Текст книги "Игра Лазаря"

Лазарь полушел-полубежал впереди, подняв руки на высоту плеч и демонстрируя раскрытые ладони. Остальные, как и было задумано, двигались в колонне позади него. Сначала Яника, за ней Айма и Марс. На протяжении всего пути Лазаря не покидали навязчивые ассоциации с Александром Матросовым и его безрассудным подвигом, при одной мысли о котором тянуло стравить завтрак в ближайший куст.

Стоило Лилит заметить их, как ствол револьвера отвернулся от группы морлоков, и без того готовых падать замертво от одного вида Тихоки, и нацелился в грудь Лазарю. Бельфегор скользнул по непрошеным гостям беглым взглядом (в его глазах Лазарь прочел досадливое «выбрался-таки!») и продолжил держать на прицеле тварей.

– Еще один шаг, Лазарь, и мы с твоей зазнобой сможем общаться через дырку у тебя в груди, – предупредила Лилит.

Указательный палец на спусковом крючке чуть напрягся.

Насчет того, что Лилит без колебаний сдержит обещание, Лазарь не сомневался. Люди куда охотней исполняют обещания, которые доставляют им удовольствие.

Теперь их появление заметил и Энуо.

– Вы чего опять припер’лись?! – занервничал парень, придерживая брата. – Валите отсюда, пока ходить можете! Не суйтесь не в свои дела!

Некоторые из морлоков, безжалостно расстрелянных Лилит во время погони, успели воскреснуть. Лазарь заметил в толпе знакомого мальца в синей дутой куртке, которому разворотило живот экспансивным патроном, и девочку с косичками, схлопотавшую пулю в голову. Энуо, безусловно, тоже узнал их, и эта поразительная живучесть, похоже, наполняла его отчаянием и злобой.

Морлоки в панике жались друг к другу. Казалось, они хотели слепиться в один большой ком и укатиться вниз по дороге. Чем больше гуттаперчевых людей они видели, тем жалобнее становились их страшные мертвые личики.

«Борьба бобра с ослом началась», – просилось на язык. Воображение Лазаря уже рисовало две скрещенные световые сабли – зеленый «джедайский» луч и красный «ситховский». Для стороннего наблюдателя из яви – такого, как Сенс, например – происходящее на улице ничем примечательным не выделялось. Просто мальчишка, который выгуливает собаку, встретился на дороге с соседской ребятней, не принимающей его в свои игры. Но стоит присмотреться внимательней, и сразу станет ясно – собаку никто не выгуливает. Она просто сидит на тротуаре и едва заметно скалит на детей желтоватые зубы, а дети неотрывно смотрят на зубы собаки, которая смотрит на них, и всем им вовсе не до игр. Но кто станет присматриваться? Люди, монстры, черные револьверы и другие невидимые, но материальные объекты существуют лишь в инсоне. В голове маленького мальчика, который вовсе не выгуливает свою собаку. Настоящая Игра идет именно здесь.

Жаль, Яника не могла видеть сейчас мысли Лазаря. Два разноцветных столпа света, скрещенные друг с другом, и тихая зимняя улица реального города. Очень наглядная иллюстрация самой сути Игры, которую она с таким трудом старалась постичь.

– Слушай, Энуо, не делай этого, – обратился к мальчишке Лазарь. – Это не спасет от темных зон ни твой мир, ни твою улицу, ни тебя самого.

Не самое удачное начало, но надо же с чего-то начинать.

– Закрой рот, или я всажу тебе пулю в зубы. – Лилит предупреждающе покачала револьвером.

– Да мне пофиг, что он скажет, Стр’анница, – поспешил успокоить ее Энуо. – Я знаю, что надо делать, и сделаю все, как ты сказала.

– Знаешь, что делать, или делаешь, что сказано? – уточнил Лазарь. – Ты уж определись.

Уже неплохо. В ситуациях сродни этой лучше выступать вторым номером. Предоставить оппоненту возможность самому наделать ошибок, а потом спокойно ткнуть его в них носом.

– Я сам знаю, что мне делать!

Самое время для небольшой провокации.

– Ой ли? А по-моему, ты просто импульсивный малолетний засранец, не умеющий думать своими мозгами. Потому что привык, что за тебя думают другие. Потому что сам не знаешь, чего хочешь. Потому что все твои мотивы и желания примитивны, как полоса слизи из-под слизня.

