Текст книги "Игра Лазаря"

6

Лилит и Келпи действительно дожидались на улице, засунув руки в карманы и пританцовывая на месте от холода. Вчерашней ночью столбики термометров обрушились с почти нулевой отметки сразу на двадцать градусов, и город сковало монолитным ледовым коконом. На Лилит была короткая лисья шубка, едва прикрывавшая пятую точку, черные зимние леггинсы и высокие блестящие сапожки, плотно облегавшие стройные икры. В своем наряде она выглядела лет на десять старше, ради чего, собственно, и готова была мерзнуть. Что касается Келпи, то, в отличие от Лилит, этот верзила мало заботился о своем внешнем виде. Понятие «мода» для него не существовало в принципе. На нем был бесформенный китайский пуховик начала девяностых, линялые джинсы и страшные коричневые ботинки на толстой подошве. Ботинки и джинсы почти до колен испещряла грязь, смотревшаяся особенно пикантно на фоне кристальной чистоты выдубленных морозом улиц.

О Келпи Лазарь знал не очень много. Ходили слухи, что он имбецил или что-то вроде того. Что Ведущий держит его в офицерах на родственных началах – дескать, тот приходится ему не то дальним родственником, не то родным сыном.

Не только одежда, но и сама внешность Келпи производила довольно отталкивающее впечатление. Огромный рост, вытянутое жилистое лицо, пара глубоко усаженных в череп бессмысленных глазок, влажный рот и большие мягкие уши, плотно прижатые к лысой голове, делали его желанным гостем на любом фрик-шоу. На длинной шее выпирали толстые черви вен, словно он все давился чем-то. Кисти рук были необычайно велики, но в то же время казалось, что в своих пальцах он не раздавит и куриного яйца. Низкий мышечный тонус придавал телу дряблость, студенистость. Говорил Келпи редко, косноязычно, короткими простыми фразами.

Все это, а также тот факт, что за свою практику Лазарь ни разу не встречался с ним в инсоне, выдавало в нем идиота. Ну, или слишком замороченного гения.

Не успели они с Сенсом выйти на утоптанный снег тротуара, расцвеченный в ультрамарин неоновой вывеской клуба, как дверь снова распахнулась, и из гремящего полумрака вывалились наружу еще трое: Леонард, а следом за ним Яника и Дарения.

– Вся кодла в сборе, – насмешливо пробубнила Лилит в сложенные у рта ладони.

Келпи воззрился на девушек с неподдельным удивлением (как будто он мог вообще что-то подделать) и запоздало улыбнулся. Дара и Яника поравнялись с Лазарем и Сенсом, Леонард присоединился к своим.

Обе банды встретились на темной дорожке. Главное теперь, чтобы дело не кончилось Эйзельской бойней[25]25
  Эйзельская трагедия – столкновение между болельщиками «Ювентуса» и «Ливерпуля», в результате которого погибло 39 человек.


[Закрыть].

– Мы так поняли, дуракам закон не писан, – первой бросила пустую бутылку Лилит. – Или это просто беспредел?

– А ты почти не изменилась с нашей последней встречи, – в свою очередь поджег «фаер» Лазарь. – Думал, Ведущий найдет способ вернуть тебе человеческий вид.

– Невелика разница, – хмуро поддел Сенс, потирая костяшки кулаков большими пальцами. – Кто из нас беспределит – еще вопрос.

Изуродованная губа Лилит приподнялась над зубами и задрожала.

– Короче, так, мальчики и девочки, разбежались по углам и слушаем сюда, – заговорил Леонард. Бархатистый голос законченного маньяка звучал гипнотически, как звуки дудочки, выдуваемые заклинателем змей перед корзиной с коброй. – Нам непонятно, почему «игрок» до сих пор находится в компании Эмпатов. Нам непонятно, но мы и не хотим понимать. Это неважно. Просто уберите его, и разойдемся миром. Чтобы больше ни единой встречи. Мы же не хотим, чтобы исключение в истории с собакой превратилось в правило?

Дарения посмотрела на Лазаря с выражением приговоренного к смертной казни. Потом перевела взгляд на компанию офицеров Ведущего, и все сомнения Лазаря относительно ее реакции улетучились. Она будет добиваться амнистии, чего бы ей это ни стоило.

