Текст книги "Игра Лазаря"

6

Лазарь уже порядочно замерз. Он кутался в куцее пальтишко и пританцовывал на месте, разминая окоченевшие пальцы на ногах, но помогало мало. Зато Алому, казалось, мороз нипочем – он спокойно сидел на снегу и с любопытством поглядывал на прохожих, помигивая выразительными карими глазами.

Они спрятались за тем же самым домом, где еще недавно прятались вместе с Марсом в инсоне Энуо. Дара, Сенс и Яника опаздывали на десять минут, и Лазарь начинал беспокоиться – как бы Энуо не опередил их. Впрочем, если он правильно все рассчитал, до приезда школьного автобуса еще минут десять.

Небо тяжелой гранитной плитой давило сверху, предвещая затяжной снегопад. Глядя на него, Лазарь невольно вспомнил об инсоне Энуо с его темными зонами. Учитывая почти фанатичное отношение Лилит к работе, вкупе с поразительной трудоспособностью и задатками многостаночницы, не приходилось сомневаться, что за последние два дня она добросовестно «затемнила» если не весь город, то большую часть точно.

– И почему тебя нельзя взять с собой? – спросил он у Алого. – Ох, и пригодился бы ты мне в инсоне, напарник.

Черно-палевый пес поднял на человека умные глаза и облизнул нос. По улице поползли первые школьники. В дутых куртках, с ранцами на спинах они напоминали мифических кобольдов, перетаскивающих из штолен набитые золотом тюки.

Сенса с командой все не было. Еще чуть-чуть – и придется обрывать телефоны, чего Лазарь делать совсем не хотел – это испортило бы весь эффект от сюрприза. Однако для выполнения эксперимента ему необходима была Дара, так что рано или поздно звонить все равно придется.

– Ну, где они лазят? – Лазарь почесал пса за холкой.

Алый не знал, но, чтобы поддержать, лизнул Лазаря в руку. Пока они ждали, пес ни разу не выказал своего неудовольствия, не шелохнулся с места и даже не гавкнул, когда мимо пробегала жирная черная кошка. Алый был выдрессирован, как не снилось ни одному школьному педагогу, радеющему о воспитании своих питомцев.

Сзади послышались шаги, и голос Сенсора сказал:

– Вон он стоит.

Лазарь обернулся. Посмотреть на загадочный эксперимент явились все, кто присутствовал при зарождении замысла: Сенсор, Дара, Яника и даже Айма.

– Ой, какой сла-авный! – умилились девочки, едва завидев пса.

Дара и Айма принялись тискать Алого, но Лазарь быстро пресек эти телячьи нежности.

– Руками не трогать, – шлепнул он Айму по запястью. – Ему нужна концентрация, а женщины этому не способствуют.

– Немецкая овчарка! – восхитился Сенс, всегда питавший слабость к этой породе. – Где взял?

– Знакомый одолжил. Подрабатывает передержкой собак, пока хозяева катают свои богатые задницы на лыжах в Куршавеле. Пришлось согласиться приютить его на остаток срока у себя. Так что, девочки, вам еще целую неделю подбирать за Алым его сла-а-авненькие фекалии по всему дому.

Инь и Ян эта новость ничуть не смутила.

– Куда интереснее не где ты его взял, а зачем? – прищурилась Яника.

Наверное, только за эту ее способность всегда держать нос по ветру стоило взять ее в команду. Умеющий задавать правильные вопросы попадает в жилу куда чаще того, кто только и умеет, что на них отвечать.

– Именно это мы сейчас и выясним, – ответил Лазарь, завидев Энуо. Мальчишка только что появился на вершине холма рука об руку с матерью. – Дара, видишь нашего знакомца? Отлично. Когда он подойдет достаточно близко для твоего всевидящего ока, внимательно следи за Алым. Желающие попасть на киносеанс покупают билеты и хватают Дару за руки.

Дара выступила из-за угла, отдавая друзьям свои руки, точно поводья кареты. Энуо с матерью не преодолели и половины пути, когда она, а вместе с ней и все остальные потрясенно выдохнули.