«У тебя просто дар вести переговоры, ты в курсе?» – с истеричными нотками в голосе заметила Дара.

Мальчишка задергался. В силу возраста он еще ничего не знал о защитной тактике Суворова, но от этого она не теряла своей эффективности.

– Сделаешь что собрался – и морлоков меньше не станет, – продолжал напирать Лазарь. – Убивать во имя мира – все равно, что… снимать порно для пропаганды целомудрия.

Лилит приподняла дуло револьвера и действительно прицелилась Лазарю прямо в зубы. Теперь ей было гораздо легче промазать, но, с другой стороны, попади она в цель – и шансы на выживание существенно снизились бы. Лазарь решил, что лично для него соотношение плюсов и минусов осталось тем же.

– Что конкретно в словосочетании «закрой рот» тебе непонятно? – прошипела Лилит.

Она явно не хотела стрелять. На то было много причин, но главная из них – самолюбие. В этой дуэли она хотела перебороть Лазаря умом, а не силой.

Не поворачивая головы, Лилит обратилась к Энуо:

– Сделай это, мальчик. Иначе ты никогда не вырвешься из замкнутого круга. Морлоки – животные. Бесчувственные тупые звери. Они не понимают и никогда не поймут человеческого отношения. Они не оценят ни твоей доброты, ни твоего благородства. Не хватит им на это душевного ума.

«Надо же, какая образность, – подумал Лазарь. – Душевный ум… Это она никак про инсон?» Самое прискорбное, что в теории-то Лилит была права, но вот, что касается практики – здесь ее методы многие сочли бы… слишком радикальными.

– Никуда твои недостатки не делись, Энуо, – продолжала Лилит. – Они по-прежнему с тобой. И останутся с тобой еще очень-очень долго. Не решишь проблему кардинально – и они вообще никогда тебя не оставят. Будешь жить с ними до конца дней.

Бельфегор почти не участвовал в словесной баталии, отдав бразды правления в руки самого молодого из офицеров Ведущего. Эту Игру курировала Лилит, в то время как он участвовал в ее бенефисе лишь в качестве поддержки.

Лазарь отважился снова раскрыть рот, рискуя в любую секунду проглотить свинцовую пилюлю успокоительного:

– Твои недостатки есть продолжение твоих достоинств, Энуо. Доброта, совесть, великодушие – именно эти пороки делают тебя гуттаперчевым, мальчик. Цвет кожи здесь совсем ни при чем.

– Заткнешься ты сегодня или нет! – взвыла Лилит, разом растеряв все хладнокровие. Она сделала в сторону Лазаря несколько быстрых шагов, потрясая на ходу револьвером. – Чему ты учишь его, идиот! Всепрощенью? Благородству? Да они не трогают его сейчас только потому, что боятся!

Морлоки следили за словесной перепалкой странных гуттаперчевых людей, как зрители на теннисном корте следят за мячиком – всклокоченные головы мотались то в одну, то в другую сторону. Самые внимательные уже смекнули, за кого следует болеть.

– Может быть, со временем они посветлеют, – продолжала Лилит, – может быть! Но только пока на руках у мальчишки оружие сдерживания. Не будет его – и все вернется на круги своя. Эти твари понимают кнут, а пряники едят как что-то само собой. Морлоки могут посветлеть, но никогда не просветлятся. Поэтому еще одно слово, длинный, малюсенькое словечко – и, клянусь чем хочешь, я выстрелю в твою упрямую небритую рожу!

«Поздно, – подумал Лазарь, – зерно сомнения в Энуо уже посеяно». Это читалось на некрасивом глуповатом лице парня. Сейчас мальчишка разрывался меж двух огней или, если точнее, перекрещенных лучей – зеленого и красного.

Тихока терпеливо ждал на четвереньках. Из уголка рта тянулась до земли серебристая ниточка слизи. Человекопес, точно сошедший со страниц «Острова доктора Моро», не спускал с морлоков озлобленных красных глаз, готовый сорваться с поводка в ту секунду, которую выберет для этого его хозяин.

Лазарь не собирался молчать, хотя внутренний пессимист, всегда берущий на себя слово в критические моменты, настойчиво советовал повиноваться и заткнуться. Он уже открыл было рот, но в этот момент Марсен выступил у него из-за спины и поравнялся с его правым плечом. Когда вслед за мальчишкой слева показались Яника с Аймой, Лазарь понял, что весь план рассыпался на части.

