжелевшие веки прикрывались, а голова клонилась к земле. Поклёвывая носом, человек-гора то и дело дёргал верёвку, да так и уснул. И ему сразу же привиделся сон: будто бы барсук стянул с себя петлю и накинул её на лапу рысёнку. Богатырь глядит на себя со стороны, как подёргивает он верёвку и чувствует что пленник на месте, а Рыс-Мурлыс посапывает себе, как ни в чём не бывало.

– А! – проснувшись, крикнул Кыркижи, да так сильно дёрнул бечёвку, что барсука протащило по траве к его ногам.

– Да сколько можно меня дёргать? Здесь я, здесь! И бежать никуда не собираюсь! – завопил Учинчи Кулак.

«Как хорошо, что это был всего лишь сон», – успокоившись, подумал богатырь.

– Что случилось? – спросила Чалын.

Богатырь поймал на себе пристальные взоры проснувшихся друзей.

«Этакий стыд – уснул», – подумал человек-гора.

– Кыркижи, что случилось? – снова спросила девочка.

– Да-а-а… Бежать надумал, – покраснев, ответил человек-гора, и отвёл глаза на барсука.

– Ну, хоть в этот раз меня понял, – пробормотал рысёнок, растянувшись на траве.

Все снова улеглись. Потянувшись с истомой, Кыркижи глубоко зевнул, затем поднялся на ноги и принялся разминаться, чтобы отогнать дремоту.

– Эх! Эх! – повторял человек-гора, то сводя, то разводя руки перед своей необъятной грудью.

Улёгшись на траву, Учинчи Кулак совсем было отчаялся бежать, как вдруг услышал далёкую мерную поступь коней.

«Вот моё спасение! – припав ухом к земле, подумал он. – Сюда! Точно сюда идут! Да их не мало. Караваны наше ханство стороной обходят, выходит, это воины. Точно, воины. Наверняка на подкрепление к Боджингу направились. Возможно, скоро будут здесь, если не вздумают остановиться. Только бы не свернули. Грядёт моё время, совсем немного осталось. И уж тогда я поквитаюсь с этим недотёпой богатырём и его дерзким пятнистым другом».

– Что слышно? О чём призадумался? – спросил Кыркижи.

– Ни-ни… Ничего особенного, совсем ничего, – вздрогнув, человеческим голосом ответил барсук.

– Врёшь?

– Нет-нет, лишь шум дождя и всё. Больше ничего не слыхать.

– Смотри у меня! Обман учую – не поздоровится!

К вечеру небо нахмурилось. Вдали виднелась сплошная серая завеса, переливающаяся вспышками яркого света. Повеяло прохладой. Растолкав друзей, Кыркижи предложил подыскать для ночёвки более подходящее место. Предложение богатыря все одобрили, ночь предвещала быть тёмной и сырой. Да и отдохнуть надо было как следует, а уж потом идти дальше. А вот барсуку идея не понравилась. Бегая туда-сюда по проторённой им же тропе, он негодовал, а поделать ничего не мог.

Погрузив поклажу на коней, путники двинулись на поиски места для ночлега. Долго искать не пришлось. Решили остановиться под сводом трёх высоких осин, стоящих вблизи друг от друга. Пока Чалын разгружала коней, а рысёнок собирал хворост, человек-гора натягивал верёвку меж зеленовато-серых стволов. Неподалёку от стоянки Рыс-Мурлыс нашёл молодую переломленную осину. По всей видимости, деревце совсем недавно сломал разгулявшийся не на шутку ветер – её листья ещё не успели высохнуть. Ветки осины сгодились для покрова, и шалаш был скоро готов – небольшой, но вполне уютный. Путники прекрасно понимали, что в промозглую погоду враг вряд ли высунет нос из аила, а потому осмелились развести небольшой костёр. У огня и под навесом можно было смело пережидать ненастье. Отужинав, друзья улеглись спать, а Чалын вызвалась их охранять. Один за другим все быстро погрузились в сон. Даже Учинчи Кулак, и тот наконец-то успокоился. Топот приближающихся коней стих, и раздосадованный барсук улёгся у осины.

«Скорее всего, лагерь разбили, – предположил он. – К утру едва ли подоспеют. А от кызычак мне точно не уйти!»

Смирившись с горькой судьбиной, Учинчи Кулак закрыл глаза и сразу же уснул.

