Текст книги "Иностранные войска, созданные Советским Союзом для борьбы с нацизмом. Политика. Дипломатия. Военное строительство. 1941—1945"

Между тем укомплектование польских частей личным составом усложнялось по мере роста численности польских войск и исчерпания годного к службе контингента поляков. Проблема была решена за счет вливания в их состав мобилизованных в 1944 г. уроженцев Западной Украины и Западной Белоруссии, именуемых в советской документации «западниками». В течение 1944 г. в западных областях Украинской и Белорусской ССР было призвано и направлено в польскую армию 156 770 человек[659]659
  Там же. Ф. 7. Оп. 881 806. Д. 208. Л. 115. Всего с июня 1944 по май 1945 г. было мобилизовано 638 672 западника (ЦАМО РФ. Ф. 56. Оп. 12 236. Д. 919. Л. 221–222).


[Закрыть]. Вопрос об этническом составе этого пополнения не прост. В официальных документах они проходят как «лица польской национальности (граждане СССР и бывшие граждане Польши)»[660]660
  Там же. Ф. 7. Оп. 881 806. Д. 208. Л. 115.


[Закрыть]. Однако в сохранившихся рабочих материалах Мобилизационного управления Главупраформа напротив многих цифровых показателей отчета о призыве в польскую армию стоят карандашные пометы: «укр.» (в сумме таким способом отмечено 100 497 человек) или «бел.» (всего 29 767 человек)[661]661
  Там же. Л. 50–50 об., 51–51 об.


[Закрыть], что может указывать на то, что 130,3 тыс. человек (83,1 % призванных) не являлись этническими поляками. Направление западных белорусов и украинцев в польские части было вполне осознанной политикой в условиях острой нехватки пополнения для стремительно растущих войск, союзных Красной армии.

В источниках сохранилось немало других косвенных указаний на то, что в этот период в польские войска в связи с нехваткой этнических поляков поступали именно украинцы и белорусы, мобилизованные в Львовском, Киевском и Белорусско-Литовском военных округах. Например, в Пинской области подлежало мобилизации 24 017 человек, из которых только 1571 человек являлись поляками. Между тем в центры формирования польских частей – на станции назначения Хелм, Люблин и Житомир – в августе 1944 г. из числа мобилизованных в Пинской области было направлено 10 863 человек[662]662
  ЦАМО РФ. Ф. 56. Оп. 12 214. Д. 596. Л. 239.


[Закрыть].

Довольно часто местное население, особенно в Белоруссии, не только не противилось зачислению их в польские войска, но намеренно выдавало себя за поляков, чтобы не оказаться в Красной армии[663]663
  Там же. Ф. 7. Оп. 881 806. Д. 208. Л. 164. Практика этнической «мимикрии» белорусов отмечалась и в период строительства в СССР польской армии В. Андерса. Вместе с польскими частями эвакуировалось до двух тысяч гражданских лиц белорусской национальности, которые с этой целью поменяли фамилии и приняли католичество (Mironowicz А. Białorusini na Bliskim Wschodzie wobec spraw polskich w latach 1941–1945 w sTwietle pism ks. michała bożerianowa // Humanities and Social Sciences, vol. XX, 22 (2/2015), pp. 63–86).


[Закрыть]. Объяснений этому несколько. Главное из них – сохранявшееся недоверие к советской власти. Командование Красной армии было обескуражено сменой настроений населения Украины и Белоруссии по мере продвижения фронта на запад. «Западники», хотя и не были обласканы германскими оккупантами, жили при них зажиточно, держали скот и птицу, возделывали поля. Они не подвергались тотальному террору, угону и грабежу, как, например, население восточных областей Белоруссии. Оказавшись в составе СССР осенью 1939 г., жизни при советской власти они почти не знали и Красную армию встречали крайне настороженно. Всех поголовно волновал один вопрос: «Будут ли брать в Красную армию всех мужчин от 14 до 70 лет?»[664]664
  Документальная коллекция НИИВИ ВАГШ ВС РФ. Ф. 7. Оп. 307. Д. 15. Л. 4.


[Закрыть]

Сказывались и другие факторы. В Белоруссии, в частности, сильны были последствия полонизации местного населения в 1920—1930-х гг., которая имела особенно заметный успех среди белорусов-католиков, имевших слабую этническую идентичность, но сильную религиозную. С бытовой точки зрения население Западной Белоруссии было более привычно к польскому языку, менталитету, праву. Многие до войны служили в польской армии[665]665
  Грибовский Ю.В. Указ. соч. С. 94–96.


[Закрыть]. В западных областях Украины ситуация была следующая: примерно полумиллионная масса «латинников», то есть лиц римско-католического вероисповедания с родным украинским языком и украинской культурой, были исторически сложившейся буферной этнической группой между поляками и украинцами. «Их национальное самосознание не выкристаллизовалось в течение длительного времени», однако с 1930-х гг. они все более тяготели к полякам[666]666
  Kubijovjc W. Western Ukraine within Poland 1920–1939 (ethnic Relationships). Chicago, 1963. P. 12.