– Ваш «игрок» – это мой молодой человек. Мы сами полчаса назад узнали, что его «играют».

– Я уже сказал – это неважно, – пропел Леонард. – Брось его – и можете лезть к нему в голову сколько угодно.

Редкие в столь поздний час пешеходы с пониманием обходили обе компании стороной.

– А это видел? – спросила Дара, а потом сделала в адрес Леонарда такой скабрезный жест, какого Лазарь сроду от нее не видывал – показала кулак с вытянутым средним пальцем.

Однако Леонарда ее жест позабавил.

– Ответ неверный, – рассмеялся он. – Даю минуту на размышление.

Палец с лакированным накладным «наконечником» совершил несколько круговых движений. Лазарь готов был аплодировать этому персту неповиновения, припав на одно колено.

– Нужны пояснения? – дрожащим от восхищения голосом осведомился Сенсор.

Бельфегор рванулся в его сторону, но Леонард остановил его, схватив за рукав. Похоже, своим последним замечанием Сенс превысил лимит неуважения к главному офицеру Ведущего на сегодняшний вечер.

– Прикуси язык, пижон! – рявкнул Бельфегор. – Слышь, пушистая, бросай дурить. Я ему такую веселую жизнь устрою – век не забудет.

– Кого ты назвал пушистой, кудрявый? – взвился Сенсор, тоже делая шаг вперед.

Лазарь понял – еще немного, и пес сорвется с поводка без разрешения хозяина. Этого нельзя было допустить. С появлением девушек ни о какой драке не могло идти и речи.

– Три свидания!

Сенс и Бельфегор застыли на месте, точно бойцы компьютерного мордобоя, между которыми возникла надпись «пауза».

– Три свидания? – переспросила Яника. – Ты о чем?

– Неделя и еще три свидания на то, чтобы Дара бросила своего бойскаута, – пояснил Лазарь. – Лично я не в восторге от этого глиста-искусителя, но не травмировать же детскую психику так сразу.

– Может, вам еще ключ от квартиры, где деньги лежат? – сказал Леонард. – Мы здесь не торгуемся…

– А я не с вами торгуюсь, – вставил Лазарь прежде, чем тот успеет дать отказ. Опоздай он – и поменять свое решение Леонарду не позволило бы самолюбие. – Я предлагаю три свидания Даре. Или она согласится – и тогда мы расходимся миром, или нет – и тогда уже неважно, на что там согласишься ты.

Дара повернулась к Лазарю с выражением недоверчивого изумления на лице. Когда он уже решил, что сейчас «перст неповиновения» предстанет перед ним, Яника снова пришла на помощь. Взяла Дару под локоть и прошептала ей что-то на ухо. Дипломатично дала три секунды на размышление и добавила еще пару слов.

Что бы она там ни придумала, это подействовало. Дара опустила свой однопалый ответ и повернулась к Леонарду:

– Еще три свидания. Или до свидания.

Леонард отвернулся к своим, и с полминуты они о чем-то совещались. Потом все четверо повернулись спиной к Лазарю и его команде и неспешно зашагали по тротуару прочь от клуба. В предутренней морозной тишине снег под их ногами скрипел почти громко.

– Три свидания! – не поворачивая головы, бросил Леонард.

Больше никто ничего не сказал. Скоро четыре силуэта слились в размытую невесомую дымку, которая еще немного повисела призраком над освещенной фонарями дорожкой, а потом растаяла во мгле.

Глава 2
Ангел

1

Когда асфальтовая дорога, ответвлявшаяся от основной магистрали к Недвиговке, сменилась узким проселком, а на месте бескрайних заснеженных полей, похожих на неподвижное белое море, выросли по обеим сторонам первые приземистые домики, таксист остановил старенькую «шестерку» и заявил, что ночевать здесь не намерен, поэтому дальше – либо с доплатой, либо пешком.

С этим трудно было спорить – снегопад не прекращался до самой ночи, и к четырем утра все деревенские дороги представляли собой две глубокие колеи посреди нетронутой снежной целины. Словно железнодорожные рельсы, они не оставляли никаких надежд для маневра. Высокие заносы по обочинам только усугубляли клаустрофобическое чувство тесноты.

