Текст книги "Игра Лазаря"

В кухне Лазаря снова кольнуло дежавю. Комната была почти такой же, какой он ее запомнил, с небольшими мажорными отличиями. Здесь не было дефицита воды или еды, кухонная посуда находилась на положенных местах, холодильник мерно гудел компрессором. Лазарь взглянул в окно и не поверил – неужели ему хватило духу спуститься отсюда по веревке, свитой из простыней?!

Чай-кофе Яника не предлагала. По всему было видно, что она боится рассиживаться подолгу.

– Ну так куда мы едем? – Она оперла на руки беззаботно улыбающееся личико. Вся поза излучала неприкрытый скептицизм.

– Поедешь к нам жить, – без обиняков выдал Лазарь.

Брови девушки поползли вверх. Она обвела взглядом сначала его, потом Сенса – и улыбка стала еще шире.

– К вам – куда? Вы вместе живете?

Сенсор вспыхнул, как новогодняя елка, разъяренно зашевелил ноздрями. Еще немного – и он достигнет точки кипения.

– Мы не любовники, если ты об этом, – пояснил Лазарь, а Сенс заалел еще ярче. – Что касается куда, то в Недвиговку – это в пятнадцати километрах от города. Там у нас дом. Есть крыша, кровати и даже толчок. Общежитие, конечно, то еще – людно, шумно и все такое. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. – Он обвел кухню мрачным взглядом. – Всяко лучше, чем здесь.

Яника продолжала подпирать голову руками с вежливым недоумением на лице. На мгновение оно показалось Лазарю фальшивым, как шестой палец, но он сразу отогнал от себя эту мысль.

– И чем мы будем там заниматься?

– Скажем так: работать на благо человечества. Спасать заблудшие души и тому подобное.

– А оплачивают нашу работу те самые души? Или на благо человечества трудятся на безвозмездной основе?

Лазарь представил себе лицо Матвея, доведись тому услышать о безвозмездной основе.

– Мы работаем по системе киллеров: нам платят не клиенты, а заказчик. И он всегда один.

– Интересно. А какую цель он преследует?

Лазарь поймал на себе предостерегающий взгляд Сенса. Они коснулись весьма щекотливой темы. Яника спрашивала о Меценате – человеке, о котором Лазарь и сам бы хотел кое-что расспросить.

Меценат оплачивал весь банкет – это все, что они знали. Он находил те Игры, что соответствовали его замыслам (в большинстве своем они отходили Матвею, как более опытному Бегуну), и игнорировал те, что таковым не соответствовали. Нередко эти Игры потом «подхватывал» Сенс.

– Мы не знаем, – ответил Лазарь, не покривив душой. – Есть мнение, что он просто хороший человек.

В последнем Лазарь сомневался, ведь прекрасные поступки, как и плохие, чаще всего преследуют корыстную цель.

Глаза Яники подозрительно сощурились:

– У вас там какая-то община или секта, да? А вы типа вербовщики.

Сенсор достиг точки.

– Да какие еще вербовщики! Лазарь не так выразился…

Он умолк, запоздало сообразив, что сам выразился сейчас как-то не так.

Недоумение на лице девушки сменилось страхом. Она, наконец, подняла голову и выпрямилась:

– Лазарь? Значит, действительно секта…

«А ведь она права, – подумал Лазарь, – мы и есть секта. Для непосвященного человека любые уверения в обратном будут так же убедительны, как откровения Джорджа Адамски[8]8
  Джордж Адамски – известный мистификатор, многократно описывавший свои контакты с «жителями Венеры».


[Закрыть] о венерианских звездолетах. Без эмпирических доказательств их организация есть не что иное, как культ. По некоторым признакам, даже деструктивный. Поговорка „Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать“ в данном случае возводится в разряд правила».

– Я тебе сейчас кое-что покажу, – сказал Лазарь прежде, чем Сенсор успел раскрыть рот. – Тебя это может напугать, даже шокировать. Скорее всего, будет и то и другое. Но это многое прояснит, причем быстро и без лишней болтовни.