Думая об отце, Чалын полночи наблюдала зарницу. Яркие вспышки света молчаливо перекатывались в курчавых тучах небосклона. Дул лёгкий ветер, тихо шелестела листва. Пахло влагой, но дождя так и не последовало, он попросту прошёл стороной. Остаток ночи Кыркижи и Рыс-Мурлыс поделили на двоих. Коней решили не беспокоить, им и так приходилось нелегко – целый день, а то и ночь на ногах с поклажей и седоками.

Наутро полные сил и отваги путники снова отправились в путь. Пребывая в прекрасном расположении духа, они шутили и задушевно беседовали:

– Эх, что может быть лучше отменного отдыха?! – возвышенно сказал Ак-Боро. – Без него в дороге не обойтись. Выспишься и усталости как не бывало, да и настроение поднимается.

– Сначала хорошее питание, а уж потом сладкий сон, – полизывая лапу, ответил рысёнок, немного помолчал, а после добавил, – но прежде всего – славная охота. Ведь что поймаешь – то и поешь.

– А огонь?! – добавила Чалын. – Без него пищу не приготовить и не обогреться.

– Ну да, ну да, – согласился Рыс-Мурлыс, припоминая, как последний раз нежился он у костра, – бока погреть одно удовольствие.

– А друзья?! – добавил Чыдамкай-Кара.

– Верно, – ответила Чалын, – без них пропадёшь.

– Да и со словечком путь короче кажется, – добавил Ак-Боро.

Преодолев очередной перевал, путники спустились к мелководной реке, петляющей вдоль серых отвесных склонов глубокого ущелья. Её ледяная вода журчала на частых перекатах, а в редких омутах молчаливо затуманивалась. Белёсые испарины тянулись к пологим берегам, где растворялись среди позеленевших от моха и лишайника камней. В расщелине было холодно и сыро, казалось, даже скалы, и те источали влагу.

Охваченный волнением Учинчи Кулак постоянно крутил головой, всматриваясь в тень каждого дерева, прислушиваясь ко всякому звуку.

– Это тот самый Мёртвый лес? – рассмотрев впереди заросшие деревьями склоны, спросил Ак-Боро.

Вздрогнув, перепуганный барсук ответил:

– О-о-он самый.

– Ну, вот и хорошо, – обрадовалась Чалын. – Осталось лишь Казыра найти.

– Да вроде лес как лес, ничего особенного, – выдал Рыс-Мурлыс.

– Веди нас к каму, – потянув за верёвку, сказал Кыркижи.

– Да вы просто не представляете, какой это лес! – дрожащим голосом завопил Учинчи Кулак. – Мёртвым он только зовётся, а на самом деле лес живой. Он слышит, видит тебя и даже чувствует. Живым оттуда не выбраться. Нет, я с вами дальше не пойду! Что хотите со мной делайте, но дальше…

Словно в подтверждение к сказанному, над головами друзей раздался рокот камнепада. Цепляясь друг за друга, острые камни стремительно низвергались по осыпному склону горы. Сметая всё на своём пути, грохочущая каменная масса неслась прямо на путников. И будь те чуть ближе к горе, беды бы тогда не избежать. У самого подножия скалы глыбы снесли высокую сосну и остановились. Дерево рухнуло, и своей пушистой макушкой чуть было не придавило Кыркижи. Благо, проворный Чыдамкай-Кара вовремя отскочил в сторону. Взмахнув руками, богатырь пошатнулся, но в седле удержался, а вот верёвку из руки выпустил, и барсук слетел с коня.

Оказавшись на земле, Учинчи Кулак не растерялся и, нырнув под ствол поваленной сосны, бросился бежать.

– Стой! – прорычал рысёнок, кинувшись вдогонку.

На сей раз беглецу повезло, скальная расщелина оказалась совсем близко и он, юркнув в трещину, скрылся в темноте. Следом, во мраке растворилась верёвка.

– Ушёл! – крикнул Рыс-Мурлыс.

– Удрал-таки, – с досадой повторил Кыркижи.

Приблизившись к расщелине, человек-гора спрыгнул с Чыдамкай-Кара, опустился на колени и принялся всматриваться в темень.

– Костёр надо разжечь, сверху травы сырой накидать и он точно от нас никуда не денется – вылезет, – предложил богатырь. – Уж лучше сам выходи! Слышишь?

Но из трещины ответа так и не последовало.

– Он нам больше не нужен, – сказала Чалын.

– Как не нужен?! – удивился Рыс-Мурлыс. – Мы уйдём, а он выскочит оттуда и бегом к Казыру, и всё ему про нас выложит!