В итоге остаток пути до дома пришлось преодолевать пешком. Своего неудовольствия по этому поводу никто не выказал. Наоборот – непредвиденная прогулка по свежему воздуху была воспринята с энтузиазмом. Спать никто не хотел. Обычно в четыре утра мозг бросает надежду перехватить полагающиеся несколько часов сна и снова переключается на дневной режим работы.

К тому же ночь была чудесной. В небе стояла полная луна, отраженного снегом света с головой хватило бы, чтобы спокойно читать газету. Морозный воздух был напоен такой свежестью, что хотелось собрать его в бутылку, чтобы потом пить по утрам вместо кофе. Вокруг стояла густая, космическая тишина, какую можно услышать только деревенской ночью.

Сама деревня спала глубоким сном. Спали все: люди в домах, скот в хлевах, собаки в будках. Казалось, даже дома, похожие на стеклянные елочные игрушки с белыми глазурованными крышами, сладко дремлют, сомкнув веки-ставни и выдыхая в печные трубы белые струйки пара.

Снега навалило почти по колено – стоило пробить ногой белую толщу, как ступня накрепко увязала внутри. Пришлось разделиться на две группы и идти в колеях. Лазарь и Сенс шли по одной, Яника, Дарения и Айма – по другой.

– Жаль, вы не видели, как мы выиграли конкурс, – сокрушалась Айма, балансируя в колее за спиной у Дары. – По правилам надо было найти в куче одежду своего «манекена» и быстрее других одеть его в нее. Мне повезло – одежду Ника ни с чем не спутаешь. И ради чего, спрашивается, столько усилий? Сорвались так быстро, что даже приз не выпили.

Дарения пропустила слова подруги мимо ушей.

– Я надеюсь, у тебя есть план, – обратилась она к Лазарю.

Дара изнывала от нетерпения обсудить сделку с офицерами с самого клуба, но не могла дождаться подходящего момента. Сначала пришлось ловить такси для недоумевающего Ника («Куда все так заторопились?»), потом невыносимо долго тащиться по нечищеным дорогам в такси самим.

И вот момент настал.

– Ты же понимаешь, я согласилась на это только потому, что Яника меня попросила. Сказала, все не всерьез и нужно сохранить статус-кво.

– Сохранить не получится, – возразил Лазарь, – но можно легко восстановить, как только выиграем Игру. А если продуем, тогда и восстанавливать будет нечего. В любом случае, ты в выигрыше.

– В выигрыше? С каких пор ситуация «куда ни кинь – всюду клин» называется выигрышем?

Где-то на соседней улице залаяла собака. Далеко позади промчалась по трассе машина. Казалось, своим появлением они растревожили здешнюю тишину, и теперь она медленно просыпалась, готовясь постепенно приступить к шумному бодрствованию.

– Мы попытаемся облегчить его страдания через инсон, – пообещала Даре Яника. – Успокоим проекцию – и ему будет не так больно.

– Будет круто! – оптимистично поддержал Лазарь. – Вытравим тебя у него из головы, как старую татушку, и снимем ломку. Та же детоксикация, но без больниц, капельниц и плазмофереза.

Дара оглянулась на Янику:

– Вот что меня беспокоит, понимаешь? Доверять это человеку, который ставит любовь и наркозависимость в один ряд. Боюсь, после такой Игры Ник меня даже узнавать перестанет.

– Тот факт, что половая любовь есть форма сумасшествия, признавал еще Гиппократ, – сказал Лазарь. – Между влюбленностью и острой фазой наркотического психоза много общего. Искаженное восприятие действительности, нарушение эмоционального равновесия, неспособность критически оценивать объект любви. Но ты не волнуйся – как и любое психологическое расстройство, после сезонных обострений оно идет на спад. А сейчас как раз не сезон…

– Тогда что такое настоящая любовь? – вступила в разговор Айма. – Я имею в виду ту, когда «жили вместе долго и счастливо и умерли в…»

Японка не успела договорить – ругнулась и вывалилась из колеи. Девушки с хохотом стали ее поднимать.