– Все померкло, – объяснила Яника. Анимешные глаза бешено крутились в глазницах, мышцы лица затвердели. – Все куда хуже, чем мы думали. Но я не понимаю… здесь повсюду морлоки, но Энуо идет спокойно, как будто рядом никого нет.

– По улице идет Петя, а не Энуо, – объяснил Лазарь. – Дарения показывает вам то, как оценивает Энуо окружающий мир, а не сам инсон. Бог его знает, что там творится на самом деле. Может, он летит на вертолете. Ладно, приготовьтесь.

Лазарь вынул из голенища ботинка небольшой кусок ветки, загодя отломленный от ближайшего дерева. Потом присел перед Алым на корточки и отстегнул ошейник.

– Хороший пес, хороший. – Он позволил Алому как следует обнюхать ветку. – Зрители готовы?

Все молча закивали, завороженно глядя вдаль.

– Алый, апорт!

Лазарь постарался выкинуть ветку как можно дальше на дорогу, но при этом сделать так, чтобы проходящий мимо Энуо ничего не заметил. Это оказалось нетрудно – как и полагается изгоям, голова паренька всю дорогу лежала подбородком на куртке.

Алый сорвался с места послушно, как пуля с курка. Едва овчарка показалась на дороге, Энуо тут же заметил ее.

– Тихока! – вскрикнул он.

В этот момент «зрительный зал» выдохнул вторично.

Мальчишка рванулся вперед, но мать удержала его за руку. В отличие от сына, она сразу заметила ветку.

– Наблюдайте дальше! – приказал Лазарь и выскочил из-за угла. Алый уже нашел ветку и схватил ее пастью. – Алый! Алый! Ко мне, мальчик!

Энуо взглянул на Лазаря, потом на ветку в зубах овчарки, соотнес одно с другим, и «зрительный зал» выдохнул в третий раз.

7

– О, Господи, я в жизни, в жизни ничего подобного не видела! – тараторила Дара. – Когда Алый выскочил на дорогу, то есть когда мальчик его заметил, пес на глазах превратился из собаки в человека!

Лазарь с овчаркой вернулись за угол. Айма и Сенс тоже выглядели потрясенными, а Яника с непривычки еще и испуганной.

– В мальчишку, – уточнил Лазарь, хотя и так знал ответ. – В брата Антона, так?

– Да. Во всяком случае, он очень подходил под описание, – сказала Айма.

Японка находилась под впечатлением от увиденного и на время позабыла о царящей между ними с Лазарем вражде.

– Но самое поразительное случилось, когда на дорогу выбежал ты, – сказала Яника. – Когда мальчик понял, что это – чужая собака… Алый сразу превратился из человека обратно в собаку.

– Получается, все это время Энуо искал приют, в который Тихоку могли упрятать ребята из службы по отлову бродячих собак, – задумчиво проговорил Сенсор. – Как ты узнал?

Для театрализованного представления Лазарь слишком замерз, а потому решил объяснять все быстро и сжато. Алого он отпустил немного погулять, и пес уже вовсю метил территорию, солидно задирая заднюю лапу у каждого дерева.

– На нужную мысль меня натолкнула фотография. Мальчишка на ней казался действительно одиноким. А что делает одинокий человек, чтобы скрасить свое одиночество? У Дантеса был Фариа, у Робинзона Крузо – собаки, кошки и говорящий Пятница. Когда я увидел дворнягу на заднем плане фотографии, родилась идея. Когда я вспомнил, что Сенс встретил мальчишку в мясном отделе магазина, идея окрепла. Но без Яники она бы не развилась.

– Без меня? – захлопала ресницами девушка. Было видно, что она польщена.

– Когда ты упомянула о воздействии извне на отчима, я подумал – почему бы и нет? Почему бы Ведущему не придерживаться своей тактики и здесь? Мальчишка не просто потерял пса. Его у него украли.

– Кто украл? – не понял Сенс.

– Офицеры Ведущего, кто же еще.