– Рыс, может быть и так. Но сам подумай, ещё неизвестно куда щель эта ведёт. Может, Учинчи Кулак сейчас в сторонке стоит и над нами посмеивается. Мы будем костёр жечь, а он к каму спешить.

Приняв слова Чалын всерьёз, Кыркижи огляделся, но никого не увидел.

– А я думаю, этот трус не осмелится к Казыру явиться, – сказал Ак-Боро, – вы видели, как он дрожал от страха, когда мы в ущелье спускались?

– Его трясущиеся лапы я на себе чувствовал, – ответил Чыдамкай-Кара.

Предположив, что Учинчи Кулак подслушивает разговор, Ак-Боро, подмигнув друзьям, продолжил:

– Вы только представьте, что кам с барсуком сделает, узнав, что это именно он нас к его логову вывел.

– Думаю, ничего хорошего, – откликнулась девочка.

– И я про то же, – продолжил белогривый конь, – в руки Казыру барсуку сейчас лучше не попадаться.

– Да и нас сторониться, – громко прорычал Рыс-Мурлыс.

– Точно, ему бы впору лапы поскорее уносить, – высказался Чыдамкай-Кара.

– Пока ещё цел, – добавил рысёнок.

Учинчи Кулак всё прекрасно слышал, и от разговора путешественников ему действительно стало не по себе. Дождавшись, пока голоса удаляющихся неприятелей стали едва различимы, он, преисполненный страхом, покинул расщелину и бросился наутёк. Барсук бежал, что было сил, и утешал себя мыслями о том, что в скором времени Казыр расправится с путниками, так и не узнав, как же им удалось на него выйти.

А между тем, позабыв о беглеце, полные отваги путешественники неуклонно следовали к Казыру. Ближе к подлесью крутые склоны ущелья становились более пологими. Перо указало в гору и друзья не замедлили подняться.

Лес вовсе не был ужасным, как описал его барсук, а даже, наоборот, завораживал своей сказочной красотой. Сплошным нежным покрывалом густой мох застилал подлесок. Среди позеленевших валунов тянулись к небу стройные сосны. Стволы молодых деревьев от самых корней и до нижних веток покрывали мох и лишайник. Меж камнями пробивалась сочная трава. Коням она пришлась по вкусу, и они с большим удовольствием пощипывали её дорогой. Да и рысёнок не преминул слегка поразмяться, перепрыгивая с места на место, он вырывал траву зубами и, пожевав немного, тут же выплёвывал. Однако с каждым шагом деревья становились всё выше, их кроны смыкались, лес мрачнел.

Очень скоро друзья вышли к утопающей в седом тумане лощине. Её пологие склоны оказались очень скользкими, и перед тем как спуститься, Чалын и Кыркижи спешились. Ведя в поводу коней, они осторожно сошли вниз и оказались у заболоченного мутного озерца с заросшими камышом берегами. Обогнув его, путники остановились, чтобы оглядеться. Туман сгущался, краски тускнели. На подгнивших от сырости соснах осталось лишь немного пожухлой хвои, а поросшие лишайником кусты и вовсе потеряли листья. Мох на камнях пожелтел.

– Жуткое местечко, – подметил Ак-Боро, приклонив перед девочкой колени.

– Да уж, – усевшись в седло, промолвила Чалын. – Деревья здесь давно света не видывали.

– И птиц не слышно, – подметил Кыркижи, оседлав вороного жеребца.

– Это точно, – запрыгнув на Чыдамкай-Кара, сказал Рыс-Мурлыс.

И путники двинулись дальше. Мёртвая тишина всецело поглотила лес, лишь под ногами коней хлюпала вода и чавкала грязь. Рассматривая искорёженные деревья, замшелые кучи валежника да гнилые колоды у болот, друзья всё шли и шли, пока вовсе не забрели в топь. Ноги Чыдамкай-Кара увязли, его медленно засасывало в трясину.

Спрыгнув с коня, богатырь решил вытянуть друга за повод, да и не заметил, как сам оказался по пояс в вязкой болотной жиже. Кыркижи прилагал большие усилия, чтобы выбраться, но от этого становилось лишь хуже. Топь нещадно поглощала обоих.

– Не шевелитесь! – крикнула девочка.

Мечом она срубила длинную сухую ветку ближайшего дерева и протянула её богатырю. Схватившись за неё рукой, человек-гора подтягивался сам и тянул за собой Чыдамкай-Кара. Остальные пытались вытащить друзей, но вместо этого сами приближались к трясине.

– Не выходит, – прокряхтел рысёнок.