Лазарь терпеливо дождался, когда они отсмеются, и продолжил:

– Если влюбленность – острая форма психоза, то так называемая настоящая любовь – хроническая. Внешне протекает спокойнее острой, но это спокойствие наркомана, регулярно получающего свою дозу. Стоит появиться перебоям с поставками – например, если твой дилер начнет «толкать» свой товар другому, – и не успеешь глазом моргнуть, как у тебя уже ломка.

– Ничего циничнее в жизни не слышал, – усмехнулся Сенс. – Хотя в чем-то ты, наверное, прав.

Дара вытаращилась на него из своей колеи так, будто тот только что прилюдно обозвал ее покойную мать проституткой. Когда речь заходила об общепринятых моральных ценностях, Сенс избегал прилюдно соглашаться с мнением Лазаря, даже если в глубине инсона частично разделял его. Поэтому в тех редких случаях, когда он забывал надевать маску пай-мальчика, это неизменно вызывало удивление. Такое предательство ничуть не обижало Лазаря – он знал, что причиной тому не желание Сенса набрать очков у окружающих, а его мягкотелость.

– Как быть с проблемой «двойника»? – поспешил сменить тему Сенс. – Ник уже знаком с тобой и с Яникой.

– Мы познакомились в полутемном грохочущем подземелье, – отозвался Лазарь. – Общались минут десять, девять из которых оставили в нем довольно смешанные чувства. Не думаю, что за оставшуюся минуту он успел проникнуться к нам настолько, чтобы забацать каждому по проекции.

– А если и успел, они вряд ли будут иметь с нами хоть что-то общее, – добавила Яника. – По крайней мере со мной.

Они приближались к перекрестку, исполосованному глубокими колесными бороздами. Деревянные заборы испещряли белые оспины – свидетельство недавней «снежковой» баталии. В ста метрах за перекрестком дорога сворачивала влево и выходила на финишную прямую к дому.

Под пристальным взглядом Лазаря Дара, наконец, сдалась.

– Хорошо, – согласилась она и вдруг улыбнулась. – У вас ничего не выйдет. Так просто вам меня оттуда не вычесать. Уж поверьте, я знаю, о чем говорю.

В ее голосе не было той уверенности, что несли ее слова, но Лазарю все равно не понравился этот тон. Чего в нем точно не было, так это желания сотрудничать.

– И поэтому ты нам поможешь, – не терпящим возражений тоном заявил он. – Рассказывай все: как познакомились, как он ухаживал за тобой, когда в первый раз залез в трусики…

Водился за Лазарем один грешок, с которым он охотно мирился, – непреодолимая тяга к копанию в чужом грязном белье. Особенно если судьба сама предоставляла такой шанс. Эта тяга не имела ничего общего с женскими сплетнями о звездах кино или маниакальным влечением ко всякого рода реалити-шоу. Тяга Лазаря основывалась на одном непререкаемом условии: белье должно принадлежать тому, кто тебе небезразличен. Изучение слабостей близких людей дает человеку силу – наслаждение слабостями незнакомцев выдает его бессилие.

– Колись давай, раз уж решилась нас познакомить, – поддержал Сенс. – Не встреть мы Бельфегора и компанию, ты бы нам рассказала.

Дара долго обдумывала аргумент, прежде чем сочла его разумным.

– Мы познакомились в универе, – сказала она. – Он, как и я, тоже на вечернем, но на курс младше. В его группе у меня полно знакомых, так что мы часто виделись на переменах или когда я подсаживалась к ним за столик в столовой. Там, кстати, мы первый раз и заговорили. Моя подруга распечатала для меня лабораторку по химии, но забыла забрать из дома. Через одну пару нужно сдавать – что делать? Ник услышал, предложил подвезти до подруги и обратно… Да, Лазарь, он действительно водит машину – права не поддельные, машина не угнанная.

Рассказ на время прервался. Дорога завернула влево, и всем пришлось преодолевать огромные навалы снега, развороченного колесами буксовавшей здесь машины. За поворотом у обочины стоял снеговик. Самый обыкновенный, составленный из трех снежных шаров один на другом… за исключением одной детали. Из середины нижнего шара торчал бережно вылепленный снежный половой признак, однозначно указывающий на то, что снеговик – мальчик. Сразу под ним имелась пара шарообразных признаков поменьше, а чуть выше в снежный шар был понатыкан хворост, имитирующий лобковые волосы. Для своего детища безымянный скульптор не пожалел даже старой шапки-ушанки, которую водрузил снеговику на голову.

