Текст книги "Игра Лазаря"

Они вырвались. Бежали, как стадо газелей, спугнутое хищниками, и вырвались. За пригорком мощенная булыжником дорога переходила в асфальтовую и соединялась с автомагистралью. Примерно через километр магистраль сворачивалась кольцом перед зданием университета. Здесь частные дома уступили место жилым многоэтажкам и стеклянным офисным постройкам.

Этот район города был хорошо известен Лазарю. Площадь Народного Ополчения и Университет железнодорожного транспорта. Когда-то Сенс пытался поступить сюда на дневное отделение, но недобрал одного балла. Ирония судьбы – темное пятно в биографии Сенса оказалось «светлой зоной» в инсоне, спасшей жизнь его лучшему другу.

Погоня прекратилась еще на подходе к светлому участку. Морлоки останавливались и с визгом шарахались назад, точно кромка «зоны» источала раскаленные протуберанцы, обжигающие жаром и грозящие испепелить дотла.

В результате стычки никто особо не пострадал. Так – синяки да ссадины плюс несколько царапин во рту у Яники. Больше всех досталось Лазарю. Прокушенное запястье долго кровоточило, пока Даре не удалось остановить кровь. Целее всех оказались Энуо с Лилит. Глядя на последнюю, в это с трудом верилось – девушку с ног до головы покрывала кровь. Морлочья кровь.

В «светлой зоне» до них никому не было дела. Гуттаперчевые дети попадались и здесь – группами и поодиночке, – но они почти не обращали внимания на странную компанию грязных, окровавленных и насквозь промокших людей. Местные дети вели себя вполне естественно: бродили по тротуарам, заходили в магазины, разглядывали что-то интересное, встав кружком, дурачились и тузили друг друга школьными ранцами. По дороге на диких скоростях проносились автомобили и автобусы. Как и ожидал Лазарь, водительские места во всех кабинах пустовали. Рули крутились сами собой, рычаги двигались, открывались и закрывались двери.

Последние сомнения отпали – в инсоне Энуо безраздельно властвует правило михалковского «Праздника непослушания».

– Пошли, – заторопила Лилит.

– Ты пр’истрелила их… – ошеломленно выговорил Энуо. В несимметричных глазах дрожали слезы. – Я знал тех пацанов. Вадя, Тоха, Шурик…

– Я стреляла в морлоков, а не в пацанов, – наставительно произнесла Лилит. – Не бойся, простые пули их не берут. Пойдем, надо спешить.

– А моего бр’ата они до уср’ачки боятся, – не унимался Энуо. – Почему?

Губы Лилит растянула маньячная улыбка:

– Но ведь твой брат не пуля, верно?

– Верно, – немного поразмыслив, согласился Энуо. – Бр’ат стр’ашнее.

– Вот именно.

Лилит взяла Энуо за руку и быстро зашагала в сторону площади. Марс и Яника с трудом оторвались от созерцания диковинных машин на самоуправлении и поспешили за Лазарем. Тот не отставал от Лилит ни на шаг.

– Ничего не понимаю. Куда подевались все взрослые? – спросила Яника так, чтобы ее не слышал Энуо.

Ее все еще потряхивало после стычки с морлоками, но говорила девушка почти нормально. Видимо, Дара придумала что-то и для ее языка.

– Обычно мы не обсуждаем инсоны в инсонах, так что просто смотри и запоминай, – посоветовал Лазарь и повернулся к Марсену: – Как узнал про морлоков?

– Ты что, не играл в «Темную зону»? – поразился парень.

С него все еще стекала вода, лицо испещряли мелкие ссадины, кулаки были сбиты в кровь, однако сам парень выглядел до крайности довольным. Его так и трясло от перевозбуждения. Кажется, древние скандинавы называли это состояние «боевым ражем».

– Если в ней не делают ставок, то нет.

– Да не, это компьютерная игра. Точнее, серия игр. Я во все части играл – просто супер!

Интересно, когда он успел? Пароль он не знает, как же…

– А мы в какой сейчас части?

