Текст книги "Игра Лазаря"

Лазарь с Яникой красивым книппелем вошли в воду. Пологого дна не было и в помине – глубина начиналась почти с берега, как в соляных карьерах, достигших грунтовых вод.

Лицо Яники, охваченное рыжим шлемом мокрых волос, торчало над иссиня-черной гладью воды. Где-то слева послышалось два тяжелых всплеска, Лазаря обдало каскадом брызг – Донган и Хеспия не замедлили приводниться. Лазарь обернулся к берегу в полной уверенности, что Марс остался на суше.

Берег был пуст.

В ту же секунду мокрую макушку Лазаря обдало ветерком – угловатый черный силуэт пролетел впритирку над ней и со скоростью пушечного снаряда бултыхнулся в воду парой метров дальше. Еще через секунду над водой показалась голова – правда, ненадолго. Жадно хапнув воздуха ртом, голова снова исчезла под водой.

– Помогите! – прокричал рот в свое второе пришествие из речной пучины. – Тону! То…

Яника подгребла к Лазарю:

– Марс не умеет плавать!

– Да, – согласился Лазарь, не зная, смеяться ему или плакать, – я это уже понял…

– Помоги, Лазарь! – Мальчишка отчаянно бил руками о воду. – Тону…

– Он сам мне об этом сказал…

– Тону! Тону!

– …за секунду до того, как прыгнуть в реку.

– Лазарь! Ла…

Слова перетекли в невнятное бульканье – Марс уже вовсю хлебал воду.

С истеричной ноткой в голосе Яника потребовала:

– Так помоги ему!

– Научиться плавать?

– Ла-кха-кха… Кха-кха-кха…

– Или дышать под водой?

Белесая голова окончательно исчезла с речной глади.

– Он утонул, Лазарь! Он утонул!

В два гребка Лазарь подплыл к месту, выдававшему присутствие Марса под водой мелкой рябью и пузырями, поднимающимися из глубины. Окунулся с головой в воду, нащупал еще трепыхающееся тело мальчишки, обхватил поперек груди одной рукой и выдернул на воздух.

Марс зашелся надрывным кашлем, отхаркивая речную воду вперемешку со слизью прямо в лицо Янике. Подплыли Донган и Хеспия.

– Вот это облом, пацан, – недовольно прогудел Донган, почему-то обращаясь к Лазарю. – И чо теперь делать? Утащишь его?

Лазарь посмотрел на берег:

– Поздно.

Четыре человека стояли в ряд на прибрежных камнях и с мрачными улыбками взирали на купальщиков. Каждый взвешивал в руке по длинному револьверу.

Что ж, хотя бы в одном Лазарь не ошибся – в паре с Умаром действительно бежала Лилит. В следующее мгновение захотелось засунуть Марса поглубже в воду и держать там, пока тот не научится дышать под водой.

– Вылезайте, кони! – хохотнул Леонард, манерным жестом наставляя револьвер на Лазаря. – Купальный сезон закрыт.

Лазарь снял ладонью стекающую по лицу воду и повернулся к Янике:

– Напомни потом сводить его в аквапарк.

Грубыми пинками и тычками под ребра мужскую половину пленных заставили встать на колени и заложить руки за головы. Два револьвера, Леонарда и Лилит, ткнулись дулами в два мокрых лба – Лазаря и Донгана. Скорее для острастки, чем для дела, – держать на прицеле можно и с дистанции. Марсена пока не трогали. Мальчишка никак не мог прийти в себя, поминутно выгибался дугой, будто его вот-вот должно было стошнить, и надрывно кашлял.

Бельфегор нашел в кармане Лазаря ключ от наручников и сосредоточенно ковырял им в браслете Яники. Умар проделывал то же самое с оковами Хеспии.

Замок щелкнул, тяжелый металлический обруч полетел вниз. Не успел он удариться о землю, как Умар уже повис на груди у Хеспии:

– Родная! Родная!

Обхватив ладонями щеки девушки, он покрывал оставшуюся часть ее лица короткими жаркими поцелуями. Хеспия улыбалась ему стиснутыми губами, прикрыв веки, чтобы и глазам досталось немного ласки.