Лазарь протянул руку через стол и коснулся пальцев Яники. Ее кожа была тонкой и сухой, как папирус, будто кровь, вытекшая из этого тела в ту злосчастную ванну, так и не восполнилась до конца.

Яника не отдернула руку, и Лазарь крепко сжал ее ладонь. Вот тогда она испугалась по-настоящему.

– Ты что делаешь? – Она напряглась и попыталась вырваться, но хватка Лазаря была крепка. – Ваня, отпусти!

Лазарь еще крепче сжал пальцы:

– Меня зовут не Ваня.

Удаленный контакт через прядь волос в сравнении с прямым контактом – все равно, что телефонный разговор в сравнении с личной встречей. Погрузиться в инсон не труднее, чем войти в комнату. Но сейчас он должен войти туда не один – предстояло протащить с собой еще одного человека. А это гораздо труднее.

– Вам надо соединиться.

Пальцы Лазаря быстро занемели, стало трудно говорить. Его ладонь и ладонь Яники слиплись друг с другом, как будто на каждую выдавили по тюбику суперклея.

– Что происходит? – в ужасе взвизгнула Яника. – Что со мной происходит?

Ее утягивало в Симплонский тоннель. Теперь только рука Лазаря сохраняла связь с реальностью; разожми он ее, и Яника могла никогда уже не вернуться. Для инициируемых новичков первое погружение в собственный инсон без подстраховки извне – неизменный риск не найти дорогу обратно. В реальности такие счастливчики впадают в сопор, из которого уже редко когда выбираются.

– Что это? – повторила девушка, слабея. – Что проис…

Закончить фразу не хватило сил. Зрачки закатились, глаза превратились в бельма, голова запрокинулась назад. Она стала заваливаться на спину и непременно упала бы со стула, если бы не рука Лазаря. Вовремя подоспевший Сенсор придержал за плечи уже бесчувственное тело.

– И как мне раскорячиться, когда отключишься ты? – донесся до уходящего сознания Лазаря приглушенный голос друга.

Проход через Симплонский тоннель не похож на побег из реальности. Скорее, реальность отступает, открывая другую, новую.

– Бросишь девку… подхватишь меня… – коснеющим языком ответил Лазарь, но так и не понял, где сказал это – наяву или уже нет. Симплонский тоннель закрылся с одной стороны, а на другой уже брезжил в серебристой арке отсвет нового мира.

Все та же кухня, но теперь без Сенса. Лазарь и Яника сидели за столом друг напротив друга. С лица девушки исчез страх, осталось лишь непонимание. В большом чисто вымытом окне за ее спиной трепетали зеленые кроны.

Лето.

Яника наклонилась вперед и вгляделась в лицо Лазаря, как в миниатюру Похитонова[9]9
  Иван Похитонов – русский художник, известный своими миниатюрами.


[Закрыть]. Казалось, она уже видела его раньше, но никак не могла вспомнить – когда и где.

– Ваня?.. – наконец спросила она, и кожу между бровей рассекла вертикальная складка.

– Нет, – качнул головой Лазарь, – ты знаешь меня под другим именем. Попытайся вспомнить.

Складка на лбу стала глубже.

– Я не могу вспомнить даже свое имя. Как меня зовут?

Этот вопрос она адресовала себе, а значит, и ответ должна была дать сама.

– Ты знаешь.

– Яника, – чуть подумав, сообщила она. – По-моему, так.

Лазарь кивнул.

– Звучит не без пафоса, но есть мнение, что здесь мы носим свои настоящие имена.

Когда он услышал об этом в первый раз, то подумал, что это – самый нелепый романтический бред со времен концовки Ромео и Джульетты.

– Ты – Иван Смерсонов, – неожиданно заявила Яника, ткнув в Лазаря пальцем.

Шаг назад. Процесс воссоединения внешнего и внутреннего «я» происходил не совсем в соответствии с представлениями Лазаря. Ему почему-то казалось, что это должно произойти мгновенно, как озарение.

