Текст книги "Игра Лазаря"

2

Оба с шумом ввалились в прихожую. Краем глаза Лазарь успел заметить тощую фигурку – махнув рыжими космами, она расторопно закрыла дверь.

Значит, девчонка здесь, но не одна. Нужно поскорей придумать, что говорить, пока гудящая голова не взмолилась о тайм-ауте.

Лазарь прислонился к стене и медленно сполз на пол, по-хозяйски раскинув длинные ноги. Дыхание и сердцебиение постепенно приходили в норму. Кровотечение над глазом уменьшилось, но он все равно зажимал рану ладонью. Повисшую тишину периодически разбавляла входная дверь, дребезжащая под натиском обезумевшего зверя.

– Да уж… восемь из десяти, – озвучил Лазарь первое, что пришло на ум.

Дара никак не отреагировала на реплику – стало быть, в обыкновенной для себя манере реагировала на собственную ошибку.

– Это типа по шкале дерьмовости? – поинтересовался белобрысый юноша, втащивший его сюда. Парень возвышался над Лазарем с самым недоверчивым видом. В одной руке подрагивал широкий кухонный нож.

– Да уж точно не по Рихтеру. Э-э, спасибо…

– Ей скажи, – перебил парень, кивая на подругу. – Ее квартира. А то хрен бы я тебя впустил.

Девушка стояла немного поодаль и разглядывала Лазаря с выражением нескрываемого страха на красивом лице.

«Неудивительно, что Сенс так быстро примчался», – мелькнула в голове шальная мысль.

Веснушчатое лицо, огромные, как у инопланетянки, васильковые глаза, чуть припухшие, словно от долгих поцелуев, губы – такие вполне в его вкусе. Очаровательные девочки-подсолнухи, всем букетам мира предпочитающие веник полевых ромашек. Сенс сразу клюет на эту внешнюю невинность и бросается в омут с головой, даже если на дне, в тиши и тине, его уже дожидается мохнатая компания чертей.

«А впрочем, – запросилась в голову другая мысль, еще безумней предыдущей, – ради такой можно и рискнуть».

Правда, сейчас рыжеволосая красавица была не в самой лучшей форме. На осунувшемся анемичном лице контрастировали залегшие под глазами тени, губы обметало, засаленные волосы склеились в длинные ржавые канаты.

Все признаки того, что в осаде они как минимум неделю, налицо.

– Рассказывай, откуда нарисовался и чего здесь ловишь, – потребовал парень.

Это правильно. Когда у двоих проблемы с питьем и едой, третий – тоже проблема.

Белобрысый выглядел гораздо лучше своей подруги – даже под всеми невзгодами блокадного положения он смотрелся свежо. Впечатление усиливала красивая, вычурно безупречная внешность. В большом подвижном рту сверкали сахарно-белые зубы, на щеках горел здоровый румянец. Лазарь заключил, что вне инсона он либо ее кавалер, либо близкий друг и предмет тайного обожания. В любом случае, новости для Сенса хреновые.

Лазарь медленно поднялся на ноги. Когда он выпрямился во весь рост, то оказался почти на голову выше белобрысого. Тот с опаской отступил назад, вытягивая нож перед собой. Девчонка удивленно мигнула огромными глазищами и шмыгнула парню за спину.

– Стой на месте, – предупредил белобрысый. Кончик ножа угрожающе дрогнул.

Лазарь попытался представить себя со стороны: тощий всклокоченный верзила с залитыми кровью лицом и рубашкой. Не самая располагающая к доверию внешность.

– Я нарвался на стаю, – объяснил он, миролюбиво показывая раскрытые ладони, – и стал убегать. Когда выбился из сил, решил спрятаться в подъезде. Ваш был открыт.

– Рассказывай… – хмыкнул белобрысый. – У нас здесь всегда день закрытых дверей.

Что есть – то есть. Точнее и не скажешь.

– Умел бы ходить сквозь стены, к вам бы не ломился.

Девчонка с любопытством зыркнула из-за плеча друга.

– У вас замок кодовый, – пояснил Лазарь, поймав ее взгляд. – И времени возиться с ним у меня не было.

– С чего нам верить, что за тобой вообще кто-то гнался? – неожиданно спросила девчонка, уловив движение по порочному кругу.