[Закрыть].

Наконец, нельзя сбрасывать со счетов вездесущие слухи и сведения от родственников, опираясь на которые местные жители не без оснований полагали, что, попав в ряды Красной армии, они в самом скором времени окажутся на линии фронта[667]667
  Уже к началу 1945 г. большинство из почти 640 тысяч западников, призванных во второй половине 1944 г., были с маршевым пополнением отправлены на фронт (ЦАМО РФ. Ф. 56. Оп. 12 236. Д. 919. Л. 221–222).


[Закрыть], между тем как в польских частях новобранцы, напротив, месяцами оставались на формировании и занимались боевой учебой в глубоком тылу.

Для определения национальности военнообязанных на местах приходилось создавать специальные комиссии, в которые включались представители райвоенкоматов, райисполкомов и райкомов партии. Пользуясь поселковыми книгами, паспортами и другими документами, они устанавливали действительную национальность местных жителей. При упрощенном подходе самым надежным маркирующим признаком считалось вероисповедание. Например, в Белоруссии «выявление поляков из числа белорусов»[668]668
  ЦАМО РФ. Ф. 7. Оп. 881 806. Д. 208. Л. 70–72.


[Закрыть] происходило следующим образом: католики записывались в «поляки», а православные – в «белорусы»[669]669
  По этой же линии шло политическое размежевание польского населения в период немецкой оккупации: белорусы-католики, как правило, вступали в ряды Армии крайовой, а белорусы-православные – в советские партизанские отряды (Вовк М.Ю. Военная политика Польши на бывших национальных восточных окраинах в годы Второй мировой войны в свете национальных проблем: Автореф. дис. … канд. ист. наук. М, 2008. С. 18).


[Закрыть]. Более глубокая экспертная работа по национальной идентификации военнообязанных требовала, чтобы в первую очередь «обращалось внимание не на вероисповедание (так как и настоящие белорусы имеют католическое вероисповедание), а на оседлость, быт, где родился и где проживал сам призывник и его семья»[670]670
  ЦАМО РФ. Ф. 7. Оп. 881 806. Д. 205. Л. 67.


[Закрыть]. При этом, как уверял вышестоящее руководство командующий войсками Белорусско-Литовского военного округа генерал-лейтенант В.Ф. Яковлев, при отсутствии у призывника необходимых для определения национальности документов комиссии руководствовались личным заявлением призываемых об их национальности, и «никаких мер… стесняющих военнообязанных в определении их национальности, не применялось»[671]671
  Там же.


[Закрыть]. На деле далеко не всегда сжатые сроки, масштабы и массовость мобилизаций – а призывались одновременно десятки возрастов – позволяли проводить столь тщательное изучение призывного контингента. Командир польской кавалерийской дивизии генерал-майор В.А. Радзиванович свидетельствовал, что в лагерях в Сумах «прием, распределение и размещение людей осуществлялись по конвейерной системе, с упрощенной документацией»[672]672
  Радзиванович В.А. Указ. соч. С. 22.


[Закрыть]. Не говоря о том, что повсеместно наспех собранные призывные комиссии обладали невысокой квалификацией в области учетно-мобилизационной работы и еще худшим знанием этнолингвистических вопросов[673]673
  Вопрос об этнической идентификации «кресовых» белорусов живо дискутируется в современной польской литературе, благодаря работам белорусского историка Ю.В. Грибовского. Признавая запутанность вопроса, он относит к белорусам все православное население «северо-восточных воеводств Второй Речи Посполитой», а также католиков, уроженцев этих же местностей, которые говорят в быту на белорусском языке (Grzybowski J. Op. cit. S. 18). Однако автору указывают на множество уязвимых мест в его исследованиях в связи с этнической и конфессиональной чересполосицей в Западной Белоруссии и Западной Украине (Kondracki Т. Uwagi w związku z książk Jerzego Grzybowskiego Białorusini w polskich regularnych formacjach wojskowych w latach 1918–1945 // Kwartalnik Historyczny Rocznik CXVII, 2010. № 1. S. 77–79).


[Закрыть].

Польские офицеры, инспектировавшие польские части, в которых готовились мобилизованные из БССР и УССР, отмечали особенности этого контингента. Так, в 4-й бригаде противотанковой артиллерии в августе 1944 г. инспектор увидел такую картину: «19-й и 20-й полки бригады преимущественно состоят из крестьян Тернопольской земли. В основном – украинцы. Статистически их тяжело выделить, поскольку они выдают себя поляками (выделено нами. – Авт.). Представляют собой, как и все остальные солдаты из-за Буга, малограмотный элемент… Физически подготовлены хорошо, но наблюдается полное отсутствие военного воспитания»[674]674
  Цит. по: Грибовский Ю.В. Указ. соч. С. 103.


[Закрыть].