– Только по паспорту, – нехотя признался он.

– А я Катя, – еще раз поднапрягшись, вспомнила Яника. – Исакова Екатерина Андреевна.

– Да, тебя так тоже раньше звали, – подтвердил Лазарь. Внешняя половина явно пересиливала внутреннюю, но он решил не торопить события. – Больше – нет.

– Я что, обязана сменить имя?

– Официально – нет. Неофициально – тоже. Конечно, если оно тебе не нравится, можешь оставить прежнее.

– Нет-нет, – девушка закачала головой, – новое мне очень нравится. Я-ни-ка, – по слогам повторила она.

– Они всем нравятся, – поморщился Лазарь. – Но когда остановит полицейский патруль, советую назваться обычным именем. И паспорт тоже на всякий случай не выкидывай.

– А как твое настоящее имя?

Процесс воссоединения должен проходить автономно. Лазарь попытался вспомнить свою инициацию и не смог. Впрочем, это было давно. К тому же память, как холодильник, – протухшие продукты там долго не хранятся.

– Постарайся вспомнить сама, – повторил он.

В поисках ответа Яника огляделась по сторонам. Взгляд остановился на окне, сквозь которое в кухню проникали прямые солнечные лучи, уже изрядно припекавшие. Подул резкий ветер, и кроны деревьев, похожие на кудрявые зеленые афро, приветственно закивали.

Яника вздрогнула и посмотрела на Лазаря:

– Что это за место? Ну не молчи! Или я настолько шизичка, что уже не отличу зиму от лета? Где мы носим настоящие имена? Отвечай!

Вместо ответа Лазарь встал и вышел из кухни. Через пару минут он вернулся обратно, держа в руках несколько предметов. Он по очереди разложил на столе перед Яникой рулончик марлевого бинта, ржаной сухарь, чайную свечу в алюминиевой гильзе и журнал «Авторевю». Проделывая все это, Лазарь чувствовал себя Ричардом Алпертом, тестирующим на предмет избранности маленького Джона Локка[10]10
  Ричард Алперт и Джон Локк – герои сериала «Остаться в живых».


[Закрыть].

Яника зачарованно провела пальцами по лежащим на столе предметам. Потом подняла глаза на Лазаря, и морщинка между бровей вдруг разгладилась. Лазарь счел это хорошим знаком – похоже, лед тронулся. Пустые лакуны во внешней и внутренней памяти заполнялись удивительной смесью воспоминаний из двух жизней. Лазарь представил себе, как зубцы одной шестеренки вклиниваются в промежутки между зубцами другой, и наоборот.

Чтобы немного стимулировать ее память, он поднял со стола бинт, размотал немного и, чувствуя себя полным идиотом, обернул несколько раз вокруг своей головы. Пожалуй, лучшей иллюстрации к словосочетанию «дурацкий вид» не нашлось бы за всю его практику путешествий по инсонам. На столе еще оставались неиспользованными свеча, журнал и сухарь, но Лазарь надеялся, что до них дело не дойдет.

– Это место называется инсоном. – Он обвел широким жестом комнату. – Это – твой инсон.

Неожиданно мир вздрогнул. По воздуху покатились, как по поверхности озерной глади, вертикальные концентрические круги. Вскрик девушки отразился многократным эхом от стен тесной кухоньки, как если бы голос шел со дна колодца. Лазарь понял, что его выбрасывает из инсона. Пол под ногами исчез, следом за ним пропали все панельные перекрытия в нижних этажах. На долю секунды Лазарь завис в воздухе, как мультяшный персонаж; потом его с невероятной силой потащило, словно в воронку водоворота, в разверстую черную пропасть.

Лазарь очнулся на полу уже порядком надоевшей кухни. Слева лежал перевернутый стул, справа, как будто отдельно от тела, его правая рука. Кисть и часть предплечья онемели, как если бы он проспал на них всю ночь.

Потолок заслонила недовольная физиономия Сенса. Сильные руки помогли подняться. Яника лежала на полу с другой стороны стола. Без сознания.