– Не знаю. Но там, в общем-то, одна суть. Главный герой, Мауро, пытается спасти брата. Его держат в какой-то секретной лаборатории, где ставят эксперименты на людях. И на Мауро тоже ставили, но он выбрался и убежал. Короче, он передвигается по городу, поделенному на зоны. В светлых люди как люди, а в темных они превращаются в этих тварей – морлоков. Ну, прям один в один, как здесь!

– И ты решил, что Энуо тоже играл в «Темную зону»? – догадалась Яника. – И теперь Ведущий Игры заставляет мальчика проецировать свои эмоции в инсон по законам компьютерной игры?

– Ну типа того. – Марс передернул плечами и вдруг поежился: – Игруха-то жутковатая.

В голове у Лазаря задребезжал издевательский хохот Симона Петровича. Похоже, этот рябой татуированный вечно спящий сукин сын действительно смыслит кое-что в бабочках и их куколках. Ну кто бы мог подумать?

– Молодец, Марс, – сдержанно похвалил Лазарь.

Мальчишка напустил на себя важный вид и деловито отмахнулся, дескать, фигня вопрос.

На ближайшей остановке сели в автобус. Маршрут выбирала Лилит. Салон был пуст, если не считать гуттаперчевых мальчика и девочку на заднем сиденье, похожих друг на друга, как брат и сестра. Те смотрели на Энуо, как загипнотизированные, и за всю дорогу не обменялись ни словом. Когда на следующей остановке они вышли, Лазарь испытал облегчение – он так и не отважился заглянуть им в глаза.

Очень скоро знакомый пейзаж за окном сменился несуществующими районами и улицами. Обширные частные секторы чередовались с унылыми кварталами «хрущевок» и панельных «домов-кораблей» замысловатой планировки. Дороги разветвлялись на магистрали и автострады. Одни ныряли под землю, другие уходили наверх, завиваясь в причудливые кольца и развязки. Известная Энуо часть города закончилась.

Гуттаперчевые дети шалили на тротуарах и пешеходных дорожках. Когда автобус проезжал мимо, они оставляли свои игры и провожали его долгими сосредоточенными взглядами.

– Не нравится мне, как они смотрят, – шепнула Яника.

Лазарь был с ней согласен. Он чуял ловушку. В поисках ответа он то и дело поглядывал на Лилит, но без особого результата. На лице финалиста мировой серии покера и то больше прочтешь.

Через восемь остановок Лилит приказала сходить.

– Долго она будет командовать? – вполголоса спросила Яника, когда они выходили на улицу.

Автобус грохнул складными дверями и тронулся дальше.

– Пока Энуо считает ее приемной мамой, мы ничего не можем сделать, – ответил Лазарь. – Или пока не изменим существующий порядок.

Они очутились на самой окраине города. Впереди дорога поднималась на эстакаду и заворачивала обратно в город, пропуская под собой скоростную автомагистраль. Та уводила за пределы города и тянулась длинным серым галстуком между полями, теряясь за горизонтом. Колоритом местная архитектура напоминала бразильские трущобы. Старые покосившиеся хибары с разноцветными крышами, грязные неасфальтированные дороги. На огороженных ржавой сеткой двориках сушится детское белье.

– И чего мы тут забыли? – почесал голову Марс.

Энуо дергал Лилит за руку:

– Пр’иют где-то здесь, Стр’анница?

– Нет, – Лилит огляделась. – Следующая остановка – конечная. За всю дорогу я не заметила ничего, похожего на приют.

– Я тоже. – Мальчишка повесил голову. – Опять ошиблись… Снова не тот автобус…

– Ну еще бы он был тот, – вступил Лазарь. – Всегда говорил: когда садишься не в тот автобус, не удивляйся, если приедешь не туда, куда надо. Конечно, если тебе того и не надо, – он заговорщически подмигнул Лилит. – Скажи, в чем смысл поездок по городу наугад? Зачем мы здесь на самом деле?

Лилит словно и не слышала. Она продолжала озираться по сторонам.

– Мы не наугад! – вступился за покровительницу Энуо. – Чтоб ты знал, мы действуем методом исключения. И уже очень многое исключили. Мы доезжали до Набер’ежной, «Фор’туны» и «Алмаза». Были на Север’ном и на Западном!

Либо парень знает город лучше, чем прикидывается, либо нахватался у Лилит.