Таким образом, в первой половине 1944 г. польские войска пополнялись в значительной степени этнически не польским рядовым составом. Однако современное состояние источниковой базы не позволяет достоверно определить число и долю лиц с «вмененной» польской идентичностью. В целом же для укомплектования польских частей в 1943, 1944 и в начале 1945 г. в порядке выполнения шести директив[675]675
  Директивы ГУФ КА № М/1/1066, М/1/1436 за 1943 г., М/1/57, М/1/76, М/1/1825, М/1/1826 за 1944 г.


[Закрыть] Главупраформа военными округами и фронтами Красной армии было призвано на военную службу или выделено из воинских частей 223 916 человек. Больше всего призвали гражданского населения или выделили из рядов своих военнослужащих Белорусско-Литовский, Киевский, Львовский военные округа, военкомат Литовской ССР и 1-й Украинский фронт, на которые в совокупности пришлось 77 % пополнений для польской армии[676]676
  ЦАМО РФ. Ф. 7. Оп. 881 806. Д. 208. Л. 50–50 об., 51–51 об.


[Закрыть].

Кроме мобилизуемых жителей западных областей Белоруссии и Украины со «вмененной» польской идентичностью, в польскую армию поступали тысячи рядовых красноармейцев и сержантов самых различных национальностей, передаваемых польскому командованию в составе своих воинских частей. Такие части (авиационные, танковые, технические) переименовывались в польские, получали новую нумерацию и переподчинялись польскому командованию, но по составу оставались прежними. Вопрос о смене этими военнослужащими гражданства не стоял. Они считались откомандированными в Войско польское и оставались военнослужащими Красной армии. В феврале 1945 г. только красноармейцев и сержантов Красной армии в Войске польском насчитывалось до 20 тыс. человек[677]677
  ЦАМО РФ. Ф. 7. Оп. 881 806. Д. 208 Л. 191–192.


[Закрыть].

Чаще всего передача готовых частей происходила в авиации, где подготовка летчиков и технических специалистов требовала много времени. В свое время, еще в начале Великой Отечественной войны, советское правительство удовлетворило просьбу премьер-министра Великобритании и передало англичанам около 2 тыс. бывших военнослужащих польских ВВС, интернированных в 1939 г. Поэтому при укомплектовании личным составом боевой авиации польских войск советским военным органам было вовсе не на кого опереться. Первые польские авиационные части (1-я отдельная истребительная авиационная эскадрилья, 1-й польский авиационный полк «Варшава» (39 экипажей) и 2-й польский ночной бомбардировочный авиационный полк «Краков» (30 экипажей)), формировавшиеся в 1943 г., еще удалось укомплектовать в основном поляками – уроженцами СССР и, как указано в документе, «поляками Польши»[678]678
  Документальная коллекция НИИВИ ВАГШ ВС РФ. Ф. 202. Оп. 244. Д. 5. Л. 61.


[Закрыть]. Однако дальнейшее развертывание польской авиации шло уже целиком за счет кадровых ресурсов ВВС Красной армии. В сентябре 1944 г. был сформирован 1-й польский авиационный корпус в составе трех дивизий – бомбардировочной, штурмовой и истребительной. На формирование 1-й польской бомбардировочной дивизии были обращены управление 184-й бомбардировочной дивизии, 719-й ночной, 458-й бомбардировочный полки и 4-я авиадивизия особого назначения ВВС Красной армии; на формирование истребительной дивизии – 246, 248 и 832-й истребительные полки. Для укомплектования штурмовой дивизии были использованы 658, 382 и 384-й штурмовые авиаполки ВВС Красной армии. Полки фактически только переименовывались, получая новую нумерацию и наименование «польских». Для формирования управлений польских авиадивизий также использовались готовые управления советских соединений. Дальнейшее развертывание польской авиации происходило по тому же сценарию, вплоть до того, что на формирование созданного приказом Ставки ВГК от 3 октября 1944 г. Управления командующего ВВС Войска польского было в полном составе обращено управление 6-й воздушной армии ВВС Красной армии с обслуживающими частями и учреждениями[679]679
  Документальная коллекция НИИВИ ВАГШ ВС РФ. Ф. 202. Оп. 244. Д. 5. Л. 190.


[Закрыть]. В ряде случаев польские авиационные соединения формировались за счет нескольких некомплектных, подлежащих расформированию советских частей. В любом случае львиная доля офицерского, сержантского и рядового состава польских ВВС была представлена советскими военнослужащими.

Разумеется, советский личный состав передавался польскому командованию на время и должен был быть возвращен в распоряжение советского командования по мере заполнения вакансий поляками. Для этого одновременно разворачивалась подготовка летного состава и авиационных специалистов для бомбардировочной авиации (механики, штурманы, пилоты) в авиационных училищах и школах ВВС Красной армии.

Всего по состоянию на 1 января 1945 г. в числе 259 179 рядовых и подофицеров Войска польского, кроме лиц, проходивших по учету как поляки, числилось: 10 832 русских, 3292 украинца, 1554 белоруса, 5135 евреев, 756 представителей других национальностей[680]680
  Филиппов В., Ларин Г. Указ. соч. С. 86.


[Закрыть].