Сенсор вытер пот со лба.

– Не знал, что с ней делать, – пробормотал он. – Что у вас произошло?

Лазарь вкратце объяснил:

– Она вытолкнула меня, как пробку из бутылки. – Он присел перед Яникой на корточки и откинул мизинцем рыжую прядь с красивого высокоскулого лица. – Целовать пробовал?

Сенсор присел рядом с самым озадаченным видом.

– Думаешь, застряла? Вы же оба провалились. Но ты умеешь выходить наружу, а ей мы как-то не успели дать мастер-класс.

– Да уж, было бы глупо. – Лазарь встал и подошел к мойке. – Сначала спасти ее, а потом своими же руками загнать в компанию к Чиполлино и его друзьям.

– И что будем делать? – Кажется, Сенс уже жалел, что вообще приехал.

Лазарь вынул из посудного шкафа стакан и наполнил его водой из крана. Потом вернулся к распростертому на полу телу девушки и снова присел на корточки. Она словно спала – дыхание было ровным, лицо безмятежным. Интересно, коматозники выглядят так же?

– Если она превратилась в растение, мы уже ничем не сможем помочь, – сказал Лазарь, перекладывая стакан в другую руку. – Остается только поливать.

С этими словами он плеснул водой прямо в лицо девушки.

– Сдурел! – Сенс запоздало оттолкнул руку с пустым стаканом. – Хочешь ее утопить?

– Ничего, сделаешь искусственное дыха…

Они замолчали, сраженные новым звуком, – девушка на полу слабо закашляла.

– Чтоб меня… – Сенсор вытаращился на Янику, как на чудо воскрешения.

Криво ухмыляясь, Лазарь отставил стакан в сторону. То, что Яника сумела найти выход самостоятельно, почему-то совсем не удивило его. Впечатлило – да. Но не удивило.

Откашлявшись, девушка вытерла рукавом лицо и приподнялась на локтях. Словно котенок, очарованный прыгающим на нитке бумажным бантиком, она переводила испуганный взгляд с одного молодого человека на другого, пока, наконец, не остановилась на…

– Лазарь. – Полушепотом сказала она. – Я тебя помню.

Губы Лазаря растянулись шире:

– Круто.

Перед тем как отвезти Янику в новый дом, нужно было заехать еще в одно место. На Буденновском проспекте Сенсор припарковал машину напротив большой «сталинки» с реставрированным фасадом и шикарным табачным магазином на первом этаже.

– Побудьте здесь, – велел Лазарь, выбираясь из машины.

Сенсор провожал его недовольным взглядом. Лицо Яники ничего не выражало. Казалось, выскочи из ближайшего переулка Годзилла и начни топтать прохожих в кровавые лепешки, оно и тогда осталось бы неизменным. Лазарь понятия не имел, как называется ее новое состояние, но подозревал, что у него много общего с шоком.

Вход в подъезд находился с другой стороны дома. Лазарь вбежал на крыльцо, в очередной раз поражаясь разнице, отличавшей зодчество тридцатых годов от массовых индустриальных застроек Хрущева. Каждый шаг на широкой лестнице отдавался эхом под сводами высоченных потолков.

Ему снова вспомнился инсон Яники. Брошенные квартиры, похожие на выпотрошенные хищниками туши, предметы домашнего быта, разбросанные по лестницам кусками внутренностей. Подъезды панельных девятиэтажек не идут ни в какое сравнение с размахом «сталинок», но эхо в доме Яники, усиленное тишиной омертвевшего города, ничуть не уступало здешнему. Особенно хорошо это чувствуется, когда в железную дверь барабанят десятки рук, жаждущих поймать тебя и разорвать на куски. Кажется, в летописи своей памяти Лазарь окрестил тот приснопамятный день «днем закрытых дверей». Сегодняшний, определенно, был днем старых воспоминаний.