– С какого перепуга? Есть договоренность…

– Была договоренность, – поправила Яника и взглянула на Лазаря. Тот скупо улыбнулся ей в знак согласия. – Это я виновата. Дело в том, что Лазарь нарушил договоренность, когда вытащил меня с того света, вызвал скорую и спас тем самым жизнь. Офицеры Ведущего просто вернули должок.

Все уставились на Лазаря. Сейчас они поймут, в чем дело, и кинутся, как это принято, искать причину случившегося. А вместе с причиной и виноватого.

– То есть Лазарь, можно сказать, собственными руками выдал врагу временную лицензию на нарушение договора, а виновата, получается, Яника? – с едкой усмешкой уточнила Айма. – Наверное, перелома ноги тебе было мало?

Они все правильно поняли. Далеко не всегда между причиной и виной можно поставить знак равенства. В данной ситуации причиной разрыва договора была Яника, но виноват в ее спасении был исключительно Лазарь.

– Жаль, Яника не сможет с тобой согласиться, – сказал он, активируя защитный купол сарказма. – Видимо, между «живой виноватой» и «мертвой безвинной» она явно выбирает первое, раз уж до сих пор дышит. Но впредь я буду помнить, какой вариант предпочтешь ты, если возникнет похожая ситуация.

– Ладно, завязывайте грызню, – вмешался Сенс. – Рассказывай дальше. Я замерз как собака.

– Собака с тобой не согласится, – Лазарь наблюдал за тем, как Алый увлеченно раскапывает что-то в снегу. – Дальше все просто. Я приехал сюда и расспросил местных по поводу собаки по кличке Тихока. Дело в том, что наши проекции не только переименовывают себя на свой лад. Они дают имена согласно своему миропониманию, проекциям других людей. Упомяни мы в разговоре с соседскими мальчишками имя Тихоки, все прояснилось бы гораздо раньше. Но кто мог подумать, что Тихока – не имя, придуманное Энуо для проекции брата, а кличка, данная Петей четвероногому другу. Соседи подтвердили – собака действительно была. Узнать породу и примерный возраст не составило труда. Я сразу же отзвонился знакомому собаководу. К счастью, какие-то богатеи три дня назад оставили ему Алого. Ну, а дальше вы знаете.

Сенсор одобрительно хлопнул Лазаря по плечу:

– Неплохо, дружище! И что будем делать теперь, когда мы такие умные? Точнее, что будет делать Лилит?

Все с интересом уставились на Лазаря. Кажется, со временем у них выработался условный рефлекс к тому, что на любой вопрос у него заранее заготовлен ответ.

– Едем домой, – сказал Лазарь. – Девочкам зело понравился наш мохнатый друг, так что они составят ему компанию на заднем сиденье.

Он посмотрел на Алого. Пес как раз выкопал из снега что-то, очень похожее на окаменевший трупик белки, и теперь увлеченно вгрызался в эту падаль зубами.

– Да, и не забудьте прихватить его нямку, чтобы он не скучал в дороге.

Глава 6
Темная зона

1

Первым делом по приезде домой Лазарь отрядил Дару следить за всеми перемещениями Энуо в инсоне. Внутренний голос подсказывал – сегодняшняя встреча с Алым на Стандартной не пройдет для мальчишки бесследно. Лазарь помнил, как издевательски захихикали проходящие мимо школьники, когда увидели, что Алый – вовсе не Тихока. И это хихиканье не предвещало ничего доброго. Оно грозило стать для Энуо последней каплей, а по опыту Лазарь знал – последние капли редко выливаются во что-то хорошее. Оставалось понять, когда ждать последствий и каких именно.

Айма увела Алого на кухню, уже влюбленная в него по самые уши. Из гостиной слышалось, как она оживленно беседует с псом, интересуясь, любит ли он куриный суп с сухарями. Сенс и Яника наблюдали за передвижениями Лазаря по комнате с дивана. Точно собаки Павлова, истекающие желудочным соком при виде мясной отбивной, они рефлексивно ждали, когда он заговорит, даже не пытаясь задействовать собственный мозг.

«Если мозговая атрофия будет прогрессировать и дальше, скоро придется кормить их из одной миски с Алым», – подумал Лазарь. Решив не потакать этой распущенности, которой сам же и способствовал, постоянно взваливая на себя роль паровоза, он остановился посреди комнаты и оглядел свои «вагоны».