– Ступай туда, незнамо куда, и найди то, неведомо что. Это даже не иголка в стоге сена. Вы ищите соломинку в стоге соломы. А это еще круче, чем…

Лазарь не успел договорить – Яника схватилась за манжет его куртки:

– Лазарь, смотри!

Из трущоб к остановке потянулись дети. Их было много – не меньше полусотни.

Лазарь знал, что наяву эта компания раза в четыре меньше, но у страха глаза велики, а глаза Энуо сейчас готовы были лопнуть прямо в глазницах.

Сбоку послышался обреченный стон Яники.

Все дети выглядели гуттаперчевыми, но было очевидно, что это ненадолго. Розовые личики на глазах темнели и теряли цвет.

Марсен поднял указательный палец:

– Смотрите! Погода портится!

Облака налетели с пугающей скоростью – так в фильмах изображают наступление Судного дня. Небо облекла серая пелена, стремительно темнеющая в унисон с лицами окружающей ребятни. Движения детей становились угловатыми, шаг сбивался и рвался. Когда ровненько подстриженные под каре волосы одной из девочек в считаные секунды отросли до пояса, Лазарь посмотрел на Энуо.

Мальчишка обеими руками вцепился в Странницу, уткнувшись лицом ей в грудь. Одной рукой Лилит прижимала к себе голову парнишки, другой рылась в необъятном бауле, висевшем на плече. Угольно-черные глаза непрерывно отслеживали изменения окружающей обстановки.

Лазарь не нашел в них ни страха, ни удивления – только напряженную собранность профессионала, знающего свое дело. Вот когда он понял, что все идет по плану. По ее плану.

Погода испортилась окончательно. Солнечный свет померк. Светлая зона окрасилась в темно-бордовые тона. Гуттаперчевые дети из трущоб медленно, но верно превращались в морлоков. Самые первые уже кричали что-то Энуо – кажется, интересовались, не выручит ли деньжатами.

Что-то было не так. Лазарь напрягал все извилины, стараясь понять, что именно.

– Откуда появляются темные зоны? – вдруг спросил он у Марса. – В этой твоей игре? От чего это зависит?

Марсен открыл рот, чтобы ответить, и тут же захлопнул его. Снова открыл и обмер. Конопатое лицо вытянулось, побледнело.

– Отвечай!

Мальчик вздрогнул.

– По-разному! – в смятении закричал он. – Но в основном… в основном от Мауро. Мауро сам превращает светлые зоны в темные. Когда он подолгу контачит с людьми, они становятся морлоками. Тогда ты достаешь дробовик и начинаешь палить… Убить их почти невозможно, но они на какое-то время вырубаются. Чтобы у тебя было время добежать до другой светлой зоны. И так без конца. Черт, Лазарь, прости! Я не подумал…

Бабочка красиво взмахнула крыльями, но на второй взмах сил не хватило. И теперь она, кружась по спирали, замертво падала вниз.

– В нашем случае Мауро – это Энуо, – объяснил Лазарь. Одной рукой он схватил Янику, вторую вытянул перед Марсом: – Дай краба, Малой. Ты идиот!

Мальчишка пребывал в полном отчаянии.

– Не понимаю… – почти стонал он, – мы же даже не контачили ни с кем!

– Это здесь мы не контачили, болван ты этакий! А там, наяву, пацана уже «прессует» в подворотне местная гоп-компания!

Лазарь огляделся. Лилит выудила из сумки два прозрачных шара размером с бильярдные и теперь взвешивала их в ладони. Внутри шаров плавали сизые медузы дыма. Что это за шары, Лазарь не знал, но подозревал, что о себе Лилит позаботится. Пока они с Марсом выясняли отношения, она успела оттащить от них Энуо на приличное расстояние. Трущобные дети в большинстве уже преобразились в морлоков и теперь медленно растягивались между двумя целями, предоставляя последний шанс для бегства.

Ловушка сомкнулась. Теперь Лазарь отчетливо понимал, почему Лилит не дала им погибнуть в лапах морлоков на Стандартной. Она хотела победить его на другом поле. На поле Игры. И упорно шла к заветной цели.

– Пора сваливать, пока нас не зажали в кольца. Закатайте губу, пистолеты Лилит нам не помогут.