Бельфегор никак не мог совладать с неуклюжими пальцами – он даже высунул язык от усердия. Наконец, крохотный ключ попал в скважину, провернулся, и Яника обрела свободу.

– Детка моя. – Бельфегор привлек девушку к себе волосатыми ручищами. – Иди ко мне, крошка.

Скривив губы, словно ей на лоб положили тарантула, Яника прильнула к его широкой груди. Лицо исказила гримаса отвращения и страха. Ужас в ее глазах был столь всепоглощающим, что Лазарь почувствовал, как у него самого учащается пульс.

– Ангел мой… – ворковал Бельфегор, поглаживая Янику по волосам пудовой кистью. От соприкосновений с его ладонью голова девушки задергивалась назад, а сама она морщилась от боли. – Теперь ты никуда от меня не денешься. Ни-ку-да не денешься. Мы с тобой навсегда, помнишь? Ты помнишь об этом, детка?

У Лазаря заскрипели зубы:

– Сломай уже ей шею, чтоб не мучилась.

Кисть Бельфегора прилипла к затылку Яники уродливым пятиногим осьминогом. Леонард воспринял этот жест, как команду к действию, и Лазарь тут же получил зуботычину дулом револьвера. Верхняя губа лопнула, теплая кровь побежала на подбородок. Ни в чем не повинный Донган (кроме того, что увел Хеспию из под носа Умара) удостоился такого же наказания от Лилит.

– Два-один, бродяга, – коварно подмигнул Лазарю Бельфегор.

Донган с ошарашенным видом размазывал кровь по подбородку. Похоже, никто никогда в жизни не обращался с ним так непочтительно.

– Ах ты, сучка мелкая…

Ошибка.

Лилит перехватила револьвер за ствол и с размаху врезала Донгану тяжелой рукояткой по голове. Здоровяк вскрикнул, попытался закрыться руками, и следующий удар пришелся по пальцам. Послышался треск перелома. Лже-Сенсор машинально отдернул руку от головы и тут же получил удар в лоб.

Лилит с молчаливой методичностью боксера-профессионала избивала Донгана до тех пор, пока нижняя часть рукоятки не поменяла цвет на красно-бурый. Только тогда она остановилась. Донган сопнул съехавшим набок окровавленным носом, повалился на землю, и Лилит принялась пинать его ногами. Леонард зашелся гомерическим хохотом.

Хеспия отстранилась от Умара – тот продолжал нацеловывать ее, не обращая внимания на творящееся в полуметре смертоубийство, – и закричала:

– Остановись немедленно, Умар!

Носок Лилит замер на излете очередного столкновения с ребрами Донгана.

Лазарь обежал взглядом берег. Яника тихо плакала в плечо Бельфегора, Марсен мало-помалу приходил в себя. Все еще красный, с отвисшей до воротника челюстью, он завороженно наблюдал за избиением Донгана, пытаясь восстановить дыхание.

– Ты о чем, милая? – захлопал глазами Умар. – Я же ничего не делаю.

Ситуация заметно накалилась. Стадия «кейфа» закончилась (если, конечно, дикие скачки по утыканному видеокамерами лесу можно назвать «кейфом»), акция двинулась вперед. Акцию двинуло вперед второе свидание. «Акцию двинули мы», – поправил себя Лазарь.

Хеспия резким движением сбросила пальцы Умара со своих щек и отшатнулась. Рыжеволосый юноша озадаченно огляделся по сторонам в надежде найти ответ странному поведению Ангела в окружающей обстановке. Шагнул навстречу Хеспии – она назад. Еще два шага. Расстояние не сократилось ни на один.

– Что происходит, Хеспия? – спросил Умар, перетаптываясь с ноги на ногу.

– Я не хочу… – начала Хеспия и умолкла на полуфразе, как это обычно делают женщины, когда хотят, чтобы вторую половину мужчина домыслил сам.

– Не хочешь чего? – повелся Умар. – Больше не хочешь быть со мной?

Первая ошибка. Он спрашивал о том, что гложет его, в то время как она ожидала от него совершенно противоположного.