Черный револьвер заметался меж трех новых целей, не зная, какую выбрать, и в итоге вернулся к самой первой.

Изуродованная губа Лилит хищно приподнялась над зубами:

– У меня в каморах шесть пуль, так что я могу еще дважды промазать.

Лазарь с дурашливым видом потыкал в друзей пальцем:

– Им можно говорить, босс, или ты давала мультиклятву? Тогда надеюсь, что она еще и мультикультурная, потому что среди них, как минимум, один русский, одна японка и, предположительно, одна ашкенази…

– Думаешь, мне трудно пообещать еще три раза?

Марс пропустил слова Лилит мимо ушей.

– Ты в «Темную зону» играл, вообще? – обратился он к Энуо. – Смысл Игры – спасти брата, а не убивать морлоков! Темные зоны делают тварей, а не наоборот. Ты что, дебил? Не понимаешь?

Лазарь состроил страдальческую гримасу:

– Этот точно русский. Будь милосердна…

Однако Марсу, похоже, удалось надавить на какие-то невидимые рычаги внутри Энуо, потому что тот, набычившись, закричал в ответ:

– Сам ты не понимаешь! И все вы не понимаете! Маур’о убивал, чтобы спасти бр’ата, а тепер’ь бр’ат убьет, чтобы спасти Маур’о.

Наверху громыхнуло вторично. Словно стряхнутые звуковой волной, с неба полетели первые капли дождя.

– А разве тебя надо спасать? – подключилась к разговору Яника. Она изгнала из голоса ту мягкость, которой пыталась завоевать доверие Энуо в прошлый раз, и Лазарь счел это разумным ходом. – Энуо, в тебе сейчас говорит изувеченное самолюбие и жажда мести. Кого ты пытаешься обмануть? Себя или систему… этого мира?

– Они никогда меня не пр’имут! – Энуо в отчаянии взмахнул рукой перед собой, как будто бросал невидимую гранату. Судя по синхронности, с которой пригнулись морлоки, гранату они видели. – Если я отпущу их, ничего не изменится. А я хочу, чтобы изменилось. Чтобы все это было не зр’я!

Интересно, что именно он подразумевает под этим «все»? Перипетии последних дней или всю свою жизнь со дня гибели брата? Скорее всего, это обобщение несло в себе куда более глобальный смысл, охватывающий жизнь мальчишки с того самого момента, когда ему впервые не понравилось свое отражение в зеркале.

– Если ты не одумаешься, все действительно поменяется. Но для этих мальчишек и девчонок – не в лучшую сторону, – вставила свои пять копеек Айма. – И уж точно в худшую – для тебя. Посмотри на своего брата! Эта тварь уже вдвое страшнее любого из морлоков!

– Правильно, говорите по очереди, я не стану стрелять в вас за пару-тройку реплик, – сказала Лилит и вдруг взорвалась: – Все, достало! Еще два слова от любого из вас – и они станут последними в его жизни!

Все примолкли. Предупреждение Лилит как будто возымело эффект, но лишь временный. Марсен словно только и ждал удобного случая поиздеваться. Парень вышел вперед и заговорил так спокойно, будто Лилит отлучилась ненадолго сменить тампон:

– Когда я был маленьким, у нас на районе жил пацан. Он тоже решил, что самый умный и может всех обдурить. Решил выпендриться. Смотрел «Терминатора»? Ну так вот… Этот дурик насмотрелся и давай плести всем, что он типа не человек. Типа робот. Кибернетический организм и все такое. Думал, так его все бояться начнут и чморить перестанут. Он даже ел траву, камни и всякую гадость, чтоб нам доказать. И водой не запивал – дескать, чтоб не заржаветь. И говорил как робот, и двигался. Короче, убедил…

Марс нервно облизнул пересохшие губы, и Лазарь понял, насколько сильно нервничает пацан. Сейчас он – бенефициант, и это его выход.

– На следующий день за ним гонялся весь район – все наши! Мы хотели разобрать робота на части и посмотреть, как он устроен. Ох и бегал же он от нас! В конце концов сныкался дома и неделю носа на улицу не высовывал. Ну и скажи теперь – кого он обманул?