– Думаю, все дело в Тихоке, – проговорила Яника, вызвав в Лазаре волну душевного подъема.

Очень уж хотелось, чтобы она заговорила первой, – убедиться, что он выбрал ее не зря, что нарушил договор не напрасно.

«Ты хочешь в очередной раз убедиться, – подсказал внутренний правдоискатель, – что не зря выгнал мальчишку, так? Вот в чем причина».

– Продолжай, – сказал Лазарь.

– Может, прозвучит слишком напыщенно, но очень скоро весь мир Энуо сузится до маленького пятнышка света, исходящего от одного-единственного софита по имени Тихока. Разбей софит – и Игра проиграна.

– А тебе не кажется, что это как-то слишком… инвазивно, что ли? – спросил Сенсор. Время от времени он вставлял в свою речь умные словечки, как бы говоря тем самым: «Смотрите, я тоже так умею». – Лазарь, конечно, грубо нарушил правила с тобой в прошлый раз, но просто тупо убивать собаку – это перебор. И уж точно далеко от канонов Игры.

К сожалению, в своем подражательстве Лазарю он забывал исключать из речи словечки вроде «тупо», «типа» или «екарный бабай», чем портил всю пародию.

– Очень мило, что жизнь собаки ты ставишь превыше моей, – беззлобно заметила Яника.

Лазарь взорвался нарочито громким хохотом. Широкие щеки Сенса залились румянцем.

– Я хочу сказать, что для Энуо это не собака, а очень даже человек. Брат, которого он потерял полгода назад. Который защищал его, пусть локально, но это все же лучше, чем одна сплошная «темная зона». Убить Тихоку сейчас – все равно, что толкнуть Антона под колеса машины. И потому я говорю – это слишком круто, и на том стою.

– Слишком круто – не аргумент для Ведущего Игры. Уж мне можешь поверить, – мягко возразила Яника.

Ее взгляд скользнул по запястьям, которые она отныне всегда прятала под одеждой с длинным рукавом, и Лазарь быстро отвел глаза, чтобы она не заметила, что он-то как раз все заметил. Чуть ли не впервые в жизни ему не хотелось смущать человека.

– Думаю, Лилит организовала эти псевдопоиски с одной-единственной целью – довести мальчика до полного отчаяния, – сказала Яника. – Когда он дойдет до нужной кондиции, они добьют его контрольным в голову. Тогда он сломается.

Сенс отклонился от Яники и, поелозив пятой точкой, удобней утрамбовал себя в диван.

– Намекаешь, что у нас – снова доведение до самоубийства? И то, что мы слышим это из уст самоубийцы, конечно, никак с этим не связано?

Обычно Сенс язвит реже, чем комета Галлея возвращается к Солнцу, а потому наблюдать столь редчайшее явление всегда интересно. Пожалуй, Лазарь даже насладился бы им, если бы оно не касалось Яники.

От такого прямолинейного выпада девушка смутилась, и Лазарь решил вмешаться:

– Да-да-да, а если бы ее изнасиловали, она бы первым делом устроила мальчишке ректальный осмотр. Хотя постой… – Он вопросительно посмотрел на Янику: – Почему ты до сих пор не предложила устроить осмотр?

Яника сделала вид, что вопрос адресован не ей, но Лазарь заметил, как напряглось ее горло, и почувствовал укол совести, что случалось с ним еще реже, чем приступы язвительности у Сенса.

«Нет», – ответил он Янике, когда она спросила его про Марса, хотя должен был ответить: «Да».

«Ты бы ни за что не сказал так, – услужливо напомнила всевидящая проекция. – Она пригрозила съехать. Помнишь, что ты почувствовал при этом?»

Лазарь прекрасно помнил. У него сердце ушло в пятки – вот что он почувствовал.

– Права насчет отчаяния, не права насчет контрольного в голову, – сказал он Янике, а в сторону Сенса бросил: – Ты вообще кругом неправ.

– И почему же, о, Великий Соломон?