Лазарь уже видел голубой клочок неба за эстакадой, на другой стороне магистрали.

– А как же Энуо? – перекрикивая завывания ветра, спросила Яника.

– Придется бросить здесь. Не переживай за него. Лилит прекрасно знала, на какой автобус садится и куда едет. Она устроила нам подставу. – Внутри у Лазаря все клокотало. – Нам, а не ему!

В ту же секунду Лилит подтвердила его догадку. Отыскав Лазаря взглядом, она сделала в его сторону неприличный жест рукой. По изуродованным губам Лазарь прочел одно-единственное слово – «выкуси». Потом она один за другим метнула оба шара себе под ноги.

На поверку шары оказались чем-то вроде дымовых гранат. Они глухо взорвались, взметнув в воздух облака белого дыма. Лилит и Энуо, а также несколько морлоков поблизости исчезли за непроницаемой завесой. Из серовато-белой пелены послышались крики боли (Лазарь сначала подумал, что гранаты не сработали должным образом), а потом из тумана вывалилось трое морлоков. На обожженных лицах пузырились страшные волдыри.

– Бежим, чего встали! – прокричал Лазарь, сознавая, что теперь чудовища пойдут по пути наименьшего сопротивления. – У меня таких прибамбасов нет!

Глава 5
Самый верный брат

Симон Петрович очень долго не снимал трубку. Лазарь уже решил, что его нет дома или он просто спит, но тут гудки оборвались, и заспанный голос спросил:

– Алло?

Казалось, этот человек, как лев, может спать по двадцать часов в сутки.

– Добрый вечер, Симон Петрович. – Телефон висел в прихожей, и Лазарь старался говорить как можно тише. Был вечер, и в доме околачивалась куча народа. – Это Лазарь.

– Ясно, что не моя мама, – прохрипели в трубку. – Она не стала бы будить меня посреди ночи.

На часах еще не было и одиннадцати, но Лазарь решил, что для человека со столь своеобразным сонным графиком, как у Симона, ночь наверняка перетекает в вечер, а вечер – в ночь.

– Я выбираю Янику, – без преамбул объявил Лазарь. – Вот, звоню сообщить.

Решение далось легче, чем он ожидал. Невнимательность Марса в истории с морлоками едва не стоила ему жизни, а Лазарь очень не любил, когда его жизнью рискует кто-то, кроме него самого. К тому же внутренний правдолюб подсказывал, что решение остановить свой выбор на Янике было сделано задолго до ультиматума Мецената.

– Повтори, – попросил Симон Петрович, – что ты сказал?

– Малой в пролете. Моим напарником станет Яника. Это окончательное решение.

Повисла пауза.

– Могу я спросить, почему?

– Скажем так – мы поспешили открыть кокон, и наш мотылек чуть не загнал всех в могилу. Скучновато всегда оказываться правым, но против природы не попрешь.

– Прошло всего два дня из отведенной недели, – напомнил Симон. – У тебя еще есть время поэкспериментировать, присмотреться.

– Нет надобности, – отрезал Лазарь. – Я могу пытаться увидеть то, чего не вижу, но не то, чего нет.

– Хорошо. – Судя по голосу, Симон раскуривал трубку. – Я сообщу Меценату, а ты – мальчику. До конца недели его никто не «попросит», но в следующий понедельник на одного в вашем доме должно стать меньше. Объясни ему все, пожалуйста, как-нибудь…

– …помягче, ясное дело, – перебил Лазарь, ощущая прилив раздражения. – Выгоняете мальчишку вы, а объяснять сваливаете на меня.

– Нет, – спокойно возразил Симон, – выгоняешь мальчишку ты. Так что тебе и отдуваться. Спокойной ночи, Лазарь.

В трубке застучали короткие гудки. Лазарь повесил ее на рычаг, обернулся и замер. Волосы на затылке неприятно зашевелились. У входа в гостиную стоял Марс.

– Выгоняешь меня… – скрипуче проговорил он. Было видно – парень отчаянно борется со слезами. – Променял на эту дырку… предатель… курва…

Лазарь молча смотрел на мальчишку, ничего не отвечая и не защищаясь. По опыту он знал, что это только растеребит парня. В таких ситуациях лучше вообще ничего не говорить.