– Слыхали аплодисменты внизу? – изогнул бровь Лазарь. – В мою честь.

Некоторое время белобрысый прикидывал что-то в уме. Потом, брезгливо поморщившись, спросил:

– Укушен?

Лазарь неловко оглядел окровавленные руки и вдруг понял, чего они так боятся. Действительно, он ведь может быть инфицирован. И тогда вдвойне любопытно, почему она позволила впустить его в дом. Ведь это ее инсон. А там, за дверью, – чума, его пожирающая.

– Ударился головой о стену, – Лазарь указал пальцем на лоб. – Но ты, конечно, мне не веришь.

– Нет, – помотал головой парень, – не верю.

Лезвие ножа, вторя движению головы, покачивалось в воздухе из стороны в сторону. Рыжеволосая красавица шагнула из-за спины друга, желая получше рассмотреть то, на что указывал Лазарь. На ней были синие джинсы в обтяжку, кеды и кофта с розовыми и черными ромбами.

Фигурка ладная, что ни говори.

– Ну, раз не ты хозяин хаты, в принципе не важно, во что ты там веришь, – жестко произнес Лазарь, отворачиваясь от парня. – Важно, во что верит она.

Оставалось гадать, как перекосилось лицо белобрысого, потому что сейчас Лазарь смотрел на девушку. Давил самым тяжелым из арсенала взглядов, под которыми даже Дара «прогибалась» на раз. А эта девчонка выдержала. Выдержала с вызовом.

– Ты чо несешь! – вскинулся белобрысый и резко бросил в сторону подруги: – На кой черт он нам сдался, Яни?

Яни – интересное имя. Сокращение, скорее всего.

Не отрывая взгляда от девушки, Лазарь коснулся пальцем подсыхающей раны:

– Это – рассечение от удара о стену. Ты же веришь мне.

Он произнес это как аксиому, и со стороны могло показаться, что пытается заворожить, загипнотизировать ее. К сожалению, в инсонах такие штучки не проходят. А, судя по выражению ее лица, она не поддалась бы и в яви.

– С чего мне тебе верить? – спросила она.

Лазарю пришло в голову, что теперь это уже неважно. Она уже верила ему. Сама не знала почему, но верила и спрашивала себя, но хотела, чтобы ответ дал он.

– Потому что ты меня сюда впустила. – Он медленно опустил руки. – Ты меня уже спасла.

«Ну, болтаешь! – хихикнула Дара. – Я прям заслушалась».

– Яни, не дури, – предостерегающе зашипел белобрысый, косясь на подругу.

Оставалось немножко дожать.

– Обещаю, что ни в чем не стесню вас. Я, как верблюд, могу не есть и не пить сутками.

Девчонка колебалась секунду. Потом повернулась к другу:

– Пусть останется, Джуда.

Лазарю стоило огромных усилий сдержать расползающиеся вширь губы. «Джуда, старик, извини – ничего личного». Цель достигнута – да здравствует новая цель!

3

– Я Джуда, она Яника.

Втроем, если не считать Дару, расположились на кухне. Чай-кофе никто не предлагал. «С водой напряг», – сразу предупредил Джуда. Звучало комично, учитывая, что всю кухонную утварь, способную вместить в себя жидкость – от тазов с кастрюлями до кофейных кружек и полиэтиленовых пакетов, – доверху заполняла вода. Неприкосновенные запасы громоздились нестройными рядами повсюду: на столах, на полках, даже на подоконнике не осталось свободного места. «Напряг с водой»… звучит забавно, если не выглядывать в окно.

– Лазарь.

С продовольствием дела обстояли еще хуже. Без электричества холодильник сдох, прихватив с собой на тот свет львиную долю продуктов. Его дверца была открыта, в салатницы и суповые тарелки на решетчатой полке под морозилкой собрали талую воду.

В ванной Лазарю выдали влажное полотенце, чтобы он мог оттереться от крови, а Яника даже перевязала ему бинтом голову, старательно избегая встречаться с ним взглядом. Что это было – неловкость спасителя перед спасенным или что-то другое, Лазарь так и не понял.

– Как тебя к нам занесло, Лазарь? – Джуда смотрел испытующе.