Лазарь устал расхаживать по комнате и присел на журнальный столик. Тот жалобно заскрипел под ним, недвусмысленно намекая, что очень скоро его терпение о четырех ножках лопнет.

– Потому что повадками обладаете не только вы, мои маленькие ручные приматы, – они есть и у Ведущего Игры. И я тщательно изучил их все. Поверьте, прикончить собаку Энуо – еще не слишком круто. По-настоящему круто – вернуть мальчику собаку в тот день, когда он будет нуждаться в ней больше всего на свете.

– Вернуть? – переспросил Сенс.

– Да, вернуть. А потом убить.

И Яника, и Сенс воззрились на Лазаря с таким отвращением, словно смотрели в лицо садисту, который без спросу селится в головы людей и ваяет из сгущенного концентрата отрицательных эмоций свои уродливые скульптуры.

В гостиную ворвалась раскрасневшаяся Дарения.

– И этот день настал! – Голос звенел на высокой ноте, сама выглядела так, словно готова была, наконец, порадовать окружающих явлением, сравнимым по редкости с Большим взрывом – скупой женской слезой.

Но слезы не случилось. Приглядевшись внимательней, Лазарь понял – Дара не плачет. Она пребывает в остервенелой, неконтролируемой ярости.

– Я только что из инсона, – взахлеб принялась объяснять она, – и там… там… короче, если я все правильно поняла, Петю сейчас избивают на улице сверстники. Сильно.

Сенсор вскочил на ноги:

– Насколько сильно?

– Они его убивают, Сенс! Откуда мне знать, что там происходит на самом деле.

Все уставились на Лазаря.

Тот поднялся со столика и галантно подал руку Янике:

– Вставайте, графиня, нас ждут великие дела!

2

Они стояли у подножия холма, поросшего бурьяном и тусклой пожухлой травой. Холм возвышался над городом, как скалистый шхер над океаном человеческих застроек: жилых, офисных, муниципальных, административных, торговых. Все здания выглядели одинаково диковинными, импортными на вид, словно эту часть города вырезали из зарубежной глубинки и пересадили сюда, как донорскую кожу. Даже серое небо над головой казалось каким-то чужим, приезжим.

Пожалуй, местная архитектура отлично вписалась бы в провинциальный американский городок, но Лазарь не взялся бы утверждать это наверняка. Одно он знал точно – здесь инсон Энуо окончательно терял связь с реальностью и превращался в любимую компьютерную игру Малого – «Темную зону».

Вершину холма венчал громоздкий комплекс из трех футуристических зданий, обнесенных невысокой кирпичной стеной с колючей проволокой поверху. От ворот КПП со шлагбаумом в красно-белую полоску в город вела единственная асфальтовая дорога. Вдоль обочин тянулись черно-белые столбики с красными светоотражающими наклейками.

С холма подул промозглый ветер, и Лазарь с Яникой покрепче запахнули куртки.

– Думаешь, это и есть приют? – спросила девушка.

Лазарь только пожал плечами:

– Если да, то какой-то он неуютный.

Яника зябко поежилась. Она не скрывала своего страха, и Лазарь ее понимал. Отсюда до окраины города было рукой подать, сам холм и дорога выглядели пустынно и вполне безопасно. И все же даже его, повидавшего всякое Бегуна, не покидало щемящее чувство тревоги.

– Это не темная зона, – сказал он, а сам подумал: «Но уже и не светлая». – Энуо в приюте, раз уж нас забросило сюда. Пойдем.

Они стали подниматься по склону, придерживаясь края дороги.

У самой вершины голос Дарении проговорил над ухом:

«Поторопитесь. Похоже, у нашего мальчика крутые проблемы».

Они приблизились к КПП. Железные ворота были открыты, посередине каждой створки шла надпись, выполненная кованой вязью. Сложив обе, Лазарь прочел: «DARK ZONE – RESEARCH CENTER». На левой половине ворот чуть пониже висела белая табличка в красной обводке: «Closed Area Permit Is Required».

Ассоциации с компьютерной игрой усилились.

В будке охраны не было ни души. Лазарь и Яника подлезли под шлагбаум и вошли на территорию центра.