Лазарь остановился напротив черной железной двери на третьем этаже и трижды нажал на кнопку звонка. Таким был условный знак для хозяина квартиры, введенный, по мнению Лазаря, исключительно для поддержания антуража таинственной организации. Как ни крути, а безымянная «секта», к которой все они принадлежали, едва ли нуждалась в подобных мерах предосторожности.

Дверь открыл мужчина чуть за тридцать. Лысый, как коленка, с рыхлым рябым лицом, он напоминал кого-то из известных актеров. Судя по помятому виду и домашнему халату из натурального шелка, еще недавно мужчина крепко спал.

– Привет, – хрипло поздоровался он. – Мы вроде на три договаривались. А сейчас, если я ничего не путаю, только два.

– Серьезно? – делано удивился Лазарь. – Так вот что я проспал в последнее воскресенье октября! Миль пардон, Симон Петрович. Я войду?

Мужчина в халате устало махнул рукой и зашаркал домашними тапками обратно в комнату.

Хозяин квартиры расположился в шикарном кресле в стиле ампир. Закинув ногу за ногу, он задумчиво рассматривал гостя, занимавшего точно такое же кресло напротив.

– Так, давай подытожим, – все тем же хрипловатым голосом предложил Симон Петрович. – Сейчас не перебивай, поправишь меня в конце, если я что-то упущу.

За что Лазарь уважал Симона, так это за рассудительный подход к делу. Всегда с чувством, с толком, с расстановкой. И главное – он никогда не спешил. Наблюдая за ним, Лазарь поневоле вспоминал мистера Винстона Вульфа из «Криминального чтива».

– Итак, примерно месяц назад вы нашли игрока. Молодая девушка с проблемами в семье, которую вы с треском «проиграли». О ней вы мне не сообщали, что не противоречит правилам, потому что за проигрыш мы не платим. Одновременно с ней вы слили еще одну Игру – мужчина средних лет, изнасилование. Как оказалось, отчим той самой девушки. О проигрыше меня известил Матвей, потому что это дело передал ему лично я. Он подробно изложил все детали, здесь никаких вопросов. Идем дальше. По твоим словам, девушка, с которой работали ты и твои ребята, не приняла предложение Ведущего Игры, но осталась жива. Тогда ты предположил, что она Эмпат, а около часа назад подтвердил это, и теперь бедная девочка сидит в машине, припаркованной у моего дома, и ждет, пока ты сообщишь мне, что взял ее в команду. Я ничего не пропустил?

– Э-э, пф-ф… может, пару деталей, – туманно ответил Лазарь.

В кратком пересказе Симона вся история звучала куда глупее, чем была на самом деле. Чтобы не выдавать своего смущения, Лазарь принялся изучать комнату. Здешняя обстановка почти не изменилась с его последнего визита – она вполне соответствовала креслам. Под ногами – настоящий иранский безворсовый ковер, меблировка под стать экспозициям Лувра или залам Фонтебло. Лазарь не раз задумывался о характере этой странной приверженности Симона к атрибутам роскоши, но так и не пришел к однозначному выводу.

– Не возражаешь, если я задам несколько вопросов? Нужно прояснить кое-какие моменты. Сам понимаешь, идти на поклон к Меценату с какой-то просьбой неподготовленным – все равно, что заботиться о прическе во время сна. Тем более с такой просьбой.

– Нет проблем.

Меценат был личностью, окруженной ореолом таинственности. Никто не видел его в лицо и не знал настоящего имени. Стремление к анонимности чем-то роднило его с боссами транснациональных корпораций. Как, впрочем, и с Ведущим Игры.

Но это было единственным, что их связывало. По крайней мере, насколько знал Лазарь. Поговаривали, что эти двое когда-то были заодно и чуть ли не закадычными друзьями, но потом разногласия во взглядах и целях развели их по разным углам. Дара была уверена, что Меценат и Ведущий – злейшие враги, Айма как-то высказала предположение, что они – один человек в двух ипостасях, а Сенс вообще сомневался в существовании обоих. Лазарь же к конспирологическим теориям относился скептически. По его мнению, на злейших врагов они не тянули (иначе бы уже давно нашли способ испепелить друг друга), но и друзьями не были. Скорее, их отношения напоминали деловые.