Они с Яникой, сдвинув стулья, сидели в обнимку, обозначая тем самым незримое классовое неравенство, по-прежнему разделяющее их с гостем.

– Я уже говорил – пытался не стать Куком для аборигенов. – Лазарь уловил недоумение на лицах собеседников и пояснил: – Люблю метафоры.

Ему показалось или губы девчонки тронула улыбка?

– А то я не понял, – огрызнулся Джуда. – На улице что искал?

– Еду и питье.

К допросу осторожно присоединилась Яника:

– Почему не ушел с остальными?

Повязка на голове была сделана неумело и медленно съезжала на глаза.

– Не успел к эвакуации, – наугад брякнул Лазарь.

Взгляд Джуды стал еще подозрительнее:

– Это потому, что ее не было. Люди разбежались, как крысы с тонущего корабля. За один день. Один день – и никого нет.

– Знаю. Решил, что остаться будет безопасней. Как и вы.

Джуда и Яника обменялись взглядами. Потом парень указал глазами на прихожую:

– Никто ничего не решал. Не видишь – заперты мы здесь…

Будто в подтверждение его слов, существо в тамбуре снова приложилось к двери, после чего с эффектными звуками принялось драть пластиковую облицовку. Яника едва уловимо вздрогнула и напряглась, пальцы машинально сжались в кулаки.

Это не ускользнуло от внимания Дары:

«Заметил?»

Вопрос риторический. Вся работа Лазаря строится на том, чтобы подмечать мельчайшие детали.

– А теперь и ты, как мы, – пасмурно прибавил Джуда.

Почему-то после этих слов девчонка еще больше съежилась и крепче прижалась к другу.

– Давно он вас караулит?

Джуда медлил с ответом, но Яника попросила:

– Расскажи.

4

Оказалось, караулит он с тех самых пор, как все началось. Когда на улицах стали появляться первые прокаженные (так их здесь называли), Джуде позвонила Яника.

– Плакала, – вспоминал парень, – умоляла приехать.

Пообещав родным, что только заберет девушку – и сразу обратно, Джуда прыгнул в машину и отправился сюда. Из-за сплошных пробок доехать не получилось. Пришлось бросить машину на обочине, и последний километр до дома он пробежал пешком.

– На улицах черт знает что творилось! А в дом зашел – и понял, что тут – вообще мрак.

Ошалевшие от страха жильцы волокли пожитки вниз по лестницам. Перебраниваясь и толкаясь, точно неуправляемое стадо, они топтались по головам тех, кому не посчастливилось упасть. В узких пролетах мешанина жильцов и предметов домашнего обихода создавала непроходимые заторы. Сквозь давку почти невозможно было пробиться наверх, ведь основная масса людей текла вниз.

– Один мужик поднял над головой девчушку лет семи и медленно нес ее к выходу. – С губ Джуды сорвался смешок. – Его почти не было видно в толпе. Только руки с девчонкой торчали над головами. Он шел, шел и все повторял: «Ребенок, ребенок, ребенок…» Как будто кто-то его слушал!

Джуда преодолел всего один пролет, когда сзади послышались визг и крики. Людская масса всколыхнулась, пропуская рябь обернувшихся голов, и с воплями ринулась в обратную от выхода сторону.

– Я не сразу сообразил, что произошло. Потом уже по крикам понял, что в подъезд ворвались прокаженные.

Стремнина обезумевшего людского потока сдавила со всех сторон и сама понесла Джуду вверх по лестницам. На четвертом этаже он каким-то образом умудрился вырваться. Вынырнул на лестничную площадку и распластался там на полу, радуясь возможности снова нормально дышать. Несколько секунд просто лежал на спине и жадно глотал ртом воздух.

– Когда Яни впустила меня, мы решили переждать, пока вся эта канитель не уляжется. Не помню, сколько времени прошло, но однажды все стихло. Мы подумали, что все – люди нашли способ вытурить этих тварей.

Посовещавшись, Джуда и Яника решили не засиживаться в квартире дольше и последовать примеру остальных, пока не поздно. Перед тем как открыть дверь, Джуда на всякий случай взглянул в дверной глазок – и правильно сделал. Едва припав к нему, он в ту же секунду с ругательствами отшатнулся. С другой стороны на него взирала, искаженная стеклянными линзами, жуткая морда.