3

– Ну ничего себе… – вырвалось у Яники. – В концлагере и то уютней.

При всем желании Лазарь не смог бы найти контрмнения. Всю правую часть обширного двора занимали три разнокалиберных здания, соединенные друг с другом застекленными переходами. Самое высокое из них имело шесть этажей. Оно было выполнено из белого силикатного кирпича и заканчивалось куполообразной крышей из толстой листовой стали с рядами труб, испускавших струйки ядовито-зеленого дыма. Второе здание и вовсе целиком состояло из железа. Приземистое, в разлапистых антеннах и тарелочках радаров, оно походило на лунную базу из дешевых кинофильмов про космос. Третье здание напоминало больницу. Железные решетки на окнах недвусмысленно намекали, что лечились здесь не по доброй воле.

Левая сторона двора была отведена под одинаковые вольеры, три на три метра, забранные мелкой железной сеткой и накрытые сверху листами рифленой нержавейки. В каждый из них вела дверь, оборудованная узким окошком для передачи подносов с пищей. Внутри вольеров на подстилках из соломы сидели, лежали или стояли, прижавшись ладошками к прутьям сетки, по одному и по двое, гуттаперчевые дети.

При виде этих несчастных созданий Лазарю невольно вспомнился Пьер Буль с его «Планетой обезьян». Всего он насчитал шестнадцать пронумерованных вольеров, выстроившихся по обеим сторонам от дорожки, выложенной гранитной плиткой. Дорожка обегала кольцом территорию центра, соединяя вольеры с научно-исследовательскими зданиями. Под козырьком каждого вольера висела камера наружного видеонаблюдения, направленная объективом на противоположный вольер. Не считая детей в клетках, двор центра был абсолютно пуст. Свет в окнах научно-исследовательского центра не горел, территорию зоны освещали лишь редкие фонари на стенах.

Лазарь решил, что если это и правда эпизод из компьютерной игры, то за внешним запустением обязательно должно что-то скрываться.

Завидев его и Янику, дети оживились. Многие вставали с соломы, подходили к решеткам, просовывали между прутьями тонкие пальчики и принимались следить за пришельцами тусклыми, ничего не выражающими глазами.

«Клетка номер тринадцать», – потусторонним голосом сообщила Дара.

Лазарь с Яникой пошли по дорожке вдоль вольеров. Лазарь ощущал себя посетителем гротескного зоопарка из какого-нибудь сатирического рассказа о внеземных цивилизациях. Тут он вспомнил, что на самом деле это вовсе не зоопарк, а приют для бродячих собак, извращенный обострившимся восприятием Энуо, и снова подумал о «Планете обезьян». Кажется, приюты для бездомных животных там выглядели именно так.

Странно, но никто из детей не просил о помощи. Лазарь заглядывал в каждый вольер, в каждое лицо, но ни в одном из них не нашел ни мольбы, ни хотя бы грусти. Пустые, безэмоциаональные выражения. Неизвестно, какие эксперименты над ними здесь ставили, но тягу к жизни они убивали с эффектом лоботомии.

Как будто прочитав его мысли, Яника указала пальцем на клетку номер восемь. Внутри было двое ребятишек – мальчик и девочка. Волосы обоих длинными сталактитами свисали с лысых черепов, кожа на лицах была бледная, как рассольный сыр. Однако ни на шее, ни на запястьях, ни на прочих сгибах тела не наблюдалось характерных для морлоков складок. Кожа сохраняла молодую упругость, глаза тоже были на месте.

Лазарь подумал, что лучше бы там зияли черные провалы. От этих кусков льда, бесстрастно следящих за каждым его шагом, кровь стыла в жилах.

Яника отвернулась от клетки восемь и прошептала:

– Они как будто недопревратились… Думаешь, из них делают морлоков?

– Думаю, это точно не детский сад, – уклончиво ответил Лазарь.

Наконец, они дошли до тринадцатого вольера. Внутри сидел Энуо. Завидев знакомые лица, мальчишка вскочил с соломы и прильнул к решетке. Лазарь с облегчением отметил, что глаза парня в полном порядке.