Скульптура вызвала у компании приступ неконтролируемого хохота. Смеялись истерично, до колик в животе. Приступ не прекращался до тех пор, пока в одном из соседских дворов не разлаялась собака. Сенсор попросил Лазаря сфотографировать его со снеговиком на мобильный телефон и даже пытался уломать девушек составить ему компанию, но те отказались.

– Заберем этого снежного бабника домой, если заскучаешь по Нику, – сказал Лазарь Даре, когда они двинулись дальше. – Вы поехали за лабораторкой – что дальше?

Дара предпочла пропустить шутку мимо ушей:

– Дальше он ухаживал за мной почти два месяца. Иногда подвозил до деревни и все такое. До дома я всегда шла пешком. Не хотела лишний раз «светиться», а он считал, что я смущаюсь. Мы оба делали вид, что это никакие не ухаживания, а просто дружба. Да так оно поначалу и было. Я никогда не рассматривала его, как… ну, понимаете – как парня. К тому же я тогда еще встречалась с Егором. Думаю, Ник это понимал. А вот чего ждет от наших отношений на самом деле – не очень. Но он настойчиво пытался это выяснить. Знаете, он вообще очень настойчивый. Не навязчивый, но упорный. Когда Ник стал дарить мне цветы – сначала на мой день рождения, потом просто так, в обычные дни, – я поняла, что все серьезней, чем я думала. Наверное, тогда-то он и понял, что влюблен. Но он никогда ни на что не намекал, не подталкивал, не форсировал события. Даже наоборот… замедлял их, что ли. Своей ненавязчивой упорностью он меня и взял. И еще добротой. Официально наши отношения оформились три недели назад. К тому времени мы с Егором уже месяц как расстались, и я подумала – почему бы и нет?

Снег за спиной у Лазаря перестал скрипеть, и он понял, что Сенс остановился.

– Это что же, Ник отбил тебя у Егора? Я правильно понял?

– Нет, – сказала Дара, – с Егором у нас не заладилось давно и по другой причине. И вообще, это Егор предложил расстаться, а не я. Короче, Ник здесь совершенно ни при чем.

– Тогда получается, – снег снова заскрипел под ботинками Сенса, – ты стала встречаться с ним из сострадания.

– Я дала ему шанс, которого он заслуживал! – отрезала Дара. – Вот уже месяц прошел, а я ни капельки не жалею, что решилась.

– Потому что решилась ты неспроста, – сказал Лазарь. – Отличная завязка для любовного романа, но в ней не хватает одной главы. Признайся, ты заглянула к нему в инсон, перед тем как дать зеленый свет. У Джейн Остин таких примочек не было.

На этот раз скрипеть перестали сразу три пары ног. Шедшая в авангарде Дара замерла, а следом за ней остановились и Яника с Аймой. Лазарь и Сенс тоже притормозили.

– Ты смотрела? – тихо спросила Яника.

Судя по тому, что она сделала это раньше Аймы, японка уже знала ответ.

– Конечно, смотрела, – ответила Дара после недолго размышления. Смысла юлить действительно не было. – Один раз. Я должна была знать, что он действительно ко мне чувствует, пока эти чувства не стали взаимными.

– Но это же читерство! – воскликнул Сенс. – Ну, если узнаю, что ты и меня сканируешь…

– Триста лет ты мне не упал.

– Зачем иметь сверхспособности, если нельзя ими воспользоваться? – вступилась за подругу Яника. – Я бы тоже разок глянула.

– Разком дело не обошлось, – сказал Лазарь, ловя на себе испуганный взгляд Дарении. – Вот почему она так безболезненно рассталась с Егором. А до него с Андреем. А до него с Муратом, Ибрагимом и Буцефалом. Когда можно напрямую отслеживать истинные чувства нового избранника, отношения строить не сложнее, чем расставлять палатку. Жаль только, что получаются они такими же хлипкими.

– Не лезь туда, где не соображаешь. – Дара поедала Лазаря взглядом. – С Ником у меня все по-другому.

– Поэтому, пока мы идем, ты подробно расскажешь нам, как именно. Чтобы я потом мог составить гениальный план по разрушению твоей идиллии.