Военнослужащие Красной армии, не искушенные в особенностях формирования польских частей, оказываясь волей фронтовой обстановки по соседству с польскими частями, удивлялись большому числу в их составе русскоговорящих военнослужащих. «Прибыли наши союзники – поляки… Живем вместе в подвале, – вспоминал артиллерист Артемьев. – Среди поляков в большинстве оказываются русские, а командиры – все наши, дело только в форме»[681]681
  Артемьев А.П. Воспоминания о войне: Военная литература (militera. lib.ru). 2016. (Первопубликация) (http://militera.lib.ru/memo/russian/ artyomyev_ap01/. Дата обращения: 04.04.2023).


[Закрыть].

Несмотря на то что этнические поляки из западных областей Украины и Белоруссии должны были отправляться в польские запасные части, немало их попадало в запасные и боевые части Красной армии. Комплектование красноармейских частей мобилизованными в западных областях СССР поляками было достаточно распространенным явлением, что видно из приведенной ниже таблицы, иллюстрирующей трехкратный прирост численности поляков в частях Красной армии именно в последний период войны.

Численность поляков в рядах Красной армии в 1940–1945 гг.[682]682
  ЦАМО РФ. Ф. 7. Оп. 26. Д. 123. Л. 2, 21; Д. 181. Л. 35; Д. 220. Л. 29–48; Д. 234. Л. 27–46; Д. 366. Л. 1—17; Статистические данные за первый год Великой Отечественной войны не выявлены.


[Закрыть]

За мобилизованных поляков шла аппаратная борьба между органами комплектования Красной армии и Войска польского. Ситуация, когда областные военкоматы «под разными предлогами пытались направлять их [поляков] в запасные дивизии под видом белорусов»[683]683
  Там же. Л. 163.


[Закрыть], была не единичной и вызывалась прозаической причиной: военкоматам требовалось выполнить наряды – основную для них обязанность призыва людей в Красную армию, и поэтому «подчищались» и те категории граждан, которые призывались особым порядком – в частности, поляки.

Весьма характерный пример относился к сентябрю 1944 г.: около 4 тыс. поляков, мобилизованных в Виленской области и в Западной Белоруссии, были отправлены не в Войско польское, а в запасную дивизию, дислоцированную в районе г. Горький. Мобилизованные поляки знали, что должны отправиться в польскую армию, в связи с чем «настроение среди польских бойцов плохое». Наконец, поступило распоряжение 3 тыс. поляков отправить в Войско польское, но 1 тыс. человек все равно оставили на месте[684]684
  АВП РФ. Ф. 06. Оп. 6. Д. 540. Л. 22–23.


[Закрыть].

С поляками, мобилизуемыми в советские войска, нередко возникали инциденты: они отказывались служить в Красной армии и требовали отправки именно в польские части. Они «не берут оружия, не выходят на занятия и отказываются принимать военную присягу», – сообщалось в одном из докладов[685]685
  ЦАМО РФ. Ф. 7. Оп. 881 806. Д. 207. Л. 163.


[Закрыть]. Если ситуация доходила до острого конфликта и поляки ультимативно требовали отчислить их из Красной армии, по специальному указанию Главупраформа Красной армии они изымались «из запасных частей округа и направлялись на лесозаготовки»[686]686
  Там же. Д. 208. Л. 165.


[Закрыть].

Случаи призыва поляков в Красную армию или на «трудовой фронт» (на промышленные предприятия) были отмечены и в тылу. Если им удавалось связаться с вышестоящим советским командованием, Союзом польских патриотов или польским командованием, то каждый случай порождал обильную переписку с выяснением конкретных обстоятельств каждого заявителя. В ряде случаев советские военные органы уступали. 30 ноября 1944 г. начальнику Мобилизационного управления Главупраформа Красной армии генерал-майору П.Н. Голубеву пришлось дать указание штабам Приволжского, Уральского и Сибирского военных округов о направлении таких лиц в Войско польское. В директиве, в частности, указывалось: «Некоторые военкоматы… мобилизуемых польских граждан, по национальности поляков, направляют не в польские запасные части, а в части Красной армии, чем вызывают жалобы со стороны последних, создают излишнюю переписку и непроизводительные расходы по последующему переводу таких лиц из Красной армии в Польское войско»[687]687
  Там же. Д. 208. Л. 27.


[Закрыть]. В то же время во второй половине 1944 г. Мобуправление Главупраформа Красной армии поясняло местным органам военного управления, что передаче в польскую армию подлежали только поляки, родившиеся в «Центральной Польше», в то время как поляков – уроженцев западных областей УССР и БССР надлежало направлять в Красную армию[688]688
  Там же. Л. 11.


[Закрыть]. Хотя раньше уроженцы Украины и Белоруссии также направлялись в польскую армию. Польских евреев, вне зависимости от места рождения, в этот период отправляли на «трудовой фронт», а в ответ на их ходатайства, подававшиеся через представительства Союза польских патриотов, следовала отписка: «Разъясните указанным военнообязанным, что их работа в тылу так же важна и почетна, как и служба в действующей армии»[689]689
  ЦАМО РФ. Ф. 7. Оп. 881 806. Д. 208. Л. 141.