Дождь усилился. Один из морлоков попытался улизнуть под шумок, но был остановлен предупреждающим рыком Тихоки.

– Стоять на месте, – рассеянно приказал беглецу Энуо.

Казалось, он совершенно сбит с толку.

Марс подцепил его за живое, в этом не было никаких сомнений. Но Лазарь знал, что этого недостаточно. Мир, в котором они оказались, не очистится от темных зон, пока бог не повелит: «Да будет свет». А он не повелит, пока не поймет: свет может разогнать тьму, но тьма никогда не зажжет свет. Для того чтобы бог поверил, необходима жертва. Как минимум одному морлоку суждено сегодня родиться, а значит, кто-то неизбежно должен умереть.

Лилит навела вооруженную руку на Марса.

– Получилось больше, чем два слова, малыш. Только потому, что меня разобрало любопытство, я позволила тебе закончить. А теперь закончу я…

Лазарь выступил вперед:

– Не ломай комедию, Засраница. Хотела бы выстрелить – давно бы выстрелила. Но ты не сделаешь этого. Потому что боишься. Потому что знаешь, что физика инсона неподвластна даже вашему папочке. Потому что знаешь – мы уже побе…

П-ПАХ!

Пуля ударила Лазаря в правую половину груди и разом вышибла весь дух. Он не помнил, как упал на землю. Только когда удалось сделать первый судорожный вдох, он понял, что лежит на спине. Грудина болела так, словно Тор от души приложился по ней своим мьельниром[22]22
  Мьельнир – молот бога Тора в германо-скандинавской мифологии.


[Закрыть]. Странно, но он почти не ощущал крови, заполнявшей межлегочное пространство. Он даже не испытывал затруднений с дыханием, а они, несомненно, должны быть, когда у тебя прострелено легкое. Лазарь попытался приподнять одну руку, чтобы на ощупь определить нанесенный организму урон, но внутренний пессимист настоятельно посоветовал лежать смирно.

На фоне грязно-коричневого неба возникло два перекошенных лица – Аймы и Марсена. Оба что-то кричали, но голоса сливались в сплошные радиопомехи.

Пришлось поднапрячься и покрутить регулировку частотных диапазонов.

– О Господи, Господи!.. – Восточные глаза японки округлились почти до европейского разреза. Она дергала над Лазарем миниатюрными ручками, не решаясь прикоснуться даже к рубашке. – У тебя кровь идет…

«Стало быть, кровотечение все-таки есть, – разочарованно подумал Лазарь». А ведь он уже понадеялся… на что? Оборвав эту последнюю мысль, внутренний пессимист издевательски расхохотался.

Марс таращился на Лазаря широко раскрытыми глазами. Айма талдычила, как ненормальная, что «идет кровь, кровь, Господи, сколько крови!» Дары слышно не было – должно быть, снова вывалилась в явь. Пройдет минут десять, прежде чем ей удастся оправиться от шока и вернуться обратно.

Одного сочувствующего не хватало.

– Поднимите мне голову, – попросил Лазарь, поражаясь тому, что еще может говорить.

Внутренний оптимист, который, скорее, квартировал в нем, нежели обитал на ПМЖ, попытался робко намекнуть, что легкое, может быть, не задето и все не так плохо. Внутренний пессимист демонстративно рассмеялся ему в лицо и приказал завянуть.

– Лазарь, я не думаю…

– Дождь заливает мне лицо… поднимите. И заткнитесь.

Айма подсунула под затылок Лазаря теплые ладошки и, стараясь унять дрожь в руках, аккуратно приподняла голову над землей.

И вдруг ахнула:

– С ума сойти! Посмотрите на Лилит!

Сердце Лазаря на секунду приостановилось… а потом бросилось вскачь. Теперь и он видел – Лилит менялась. Отбросив в сторону револьвер, девушка с ужасом отряхивала свои руки, словно это могло помочь очистить их от мертвенно-серого оттенка, который стала принимать ее кожа. Бельфегор с отвалившейся челюстью наблюдал за трансформацией подруги, опустив револьвер и отступив на несколько шагов назад. Энуо припал на одно колено перед Тихокой и обнял брата за шею. Теперь он смотрел на Странницу, которой еще недавно доверял принимать за себя решения, как на прокаженную – со смесью отвращения, удивления и жалости на нескладном лице.