Хеспия отрицательно замотала головой. Золотистые кудри разметались по плечам, не отягощенные ни потом, ни жиром, ни пылью. Казалось, грязь вообще не пристает к Ангелам, как вода к воску.

– Дурачок, – ласково упрекнула она. – Конечно, я хочу быть с тобой. Я люблю тебя. Но я не хочу, чтобы это еще когда-нибудь повторилось. Я не выдержу, понимаешь? Лучше умереть, чем пережить это снова.

Лицо Умара прояснилось, и Лазарь сразу узнал это выражение – лицо человека, осененного внезапной идеей.

Умар порывисто сблизился с Хеспией и схватил ее за руки. Дальше отступать было некуда – сзади подпирала река.

– Тогда брось меня! – рубанул он.

Вторая ошибка – полное непонимание того, чего от тебя ждут.

– Бросить? – пробормотала Хеспия, сбитая с толку. – Очень смешно, Умар…

– Да нет, я серьезно! – развивал Умар. – Брось меня прямо сейчас! Прямо здесь! Откажись от меня.

– Вот те раз… – вырвалось у Леонарда.

Бельфегор крякнул. Лилит с задумчивым видом подбрасывала револьвер в руке.

– Зачем? Я не понимаю…

– Как же не понимаешь? – поразился Умар. – Это же просто уловка! Ты откажешься от меня всего-то секунд на десять. А потом снова вернешься. Ну, теперь поняла?

А вот и третья ошибка, являющая собой гибрид первых двух. Умар уже совершил ее здесь (так и было задумано) и был обречен совершить ее в реальности. Но кто мог подумать, что в инсоне все вывернется именно так? Именно таким образом? Лазарю пришло в голову, что в этом, пожалуй, и скрыта главная особенность инсонов: невозможно вычислить степень искажения реальных событий, предсказать, как они будут интерпретированы. Инсоны настолько индивидуальная, настолько личностная среда, что делать какие-то прогнозы относительно нее – все равно, что пытаться отгадать по лицу незнакомого человека его любимое блюдо. Будь ты хоть семи пядей во лбу и имей опыта на десять жизней, инсон все равно преподнесет сюрприз. И он всегда будет логичен. Непредсказуем – но закономерен.

Хеспия затрясла кудрями, болезненно закусила нижнюю губу. На сапфировые глаза навернулись бриллианты слез.

– Нет-нет-нет, – запричитала она, – не говори этого… Хочешь меня подчинить? Хочешь сделать меня смертной?

Она попыталась вырваться из его хватки, но он не дал.

– Хочу, чтобы мы всегда были вместе. И больше не расставались никогда.

– Нет… – Хеспия согнула ноги в коленях в очередной попытке вырваться, но у нее не получилось – как и устоять на ногах. Она осела перед Умаром на колени. – Отпусти мне руки… Нет!

Мальчишеское лицо Умара изъязвило вполне зрелым ужасом:

– Ты же сама сказала – лучше смерть, чем повторение этих мук. А они повторятся! Будь уверена – повторятся. Не раз и не два. Не хочу больше таких страданий, хватит с меня и этих.

– Нет! Нет! Нет!

– Да что с тобой? Почему ты плачешь?

– Нет-нет-нет…

– Откажись от меня! Откажись – и начнем все сначала. Откажись…

– Я ухожу от тебя, Умар, – через слезы, но очень твердым голосом проговорила Хеспия. Она плавно встала с колен, как будто кто-то подтягивал ее за невидимые нити. – Я отказываюсь от тебя и обретаю свободу.

От неожиданности Умар вздрогнул и разжал руки. Слова, которых он так боялся, которые не раз представлял себе, ворочаясь с боку на бок в бесплодных попытках уснуть, а когда все-таки засыпал, они возвращались к нему в ночных кошмарах, и он с криком просыпался в холодном поту, – эти слова, наконец, были произнесены. Понарошку. И в то же время взаправду.

– Я больше не твой Ангел, Умар.