В этот момент ветка с треском сломалась, и Чалын вместе с хвостатыми помощниками упала в грязь, а Чыдамкай-Кара и Кыркижи пуще прежнего погрузились в трясину.

– Дерево рубите! – с трудом выкрикнул человек-гора.

Трясина сдавливала грудь, дышать становилось всё тяжелее.

– Не успеем! – крикнула девочка. – Рыс, вся надежда только на тебя. В одном из тюков на Чыдамкай-Кара верёвка, её нужно достать.

Не мешкая, рысёнок прыгнул на окружённую зыбуном кочку, затем перепрыгнул на бугорок поменьше и уже с него запрыгнул на спину богатырскому коню. Развязав вьюк, бесстрашный спасатель принялся ворошить вещи в поисках верёвки. Её там не оказалось, и он взялся за второй тюк.

– Рыс, быстрее! – отчаянно прокричала Чалын.

Трясина беспощадно затягивала. Кыркижи уже скрылся по плечи, у Чыдамкай-Кара торчала лишь голова и шея, а Рыс-Мурлыс всё ещё копошился в скрытом жижей вьюке.

– Нашёл! – наконец-то выкрикнул рысёнок.

Вынутую из грязи верёвку он кинул Чалын. Одним её концом девочка обвязала сосну, другой бросила Кыркижи. Ухватившись за вёревку рукой, богатырь стал выбираться сам и тащить за собой Чыдамкай-Кара. Старое дерево оказалось довольно-таки крепким, и человек-гора вместе с конём выбрался из трясины. Возле спасительной сосны промокшие, грязные путники решили отдышаться.

– Вот растяпа, как же я барсука упустил?! Он бы нам сейчас как раз сгодился. – Принялся бранить себя человек-гора. – Перо же напрямик указывает – в самую топь, а барсук тропы обходные знает.

– Верно, Кыркижи, но мы и без него справимся, – ответила Чалын. – Правда, Рыс?

В ответ рысёнок кивнул и, сунув нос в арчимак, раздосадовано сказал:

– Р-р-да! Еды-то совсем не осталось, вся с грязью смешалась.

Рыс-Мурлыс вспомнил, как невзначай раскрыл сумку с припасами, когда искал верёвку, и всё съестное тут же покрылось илом.

– По твоей вине и Чалын с Кыркижи теперь не во что переодеться, – добавил Ак-Боро, – ты же все их вещи повыкидывал.

– Ну и ладно.

– Тебе ладно, а им каково?

– Этакие похвалы за спасение? – возмутился Рыс-Мурлыс. – Да ты только и можешь, что поклажу возить, а больше от тебя нет прока! Забредёте куда ни попадя – спасай вас потом.

– Постой-ка, – вмешался Чыдамкай-Кара. – Думается мне, это ты про меня сказал?!

– А ты вообще помалкивай! Что-то разговорился. Ни благодарности от тебя, ни признания не дождёшься, лучше бы спасибо сказал…

Не понимая в чём суть размолвки, человек-гора молчаливо наблюдал за хвостатыми друзьями. Перепалка переходила в ссору.

– Немедленно замолчите! – вмешалась Чалын. – В логове кама ругаться вздумали. По-моему на вас эта омерзительная вонь так дурно влияет.

И в самом деле, смрад здесь стоял невыносимый. Зеленоватая жижа пузырилась, источая невыносимый запах тухлых яиц. Зловоние исходило и от перепачканных грязью путников.

– Я думаю, надо вернуться и болото обойти, – продолжила девочка.

Предложение Чалын одобрили все до одного, прекрасно понимая, что нет прока от короткого пути, сулящего погибель. Срубив пару прочных шестов, друзья побрели обратно. Передвигались крайне осторожно. Прощупывая дно длинными палками, ступали след в след, коней вели в поводу.

Выбравшись из болота, путники двинулись дальше. Кони привычно месили копытами грязь, всадники настороженно осматривались, даже не подозревая о том, что за ними уже давно наблюдает глазастый помощник Казыра – чёрный ворон. Перелетая с дерева на дерево, молчаливая птица неуклонно следовала за путешественниками.

В очередной раз проводив взглядом незваных гостей, остроглазый ворон спорхнул с ветки и скрылся в тумане. Огибая деревья, он летел над болотами, пока не оказался у юрты одноглазого шамана.

Увидев встревоженную птицу, Казыр протянул навстречу руку и ворон нашёл на ней место.

– Кускун-Кара, какую весть ты принёс? – спросил одноглазый шаман, заглядывая в глаза своему пернатому помощнику.