Морлоки приободрились. Происходящее с Лилит вселило в них надежду. Они приветствовали новообращенного сородича гиеновым хохотом и улюлюканьем.

Яника осталась единственной, кто стоял к Лилит ближе всех. Девушка указывала пальцем на бывшую Странницу и обращалась к Энуо, перекрикивая вой морлоков, шум дождя и завывания ветра:

– Посмотри, что тебя ждет, Энуо! Что ждет Тихоку! Этот мир устроен так, что ему плевать на мотивы. Единственное, что имеет значение, – поступки. Поступки определяют результат, а мотивы – всего лишь оправдание для плохих результатов.

Лилит больше не пыталась стряхнуть с себя серый цвет. Вместо этого она схватилось за лицо. Глаза ввалились в череп, обнажив две черные дыры, в одну из которых она потрясенно совала серый пальчик.

– Белф, что со мной! – закричала она голосом, который больше ей не принадлежал. На смену сексуальному контральто пришел низкий, хриплый собачий лай. – ЧТО СО МНОЙ ПРОИСХОДИТ?!

– Хер его знает, Лил, но выглядит дерьмово… – Бельфегор напрочь забыл о морлоках. Теперь он целился из револьвера в недавнюю соратницу.

Между тем длинные волосы Лилит уже ссохлись в толстые черные колья. Налетел мокрый порыв ветра, и они закачались у нее за спиной, как бамбуковые трубки фэн-шуйского талисмана. Внезапно туловище Лилит выгнулась назад, выполняя самый крутой в мире мостик. Позвоночник неприятно захрустел – Лилит взвыла от боли.

– ЧТО ТАКОЕ! ЧТО ЗА ДРЯНЬ СО МНОЙ ТВОРИТСЯ?

– Я скажу, что с тобой творится, – бесстрашно вызвалась Яника. В тот момент Лазарь подумал, что теперь знает, как выглядела Жанна д’Арк до того, как остригла волосы. – Надо было внимательней слушать Марса. Он ведь очень доходчиво объяснил. Но ты не поняла и поэтому очень скоро превратишься в одну из тех тварей, на которых сама же хотела спустить Тихоку.

Лилит с треском разогнулась в обратную сторону. Схватилась за живот и болезненно скрючилась, словно кишечник свело коликой. Потом упала на четвереньки и, взвыв, как раненый зверь, окончательно потеряла человеческий облик. Отныне это был морлок – почти неотличимый от тех, что собрались на другой стороне дороги.

– Я уверена, ты не станешь повторять ее ошибок, – обратилась Яника к Энуо. – Мы не такие. Мы будем умнее. Нам нужна светлая зона.

Бельфегор, наконец, смекнул, что к чему, и принял за благо отступить, пока не поздно. Контролируя скорость бега так, чтобы свести свой позор к минимуму, он затрусил вверх по Стандартной, держа руку с револьвером на отлете. Лилит на четвереньках рванулась было за ним, но быстро передумала, заслышав неодобрительное урчание Тихоки.

– Не делай этого, Энуо, – дожимала Яника. – Если все ради мести, то да – она сладка, как наркотик. Но, как любой наркотик, она никогда не принесет полного удовлетворения. Месть – это суррогат справедливости.

До Лилит, наконец, дошло, что из охотника она сама превратилась в жертву. Пригибаясь к земле, девушка заискивающе смотрела на Энуо отсутствующими глазами. Лазарь подумал, что, будь у морлоков хвост – она бы сейчас подметала им пол.

В свои десять лет Энуо вряд ли понимал до конца все, что говорила ему Яника, но от него и не требовалось понимать. Инсон – гиперчувствительная среда, и то, что наяву выводится через анализ и логику, здесь постигается на уровне эмоций. Живой пример Лилит наглядно демонстрировал все без слов. Ее перерождение Энуо воспринимал как иллюстрацию своей судьбы и чувствовал, что боится стать морлоком больше, чем самих морлоков.

– Иди, – немного поколебавшись, отпустил Энуо.

Лилит не заставила повторять дважды. На полусогнутых лапах, поскуливая от страха, она припустила вслед за Бельфегором.

Энуо обернулся к морлокам:

– И вы! Вы тоже идите! Уходите, я не дер’жу на вас зла. Но больше никогда не хочу вас видеть. А если когда-нибудь вздумаете меня доставать… ну… вспомните этот день и подумайте еще р’аз.