– Он ничего не делал, просто стоял и смотрел. Смирно так, гад, словно специально поджидал. До сих пор не понимаю, чего он остался. Они же вроде в стаи сбиваются, а этот какой-то странный, отщепенец, что ли? Мы стали ждать. Часов пять, наверное, прошло – а он не уходит. Тут-то и поняли, что застряли.

На протяжении всего рассказа Яника отстраненно молчала, уставившись в стену. В ее взгляде смешались в одну солянку обреченность, беспризорный страх и… что-то еще. Неуловимый ингредиент, который Лазарь никак не мог увидеть, понюхать, почувствовать на языке. Такие штучки – для Дарении. Это она ощущает вкус страстей, обоняет эмоции, различает их вспышки по цвету, причем не в переносном, а в буквальном смысле.

Интересно, что бы она почувствовала сейчас? Что вообще она могла почувствовать, принимая в расчет, что у девчонки не все дома? Едва ли это будет тарелка ароматной солянки. Скорее, стакан протухшей воды.

Лазарь решился на небольшой эксперимент.

5

Деликатно откашлявшись, он обратился к хозяйке квартиры:

– Яни, можно один вопрос?

При упоминании своего имени девушка встрепенулась, недоверчиво взглянула на Лазаря, словно учуяв какой-то подвох:

– Не гарантирую, что отвечу.

«Ее лицо просто создано для улыбок», – подумал Лазарь. Об этом свидетельствовали уголки припухлых губ, каждая впадинка на коже. Печальное выражение не шло ему, ни с чем не вязалось, казалось неисправностью вроде потухшего глаза светофора.

– Справедливо.

– Ну, – она передернула острыми плечиками, – тогда спрашивай.

– Куда делся третий?

Девчонка заметно напряглась:

– Третий?

– Ну, ведь ты же не одна здесь живешь.

Вместо ответа Яника принялась сосредоточенно молчать.

Джуда переводил недоуменный взгляд с нее на Лазаря и обратно.

– Одна, – наконец внушительно заявил он.

Это была ложь. На стеклянной этажерке в ванной Лазарь заметил бритвенные принадлежности и две зубные щетки в подставке. Следовательно, постоянных жильцов здесь было как минимум двое, если, конечно, Джуда не имел привычки таскать с собой предметы личной гигиены, отправляясь в конец света.

– Откуда взял про третьего? – прищурился Джуда.

Лазарь пожал плечами:

– Из лучших надежд.

– В смысле?

– Ну, теперь получается, что вы тут, а ваши родные и близкие – где-то там. И неизвестно, что с ними стало.

Яника хотела что-то сказать, но так и не отважилась раскрыть рта. Похоже, ее душил изнутри подступивший к горлу ком.

– В ситуациях вроде этой намного выгоднее, если никого нет, – продолжал Лазарь. – Как у меня.

А вот и то, чего он добивается, – первая слезинка перевалила за край века и сбежала вниз по щеке. Что ж, если она действительно сумасшедшая, если ее оскудевший эмоциональный спектр не вкуснее глотка воды (что типично для больных шизофренией), и если глаза Лазаря не врут – а они не врут, – то девчонка просто талант! Эмоции можно испытывать или нет, можно скрывать, но труднее всего их изображать. Последнее называется актерством. И на актерство ее слезы совсем не похожи.

Лицо Джуды посуровело, на скулах перекатывались желваки. Он потянулся к Янике, чтобы обнять, но та решительно оттолкнула его руку плечом. В этом жесте было что-то отчаянное и в то же время мятежное.

– У меня тоже, – проронила она, смахнув слезу рукавом, – никого нет. Родители умерли, а кроме них – никого.

– А мои предки, наверное, свалили из города, – с каким-то ожесточением в голосе проговорил Джуда. – Но я не жалею, что три дня назад приехал сюда. – Он предпринял еще одну попытку обнять подругу, и на этот раз она увенчалась успехом. – Один я у нее остался.

«Шары подкатывает», – высказала авторитетное мнение Дара.