В тот же миг старик утонул в бездонном взоре птицы. Погрузившись в воспоминания ворона, Казыр ясно увидел двух крепких коней, несущих на себе трёх седоков: девочку, богатыря и рысёнка. Сквозь туманную пелену он разглядел лица людей и был ошеломлён.

«Чалын?! Как здесь она оказалась? Кто про проклятие ей рассказал?»

Вернувшись из воспоминаний крылатого вестника, Казыр, прищурив глаз, спросил:

– Кускун-Кара, кто в лес мой их привёл, покажи?

Но не было ему ответа.

– Ты и сам не знаешь?!

Приоткрыв клюв, ворон наклонил голову и виновато посмотрел на шамана. Ничего он не мог сейчас сказать Казыру.

– Да, друг мой, – прошептал Казыр, поглаживая птицу, – ты слишком долго молчал. Теперь настало время, и я разрешаю тебе говорить.

Подкинув птицу, шаман прокричал:

– Лети! Лети к ним и остальных созывай!

Ворон растворился в тумане, и Казыр тихо продолжил:

– А я чуть позже подойду.

Зоркий Кускун-Кара без труда отыскал путников и, усевшись на искорёженную ветку сосны, хрипло прокричал:

– Кар! Кар!

От истошного крика кони остановились, седоки настороженно замерли.

– Вон он, смотрите! – выкрикнул рысёнок, указав лапой на большую чёрную птицу.

Ворон каркнул громче прежнего.

– О чем это он? – спросил человек-гора. – Неужто каму о нас рассказывает?

– Нет, – ответила Чалын, – помощников созывает.

– Сейчас он навсегда умолкнет, – вскинув лук, сказал богатырь.

– Кар! – раздался крик сзади.

Обернувшись, путники увидели ворона чуть поменьше. Подав голову вперёд, тот слегка наклонился и снова прокричал:

– Кар! Кар! Кар!

Натянув тетиву, человек-гора уже собрался пустить стрелу, как вдруг на него сзади напала чёрная птица. Она больно клюнула в шею и тут же улетела.

– Ай! – вскрикнул богатырь, схватившись рукой за рану.

– Кар! Кар! Кар!

– Надо торопиться, Казыр наверняка о нас знает и может уйти, – обеспокоилась Чалын.

– Одного я всё же достану, – уверил человек-гора и, выпрямившись, пустил-таки стрелу.

Перья разлетелись в стороны и поражённый ворон упал.

– Ак-Боро, вперёд! – тронув поводья, крикнула девочка.

Белогривый жеребец пустился вскачь, за ним следом устремился Чыдамкай-Кара. Из-под копыт полетела грязь. Кони мчались размашистой рысью, но птицы не отставали. Их громкие крики доносились с разных сторон всё чаще и чаще. Неведомо откуда вороны слетались в чёрную остервенелую стаю. Птиц стало невероятно много. Преследуя путников, они перелетали с ветки на ветку, их голоса сливались в жуткий гомон.

– Кускун! Кар! Кар-р-р! – прогорланил Кускун-Кара.

Услышав своего предводителя, птицы разом поднялись в воздух и закружились чёрным вихрем. Оказавшись в центре ужасной круговерти, друзья были вынуждены остановиться.

– Держимся вместе! – вынув меч, прокричал Кыркижи.

В руке Чалын сверкнул клинок, Рыс-Мурлыс выпустил когти. И в тот же миг на путников напало вороньё. Одна за другой птицы складывали крылья и стрелами летели вниз. Каждая из них своим острым клювом норовила угодить точно в голову. Они безжалостно клевали, ожесточённо били крыльями, трепали когтями. Атаковав, одни птицы сразу же улетали, а им на смену уже летели другие.

– Глаза берегите! – прикрывшись рукой, выкрикнула Чалын.

Девочка храбро отбивалась мечом, но натиск пернатых врагов оказался слишком сильным, и она упала. В непроглядной круговерти в тот же самый момент появился разрыв, и в него ворвался разгневанный шаман.

Облепившие Чалын птицы разлетелись, и прямо перед собой она увидела Казыра. Выпучив глаз, тот с ненавистью занёс свой кинжал над девочкой и попытался нанести им смертельный удар. Но Чалын откатилась в сторону, и изогнутый клинок прошёл мимо. Вскочив на ноги, дочь хана бросилась к шаману, но тут её снова окружили птицы.

– Шилемир[63]63
  Шилемир – бранное слово обозначающее «чёрные силы», а также «подлый».


[Закрыть]! – раздалась брань Кыркижи. – Да сколько их тут?