[Закрыть]. Безусловно, представленные факты отражали тенденции борьбы за людские ресурсы, обострившейся в конце войны.

Справедливости ради, следует отметить, что существовал и обратный поток: из польской армии – в Красную. Как правило, советские поляки из центральных областей страны, не знавшие польского языка, тяготились незнакомой им культурной и языковой средой и просили о переводе в части Красной армии. Такие просьбы рассматривались индивидуально[690]690
  Там же. Л. 154.


[Закрыть].

Летом 1944 г. личный состав Войска польского представлял собой «слоеный пирог» из самых различных социальных групп, сочетание которых неизменно удивляло бойцов Армии крайовой, волею судьбы оказавшихся с берлинговцами по одну сторону баррикад во время Варшавского восстания в августе – сентябре 1944 г.: здесь были и «убежденные польские коммунисты», и члены АК, которые «были разоружены и поставлены перед выбором: быть сосланными в Сибирь или вступить в армию Берлинга», и ссыльнопоселенцы из той же Сибири, вполне «довольные судьбой» только потому, что оказались на родине, а также мобилизованные «бедные крестьяне из восточных областей [Второй Речи Посполитой]»[691]691
  Имеются в виду территории между советско-польской границей по Рижскому договору 1921 г. и условной «линией Керзона» («восточные кресы») (Варшавское восстание 1944 г. … С. 404, 410).


[Закрыть]. Две последние группы превалировали в войсках 1-й польской армии: из 123 тыс. человек личного состава насчитывалось 41 тыс. «сибирских поляков» (то есть бывших ссыльнопоселенцев) и около 54 тыс. человек – жителей «восточных областей»[692]692
  Zamojski J.E. Op. cit. S. 179.


[Закрыть]. По свидетельствам тех же участников Варшавского восстания из Армии крайовой, в национальном отношении «войска Берлинга… в минимальной части состоят из поляков… Большинство – это белорусы, евреи и другой неопределенный элемент (выделено нами. – Авт.)»[693]693
  Варшавское восстание 1944 г. … С. 424.


[Закрыть]. Даже если в данных высказываниях есть доля преувеличения, в целом эта картина подтверждается приведенными выше материалами. Неудивительно, что это разномастное войско «к борьбе относилось без воодушевления» и не отличалось высокой дисциплиной.

Со вступлением советских войск и частей 1-й польской армии на территорию так называемой «Центральной» Польши (западнее «линии Керзона»), положение с комплектованием польской армии людьми вновь коренным образом изменилось. Здесь, к западу от р. Буг, на территории «этнической» Польши, которая не оспаривалась Советским Союзом и почти монолитно была населена поляками, открывалась возможность развернуть призыв целевым образом в польские войска.

6 июля 1944 г. на встрече с И.В. Сталиным генерал-полковник М. Роля-Жимерский заверил, что готов создать миллионную армию, основываясь на предвоенных расчетах ежегодного призыва в Польше в 200 тыс. человек. Этот замысел представлялся ему вполне реалистичным, учитывая, что после 1939 г. пять самых младших возрастов поляков не призывалось в армию. Немедленно начать мобилизацию на освобождаемых землях нужно было еще и для того, чтобы выбить почву из-под ног Армии крайовой, руководство которой также рассчитывало на проведение «полной мобилизации» «по всей Польше»[694]694
  Русский архив. Т. 14 (3–1). С. 237, 330–331.


[Закрыть]. К тому же Роля-Жимерский полагал возможным привлечь в Войско польское бойцов Армии крайовой, обескровив тем самым вооруженные силы эмигрантского правительства.

По признанию М. Роля-Жимерского, в тот момент И.В. Сталин скептически отнесся к возможности реализации такого проекта[695]695
  Stan,czyk H., Zwolin,ski S. Op. cit. S. 134.


[Закрыть]. В Генеральном штабе Красной армии тоже замечалось раздражение прожектерством польского командования. 1 сентября 1944 г. заместитель начальника Генерального штаба Красной армии генерал армии А.И. Антонов направил уполномоченному СНК СССР при Польском комитете национального освобождения генерал-полковнику Н.А. Булганину телеграмму с просьбой «переговорить» с главнокомандующим Войска польского генерал-полковником М. Роля-Жимерским, «мечтавшем о миллионной армии»[696]696
  Kospath-Pawłowski E. Op. cit. S. 136.


[Закрыть], о нецелесообразности создания новых польских формирований. Антонов отметил, что ходатайства о новых формированиях поступают в тот момент, когда уже существующие польские части имеют некомплект до 175 тыс. человек или 45 % от штатной численности. Обеспечение новых боевых сухопутных войск (без учета ВВС, тыловых, обеспечивающих и обслуживающих частей) требовало 103,5 тыс. человек, не говоря уже о наличии продолжающихся формирований и необходимости пополнения действующих войск[697]697
  Русский архив. Т. 23 (12—4). С. 396–397.