Лазарь решил, что у него нет причин не доверять ей. У Дары на такое нюх, развившийся из богатого личного опыта, – чего-чего, а ухажеров ей хватало. Если она права, то под юбкой у Яники Джуда еще не был. Стало быть, встречаются недолго, раз уж все еще вместе – такие, как Джуда, не из терпеливых. Тем не менее радовать Сенса было пока рано. Джуда сказал, с момента заточения прошло всего три дня, и это настораживало. Кое-что не сходилось. Девчонка выглядела изможденной недельным голоданием, она просто не успела бы истощать так за трое суток. Выходит, Яника действительно больна. А раз больна наяву – то и в инсоне тоже. В такой последовательности.

– Три дня… – Мысли Лазаря неожиданно оформились в слова.

– Да, – протянул Джуда, покачиваясь на стуле и обводя глазами кухню, – клали на нас в ООН.

Лазарь посмотрел на Янику. Девушка казалась полностью погруженной в свои думы – только веки подрагивали в унисон с дверью в прихожей.

Лазарь поспешил сменить тему:

– Чем еще, кроме воды, питаетесь?

– Перебиваемся, – вздохнул Джуда. – Осталось все, что не портится. Есть мешок картошки, есть сухари. Только готовить не на чем – газа нет. Разве что прямо так жевать.

Проблемы питания Лазаря не беспокоили. От голода хозяин инсона умереть не может – во всяком случае, пока не перестанет есть в реальности. Но девчонка этого не знала и, увядая в инсоне, угасала наяву. Именно в такой последовательности.

– А туалет?

– Та же канитель. Воды нет. Тебе по-большому или по-малому?

– По-малому.

Физиономия Джуды расплылась в ухмылке:

– Тогда делай как я. Идешь на балкон, становишься на табуретку – и вперед. Если повезет, обделаешь кого-нибудь из этих уродов.

– Пойду, попрактикуюсь. – Лазарь встал из-за стола. – Расскажешь потом, как делать это по-большому.

Балкон находился в спальне, в другом конце квартиры.

Выйдя в прихожую, Лазарь прошептал:

– Можешь уходить, я надолго застрял. Поезжайте с Сенсом к ее дому, осмотритесь, соседей расспросите. К ночи постараюсь вырваться.

«Сейчас только полюбуюсь, как ты писаешь с балкона, и сразу уйду!» – рассмеялась Дарения.

– Или уйдешь и посмотришь, как я надую себе полные штаны наяву, – предложил Лазарь.

Глава 3
Говорят выжившие

1

За окном неустанно тявкала собака, по неясной прихоти прокаженных до сих пор остававшаяся живой. Ее лай казался чем-то инородным в сонном царстве брошенного города, одиноким и жалостным. Бессмысленное «гав», как отчаянное «ау» заплутавшего в лесу путника.

«АУ! АУ! АУ!»

Они перешли в гостиную – стало немного потише. Зверь в тамбуре обессилел от бесплодных попыток пробить железную дверь и отступил. Ничего не происходило, инсон пребывал в так называемой стадии «кейфа». Конечно, дефиниция «кейфа» в условиях почти свершившегося конца света звучит довольно странно, но по опыту Лазарь знал – настоящая Игра еще не началась. Обычно в такой ситуации от тебя ничего не требуется, и остается просто ждать, когда акция начнет двигаться сама собой. Наверное, оттого Лазарю сейчас особенно неуютно – он не из тех, кто привык кататься на велосипеде без рук.

«АУ! АУ! АУ!»

Глупая псина даже не подозревала, что зов о помощи в лесу может спровоцировать совершенно противоположный эффект, и тогда вместо бригады спасателей к тебе явится оголодавшая волчья стая.

Лазарь посмотрел на часы и выдохнул – с момента его появления в инсоне минуло чуть больше двух часов. А казалось, что все четыре – время тянулось катастрофически медленно. Но самое неприятное заключалось в том, что он вынужден сидеть взаперти наравне с Яникой, даже если сейчас от него нет никакого проку. Покинуть инсон теперь, растворившись в воздухе прямо на глазах у девушки, равносильно проигрышу. Это называется испарением, и демонстрировать его хозяину инсона категорически не рекомендуется. Испарение неминуемо приведет к закупорке сознания, а туннель в инсон будет навсегда заблокирован обвалом разрушенных устоев – ведь всем хорошо известно, что люди не исчезают просто так. Оставалось сидеть и надеяться, что хотя бы Сенсор с Дарой проводят время с большей пользой.