Крылья за спиной Хеспии мелко завибрировали, во все стороны полетели брызги воды. Возможно, Лазарю показалось, но вместе с водой она как будто стряхивала с них былой окрас. Сине-желто-красный цвет осыпался, как отшелушившаяся краска. Спустя десять секунд оба крыла превратились в две кипенно-белые простыни.

Присутствующие на берегу завороженно следили за Хеспией. Даже полуживой Донган приподнял над землей избитую голову.

– Ну, а теперь, – взволнованно произнес Умар, когда все закончилось, – возвращайся обратно. Давай!

Хеспия повернула к молодому человеку утонченное лицо (в своей «свободной» ипостаси оно казалось Лазарю еще прекрасней, чем прежде) и покачала златокудрой головкой:

– Назад к тебе я не вернусь, Умар. Теперь я свободна.

Глава 7
Автохтоны

Разумеется, сначала Умар не поверил. Он переспрашивал Хеспию снова и снова, серьезно и с шуткой, с улыбкой и без. Но ее ответ вновь и вновь повторял себя, а потом она и вовсе отказалась отвечать. Вот тогда он, наконец, понял. Поверил. Осознал – произошло нечто непоправимое.

Весь ужас случившегося обрушился на него не сразу – так оно всегда бывает. Но, когда это произошло, началась настоящая вакханалия.

Умар снова схватил Хеспию за запястья. На этот раз он сжимал пальцы все сильнее и, судя по всему, не собирался отпускать.

– Возвращаться не хочешь, значит… – зашипел он. – Думаешь, просто так отдам тебя этому… этому… – Его лицо скривилось в преддверии плача. В голосе звенела слеза. – Нам же было так хорошо вместе! Помнишь? Что изменилось? Скажи, что могло измениться всего за пару дней?

– Ты даже не представляешь, сколько может измениться за пару минут, – простонала в ответ Хеспия, обвисая в его руках.

– А может, это не совпадение? То есть наоборот – удачное совпадение?! Скажи, когда ты решила уйти от меня? Неделю? Месяц назад? Когда ты поняла, что выбрала себе не того хозяина? Да и когда я был тебе хозяином…

– Ты сам только что ответил на свой вопрос, Умар.

Но тот не слышал ответа. Или, возможно, уже просто не понимал его. Последняя связующая нить, которую теряют двое, разорвав все остальные, – это нить разговора.

– А может, я был слишком мягок с тобой? – Голос Умара сник до демонического полушепота. – Конечно, все дело в этом, в чем же еще? Какой Ангел пожелает смертной жизни рядом с тряпкой, неспособной защитить эту жизнь? Рядом с такими, как я, вам просто не остается другого выбора, кроме как быть такими, как ты. Но я исправлюсь. Не сдамся! Не хочешь возвращаться – пусть. Я поведу тебя к Алтарю силой, – вынес приговор Умар, а потом продублировал его криком, чтобы услышали все остальные: – Я поведу ее к Алтарю силой!

– Нет-нет-нет… – снова запричитала Хеспия. Слезы заскользили по уже мокрым щекам с удвоенной скоростью. – Этим ты ничего не добьешься. Не будет Алтаря…

– Теперь я претендент! А этот… – Умар мотнул головой в сторону распластавшегося на земле Донгана, и Лазарь увидел, каким маслянисто-безумным блеском сияют его глаза, – …этот теперь охотник! Если, конечно, ха-ха, сможет встать.

– Ты будешь бегать по этим джунглям вечно, – посулила Хеспия.

Но Умар уже не слушал ее.

– Дайте мне цепь! – потребовал он, рывками оттаскивая Хеспию от берега. – Так просто я не отдам… Черта с два!

Яника вырвалась из объятий Бельфегора и попыталась оттолкнуть его от себя, но вместо этого сама отскочила от него, как от стены, и чуть не упала.

– Разве это по правилам? – спросила она, глядя на Лазаря. – Нельзя менять роли посреди гонки!

Лазарь в ответ покачал головой. На самом деле – можно. Раздел пятый «Устава „Марафона“» предусматривал такую возможность в случае отказа Ангела от настоящего хозяина на пути к Алтарю. «Стокгольмский синдром» на «Марафоне» должен не мешать, а работать на зрелищность.