[Закрыть]. Напомним, что 20 августа 1944 г. И.В. Сталин одобрил формирование управления 3-й польской армии, шести пехотных дивизий и десятков частей и соединений усиления.

При набранных темпах формирования, мобилизация на освобожденной территории Центральной Польши становилась краеугольным камнем дальнейшего развертывания военного строительства.

Согласно достигнутому в июле 1944 г. соглашению между советским правительством и Польским комитетом национального освобождения, была определена граница между СССР и Польшей по линии, в значительной степени повторявшей «линию Керзона», разработанную в 1919 г.[698]698
  Документальная коллекция НИИВИ ВАГШ ВС РФ. Ф. 202. Оп. 244. Д. 5. Л. 141–143.


[Закрыть] По этой же линии определялись суверенные права двух государств на проведение мобилизации для комплектования своих вооруженных сил. Всего с территории восточных воеводств Польши с населением примерно 6 млн человек польское правительство рассчитывало мобилизовать в Войско польское до 390 тыс. человек всех возрастов[699]699
  Русский архив. Т. 14 (3–1). С. 341.


[Закрыть].

Советское командование оставило за собой право на мобилизацию всех советских граждан мужского пола 1894–1926 гг. рождения, выявленных на освобожденной территории Польши (бывших военнопленных красноармейцев, людей, насильственно угнанных с территории Советского Союза, и т. д.). Такие лица передавались на ближайшие сборно-пересыльные пункты НКО[700]700
  Документальная коллекция НИИВИ ВАГШ ВС РФ. Ф. 7. Оп. 307. Д. 15. Л. 292.


[Закрыть]. Что касается польского военнообязанного населения, то его призыв с территории Польши в Красную армию представителем СНК СССР в Польше Н.А. Булганиным был категорически воспрещен: «Лица польской национальности, ныне проживающие в Польше, независимо от их прежнего подданства, подлежат призыву на военную службу только распоряжением польских органов местного военного управления и только в Польское войско»[701]701
  Там же. Ф. 202. Оп. 244. Д. 7. Л. 281.


[Закрыть].

Сложнее обстоял вопрос с определением принадлежности военнообязанных украинской и белорусской, выявленных к западу от «линии Керзона», но не являвшихся советскими гражданами. В результате согласований с польскими властями и польским командованием за советской стороной осталось право «принимать в Красную армию» украинцев и белорусов 1921–1924 гг. рождения, то есть тех, кто подлежал бы призыву в Красную армию с территории Польши, присоединенной к СССР, начиная с осеннего призыва 1939 г. Однако оговаривалось, что лица украинской и белорусской национальности, выразившие желание служить в польской армии, призыву не подлежали. Украинцы и белорусы, рожденные ранее 1921 г., подлежали призыву в польскую армию, но могли добровольно поступать в Красную армию[702]702
  Там же. Л. 280.


[Закрыть].

Между тем состояние военно-мобилизационного аппарата (военкоматов) польских вооруженных сил не соответствовало темпам организационного роста польской армии. Ее центральные и местные мобилизационные органы только формировались: Управление мобилизации и формирования Войска польского (начальник – советский генерал-майор Б.И. Полторжицкий) было создано в июле 1944 г.; военкоматы формировались сразу же после освобождения территории, но еще не имели опыта воинского учета и мобилизации военнообязанных. В связи с этим Военный совет 1-й польской армии предлагал советской стороне взять дело мобилизации польского населения на себя[703]703
  ЦАМО РФ. Ф. 7. Оп. 30. Д. 729. Л. 241.


[Закрыть]. Однако эта просьба сразу была отклонена И.В. Сталиным. Советский лидер резонно полагал, что одна только весть о мобилизации поляков силами Красной армии будет истолкована «силами реакции» и частью населения как насильственная мобилизация в Красную армию. Поэтому Главному штабу польских формирований и Военному совету 1-й польской армии было предложено самим осуществить мобилизацию в польскую армию на всей освобожденной территории страны.

15 августа 1944 г. на освобожденной части Польши между Бугом и Вислой была объявлена частичная мобилизация граждан, которая проводилась одновременно с формированием самих мобилизационных органов польской армии. Советские военные власти демонстративно дистанцировались от этого мероприятия. В инструкции советским военным комендантам специально оговаривалось, что «правом мобилизации военнообязанных на освобожденной территории Польши пользуется только Польский комитет национального освобождения, как правительственный орган суверенного государства». Правда, допускалось, что «по поручению» комитета мобилизация «может проводиться также командованием Красной армии»[704]704
  Документальная коллекция НИИВИ ВАГШ ВС РФ. Ф. 7. Оп. 307. Д. 15. Л. 10–11.


[Закрыть]. 31 июля 1944 г. согласно специальной директиве Ставки Верховного главнокомандующего за подписью И.В. Сталина было издано обращение ко всем гражданам Польши о порядке мобилизации. Командующие войсками фронтов, действующих в Польше, а также командующий 1-й польской армии обязаны были всеми мерами обеспечить доведение информации до широких слоев населения[705]705
  Русский архив. Т. 14 (3–1). С. 333.