Они вышли на родную улицу, которая называлась Земляничной, и остановились посреди дороги. До дома оставалось метров триста. Издалека трехэтажный коттедж казался черным холмом на фоне сереющего предрассветного неба. Все окна были темными, кроме одного.

Айма заметила прямоугольник желтого света на первом этаже и просияла:

– Ждет все-таки. А говорил, спать будет…

2

Дара пробыла в инсоне недолго и далеко не все поняла, но перед ней и не стояло такой задачи. Уже того, что она успела увидеть, оказалось предостаточно. На первый взгляд вселенная инсона Ника казалась вполне аутентичной, за исключением мелких деталей – без них никуда. Даже если внутри не ведется Игра, они всегда есть. Когда Дара была там, Игра еще не началась, но уже тогда почва была благодатная. И то, что для своей Игры Ведущий впоследствии выбрал инсон Ника, могло быть простым совпадением. А могло и не быть…

За свою жизнь Лазарь разучился верить в судьбу, карму или высшее предназначение. Вместо этого он полагался на расчет, мотив и логику. Совпадения же происходят, когда расчет сомнителен, мотивы убоги, а логика отсутствует. В данном случае все три составляющие присутствовали, причем каждое последующее напрямую вытекало из предыдущего. Ведущий выбрал Ника не случайно, и в этом был его расчет. Мотив? Нарушение обоюдного вето на любые контакты с Игроком. В контексте двух предыдущих Игр уже, скорее, лейтмотив. Ну а логика банальна – ткнуть Лазаря носом в кучу, которую он сам же и навалил. В последней Игре Ведущий потерпел поражение, но на то и существуют реванши. Первое, второе, третье – все в порядке.

В инсоне Ника в порядке ничего не было, пускай Дара и утверждала обратное. В мире, где предел мечтаний любого человека одинаков для всех и имеет вид вполне одушевленного существа, именуемого Ангелом, де-факто не может быть ничего в порядке.

– Ангел? – переспросил Сенсор.

Компания двинулась дальше. Снежный покров на Земляничной был девственно цел, и идти стало еще труднее. В некоторых местах ноги проваливались под снег почти до паха. Девушки шли колонной, придерживая друг дружку за плечи; Лазарь с Сенсом расчищали путь впереди, врубаясь в снежный покров, точно пара ледоколов.

– Так они называются, – сказала Дара немного сконфуженно. – Внешне точь-в-точь люди. Ну, если не считать крыльев, которые они прячут под одеждой. Правда, сама я видела только одного… – Тут она окончательно смутилась и прибавила: —…Его Ангела.

– То есть себя, – заключил Лазарь. – Просто скажи «да», если да.

– Да.

Ангел Ника (в инсоне парень называл себя Умаром) имел явно женскую половую принадлежность и, по уверениям Дары, представлял собой идеализированную копию ее самой. Роскошные золотистые локоны до лопаток вместо пушистой стекловаты до плеч, идеальная фигура вместо просто неплохой. И даже…

– …грудь на размер больше, – призналась Дара, краснея ярче, чем того мог добиться от нее мороз. – В инсоне ее… то есть меня зовут Хеспия.

В инсоне Ника Ангелы являлись почти такой же редкостью, как розовые голуби или жар-птица наяву. С теми счастливчиками, которым повезло заполучить себе такого (или такую), эти небожители составляли прекрасную пару. Являясь живым воплощением идеальной второй половины, Ангелы гарантировали осуществление всех извечных семейных ценностей, о каких только может мечтать одинокий человек: любви, заботы, уважения, сексуального удовлетворения.

Что касается верности и покоя, здесь дела обстояли несколько иначе. Как и с любой редкостью, с Ангелами была одна проблема – спрос превышал предложение.

– Получить Ангела можно двумя способами, – объясняла Дара, морщась от столь нелицеприятного овеществления. – Случайно или намеренно. В первом случае Ангел сам сваливается тебе на голову неизвестно откуда и выбирает в свои владельцы. Во втором ты заявляешь о своих притязаниях на Ангела другому владельцу.

Что за этим следует и как, в конечном счете, разрешаются подобные споры, Дара не знала.

– Не видела, – сразу оговорилась она, – да и не хочу видеть. Остальное выясните сами.