– Руки от нее! – вскричал Марсен и бросился к Умару, а точнее к револьверу, торчавшему из кармана его комбинезона.

Мелкий засранец давно пришел в себя, но продолжал изображать немощного, выжидая момент. Жаль, не получилось – Бельфегор вовремя перехватил мальчишку за шкирку.

– Руки от меня!

Непринужденным движением Бельфегор отшвырнул Марса в сторону, как мокрое полотенце. Парень налетел на Янику, сбил ее с ног и сам упал сверху. Подоспевшая Лилит тут же взяла обоих на мушку.

– Снимай цепь. – Бельфегор бросил ключ перед Лазарем.

Вся Игра катилась коту под хвост. Они хотели уничтожить одержимость Умара, а вместо этого только усугубили ее. Лазарь решил тянуть время. Не знал, зачем, но знал, что надо.

Он поднял ключ и принялся ворочать им в замочной скважине.

– Что скажешь, Ванька? – обратился к нему Леонард, пританцовывая на носочках от нетерпения. Дуло револьвера, словно стрелка компаса, внимательно следило за каждым поворотом головы Лазаря. – Сделали мы вас сегодня? Сделали или нет? А может, сделать тебя по-настоящему?

С характерным щелчком взвелся курок.

Лазарь поднял глаза. Только сейчас он понял, что руки Леонарда – по локоть в крови. И сразу вспомнил истошные вопли в лесной чаще за минуту до того, как они бросили Сета. Конечно, это был Леонард. Убивать проекции в чужих инсонах было для него чем-то вроде хобби. Мечта любого серийного маньяка – возможность убивать много, со вкусом и, главное, совершенно безнаказанно. В противовес хладнокровной безжалостности Лилит, Леонард был настоящим фанатиком, хоть и трусом. Если Лилит оставалась одинаково безбашенной как в компании, так и вне ее, то этот ублюдок расправлял перья исключительно в стае. Но если уж делал это, то с самоотдачей, достойной Чикатило. Свой скудный интеллектуальный потенциал Леонард компенсировал полнейшей аморальностью и неуправляемостью – берсерков вроде него Ведущий держал в своем стойле исключительно ради грязной работы.

Как и Чикатило, Леонард (его настоящего имени Лазарь не знал) проиграл свою Игру задолго до того, как Лазарь впервые узнал о существовании инсонов. Наряд полиции, вызванный соседями из-за шума за стенкой, обнаружил маленького Леонарда в квартире школьного приятеля и соседа по лестничной клетке. Будущий офицер Ведущего Игры сидел на полу перед трупом товарища, которому только что нанес тридцать шесть ножевых ранений, и рисовал пальцем в луже крови на полу. Судебные психологи показали – причиной безумия пятнадцатилетнего подростка послужила маниакальная зависть, граничащая с психозом. А также маленький «переполох» в инсоне, на который, впрочем, всем было плевать, включая самого Леонарда. Благодаря обширным связям Ведущего, уголовному делу не дали ход. Вместо этого Леонард был признан невменяемым и направлен на ПМЖ в ближайшую психиатрическую больницу. Откуда, опять же не без помощи Ведущего, благополучно и незаметно выписался уже через год. После посвящения в офицеры в официальном смысле Леонард перестал существовать для общества – он умер, переехал жить на Марс, сменил пол, ушел под программу защиты свидетелей… Он присягнул на верность Ведущему и стал вечным его адептом.

– Ну что, Ванька? Сделать тебя или нет? – не унимался Леонард, ухмыляясь улыбкой Гуинплена.

Язык Лазаря сам зашевелился во рту:

– Тебя сделали, когда проиграли твою Игру.

Зачем дерзить человеку вроде Леонарда, да еще вооруженному, Лазарь и сам толком не знал, но сдержаться не мог.

– Ай-ай-ай, – Леонард почмокал губами. – Знаешь, а ведь, если я прибью тебя прямо здесь, как чумную скотину, мне ничего не будет. – С этими словами он больно вдавил дуло револьвера в темечко Лазаря. – Хотя нет, вру. Мне будет приятно!