[Закрыть]. Любые другие организации, прежде всего ассоциированные с эмигрантским правительством, проводить мобилизации среди польского населения не имели права под страхом «немедленного ареста как агенты немцев».

В то же время, оставаясь в тени, советская сторона подробно и всесторонне разработала порядок мероприятий и документацию по проведению мобилизации: проекты постановления Комитета национального освобождения и приказ о призыве, учетно-мобилизационные документы, инструкции органам власти и военно-мобилизационным органам. Все эти документы были согласованы с генералом М. Роля-Жимерским и утверждены им. Для обеспечения мобилизации 1-й Белорусский фронт выделил 150 тыс. комплектов обмундирования и 150 тыс. суточных пайков на 10 суток. Также было выделено 700 грузовиков[706]706
  ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 11 456. Д. 808. Л. 175.


[Закрыть]. Дополнительно была развернута сеть запасных частей[707]707
  К середине сентября в польской армии имелось четыре запасных пехотных полка, 4 отдельных запасных пехотных батальона, 1 запасный артполк, 1 запасный саперный полк, 1 запасный полк связи, 1 учебный танковый полк и 1 запасный кавалерийский полк. Для сравнения: в Красной армии на одну общевойсковую армию приходился один запасный полк (ЦАМО РФ. Ф. 7. Оп. 30. Д. 583. Л. 70).


[Закрыть].

Первоначально призыву подлежали военнообязанные 1921–1924 гг. рождения и весь наличный офицерский состав – всего 137 тыс. человек[708]708
  ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 11 456. Д. 808. Л. 172.


[Закрыть]. Кроме того, одновременно планировалась регистрация военнообязанных 1911–1920 гг. рождения (в возрасте от 24 до 33 лет). Генеральный штаб Красной армии, опираясь на свой опыт, оценивал возможности мобилизации более скромно – призыв четырех возрастов, по его оценке, мог дать 75–80 тыс. человек[709]709
  Русский архив. Т. 14 (3–1). С. 341.


[Закрыть].

Реальные результаты оказались еще более скромными: к 15 сентября процедуру призыва прошли 68,3 тыс. человек, а было зачислено в войска только 45,9 тыс. человек[710]710
  ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 11 456. Д. 808. Л. 172.


[Закрыть]. Сказалась поспешность в организации мобилизации, проявившаяся в слабой изученности польским командованием мобилизуемого контингента, «надуманности расчетов», а также неподготовленности инфраструктуры для приема десятков тысяч новобранцев: большинство намеченных к формированию боевых и запасных частей только начинали развертываться; обмундирование и пайки не были заготовлены[711]711
  Там же. Л. 174.


[Закрыть]. Списочная численность личного состава запасных частей была превышена вдвое по сравнению с их штатной емкостью (49 тыс. человек против 24,6 тыс.). Они не были готовы к приему больших масс военнообязанных[712]712
  Kospath-Pawłowski E. Op. cit. S. 140.


[Закрыть]. «Чтобы не скомпрометировать правительственное мероприятие», по предложению советской стороны пришлось боTльшую часть мобилизованных временно распустить по домам и вторично призвать уже в сентябре 1944 г.[713]713
  ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 11 456. Д. 808. Л. 174.


[Закрыть] 30 октября того же года была объявлена вторая мобилизация старших возрастов рядового и сержантского состава. Общий результат двух мобилизаций в Восточной Польше составил 121 769 человек[714]714
  Kospath-Pawłowski E. Op. cit. S. 138.


[Закрыть].

В конце концов, в ноябре 1944 г. едва начатое формирование 3-й польской армии и управления Польского фронта с фронтовыми частями усиления пришлось отменить – не хватало ни людей, ни снаряжения, ни вооружений, ни боеприпасов[715]715
  Stan,czyk H., Zwolin,ski S. Op. cit. S. 138.


[Закрыть].

Ситуация кардинально изменилась лишь в январе 1945 г., когда после мощного наступления советские войска совместно с частями Войска польского вышли на рубеж р. Одер, в основном освободив территорию Польши. Немедленно развернувшаяся мобилизация на освобожденной территории страны, значительно более населенной и менее пострадавшей от войны, чем ее восточная часть, привела к быстрому переполнению запасных частей. К концу мая 1945 г. было мобилизовано 196,5 тыс. человек, взято на воинский учет – 1076,4 тыс. человек[716]716
  Kospath-Pawłowski E. Op. cit. S. 209.


[Закрыть]. Это позволило 10 марта 1945 г. окончательно прекратить призыв поляков и отправку их в польские запасные части из военных округов на территории СССР[717]717
  ЦАМО РФ. Ф. 7. Оп. 881 806. Д. 208. Л. 119–120.


[Закрыть].