«Хорошо», «прости», «спасибо», – бормотали Морлоки, рассыпаясь по улице.

Энуо уже не смотрел на них. Он встал с колен и помог подняться Тихоке. Тот еще не потерял звериного облика, но уже не выглядел так устрашающе. Братья взялись за руки и зашагали к перекрестку. Там они задержались ненадолго, а потом повернули за угол. Но, прежде чем исчезнуть навсегда – Лазарь успел это заметить – чернявый мальчишка обернулся к Янике и едва уловимо кивнул ей.

Теперь Лазаря обступали все трое.

– Ты как? – Над ним склонилась Яника.

На лице девушки одновременно уживались тревога и крайняя степень самодовольства.

– Еще не знаю, – ответил Лазарь, борясь с неодолимым желанием кашлять. Пессимист внутри подсказывал, что если он не сдержится, то к веснушкам на лице Яники прибавится изрядное количество новых. – Первый раз умираю в инсоне…

«И не в последний!» – зазвенел в ушах ликующий голос Дарении.

Ну вот и она вернулась.

«Я ничего не понимаю, но наяву ты не ранен, Лазарь! Стигмат пустяковый, даже царапины нет. Я проверила – просто большой синяк. Не понимаю, как такое возможно. Или Лилит стреляла резиновыми пулями, или у тебя под курткой мифриловая кольчуга».

– Пули точно не резиновые, и кольчугу они пробивают, – возразила Айма. – У нас тут море крови.

– Это потому, что меня берет только криптонит. – Лазарь приподнял голову и посмотрел на Янику. Кашлять больше не хотелось. – Но ты ведь поняла, да?

Айма и Марс недоуменно уставились на девушку.

– Ну где вы видели, чтобы в боевиках главный герой умирал от одной пули! – просияв от счастья, объяснила Яника. – Вы что, «Лицо со шрамом» не смотрели?

– Пятерку за усидчивость, пятерку с плюсом за самообладание, – усмехнулся Лазарь. – Хотя мне больше нравится «Профессионал».

– Так ты чо, спецом подставился? – не поверил Марс.

– Рад, что мой жирный намек на физику инсона хоть кто-то услышал. И вместо того, чтобы рыдать над моим телом, делал свою работу.

– А нельзя было сразу рассказать о своей задумке? – разозлилась Айма. – Без экивоков и экспериментов над нашей смекалкой?

Кажется, ее сильно уязвил тот факт, что этот эксперимент она вчистую проиграла Янике. Оно и понятно – успехам новичков радуются лишь до тех пор, пока собственному портрету на Доске почета ничто не угрожает.

– И вы бы, конечно, сразу одобрили самоубийственный план по предотвращению убийства. Без эмоций и экспериментов над моим терпением. Решил, с намеками будет проще. – Тут Лазарь не удержался и подпустил шпильку: – В следующий раз, Айма, лично для тебя я буду прям как извилины Матвея.

– Я тоже не сразу сообразила, – поскромничала Яника, желая хоть как-то подсластить пилюлю новоиспеченной подруге. – А когда услышала выстрел и увидела, как ты упал, у меня вообще из головы все вылетело.

От последней фразы у Лазаря засосало под ложечкой, как это бывает в машине, когда на большой скорости перелетаешь через яму.

– Но потом я подумала: не может быть, чтобы Лазарь так глупо попался. Лазарь, которого я знаю, никогда ничего не делает просто так. И если уж он подставляется под выстрел, значит, на то есть причина. Когда я увидела, что творится с Лилит, все сразу встало на свои места.

Лазарь уже не ехал на машине – он закладывал мертвую петлю на американских горках. Надо было поскорее слезть с этого захватывающего дух аттракциона, пока он, чего доброго, не начал визжать от удовольствия.

– Будем считать, что своему начальству ты подлизнула, – с ленцой в голосе заметил он. – Отмечу твои слова в рапорте, чтобы подлизнуть своему. А теперь давайте-ка сваливать отсюда.

Дождь еще не унялся, но теперь скорее успокаивал, нежели отвлекал. Лазарь опустил голову на мокрые булыжники и увидел, как на затянутом мертвой кожей небосводе открылось голубое окошко. Сквозь него пробивались к земле световые сабли солнца. Тогда он закрыл глаза и прислушался к собственному дыханию.