– Да пошли вы, рожи! – плаксиво вскричал Марс. – Нахрен вы мне сдались! Без вас жил и дальше проживу. С таким говном, как ты, Лазарь, западло под одной крышей спать… завтра же свалю… – пообещал он, проиграв схватку со слезами. Крохотные капельки влаги поблескивали на носогубных впадинках.

Он хотел добавить что-то еще, но тут слезы задушили его окончательно. Марс отвернулся и зашлепал босыми ногами по коридору. Проходя мимо столовой, парень отвернулся, чтобы чаевничавшие Сенсор, Дара и Яника не могли видеть его лицо. Лазарь провожал Марса взглядом, пока тот не поднялся по лестнице на второй этаж, и только потом ушел сам.

За завтраком Яника подробно пересказала события последнего визита в инсон Энуо. Сенсор и Дара с интересом слушали, допивая кофе. Лазарь задумчиво посасывал щеки, ковыряя ложкой кофейную гущу на дне кружки. Всякий раз, когда рассказ касался Марса, в желудке что-то неприятно скручивалось. Лазарь с нетерпением ждал, когда же она закончит.

У плиты Айма поджаривала яичницу для Матвея – тот еще не проснулся. В последние дни контры между ней и Лазарем приблизились к точке невозврата, а потому ее присутствие в кухне здорово раздражало.

– Мысли, вопросы, предложения, – стандартно начал Лазарь, когда Яника, наконец, умолкла.

– А где Марс? – вдруг спросила Дара. – Почему не спускается завтракать?

Нет, они издеваются! Одна закончила, так вторая тут же начала.

– Он теперь под крылом у «Юнисеф», – пространно ответил Лазарь. – А вот Энуо пока под нашим, так что поехали!

Как и большинство шуток Лазаря, эта прошла незамеченной. Безусловным плюсом постоянного гаерства является то, что рано или поздно в нем растворяется доля истины. Ну и замечательно. Если спросят потом, почему он не сообщил о ссоре с Марсом, будет что ответить.

Началось обсуждение. Сначала вяло, но с каждым новым словом диалог набирал обороты. Сенсор и Дара выдвигали гипотезы одну за другой, Яника изо всех сил старалась поспевать. Лазарь по большей части отмалчивался и просто слушал. Ну не мог он говорить в присутствии этой королевы яичницы без зубовного скрежета. Внутренний правдолюб услужливо подсказывал, что дело вовсе не в ней, а в раздражении, вызванном историей с мальчиком, но Лазарь его не слушал.

Минут через десять поток идей иссяк, и молчать дальше стало невозможно. Лазарь решил, что это, наверное, даже к лучшему. Быть может, за размышлениями над делом удастся выкинуть из головы размышления о Марсе. Хотя бы на время.

– Итак, пройдемся по списку. Я согласен с Сенсом насчет того, что до исчезновения Тихоки темные зоны появлялись только в тех местах, где он не мог защитить младшего брата. И Дара права, предположив, что теперь эти зоны возникают там, куда раньше распространялась протекция Тихоки. Вопрос в другом – почему правила дурацкой компьютерной игры действуют даже там, где раньше мальчишка никогда не бывал? Почему превращают во врагов всех, кто находится вблизи него?

– Проделки Ведущего? – предположила Дара.

– Не настолько глобальные, – срезал Лазарь. – Ведущий не может устроить наводнение, но может заминировать дамбу. Сколько раз повторять?

– Без старшего брата мальчик не чувствует себя в безопасности, – сказал Сенс, – отсюда и темные зоны.

– Путаешь причину и следствие, – закачал головой Лазарь. – Мальчишка не чувствует себя в безопасности в темных зонах. Нельзя чувствовать жар, пока на градуснике тридцать шесть и шесть, но можно ощутить его, когда увидишь тридцать девять.

Все призадумались. Лазарь терпеливо ждал, измываясь над очередной салфеткой. Он уже знал ответ, но хотел еще кое-что услышать, а потому не спешил выдавать все на блюдечке.

– Я могу только предположить, – наконец, заговорила Яника. – У Энуо сейчас очень заниженная самооценка. Вы же видели, как он выглядит и говорит?