Именно с освобождением территории Польши к западу от Вислы была связана последняя мощная волна организационного развития польской армии в период Второй мировой войны. Как уже говорилось выше, главнокомандующий Войском польским М. Роля-Жимерский предложил И.В. Сталину сформировать в течение 1945 г. без малого 17 новых пехотных дивизий, несколько корпусных управлений с комплектом частей усиления, обеспечения и снабжения. Здесь важно отметить, что в этот период польская сторона уже полностью рассчитывала на свои силы в части мобилизации военнообязанного населения и укомплектования формируемых частей, а также частично – и их материального оснащения. Характерно, что постановление ГКО № 7559сс от 21 февраля 1945 г., утвердившее план Роля-Жимерского, впервые за всю войну не содержало мер по изысканию людских ресурсов для новых польских формирований. Лишь недостающая материальная часть и оружие были получены из Советского Союза[718]718
  Великая Отечественная. Государственный Комитет Обороны. Постановления и распоряжения. Т. 5. Кн. 1. М., 2018. С. 170–172.


[Закрыть].

По приведенным выше численным данным результатов мобилизации не трудно догадаться, что население освобождаемых польских земель в основном относилось к продолжению войны индифферентно и не горело желанием вступать в ряды польских войск для продолжения борьбы за освобождение своей земли. Советский офицер А.П. Артемьев отмечал, что сразу же после освобождения в польских городах и селах воцарилась размеренная мирная жизнь: «Днем наблюдаю за жизнью поляков. Уже конец августа [1944 г.], и они спокойно занимаются уборкой урожая и другими мирными делами. Они знают, что за них победят русские»[719]719
  Артемьев А.П. Воспоминания о войне… Электронный ресурс. Режим доступа: http://militera.lib.ru/memo/russian/artyomyev_ap01 (Дата обращения: 04.04.2023).


[Закрыть]. Другой советский офицер И.А. Толконюк, также в августе 1944 г. проезжая польские городки, не без удивления отмечал, что «местные жители уверенно налаживали мирную жизнь». Толконюку, как работнику армейского штаба, «бросилось в глаза большое количество мужчин призывного возраста; они прогуливались по улицам, как в мирное время… одетые в приличные костюмы и при галстуках». Он невольно подумал, «что это неплохой резерв для войска возрождающегося Польского государства. Но почему этот резерв немедленно не мобилизуется, оставалось загадкой»[720]720
  Толконюк И.А. Указ. соч. С. 232–233.


[Закрыть].

Со второй половины 1944 г. с развертыванием мобилизации непосредственно на территории Польши были связаны явления массового уклонения поляков от призыва и последующего дезертирства из воинских частей. Только в ходе первой мобилизации в августе – сентябре 1944 г. уклонилось не менее пятой части лиц, подлежавших призыву, – 27 486 человек[721]721
  Kospath-Pawłowski E. Op. cit. S. 139.


[Закрыть]. В многочисленных формирующихся воинских частях отмечались коллективные дезертирства.

Широкое распространение дезертирство получило с августа 1944 г. и было связано именно с широким вовлечением в ряды Войска польского жителей «центральной» Польши. Осенью 1944 г. ежедневно покидали свои части с оружием в руках 40–60 солдат и офицеров. За первые 15 дней октября 1944 г. дезертировало около 2 тыс. человек. Заместитель наркома внутренних дел И.А. Серов, добиваясь резкого усиления органов военной контрразведки в Войске польском, 17 октября 1944 г. сообщал Л.П. Берии, явно сгущая краски, что «на протяжении последних двух месяцев ежедневно из польской армии дезертировало около 2000 человек»[722]722
  Русский архив. Т. 14 (3–2). С. 444.


[Закрыть] (то есть около 120 тыс. человек за два месяца!). Наиболее резонансный случай массового дезертирства произошел в период участия войск 1-й польской армии в боях за Варшаву в августе – сентябре 1944 г. В одну из ночей в лес ушли 636 солдат и офицеров (первоначально числилось 1400 человек[723]723
  Там же. С. 445.


[Закрыть]) 31-го пехотного полка 7-й пехотной дивизии[724]724
  Stan,czyk H., Zwolin,ski S. Op. cit. S. 73.


[Закрыть]. Инцидент был показательно расследован, а виновные наказаны. К смертной казни были приговорены несколько офицеров полка, в том числе и советских, однако М. Роля-Жимерский заменил казнь службой в штрафной роте. 31-й пехотный полк был расформирован и навсегда исключен из списков Войска польского[725]725
  Żołnierze, oficerowie, generałowie. S. 19.


[Закрыть]. Инцидентов меньшего масштаба, подобных описанному, отмечалось немало. Случаи массового дезертирства отмечались и в первой половине 1945 г. Например, 2 марта из офицерской танковой школы бежало 70 курсантов, а из 28-го полка 9-й пехотной дивизии – целый батальон (380 человек); 29 апреля дезертировал еще один батальон (450 человек) и т. д.[726]726
  Советский фактор в Восточной Европе. 1944–1953 гг.: В 2 т. Док-ты. Т. 1. 1944–1948 гг. М., 1999. С. 183.


[Закрыть]