Нику – и Лазарь нисколько этому не удивился – Ангел достался случайно.

Существовал еще один важный нюанс. Как только Ангел определялся с владельцем, перед новоиспеченным избранником вставал очень серьезный выбор – подчинить себе Ангела или подчиняться ему.

Если хозяин выбирал первое, Ангел сбрасывал крылья и становился смертным. Собственно, в этом и состоял главный минус такого решения. Срок жизни смертных Ангелов сокращался примерно втрое, а значит, шансы на исполнение клятвы «любить и почитать, пока смерть не разлучит» увеличивались прямо пропорционально. Но были и плюсы. Во-первых, «подчиненный» Ангел до конца своей короткой бренной жизни привязывался к будущему владельцу душой и телом и уже не мог рассчитывать на освобождение в будущем. Он даже мечтать об этом не имел права. Во-вторых, и это напрямую вытекало из первого, спрос на смертных Ангелов среди сторонних претендентов существенно снижался. Говоря проще, его вообще не было.

Если ангелоизбранный выбирал второе, Ангел и дальше оставался бессмертным, но при одном условии, суть которого отлично выражена в старой русской поговорке: «насильно мил не будешь». Когда Ангел понимал, что ему пора уходить, – он уходил. К тому же отныне новому владельцу предстояло самостоятельно защищать его от претендентов – тех, кому не посчастливилось заполучить Ангела легальным путем. А претенденты находились в избытке.

Существовал еще третий, гипотетический вариант: отказаться от Ангела. Но, если Лазарь все правильно понял, такая эксцентричность равносильна выбрасыванию в урну выигрышного лотерейного билета на многомиллионную сумму вечнозеленых.

Ангел Ника все еще носил крылья, а значит, Умар выбрал второй вариант. Видимо, решил, что таким образом сможет дольше удержать Хеспию при себе, – этому Лазарь не удивился еще больше.

Рассказ Дары закончился как раз на подходе к дому. Площадку перед воротами старательно вычистили от снега, причем совсем недавно. Припорошенная машина Сенса стояла во дворе. Айма отправилась к калитке, топая ногами, чтобы стряхнуть налипший к сапогам снег. Вынув из сумочки связку ключей, она принялась возиться с оледеневшим замком.

– Послезавтра мы с Ником идем в кино, а потом он хочет сводить меня в ресторан, – с грустью сообщила Дара. – Придется придумать что-нибудь. Скажу, что приболела. Это же будет считаться за свидание, а мы еще не решили…

– Уже решили, – перебил ее Лазарь. – Выздоравливай – это будет свиданием номер раз.

– У тебя созрел план? – заинтересовалась Яника.

Конечно, у него созрел план. В вопросе разрушения человеческих привязанностей фантазия Лазаря не ограничивалась никакими рамками. Не исключено, что именно поэтому он и взялся за это дело с таким рвением.

– Нужно их рассорить. Это первый шаг.

Дарения напряженно смотрела на Лазаря:

– И как же?

– Нужно посеять зерно раздора, – не скрывая своего удовольствия, объяснил тот. – Лучше всего в этом деле помогает…

Он не успел закончить – Айма ойкнула и отскочила от двери. Сувальдовые пластины внутри замка проворачивались сами собой. Дверь открылась, и на пороге возник мрачный, как фильмы Тима Бертона, Матвей. Из всей одежды на нем были только домашние тапочки и махровый халат на голое тело.

– Ну и где мы шляемся? – проворчал он. – Пятый час на дворе.

– А ты все не спишь, – мурлыкнула Айма и попыталась обвить руками его шею, но тот уклонился, выставив вперед ладонь. – Прости, родной. Таксист не смог проехать из-за снега. Пришлось пилить пешком от самой Цветочной.

– Телефоны тоже таксист выключил? Пять мобильников – ни один не работает.

– Там подвал, приема не было. Ну прости, пожалуйста. А ты чего раздетый ходишь? Не май месяц!

Матвей решительно пресек еще одну попытку Аймы клюнуть его в щеку, развернулся и побрел обратно в дом.

– Ревность, – закончил Лазарь прерванную мысль, провожая Матвея взглядом. – Лучшее лекарство от любовной идиллии – ревность.