Единственным, кто знал Мецената лично, был Матвей. По крайней мере, он хвастался, что до встречи с Симоном дважды виделся с «шефом». Однако о подробностях тех встреч Матвей не распространялся даже перед Аймой – дескать, информация засекречена. По его словам, Меценат – довольно известная в России персона, миллионер и филантроп, активно занимающийся благотворительностью, озабоченный благополучием всего человечества и не преследующий никаких корыстных целей. Помогать «жертвам» Ведущего для него скорее хобби, нежели основная сфера деятельности. Что, впрочем, не помешало ему создать и отладить довольно крупную структуру с внушительным списком участников. Матвей не раз указывал на то, что их «ячейка» в Недвиговке – не единственная, а одна из многих, разбросанных по всей стране. Уверял даже, что Меценат ведет негласный учет побед и в конце года награждает «ячейку-победителя». Судя по тому, что за два года Лазарь не получил ни одного подарка, ростовский филиал результатами не блистал.

Каждая «ячейка» функционировала автономно. Меценат собирал и организовывал группу Эмпатов (нареченную, с легкой руки Яники, «сектой»), предоставлял жилье и платил за победы в Играх. Поражения не штрафовались, но и не оплачивались. Никакой бюрократии, никаких отчетов и докладов (вообще полное отсутствие бумажной волокиты), и, конечно, никаких налогов. Мецената нельзя было назвать принципалом. Скорее, он олицетворял некую высшую движущую силу, которая никогда не требует и не приказывает, а, скорее, предлагает. В остальном его подопечные были предоставлены самим себе. Роль Метатрона[11]11
  Метатрон – ангел-посредник, высший в сонме ангелов, стоящий непосредственно перед престолом Творца. Известен также как Князь Мира. Упоминается в иудаистской духовной литературе – Талмуде и Агаде.


[Закрыть] (для каждой «ячейки» куратор выбирался отдельно) была возложена на Симона Петровича.

– Итак, вопрос первый, – начал Метатрон, устраиваясь поудобнее в кресле. – Насколько ты уверен в девушке?

– Достаточно, чтобы прийти сюда, – ответил Лазарь. – Она не поддалась, если вы об этом. Не вызови я скорую, Яника сейчас обедала бы с Цоем.

«Не слушай, что они будут говорить, – зашептал из глубин долговременной памяти собственный голос. – Не поддавайся на искушения. Лучше умри».

Неожиданно к нему присоединился другой, незнакомый:

«Ручка была мокрой. С другой стороны ручка была мокрой».

Лазарь отогнал от себя этот шепот, как наваждение.

– Это хорошо, очень хорошо. – Симон Петрович выглядел действительно удовлетворенным. – Теперь меня интересует отчим девушки. Сегодня у него пропала падчерица. Сомневаюсь, что он не заметит.

– С ним тоже никаких проблем, – заверил Лазарь. – С недавних пор Калим полностью подвластен Ведущему. Ему и раньше было наплевать на дочь, а теперь и подавно. И потом, юридически Яника совершеннолетняя и может послать опекуна куда подальше, если захочет. По друзьям и соседям она скучать не будет – все уже знают, что последние три недели она провела не на курорте. Будьте спокойны, реноме шизички за ней закрепилось надолго.

– Хорошо, так и запишем.

Симон Петрович порылся в карманах халата, вынул на свет божий серебряный портсигар и коробок спичек. Вставил в губы длинную тонкую сигарету (Матвей презрительно называл такие «мышиными тампонами») и с наслаждением раскурил.

– В принципе, все вроде бы нормально. Не думаю, что Меценат будет сильно против, – проговорил Симон из клубов сизого дыма. – Ответ получишь через два дня. Да, и последнее. Что скажут твои ребята? Как-никак, еще один едок в доме, да и очередь в сортир на одного больше.

– О, не переживайте. – Лазарь плавно развел ладони, словно раздвигал дверцы лифта. – Я уверен, мои будут в восторге.