– Не сомневаюсь, садистская твоя душонка.

Леонард расхохотался.

Лазарь знал, что убийство Эмпатов, независимо от того, на чьей они стороне, Ведущий не приветствовал. Причин на то было много, но главная среди них – всегда существовавшая перспектива переманить чужого Эмпата на свою сторону. Благо примеров хватало. К тому же перебежчики на «темную сторону» редко возвращались обратно – на памяти Лазаря такого не происходило ни разу. Для Ведущего Игры живой Эмпат всегда предпочтительнее мертвого, поэтому к регулярным уверениям Леонарда в том, что ему таки выдали лицензию на отстрел, Лазарь всегда относился скептически.

Лазарь продолжал сражаться с замком. Вдруг ему почудилось какое-то движение у края опушки. Чья-то тень промелькнула в чаще, не издав при этом ни единого звука, словно дух леса или призрак какого-то животного. А может, мираж, вызванный отчаянным желанием увидеть то, чего нет?

Умар подтащил Хеспию к остальным и замер, ожидая, когда же ему, наконец, выдадут цепь.

– Ты там заснул, что ли? – Леонард усердно ковырял дулом револьвера в макушке Лазаря. – У меня тут полный барабан стимулирующих пилюлек. Быстрее снимай давай!

– Да заклинило что-то…

Движение в лесу повторилось. Теперь миражей стало два, вот только на сей раз не приходилось сомневаться в их материальности. По едва уловимому движению глаз Яники Лазарь понял, что она тоже их заметила. Склонившись над ухом Марсена (оба сидели на земле плечом к плечу), она что-то шепнула ему с искусностью опытного чревовещателя – ее губы почти не шевельнулись.

Бельфегор узрел, наконец, корень проблемы, обошел Лазаря сбоку и замахнулся револьвером, намереваясь увеличить свой счет в их маленьком личном зачете.

– Тянешь время, бродяга? Уж не старину ли Матвея мы тут поджидаем?

– Неплохая мысль, – признал Лазарь. – У него на тебя зуб.

– Есть такое дело, – самодовольно подтвердил Бельфегор. – Но это ничего. В нашем с ним зачете я далеко оторвался…

Договорить Бельфегору не удалось – что-то маленькое и очень твердое ударило его по кудрявому затылку. Звук был такой, будто кто-то ударил под водой камнем о камень. Голова Бельфегора свесилась на грудь, он замер в этой позе, словно хотел получше рассмотреть свои ботинки… а потом медленно, как подрубленное дерево, стал крениться вперед.

– Два-два! – объявил Лазарь и, дабы не оказаться погребенным под его тушей, перекувыркнулся назад.

Леонард занес револьвер:

– Куда?!

Он стоял лицом к опушке, поэтому второй снаряд настиг его спереди, угодив точно в лоб. Револьвер выстрелил, пуля свистнула выше и улетела в луну. Леонард упал.

Лилит не стала терять время понапрасну. Юлой развернулась к опушке и, удерживая оружие обеими руками, успела трижды наугад пальнуть в лесную чащу, прежде чем третий камень сбил ее с ног, как кеглю в кегельбане.

Лазарь ждал четвертого, но его все не было – Умар по-прежнему оставался на ногах. Вцепившись в Хеспию, как кровососущий клещ, он дико озирался по сторонам.

– Что вы сделали? Что…

Все произошло так быстро, а он был так занят Хеспией, что просто не успел понять, почему все трое соратников лежат на траве без сознания.

– Ну, все… хана вам!

– Сначала пушку из штанов вынь, – посоветовал Лазарь.

Он и сам поначалу хотел подобрать одну – благо, на земле их теперь валялось целых три – но в последний момент передумал. И, как выяснилось, не зря.

Вспомнив, что все еще при оружии, Умар отцепил от запястья Хеспии одну руку и потянулся к карману.

Едва пальцы коснулись рукоятки, четвертый камень не замедлил явиться.

Снаряд угодил чуть повыше виска.

Парень дернулся, икнул и плавно разжал вторую руку.