У Лазаря засосало под ложечкой – вот оно! Даже мысли о Марсе на время вылетели из головы.

– В жизни он гораздо приятней, – подтвердил Сенсор.

– Я думаю, в этом вся причина. Знаете, закомплексованные люди в своих неудачах часто винят самих себя, даже если на самом деле они ни в чем не виноваты. Думаю, Энуо неспроста превращает светлые зоны в темные. Он считает, что не способен сходиться с людьми. Энуо так уверовал в это, что убедил себя в том, что зло и агрессия, направленные на него, вызваны им самим. Теперь, куда бы он ни пошел, кого бы ни встретил, что бы ни сделал – люди будут превращаться в морлоков независимо от того, сделали они ему что-то плохое или нет.

– Так держать, Яни. – Айма отвернулась от плиты и показала Янике большой палец. К вящему удивлению Лазаря, они с Матвеем неожиданно тепло приняли новенькую, и Яника отвечала им взаимностью. – Я бы не смогла выразиться лучше, хотя сама подумала о том же.

Лазаря покоробило.

– Не отвлекайся от Матвеевых яиц, солнышко, а дело оставь дельцам. И поблагодарим Янику за экскурс в личную биографию.

Сенсор не удержался, прыснул, и Дарения тут же одарила его гневным взглядом. Лазарь решил, что она просто не поняла, над чем именно смеется друг.

– Заставлю извиняться, – предупредила Айма, с подчеркнутым безразличием возвращаясь к сковородке.

– Японский городовой, ну, конечно, заставишь! Ладно, закончили с зонами. Чтобы понять замысел Ведущего, нужно узнать, куда подевался чертов Тихока. Да, и неплохо бы разобраться, почему инсон мальчишки похож на один большой «Неверленд». Вряд ли наш Питер Пэн мечтает походить на своего старика, когда вырастет.

– Думаю, Лазарь прав. Дети его возраста просто не воспринимают взрослых, – заявил Сенсор. – В наше время у них другие авторитеты. «Когда мне было четырнадцать, мой отец был невероятно глуп. Но, когда мне стукнуло двадцать один, я поразился, насколько поумнел этот старикан за семь лет», – процитировал он своего любимого Марка Твена.

– Это тогда он подарил тебе тачку? – пошутил Лазарь.

– А, по-моему, дело не в этом, – сказала Дара. – Цыгане женят детей в двенадцать-тринадцать лет. А у многих африканских народов одиннадцатилетняя девочка уже считается взрослой женщиной.

Лазарь протяжно выдохнул. Интересно, считать всех вокруг идиотами – признак некой психологической девиации или это нормально? Спросить бы у психолога. Загвоздка в том, что ни один из ответов не устроил бы его. Первый будет означать, что он псих, а второй – вообще идиотский ответ.

– Половое созревание у собак наступает в восемь месяцев не потому, что собаки такие умные, а потому, что мало кто из них дотягивает до двадцати лет, – сказал он. – Определяй мы умственную зрелость человека по размеру груди и количеству лобковых волос, тебе бы следовало выдать Барби вместо паспорта.

– Я хочу сказать, многие современные дети в тринадцать уже считают себя взрослыми, – продолжила Дара, отчаянно краснея. – Они по-взрослому говорят, по-взрослому одеваются, интересуются взрослыми вещами и ведут себя соответственно.

– Нет-нет-нет – они хотят быть такими. Хотят говорить как взрослые, одеваться как взрослые, вести себя как взрослые и так далее. Но это обезьянничество вовсе не делает их взрослыми.

– Все равно. Они считают себя частью взрослого мира, а не страны «Неверленд». Они не хотят волшебный летательный порошок. Они хотят губную помаду и сигареты.

– Дети становятся по-настоящему взрослыми, когда перестают хотеть быть взрослыми. И знаешь что? В глубине своих глупеньких инсонов они это понимают.

– А взрослые, которые впадают в детство, понимают, что наступила старость, – философски подытожил Сенсор и поднялся из-за стола. – Ладно, возьму Дару, поеду копать.

Лазарь тоже встал:

– Не спешите, палеонтологи. Мы с Яникой составим вам компанию.