«АУ-АУ-АУ-у-у…»

Дворняга взвизгнула, захлебнулась и умолкла.

– Ежик сдох, – задумчиво выговорил Джуда.

Они с Яникой устроились на диване и с индифферентным выражением на лицах разглядывали журнал «Авторевю».

Лазарь наблюдал в окно, как несчастное животное рвут на части четверо прокаженных. Работали твари молча и методично, встав кружком над жертвой, – через минуту от собаки осталось лишь мокрое пятно на земле. Теперь ясно, почему в городе нет ни одного трупа.

– Ежика убили. – Лазарь вернулся в кресло. – И съели. Знаете, почему люди не едят ежатину?

Яника оторвалась от журнала:

– Почему?

– Слишком острая.

Тень улыбки выдали проступившие на привычных к этому щеках ямочки. При довольно остром подбородке у Яники были высокие, чуть выпуклые скулы, отчего овал ее лица напоминал перевернутую луковицу. Когда она улыбалась, скулы приподнимались еще выше, превращая глаза в две очаровательные щелки – точь-в-точь как в японском аниме. Очевидно, в жизни она очень улыбчивый человек – только лица таких людей достаточно натренированы для молниеносных микроулыбок вроде этой.

– А почему люди не едят людей, знаешь?

Улыбка сошла с губ так же быстро, как и появилась.

– Люди едят людей, – серьезно сказала она.

– Еще как едят, – поддержал Джуда. – Спроси нашего соседа, если не веришь.

Лазарь отмахнулся:

– У нас разговор не заладился. Он показался мне каким-то нелюдимым.

Джуда запрокинул назад голову и расхохотался, а Яника принялась сосредоточенно листать журнал. Эта шутка, на вкус Лазаря, вышла куда острее предыдущей, но девушка никак не отреагировала, продолжая листать журнал про автомобили.

– Интересный? – спросил Лазарь.

Она посмотрела на него поверх журнала:

– Что?

– Твой журнал – интересный?

Девушка качнула головой:

– Я не читаю. Так, картинки рассматриваю.

– Машинами, то есть, не интересуешься?

– Не особенно, – пожала она плечами. – Во всяком случае, пока у меня нет своей.

– Тогда откуда журнал?

Яника вскинула голову и уставилась на Лазаря с видом проштрафившейся школьницы, застуканной с сигаретой в школьном туалете.

– Необязательно было врать, ты же мне ничем не обязана, – мягко заметил Лазарь. – Могла просто не отвечать, когда я спрашивал про «третьего». Помнишь, мы предусматривали такую возможность?

Это было смешно и нет сразу. Стыдить человека в его же собственном инсоне – все равно, что воспитывать чужого ребенка.

Яника переложила журнал на колени Джуде и выпрямилась.

– Мне совершенно безразлично, что ты обо мне подумаешь! – заявила она. На щеках выступил чуть заметный румянец. – Никогда не понимала дурацкой манеры совать нос в чужие дела.

– Это в человеческой натуре. Мы бы все передохли со скуки, если бы не обращали друг на друга внимания.

– Не померли бы. Ты вот, Лазарь, сейчас жил бы спокойнее.

– Если под спокойствием ты подразумеваешь упокоение, то да, без сомнения. Но вот жил бы, – Лазарь кивнул в сторону прихожей, – если бы всем было наплевать?

Яника не нашлась что ответить.

Воцарившуюся тишину нарушил Джуда:

– Жрать охота.

Девушка вызвалась принести. Вскочила с дивана чуть быстрее, чем собиралась, и от Лазаря не ускользнуло, как болезненно сморщилось ее лицо, когда она отталкивалась от сиденья руками. Яника ушла на кухню, и какое-то время оттуда слышался шорох целлофановых пакетов.

– Сухпай? – усмехнулся Лазарь.

– Суххрень, – ворчливо отозвался Джуда. – Слушай, э-э… мы же с тобой договорились…

– Я помню, помню. Суххрень – не самое мое любимое блюдо.

Джуда удовлетворенно кивнул.