– Это вы! – радостно вскричал он. – Выпустите меня отсюда, пожалуйста!

Яника бросилась к вольеру:

– Как ты сюда попал?

– Она меня засунула!

– Кто? Лилит?

– Да. Не знаю, зачем она так сделала. Мы искали Тихоку… и не нашли. Тогда она сказала зайти в клетку, а сама ушла. А меня оставила. А вы как сюда попали? Вы не знаете, где Тихока? Вы не видели его? – вопросы сыпались из него, как картошка из пробитого мешка.

«Пробегусь, поищу нашу меченую подругу», – сказала Дара.

Лазарь огляделся. Не считая их с Яникой да подопытных детей в клетках, на территории центра царствовала кладбищенская неподвижность. Даже завывания ветра остались где-то за обводом кирпичной стены.

Яника подергала ручку вольера.

– Энуо, ты знаешь, как открыть дверь?

Шестое чувство – то самое, что сейчас вовсю било тревогу, – подсказывало Лазарю, что мальчик знает.

– Там, в самом конце, есть какая-то будка! – Парень махнул рукой вдоль дорожки. – Лилит заходила туда и что-то включала.

– Никуда не уходите, я сейчас, – приказал Лазарь.

Он побежал по дорожке и вскоре увидел то, о чем говорил Энуо. В конце вольерной аллеи примостилась к кирпичной стене небольшая постройка, похожая на будку путевого обходчика. Окна в домике отсутствовали, массивная железная дверь была чуть приоткрыта. Перед тем как войти, Лазарь осторожно заглянул в узкую щелку. Пусто.

Он скользнул внутрь, нащупал на стене выключатель. На потолке заморгала и с гудением зажглась люминесцентная лампа. Помещение залило белым светом. Изнутри комнатка напоминала пультовую охраны. Слева дребезжал маленький холодильник, справа располагался массивный стол с длинным металлическим коробом, в который было вмонтировано шестнадцать маленьких мониторов, передающих изображение от камер видеонаблюдения. Столешница представляла собой пульт с рядами подписанных переключателей, поделенных на разноцветные зоны.

Лазарь нашел зону, отвечающую за камеры, и дернул рычажок с подписью «Кам. 13». Один из мониторов ожил. На экране появились вольер Энуо, Яника, стоявшая к объективу спиной, и часть аллеи. Лазарь поискал глазами переключатели, управляющие дверями в клетках, и нашел маленькую желтую зону в самом низу панели. Металлический рычажок, обозначенный «Кл. 13», был отломан под корень.

Лазарь досадливо усмехнулся. Лилит…

В нижнем углу желтой зоны торчал еще один, четырнадцатый переключатель.

«Все Кл.» – гласила подпись.

Лазарь снова усмехнулся – вряд ли Лилит могла его не заметить. Чувствуя себя актером, играющим по писанному чужой рукой сценарию, он передвинул пальцем рычаг. Из динамика на улице послышался характерный гудок, лязгнули электрические запоры. Двери всех шестнадцати вольеров одновременно открылись.

Лазарь вернулся к вольеру Энуо.

Мальчишка уже выскочил из клетки и теперь сжимал Янику в сыновних объятиях. Девушка сконфуженно улыбалась, неуверенно поглядывая на Лазаря.

– А ты потеплел к нам с последней встречи… – заметил Лазарь.

Гуттаперчевые дети медленно выбредали из вольеров. Они шатались по дорожке, как сомнамбулы, не знающие, как распорядиться таким огромным количеством свободы, в одночасье свалившейся на их головы.

– Спасибо, Лазарь! – Энуо отпустил Янику. – Я так рад, что вы пришли!

С этим мальчишкой что-то явно не так.

– Как ты сказал? – переспросил его Лазарь. – Ну-ка, повтори…

– Я рад…

Договорить Энуо не успел – Лазарь крепко ударил парня кулаком по лицу. Мальчишка отлетел на решетку вольера, отпружинил обратно и Лазарь встретил его ударом в живот. Худое тельце повисло на кулаке, как тряпичная кукла, и Лазарь с ненавистью сбросил его на землю.